Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. Опыт российского права в контексте европейской правовой традиции

Подождите немного. Документ загружается.

сказать, что у права своя собственная логика, которая не выводится человеком из

наблюдения окружающего его мира, а создается им самим и подчинена его целям. Как

совершенно справедливо указывал еще в середине 20-х годов прошлого века проф. Т.М.

Яблочков, "мы должны всегда помнить, что там, где есть "принцип", там есть и

исключение, и не одна "логика" обязательна для юриста. <...> Жизнь с ее запросами

расширяет... брешь "исключений", и мы были бы неправы, если бы настаивали на

абсолютной (т.е. без всяких оговорок) силе указанного "принципа" права" <528>.

--------------------------------

<528> Яблочков Т.М. Исцеление порока формы в договорах // Вестник советской

юстиции. 1926. N 6. С. 231.

Поскольку логика права подчинена целям, ради которых создаются правовые нормы,

то для решения вопроса о логичности или нелогичности того или иного нормативного

предписания необходимо всякий раз обращаться к анализу этих целей, а также наилучших

путей их достижения. Попытаемся подойти с этих позиций и к проблеме конвалидации

ничтожных сделок в российском гражданском праве.

Для чего введена нотариальная форма и установлены последствия ее несоблюдения в

виде недействительности (ничтожности) сделки? Во-первых, контроль нотариуса за

правильностью волеизъявления сторон и его соответствием их подлинной воле призван

обеспечить законность, действительность основания для последующих действий во

исполнение сделки, связанных, как правило, с существенными имущественными

затратами. Но разве суд решит эту задачу менее квалифицированно, чем нотариус? Или,

быть может, в данном случае перед судом, как иногда полагают, и не стоит такой задачи?

Так, Ф.С. Хейфец обращает внимание на то, что ч. 2 ст. 47 ГК РСФСР 1964 г. допускала

возможность исцеления сделки, совершенной с нарушением требования об обязательной

нотариальной форме, лишь при условии, что сделка не содержит в себе ничего

противозаконного. Поскольку такое требование в п. 2 ст. 165 ГК РФ отсутствует, автор

делает вывод, что "здесь достаточно иска стороны, исполнившей сделку, и суд вправе

признать такую сделку действительной" <529>, причем "не требуется и законность ее

содержания" <530>. Вряд ли, однако, нужно доказывать, насколько подобный вывод далек

от истинного смысла анализируемых законоположений <531>.

--------------------------------

<529> Хейфец Ф.С. Указ. соч. С. 33.

<530> Там же. С. 34.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие

положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут,

2001 (издание 3-е, стереотипное).

<531> На то, что оговорка в ГК РСФСР 1964 г. о возможности исцеления лишь

сделки, не содержащей в себе ничего противозаконного, имеет значение и сейчас, верно

указывает М.И. Брагинский (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 285).

Во-вторых, любая квалифицированная форма служит цели фиксации факта

совершения сделки, "представляет собой как бы печать, накладываемую в знак

законченности выражения воли" и позволяющую установить "точную грань, отделяющую

предварительные переговоры от самого заключения договора" <532>. Поскольку до

нотариального оформления еще нет юридически действительного договора, то сторона,

уклоняющаяся от такого оформления, казалось бы, вправе ссылаться на незавершенность

своего волеизъявления, на то, что она предполагала связать себя только с момента

придания договору соответствующей формы, а все, что происходит до этого, - лишь ни к

чему не обязывающие переговоры. "Ясно, что до надлежащего оформления акта стороны

ничем не связаны и до последнего момента свободны в отказе от предположенного акта, -

отмечал Т.М. Яблочков. - Законные требования формы имеют "конститутивное" значение:

договор рождается впервые с момента соблюдения формы, пребывая до этого момента в

состоянии проекта" <533>. Именно незавершенность волеизъявлений сторон, отсутствие,

следовательно, самой перфекции договора и является подлинной причиной

неисцелимости сделки, недействительной вследствие порока формы. Вместе с тем легко

видеть, что гипотеза п. 2 ст. 165 ГК исключает и это предположение. Согласно данной

норме суд вправе признать такую сделку действительной лишь при условии, что одна из

сторон полностью или частично ее исполнила. Но можно ли сказать, что воля сторон не

получила законченного выражения и что стороны находятся только в стадии

предварительных переговоров, если одна из них уже произвела исполнение, а другая - что

наиболее важно - это исполнение приняла? Очевидно, нет. Сторона, принявшая

исполнение, но не желающая этот факт "узаконить" путем надлежащего оформления

сделки, поступает недобросовестно и не может ссылаться на "незавершенность" своего

волеизъявления <534>. При таких обстоятельствах, следовательно, отпадает главное

препятствие к исцелению неудостоверенного нотариально акта.

