Васильев Л.С. Древний Китай. Том 2. Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Подождите немного. Документ загружается.

если исправить в рассматриваемой схеме последовательность ря-

дов-ступенек, то она в принципе окажется идентичной первой, что, в

общем-то, и следовало ожидать.

Следующая по времени схема помещена в «Цзо-чжуань» под 564 г.

до н.э. [114, 9-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 437 и 440]. В ней рассказы-

вается, как

Цинь

хотело в союзе с Чу напасть на

Цзинь,

как чуский

сановник

выступил против этого плана на том основании, что в Цзинь

дела

идут

хорошо и добродетель торжествует:

цины

дают возмож-

ность способным выдвинуться,

дафу

не допускают небрежности, ши

старательно учатся,

шу-жэнь

прилагают усилия для обработки земли

получения урожая, а ремесленники и торговцы, равно как и

цзао-ли,

ревностно выполняют свои обязанности. Еще одна аналогичная схема

вложена «Цзо-чжуань» в

уста

музыканта Куана в связи с тем, что вэй-

цы

в 559 г. до н.э. изгнали своего правителя. Куан предположил, что

это

случилось потому, что правитель допускал небрежность в своем

поведении,

что у него не было достойных помощников. А такие по-

мощники

нужны всем. У сына Неба для этого есть

гуны,

чжухоу

—

цины,

цинов

— главы их боковых линий (т.е. дафу), у

дафу

— тоже

главы боковых линий (т.е. ши), у ши— их друзья, а у

шу-жэнь,

гун-

шан,

цзао-ли

му-юй

(пастухи и конюхи) — поддерживающие их

родственники [114, 14-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 462 и 466].

В сообщении «Цзо-чжуань» от 535 г. до н.э. [114, 7-й год Чжао-

гуна; 212, т. V, с. 611 и 616] дана весьма развернутая схема слоев с

целью продемонстрировать иерархию: вану служат

гуны,

гунам

—

дафу, дафу

— ши, ши — цзао,

цзао

— юй, юй — ли, ли — ляо, ляо —

пу, а пу — таи. В этой очень специфической и явно нежизненной,

заведомо искусственной схеме первые четыре ступени иерархической

лестницы составляют аристократы, а все остальные — рабы и слуги

различных категорий. Совершенно очевидно, что предназначение

этой

схемы — показать, кто кому должен служить. Если использовать

привычные ступени лестницы, то останется неясным, кому должны

служить ремесленники и торговцы — не земледельцам же

шу-жэнь,

конце

концов. Поэтому промежуточные слои производителей из схе-

мы изъяты, а образовавшиеся пустоты осознанно заполнены различ-

ными

категориями

слуг

и рабов, которые, конечно же, служили не

друг

другу,

а своим хозяевам. Выправив перекосы, мы получим уже

встречавшуюся

схему

в заметно урезанном и в то же время явно из-

вращенном

виде.

Последняя

из схем датируется концом периода Чуньцю, 493 г.

до н.э. [114, 2-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 797 и 799]. Здесь публикует-

ся

от имени одного из глав влиятельных кланов царства

Цзинь,

Чжао

Яна,

воззвание к его войску накануне решающей схватки с мятежны-

382

ми

кланами Фань и Чжун-хан. Обвинив противников в том, что они

нарушили волю Неба

(тянь-мин)

хотят

захватить власть над

Цзинь,

сумев привлечь на свою сторону

даже

царство Чжэн, командующий

призвал своих сторонников храбро сражаться и пообещал им за это

очень щедрые награды:

шан-дафу

получат уезд-слнь,

ся-дафу

— ок-

руг-цзюнъ,

ши— 100 тыс. полей,

шу-жэнь

гун-шан—

повышение в

статусе

(может быть, как предполагает

Д.Легг,

право стать в ряды

офицеров-шы),

жэнь-чэнь

и ли-юй, т.е. рабы-слуги различных кате-

горий,

— освобождение от зависимости. Эта схема наиболее запутан-

ная

из

всех.

Невероятна цифра полей, обещанных ши, — здесь явная

ошибка,

быть может, просто описка, и речь должна идти о 10 полях.

