Вёрман К. История искусства всех времен и народов. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

291Древнее искусство Востока

можно причислить талайоты на Балеарских островах, имеющие со-

вершенно такое же устройство. Нурагены и талайоты в прежнее вре-

мя считались произведениями финикийцев, ныне же их приписывают

североафриканским переселенцам докарфагенской эпохи, которые, как

это доказывают многочисленные найденные здесь предметы, имели

торговые сношения с финикийцами и карфагенянами. Действительно,

чисто сардинские бронзовые фигурки обитателей нурагенов в музее

Кальяри, представляющие по большей части воинов или охотников,

по своей натуралистичности и непосредственности, а вместе с тем и

по варварской простоте и угловатости совершенно примитивной ра-

боты, не имеют ничего общего с финикийским стилем.

Влияние финикийского искусства распространилось к востоку не

дальше береговой полосы Сирии. Тут лежала Палестина, священная

страна Ветхого Завета. Особенное внимание, возбуждаемое построй-

кой Иерусалимского храма в ряду вопросов истории древ-

нееврейского искусства, объясняется влиянием религии ев-

реев на духовную жизнь человечества. Между тем, за

исключением некоторых остатков стены на горе Сионе, или

Мориа, о древности которых еще ведутся споры, не оста-

лось почти никаких следов еврейского искусства доалексан-

дрийской эпохи. Описание храма и дворца Соломона в Тре-

тьей книге Царств (гл. 5–8) не оставляет, однако, никакого

сомнения в том, что возвести эти сооружения Соломон по-

ручил финикийским зодчим. Тирский царь Ахирам (Хирам),

между 1000–900 гг. до н. э., удовлетворяя просьбу своего

друга Соломона, предоставил в его распоряжение неогра-

ниченное число камнетесов и плотников; совершенно слу-

чайно Хирамом звали и литейщика, которого Соломон выз-

вал к себе из Тира, «он владел способностью, искусством и

умением выделывать всякие вещи из меди» (3 кн. Царств,

гл. 7, ст. 14). Храм Соломона представлял в плане три дво-

ра. В окружавшей его внешней стене заключался доступ-

ный для всех и каждого передний двор, называвшийся «дво-

ром язычников». Другая, более высокая стена с медными

воротами, выходившими на восток, юг и север, окружала

второй двор – «двор евреев». Третья стена с воротами, рас-

положенными против ворот второй стены, огораживала бо-

лее возвышенный «двор священников». На задней, запад-

ной стороне этого внутреннего двора стояло здание храма,

состоявшее из башнеобразных ворот, открытых сеней, вы-

Рис. 224.

Кипрская

статуя в

греческом

стиле.

С фотогра-

фии

Жиродона

292 КНИГА ВТОРАЯ

сокого «святилища» и кубовидного «свя-

того святых», где хранился Ковчег Заве-

та со скрижалями заповедей. Фундамент

и стены оград были сложены из больших

каменных глыб, стены храма – из теса-

ного камня; колонны дворов, крыша и де-

ревянная обшивка святилища были кед-

рового, а полы елового дерева. Но все эти

материалы были покрыты богатой обли-

цовкой из листового золота. В Третьей

книге Царств (гл. 6, ст. 29) говорится:

«На всех стенах храма сделал резные из-

ваяния херувимов и пальмовых дерев и

распускающихся цветов, кругом внутри

и вне»; дополнением этому указанию мо-

жет служить видение Иезекииля: «Сде-

ланы были херувимы и пальмы: пальма

между двумя херувимами, и у каждого херувима – два лица» (гл. 41,

ст. 18). Кто, читая эти слова, не подумает о месопотамском священном

дереве с крылатыми фигурами по его бокам? Здесь могли играть неко-

торую роль древневавилонские предания, занесенные в Халдею из Ура

еще Авраамом. Наоборот, архитектура храма, без сомнения, пользова-

лась главным образом египетскими формами уже по тому одному, что

это были единственные, какими владели финикийцы в столь древнее

время, до ассирийского завоевания. Попытки реставрации храма, при

которых Шипье принимал это обстоятельство, во всяком случае следу-

ет считать не более как произвольными измышлениями.