--------------------------------

<532> Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 55.

<533> Яблочков Т.М. Указ. соч. С. 231. Цитированное положение автор приводит

лишь в качестве общего принципа, допускающего исключения, необходимость и

оправданность которых им далее обосновывается.

<534> Разумеется, иная ситуация складывается, когда одна сторона, производя

имущественное предоставление, действует во исполнение не оформленного нотариально

договора, между тем как другая принимает это исполнение по иному основанию, полагая,

например, что оно производится по другому возмездному договору или совершается в

порядке дарения. В этом случае налицо отсутствие соглашения (исходя из того, что

передача вещи во исполнение договора также является договором), а следовательно,

нельзя говорить и о том, что неоформленная сделка была исполнена полностью или

частично.

Наконец, в-третьих, с установлением обязательной нотариальной формы должны

быть также связаны фискальные интересы государства. При ее несоблюдении казна

недополучает известную часть дохода в виде государственной пошлины за совершение

нотариальных действий или налога с доходов частного нотариуса. Судебное исцеление

сделки не предполагает ее последующего нотариального оформления (предл. 2 п. 2 ст. 165

ГК), а следовательно, и взыскания пошлины. Что касается судебной госпошлины, то ее

размер по данной категории дел, как правило, значительно ниже размера пошлины,

взимаемой за нотариальное удостоверение сделок. Пожалуй, лишь в этой возможности

уклонения от уплаты госпошлины и можно было бы усмотреть "лазейку" для "обхода

закона", которую видит в нормах об исцелении недействительных сделок Ф.С. Хейфец.

Но в таком случае нужно было бы предположить, что стороны не соблюдают требования о

нотариальной форме специально для того, чтобы затем, исполнив сделку полностью или

частично, "узаконить" ее в судебном порядке <535>. Вряд ли, однако, подобные случаи

имеют сколько-нибудь широкое распространение на практике, учитывая

продолжительность судебной процедуры и связанные с ней издержки как материального,

так и нематериального характера. По крайней мере, данную проблему целесообразно было

бы решать не путем исключения возможности конвалидации сделок, недействительных

вследствие несоблюдения формы, или установления обязательности их последующего

нотариального удостоверения <536>, а путем введения в ГК правила о том, что при

судебном исцелении таких сделок со сторон или с одной из них (недобросовестной)

взыскивается помимо судебных расходов также госпошлина, установленная за

совершение соответствующих нотариальных действий.

--------------------------------

<535> При ином предположении, а именно, что стороны, заключая сделку с

нарушением требований о нотариальной форме и исполняя ее, не намерены обращаться в

суд, исключается и квалификация их поведения в качестве "обхода закона", ибо они не

получают того правового результата, к которому стремятся (сделка остается

недействительной).

<536> Подобное правило содержалось в инструктивном письме Гражданской

кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР N 1 за 1927 г., согласно которому

сделка, совершенная с нарушением требования о ее нотариальной форме, при

определенных условиях "в интересах участвующих в сделке трудящихся" могла быть

признана судом действительной "с возложением на заинтересованную сторону

обязанности оформить сделку в нотариальных органах в определенный судом срок" (см.:

Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. М., 1935. С. 33). Такое решение,

поддерживаемое и в литературе (см., напр.: Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 62), было, однако,

вынужденным и, вероятно, объясняется тем, что Верховный Суд, признав возможность

конвалидации при отсутствии в ГК РСФСР 1922 г. какого-либо упоминания об этом, не

мог пойти так далеко, чтобы вообще отрицать необходимость нотариального оформления

исцеляемых сделок, заменяя тем самым соответствующий нотариальный акт судебным

решением. При законодательном же закреплении возможности конвалидации процедура

нотариального оформления лишена какого-либо смысла по уже изложенным выше

соображениям.

Таким образом, если принять во внимание цели установления требований о

нотариальной форме, то возможность исцеления сделок, совершенных с нарушением этих

требований, представляется вполне оправданной. С этой точки зрения нет препятствий и

для того, чтобы предусмотреть в законе возможность исцеления сделок, ничтожных

вследствие несоблюдения простой письменной формы, установленной для той или иной

сделки под страхом ее недействительности, как это предусмотрено, например, в новом

Гражданском кодексе Украины (п. 2 ст. 218) <537>, вступившем в действие 1 января 2004

г.

