Терехов О.Э. Историческая мысль и историческая наука Запада XIX - XX веков: учебное пособие
Подождите немного. Документ загружается.
проблемы истории нацизма: 1) какие причины были главными при
установлении нацистской диктатуры – внутри- или
внешнеполитические; 2) каков был уровень преступлений
нацистского режима по сравнению с другими тоталитарными
диктатурами, прежде всего большевистской; 3) каковы были
подлинные причины Второй мировой войны и каков был её
характер.
Стремясь найти ответы на эти вопросы, Нольте и Хильгрубер
выступили с идеей освобождения историографии национал-
социализма от излишнего морализаторства. Но за этим
предложением чётко просматривалась консервативная основа их
рассуждений о природе нацизма. Нольте заявил, что фашизм
вторичен по отношению к большевизму. Если бы не было
большевизма, то не было бы и фашизма. Германия во Второй
мировой войне выступала, по словам Нольте, бастионом Запада в
отражении большевистской агрессии. При этом он игнорировал тот
факт, что Германия вела войну на два фронта, как против
большевизма, так и против западного либерализма. Хильгрубер
выступил с идеей о равной ответственности Германии и СССР за
развязывание Второй мировой войны. Фактически он
реабилитировал старый тезис Гитлера о «превентивной войне».
Первый кто выступил против новой интерпретации Нольте и
Хильгрубером истории нацизма стал известный немецкий философ
Юрген Хабермас. Он обвинил Нольте и Хильгрубера в том, что их
трактовка истории нацизма лишает преступления, совершенные
нацистами, исключительности и чудовищности. На сторону
Хабермаса встали ведущие историки, философы и политологи ФРГ,
а также немецкая общественность. «Спор историков» вылился на
страницы крупнейших газет и журналов страны. Он носил
преимущественно политико-идеологический характер и закончился
моральной победой либерального лагеря. Главным итогом «спора
историков» стало усиление и углубление исследований по истории
национал-социализма во второй половине 80-х – 90-х годах.
В 1987 году вышла известная работа Нольте «Европейская
гражданская война (1917 – 1945). Национал-социализм и
большевизм», написанная автором под непосредственным
впечатлением «Спора историков». В этой работе Нольте уточняет и
131
дополняет свои тезисы, высказанные во время «спора». Он
разворачивает в книге грандиозную картину европейской
гражданской войны между двумя антагонистическими идеологиями
и политическими практиками – национал-социализмом и
большевизмом. Основная мысль работы заключается в идее о том,
что национал-социализм являлся вторичным идеологическим и
политическим феноменом по отношению к русскому большевизму.
Без Ленина не было бы Гитлера, без ГУЛАГа – Аушвица.
Реакционная модернизация (диктатура развития), проводившаяся
большевиками в СССР, представляла серьезную идеологическую и
политическую угрозу западной демократии. Национал-социализм
стал, по мнению Нольте, радикальным ответом на русский
коммунизм.
Таким образом, Нольте попытался встроить историю
национал-социализма в общее русло развития
антикоммунистических и антисоветских идей на Западе. Это,
естественно, лишало феномен национал-социализма его
исторической уникальности. С одной стороны, «Европейская
гражданская война» была логическим завершением многолетней
научно-исследовательской работы Нольте в области теории
фашизма, с другой – свидетельствовала об его переходе на
довольно жесткие консервативные позиции, что, в конечном счете,
создало ему, как ученому, скандальную репутацию.
Тема 14. Французская историография.
Междисциплинарный синтез и «новая историческая наука»
Школа «Анналов» и «новая историческая наука»
После Второй мировой войны начинается новый этап в
развитии школы «Анналов». Теоретико-методологические подходы
«анналистов» оказались весьма актуальны в условиях
фундаментального обновления исторического знания второй
половины XX столетия. Известность и авторитет школы «Анналов»
перешагнули границы французской исторической науки и
132
приобрели международный характер. Важным шагом в укреплении
идейно-организационного положения направления «Анналов» в
системе французского гуманитарного знания стало создание в 1947
году VI секции экономических и социальных наук при
Практической школе высших исследований. Во главе VI секции
встал Л. Февр. Со временем секция превратилась в мощную
организационную структуру, включившую в себя десятки научно-
исследовательских, учебных и издательских учреждений.
Произошло расширение проблематики исследований. В 1946
году журнал «Анналы» изменил свое название на «Анналы.
Экономика. Общество. Цивилизации». Наибольшие успехи были
достигнуты в изучении средневековой истории и раннего Нового
времени. Среди ведущих представителей школы «Анналов»
следует назвать имена Ж. Ле Гоффа, Ж. Дюби, Э. Ле Руа Ладюри,
Р. Шертье, М. Ферро и других. В 70-е годы начинается кризис
«Анналов», который был вызван определенной исчерпанностью
концепции «глобальной» истории. Поэтому «третье поколение»
школы «Анналов» обратилось к микроистории и заложило основы
исторической антропологии. В 80-е годы школа «Анналов»
фактически распалась на ряд направлений.
