Спивак Д.Л. (отв. ред.) Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том I: Теория культуры

Подождите немного. Документ загружается.

В. С. Жидков 300

своих возможностей сохранить культуры малых народов или культуры прошедших вре-

мен в живом виде, сохраняет их в музейных формах, что есть определенный выход из по-

ложения, а потому несомненное благо.

В последние годы высказываются сомнения в том, удастся ли народам сохранять свое

культурное своеобразие в современных условиях, не исчезают ли, подвергаясь эрозии в

условиях нарастающей стандартизации образа жизни, многие особенности националь-

ных культур. Утверждается, что в отличие от адаптации продуктов — кока-колы, жева-

тельной резинки, джинсов и т. д. — всякое взаимодействие в сфере культуры явление от-

нюдь небезобидное, поскольку оно способно затрагивать жизненно важные фрагменты

национальной картины мира. А художественные образы через границы и таможни лег-

ко проникают в ядро национальной культуры, постепенно подвергая его непредсказуе-

мым изменениям.

Известно, что все культуры можно разделить на донорские и реципиентные, что позво-

ляет с высокой вероятностью предсказать возможные последствия межкультурного кон-

такта. В частности, при взаимодействии равносильных культур происходит так называ-

емая аккультурация, когда обе стороны в равной мере усваивают элементы культуры друг

друга. И тогда картины мира обоих взаимодействующих этносов, в определенной мере

видоизменяясь, все же сохраняют свои национально своеобразные черты. Каналами, по

которым происходит аккультурация, служат электронные СМИ, миграция, туризм, де-

ятельность миссионеров, торговля, научные контакты, обмен специалистами и др. Так что

аккультурация представляет собой адаптацию человека к чужой культуре без отказа от

своей собственной, овладение человеком ценностями иной культуры без утраты ценнос-

тей своей собственной культуры. Поэтому взаимодействующие культуры не теряют сво-

ей самобытности.

Но межкультурное взаимодействие может развиваться и по не столь благополучному сце-

нарию. Дело в том, что может найтись более сильная и агрессивная (доминантная) культу-

ра, которая в условиях межэтнического контакта способна вызвать в другой культуре ра-

дикальные изменения. При таком взаимодействии базовые элементы картины мира более

слабой культуры могут полностью или частично заместиться фрагментами картины ми-

ра доминантного этноса. Такой культурный контакт может привести к полной культур-

ной ассимиляции одной нации другой, к слиянию одного народа с другим с полной утратой

одним из них своей картины мира и, следовательно, своего национального самосознания,

ценностных ориентаций, традиций, обычаев, религии и языка. Подобную угрозу ощуща-

ют сегодня не только так называемые малые народы, но даже и крупные этносы, в том числе

имеющие собственную государственность, — такие, например, как Франция, Италия, Ни-

дерланды, Дания и др.

Но времена социального дарвинизма, когда культуры взаимодействовали стихийно, по-

видимому, уже миновали. Глобализационные процессы в культуре все более настоятельно

ставят перед человечеством задачу сохранения многообразия культур. А на этот вызов мо-

жет быть только один ответ — сознательное, рациональное управление культурными про-

цессами в глобальном масштабе. Примерно так, как постепенно складывается система регу-

лирования мирового рынка.

Культура «наша» и «не наша»: кто лучше и прогрессивнее? 301

Зачем нужно сохранять культурное разнообразие? Прежде всего потому, что все они само-

ценны и в своей совокупности составляют культурный генофонд человечества. Поэтому, как

это было сказано выше, само их существование является их оправданием, и, следовательно,

все культуры по приведенным выше мотивам одинаково прогрессивны.

А как же нам оценивать культуры так называемых слаборазвитых народов? Для ответа на

этот вопрос представьте себе в африканских джунглях университетского (очень культурно

развитого!) профессора. И оцените его шансы на выживание в той среде.

