Тихонравов Ю.В. Геополитика: Учебное пособие
Подождите немного. Документ загружается.
оберфюрер СС и руководитель провинциальной крестьянской организации доктор
Рихард Вагнер. Вагнер был одновременно экспертом по геополитике при имперском
руководстве нацистской партии.
Тот факт, что Карл Хаусхофер не был руководителем этого явно нацистского
«Союза геополитики»
47
, приводится, между прочим, в настоящее время в Западной
Германии и США в качестве доказательства того, что Хаусхофер попал под опеку
«Союза геополитики», а его геополитика, начиная с 1933 г., фальсифицировалась
Союзом и нацистами. Ниже будет показано, какую роль играл Карл Хаусхофер в
связи с деятельностью «Союза геополитики» и вообще в нацистском государстве.
Разумеется, до 1933 г. о тесной связи между геополитикой и нацизмом по
возможности умалчивали. Хаусхофер и его соратники не переставали утверждать
время от времени, что они занимаются политикой, которая выше партий,
объективно изучают и оценивают политическое положение. Геополитика была
объявлена ими наукой или научным подходом, стоящим выше классов и партий
48
.
В 1933 г. Хаусхофер счел, что пришло время публично указать на свои
«скромные» заслуги, связанные с приходом нацистов к власти. В своей нацистской
пропагандистской брошюре «Мировая национал-социалистская мысль» он писал,
что геополитика не была захвачена врасплох событиями 30 января 1933 г. Ведь еще
в 1924 г. он указал в «Журнале геополитики» на сущность национал-социализма,
«раньше чем задумался над этим Ганс Принцхорн, который, согласно В. Дойбелю,
«был первым среди людей высокого духа, кто понял и с удовлетворением
приветствовал сущность национал-социалистского движения»
49
.
Хаусхофер в 1934 г. был избран президентом Германской академии в Мюнхене.
Германская академия была институтом, в задачу которого входило «научное
изучение и культивирование немецкого духа». Таким образом, деятельность этого
института имела ту же направленность, что и деятельность Хаусхофера. Его
руководство служило гарантией неустанной помощи этого института делу фор-
мирования «пятой колонны» за границей.
Руководство геополитическим семинаром в Высшей политической школе
перешло в 1933 г. к сыну Хаусхофера — Альбрехту. Грабовски, руководивший до
этого семинаром, имел несчастье быть «вольным стрелком в области науки» и
расходиться с Хаусхофером по геополитическим вопросам. Он отправился в
Швейцарию. С 1 июня 1939 г. этот семинар был преобразован в «Геополитический
институт», а Альбрехт Хаусхофер назначен директором. Одновременно он был
руководителем факультета по изучению зарубежных стран в Берлинском
университете.
Вместе со своим сыном Альбрехтом, а также издателем и редактором
«Журнала геополитики» и управляющим делами «Союза геополитики» Куртом
Вовинкелем Карл Хаусхофер приветствовал приход нацистов к власти в
специальной статье (по его терминологии, установление нацистского режима
означало «возрождение народной сущности» — «Volkheits-Erneuerung»). В ней
говорится: «Геополитика гордится тем, что она придерживалась этой линии (нацио-
нал-социалистской. — Ю, Т.) со времени своего создания, когда она
противопоставила демократии, ставшей слишком широкой» (с ее «марксистским
эгоизмом высокого жизненного уровня»
50
рабочих), «социальную аристократию как
отбор истинного фюрерства»
51
. Подобными заявлениями три руководящих деятеля
немецкой геополитики подтверждали то, о чем говорил руководитель отдела обу-
чения и воспитания при имперском руководстве нацистского Союза учителей Родер
во время дискуссии о геополитике, состоявшейся в Бад Сааров 11 и 15 мая 1935 г.:
«Геополитика это один из краеугольных камней национал-социалистического
воспитания»
52
. Хаусхофер и его сторонники постоянно старались «в период
глубокого движения удовлетворять требованиям следующей двоякой задачи:
показать, как должно истинное руководство в области внутренней политики
выполнять требования, порожденные стремлением к возрождению, присущим
данной эпохе, и как одновременно в области внешней политики оно должно
предотвратить дальнейшие потери и без того слишком ограниченного жизненного
пространства и использовать любое динамическое изменение на территории всей
земли, для того чтобы первоначально сохранить это жизненное пространство, а
затем расширить его»
53
.