Развитие школы «Анналов» в первые послевоенные
десятилетия неразрывно связанно с деятельностью одного из
крупнейших историков Франции XX века, ученика Л. Февра
Фернана Броделя (1902 – 1985). Путь в науку Броделя был тернист
и долог. Несмотря на то, что работу над докторской диссертацией
он начинает на рубеже 20 – 30-х годов, защитить ее Броделю
удалось только в 1947 году. Зато диссертация «Средиземное море и
средиземноморье в эпоху Филиппа II» вывела его в число ведущих
французских и европейских историков. Это исследование,
вышедшее отдельной книгой в 1949 году, во многих отношениях
стало новаторским.
Бродель попытался на практике претворить идею
основоположников школы «Анналов» о «глобальной» истории.
Характерна структура книги, состоящей из трёх частей: «Роль
среды», «Коллективные судьбы и общее движение», «События,
политика и люди». Но Бродель не был бы достойным
продолжателем традиции «Анналов», если бы не попытался дать
133
собственную интерпретацию концепции «глобальной» истории.
Особенностью методологического подхода Броделя стало
противопоставление прочных, устойчивых структур в истории,
меняющимся структурам и сугубо событийной истории. Бродель
выдвинул концепцию о существовании разноскоростного
исторического времени. Он различал время «большей
длительности» и «короткое время». Историк, по мнению Броделя,
должен интересоваться процессами большой временной
длительности. В «Средиземноморье» был осуществлен синтез
истории природы, среды обитания и собственно событийной
истории.
В 1950 году Бродель сменяет Л. Февра в должности
заведующего кафедрой современной цивилизации в Коллеж де
Франс, а чуть позже на посту главного редактора «Анналов». Он
становится признанным лидером второго поколения школы
«Анналов». В 1962 году по инициативе Броделя был основан «Дом
наук о человеке» – главный французский центр
междисциплинарных исследований в области гуманитарных наук.
В своих многочисленных лекциях, выступлениях и статьях он
выступает за расширение междисциплинарного синтеза в
исторической науке, тематики исторических исследований в духе
структурной истории, уточняет свою теорию различных скоростей
исторического времени. Высказанные Броделем идеи
перекликались с идеями структурализма, нового направления в
гуманитарной мысли середины XX столетия. Однако говорить о
том, что «структурная» история Броделя являлась разновидностью
структурализма нельзя. Структуралисты настаивали на
существовании постоянных и устойчивых структур. Бродель же
говорил об их, хотя медленной, но эволюции.
В наибольшей степени теоретико-методологические идеи
Броделя получили отражение в его втором крупном труде
«Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV – XVIII
вв.» (3 т., 1967 – 1979), в котором он рассмотрел в глобальном
масштабе тенденции разложения старого порядка и формирования
капитализма и рыночной экономики. Написанная на основе
огромного количества архивных материалов, обобщающих работ
историков, экономистов, географов и представителей других
134
областей гуманитарного знания, изобилующая оригинальными
подходами и выводами, книга Броделя явилась крупным
историческим событием в мировой исторической науке. Вместе с
тем «Материальная цивилизация» продемонстрировала предельные
возможности «структурно-глобальной» истории. Стало очевидно,
что охватить все стороны исторического процесса довольно сложно
и что в погоне за описанием структур теряется событийная история.
На рубеже 60 – 70-х годов начинается кризис броделевских
«Анналов», который был вызван определенной исчерпанностью
концепции «глобальной» истории. Поэтому «третье поколение»
школы «Анналов» обратилось к микроистории и внесло
существенный вклад в формирование исторической антропологии в
современной французской историографии. Кризис концепции
«глобальной истории» вызвал к жизни феномен «новой
исторической науки», которая, опираясь на достижения школы
«Анналов», тем не менее значительно отличалась от нее.
Важным этапом становления «новой исторической науки»
стал выход в 1974 трехтомного сборника статей «Техника истории»
под редакцией известного представителя школы «Анналов» Жака
Ле Гоффа и политолога Пьера Нора. Целью сборника было
проиллюстрировать новые направления в исторической науке,
показать новый тип историописания, наметить пути, по которым
должна была развиваться историческая наука. Предполагалось, что
«новая историография» априори будет открыта
междисциплинарному подходу к истории. В частности, авторы
сборника выступали за обновление политической истории через ее
синтез с политологией. Центральная идея, которую проводили
авторы «Техника истории», заключалась в стремлении вернуть
событийную историю в сферу внимания историков. Для этого они
были готовы пожертвовать броделевской концепцией «глобальной
истории».
