Сыроежкин К.Л. Казахстан - Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству Книга 1

Подождите немного. Документ загружается.

2. С учетом складывающихся обстоятельств

проведенных переговоров не сообщалось, однако, в апреле в

Пекине между правительствами двух стран было подписано со-

глашение о выделении Китаем вооруженным силам Казахстана

3 млн. юаней безвозмездной материальной помощи в виде пос-

тавок в Министерство обороны РК различных видов оргтехни-

ки китайского производства [32]. Чуть раньше в Астане было

подписано соглашение о предоставлении правительством КНР

правительству РК безвозмездной помощи в размере 10 млн.

юаней [33].

Хотя это были и не столь большие деньги, сам факт предостав-

ления Казахстану правительством Китая безвозмездной помощи

говорил о многом. Уже тогда в Китае осознали, что укрепление

экономического и политического влияния Китая в Центральной

Азии нуждается в материальной подпитке, и в этом вопросе игра

стоит затраченных на нее свеч, тем более, что вся эта помощь осу-

ществлялась за счет поставок товаров, производимых в Китае.

Завершающим аккордом данного этапа развития казахстанс-

ко-китайских отношений стал трехдневный (27–30 июля 2000 г.)

визит в Казахстан заместителя председателя КНР Ху Цзиньтао,

который на тот период рассматривался в качестве наиболее ве-

роятного преемника Цзян Цзэминя.

Стороны обсудили целый ряд экономических вопросов, в

частности, касавшихся торговли и транспортно-транзитного

потенциала, включая возможность расширения мощности желез-

нодорожной станции «Дружба – Алашанькоу» на казахстанско-

китайской границе; шел разговор и о сотрудничестве в области

электроэнергетики, а также по нефтегазовому сектору.

По последнему вопросу Ху Цзиньтао напомнил, что уже подго-

товлено ТЭО проекта строительства нефтепровода из Западного

Казахстана в Китай. Более того, поскольку спрос на нефть и газ

с развитием экономики Китая будет увеличиваться, сотрудни-

чество двух стран в этой сфере имеет большие перспективы,

а Китай в этом вопросе придерживается «активного подхода».

Итогом визита стало «Соглашение между Республикой Казах-

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

стан и Китайской Народной Республикой о научно-техническом

сотрудничестве», закладывающее новые основы в отношениях

между двумя соседями.

Обсуждалась в ходе первого визита Ху Цзиньтао и весьма де-

ликатная тема – возможность переселения из Китая в Казахстан

живущих там казахов. Китайская сторона обещала, что проблем

в решении этих вопросов не будет [34].

Таковы хронология и основное содержание переговорного

процесса между Казахстаном и Китаем, однако, на трех особен-

но сложных проблемах в казахстанско-китайских отношениях,

основы для решения которых закладывались именно в этот

период, имеет смысл остановиться подробнее. Речь пойдет о

решении пограничной проблемы, проблемы трансграничных рек,

а также вопросов, связанных с проживающими на территории

КНР этническими казахами, перспективами и сложностями их

переселения в Казахстан.

2.2. Проблема границ

Наиболее сложный и болезненный для данного этапа казах-

станско-китайских отношений вопрос касался урегулирования

пограничных проблем. И это – неслучайно. Во-первых, вокруг

него сложилось много мифов, подкрепляемых как необоснованно

высоким уровнем секретности, окружавшим переговоры по погра-

ничным проблемам, так и опасениями по поводу территориальных

уступок Китаю. Во-вторых, этот вопрос вызвал наиболее активную

дискуссию в казахстанском обществе [35].

Наконец, несмотря на довольно подробное (хотя и несколько

запоздалое) разъяснение официальной позиции Казахстана по дан-

ному вопросу [36], «белых пятен» по-прежнему остается довольно

много. Последнее, по-видимому, связано как с деликатностью

проблемы, так и с определенной закрытостью данной темы.