--------------------------------

<537> См.: Гражданский кодекс Украины. Харьков, 2003. С. 140 - 141.

С не меньшим основанием вышесказанное можно отнести и к исцелению сделок,

совершенных недееспособными: если отпадает само предположение, ввиду которого

установлена недействительность сделок этих лиц, - предположение о несоответствии

сделки их интересам (т.е. если сделка, напротив, совершена к выгоде недееспособного), то

с точки зрения логики права нет никаких препятствий допустить возможность

конвалидации такой сделки по требованию законного представителя недееспособного, как

бы это ни противоречило формально-логическим соображениям о неспособности

малолетних и душевнобольных эффективно совершать юридические акты.

Не может быть принято и цитированное выше утверждение о том, что исцеление

рассматриваемых видов недействительных сделок подрывает стабильность гражданского

оборота. Напротив, стабильность оборота требует действительности совершаемых в его

сфере юридических актов, чему как раз и способствует конвалидация ничтожных сделок.

Недействительность же сделки оказывает на сферу гражданского оборота лишь

отрицательное влияние (другое дело, что это оправдывается необходимостью защиты

более социально значимых интересов частных лиц или общества в целом).

Наконец, неудачной представляется и ссылка Ф.С. Хейфеца в обоснование своей

идеи на авторитет российского гражданского законодательства <538>, который, как, по-

видимому, полагает автор, страдает от легально признаваемой возможности исцеления

недействительных сделок. При этом упускается из виду, что авторитет закона не столько в

его строгости, сколько в справедливости, по определению несовместимой с сугубо

формалистическим подходом, объявляющим противоправным всякое упущение, любое

несоответствие акта требованиям закона <539>. Подобный формализм основан на

упрощенном, однако до сих пор господствующем в литературе представлении, согласно

которому любая недействительная сделка является деянием противоправным, даже в тех

случаях, когда достижение или недостижение ожидаемого от сделки правового результата

предоставлено усмотрению совершающего ее лица. При таком понимании природы

недействительности и в самом деле весьма нелегко объяснить, каким образом

правонарушение, которым якобы является ничтожная сделка, может впоследствии по

решению суда превратиться в правомерное действие, порождающее позитивные правовые

последствия.

--------------------------------

<538> Хейфец Ф.С. Указ. соч. С. 35.

<539> "...Нарушение формы сделки, - пишет Ф.С. Хейфец, - является

правонарушением, и ничем нельзя объяснить равнодушие, иногда проявляемое в теории и

практике по отношению к этим незаконным явлениям. Тем более непонятно, когда такое

отношение к форме сделки допускает сам законодатель. Соблюдение требований закона

об обязательной форме сделки должно быть таким же принципиальным, как и требование

законности содержания сделки" (Хейфец Ф.С. Указ. соч. С. 89).

Признавая конвалидацию отдельных видов недействительных сделок не только не

противоречащей логике права, но в соответствующих случаях явлением весьма

желательным и практически целесообразным, нельзя в то же время забывать и об общем

принципе, согласно которому ничтожность, как правило, неисцелима. Это означает, что,

во-первых, допущение конвалидации должно соответствовать целям тех правовых

предписаний, которыми устанавливается недействительность сделки, а во-вторых,

подобное исключение может предусматриваться только законом и не подлежит

расширительному толкованию <540>.

--------------------------------

<540> В наиболее чистом виде данное положение выражено в итальянском ГК:

"Ничтожный договор не может быть подтвержден, если закон не устанавливает иное" (art.

1423).

Между тем данные положения не всегда учитываются доктриной и судебной

практикой. Что касается первого из них, то выше уже говорилось о попытке толкования п.

2 ст. 165 ГК в том смысле, что суд вправе признать сделку, ничтожную вследствие

несоблюдения требования о нотариальной форме, действительной несмотря на

незаконность ее содержания. Отмечалось также, что подобное толкование не основано на

правильном понимании целей правовых предписаний о нотариальной форме,

последствиях ее несоблюдения и конвалидации совершенных с таким нарушением сделок.