Второй аспект проблемы прогресса связан с поисками его в самом искусстве. Выше мы

связали прогресс с совершенствованием способности художника передавать тонкие нюан-

сы своего отношения к изменяющемуся и усложняющемуся миру, а также с совершенство-

ванием способности аудитории искусства воспринимать усложняющиеся духовные смыслы.

Однако при внимательном рассмотрении проблемы легко убедиться в неоперациональности

таких определений — действительность в них не вполне укладывается. Потому что, в частно-

сти, первая часть приведенного определения исходит из представления о линейном развитии

искусства. А в действительности это и так и не так. Например, в реалистическом изобрази-

тельном искусстве художники сперва якобы (по мнению примитивно мыслящих экспертов)

не умели адекватно передавать зримый образ мира — не умели показать перспективу, от-

ступал от реализма их рисунок. Но художники постепенно совершенствовали эту свою спо-

собность, научились реалистически запечатлевать мир и в конце концов докатились до ги-

перреализма. Все! Дошли до упора. Дальше пути нет. Что же делать? Признать, что развитие

искусства остановилось? Да ничего подобного! Просто исчерпала возможность своего раз-

вития одна из ветвей дерева мировой изобразительной культуры. И значит, нам нужно вер-

нуться к «стволу» дерева искусства и, будучи обогащенными опытом развития живописно-

го реализма, приступить к выращиванию некоей новой (новых!) ветви. Или вернуться назад

и продолжать эксплуатировать наработанный предшественниками богатый арсенал реалис-

тической живописи уже с ориентацией на рынок. Кстати, точно так же стараниями К. Ма-

левича завершил свое развитие супрематизм — «Черным квадратом». После него — тупик,

дальше пути нет.

Итак, ветви искусства рождаются, переживают стадию расцвета и постепенно приходят в

упадок. Но вечно дерево искусства! Это и есть его подлинный прогресс. А, например, рассуж-

дения на тему — что прогрессивнее: реализм, сюрреализм или супрематизм, это пустые раз-

говоры, не обеспеченные содержанием.

Но, может быть, можно сравнивать произведения художников, принадлежащих к од-

ному и тому же направлению в искусстве, поскольку для этого можно использовать од-

ну и ту же школу? В литературе, например, с легкой руки российских «революционных

демократов» считалось непрогрессивным просто заниматься искусством, литератур-

ным творчеством. Эти «прогрессисты» абсолютизировали и выводили на первый план

присущую, но далеко не главную задачу искусства — заступничество за «униженных

и оскорбленных». Сформировав этот ошибочно-однобокий «аршин», «революционные

демократы» даже и самого автора «Униженных и оскорбленных» записали в реакцион-

ные писатели, а многих значительно менее талантливых авторов объявили прогрессив-

ными. И такая пропаганда была в ту пору весьма эффективной. Ей поддался и сам Ф. М.

В. С. Жидков 302

Достоевский. Он высоко ценил Н. А. Некрасова не за его художественный дар, но за его

народозаступничество и ставил его выше более талантливых, но политически не анга-

жированных современников.

Кто выше и прогрессивней в живописи — Айвазовский или Куинджи? Шишкин или Васи-

льев? Репин, Федотов или Маковский? С точки зрения В. Белинского и его единомышленни-

ков, «Бурлаки на Волге» — несомненный шедевр. Потому что этой картиной художник вро-

де протестовал против социальной несправедливости. Хотя неясно, чем профессия бурлака

была хуже многих других профессий, связанных с физическим трудом. Оценивать же подоб-

ные факты искусства с позиций художественности было труднее — не было убедительной

шкалы для оценки этого фактора. А значит, не было технических возможностей для оцен-

ки самого искусства.

Здесь мы можем вернуться к приведенному выше определению и признать его определен-

ную резонность. Потому что, банально говоря, в искусстве все дело в таланте. А талант — это

и есть способность в художественном произведении передать самые тонкие и индивидуаль-

но своеобразные духовные смыслы. Так что кто талантливее, тот и прогрессивнее. В том чис-

ле и потому, что его вклад в национальное и мировое искусство значительно выше, чем вклад

художника неталантливого.