Существенную сложность представляет и то обстоятельство,

что проблему границ нельзя рассматривать вне исторического

2. С учетом складывающихся обстоятельств

контекста. Необходимость небольшого исторического экскурса

обусловлена тем, что специфика решения пограничной проблемы

между КНР и Республикой Казахстан во многом, если не во всем,

была связана с историческим прошлым, вопросами вхождения в

состав Российской империи в X�III–XIX вв. казахских ханств иX�III–XIX вв. казахских ханств и–XIX вв. казахских ханств иXIX вв. казахских ханств и вв. казахских ханств и

дальнейшего российско-китайского разграничения.

Первый договор, который описывал так называемый «запад-

ный участок» российско-китайской границы, – Буринский, от

20 августа 1727 г. Этот договор обозначал линию прохождения

госграницы применительно к крайнему северо-востоку современ-

ного Казахстана – Восточно-Казахстанской области, но, обозна-

чал достаточно условно, поскольку в тот исторический период

эти земли фактически находились под контролем джунгар. Тем

не менее, Буринское соглашение целиком вошло в Кяхтинский

мирный договор (1728 г.), на основе которого была осуществлена

демаркация границы и сооружено около сотни так называемых

«пограничных маяков».

По понятным причинам, определить точную границу китайс-

ких владений в Центральной Азии в то время было невозможно.

Это была не строго определенная черта, а, своего рода, линия

фронта с еще незавоеванными кочевниками, односторонне

определяемая подвижными конными аванпостами и редкими

заставами.

Очерчивались рубежи, скорее, географически – крупными

труднопроходимыми для войск преградами, в данном случае –

горами Алтая, Джунгарского Алатау и Тянь-Шаня. Между гор,

в долинах, складывалось шаткое равновесие, с обеих сторон не

прекращались бои местного значения, дальние разведывательные

экспедиции. Китай готовился к новому прыжку в Центральную

Азию и только изменение исторической ситуации, а именно – ан-

тикитайское восстание, вспыхнувшее в Восточном Туркестане,

уберегло казахские ханства от окончательного завоевания.

В отношении границ своих владений в Центральной Азии

китайское правительство однозначно объявило себя полным

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

правопреемником разгромленной Джунгарии. В августе 1760 г.

император Цяньлун писал в указе: «Все кочевья, которыми пре-

жде владели джунгары, находятся в наших границах» [37].

С конца 1760 г. китайские власти фактически вели необъяв-

ленную войну против казахов, «нарушающих границу». При этом

открытым остается вопрос о том, подданные какого государства

и чью границу «нарушали».

Дело в том, что уже к середине X�III в. в этом регионеX�III в. в этом регионе в. в этом регионе

Центральной Азии возникла весьма парадоксальная ситуация

нелегитимного российско-китайско-казахского противостоя-

ния. С одной стороны, отсутствовали четкие границы, а, с

другой – подданство народов как бы обеспечивало и прина-

длежность территорий.

Процесс постепенного территориального сближения преде-

лов Российской и Цинской империй происходил в сложной и

противоречивой международной обстановке, будучи неравно-

мерным как во времени, так и в пространстве. Находясь в силь-

ной зависимости от складывающейся исторической ситуации,

он затянулся почти на полтора столетия.

Первыми признали подданство России казахи Киши-жуза

(Младший жуз), кочевья которого располагались в северо-запад-

ных районах Казахстана. Указом императрицы Анны Иоановны от

10 июня 1734 г. произошло формальное присоединение казахов

Улы-жуза (Старший жуз). В начале 40-х гг. X�III в. подданство Рос-

сии признала большая часть казахов Орта-жуза (Средний жуз).

Таким образом, к середине XIX в. в казахстанском СемиречьеXIX в. в казахстанском Семиречье в. в казахстанском Семиречье

сложилась парадоксальная ситуация четверовластия. На данную

территорию, помимо местных жителей-казахов, претендовали:

Кокандское ханство (аргумент – реальное обладание местнос-

тью); Китай (аргументация – исторические права в 1756–1758 гг.,

как победителей и правопреемников Джунгарии); Россия (аргу-

ментация – присяга на русское подданство различных владетелей

Большой орды, начиная от султана Тугума (в 1793 г.) и заканчивая

сыном Аблай хана – султаном Сюка Аблайханулы (в 1819 г.) [38].