Не

очень

ясно,

откуда Чжао Ян цзиньский собирался набрать доста-

точное количество

уездов

и округов для

всех

отличившихся старших

офицеров.

Непонятно, какую роль играли в армии ремесленники и

торговцы — разве что их вместе с

шу-жэнь

наспех набрали в

пехоту?

Еще более сомнительна роль рабов-слуг в войске, ведь обычно их не

было в боевых рядах, в лучшем

случае

они обслуживали своих высо-

копоставленных хозяев. Словом, многое в

схеме

неясно, а кое-что

просто невероятно. Схема интересна тем, что свидетельствует о суще-

ственных изменениях в характере войн. Войну теперь

ведет

пехота,

она

на первом месте, в ее состав включены и земледельцы, и торгов-

цы,

и ремесленники, возможно,

слуги

и рабы. Это можно объяснить

спецификой

ситуации: когда воюет один клан против

двух

других,

то

мобилизуются все. Второе, что важно отметить:

дафу

в клане делятся

на

старших и младших и воспринимаются в качестве кандидатов на

замещение административно-территориальных должностей.

Сопоставление данных, полученных из

всех

социально-иерархи-

ческих лестниц в текстах, описывающих реалии периода Чуньцю,

показывает, что, несмотря на отмеченную многозначность терминов,

существовали вполне устойчивые представления о различных соци-

альных слоях и стратификации в целом. Согласно этим представлени-

ям,

чжоуское общество периода Чуньцю состояло из

трех

больших

групп — сословия аристократов, основной массы производителей и

посредников-торговцев, занятых в сфере материального производства

централизованной редистрибуции, а также немалого количества

различного рода

слуг

и рабов, используемых преимущественно в сфе-

ре

услуг

в домах и хозяйствах правящих верхов. Каждая из групп де-

лилась на слои, разряды или категории, как правило, достаточно ус-

тойчивые, хотя временами и дробившиеся на более мелкие

{шан-цины

ся-цины,

шан-дафу

ся-дафу,

многочисленные категории рабов).

В источниках, эти три крупные социальные группы (я сознательно

не

именую их ни классами, ни сословиями, дабы не вступать в дис-

383

куссию по поводу содержания этих весьма спорных понятий) пред-

ставлены крайне неравномерно. Больше всего упоминаний о правя-

щих

верхах,

что вполне понятно и естественно. Гораздо меньше об

остальных. Кроме того, в текстах есть фрагменты, в которых речь

идет о социальных общностях смешанного типа, например о жителях

того или иного города и особенно о столичных жителях

го-жэнь.

Иными

словами, схемы схемами, а реальная жизнь порой группирова-

ла людей по-своему, в зависимости от обстоятельств. Обратимся к

характеристике различных слоев чжоуского общества периода Чуньцю.

Правящая

элита

О феодальной аристократии сказано уже немало. Остается

обр;»

тить внимание на ее специфику, на то, как функционировали различ

ные

прослойки этой знати в обществе периода Чуньцю и как с их пи

мощью осуществлялась власть в Поднебесной в целом и в каждом и i

государств,

которые были ее частями. С самого начала надлежит :ш

метить, что крушение западночжоуского

государства

означало конем

тех

хрупких,

но все же на протяжении веков функционировавших

всечжоуских институтов власти, что были столь детально проанализи

рованы

и описаны специалистами (см. монографию Г.Крила

[174])

Только в домене вана еще существовало, но уже в явно карикатурном

виде что-то подобное бывшей центральной администрации, в котороп

высшие функции

двух

главных министров первоначально выполняли

правители фактически независимых царств, Чжэн и Го. Позже оба они

по

разным причинам потеряли эти должности, а роль высших админи

страторов вана стали выполнять его приближенные из числа

титула

ванной

знати, владевшей небольшими

уделами

в домене.

Неясно,

к;п

много из тех административных институтов, которые существовали цч

времена Западного Чжоу, сохранилось, пусть в пережиточной фор\к

домене вана. В источниках нет соответствующих данных, но ecu

основания

полагать, что администрация в домене стала весьма упрп

щенной

и в принципе напоминала существовавшую во

всех

царсти.)

