Спивак Д.Л. (отв. ред.) Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том I: Теория культуры

Подождите немного. Документ загружается.

В. Н. Сагатовский 160

и дел»

. Вот это «общее чувство» и является фундаментальным настроем, лежащим в основе

жизнедеятельности и личности и культуры в целом. Непосредственно же фундаментальный

настрой кристаллизуется в базовых ценностях субъекта, а образующее его глубинное обще-

ние индивидуальности (и на уровне отдельного человека и на уровне культуры) с абсолютом

является искомой онтологической основой ценностного ядра культуры.

Перейдем к итоговому определению культуры. Выделенные пять подходов к пониманию

культуры предстали как последовательные ступеньки конкретизации ее понимания, взаим-

но дополняющие друг друга. Каждая из них — шаг в восхождении от первоначально броса-

ющегося в глаза к вершине иерархии, к основе, задающей специфику всех базовых характе-

ристик. Сначала культура предстает как «вторая природа», часть объективной реальности,

образуемой артефактами (первая ступень). На второй ступени обнаруживается, что это не

просто объекты искусственного происхождения, начавшие жить по новым законам социаль-

ного бытия, включенные в его естественноисторический процесс, но процессы и результа-

ты деятельности, субъектно-объектных отношений, в которых субъект опредмечивает себя

в артефактах. На третьей ступени выясняется, что это опредмечивание управляется миром

человеческих смыслов, идеальных форм, информации, который — а не сам по себе организу-

емый материал — задает специфику культуры. На четвертой ступени выявляется ценностное

ядро, определяющее культурно значимую направленность всей прочей (культурно нейтраль-

ной) информации. От второй до четвертой ступени происходит процесс углубления в субъ-

ективную реальность. И наконец, на пятой ступени определяется то особое онтологическое

отношение, в рамках которого самоорганизуется ценностное ядро субъекта культуры — от-

ношение уникального начала субъективности к Духу, лежащему в основе мировой целостнос-

ти, т. е. культура рассматривается в ее отношении к трансцендентной реальности.

По сути дела, таким образом, предлагается категориальный каркас (философская осно-

ва) программы предметного описания и объяснения любой конкретной культуры и сравни-

тельного анализа различных культур. Начать с констатации специфических артефактов и

закончить констатацией характера присутствия или отсутствия «пассионарности», одухот-

воренности данного культурного феномена. А затем попытаться пройти обратный объяс-

нительный путь: от духа через душу к материальным фактам (что, разумеется, не отменяет

рассмотрения последних в качестве условий реализации идеальных проектов: стратегичес-

кая «магистральная линия» всегда предполагает обратную связь и взаимодействие, а следо-

вательно, и нелинейность).

Определение — это краткий итог пройденного концептуального пути, и потому оно мо-

жет быть адекватно понято и конструктивно применено только при условии четкого пони-

мания всех его компонентов, умения развернуть их в систему понятий, на основе которых

они получены.

Итак, культура есть семиотический аспект процесса и результатов человеческой де-

ятельности, в которых воплощаются ценности субъекта и его отношение к духовной ос-

нове бытия.

29 Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека // П. Д. Юркевич. Философские про-

изведения. М., 1990. С. 81.

Взаимодополнительность основных подходов 161

V. N. Sagatovsky

Basic Approaches to Underanding Culture: аttempt of a Synthesis

Five principal approaches to essence of culture are singled out: culture as articial, culture as ac-

tivity, culture as information ae of aivity, culture as manifeation of basic values, culture as

manifeation of cult. ese approaches are regarded as eps of ascent from abra to concrete.

Each ep is necessary and all eps on the whole are necessary and sucient for denition of the

culture as category. It

’

s necessary to diinguish philosophical and ideological underandings of

the culture, attribute of any subje (society, group, personality) in the r ae, and as an ideal

from the second one.

В. Л. Кургузов

Восточно-Сибирский государственный технологический университет (Улан-Удэ)

К вопросу методологии понятий

и моделирования КлассифиКации Культуры

Прежде чем говорить о сложных вопросах методологии понятий в культурологии, следу-

ет сделать ряд оговорок, смысл которых напрямую влияет на понимание сути обсуждаемой

проблемы. По моему мнению, на результаты анализа культурологических понятий и дефи-

ниций отдельных категорий влияет специфика культурологии как научной дисциплины.