2. С учетом складывающихся обстоятельств

В практическую плоскость перешел вопрос об установлении

западного участка русско-китайской границы.

Начало договорному определению этой границы было положе-

но в ноябре 1860 г. – подписанием Пекинского дополнительного

договора и связанного с ним Чугучакского протокола 1864 г.

[39], закрепивших фактическое положение, которое сложилось

в результате присоединения к России Казахстана и ряда районов

Киргизии [40].

Пекинский дополнительный договор 1860 г. устанавливал

лишь приблизительное соответствие будущей границы с лини-

ей действующих аванпостов китайских войск. Согласно второй

статье Пекинского дополнительного договора, российско-китай-

ская граница, «доселе неопределенная», должна была пройти,

«…следуя направлениям гор, течению больших рек и линии ныне

существующих китайских пограничных пикетов» [41].

Цинские чиновники настойчиво добивались признания грани-

цей линии, проходившей не только через постоянные (чанчжу),

но и через передвижные и временные китайские пикеты (калунь),

которые, как писал советский историк М.С. Сладковский, «…ус-

танавливались во время эпизодических вторжений цинских войск

в казахские и киргизские земли» [42].

Однако российской дипломатии удалось одержать победу. Во

время переговоров в Чугучаке при сличении текстов Пекинского

дополнительного договора обнаружилось, что в российском ва-

рианте (на русском языке) фраза о следовании границы именно

линии «постоянных пикетов» отсутствовала. Упоминалась просто

«линия пикетов», однако члены китайской делегации по причине

недостаточного знания русского языка «зацепки» не заметили.

В китайском и маньчжурском текстах член русской делегации

синолог И.И. Захаров быстро отыскал ключевую фразу – «чанчжу

калунь» (постоянные пикеты), и сдвинуть российских дипломатов

с выгодной им позиции китайцам так и не удалось [43].

При этом китайцы торопились скорее завершить перего-

воры – в Синьцзяне было неспокойно, русские же медлили,

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

понимая, что в любой момент ситуация может кардинально

измениться. Так и случилось, в 1864 г. в Восточном Туркестане

началось мощное антикитайское восстание под руководством

кокандца Якуб-бека. Китайские войска и посты частью были

перебиты, частью – просто бежали, и, по мнению китайской сто-

роны, Чугучакский протокол, подписанный 25 сентября 1864 г.,

«…не соответствовал реальному положению дел».

Не вдаваясь в «тонкости» подобной оценки, нельзя не при-

знать того факта, что «под шумок» нестабильности в Синьц-

зяне Россия действительно продвинулась за пределы прежних

договоренностей. По утверждению русского исследователя

В.М. Флоринского, в 1864–1869 гг., когда, собственно, и осу-

ществлялись описание западного участка границы и ее делими-

тация [44], Россия присоединила «некоторые степные участки

земли» около озера Зайсан на Алтае, в результате чего китайская

сторона вообще лишилась доступа к побережью этого крупного

высокогорного водоема [45].

Весной 1871 г. Россия ввела войска в Илийскую долину,

захватив территорию самопровозглашенного Таранчинского

ханства.

Данная акция была вызвана совершенно обоснованным гео-

политическим опасением распространения «мусульманского»

сепаратизма на земли, подвластные Российской империи. Как

писал полковник Российского Генштаба Белявский: «…пред-

ставлялось необходимым предупредить возможность соединения

дунган и среднеазиатцев для взаимных противу нас действий,

как против неверных». По словам Белявского, таранчинский

султан, «находившийся первоначально в дружественных с нами

отношениях», «начал обнаруживать враждебные нам намерения»,

а именно: «оказывал покровительство хищническим шайкам»,

«стеснял торговлю», допустил «оскорбления посланных к нему

казаков» [46].