Дворец Соломона описан несколько точнее, чем храм. Колонны

кедрового дерева играли главную роль как в сенях, так и в галереях

дворца, равно как и в его зале, о котором говорится: «И покры доска-

ми кедровыми дом свыше над странами столпов, и число столпов че-

тыредесять и пять, по пятинадесяти ряд». Из литейных работ Хирама

в Иерусалиме особенно упоминается о двух: во-первых, о паре орна-

ментированных «столпов» при входе в храм, высотой в 14 локтей, с

капителями в 5 локтей, получивших название Иахин и Воас; одни счи-

тают их свободно стоявшими колоннами, другие – частями сооруже-

ния; во-вторых, упоминается так называемое «море лияно» в притво-

ре священников – исполинский бассейн для воды в форме плоской

чаши, поддерживаемой хребтами 12 быков, расположенных в виде

круга и обращенных головами кнаружи. Херувимы внутри «святая

Рис. 225.

Финикийская

серебряная

чаша,

найденная

в Палестине.

По Перро

и Шипье

293Древнее искусство Востока

святых», высотой в 10 локтей, с крыльями в 5 локтей длиной, были

оливкового дерева и позолочены. Имели ли они человеческий или зве-

риный образ, или представляли собой двупородные существа, как хе-

рувимы в видении Иезекииля, неизвестно. Во всяком случае, эти кры-

латые изваяния Иерусалимского храма способствовали тому, что

фантастические образы, созданные месопотамским искусством, раз-

нообразно варьируемые, удержались в искусстве до нашего времени.

3. Искусство Малой Азии

(хеттское, фригийское, ликийское и другие)

В Северной Сирии мы находим первобытную своеобразную куль-

туру и искусство, которую при помощи образных письмен и на осно-

вании общих стилистических признаков можно проследить с севера

до границ Малой Армении, с запада до самого сердца Малой Азии и

до ионических берегов Средиземного моря, но средоточия которых

находились, по-видимому, на малоазийской почве. Еще Райт и А. Сейс,

а в особенности Перро и Шипье, отстаивали мнение, что носителями

этой культуры и искусства были хетты (гиттиты, гефиты), которым в

XIV в. до н. э. приходилось вести тяжелые войны с египтянами и кото-

рые были известны также евреям и ассирийцам. Пухштейн сомневал-

ся в этом и предлагал наименовать носителей этой культуры псевдо-

хеттами. Но со времен П. Йенсена, который впервые разобрал

письмена этого народа и доказал, что он – родоначальник нынешних

арийских армян, называвших себя гатийцами, едва ли можно сомне-

ваться, что «общеизвестное название хеттов “хетты” соответствует

названию “гатийцы”». Как бы то ни было, мы говорим об искусстве

тех хеттов, письмена которых, по Йенсену, были в употреблении меж-

ду 1300–550 гг. до н. э. Развалины произведений хеттского зодчества,

состоящие из стен нередко циклопической кладки, свидетельствуют

об исчезнувшем могуществе и великолепии. Изделия прикладного ис-

кусства, среди которых заслуживают внимания амулеты, обещают

привести в будущем к неожиданным заключениям. До сих пор значе-

ние хеттов в истории искусства основывается лишь на монументаль-

ных произведениях их скульптуры. Остатки крупных изваяний най-

дены лишь в ограниченном числе; чаще встречаются фигуры львов,

передняя часть которых изваяна вполне кругло, остальное же тело

исполнено рельефом. Но всего важнее – хеттские пластические про-

изведения полувозвышенной работы, в особенности те, которые укра-

294 КНИГА ВТОРАЯ

шали ворота городских стен или были изваяны на скалах в священных

или достопамятных местах. Принадлежность всех этих памятников

одному и тому же искусству, которую энергичнее всех отстаивали

Перро и его английские предшественники, а опровергал Густав Гирш-

фельд, которую снова стал защищать Пухштейн и окончательно дока-

зал Йенсен, выказывается уже в одинаковом и равномерном развитии

костюма изображенных фигур. Сначала безбородые цари хеттов но-

сят высокую остроконечную шапку, короткую фуфайку и башмаки с

длинными носками, как это мы видим на всех памятниках этого наро-

да. Впоследствии остроконечная шапка становится принадлежностью

богов, цари же довольствуются плоской шапкой и изображаются в

более длинных мантиях; затем постепенно появляется густая борода

и, наконец, одежда приближается к ассирийской.