В предисловии ко второму изданию своей «Военной геополитики», которое
«смогло появиться в совершенно неизмененном виде, хотя за это время произошло
возрождение народа», Карл Хаусхофер, «опираясь на силу фактов», еще раз
обращал внимание на тесную связь между геополитикой и нацизмом. Точно так же
во многих статьях в «Журнале геополитики» можно встретить прославление
«ниспосланного богом фюрера»
54
.
Между тем геополитика стала во всех немецких университетах
экзаменационным предметом. В 1935 г. Карл Хаусхофер потребовал для
преподавателей геополитики права на получение ученой степени. Геополитика стала
модой. В газетах, журналах, книгах и комментариях по радио — всюду появился
фашистский термин «геополитика». Даже такие области знания, которые не имели
ничего общего с греческим словом «гео», обнаружили внезапно свою зависимость
от пространства
55
.
Деятельность немецкой геополитической школы на основании данной
программы в период нацизма характерна тем, что с самого начала захвата
нацистами власти геополитика была тесно связана с установлением и господством
фашистской диктатуры. Тем самым геополитика нашла в нацистском государстве
самое широкое распространение. В качестве одного, из предметов она была введена
в университетах и школах. Был создан «Союз геополитики», во главе которого стоял
Совет, координирующий геополитическую деятельность в рамках всего
государства. В состав Совета вошли представители внешнеполитического отдела
национал-социалистической партии, имперского управления службы СС,
уполномоченные всевозможных молодежных, переселенческих, студенческих и
других организаций. При Высшей политической школе в Берлине был организован
геополитический семинар. Наконец, о признании геополитики в качестве
официальной доктрины нацистского государства свидетельствует тот факт, что
лидер геополитики К. Хаусхофер, получив звание генерала, был избран президентом
Германской академии наук.
В теоретическом плане деятельность геополитиков в период нацизма была
направлена на пропаганду тех положений геополитики, которые содействовали
практическому выполнению внутренних и прежде всего внешнеполитических задач
фашизма. Геополитика стала настолько модной, что «геопроблемами» стали
заниматься буквально все отрасли научных знаний. Наиболее распространенной в
этот период являлась теория так называемого «географического единства»,
выдвинутая еще Ратцелем. Сущность ее заключалась в том, что каждая данная
территория должна представлять собой единство и сходство географических
условий, иметь полный комплекс географических факторов, обеспечивающих
экономическую и культурную «жизнеспособность нации». Ратцель, например, на
основании этого выдвинул еще в 90-х гг. прошлого столетия понятие «Срединной
Европы», куда, по его мнению, входят территории от Северного и Балтийского
морей до склонов Альп и Карпат, включая Нидерланды, Францию и Дунайский
бассейн. Как известно, во время первой мировой войны германский геополитик
Науманн в своей нашумевшей в то время книге «Срединная Европа» включил в это
понятие Австро-Венгрию, Сербию, Болгарию и Румынию. Именно эта «теория»
была положена в основу агрессивных планов немецкого империализма.
Впоследствии теория «географического единства» была переименована в теорию
«жизненного пространства», которым должна обладать уже территория конкретного
государства. Как известно, в состав «жизненного пространства» Германии после
первой мировой войны фашистскими идеологами были включены Саар, Лотарингия
и Эльзас, Австрия, Судетская область. Осуществляя свою теорию на практике,
геополитики приложили немало усилий для осуществления «аншлюса» с Австрией,
захвата Чехословакии и, наконец, оккупации Дании, Бельгии, Голландии, Франции,
Югославии, Греции и Польши.
Эрих Обет имел под рукой готовый план образования «великих пространств».
Он рекомендовал следующую политическую карту мира:
1. Панамериканский союз.
2. Еврафриканский союз.
3. Советско-русский союз.
4. Восточно-Азиатский союз.
5. Южно-Азиатский союз.
6. Австрало-Новозеландский союз
56
.