Одного умного человека как-то спросили: «Чем отличается философ от культуролога? На

что тот ответил: «Философ, чтобы узнать, идет ли дождь, выходит на улицу и смотрит, капа-

ет или не капает, а культуролог снимает показания барометра». Вот это самое «снятие пока-

заний барометра» в интегративной дисциплине, в свою очередь, обнаруживает в себе четкую

специфичность культурологического познания, несущего в себе многочисленные рудимен-

ты междисциплинарности, которая, собственно говоря, и образует культурологию как науку

и в становлении которой оставили свои зримые следы многие и отнюдь не только гумани-

тарные дисциплины. Эти следы не могли не породить галактику взглядов на одну и ту же ка-

тегорию, породив, в свою очередь, быстро меняющийся терминологический «калейдоскоп»»

культурологического инструментария. С другой стороны, специфика культурологического

познания в значительной мере определяется характером исследуемых объектов, что особен-

но отличает историю культуры.

Во-первых, как отмечали еще классики марксизма, в отличие от естественных наук «в ис-

тории общества и его культуры… повторения явлений составляет исключение, а не прави-

ло; и если где-то и происходят такие повторения, то этого никогда не бывает при совершенно

одинаковых обстоятельствах… Познание, следовательно, носит здесь относительный харак-

тер, так как ограничивается выяснением связей и следствий известных общественных и го-

сударственных форм, существующих только в данное время и у данных народов и по своей

природе своей преходящих»

. Эту мысль, на мой взгляд, убедительно подтверждает чрезвы-

чайное разнообразие, динамичность изменений и относительный характер большинства де-

финиций в современной культурологии.

Во-вторых, согласно современным представлениям, основу познания «второй приро-

ды» — культуры в противоположность наукам о природе первой, где результатом позна-

ния является объяснение, составляет понимание, что еще в большей степени актуализиру-

ет тему заявленного доклада, ибо любые понятия рождаются из понимания. В связи с этим

убежден, что плюрализм и толерантность в культурологической мысли — вещи необходи-

мые, однако и поиски консенсуса культурологического сообщества как альтернативы терми-

нологического «хаоса» тоже необходимы.

В-третьих, в полном соответствии с выводами Э. Маха в его известной работе «Анализ

ощущений и отношение физического к психическому» можно сделать вывод о том, что взгляд

1 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20.

К вопросу методологии понятий и моделирования классификации культуры 163

исследователя-культуролога на свой объект — это по преимуществу взгляд не «снаружи», а

«изнутри», ибо он сам важнейший элемент исследуемой системы под названием «культура» и

просто обязан «внедряться» в нее. Поэтому в культурологическом исследовании вообще и в

исследовании понятий в частности, видимо, невозможно избавиться от субъективизма или,

в крайнем случае, от субъективизированной формы изложения результатов

И наконец, в-четвертых, культуролог принципиально не может изучать и тем более оп-

ределять объект своего исследования вне связи с многочисленными другими объектами,

тесно взаимодействующими с первым. Еще Паскаль отмечал, что то, что мы собирались

изучать изолированно, оказалось частью другого, потому что в природе (и в культуре тоже,

добавим мы) одно не может существовать без связи с другим, и знай мы с точностью что-

нибудь одно, мы знали бы всю природу (аналогично и культуру — В. К.). «Ведь природа всех

вещей одна, — продолжает Паскаль, — и она бесконечна. Малое, которое кажется нам более

доступным, постигнуть ничуть не легче, чем большое, потому что везде одна бесконечность.

Там, где мы устанавливаем твердые определения и принципы, они оказываются упрощен-

ными абстракциями, и вещи своей сложностью и изменчивостью не подчиняются им»

Вполне очевиден тот факт, что любое профессиональное корпоративное сообщество (куль-

турологи здесь не исключение) начинается и развивается по законам известной триады: об-

щение — взаимопонимание — взаимодействие. В процессе ее реализации участники диа-

лога неизбежно приходят к разумению важности того смысла, который они вкладывают в

слова и формализованные понятия. В общении мы безусловно слушаем собеседника, но не

всегда слышим и понимаем друг друга. Эта на первый взгляд тривиальная мысль в современ-

ном мире, в котором правят бал тенденции интегративности, а не дифференциации, приоб-

ретает актуальнейший характер. Проблема понятий зашла сегодня столь далеко, что вышла

не только на уровень научного дискурса, но и на межгосударственный уровень, на уровень

взаимопонимания власти и народа, на социокультурную практику в целом.