периода Чуньцю.

Иными

словами, пришли в полный упадок общеки

тайские

легитимные институты власти. И не только они — стош

напомнить

о бесследно исчезнувших восьми иньских армиях, бачи

ровавшихей в окрестностях Лояна, теперешней столицы домена, н

имевших некогда свою административную

структуру

[10, с.

125—126J

Пришедшие

всем им на смену институты нелегитимной власти (6и

дао) в новых условиях уже практически не имели ничего общего \

384

прежними.

В задачу гегемонов входило следить за порядком в Подне-

бесной,

причем этот порядок уже не зиждился на каких-либо всечжоу-

ских административных нормах и правилах, а опирался лишь на силу

самих гегемонов, а сила эта, призванная гарантировать всеобщий по-

рядок,

в свою очередь в немалой степени обеспечивалась взносами-

чанью (гун). Практически это значит, что всечжоуская администрация

всеми ее находившимися в процессе становления еще недостаточно

развитыми институтами прекратила свое существование, оставив по

i6e лишь память, которая позже нашла отражение в систематизиро-

панных

полуутопиях типа

«Чжоули».

Разумеется, это

никак

не означает, что все в Поднебесной прихо-

.'шлось создавать заново. Как раз напротив, бережное отношение к

Фадиции,

столь свойственное китайцам с глубокой доконфуцианской

древности, способствовало тому, что некоторые из основных

принци-

пов

и институтов администрации были сохранены. Но они были пере-

мещены

на более

низкий

и соответственно менее развитый уровень и

тиснуты в более узкие рамки уделов, превратившихся в самостоя-

м'1ьные царства и княжества. В этих царствах и княжествах номенк-

гура

должностей частично сохранялась, частично создавалась заново,

при

этом широко использовались уже принятые стандарты. В резуль-

ие в одних царствах главный министр обозначался одним термином,

чругих

— иным,

где-то

почти свято чтилось право наследования выс-

ших должностей, а

где-то

от этой явно устаревавшей нормы с легко-

tn.io

отказывались. Но одно было не только всеми соблюдавшейся

нормой,

но и почти сакрально освященным правилом: на высшие долж-

ности

назначались только аристократы из числа

дафу.

И более того, те

ihitfiy,

которые обретали эти должности, обычно сразу же становились в

риды министров-сановников

цинов

и почти автоматически оказыва-

mn:ii

во главе субудела-клана. Быть может, случалось наоборот, т.е.

мины влиятельнейших уделов-кланов получали высшие должности в

нпрстве и тем самым входили в число немногочисленных

цинов.

Но

суть

дпш от этого не менялась: теперь чаще не правитель по своему разуме-

нию

и в зависимости от обстоятельств назначал способных админист-

рпюров на новые должности (как то было в Западном Чжоу), а знатный

1|ич1дальный клан, владевший уделом (субуделом) в царстве или княжест-

ИР,

ныдвигал претензии на высокую должность, подкрепляя их силой.

Конечно,

на практике бывало по-разному. В царстве

Цзинь,

как о

HIM

уже упоминалось, распределял должности командующих сам пра-

Mincjib, руководствуясь способностями и добродетелью соискателей.

После

какого-либо из очередных кровавых дворцовых переворотов,

(им

да многие из высших должностных лиц, замешанных в неудав-

ии'мея

заговоре, бежали либо были уничтожены, перераспределение

»• 46 385

должностей происходило по выбору победителя (что имело место,

например,

ходе

мятежа сановников в царстве Сун). Однако исклю-

чения

лишь подтверждают норму. Норма же сводилась к

тому,

что

сильные кланы всегда требовали соответствующих их силе должно-

стей и власти. И пока сила сохранялась, сохранялся и статус-кво. Если

же какой-либо клан по какой-то причине слабел или, напротив, стано-

вился

настолько сильным, что провоцировал

других

объединиться в

противостоянии

ему, ситуация могла измениться, а клан оказаться на

пороге гибели. Теряя силу под ударами могущественного соседа, а то

объединенной коалиции соперников (обычно в этой ситуации не

оставался в стороне и сам правитель), этот клан нередко лишался и

влиятельной должности, и власти, а порой и

удела,

что нередко со

провождалось поголовным уничтожением

всех

его членов.