После войны он стал профессором географии в Высшей технической школе в
Ганновере. Его геополитические идеи в Западной Германии пользовались такой
большой популярностью, что он специально написал в целях повышения уровня
«политического образования чиновников и государственных служащих» учебное
пособие под заглавием «Геополитика», опубликованное в серии «Управление». Он
разъясняет чиновникам: «как ни определять понятие «государство», на первом
плане всегда будут три главных фактора — народ, пространство и порядок,
основанный на законе. Тем самым уже сказано, что геополитика является лишь
разделом более общего учения о государстве и ограничивается рассмотрением
физиономии и политического веса отдельных государств в той мере, в какой речь
идет о всякого рода пространственных элементах или причинах. Едва ли нужно
подчеркивать тот факт, что не существует географическо-геополитического учения
о предопределении»
57
.
Биологическая теория государства, которая в период гитлеровской диктатуры
выражала официальные взгляды на государство, утверждает, что в
«перенаселенных» странах возникает давление на границы соседних стран
58
,
которое неизбежно должно привести к расселению на соседней территории.
Так, Генрих Шмитхеннер в своей книге «Жизненное пространство в борьбе
культур» заявляет: «Стремление к расширению внутренне присуще всякому
здоровому народу»; «только то пространство может расшириться и освоить новые
области, которое по сравнению с другими имеет большую плотность населения, а
также более высокую культуру»
59
. То есть, говоря словами кардинала-легата
Ильдебрандо Антониуччи, «народ без пространства имеет право на пространство
без народа»
60
.
Одна из главных задач геополитики заключается как раз в том, чтобы
установить, где существует «пространство без народа», в которое может врасти
данное государство. «Поскольку рост пространства неизбежно должен происходить
на периферии данной более древней центральной области, то в нашем
географическом описании периферии, естественно, придается первостепенное
значение»
61
.
Не менее агрессивной геополитической теорией являлась и так называемая
«военная геополитика» (Wehrgeopolitik), основы которой были заложены К.
Хаусхофером в его книге «Военная геополитика», которая вышла в свет в 1932 г.
незадолго до прихода к власти фашистов и дважды переиздавалась в 1934 и 1941 гг.
Определяя понятие военной геополитики, полковник Ф. Штульман в журнале
«Петерманс Миттайлюнген» писал: «Главным ее содержанием является политика на
географической основе. Новым здесь выступает лишь слово «военная», которое
придает целому свой решающий отпечаток, выдвигая на передний план военное
дело, военную волю и военную географию. Следовательно, военная геополитика
соединяет в себе главным образом три главные области: политику, географию и
военное дело»
62
. Таким образом, по признанию самих геополитиков, эта теория мало
чем отличается от основ «общей» геополитики, то есть базируется на том же
вульгарном географизме, мальтузианстве и социал-дарвинизме. Главным при этом
является рассмотренный нами выше геополитический тезис, выдвинутый еще
Ратцелем, о вечной борьбе государства как биологического организма за свое
«жизненное пространство». Главным направлением этой борьбы были страны,
лежащие к востоку от Германии. Лозунг «Дранг нах Остен» являлся при этом одним
из основных геополитических лозунгов. В то время этот лозунг связывался с
теорией «Евразии», которая предполагала объединение под эгидой Германии «во-
сточного пространства» вплоть до Урала. При этом еще тогда не исключалась
возможность проникновения и на юг, в Африку. Нападением Германии на
Советский Союз осуществлялся, таким образом, на практике один из основных
геополитических тезисов. Отсюда не вызывает удивления восторженный отклик
«Журнала геополитики» на вторжение немецкого вермахта на советскую
территорию. К. Хаусхофер от имени редакции журнала писал по этому поводу:
«Решением от 22 июня 1941 года раскрывается, наконец, и перед широкими кругами
величайшая задача геополитики, задача оживить пространство в XX веке в Старом
Свете с возникающей почти одновременно необходимостью преодоления
сопротивления его величайших континентов — задача превратить Евразию и
Еврафрику в действительность, в положительно творческие ценности»
63
.
Переосмысление многих положений геополитики и возвращение ее в
академические рамки было начато еще во время войны, в работе А. Хаусхофера
«Всеобщая политическая география и геополитика» («Allgemaine politische
Geographic und Geopolitik», 1951). Эта книга была задумана как своего рода учебник.