Относительно второго положения следует заметить, что иногда суды признают

действительными такие ничтожные сделки, для которых возможность конвалидации

законом не предусмотрена. Так обстояло дело, например, с крупными сделками

акционерных обществ, совершенными с нарушением установленного законом порядка,

т.е. при отсутствии решения совета директоров (наблюдательного совета) или общего

собрания акционеров. До внесения изменений в Федеральный закон "Об акционерных

обществах" эти сделки являлись ничтожными <541>, причем возможность их исцеления

законом не предусматривалась. Но совместным Постановлением Пленумов Верховного

Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ было разъяснено, что такие сделки могут быть

признаны судом имеющими юридическую силу и создающими для общества вытекающие

из них права и обязанности, если при рассмотрении спора будет установлено, что в

последующем они были одобрены соответственно советом директоров (наблюдательным

советом) либо общим собранием акционеров общества <542>. Очевидно, что, установив

не предусмотренное в законе основание конвалидации ничтожных сделок, высшие

судебные органы превысили свои полномочия <543>.

--------------------------------

<541> Согласно п. 6 ст. 79 Федерального закона "Об акционерных обществах" в

действующей редакции, вступившей в силу 1 января 2002 г., такие сделки относятся к

числу оспоримых (СЗ РФ. 2001. N 33. Ч. I. Ст. 3423).

<542> Абзац 2 п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума

Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 апреля 1997 г. N 4/8 "О некоторых вопросах

применения Федерального закона "Об акционерных обществах" (Вестник ВАС РФ. 1997.

N 6. С. 17 - 18).

<543> См. подробнее: Кресс В.В., Тузов Д.О. Указ. соч. // Вестник ВАС РФ. 2001. N

10. С. 93 - 96. Поскольку в настоящее время крупные сделки акционерных обществ,

совершенные с нарушением установленного порядка, являются оспоримыми, их

одобрение советом директоров (наблюдательным советом) или общим собранием

акционеров следует рассматривать как подтверждение оспоримой сделки, после которого

последняя уже не может быть оспорена, хотя прямые указания на такое последствие

подтверждения в законе по-прежнему отсутствуют.

Очевидно также, что ничтожность не может быть исцелена и последующим

изменением закона, устраняющим ранее существовавшее основание недействительности,

если, конечно, новому закону не придана обратная сила. Это, казалось бы, бесспорное

положение иногда тоже игнорируется в судебной практике. К примеру, в одном из

информационных писем Высшего Арбитражного Суда РФ, изданном еще до принятия

части первой Гражданского кодекса, содержится следующее разъяснение: "...При

рассмотрении иска о признании недействительным договора аренды необходимо

сопоставить законодательство, действующее как в момент совершения сделки, так и при

разрешении спора. Если в момент совершения сделки арендодатель в соответствии с

действовавшим законодательством не вправе был заключать договор аренды... а на день

разрешения спора эти запреты в законодательном порядке отменены, то нет оснований

признавать такой договор недействительным только потому, что он не соответствовал

ранее действовавшему законодательству" <544>. Таким образом, действительность

сделки, вопреки общепринятым представлениям, предлагается определять не на момент ее

совершения, а на момент рассмотрения спора судом, что, по существу, означает

"реанимацию" изначально ничтожного акта.

--------------------------------

<544> См.: п. 1 письма Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 фев. 1994 г. N

ОЩ-7/ОП-83 "Об отдельных рекомендациях, принятых на совещаниях по судебно-

арбитражной практике" (Вестник ВАС РФ. 1994. N 4. С. 88 - 89).

Итак, следует еще раз подчеркнуть, что явление конвалидации ничтожных сделок

вполне оправданно как исключение из общего принципа, однако, как и всякое

исключение, оно должно быть обоснованным и иметь четкие законодательные границы.

Это предполагает не только закрепление в законе конкретных случаев исцеления

ничтожности, но также и установление условий (предпосылок) и порядка такого

исцеления, которые и будут предметом дальнейшего анализа.

§ 37. Условия и порядок исцеления ничтожности по ГК РФ

Среди условий, или предпосылок, конвалидации необходимо различать условия

возникновения права на конвалидацию и условия реализации этого права.

Общим условием возникновения права на конвалидацию для обоих

предусмотренных в ГК случаев "исцелимости" является ничтожность сделки. При этом

основание ничтожности должно допускать возможность исцеления. Сказанное означает, с

одной стороны, что сделка не должна иметь иных пороков, обусловливающих ее

ничтожность, помимо отсутствия требуемой нотариальной формы или недееспособности

субъекта. Так, не может быть исцелена двусторонняя сделка (договор) при отсутствии

соглашения сторон (т.е. когда имеется лишь внешняя видимость соглашения).