А что касается прогресса художественной компетентности аудитории, то здесь он оче-

виден. Попробуйте, например, пересмотреть художественный фильм, который приво-

дил вас в восторг в юные годы. Сегодня он вам покажется в лучшем случае милым анах-

ронизмом. То же можно сказать и о зафиксированных на пленке великих театральных

спектаклях прошлого. Например, записанный на пленку знаменитый монолог В. Качало-

ва из «Братьев Карамазовых» сегодня воспринимается как ходульная декламация. А для

современников это был гениальный факт сценического искусства. Потому что с течени-

ем времени изменялась окружающая действительность, совершенствовалось отражаю-

щее ее искусство, и в результате вырос так называемый массовый художественный вкус.

Эта категория находится в постоянном движении и растет вместе с поступательной эво-

люцией искусства.

И еще один аргумент. Часто случается, что то искусство, которое при его создании было

элитарным потому, что воспринимать его были способны только весьма подготовленные чи-

татели, зрители, слушатели, с течением времени становится общепризнанным, потому что

массовый художественный вкус поднялся на тот уровень, который обеспечивает возмож-

ность восприятия шедевров. Так, произведения П. И. Чайковского при жизни автора вы-

глядели нарушением общепризнанных правил. Сегодня его творения легко воспринимает

массовая аудитория. Полагаю, что через какое-то время творчество А. Г. Шнитке и других

современных композиторов, замеченных и отмеченных экспертами-специалистами, тоже

станет доступным массовой аудитории.

Итак, очевидно, что персонаж И. Бродского не прав. Все-таки прогресс есть! И хорошо, что

есть!

Культура «наша» и «не наша»: кто лучше и прогрессивнее? 303

V. S. Zhidkov

‘Our’ and ‘Alien’ Culture: Which One is Better and More Progressive?

is paper concerns the issues of comparing cultures. Comparison is habitual for a man but there

are no objeive grounds for comparison. e subje of comparison is always subjeively right.

All cultures result from adaptation of dierent communities to changing realities of their lives.

And the very fa that the exiing cultures and their agents survived teies to these cultures’ hav-

ing been satisfaory for the needs of adaptation. at’s why one cannot say whether a culture is bet-

ter than another culture. Culture of any ethnos is mosaic in its ruure consiing of dierent sub-

cultures that are based on the common core of culture of the given community. According to the

author’s opinion, comparison can be made between phenomena on correonding levels of dier-

ent cultures. He accepts progress as the increment of ways in which the syem of culture is able to

accept challenges.

Т. Ф. Кузнецова

Московский государственный педагогический университет

Культура и время

Суть проблемы соотношения культуры и времени состоит во влиянии культурных из-

менений на изменение социального времени и обратно — изменений общества на время в

культуре. История культуры расположена не только в пространстве, но и во времени. До сих

пор это время протекало линейно, позволяя экстраполировать будущее из настоящего. Бу-

дущее казалось ясным из настоящего. Прошлое чаще всего рассматривалось как уже ушед-

шее. Христианское восприятие будущего, как направленного в вечность, секуляризирова-

лось в простую схему предвидимого будущего. Сегодня происходит дальнейшее изменение

социального времени: его протяженность, долгосрочность заменяется быстрой акселераци-

ей, краткосрочностью, неодновременностью развития при одновременности событий в ста-

новящемся глобальным мире.

Как отмечает А. И. Фурсов, «физические, исторические объекты, системы отношений раз-

виваются из прошлого в будущее. Однако культурно-историческое, социокультурное на-

правление развития, направление исторического, а не „физического“ („физикалистского“)

времени зависит от историко-культурной интерпретации его нахождения в момент старта, в

момент социокультурного „Большого взрыва“»

. Такими точками, по его мнению, было вре-

мя Христа, сворачивающего христианскую хронолинейку в рулон, ведущий к вечности. Вре-

мя прогресса XVII века, секуляризирующего эту хронолинейку до отношений «настоящее —

будущее» с обрывом прошлого. Это — западное время прогресса и время тех стран, которые

последовали за Западом в своем развитии.