Сказанное

означает, что в феодальной

структуре

времен Чуньцю

уже не было сильной и эффективной централизованной администра-

ции

даже

в пределах царств. Конечно, функции такого рода админи-

страции власть выполняла. Это прежде всего касалось администрации

царства-гегемона, отвечавшего за сохранение порядка в Поднебесной

потому вынужденного согласовывать интересы и претензии своих

кланов

с потребностями выдвижения на высшие должности умных и

способных. К этому

следует

добавить, что по меньшей мере в Чжунго

управление становилось делом не столько царств, сколько влиятель-

ных уделов-кланов в царстве. И в Лу, и в Ци, и

даже

в царстве-

гегемоне Цзинь административные рычаги на протяжении периода

Чуньцю все очевиднее опускались на уровень уделов-кланов. Впро-

чем, это не мешало сильнейшим из кланов по совместительству отве-

чать за дела царства в целом — примерно так же, как царство-гегемон

отвечало за всекитайские дела в масштабах Чжунго, а порой и Подне-

бесной.

Словом, динамика перераспределения власти целиком зависе-

ла от изменения соотношения сил.

Более того, к середине периода Чуньцю стало нормой закрепление

за сильными уделами-кланами не только их наследственных должно*

стей, но и той военной силы, армии, которая лежала в основе могуще-

ства клана. Практически это означало, что на уровне царства или кня»

жества вес, должность и реальную военную и политическую силу

приобретали те, кто успешно справлялся со своими соперниками

внутри царства. Соответственно все большее значение приобретали

должности более мелкого масштаба, важные при выяснении отношу

ний

не

между

царствами, а

между

уделами-кланами, позже также и

между

враждующими линиями внутри уделов-кланов.

Выход

на передний план должностных лиц в масштабах клана или

линии

клана сыграл не последнюю роль в том, что на политическо/1

386

арене в конце Чуньцю появились

шан-дафу

ся-дафу,

т.е.

дафу

раз-

личных категорий. Но самым главным результатом всего политического

процесса было выдвижение слоя ши, о котором уже шла речь. Таблица

Сюя свидетельствует о том, что в конце периода Чуньцю количество

высшей знати, упоминаемой в текстах, заметно уменьшается,

тогда

как

число ши растет. Из 32 упоминаний о ши, по его подсчетам, 15 прихо-

дятся на последние четыре десятилетия,

512—464

гг. до н.э. [200, с. 28,

табл. 1]. В конце Чуньцю термин ши становится широкоупотребитель-

ным.

Им именуются не только администраторы низшего и среднего ран-

га, мажордомы и канцеляристы, но и офицеры, а также интеллектуалы,

люди грамотные и ученые, обычно выходцы из боковых линий

захуда-

лых аристократических домов, как то было, в частности, с Конфуцием.

Слой ши, как и вообще сословие аристократов, не был чем-то вро-

;Де индийской варны или касты, т.е. не гарантировал пожизненно вы-

сокого социального

статуса.

Считалось, что принадлежность к слою

\Ши, к сословию аристократии, ставила любого в ряды тех, кто так или

[Иначе

причастен к власти со всеми вытекающими из этого весьма

[существенными привилегиями. На

деле

было не всегда так. Кое-кто из

u не имел должности и лишь стремился ее обрести (что наиболее

чиметно на примере столь хорошо известной каждому в Китае био-

графии

Конфуция).

Кроме того, аристократического

статуса

всегда и

подчас довольно неожиданно можно было лишиться. Не только ши,

ио

и более высокопоставленные аристократы порой теряли все и

опускались на уровень простолюдинов.

