Вёрман К. История искусства всех времен и народов. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

311Древнее искусство Востока

Дворец Дария (жилой) в Персеполе, достроенный, как гласит над-

пись, лишь Ксерксом, был прямоугольный в плане, как и все персид-

ские дворцы. Его квадратный центральный зал имел 16 колонн, рас-

ставленных в четыре ряда, а портик – 8 в два ряда. К центральному

залу с трех сторон примыкали жилые помещения. Перед портиком,

обращенным на юг, лежала открытая терраса, на которую с двух сто-

рон вели лестницы. В каждом из двух треугольников, образованных

на стенах этими лестницами, были изображены полурельефной рабо-

той львы, вцепившиеся зубами в спину быка,– типичное символичес-

кое украшение всех подобных мест на лестницах в Персеполе. Сре-

динная стена между лестницами была украшена рядами воинов; на

боковой ограде лестниц, снабженной зубцами, поднимавшимися вверх

в виде уступов, были изображены как бы восходящие со ступеньки на

ступеньку мужи, одетые попеременно один в короткую, другой в длин-

ную одежду и несущие предназначенные для царя дары. От самого

дворца уцелело лишь немного колонн, но пристенные пилястры и об-

рамления ниш, дверей и окон сохранились довольно хорошо. На них

был представлен сам царь: на одном из дверных наличников мы видим

его величественно входящим в эту дверь в сопровождении слуги, ко-

торый изображен поменьше; на другой пилястре – царь, представлен-

ный спокойным и бесстрастным, борется с крылатым единорогом, у

которого голова львиная, а когти птичьи; царь левой рукой держит

чудовище за рог, а правой вонзает в него меч. Изобразить царя в опас-

ном для него положении, по персидским понятиям, очевидно, было

непочтительно; напротив того, следовало выразить наглядно, при по-

мощи символического изображения, превосходство царя, который

может шутя, без малейшего напряжения сил, побеждать все чудови-

ща в мире. Прототипами и этих изображений следует считать сцены

борьбы эпических героев со львами и быками, встречающиеся на древ-

нехалдейских цилиндрах. Вся совокупность рельефов рассматривае-

мого дворца повторяется с некоторыми изменениями во всех осталь-

ных персидских дворцах. Везде на стенах и брустверах лестниц мы

встречаем воинов, оберегающих особу царя, и представителей наро-

да, чествующих его и подносящих ему дары, а внутри дворцов видим

царя шествующим или побеждающим чудовища. Все это соразмерно,

символично, торжественно. Оживленных сцен охоты и битв, какими

ассирийские цари украшали стены своих дворцов, здесь нигде нет.

Персепольский дворец Дария для парадных приемов известен

под названием зала со 100 колоннами. Развалины его содержат в себе

достаточно данных для того, чтобы можно было мысленно восстано-

312 КНИГА ВТОРАЯ

Рис. 238. Царь

на троне.

Персепольский

рельеф. По

Фландину и

Косту

313Древнее искусство Востока

Рис. 239. Зал

Ксеркса в

Персеполе. По

реставрации

Шипье

314 КНИГА ВТОРАЯ

вить его. Будучи предназначен для торжественных случаев, он не зак-

лючал в себе никаких жилых, побочных помещений. Это был громад-

ный четырехугольный зал 75 метров в длину и ширину с потолком,

подпертым 100 колоннами высотой 11

метра каждая. К этому залу с

северной стороны примыкал открытый портик, в который вели из зала

двое дверей; длиной он был около 56 метров, а глубиной 16 метров.

Потолок его между боковыми стенами подпирался двумя рядами ко-

лонн, по восьми в каждом. Наружные края его боковых стен были укра-

шены изваяниями крылатых быков с человеческой головой, в характере

подобных ассирийских фигур. Колонны все принадлежали к разряду

описанных выше роскошнейших персидских колонн. Стены главного

зала разделялись на части дверями, нишами и окнами. На дверных на-

личниках найдены в двух местах изображения царя, сидящего в своей

палатке, на эстраде, под охраной парящего над ним Агуры-Мазды и при-

нимающего воздаваемые ему почести (рис. 238).

В отношении стиля рядом с этими персепольскими рельефами вре-

мен Дария должно отвести место рельефному изображению этого госу-

даря, вырубленному на скале по дороге из Экбатаны в Вавилон. Оно

находится на высоте 50 метров над дорогой и еще издали поражает сво-

ей длинной надписью, в которой Дарий возвещает о своих деяниях. Он

опирается на свой лук и попирает ногой корчащегося под ней пленни-

ка. Позади царя стоят два телохранителя. К нему подводят новых плен-

ников в узах. Над ним парит Агура-Мазда в своем крылатом кольце.