Автор стремился изложить основные положения науки в популярной форме,
очистив ее от конъюнктурных наслоений. А. Хаусхофер предполагал, не затрагивая
сути научного спора между представителями политической географии и
геополитики, провести систематизацию всей суммы накопленных знаний в этой
области и тем самым дополнить научную работу своего отца. Анализируя два
научных направления — политическую географию и геополитику, А. Хаусхофер
отмечал, что государствоведческие и экономические, этнографические и расо-
ведческие, социологические, военно-научные и исторические работы всех времен,
наряду со специальными, содержат также важные политико-географические и
геополитические знания, что роднит их. Вот, в частности, почему автор не видел
существенных различий между этими двумя научными направлениями. Пожалуй,
единственное, что, по его мнению, различало их, — это явно прикладной характер
геополитики и подлинный академизм политической географии. В целом же книгу А.
Хаусхофера отличает идея неразрывности политической географии и геополитики,
их тесной взаимосвязи и взаимовлияния. Положения, изложенные А. Хаусхофером,
в немалой степени определили пути дальнейшего развития немецкой послевоенной
геополитики. К сожалению, автор не смог завершить задуманный труд — он погиб
от рук нацистов как участник заговора 1944 г. Подготовленный им материал увидел
свет только в 1951 г.
§ 3. Геоюриспруденция (К. Шмитт)
Одним из наиболее небезобидных в политическом плане порождений
геотеорий в Германии, несомненно, была геоюриспруденция. Геоюриспруденция
явилась закономерным итогом геополитической унификации всех отраслей науки в
нацистской Германии
64
. По своему концептуальному содержанию
геоюриспруденция стала развитием учения Челлена, согласно которому
«политическая целесообразность, а не право» должна быть «действительным
принципом государства». Так, Манфред Ланганс-Рацебург пытался перестроить
юриспруденцию в духе геополитических идей под углом зрения «зависимости от
земли» частных и публичных правовых отношений. При этом он сформулировал
понятие «географической науки о праве, или геоюриспруденции»
65
. Согласно
Адольфу Грабовски, геоюриспруденция есть «учение о том, как право порождается
пространством»
66
.
В Германии этого периода активно пропагандировалось, прежде всего
геополитикой, «священное право арийцев на жизненное пространство», При этом
все большими становились претензии на территорию других государств. Многие
геополитические конъюнктурщики говорили при этом столь откровенно
экспансионистским языком, что нацистское руководство из дипломатических
соображений должно было их приструнять. Например, «геоюридическая» работа
немецкого географа Эвальда Банзе «Пространство и народ во время мировой
войны» появилась в английском издании под заглавием «Германия готовится к
войне». Этот факт произвел сенсацию и привел даже к тому, что нацисты
официально отмежевались от книги Банзе и изъяли ее из сферы германской
книжной торговли. Дело зашло так далеко, что вынужден был вмешаться сам
главный идеолог Третьего рейха, позже казненный в Нюрнберге, Альфред
Розенберг. В мае 1938 г. он отдал следующее распоряжение, относящееся к
геополитике; «Большое внимание, которое стало уделяться геополитике со
стороны науки и преподавания внутри страны и за рубежом, привело к тому, что
геополитическими проблемами внутри страны стали заниматься непригодные для
этого работники, в то же время за границей фальсифицированные принципы
геополитики стали использоваться в целях пропаганды против Германской
империи.
Тем важнее, чтобы в Германии разработку геополитических вопросов взяли на
себя годные для этого лица.
Я обращаю внимание на то, что единственным признанным национал-
социалистской партией объединением германских геополитиков
является «Союз геополитики» в Гейделъберге под руководством оберфюрера
СС доктора Р. Вагнера. Для того чтобы обеспечить ясную линию германской
геополитики, следует при проведении докладов по геополитике в системе обучения
национал-социалистского движения и при опубликовании геополитических
сочинений во всех сомнительных случаях вступать в контакт с указанным Союзом.
Члену партии доктору Вагнеру вменяется в обязанность все принципиальные
вопросы согласовывать со мной»
61
.