Цинское правительство во время и после подавления уйгуро-

дунганского восстания настойчиво требовало вывести русские

2. С учетом складывающихся обстоятельств

войска из Кульджи и пересмотреть договоренности Чугучака.

Переговоры по этому поводу, состоявшиеся весной 1872 г. в

Сергиополе (Аягуз), ничего не дали.

Заключенный 20 сентября 1879 г. Ливадийский договор [48],

по которому России отходили Музартский проход, значительный

западный участок долины реки Или и долина реки Текес, под-

писанный представителем китайской стороны Чун Хоу, цинским

императором ратифицирован не был.

По настоянию воинственно настроенной части китайских

сановников, в январе 1880 г. Чун Хоу был смещен со всех постов,

брошен в тюрьму и приговорен к отсечению головы. Цинское пра-

вительство, надеясь на помощь Великобритании, начало открыто

готовиться к войне с Россией. Проводила военные приготовления

и Россия: ее флот под командованием С.С. Лисовского «…появил-

ся у китайских берегов; значительный отряд российских войск

спешно сосредоточился в Кульдже».

Однако ни цинское, ни российское правительство не решились

довести дело до военного столкновения. Цинское правительство

под влиянием мер, предпринятых русским правительством, ре-

шило пойти на компромисс, тем более, что уступчивость была

проявлена и в Петербурге. Чун Хоу был помилован – «чтобы не

затрагивать престижа русского правительства», а в Петербург

для новых переговоров выехал маркиз Цзэн Цзицзэ [49].

Русско-китайские переговоры, начавшиеся в 1880 г., завер-

шились подписанием 12 февраля 1881 г. Санкт-Петербургского

договора, который стал приемлемым для обеих сторон [50].

По условиям договора, Китаю возвращался почти весь Илийс-

кий край (в том числе город Кульджа). В отличие от Ливадийского

договора, по которому линия границы от гор Узун-тау должна

была идти на восток, в Санкт-Петербургском договоре предус-

матривалось, что граница от гор Узун-тау направляется на юг,

Позиция России, согласно которой, передача Кульджи Китаю предусматривалась

в обмен на его согласие исправить намеченную Чугучакским протоколом линию

границы по хребтам, окаймляющим долины рек Или, Эмель и пересекающей долину

Черного Иртыша, была отвергнута уполномоченным цинского правительства [47].

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

«…следуя по черте, определенной в Протоколе, подписанном в

Чугучаке в 1864 году».

Россия оставила за собой лишь небольшую западную

область – районы, прилегающие к современному городу Жар-

кенту, для «…поселения в оной тех жителей края, которые примут

российское подданство и, вследствие этого, должны будут поки-

нуть земли, которыми владели там». В качестве компенсации по 7-й

статье Петербургского договора она получила взамен значительно

меньшие по площади территории в районе озера Зайсан и верх-

него течения реки Черный Иртыш, а также 9 млн. металлических

рублей – за издержки по управлению Илийским краем.

Статья 3 договора предоставляла жителям Илийского края

право «…остаться на нынешних местах жительства их, в ки-

тайском подданстве, или же выселиться в пределы Российской

империи и принять российское подданство». Аналогичная статья

имелась и в Ливадийском договоре. Однако откровенно большого

желания принимать у себя новых переселенцев-мусульман мес-

тная царская администрация не испытывала. Именно поэтому

Ливадийский договор предусматривал сохранение части Илий-

ского края в составе Российской империи, где и предполагалось

расселить новых переселенцев [51].

После подписания Санкт-Петербургского договора, по ко-

торому почти весь Илийский край переходил под юрисдикцию

Цинской империи, последовало прямое указание Туркестанского

генерал-губернатора К. Кауфмана и генерал-лейтенанта Г. Кол-

паковского «…употребить все усилия, убедить мусульманское

население оставаться на своих местах даже в случае вступления

китайцев в права хозяев страны» [52].