Невозможно также, как уже было отмечено выше, исцеление сделки, содержание которой

не соответствует закону, если только закон в изъятие из общего правила о ничтожности

такой сделки (ст. 168 ГК) не предусматривает иных последствий нарушения. Например,

вполне может быть исцелена сделка недееспособного участника общей долевой

собственности по возмездному отчуждению своей доли в нарушение преимущественного

права покупки других сособственников. В данном случае допущенное при совершении

сделки нарушение закона само по себе не влечет ее недействительности

(недействительность здесь обусловлена лишь недееспособностью субъекта, но не

нарушением преимущественного права покупки); другое дело, что после исцеления

подобной сделки возможен перевод прав и обязанностей покупателя на одного из

сособственников по иску последнего (п. 3 ст. 250 ГК). Иными словами, незаконность

содержания акта является препятствием к его исцелению лишь в том случае, когда она

выступает самостоятельным основанием ничтожности.

С другой стороны, не препятствует исцелению существование наряду с основанием

ничтожности таких пороков, с которыми обычно связывается оспоримость сделки (в

частности, пороков воли). Это объясняется тем, что сами по себе указанные пороки не

влекут недействительности, а являются лишь основанием для оспаривания акта (которое в

рассматриваемом случае может произойти после его исцеления). Однако, если как право

на оспаривание, так и право на конвалидацию принадлежат одному и тому же лицу и это

лицо требует признания сделки действительной, указанные пороки, по-видимому,

утрачивают свое юридическое значение, ибо требование о конвалидации следует в то же

время рассматривать и как отказ от последующего оспаривания исцеленной сделки <545>.

--------------------------------

<545> Хотя действующее гражданское законодательство России, в отличие от

зарубежного (см., напр.: § 144 BGB, art. 1338 - 1340 Code civil, art. 1444 Codice civile), не

содержит каких-либо общих указаний о подтверждении оспоримой сделки и его

последствиях, представляется, что требование заинтересованного лица об аннулировании

такой сделки, заявленное после того, как она была исцелена судом по иску этого же лица,

должно рассматриваться как злоупотребление правом с последствием в виде отказа в

судебной защите соответствующего охраняемого законом интереса, т.е. в удовлетворении

иска об аннулировании оспоримой сделки (п. 2 ст. 10 ГК).

Не препятствует конвалидации и одновременное наличие двух оснований

ничтожности, допускающих исцеление. Так, если малолетний самостоятельно совершил

выгодную для себя сделку по отчуждению принадлежащего ему имущества под выплату

ренты, которая по причине малолетства отчуждателя не была нотариально оформлена, но

стороны или только малолетний произвели по ней исполнение <546>, такая сделка вполне

может быть признана действительной по иску законного представителя малолетнего,

поскольку оба основания ее ничтожности допускают конвалидацию <547>. Вместе с тем

иск об исцелении в данной ситуации не может быть предъявлен дееспособной стороной,

ибо факт исполнения ею сделки давал бы ей право на иск только в связи с нарушением

нотариальной формы, но не в связи с малолетством контрагента, тогда как конвалидация

сделки предполагает исцеление всех ее пороков. По этой же причине, если сделка

исполнена только дееспособной стороной, иск о конвалидации не может предъявить и

законный представитель малолетнего, так как исцеление порока формы предоставлено

усмотрению стороны, исполнившей сделку (п. 2 ст. 165 ГК). Таким образом,

конвалидация сделки, ничтожной одновременно по двум основаниям, возможна лишь при

условии, что оба эти основания допускают конвалидацию и что право на иск в обоих

случаях принадлежит одному и тому же лицу.

--------------------------------

<546> Об "исполнении" рентного договора получателем ренты (в данном случае

малолетним) можно говорить лишь условно, ибо осуществляемое им предоставление -

передача вещи плательщику ренты - ввиду реального характера этого договора является

необходимой стадией его заключения, а не исполнением (см. об этом ниже).

<547> Цель данного примера, редко встречающегося в реальной жизни, - лишь

иллюстрировать выдвинутый тезис о принципиальной допустимости исцеления сделок,

ничтожных одновременно по двум допускающим конвалидацию основаниям. Его выбор

обусловлен тем, что договор ренты является одним из немногих договоров, требующих по

действующему законодательству обязательного нотариального удостоверения. Вместе с

тем возможное расширение законодателем круга сделок, подлежащих совершению в

нотариальной форме, а также увеличение числа предусмотренных ГК случаев исцеления

ничтожности могут дать основание и для других, более реальных с точки зрения

повседневной юридической практики примеров.