Главный представитель геоюриспруденции Карл Шмитт (1888— 1985) —
немецкий юрист, политолог, философ, историк. Отношения Шмитта с национал-
социалистическим режимом были двойственными. С одной стороны, его теории,
безусловно, повлияли на нацистскую идеологию. Особенным успехом пользовались
его политологические книги «Политическая теология»
68
и «Понятие полити-
ческого»
69
, в которых Шмитт дал развернутую критику либерального права и идеи
«правового государства». Вместе с тем вся концепция Шмитта была основана на
фундаментальной идее «прав народа» (Volksrechte), которые он противопоставлял
либеральной теории «прав человека». В его понимании всякий народ имел право на
культурную суверенность, на сохранение своей духовной, исторической и
политической идентичности. Такой же подход был характерен для некоторых
национал-социалистов, считающих эту идеологию универсальной и применимой
для всех народов земли. Но доминирующей линией режима стал именно
пангерманизм, основанный на шовинизме и узко националистическом подходе.
Поэтому Шмитт с его теорией «прав народов» подвергался резкой критике,
особенно со стороны идеологов СС (в 1936 г. в органе СС «Черный корпус»
(«Schwarze Korps») была опубликована угрожающая статья в его адрес).
На Нюрнбергском процессе против Карла Шмитта было выдвинуто обвинение,
причисляющее его к «военным преступникам» на основании фактов сотрудничества
с гитлеровским режимом. В частности, ему инкриминировалось «теоретическое
обоснование легитимности военной агрессии». После детального знакомства судей с
сутью дела обвинение было снято. Тем не менее Шмитт, как и Мартин Хайдеггер,
Эрнст Юнгер и другие «консервативные революционеры», стал персоной нон грата
в мировом научном сообществе и его труды совершенно игнорировались. Только в
70-е гг. благодаря влиянию на юридическую мысль некоторых теоретиков левого
толка труды Шмитта стали постепенно реабилитировать.
Идейное формирование Шмитта происходило в той же атмосфере идей
«органицистской социологии», что и у Ратцеля и Челлена, но на него повлияли
также романтические теории «Света Севера» (Nordlicht), согласно которым
социально-политические
формы и государственные образования коренятся не в механическом
функционировании атомарных личностей, соединенных в математические
конгломераты, но в мифологии, в сакральном мире «стихий и духов»
70
. В теориях
Шмитта повсюду наличествует парадоксальное сочетание «политического
романтизма» и «строгого рационализма».
Практически все идеи Шмитта неразрывно связаны с геополитическими
концепциями, и основные его работы — «Номос Земли»
71
, «Земля и Море»
72
и
другие — посвящены именно осмыслению геополитических факторов и их влияния
на цивилизацию и политическую историю. Шмитт подчеркивал, что целью
геополитики являются «применение науки и поиск направлений политического
курса» и что она лежит в основе «подготовки к политическим акциям»
73
.
Шмитт, совершенно в духе геополитического подхода, утверждал изначальную
связь политической культуры с пространством. Не только государство, но вся
социальная реальность и особенно право проистекают из качественной организации
пространства. Отсюда Шмитт вывел концепцию «номоса». Этот греческий термин
обозначает «нечто взятое, оформленное, упорядоченное, организованное» в смысле
пространства. Термин близок к понятиям «рельеф» у Ратцеля и «месторазвитие» у
русских евразийцев. Шмитт показывает, что «номос» есть такая форма организации
бытия, которая устанавливает наиболее гармоничные соотношения как внутри
социального ансамбля, так и между этими ансамблями. «Номос» — выражение
особого синтетического сочетания субъективных и объективных факторов,
органически проявляющихся в создании политической и юридической систем. В
«номосе» проявляются природные и культурные особенности человеческого
коллектива в сочетании с окружающей средой.
В книге «Номос Земли» Шмитт показывает, каким образом специфика того или
иного земного пространства влияла на развившиеся в нем культуры и государства.
Он сопоставляет между собой различные исторические «номосы», особенно
подчеркивая фундаментальный дуализм между отношением к пространству
кочевников и оседлых народов.
Но самый важный вывод из анализа «Номоса Земли» заключается в том, что
Шмитт вплотную подошел к понятию глобального исторического и
цивилизованного противостояния между цивилизациями суши и цивилизациями
моря. Исследуя «номос» Земли, он столкнулся с его качественной, сущностной
противоположностью «номосу» Моря. Это привело к созданию особой
геополитической методологии для осмысления политической истории мира. «Суша
— Море» — с помощью этой пары противоположностей Шмитт надеялся внушить
необходимость перейти от «планетарного мышления категориями силы»
(planetarisches Machtdenken) к «мышлению законами организации пространства»
(raumgesetzliches Ordnungs-denken), с тем чтобы осуществилась «глобальная
организация пространства», соответствующая «планетарному пространственному
сознанию»
74
.