Переход к микроистории соответственно предполагал
расширение тематики исследований. В поле зрения представителей
«новой исторической науки» оказались такие проблемы как
история семьи и брака, история отношения к смерти, история
болезней и медицины, роль климата, значение мифологии и
символов, история грамотности и образования и т. д.
135
Отличительной чертой «новой истории» стало применение
количественных методов исследования. Характерным примером
«новой исторической науки» во Франции явилась работа
Эммануэля Ле Руа Ладюри «Монтайю» (1975), в который показана
повседневная жизнь одной из пиренейских деревушек на рубеже
XIII – XIV веков. Таким образом, возникновение «новой
исторической науки» во Франции стало возможным, во-первых,
ввиду разочарования историками в концепции «глобальной
истории», во-вторых, в силу влияния новейших тенденций в
западной исторической мысли и исторической науки, прежде всего
возрастания интереса к проблемам микроистории.
История и общественные науки во Франции. Р. Арон
Стремление к методологическому синтезу было характерно не
только для представителей школы «Анналов». Большое развитие во
Франции после Второй мировой войны получают такие
общественные науки как социология и политология, а достижения
французских философов в «модных» философских направлениях
таких как экзистенционализм (Ж.П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-
Понти и др.) и структурализм (К. Леви-Стросс, Р. Барт, М. Фуко и
др.) получают мировое признание. Во второй половине XX
столетия французская гуманитарная мысль становится
законодательницей мод в западном обществознании. Поэтому не
удивительно, что историки и обществоведы в методологическом
отношении шли навстречу друг другу, разрабатывая различные
междисциплинарные подходы. Для политологов, социологов,
философов история стала широким полем апробации и
доказательства их теорий. Историки, наоборот, воспринимали от
своих коллег по гуманитарному цеху новейшие теоретические и
методологические концепции. В итоге создавались работы,
написанные на стыке наук. Как, например, труды выдающегося
французского философа-структуралиста Мишеля Фуко (1926 –
1984), в которых органично синтезировались многие направления
гуманитарного познания.
136
В этой связи характерно творчество одного из крупнейших
представителей французской гуманитарной мысли XX столетия
философа, социолога, политолога и видного публициста Раймона
Арона (1905 – 1983), в трудах которого был осуществлён
междисциплинарный методологический синтез на основе изучения
теоретических проблем исторического познания и новейшей
истории. Известность Арону принесла докторская диссертация,
посвященная неокантианской методологии истории, защищенная в
конце 30-х годов. В 1938 году вышли две первые крупные работы
Арона «Очерк теории истории в современной Германии:
критическая философия истории» и «Введение в философию
истории: очерк о границах исторической объективности», в
которых он представил французской публике немецкую
философию и методологию истории, практически неизвестную во
Франции 30-х годов XX века.
Однако содержание этих работ не ограничивалось только
популяризацией взглядов немецких теоретиков истории конца XIX
– первой трети XX веков. Арон предпринял попытку разработать
собственную теорию исторического познания в русле так
называемой «критической философии» истории», выходившую за
рамки французской гуманитарной традиции. По словам Арона,
главная его задача заключалась в создании «исторической
философии, противопоставляющей себя сциентистскому
рационализму, так и позитивизму». Что понимал Арон под
«критической философией истории»?
Он полагал, что наши данные о прошлом дискретны и
неоднозначны. Их историческая реконструкция нуждается в
определенной философской схеме. С точки зрения Арона, история
не может быть полностью объективированным знанием, ибо в ней
действуют разнообразные факторы, часто не согласующиеся между
собой: причинность, свобода, случайность и т. д. Несмотря на то,
что история в своих основных структурах сверхиндивидуальна,
она, тем не менее, является многофакторным процессом. Такой
подход Арона к проблеме исторического познания шел явно в
разрез с теоретико-методологическими установками
социологизируещего французского историзма. Его докторская
137
диссертация вызвала бурную дискуссию в кругах парижских
интеллектуалов.
После Второй мировой войны Арон от теоретических проблем
исторического познания обратился к проблемам социологического
и политологического анализа современного ему общества. Своими
работами он внёс существенный вклад в разработку концепции
«индустриального общества» и теории тоталитаризма. В 1962 году
вышла его книга «18 лекций об индустриальном обществе»,
написанная на основе курса лекций, прочитанных в Сорбонне.