Сегодняшняя точка «Большого взрыва» — глобализация, когда капитализм распростра-

нился по всему миру и Запад перестает быть образцом развития. Это по-прежнему время

неравномерного развития, но жесткой взаимосвязи и взаимозависимости мира, время не-

линейное именно из-за того, что значимость культурного фактора вырастает и вытесняет со-

циальный аспект.

Сегодня много говорится о конце трансцендентного (Ю. Хабермас), о конце социального

(Ж. Бодрийар), конце истории (линейного времени), конце политического, но никто еще не

сказал о конце культурного.

Время предстает как культурная универсалия, категория культуры. Как отмечает В. С. Сте-

пин, «Если в культуре не сложилась категориальная система, соответствующая новому ти-

пу объектов, то последние будут восприниматься через неадекватную сетку категорий, что

не позволит науке раскрыть их существенные характеристики»

. По Степину, культура зада-

ет надбиологические программы человеческой жизнедеятельности, основания культуры оп-

ределяют тип общества на каждой конкретной стадии его исторического развития, они со-

ставляют мировоззрение соответствующей исторической эпохи. Категории культуры, или

1 Фурсов А. И. Операция «Прогресс» // Космополис. 2003–2004, № 4. С. 19.

2 Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000. С. 263.

КУЛьТУРА И ВРеМЯ 305

мировоззренческие универсалии включают в себя понятия о пространстве, времени, движе-

нии, вещи и др. В каждой культуре складывается специфический строй сознания, где эти и

другие универсалии обретают как общий, так и специфический вид.

На тот факт, что именно культура производит универсалию времени, указывают не толь-

ко философы, но и историки, социологи, экономисты и поэты. На это обращают внимание

историк И. М. Савельева и экономист А. В. Полетаев в совместной книге «История и время»

(М., 1997). Их книга по существу является огромным справочником интерпретации време-

ни в истории философии и науки. Они цитируют совместную статью выдающихся социоло-

гов П. Сорокина и Р. Мертона, в которой выделены два вида времени — астрономическое (ка-

лендарное время) и социокультурное время, заключающее в себе социокультурный смысл.

П. Сорокин увидел в социокультурном времени следующие черты: оно измеряет одни социо-

культурные явления другими; оно неравномерно в рамках каждой социальной группы и раз-

личных групп; оно не является бесконечно делимым; оно имеет качественный характер; его

течение преобразует общество.

Сегодня происходят социокультурные изменения по многим азимутам. Глобализация,

объединяя мир экономически и информационно, утверждая единые формы культуры и жиз-

ни (образование, спорт, СМИ, моду, туризм), тем не менее сталкивается с сопротивлением ло-

кальных культур унификации ценностей. Исламское сопротивление глобализации приобре-

ло системный характер, противопоставляющий глобализации на западных основаниях свой

вариант глобализации на основе исламских ценностей. Наибольшее глобальное распростра-

нение получает массовая культура. Весь мир находится в состоянии трансформаций, итог

которых не вполне определен. Запад движется к постиндустриальному обществу, Азия — к

индустриальному, посткоммунистический мир до конца не определил цели своего развития.

На пути всех этих изменений лежит множество новых проблем. Социолог И. Валлерстайн

характеризует эту ситуацию как «конец знакомого мира», назвав так свою известную книгу.

Изменения настолько велики, что сегодня начинают казаться неправильными многие пре-

жние выдающиеся объяснения, в частности теория капитализма в варианте К. Маркса и в ва-

рианте М. Вебера, теории модернизации, психологические теории и др.

Это происходит в ситуации ценностных сдвигов, которые тоже не до конца оформле-

ны, смешаны, иногда доходят до состояния аномии. В результате долговременность планов,

предвидений, ожиданий уступает место краткосрочности, сиюминутности.