В отношении хронологии этих изваяний мы пользуемся преиму-

щественно исследованиями П. Йенсена.

Два рельефа на скалах Карабели, близ Нимфи, в Лидии, относятся

к концу 2-го тысячелетия до н. э. Они изображают отдельные мужс-

кие фигуры, из которых лишь одна хорошо сохранилась. Действительно

ли это те фигуры, которые Геродот считал египетскими памятниками

побед Сезостриса,– вопрос нерешенный. Во всяком случае, в них не-

заметно ничего египетского, но также нет ничего и ассирийского. Наи-

более сохранившаяся фигура в остроконечной шапке, в обуви с длин-

ными носками, с копьем и луком, по своей приземистости и

угловатости характерна для древнехеттского искусства.

Вероятно, довольно близкое сходство с этими рельефами имеет за-

мечательный монумент Эфлатунбунара, в Ликаонии. Его глухой ку-

бовидный фасад увенчан монолитной плитой, на которой изображен

солнечный диск с громадными крыльями, простирающимися над всем

памятником. На отдельных полях представлены в два ряда, один над

другим, отчасти под крылатыми солнечными дисками меньших раз-

меров, выветрившиеся теперь фигуры с воздетыми руками. Руки, го-

ловы и верхние части тела изображены en face, а ноги – в профиль.

Древность этого фантастического произведения бросается в глаза так

же, как и его хеттский характер.

Приблизительно к 850 г. до н. э. относятся рельефы дворца в Гюд-

жюке (Эйёке) в Каппадокии. По его фасаду, справа и слева от входа,

тянутся на цоколе каменные рельефы, изображающие обряды бого-

служения. Происходит поклонение быку. Божество стоит на двугла-

вом орле, древнейшем из всех известных. Искусство хеттов представ-

ляется здесь более свободным и зрелым, чем в предыдущих

295Древнее искусство Востока

памятниках. Чрезвычайно жизненно ис-

полнены животные (волы, овцы, львы);

особенно замечательны головы львов, вы-

ступающие из углов стен вполне скульп-

турно. Два сфинкса у ворот имеют вид

египетских фигур в ассирийском вкусе; во

всем остальном ассирийского влияния

незаметно.

Немногим моложе гюджюкских рель-

ефов знаменитые названия на скалах в

большом открытом святилище (Джасили-

кайя) Богазкёе, в Каппадокии. И здесь

язык форм все еще довольно свободен от

ассирийских оборотов; но по своему со-

держанию эти изваяния, очевидно, подхо-

дят к сирийским и уже к ассирийским

представлениям о божестве. Подобно

описанным выше рельефам Мальтаи (ср.

рис. 183), они приводят нас на небо, боги

которого стоят на животных. К этим бо-

гам движутся длинные процессии низших

богов, среди которых шествует царь; обряды и отдельные фигуры изо-

бражены в различных местах скалы. Жрец несет как бы небольшой

храм, увенчанный крылатым солнечным диском и подпираемый же-

лобчатыми колоннами, волюты которых загнуты книзу. В этих колон-

нах думали видеть родоначальников ионических колонн, но Йенсен

доказал, что здесь, как и в группах знаков, встречающихся в других

местах, мы видим лишь хеттские иероглифы, относящиеся к несущей

фигуре, к царю.

Старше или моложе описанных остатков рельеф на воротах Синд-

ширли в Северной Сирии, трудно сказать, так как он сильно вывет-

рился. Йенсен склонен считать его относящимся к немного более ран-

нему времени, чем 750 г. до н. э., уже по тому одному, что на нем

люди представлены бородатыми, тогда как более древние фигуры не

имеют бороды. Изваяния в Синдширли, поступившие в Константино-

польский музей, представляют мужчину и женщину, совершающих

жертвоприношение, воина на коне и стрельца из лука. На рельефе из

Синдширли, находящемся в Берлинском музее, кроме фигур воинов

(рис. 226) изображены бог охоты с львиной головой и крылатый бог с

головой грифа; кроме козлов, быков и львов мы видим здесь еще кры-

Рис. 226.

Хеттский

рельеф из

Синдширли.