Тем не менее, в 1881–1883 гг. из Джунгарии и Восточного

Туркестана перешло примерно 70 тыс. человек (уйгуры, дунга-

не, казахи), пожелавших принять российское подданство. Это

число составляло более половины производительного, главным

образом, земледельческого населения Илийского края, что отри-

цательно сказалось на его экономике. Беженцы были расселены

2. С учетом складывающихся обстоятельств

в приграничной полосе и во внутренних районах Южного Ка-

захстана [53]. В дальнейшем часть из них эмигрировала обратно

в Китай [54].

Подробное описание и документальное закрепление западно-

го участка российско-китайской границы зафиксировано в соот-

ветствующих протоколах о демаркации границы, подписанных в

1882–1884 гг. [55]. Согласно этим документам, на всем западном

участке границы было выставлено 70 пограничных знаков: 33 – в

Илийском округе, 21 – на границе с Тарбагатаем и 16 – на границе

с Кашгарией. Линия государственной границы, демаркированная

этими пограничными знаками, и стала основной, сохранившись

в практически неизменном виде до новых пограничных догово-

ренностей между КНР и Республикой Казахстан.

Серьезным недостатком русско-китайского разграничения

явилась поспешность, с которой оно было проведено. В результате

«…интересы русского пограничного населения не были достаточно

соблюдены, вследствие отсутствия подробных карт пограничного

пространства и малого знакомства с местными условиями и зе-

мельными интересами русско-подданных кочевников. Неудобства

существующей границы заключались, главным образом, в том, что

при проведении ее были раздроблены на части казахские роды, при

этом часть земельных угодий казахов, присоединенных к России,

осталась за границей, т. е. в пределах Китая».

Данное обстоятельство в 1894 г. послужило основанием

для ходатайства бывшего Степного генерал-губернатора перед

Министерством иностранных дел об исправлении русской госу-

дарственной границы между Западным Китаем и Семиреченской

и Семипалатинской областями [56].

Однако этот запрос во внимание принят не был. Последний

дополнительный протокол, уточняющий хоргосский участок

границы, был подписан в 1915 г. – в связи с очередным измене-

нием русла р. Хоргос. После 1917 г., в силу известных событий,

имевших место в Китае и России, ни о каких претензиях не могло

быть и речи.

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

* * *

В годы существования СССР пограничная проблематика

складывалась по-разному, во многом – в зависимости от междуна-

родной ситуации и конъюнктуры советско-китайских отношений.

И хотя, несмотря на ожесточенную внутреннюю политическую

борьбу как в Средней Азии и на Дальнем Востоке, так и в Китае,

линия границы сохранялась, тем не менее, наблюдались само-

вольные ее изменения.

В 1911–1914 гг. в верховьях р. Хоргос царские власти в одно-

стороннем порядке сменили деревянные пограничные столбы

на каменные. При этом граница без оформления договорными

документами была смещена в сторону Китая на два километра.

В годы Гражданской войны в Маканчинском и Алакольском

районах Семипалатинской и Талды-Курганской областей было

уничтожено свыше 20 пограничных знаков, а в районе р. Сары-

чильды этого участка граница якобы была смещена в сторону

Китая на расстояние от 10 до 15 км [57].

Имели место и обратные ситуации. Так, в 1920 г. местные

китайские власти присвоили участок советской территории на

границе с Синьцзяном площадью около 60 кв. км, именуемый

на картах урочищем Кызыл-Уй-Енке. Операция захвата была

осуществлена путем покупки этого участка у военного комиссара

Зайсанского уезда Короткова, бежавшего затем в Китай [58].

Однако главные «подарки» Китаю в первые годы советской

власти были сделаны руководством молодого государства рабо-

чих и крестьян. 25 июля 1919 г. СНК РСФСР обратился с Декла-

рацией к народу и правительствам Южного и Северного Китая.

В этом документе было сказано, что правительство РСФСР

«...объявляет уничтоженными все тайные договоры, заключенные

с Японией, Китаем и бывшими союзниками, договоры, которы-

ми царское правительство вместе с его союзниками насилием

и подкупами закабалило народы Востока, и, главным образом,

китайский народ, для доставления выгод русским капиталистам,

русским помещикам, русским генералам».