Наблюдается «большая вариация временного горизонта социально ожидаемой длитель-

ности… фундаментальная эволюция темпоральности…»

, отмечает Х.-Г. Броуз, подчеркивая,

что изменение времени — продукт ценностных изменений, утраты смысла, тоски и потери

целей. Будущее, по его мнению, теряет открытость, перестает быть оплотом возможностей и

становится складом рисков и неопределенностей. Теряет релевантность концепция прогрес-

са. Время настолько быстро изменяется и проекты настолько краткосрочны, что появляет-

ся контркультура медленных изменений. В результате усиливаются противоречия медлен-

ного — ускоренного, одновременного — разновременного, равномерного и неравномерного,

3 Brose H.-G. An Introduction towards a Culture of Non-Simultaneity? // Time and Society. L., 2004. Vol. 13,

№ 1. P. 5.

Т. Ф. Кузнецова 306

акселерации и стагнации, ускорения и замедления, инновации и традиции. Отрицается лю-

бой результат, кроме успеха. Гибнет старая трудовая этика, основанная на идеале самодис-

циплины и долговременности. Отвергаются традиции, связывающие культуру посредством

памяти с прошлым и создающие возможности трансляции культуры.

Но все же остается шанс на удержание культурных ценностей и смыслов, программ чело-

веческой деятельности и отношений, т. к. культура и общество изменяются медленнее, чем

техника и экономика. Кроме того, отмеченные противоречия времени становятся такими,

в которых надо жить, а потому, как отмечает Броуз, к ним надо изменить отношение, пы-

таясь найти если не компромисс между ними, то синергию (совокупную энергию, взаим-

ность). Именно культуре принадлежат функции осуществления этого процесса за счет своих

способностей к медленному изменению и наследованию предшествующих культур. «Пере-

вод развития на краткосрочность, акселерацию и мимолетность именно в культуре вызыва-

ет замешательство и затруднения. Именно в культуре имеются примеры социокультурной

эволюции, которые связывают вместе ускорение развития с адаптивностью и склонностью

культуры к утверждаемой традицией долговременности… Даже в краткосрочных проек-

тах есть сопротивление краткосрочности. Они могут стать быстрыми прототипами медлен-

ного». Кроме того, отмечает этот исследователь, краткосрочные культурные системы могут

быть восприняты как укорененные в сегодняшнем дне в отличие от тех, которые укоренены

в прошлом и ориентированы на долговременность как горизонт. Социокультурное воспри-

ятие времени может быть понято как перспектива наблюдения за изменениями в обществе.

Изменения времени таковы, что понятия о нем, такие как «момент», «событие», «изменение»

и даже «долговременность», отличаются от «времени вечности», «старого против нового»,

«прежде и теперь». Сама культура осуществляет «менеджмент разрыва с культурой»

Синергия противоречий времени сегодня раскрывается Валлерстайном в упомянутой ра-

боте. Он прибегает к парадоксу: «Изменения бесконечны. Ничего не меняется», смысл ко-

торого состоит в утверждении, что история уже знала радикальные изменения, ускорение

времени. Ни одно из утверждений приведенного парадокса не является истинным. Нельзя

дважды войти в одну реку. Существует «стрела времени», в соответствии с которой исто-

рические системы проходят фазы развития: генезис, структура и упадок. Гибель возникает

тогда, когда историческая система, например, феодализм не может более приспособиться к

новым условиям. Колеблясь, система возвращается в равновесное состояние. Это сопровож-

дает ее историю вплоть до гибели. Но то, что ученый характеризует как долгосрочные тен-

денции, — это, по существу, векторы, выводящие систему из базисного состояния равнове-

сия. Валлерстайн, пытаясь найти синергию противоречий времени и изменении, смягчает

прежние утверждения о неизбежности прогресса, говоря о его возможности, побуждает по-

местить кажущиеся невероятными изменения сегодняшнего дня в контекст изменений че-

ловеческого общества на протяжении его истории.