Во всех этих персидских рельефах времен Дария заметны ассирий-

ские стиль и приемы композиции; персидская незрелость обнаружи-

вается в постоянном повторении одних и тех же, раз и навсегда приня-

тых, мотивов и в неподвижности изображенных фигур, которые сами

по себе и были бы способны к движению; веяние же греческой свобо-

ды чувствуется в лучшем понимании условий рельефа, в обилии скла-

док, хотя и намеченных по-старинному, схематически, и в большей

чистоте и мягкости лепки мускулов, причем, однако, локоны волос на

головах все еще выделываются, как прежде, однообразно и грубо.

Ксеркс построил для себя на южной стороне главной террасы Пер-

сеполя обращенный к прохладному северу жилой дворец, значитель-

но превосходивший своими размерами дворец Дария. В квадратном

по плану центральном зале этого здания было 36 колонн (вместо 16),

а в портике – 12 (вместо 8). Некоторая перемена художественного

вкуса заметна в скульптурных произведениях, украшавших этот дво-

рец. Правда, царь и в нем является под зонтиком, который держит над

его головой идущий за ним слуга, но битв царя с чудовищами уже нет,

315Древнее искусство Востока

а вместо них появляется изображение

красивых безбородых молодых слуг, не-

сущих ковры, сосуды, корзины; без со-

мнения, это признак смягчения нравов;

более мягким становится и стиль рель-

ефа: формы его делаются более округ-

лы, легки и гладки.

Дальнейшее развитие зодчества мы

найдем в парадном дворце Ксеркса,

особенно если вместе с Перро, Шипье

и другими, ввиду полного отсутствия

остатков стен, дверных и оконных час-

тей, которые сохранились бы, придем к заключению, что этот дворец,

служивший блестящим украшением Персеполя, совсем не был обне-

сен стенами, а состоял исключительно из крытых сверху и открытых

по бокам портиков с колоннами. Двери в жилых дворцах закрывались

створками, но входы дворца со 100 колоннами, как видно по их налич-

никам, только занавешивались. Ксеркс пошел еще дальше – совсем

устранил окружные стены (рис. 239). Две пары лестниц, одна впереди

другой, ведут на северную сторону дворцовой террасы; первые две

лестницы, отделенные одна от другой широкой площадкой, примыка-

ют непосредственно к стене террасы; вторая, передняя пара, имею-

щая более узкую площадку, устроена так, что эта последняя прихо-

дится против середины площадки первой пары. На террасе, перед

квадратным в плане залом с шестью рядами колонн, по шести в каж-

дом, находится стоящий отдельно от нее портик с 12 колоннами, рас-

ставленными в два ряда. Два портика, каждый также на 12 колоннах,

высятся на таком же расстоянии по бокам главного зала. Все колонны

высотой приблизительно в 19

метра и расставлены на расстоянии 9

метров одна от другой, считая от оси до оси. Таким образом, все это

сооружение своей высотой и шириной значительно превосходит зал

Дария со 100 колоннами. Стремление к разнообразию и новизне об-

наруживается в нем отчасти возвращением к старине. Капители ко-

лонн центрального зала и переднего портика имеют полную, много-

сложную форму персидских капителей; в остальных частях дворца

колонны, будучи каннелированны, возвращаются к простой форме ка-

пителей с бычьими передами, какие мы видим в фасадах гробниц. При

этом в восточном портике мы находим действительное нововведение

– встречающиеся только тут капители с передами единорогов, протя-

нувших вперед свои львиные лапы (рис. 240). С другой стороны, надо

Рис. 240.

Капитель

с единорогами

из зала

Ксеркса

в Персеполе.

По Перро

и Шипье

316 КНИГА ВТОРАЯ

Рис. 241.

Данники,

несущие дары.

Персепольский

рельеф.

По Фландину

и Косту

Рис. 242.

Кипарисы и

пальмы.

Персепольский

рельеф.

По Перро

и Шипье

заметить, что колонны центрального здания

возвращаются к трехсоставным базам фаса-

дов гробниц, между тем как передний и оба

боковых портика сохраняют более новую

персидскую форму базы – колоколообраз-

ную.