Другие условия возникновения права на конвалидацию зависят от конкретного

основания ничтожности. Для сделок, недействительных вследствие нарушения требуемой

по закону или соглашению сторон нотариальной формы, условиями исцеления являются:

а) полное или частичное исполнение сделки хотя бы одной из сторон <548> и б)

уклонение другой стороны от нотариального удостоверения сделки. В том случае, если

исполнение полностью или частично произведено обеими сторонами, уклонение любой из

них от нотариального удостоверения сделки дает другой стороне право на иск о

конвалидации.

--------------------------------

<548> ГК совершенно обоснованно не требует, в отличие от цитированного выше

инструктивного письма Гражданской кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР N

1 за 1927 г., чтобы исцеляемая сделка была исполнена сторонами "целиком или в большей

своей части". Разумность такого подхода объясняется тем, что в данном случае значение

имеет не количественная, а качественная сторона поведения участников; важен сам факт,

что они приступили к исполнению, который позволяет заключить о завершенности

изъявления их воли, направленной на возникновение обязательства.

Применительно к первому из названных условий уточнения требует термин

"исполнение". Следует ли его понимать в строгом смысле, т.е. как действие, совершенное

во исполнение обязанности, возникшей из уже заключенного договора (а точнее,

обязанности, которая должна была бы из него возникнуть, если бы договор не был

ничтожен), или же как вообще любое предоставление, составляющее хозяйственную цель

договора и произведенное в связи с ним, т.е. в том числе и предоставление, с которым

закон связывает заключение реального договора и которое собственно исполнением не

является?

Как уже отмечалось, смысл рассматриваемого условия конвалидации состоит в

необходимости получения ясных доказательств завершенности волеизъявления сторон

сделки. С этой точки зрения действия, совершенные в порядке заключения реального

договора (конститутивное предоставление), имеют то же самое значение, что и действия,

совершенные во исполнение уже заключенного реального или консенсуального договора

(исполнительное предоставление). Более того, в отличие от вторых, они прямо указывают

на волю сторон связать себя договором, в то время как исполнительные действия,

несмотря на всю их важность, свидетельствуют об этом лишь косвенно. Так, в

рассмотренном выше примере с договором ренты передача рентополучателем имущества

рентодателю и принятие этого имущества последним, хотя и не являются исполнением,

ясно свидетельствуют о том, что воля сторон, направленная на заключение договора

ренты, получила свое окончательное выражение. При таких обстоятельствах

неоправданно было бы ставить условием конвалидации совершение предоставления еще и

плательщиком ренты - уплату им рентных платежей (собственно исполнение). Кроме

того, поскольку закон дает право на иск о конвалидации только стороне, полностью или

частично исполнившей сделку (оценка обоснованности данного положения будет дана

ниже), подобный подход вообще исключал бы возможность исцеления реального

договора по инициативе той из его сторон, чье предоставление имеет исключительно

конститутивный характер (в нашем случае - по инициативе получателя ренты), а это

неминуемо привело бы к неравенству контрагентов в преддоговорных отношениях. В

связи с изложенным предпочтительным представляется второй, расширительный, вариант

толкования, согласно которому для возникновения права на конвалидацию достаточно

осуществления любого предоставления по сделке - не только исполнительного, но и

конститутивного. Целесообразно было бы также внести изменения в существующую

редакцию п. 2 ст. 165 ГК, заменив слова "Если одна из сторон полностью или частично

исполнила сделку, требующую нотариального удостоверения..." словами "Если по сделке,

требующей нотариального удостоверения, стороны или одна из них произвели полное или

частичное предоставление...".

Уточнения требует и второе условие исцеления рассматриваемого вида ничтожных

сделок, поскольку оно не исчерпывает всех возможных ситуаций, когда возникает

необходимость обращения в суд с требованием о конвалидации. Может случиться так, что

нотариальному удостоверению договора препятствует не уклонение другой стороны от

явки к нотариусу, а некоторое обстоятельство, не зависящее от ее воли. Например, после

принятия исполнения по сделке контрагент умирает или вследствие психического

расстройства признается недееспособным, над ним устанавливается опека, а орган опеки и

попечительства не дает согласия на сделку (п. 2 ст. 37 ГК), без которого нотариус

отказывается ее удостоверить. Невозможность нотариального удостоверения может иметь

место и тогда, когда гражданин безвестно отсутствует (независимо от того, признан ли он

безвестно отсутствующим в судебном порядке) и его отсутствие не связано с уклонением

от явки к нотариусу. При этом сами по себе смерть, недееспособность или безвестное

отсутствие не должны препятствовать исцелению порока формы, ибо воля умершего,

недееспособного или безвестно отсутствующего гражданина уже получила ранее свое

адекватное выражение при заключении и исполнении договора. В связи с этим п. 2 ст. 165

ГК после слов "а другая сторона уклоняется от такого удостоверения сделки," следует

дополнить фразой "или же таковое становится невозможным по иным причинам, не

зависящим от заинтересованной стороны,".