Такое разделение макро- и микромасштаба истории, макро- и микромасштаба времени,

признание возможной гибели делают историю социальных систем подобной истории чело-

века. И потому Валлерстайн пишет: «Сегодня, как и в другие моменты упадка исторических

4 Brose H.-G. Op. cit. P. 11, 14, 22.

КУЛьТУРА И ВРеМЯ 307

систем, мы стоим перед историческим выбором, на окончательный итог которого может ре-

ально повлиять наш личный и коллективный вклад. Однако сегодняшний выбор в одном

отношении отличается от предыдущих. Это первый выбор, в который вовлечен весь мир,

поскольку историческая система, в который мы живем, впервые охватывает всю планету.

Исторический выбор — это моральный выбор, но рациональный анализ… может сделать его

осмысленным и, таким образом, определить нашу моральную и интеллектуальную ответст-

венность. Я умеренно оптимистичен, полагая, что мы с достоинством примем этот вызов»

Принять его для культуролога — значит не отказаться от поисков смыслов, без которых

исчезает время или становится только краткосрочным.

T. F. Kuznetsova

Culture and Time

e essence of the problem of correlation of culture and time is in inuence of cultural changes

upon change in social time, and changes in the society upon change in culture. Nowadays impor-

tant transformations of social time are taking place: its extension, duration is replaced by fa accel-

eration, by shortness, non-simultaneousness of development in the emerging global world. e “big

bang” of globalization contributes to the formation of time, as the meaning of the cultural faor is

growing and ouing the social ae. Processing rationally the exiing hiorical situation, accept-

ing it means for a eciali in cultural udies not to give up the search for meaning, without which

time disappears and becomes only short-term.

5 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М., 2004. С. 181–183.

Л. А. Штомпель

Ростовская государственная академия архитектуры и искусства

время КаК Код Культуры

Если все феномены культуры рассмотреть как факты коммуникации, как сообщения, то

понять их можно лишь в соотнесении с кодом, потому что связь знаковых систем с отража-

емой ими реальностью не является непосредственной. Код обнаруживается тогда, когда раз-

личные феномены сравниваются между собой и сводятся в единую систему. Поэтому код

строится как система смыслоразличимых признаков.

Необходимость в культурном коде возникает тогда, когда происходит переход от мира

сигналов к миру смысла. Мир сигналов — это мир дискретных единиц, рассчитываемых

в битах информации, а мир смысла — это те значащие формы, которые организуют связь

человека с миром идей, образов и ценностей данной культуры. И если в пределах формали-

зованных языков под кодом можно понимать то, благодаря чему определенное означающее

(значение, понятие, концепт) соотносится с определенным означаемым (денотатом, рефе-

рентом), то в языках культуры код — это то, что позволяет понять преобразование значения

в смысл. Код — это модель правила формирования ряда конкретных сообщений. Сообщение,

культурный текст могут открываться разным прочтениям в зависимости от используемого

кода. Код позволяет проникнуть на смысловой уровень культуры, без знания кода культур-

ный текст окажется закрытым, непонятным.

Всю культуру можно представить как систему кодов, через которые передается инфор-

мация о способах социальной жизни и ценностях определенной культуры. В этой информа-

ции в свернутом виде задана ритмика деятельности предыдущих поколений, которая может

быть отброшена, а может быть и использована. Поэтому время в культуре — это прежде все-

го передача определенных ритмов и последовательности действий, ориентация на опреде-

ленный модус времени, превалирующий в данной культуре и выражающий иерархию цен-

ностей в ней. Во всех культурах человек боялся или обожествлял время, придавая ему самые

разные формы: луча, пронизывающего тьму; стрелы, летящей из прошлого в будущее; спи-

рали. Чаще всего время передавалось числом, но иногда, как у орфиков и кельтов, оно пред-

ставлялось звуком или музыкой. Так, кельтский бог Дагда своей игрой на живой арфе — ду-

бе вызывал различные времена года. Поскольку категории «время» невозможно подобрать

однозначный чувственный денотат, следует вычленить те социальные образования, которые

навязывают обществу определенную последовательность действий, определенный строй

мыслей, выражая тем самым время данной культуры.