Строго говоря, термин «индустриальное общество» не являлся
изобретением Арона. Впервые он появился в XIX века в трудах
К.А. Сен-Симона и О. Конта, в которых означал тип общества
отличного по своей структуре от военно-феодального, и в котором
на смену завоеваниям и захвату военной добычи приходит
эксплуатация природных ресурсов на основе индустриального
машинного производства. В XX столетии концепция
«индустриального общества» получила своё второе рождение, в
первую очередь в трудах американских политологов и социологов
и стала одной из важных теоретических составляющих западного
обществоведения в противовес марксистскому пониманию
диалектики исторического развития. В такой интерпретации
«индустриальное общество» считается одной из трёх стадий
исторического развития наряду с аграрным и постиндустриальным
обществом.
В своём анализе индустриального общества Арон
отталкивался от дискуссии с марксистской концепции
общественно-экономических формаций. Нисколько не ставя под
сомнения правомерность понятия «общественно-экономический
строй», Арон считал, что не менее законно сопоставлять
капитализм и социализм в рамках идеального типа единого
индустриального общества. Под индустриальным обществом Арон
понимал такую общественную организацию, в которой «типичную
форму организации труда составляют крупные предприятия»
основанные на высокотехнологичном производстве. Социализм и
капитализм в системе координат индустриального общества
отличаются друг от друга следующими чертами: собственностью
138
на орудия производства и принципами регулирования
экономической жизни (план, рынок).
Арон также соглашался с тезисом о том, что в
индустриальном обществе неизбежны социальные конфликты
между наёмными работниками и работодателями за распределение
национального продукта (прибавочной стоимости). Но при этом
Арон считал, что социальные конфликты присущи
индустриальному обществу в целом, вне зависимости от
господствующего общественно-экономического строя.
Классовая гармония и стабильность в странах социализма
обманчива и является следствием однородности общественного
строя и всесилия государства, ликвидировавшего свободы граждан.
Однако унификация политической жизни в странах социализма не
означает исчезновение социальных противоречий. Вместо частных
и юридических лиц владельцами собственности в
социалистическом индустриальном обществе становится партийная
и государственная бюрократия.
В 1965 году вышла другая известная работа Арона
«Демократия и тоталитаризм», написанная, как и книга об
индустриальном обществе, на основе курса лекций, прочитанных
автором в Сорбонне. Впоследствии Арон подчеркивал прямую
взаимосвязь между ними. В «Демократии и тоталитаризме» Арон
обратился к рассмотрению принципиальных различий между
демократическими и тоталитарными режимами. В качестве
критерия определения характера режима Арон избирает наличие
или отсутствие многопартийности и выделяет два типа
политических режимов – конституционно-плюралистические и
тоталитарно-однопартийные.
К сущностным признакам тоталитарных режимов Арон
относит следующие: 1) монопольное положение какой-либо
партии; 2) наличие у этой партии идеологии, консолидирующей
общество и претендующей на истину в последней инстанции; 3)
монополию государства на средства массовой информации; 4)
монополию государства в сфере экономической и
профессиональной деятельности; 5) проникновение государства во
все сферы жизни. Террор как способ идеологического и
полицейского давления.
139
Обозначив характерные признаки тоталитарного режима,
Арон, тем не менее, не стремится механически перенести их на
историческую действительность. Он осторожно подходит к
типологизации тоталитарных режимов и не ставит знак равенства
между правым и левым тоталитаризмом. Кроме того, он выделяет
ряд режимов (испанский, португальский), которые, несмотря на
наличие однопартийного режима, принадлежат, по его мнению,
более к авторитарной, нежели тоталитарной организации общества.
Формированию тоталитарного режима не в последнюю очередь
способствуют революционный напор и революционная энергия
партии и масс.
Изучение истории Французской революции.
А. Собуль. Ф. Фюре. Ж. Годшо
Изучение истории Французской революции традиционно
продолжало оставаться во французской исторической науке одной
из главных тем. Во второй половине XX столетия в развитии
историографии Французской революции обозначились четыре
направления: 1) левореспубликанское, продолжавшее традиции Ж.
Жореса, А. Матьеза и др. Его крупнейшим представителем и
«живой легендой» был Ж. Лефевр; 2) марксистское направление,
центральной фигурой которого являлся А. Собуль; 3)
ревизионистское направление, связанное в первую очередь с
именами Ф. Фюре и Д. Рише; 4) сравнительно-историческое
направление, ведущим представителем которого являлся Ж. Годшо
с его теорией «атлантической революции». Сначала мы
остановимся на рассмотрении двух наиболее значительных и в то
же время диаметрально противоположных концепций Французской
революции – марксистской и ревизионистской и их ведущих
представителях А. Собуле и Ф. Фюре. Затем обратимся к наиболее
оригинальной, разработанной Ж. Годшо.
В центре исследований Альбера Собуля (1914 – 1982)
находились городские низы во время революции, объединенные
понятием «санкюлоты». Докторская диссертация Собуля
называлась «Парижские санкюлоты во 2-ом году республики
140