С фотогра-

фии

296 КНИГА ВТОРАЯ

латых грифа и сфинкса. Вследствие близости Ассирии сюда, очевид-

но, уже проникли во множестве месопотамские мотивы. Приблизи-

тельно современны этому произведению львы при воротах в Мараше

и Альбистане, на правом склоне Тавра; охота на львов в Ордасе, близ

Малатийи, может быть отнесена к 712–708 гг. Ассирийский характер

обнаруживается в этих произведения все яснее и яснее.

Вполне ассирийским языком форм, хотя отчасти и с иностранным

акцентом, говорит рельеф, перенесенный в Берлинский музей из Сак-

тшегёзу, Северная Сирия. На нем изображена царская охота на львов,

несколько напоминающая собой ассирийские рельефы времен Сарго-

нидов; однако, ввиду отсутствия в этом изображении обуви с длинны-

ми носками, сомнительно – принадлежит ли вообще это произведе-

ние хеттам. Но рельеф на скале в Ивризе (Ибризе), на границе

Ликаонии и Киликии,– памятник хеттского искусства VII в. до н. э.

Перед исполинской профильной фигурой хеттского бога неба, укра-

шенного гроздьями винограда, стоит фигура поменьше – поклоняю-

щегося ему царя. В этом рельефе даже лепка мускулов на ногах – ас-

сирийская. Близко походит на него рельефное изображение царя в

Боре, в западной части Тавра.

Развитие искусства хеттов во всей их области шло, по-видимому,

одним и тем же путем. За направлением, в котором вообще незаметно

ассирийского влияния, следовало другое, воспринимавшее представ-

ление, но еще не сам язык форм Ассирии, и, наконец, третье, которое

было уже не в состоянии отделаться и от ассирийских форм. Затем

искусство хеттов, столько же древнее, сколько и слабое, быстро под-

чинилось раннегреческому духу, врывавшемуся к ним с запада; само

же оно было слишком бессильно и неустойчиво для того, чтобы иг-

рать сколько-нибудь значительную роль посредника между искусст-

вами Востока и Запада.

Область нынешней Армении, на северо-востоке Малой Азии, как

это установлено В. Бельком и Леманном, занимали в 600 г. до н. э. и

позже халды, владевшие доармянскими клиновидными письменами.

Относительно произведений их искусства в Ване и его окрестностях

положительных данных вообще имеется мало. По-видимому, их ка-

менным сооружениям своды были так же чужды, как и художественно

развитая система колонн. Подпорами балок служили круглые столбы

без баз и капителей.

Несколько раньше и одновременно с искусством хеттов на севере

и западе полуострова, омываемого Черным, Эгейским и Средиземным

морями, процветало другое малоазийское искусство, более богатое

297Древнее искусство Востока

зачатками развития; создатели этого искусства, принадлежавшие не-

сомненно к арийскому племени, были того же корня, что и эллины, и

с ранних пор находились с ними в самых разнообразных сношениях.

Но прежде чем развитие этого искусства окончилось, весь западный

берег Малой Азии достался ионийским эллинам, которые насадили

на нем или противопоставили родственной им догреческой жизни на-

стоящую раннегреческую культуру.

На пороге малоазийского искусства стоит громадное произведение

скульптуры, которое еще древние греки считали одним из чудес ис-

кусства, если не самой природы: в нише, высеченной в скале на север-

ном склоне Сипила и имеющей 10 метров в высоту, изваяна из нату-

ральной скалы круглая фигура женщины на троне, которую прежде

принимали за Ниобею, воспетую Гомером, а ныне признают изобра-

жением матери богов, Цибелы, описанным у Павсания. По словам Пав-

сания, это изваяние исполнено сыном Тантала. Следовательно, нахо-

дясь в местности, входившей потом в состав Лидийского царства, оно

принадлежит сказочной Фригии Тантала и Пелопса, считавшихся пред-

ками микенского царя Агамемнона. Таким образом, микенское искус-

ство Трои было также и древнефригийским; и действительно, могиль-

ное сооружение, находящееся вблизи Сипила и связанное с именем

Тантала, несмотря на некоторые различия, может быть приравнено к

куполообразным усыпальницам Микен. Снаружи оно представляет со-

бой круглое цилиндрическое сооружение, сложенное гладко из мно-

гоугольных камней с конической верхней частью, увенчанной извая-

нием символа жизни (фаллоса). Внутри оно имеет стрельчатый свод,

образуемый выступающими один над другим горизонтальными ряда-

ми камней, и представляет глухую прямоугольную камеру с правиль-

ным соотношением отдельных частей. Конус этой усыпальницы обва-

лился так же, как и верхушки всех соседних усыпальниц. Символические

изображения, изваянные из красного трахита, которые увенчивали его,

разбросаны кругом.