Время как последовательность действий, предписанных традицией, передавалось че-

рез имя (в архаическом обществе) или через схемы технологий (в позднейших обществах).

Однако если имя стоит над временем и выражает непрерывность традиции, опыта, спосо-

ба деятельности, то через смену поколений осуществляется прерыв этой непрерывности.

М. К. Петров отмечает: «Имя выступает вневременной непрерывностью, концентратором

и контейнером информации об обязанностях и поступках всех предшествующих носите-

лей имени в различенном комплексе ситуаций, т. е. чем-то очень близким к современному

Время как код культуры 309

пониманию текста — к инструкции, например, или книге. В момент посвящения текст этот

отчужден в память старейшин и уже на этом этапе неизбежно испытывает ряд трансформа-

ций, обеспечивающих более или менее конъюнктурную переоценку имени от нужд момен-

та и от наличных обстоятельств жизни племени. Такого же типа трансформирующий сдвиг

неизбежен и в момент передачи информации новому носителю, который воспринимает ин-

формацию через призму личного опыта, возникшую в процессе его жизни»

. Эти моменты

передачи информации, чреватые ее искажением, трансформацией (а то и полной утратой)

и создают рисунок времени, поскольку новый носитель имени может создать новое собы-

тие. Смена поколений идет достаточно быстро, а выполнение поколением социально значи-

мых ролей и того быстрее и соответственно возрастает подвижность качества, темпы его на-

копления и дренажа»

. Само понятие «поколение» есть понятие временное. Под поколением

понимают социально-возрастную категорию, обозначающую совокупность людей, возраст

которых помещается в некотором хронологическом интервале. Но выделенная группа не за-

стывает в одном положении, а передвигается вдоль этой временной шкалы. Само хроноло-

гическое время отодвигается на 2-й план, а на 1-й выходят качественные критерии, которые

также подвижны и, естественно, социально обусловлены (как-то: срок физического созре-

вания юношества, средний возраст вступления в брак, время начала трудовой жизни, об-

щность целей, ценностей, образа жизни). Эти критерии различны в разных культурах и на

протяжении одной и той же культуры. Благодаря сосуществованию поколений в один и тот

же момент индивид, живя «настоящим» своего поколения, заглядывает в «прошлое» и в «бу-

дущее» через «настоящее» последующего и предшествующего поколений. Таким образом, в

поколении проступает возможность для времени существовать в трех измерениях: прошло-

го, настоящего и будущего.

Жизнь поколения в связи с этим может быть рассмотрена как плоскость, пересекающаяся

с временными плоскостями других поколений. В точках пересечения происходит «подлажи-

вание» временных параметров жизни одного поколения к другим: темпы рабо ты, распоря-

док дня, сезонные предпочтения и увлечения, скорости передвижения (от улицы до карье-

ры) — все это «задается» тем по колением, которое является в данный исторический момент

собственником времени общества. Мы хотим подчеркнуть, что «поколение» как временное

понятие может быть рассмотрено как поле, в котором разворачивается превращение соци-

альных времен. Такое понимание исходит из объективной заданности социального времени

(его ритм обусловлен технологическими особенностями прежде всего мате риального про-

изводства). Но поскольку время всегда переживается, это дополняет к его измерениям еще

одно. Более того: благодаря со существованию поколений в один и тот же момент индивид,

живя «настоящим» своего поколения, заглядывает (использует) в «прошлое» и в «будущее»

через «настоящее» последующего и предшествующего поколений. Сама смена поколений вы-

ступает как прерыв линии сохранения культуры и ее обновления.

Третья функция времени определяется тем значением, которое приписывается его оп-

ределенным моментам. У истоков такого понимания времени в культуре стоят Э. Кассирер,

1 Петров М. К. Указ. соч. С. 19.

2 Там же. С. 21.