В 1942 г. Шмитт выпустил труд — «Земля и Море», который вместе с более
поздним текстом «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и
противостояние Суши и Моря» (1959)
75
составляет важнейший документ
геополитической науки.
Смысл противопоставления суши и моря у Шмитта сводится к тому, что речь
идет о двух совершенно различных, несводимых друг к другу и враждебных
цивилизациях, а не о вариантах единого цивилизационного комплекса. Это деление
почти точно совпадает с картиной, нарисованной Маккиндером, но Шмитт дает
основным ее элементам — талассократии (морская сила) и теллурократии (су-
хопутная сила) — углубленное философское толкование, связанное с базовыми
юридическими и этическими системами. Любопытно, что Шмитт использует
применительно к «силам суши» имя «Бегемот», а к «силам моря» — «Левиафан»,
как напоминание о двух ветхозаветных чудовищах, одно из которых воплощает в
себе всех сухопутных тварей, а другое — всех водных, морских.
«Номос» Земли существует безальтернативно на протяжении большей части
человеческой истории. Все разновидности этого «номоса» характеризуются
наличием строгой и устойчивой моральной и правовой формы, в которой
отражается неподвижность и фиксированность суши, Земли. Эта связь с Землей,
пространство которой легко поддается структуризации (фиксированность границ,
постоянство коммуникационных путей, неизменность географических и рельефных
особенностей), порождает сущностный консерватизм в социальной, культурной и
технической сферах. Совокупность версий «номоса» Земли составляет то, что
принято называть историей «традиционного общества».
В такой ситуации море, вода являются лишь периферийными
цивилизационными явлениями, не вторгаясь в сферу «этического» (или вторгаясь
эпизодически). Лишь с открытием Мирового океана в конце XVI века ситуация
меняется радикальным образом. Человечество (и в первую очередь остров Англия)
начинает привыкать к «морскому существованию», начинает осознавать себя
островом посреди вод, кораблем.
Но водное пространство резко отлично от сухопутного. Оно непостоянно,
враждебно, отчуждено, подвержено постоянному изменению. В нем не
фиксированы пути, не очевидны различия ориентации. «Номос» Моря влечет за
собой глобальную трансформацию сознания. Социальные, юридические и этические
нормативы становятся «текучими». Рождается новая цивилизация. Шмитт считает,
что Новое время и технический рывок, открывший эру индустриализации, обязаны
своим существованием геополитическому феномену — переходу человечества к
«номосу» Моря.
Так, геополитическое противостояние англосаксонского мира «внешнего
полумесяца» приобретает у Шмитта социально-политическую дефиницию. «Номос»
Моря есть реальность, враждебная традиционному обществу. Геополитическое
противостояние сухопутных держав с морскими обретает важнейший исторический,
идеологический и философский смысл.
Шмитт разработал еще одну важнейшую геополитическую теорию — теорию
«Большого пространства», рассматривающую процесс развития государств как
стремление к обретению наибольшего территориального объема. Принцип
имперской интеграции является выражением логического и естественного
человеческого стремления к синтезу. Этапы территориального расширения
государства, таким образом, соответствуют этапам движения человеческого духа к
универсализму.
Этот геополитический закон распространяется и на техническую, и на
экономическую сферу. Шмитт показывает, что, начиная с некоторого момента,
техническое и экономическое развитие государства требует количественного и
качественного увеличения его территорий. По словам Отто Маулля, «полное
экономическое проникновение имеет тот же эффект, что и территориальная оккупа-
ция». При этом не обязательно речь идет о колонизации, аннексии, военном
вторжении. Становление «Большого пространства» может проходить и по иным
законам — на основании принятия несколькими государствами или народами
единой религиозной или культурной формы.
По Шмитту, развитие «номоса» Земли должно привести к появлению
государства-континента. Этапы движения к государству-континенту проходят от
городов-государств через государства-территории. Появление сухопутного
государства-континента, материкового большого "пространства является
исторической и геополитической необходимостью.