Скульптурные украшения широких лест-

ниц были обильны и великолепны не менее

всего сооружения. И здесь в каждом из че-

тырех треугольных стенных пространств

лестниц были изображены львы, терзающие

быков, а на передней средней стене – царс-

кие телохранители. На парапетах лестниц

были представлены воины, поднимающиеся

со ступени на ступень. Более широкая передняя стена первой пары ле-

стниц, шедшей позади второй, была расчленена вертикальными поло-

сами на три поля, занятые изображениями людей и зверей, длинными

вереницами направляющихся к середине: слева – придворные, воины и

слуги царя, его колесницы и кони; справа – послы провинций со своими

дарами, плодами и зверями. Попытка разнообразить представленное об-

наруживается в том, что идущие фигуры кое-где оборачиваются назад

(рис. 241); стремление к разнообразию видно также и в изображении

зверей – верблюдов, зебу, лошадей, баранов, ведомых людьми; потреб-

ность в большем богатстве форм проявляется в рисунке деревьев, кото-

рыми прерываются ряды зверей и людей; из деревьев изображены лишь

кипарисы и пальмы; при грубости общего очертания кипарисов их вет-

ви и плоды в какой-то степени естественны, но пальмы имеют вид пря-

мо скопированных с египетского «дерева пальметт»: цветочные чашеч-

ки с завитками, причем из верхней распускается пальметта, как бы

умышленно-условно обозначают собой ствол пальмы, а та

фигура, которая, собственно, только называется пальмет-

той, играет здесь роль пальмовой верхушки (рис. 242). Лан-

дшафтных фонов, какие нередко встречаются в египетском

и ассирийском искусстве, в персидском придворном искус-

стве не имеется.

Сооружения Ксеркса на персепольской террасе завер-

шаются пропилеями, обращенными своей узкой стороной

к главной лестнице террасы, а длинной – к лестнице, ве-

дущей к парадному дворцу царя. Таким образом, содержа

в себе проходы в обоих направлениях, пропилеи служили

317Древнее искусство Востока

для входа и на террасу, и в постройки Ксер-

кса; они состояли из архитрава, покоивше-

гося на четырех массивных пристенных

столбах и четырех колоннах; проходы в

длинной стороне находились между этими

парами колонн, а в узкой – между пристен-

ными столбами, по бокам которых стояло по

крылатому быку с человеческой головой из-

вестного уже нам ассирийского типа.

Прочие постройки на персепольской тер-

расе, из которых на самой поздней находится

надпись Артаксеркса-Оха (362–339 до н. э.),

менее значительны и для нас менее поучи-

тельны. Существенно новыми формами не

могут похвалиться также и персидские двор-

цы в Экбатане и Сузе. Каменные колонны,

открытые при раскопках Делафуа, начатый

Дарием и законченный Артаксерксом Мне-

моном парадный дворец в Сузе, остатка-

ми которого можно любоваться в Луврском

музее в Париже (рис. 243), представляют из-

быток форм, распространенных в других па-

мятниках вполне развитого персидского ис-

кусства. Нечто новое мы находим здесь во

фризах, сложенных из цветных глазурованных глиняных плит. Сохра-

нившиеся куски этих фризов сложены и пополнены с большим искус-

ством; они также находятся в Лувре. Суза лежала на краю месопотам-

ской равнины. То обстоятельство, что здесь, как и в Вавилоне, кирпич

служил материалом для исполнения некоторых задач каменной плас-

тики, следует считать не столько свидетельством дальнейшего разви-

тия персидского искусства при Артаксерксе Мнемоне, сколько явле-

нием, зависевшим от географических условий. Наиболее знамениты

фриз с изображением царских лучников (рис. 244) и фриз со львами,

хранящийся в Лувре (рис. 245). Где, собственно, помещались эти фри-

зы, не совсем выяснено; однако фриз со львами, отличающийся тонко-

стью в отделке даже жил на головах, во всяком случае украшал собой

высокую часть здания. Что касается фриза с лучниками, то надо заме-

тить, что ни у одного из них не сохранилась голова, и все головы вос-

произведены вновь по масштабу голов на каменных рельефах Персе-

поля. Однообразность фигур в обоих фризах поразительна; она станет

Рис. 243.

Капитель

колонны из

Сузы.

С фотогра-

фии

318 КНИГА ВТОРАЯ

Рис. 244. Фриз с фигурами лучников

в Сузе.