Что касается сделок, ничтожных вследствие недееспособности одной из сторон, то

для их конвалидации необходимо, чтобы они были совершены к выгоде недееспособного

и чтобы, следовательно, их конвалидация была в интересах последнего (п. 2 ст. 171, п. 2

ст. 172 ГК). Речь идет, разумеется, о реальной, объективной выгоде сделки для

недееспособного, а не об одной только ее направленности к его выгоде. К тому же

"выгодность" сделки должна определяться не на момент ее совершения, а на момент

рассмотрения спора судом, причем с учетом возможных и прогнозируемых последующих

изменений рыночной конъюнктуры, поскольку лишь при этом условии будет выполнено

требование закона о том, чтобы конвалидация производилась в интересах малолетнего

или гражданина, признанного недееспособным вследствие психического расстройства. В

необходимых случаях для решения вопроса о соответствии сделки и ее конвалидации

интересам недееспособного суд вправе назначать экспертизу (п. 1 ст. 79 ГПК РФ), а также

привлекать к участию в деле государственные органы и органы местного самоуправления,

в том числе органы опеки и попечительства, для дачи заключения по делу (п. 2 ст. 47 ГПК

РФ).

Таковы условия возникновения права на конвалидацию ничтожной сделки, или,

иными словами, права на иск (в материальном смысле) о признании ничтожной сделки

действительной. Только при наличии всех этих условий применительно к каждому из

рассмотренных видов "исцелимых" сделок возникает соответствующее право. Кто же

является его обладателем?

В случае ничтожности сделки вследствие несоблюдения требуемой нотариальной

формы право на конвалидацию согласно буквальному содержанию п. 2 ст. 165 ГК имеет

лишь сторона, полностью или частично исполнившая эту сделку. Данное правило

представляется не вполне обоснованным, ибо не учитывает возможной ситуации, когда от

нотариального удостоверения сделки уклоняется именно та сторона, которая ее

исполнила. Такое поведение может быть вызвано, например, тем, что, исполнив сделку,

эта сторона затем обнаруживает невыгодность для себя ее условий и, намереваясь

истребовать исполненное обратно, уклоняется как от нотариального удостоверения, так и

от принятия встречного исполнения другой стороны, чем делает невозможным обращение

последней в суд с требованием о конвалидации. Данное положение не соответствует

принципу равенства участников гражданских отношений и должно быть устранено в

законодательном порядке. Думается, что при условии осуществления полного или

частичного предоставления по сделке, кем бы оно ни было выполнено, и уклонении одной

из сторон от ее нотариального удостоверения либо в иных случаях, когда надлежащее

оформление сделки становится невозможным, право на конвалидацию должно

предоставляться заинтересованной стороне независимо от того, произвела ли она сама

предоставление или же только приняла предоставленное контрагентом. С учетом других

изложенных выше предложений по совершенствованию п. 2 ст. 165 ГК он может быть

изложен в следующей редакции:

"2. Если по сделке, требующей нотариального удостоверения, стороны или одна из

них произвели полное или частичное предоставление и какая-либо сторона уклоняется от

нотариального удостоверения сделки или же таковое становится невозможным по иным

причинам, не зависящим от заинтересованной стороны, последняя вправе требовать по

суду признания сделки действительной. При удовлетворении судом иска последующее

нотариальное удостоверение сделки не требуется".

Исцеление сделки, ничтожной в связи с недееспособностью одной из ее сторон,

производится по требованию законного представителя недееспособного (п. 2 ст. 171 и п. 2

ст. 172 ГК) <549>. Не вызывает, однако, сомнений, что носителем охраняемого законом

интереса в исцелении сделки, а следовательно, и субъектом права на иск о ее

конвалидации является сам недееспособный, а не его законный представитель. Заявляя

соответствующее требование, последний действует от имени и в интересах

недееспособного, осуществляя его, а не свое субъективное право, т.е. выступает в

качестве судебного представителя. Поэтому его процессуальный статус не следует

отождествлять с правовым положением так называемого процессуального истца,

предъявляющего иск в защиту законных интересов "других лиц" в порядке ст. 46 ГПК РФ

и действующего хотя и в чужих интересах, но от собственного имени (п. 2 ст. 4 ГПК РФ).