В работе 1940 г. «Пространство и большое пространство в праве народов»
Шмитт так определил «большое пространство»: «Сфера планификации, организации
и человеческой деятельности, коренящаяся в актуальной и объемной тенденции
будущего развития»
76
. Уточняя эту несколько расплывчатую формулировку, Шмитт
указывал как на пример волевого создания «большого пространства» проведение в
жизнь американской доктрины Монро.
Хотя «Большое пространство» можно в определенном смысле отождествить с
государством, а точнее, с империей (Reich), эта концепция выходит за рамки
обычного государства. Это новая форма наднационального объединения,
основанного на стратегическом, геополитическом и идеологическом факторе.
В отличие от унификационной пангерманистской модели Гитлера и от
советского интернационализма «Большое пространство» Шмитта основывается на
культурном и этническом плюрализме, на широкой автономии, ограниченной лишь
стратегическим централизмом и тотальной лояльностью к высшей властной
инстанции. При этом Шмитт подчеркивал, что создание нового большого
пространства не зависит ни от научной ценности самой доктрины, ни от культурной
компетентности, ни от экономического развития составляющих частей или даже
территориального и этнического центра, давшего импульс к интеграции. Все
зависит только от политической воли, распознающей историческую необходимость
такого геополитического шага.
Геополитические мотивы различимы у Шмитта практически во всех темах,
которые он рассматривает. В частности, он исследовал связь трех концепций —
«тотальный враг, тотальная война, тотальное государство». Согласно учению
Шмитта, людям суждено в силу происхождения, расовых особенностей и
географических связей относиться друг к другу дружественно или враждебно
77
.
С его точки зрения, «тотальное государство» — это самая совершенная форма
государства традиционного типа, то есть пик развития сухопутного «номоса».
Несмотря на возможности исторической эволюции такого государства вплоть до
масштабов большого пространства, в нем сохраняется неизменным сущностное
качество. «Тотальное государство» исключает принцип «тотального врага» и
«тотальной войны», так как представление о противнике, «враге» (а Шмитт
придавал огромное значение формулировке понятий «друг/враг», amicus/hostis) оно
выстраивает на основании себя самого, а следовательно, выдвигает концепцию
«войны форм», в которой действует «закон войны» и участвуют только ограничен-
ные контингенты профессиональных военных. Мирное население и частная
собственность, в свою очередь, находятся под охраной закона и устранены (по
меньшей мере теоретически) из хода военных действий.
Либеральная доктрина, которую Шмитт однозначно связывал с Новым
временем и, соответственно, с «морской цивилизацией», с «номосом» Моря,
отрицая, что «тотальное государство» открывает тем самым дорогу «тотальной
войне» и концепции «тотального врага». В 1941 г. в статье «Государственный
суверенитет и открытое море» он писал: «Война на суше была подчинена
юридическим нормам,
так как она была войной между государствами, то есть между вооруженными
силами враждующих государств. Ее рационализация проявлялась в ее ограничении
и в стремлении вывести за ее пределы мирное население и объекты частной
собственности. Война на море, напротив, не является войной между строго
определенными и подчиняющимися юридическим нормативам противниками, так
как основывается на концепции тотального врага»
78
.
Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, сводилась к
напряженному цивилизационному дуализму, к противостоянию двух больших
пространств — англосаксонского (Англия и Америка) и континентального
(Евразия). Эти два «больших пространства» — талассократическое и
теллурократическое — ведут между собой планетарное сражение за то, чтобы
сделать последний шаг к универсализации и перейти от континентального
владычества к мировому. При этом Шмитт с пессимизмом относился к возможности
свести этот конфликт к какой-то строгой юридической базе, так как
цивилизационные макроконцепции обоих «больших пространств» основываются на
взаимоисключающих «номосах» — «номосе» Земли и «номосе» Моря. Последний
разрушительный элемент вносится развитием воздухоплавания, так как воздушное
пространство еще менее поддается этико-правовой структуризации, нежели
морское.
В кратком очерке «Историческая структура современной всемирной
противоположности между Востоком и Западом» Шмитт стремился обнаружить
«сущность всемирной противоположности между Востоком и Западом, которая в
настоящее время держит нас в напряжении»
79
. По его мнению, нельзя найти эту
сущность всемирной противоположности, производя историческую, этическую,
культурную и экономическую инвентаризацию современного Востока и
современного Запада и сопоставляя результаты
80
. «Если отвлечься от всех
многочисленных особенностей, проявляющихся столь разнообразно при