По акварели Макса Кюнерта

(фотография) и по реставра-

ции дрезденского Альбертинума

319Древнее искусство Востока

для нас понятна, если мы

вспомним, что эти рельефы

исполнены посредством от-

тиска глины в одну и ту же

форму. Девять фигур луч-

ников, сложенных из об-

ломков фриза, опираются

обеими руками на копья;

луки закинуты у них за пле-

чо, и у каждого висит кол-

чан за спиной. В одежде,

вместе с уже известным

нам изображением складок,

мы видим узоры, состоящие

попеременно из розеток и

ромбов. Краски ограничи-

ваются белой, черной, ко-

ричневой и желтой, если не считать синевато-зеленой, преобладаю-

щей в фоне. Красная краска не встречается. В каймах вокруг этих

картин, так же как и на других обломках подобных кафельных произ-

ведений искусства Сузы, мы встречаем всю орнаментику Персии,

как будто перечень всех ее мотивов: уступчатые зубцы, отчасти со

стрельчатыми углублениями внутри, полосы треугольников, тесьмы

с розетками, ассирийские ряды пальметт, связанных между собой не-

прерывными дугообразными лентами, и рядом – различные вариации

мотивов пальметты и пальмового дерева (рис. 246). И в этой области

персидское придворное искусство не создало ничего нового.

О так называемом мелком искусстве Персии сообщать почти не-

чего. Бронзовые фигурки были найдены только в области Сузы. Хра-

нящаяся в Лувре статуэтка мужчины, обнявшего левой рукой сидя-

щую возле него большую собаку, при довольно расплывчатом

исполнении имеет скорее персидский, чем вавилонский характер. Пер-

сидские цилиндрические печати походят на ассирийские и нередко

представляют более оживленные охотничьи и военные сцены и более

реалистичные пальмы, чем те, какие мы встречаем в крупных произ-

ведениях персидского искусства. Одна из цилиндрических печатей

Дария находится в Британском музее. Здесь следует предположить

участие вавилонских мастеров, точно так же как в крупных произведе-

ниях персидской пластики – участие малоазийских. Так как у персидс-

кого влияния не было сколько-нибудь видного прошлого, то, принимая

Рис. 245. Фриз

с фигурами

львов из Сузы.

С фотогра-

фии

320 КНИГА ВТОРАЯ

Рис. 246.

Сузские

пальметты и

пальмы.

По Делафуа

во внимание его техническое совер-

шенство, трудно думать, чтобы оно

возделывалось самими персами.

Недаром мы имеем сведения о раз-

ных греческих художниках, рабо-

тавших при дворе персидских ца-

рей, и отнюдь не немыслимо, чтобы

они до такой степени подлажива-

лись к желаниям своих заказчиков

даже и в отношении общего стиля

своих работ, что сохраняли лишь те

греческие черты и приемы, которые

сразу бросаются в глаза в пластике

персидских рельефов. Очевидно, эта пластика относится к более по-

здней, свободной и менее суровой поре, чем древнеегипетское и древ-

неассирийское искусство; конечно, в ней иногда ощущается времен-

ное соприкосновение с эллинским искусством эпохи его наибольшего

блеска, но нигде она не приковывает к себе нашего внимания каким-

либо изящным мотивом, самобытной мыслью, народной чертой, ниг-

де не замечается в ней перехода к свободе и зрелости современного

ей греческого искусства. Пластика персов неизменно оставалась при-

дворным искусством древнего мира.

Оценка персидской архитектуры не столь неблагоприятна. Распоз-

навать, откуда она заимствовала большинство своих отдельных моти-

вов, нетрудно; но во всей своей общности зодчество персидских двор-

цов представляется в значительной степени действительно местным,

своеобразно прекрасным продуктом. Пространные террасы, служа-

щие основанием зданий, удобные двойные лестницы, леса колонн, со-

стоящих из нескольких частей и богато орнаментированных, цветные

архитравы и потолочные балки сливались в одно красивое целое. Не

только между частями колонн, но и в отделке дверей и окон существо-

вала строгая пропорциональность, основанная, как доказал Делафуа,

на определенных численных отношениях (ширина относится к высоте

как 1:2, 2:3, 2:5), которые впервые соблюдаются здесь и в Греции. Ко-

нечно, персидской архитектуре времен Ахеменидов не было суждено

оказать продуктивное влияние на европейское искусство, которое

быстро приобрело бы мировое значение, но для Дальнего Востока чуд-

ные сооружения Персеполя были, так сказать, светочами более чис-

того мира искусств. Мы увидим далее, что зачатки буддийского ис-

кусства Индии проникнуты персидским веянием.