Прочие произведения искусства Малой Азии принадлежат после-

гомеровским временам; следовательно, древнейшие из них относятся

к концу IX столетия до н. э.

В Лидии, с начала VII в. (с 694 г.) царили один за другим Гигес,

Ардис, Алиатт и Крез, прежде всего интересны древнейшие могиль-

ные курганы. Над всем полем, занятым близ Сарды этими курганами,

высится надгробный холм Алиатта, по словам Геродота не уступав-

ший египетским пирамидам. Если эта усыпальница не достигала вы-

сотой величайшей из них, то превосходила ее своим объемом. В этой

298 КНИГА ВТОРАЯ

земляной насыпи, отчасти покрытой каменной кладкой, от кото-

рой остались лишь скудные следы, скрывалась прямоугольная

камера с плоским потолком, устроенным из длинных мрамор-

ных глыб, и проход к ней, крытый хотя и грубым, но правильно-

круглым коробовым сводом. В истории торговых сношений, рав-

но как и в истории прикладного искусства, лидийские цари

обессмертили себя изобретением и распространением монет.

Древнейшие монеты времен Гигеса и Ардиса выбиты из элект-

рона, сплава золота и серебра, имели яйцевидную форму и толь-

ко на одной стороне были снабжены углубленными символичес-

кими изображениями, в числе которых видное место занимала лисица.

Полагают, что усовершенствование, состоявшее в том, что их стали

чеканить из чистого золота, а изображения на них делать, по крайней

мере с одной стороны, выпуклыми, проникло сюда, вероятно, из со-

седних ионических городов, Милета и Эфеса, в Сардах же оно нашло

себе подражание еще при Алиатте и Крезе. На рис. 227 – одна из

таких древнейших лидийских монет с углубленным изображением

лисицы (Британский музей).

Более важны, чем могильные холмы Лидии, наряду с которыми

можно поставить могилы Карии и Мизии (Трои), гробницы в скалах в

восточных странах Малой Азии, резко отличающиеся от произведе-

ний хеттского искусства. Очень важно, что оба рода памятников ма-

лоазийского искусства, одновременно возникшие рядом одно с дру-

гим, в области своего распространения почти исключают один другого.

Гробницы в скалах на севере Малой Азии встречаются в Пафлагонии,

на юге полуострова – в Ликии, а внутри страны – во Фригии, в более

поздней послегомеровской Фригии, Фригии времен царя Мидаса.

Для истории зодчества эти малоазийские горные усыпальницы име-

ют неоценимое значение, так как чрезвычайно наглядно представля-

ют нам тот процесс, когда формы деревянных построек передавались

сооружениям из камня. Процесс этот с такой же ясностью можно про-

следить разве только в одной Индии. В местностях Малой Азии и Ар-

мении, изобиловавших как лесом, так и дождями, развилась крыша с

фронтоном на деревянных стропилах. Дождливая погода диктовала

свои формы строительству жилищ – седлообразную крышу, с боковы-

ми скатами, удобную для стока воды. Отвесные передняя и задняя сто-

роны двускатной крыши превращаются во фронтоны, а в технике плот-

ничьего дела берут свое начало кровельные стропила, передние концы

которых образуют треугольник фронтона. Деревянные постройки этого

рода, в которых фронтон лицевой стороны нередко выступал вперед,

Рис. 227.

Лидийская

монета.

По Перро

и Шипье

299Древнее искусство Востока

образуя галерею, подпираемую деревян-

ными столбами, удовлетворяли, несмот-

ря на свою недолговечность, потребнос-

тям жизни сменявшихся поколений. Но

жилища умерших, предназначенные для

вечности, устраивались в скалах, для

придания же им привычной приветливой

внешности обиталища живых людей на-

туральная скала отделывалась в виде

фасада деревянного жилища. Рельеф во дворце Саргона в Ниневии,

изображающий разрушение храма с фронтоном в армянском городе

(рис. 228), доказывает, что уже в 700-х г. до н. э. в Армении существо-

вали храмы с фасадами, увенчанными фронтоном.