Так

было, например, с потомками

двух

сановников, которые в мо-

мент восшествия на отцовский трон цзиньского Вэнь-гуна подняли

Против

него мятеж и были за то убиты циньским Му-гуном. В текстах

есть также трогательный рассказ о том, как цзиньский посол, проез-

жий как-то мимо местности Цзи, был поражен тем, как тщательно

Полол сорняки мужчина и как почтительно обращался он с женой,

Принесшей

ему еду. Узнав, что имеет дело с сыном мятежника, посол

Ни

свой страх и риск взял его с собой в столицу и отрекомендовал

|шь-гуну как человека достойного, после чего Вэнь-гун вновь назна-

чил его на должность

дафу

в одной из своих армий [114, 33-й год Си-

Гуна; 212, т. V, с. 223 и 226; 85, с. 141; 29, с. 187].

Эпизод выглядит анекдотично, но в принципе вполне может счи-

Титься достоверным. Во всяком

случае

он свидетельствует о том, что в

Отдельных случаях разжалованным в простолюдины не была закрыта

дорога обратно. Прибавим к сказанному, что и заслуженные просто-

дюдины имели шансы влиться в ряды ши, например, в

случае

успеха

ми

иоле брани и т.д. На этот счет были даны самые непосредственные

шперения

в обращении Чжао Яна к войску накануне битвы с мятеж-

11*

387

ными

цзиньскими кланами Фань и Чжун-хан. Становится очевидным,

что грань

между

правящими верхами и производящими низами в

чжоуском Китае была достаточно гибкой, лабильной (о чем уже гово-

рилось в первом томе). При этом все расширявшийся слой ши стано-

вился

как бы пограничным, вбиравшим в себя как тех, кто опускался

сверху,

так и тех, кто за свои заслуги поднимался снизу. Этот прин-

цип

— опускать вниз за провинности и поднимать вверх за способно-

сти и заслуги — был характерным в Китае в эпоху Чжоу. Он был вос-

пет в

главах

«Шуцзина», посвященных первым мудрым правителям, о

которых еще

будет

идти речь. Это специфика Китая. Она противоре-

чит свойственному феодализму как жесткой

структуре

обычаю

резко-

го сословного разведения верхов и низов. Сословия формировались в

чжоуском Китае, но не были в период Чуньцю окончательно сформи-

рованы.

Напротив, сталкиваясь с противостоявшими им мощными

антифеодальными тенденциями, они начинали быстрыми темпами

отступать.

Завершая раздел, связанный со статусом и функциями правящего

слоя чжоуской феодальной знати в Чуньцю, важно еще раз подчерк-

нуть, что главной особенностью периода была его очевидная динами-

ка.

Вначале все шло к упадку централизованной всечжоуской админи-

страции,

которая худо-бедно, но все же существовала

даже

в конце

Западного Чжоу. Этот упадок сперва привел к снижению такого рода

администрации на уровень царств и особенно царства-гегемона. Вско-

ре,

однако, инерция процесса феодализации привела к

тому,

что ин-

ституты эффективной власти стали опускаться, пусть не везде (Чу и

особенно

Цинь в этом смысле явно были заслуживающим внимания

исключением),

на уровень уделов-кланов в рамках царства. Но на

этом уровне институты администрации под энергичным воздействием

противостоящего феодализации процесса дефеодализации стали ак-

тивно трансформироваться и постепенно обретать новый облик, за-

кладывая основы

будущей

централизованной бюрократической адми-

нистрации

империи. Важную роль в этом сыграл быстрыми темпами

консолидировавшийся

социальный слой новых ши.

Простолюдины

Земледельцы

(шу-жэнь)

Основную массу населения царств и княжеств периода Чуньцю

представляли те, кто обычно именуется простолюдинами. Это прежде

всего сельские жители, крестьяне-общинники, сочетавшие земледель-

ческий

труд

с повседневным домашним ремеслом и строительными

388

работами, связанными со стройками общественного характера либо

сооружением дворцовых комплексов для аристократии. Рядом с ними

на

социальной лестнице стояли городские жители, ремесленники и

торговцы, профессионально занимавшиеся своим делом. Именно они,

вкупе с воинами-профессионалами из числа низшей знати (шм), со-

ставляли основу городского населения и нередко именовались в ис-

точниках сводным термином

го-жэнь

(горожане, жители столицы).