Если признать законного представителя недееспособного - пусть только в рамках

процесса о конвалидации сделки - процессуальным истцом, возникла бы абсурдная

ситуация, в которой одно и то же лицо (законный представитель) одновременно

выполняло бы две процессуальные функции: с одной стороны, функцию процессуального

истца, предъявившего иск, а с другой, учитывая требование п. 2 ст. 38 ГПК РФ о

привлечении к участию в деле в этом случае и самого обладателя субъективного

материального права или охраняемого законом интереса (либо его законного

представителя - ст. 52 ГПК РФ), - функцию представителя так называемого

"материального" истца. Таким образом, законный представитель недееспособного

действует в процессе о конвалидации именно в качестве судебного представителя.

--------------------------------

<549> Представляется, что требование о конвалидации ничтожной сделки - как в

этом случае, так и в случае с пороком формы - может быть предъявлено также и

прокурором, поскольку ГК не содержит в этом смысле каких-либо ограничений,

подобных тем, что установлены в п. 2 ст. 166 для иска об аннулировании оспоримой

сделки.

Сказанное означает, в частности, что при последующем признании недееспособного

гражданина дееспособным, а также в случае приобретения несовершеннолетним

дееспособности в полном объеме эти граждане реализуют свое право на иск об исцелении

сделки, совершенной ими в период недееспособности, самостоятельно, хотя нормы п. 2 ст.

171 и п. 2 ст. 172 ГК не дают на этот счет каких-либо указаний. Данное положение,

вытекающее из системного толкования норм гражданского и гражданского

процессуального законодательства, было бы целесообразно, однако, непосредственно

закрепить в законе.

Право на конвалидацию ничтожной сделки есть охранительное субъективное право

(притязание), осуществляемое исключительно в судебном порядке, поэтому условиями

его реализации для обоих предусмотренных в ГК случаев исцеления сделок являются: а)

предъявление заинтересованным лицом соответствующего требования в суд <550> и б)

все иные обстоятельства, именуемые условиями реализации права на удовлетворение иска

<551>. В числе последних следует назвать соблюдение срока исковой давности (или, в

случае несоблюдения такового, отсутствие заявления стороны в споре о применении

исковой давности). Поскольку ст. 181 ГК не содержит каких-либо указаний относительно

продолжительности давностного срока по требованиям о конвалидации ничтожных

сделок, то к этим требованиям подлежит применению общий, трехлетний, срок исковой

давности (ст. 196 ГК).

--------------------------------

<550> Здесь необходимо также учитывать наличие предпосылок возникновения

права на предъявление иска и соблюдение условий его реализации (п. 1 ст. 134, п. 1 ст.

135, ст. 220, 222 ГПК РФ и соответствующие статьи АПК РФ) (см., напр.: Осокина Г.Л.

Курс гражданского судопроизводства России. Общая часть. Томск, 2002. С. 468 - 485).

<551> См., напр.: Там же. С. 490 - 500.

Что касается остальных условий реализации права на удовлетворение иска, то здесь

нецелесообразно рассматривать каждое из них в отдельности: такой анализ увел бы

далеко от непосредственной темы исследования, в том числе в область гражданского

процесса. Однако представляется необходимым остановиться на наиболее общих,

принципиальных моментах реализации рассматриваемого права, т.е. на самом механизме

исцеления ничтожности.

Право на конвалидацию реализуется путем предъявления и поддержания в суде

конститутивного (или преобразовательного) иска, предметом которого выступает

исцеление ничтожной сделки. Положительное решение по такому иску принимается

судом при наличии всех рассмотренных выше условий конвалидации. Необходимо,

однако, обратить внимание на буквальное содержание соответствующих положений ГК, в

которых говорится о том, что суд "вправе... признать сделку действительной" (п. 2 ст. 165)

или что "сделка может быть... признана судом действительной" (п. 2 ст. 171, п. 2 ст. 172).

Означает ли это, что при наличии всех предусмотренных законом условий конвалидации

суду предоставлено право самому решать, признавать сделку действительной или нет?

Думается, что подобное толкование не соответствовало бы ни истинному смыслу

анализируемых законоположений, не устанавливающих каких-либо критериев для

принятия судом того или иного решения, ни подлинным задачам правосудия, состоящим в

защите нарушенных прав и охраняемых законом интересов субъектов гражданских и

иных правоотношений (ст. 2 ГПК РФ, п. 1 ст. 2 АПК РФ). Если у заинтересованного лица

возникло право на конвалидацию ничтожной сделки и соблюдены все условия его

реализации, суд обязан принять положительное решение по иску, и ни о каком судейском