Фригийские фасады, высеченные в скалах, разбросаны близ Кюта-

гиджа (Kjutahijas) на пространстве 40 километров по направлению с

северо-востока на юго-запад. Северо-восточное городище фасадов в

скалах этой местности известно со времени путешествий Тексье, юго-

западные же усыпальницы близ Айацинна (Ayazinn) открыты лишь в

80-х г. XIX в. Рамзаем. Затем Ребер и Кёрте снова подвергли исследо-

ванию фригийские памятники в скалах; один из результатов этих ис-

следований, особенно тех, которые произведены Кёрте, состоит в том,

что не должно смешивать фасады, имеющие религиозное значение, с

могильными фасадами. Гробницу Мидаса (рис. 229) и все подобные

ей фасады, орнаментированные геометрическим узором, следует счи-

тать не усыпальницами, так как при них

нет погребальной камеры, а религиоз-

ными сооружениями и памятниками

умершим. Во всяком случае, гробница

Мидаса, как видно из надписи на фри-

гийском языке, заимствованном от фи-

никийского алфавита, посвящена царю

Мидасу или сооружена для него. Под-

ражание деревянной конструкции выра-

зилось здесь в фальшивой двери, веду-

щей лишь в плоскую нишу в кайме,

обрамляющей фасад, а также в форме

фронтона. Кроме того, сам рисунок узо-

ра, не совсем подобный меандру, а со-

стоящий из крестов, квадратов и четы-

рехугольных петель и покрывающий

Рис. 228.

Ассирийский

рельеф с

изображением

древнеармян-

ского храма с

фронтоном.

По Ботте

Рис. 229.

Гробница

Мидаса во

Фригии.

По Перро

и Шипье

300 КНИГА ВТОРАЯ

весь фасад, столь же легко мог

быть заимствован от подобных ор-

наментов резьбы по дереву и от

узоров на коврах, как это обычно

утверждают. Подражание деревян-

ной кровле еще яснее видно в фа-

саде Деликли-Таша. К важнейшим

произведениям этого рода принад-

лежит также памятник в скале близ

Арсланкайя. Он обработан с трех

сторон; на фронтоне его передней

стороны находится сфинкс, на фрон-

тоне одной из боковых сторон –

гриф, а на другой – лев, поднявший-

ся на задние лапы; в нише находит-

ся изображение великой матери

богов с двумя львами по бокам. Это

сооружение безусловно можно

признать религиозным. От всей его

орнаментации, хотя и местного происхождения, уже веет греческим

духом; то же самое можно сказать о фризе из пальметт и бутонов на

фасаде в Кючук-Ясили-Кайе, в котором его ассирийское происхожде-

ние выразилось столь же ясно, как и ионический характер.

Наоборот, в так называемом юго-западном некрополе встречаются

настоящие гробничные фасады. Подражание жилью обнаруживается

у них не столько снаружи, сколько внутри. В погребальном покое, как

правило, вырубаются ложе и при нем каменное изголовье. Одна из

самых любопытных усыпальниц – так называемая «развалившаяся

гробница», фасад которой украшен довольно хорошо изваянными льва-

ми и двумя воинами в латах, сражающимися с чудовищем. Вышеупо-

мянутые фасады с геометрической орнаментацией едва ли древнее всех

других, как это полагали до сего времени. Переходным звеном явля-

ется именно памятник в Арсланкайе. Из всех этих произведений, по-

видимому, ни одно нельзя отнести к более раннему времени, чем

VII в. до н. э., и едва ли какое-либо из них исполнено раньше разгрома

Лидийского царства персидским царем (546 г. до н. э.). В той же

местности находится еще вторая, более поздняя серия гробниц в ска-

лах с фасадами совершенно эллинского характера. До сих пор полага-

ли, что происхождение их относится к V и IVстолетиям до н. э. Одна-

ко Кёрте и Ребер доказали, что они принадлежат эпохе римских

Рис 230.

Горная

гробница в

Гамбаркайе.

По Гирш-

фельду