Разумеется, кроме них в городах проживали и представители высшей

знати,

дафу,

а также огромное число челяди, т.е. рабов и

слуг

различ-

ных категорий. Можно предположить, что некоторые из

дафу

вместе с

обслуживающим их персоналом временами — а то и вообще — жили

домах рядом с пожалованными им в качестве кормления поселения-

ми

(нечто вроде

усадеб

русских помещиков), но четких данных на

этот счет в текстах нет.

Простой

народ составлял основу населения и деревень и городов,

за исключением тех поселков, которые создавались специально для

воинов-профессионалов

(если они в реальности существовали).

Логично и естественно, что ни в хронике

«Чуньцю»,

ни в коммен-

тариях к ней большого внимания этим слоям населения обычно не

уделялось. Существование их считалось как бы само собой разумею-

щимся,

но интереса у летописцев не вызывало. Лишь в редких

случа-

ях, когда это касалось политических событий, о народе упоминалось,

причем чаще о городских жителях

го-жэнъ,

которые действительно

могли оказывать подчас влияние на дела царств. Правда, в распоря-

жении

специалистов немало материала, рассказывающего о тяготах

повседневной жизни и о заботах простых людей, особенно крестьян.

Однако эти записи, собранные в основном в книге песен «Шицзин»,

практически

не

могут

быть привязаны к конкретным событиям исто-

рии,

не говоря уже о том, что жанр стихов и песен вообще позволяет

лишь

косвенно судить о жизни описываемых в соответствующих про-

изведениях людей. Это в основном сфера эмоциональных представле-

ний

и переживаний, наполненных к тому же поэтическими приукра-

шиваниями

и преувеличениями. Тем не менее при характеристике

простого народа- мы

будем

вынуждены пользоваться прежде всего

Именно

материалами «Шицзина».

Начнем

с сельского населения. Насколько можно судить по дан-

ным

различных источников, крестьяне с начала Чжоу жили деревня-

ми-общинами,

которые в текстах именовались различными термина-

ми—

и (поселение, позже город, иногда именно город в противопо-

ложность деревне, но нередко также и деревня), ли (группа крестьян-

ских семей, общинный коллектив, деревня-община; в словаре

«Эръя»

йот термин идентифицируется с только что упомянутым термином и),

389

шэ (культ территории на деревенско-общинном уровне,

шу-шэ

или

чжи-шэ).

В свое время циский правитель, как упоминалось, предло-

жил изгнанному из Лу Чжао-гуну 1000 шэ в Ци, а в «Яньцзы

чуньцю»

упоминается о пожаловании циским Хуань-гуном реформатору Гуань

Чжуну 500

шугиэ

[143, с. 167, 199]. Близость

друг

другу

всех

этих

трех

различных по происхождению и первоначальному значению

терминов,

равно как и эволюция их на протяжении ряда веков, про-

слеживаемая по источникам [15, с.

106-129],

свидетельствует о том,

что в чжоуском Китае вплоть до периода Чуньцю, а возможно и поз-

же, соседские поселения (общины) находились лишь в процессе по-

степенного формирования.

Судя по данным «Цзо-чжуань», этот процесс в конце периода

Чуньцю завершился делением общинной деревни на дворы как стати-

стические хозяйственные единицы. Более поздние источники

(«Чжоу-

ли»,

«Хань

шу») настаивают на том, что

чуть

ли не с глубокой древно-

сти каждому земледельцу предоставлялось

\00му

пахотной земли, а

при

невысоком качестве земли добавлялось еще 100 или

даже

200 му

под пар [129, т. 11, с. 368; т. 12, с. 551; 78,

гл.24,

с. 1455]. Данные

подобного рода, к сожалению, не подкреплены соответствующими

материалами более ранних и аутентичных источников.

В частности, нет сведений о том, что земли вообще подлежали пе-

ределу.

Спорные трактовки некоторых фраз, позволяющие предполо-

жить, что в тексте речь идет об обмене или переделе земли [15,

с. 207], сомнительны, а в свете новых, более убедительных трактовок

[214, с.

56-58]

представляются вовсе несостоятельными. Это не озна-

чает, разумеется, что переделов никогда и ни в какой форме не суще-

ствовало. Они, видимо, были, ибо без этого ни одна раннего типа об-

щина

обойтись не могла, не говоря уже о том, что авторы

«Чжоули»,

«Хань

шу» и

других

текстов едва ли все свои данные об этом высасы-

вали из пальца. В

«Лицзи»

[93, т. 21, гл. «Юэ лин», с.

683-685]

прямо

упомянуто о том, что по окончании полевых работ крестьяне обычно

занимались

«справедливым перераспределением полей». Однако в

аутентичных источниках сообщений о земельных переделах в

общ»

нах просто нет.

Не

исключено, что переделы существовали в более ранние истор!

ческие периоды,

тогда

как в Чуньцю их уже не было. В то же врем)

нет сомнений в том, что уже во второй половине этого периода кре-

стьянские

общины делились на дворы. А коль скоро так, то предло-

жение Гуань Чжуна все сельское население делить на пятерки дворов

во главе с их начальниками

гуй-чжанами,

которое обычно представ-

ляется сомнительным с точки зрения возможности его реализации на

практике

в то отдаленное время, быть может, не столь уж и невероят-

390

но.

Правда, первые упоминания о том, что деревни-общины делятся

на

дворы и что селение состоит из пятерок дворов, а столько-то дво-

ров представляет собой кормление такого-то чиновника, относятся к

более позднему времени, на столетие позже по сравнению с годами

жизни

Гуань Чжуна.

Одно из первых упоминаний подобного рода относится к 574 г.

до н.э. В нем сказано о циском беглом аристократе Бао, который в Лу

получил служебное владение-w в 100 дворов [114, 17-Й год Чэн-гуна;

212, т. V, с. 401 и 404]. Похоже, что подобного рода принцип исчис-

ления

владений по числу дворов является результатом реформ, о ко-

торых еще пойдет речь. Но принимая во внимание, что реформы в

различных царствах чжоуского Китая в период Чуньцю шли хотя и в

разное время, но преимущественно в одном направлении — к созданию

такого рода объединений в пять дворов в деревнях и вообще к органи-

зации

поселений как совокупности определенного количества малых

дворов, можно воспринять предложение Гуань Чжуна как опередив-

шую свое время идею, в принципе вполне реальную и осуществимую

а во второй половине периода Чуньцю в ряде царств реализованную.

Крестьянское

хозяйство было делом нехитрым, но трудоемким.

Пахали землю обычно парами-оу (парная вспашка —

оу-гэн).

Об этом

упоминается в песнях «Шицзина» [136, №277 и 290; 74, с. 424, 437].

«Го юй» такого рода

дружную

пару земледельцев использует

даже

качестве метафоры (подобно земледельцам-нунфу, составившим пару-

оу [85, с. 218; 29, с. 277]). Длинные грядки в продольном или попереч-

ном

направлениях привели со временем к возникновению понятия му

как

единицы площади поля (полоса шириной в несколько грядок или

один

двойной

шаг-бу,

т.е.

160-180

см, и длиной в сто таких бу). Лиш-

нюю траву удаляли с поля мотыгами, а колосья срезали серпами. Ра-

ботали крестьяне на полях обычно всей семьей, а на «больших полях»,

.часто с ностальгическим упоением воспевавшихся в песнях «Ши-

цчина», — тысячами пар-оу. Урожай с поля — если не иметь в виду

«большие поля» — потреблялся каждой семьей в отдельности, о чем

свидетельствуют, в частности, встречающиеся в песнях жалобы сол-

дат на то, что ратный

труд

оторвал их от земли, в

результате

чего се-

мья

останется голодной.

Труд

крестьянина, как его описывает, в частности, «Го юй», был

тяжелым: «С наступлением холодов

удаляют

засохшую траву и очи-

щают поля, готовясь к пахоте. Затем глубоко пашут землю и быстро

ровняют ее, ожидая сезонных дождей. С наступлением сезонных дож-

дей

берут

в руки колы, серпы, мотыги и тяпки, с которыми с

утра

до

нечера работают на полях. Работают, сняв с себя одежды, надев на

головы шапки из тростника, набросив на плечи соломенные плащи.

391