Давно обратил внимание на одну странную особенность. Несмотря на то, что всем хорошо из-

вестна древняя философская мудрость: «Кто ясно говорит, тот ясно мыслит», поступаем мы с

точностью до наоборот. Весьма часто говорим даже на уровне государства так, что приходится

сомневаться в ясности мысли говорящего. «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет», — гла-

сит житейская мудрость. Хотя вполне понятно, чтобы стать умным — надо постоянно покорять

вершины, ибо, чтобы восхищаться произведениями искусства эпохи Перикла или понимать кра-

соту философского мышления Платона, надо хорошо поработать над собой, прилагая немалые

усилия. «Мы строим правовое государство»! Как будто не ясно, что любое государство (даже то-

талитарное) строится только на праве и без права становится абсурдом. «Нас спасет только ус-

тойчивое развитие». Однако многие знают, что устойчивость — смерть любого развития.

Таким же непонятным «фантомом» является и недавно запущенное в научное пространст-

во словосочетание «культурная политика», ибо встретить четкое разъяснение этого понятия

в культурологической литературе представляется весьма проблематичным.

2 См.: Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1908. С. 255.

3 Цит. по: Проблемы гуманитарного познания / Отв. ред. А. Н. Кочергин и В. П. Фофонов. Новосибирск,

1986. С. 273–274.

В. Л. Кургузов 164

В качестве примера обратимся к самому «осведомленному» источнику «Культурология.

ХХ век. Энциклопедия». Результаты обращения к этому фундаментальному труду нас ра-

зочаруют: определение «политическая культура» вы здесь найдете, а «культурная полити-

ка» — нет.

Между тем первое, что приходит в голову автора данной статьи, это то, что в широком по-

нимании словосочетание «культурная политика» — это терминологический нонсенс, абсурд,

«масло масляное», ибо оно априори предполагает, что есть какая-то и «некультурная поли-

тика». А это уже мистика. Все культурологически грамотные люди прекрасно понимают, что

политика, как, впрочем, и экономика, наука, искусство, религия, идеология, со всеми потро-

хами атрибуты культуры и ничем другим быть не могут, так как культура есть плод вообра-

жения и политика есть не что иное, как воображение, проектирование.

Зато в этой «Энциклопедии» (как, впрочем, и во многих культурологических словарях)

мы найдем удивительный по своей надуманности термин «контркультура». Что это такое —

толком никто не знает. Зато применение этого термина, на мой взгляд, являет собой весьма

сомнительное представление некоторых культурологов о сущности культуры вообще, ибо

обнаруживает в себе образчик инерционного мышления в понимании под феноменом куль-

туры всего светлого и хорошего, лишая этот феномен диалектичности. Знаменитый автор

«Протестантской этики» Макс Вебер, например, даже проституцию не убоялся назвать «фе-

номеном культуры». Однако много ли у нас культурологических диссертаций, посвященных

этому «феномену»? Лично мне не встречалось ни одной. Что поделаешь, ведь к культуре мы

привыкли относить только то, что радует глаз, ухо. Это, кстати, пример, когда недоработки

теории убивают социокультурную практику, ибо ни одно ведомство культуры этим «дурно-

пахнущим» явлением не занимается, перепоручив его, наверное, культурологически «более

грамотному» МВД.

Академик Э. А. Поздняков абсолютно логичен в своей «Философии культуры»

, когда пред-

лагает сторонникам возможности существования такого понятия образовать наряду с Ми-

нистерством культуры РФ еще и Министерство контркультуры, пожелав этому органу зани-

маться всей «социальной грязью», т. к. Министерство культуры заниматься этим не желает,

предпочитая «наряжать» культуру только в белые и стерильные одежи, что и детерминирует

его весьма зауженные социальные функции.

Многие, к сожалению, пока еще не могут признать того, что в культуре одновременно ужи-

ваются и ангелы, и бесы, Пол Пот и Мать Тереза, Гитлер и Швейцер, что хорошо понимали

русские религиозные философы конца ХIХ — начала ХХ века. Всегда было немало людей, ко-

торым нравились незамысловатые песенки-однодневки, и эстеты, которые со слезами уми-

ления на глазах готовы жить и умереть «под музыку Вивальди, под славный клавесин». «И в

каплях слез улыбается солнце», — гласит японская пословица. Нет абсолютных плюсов, как

и абсолютных минусов — продолжим и мы эту светлую диалектическую мысль. Так было,

так есть и так будет всегда, пока на земле существует Человек и его Культура.

Стоит ли после этого удивляться громким стенаниям современных ученых, дипломатов и

политиков по поводу того, что люди, народы и страны не слышат и не понимают друг друга,

4 См.: Поздняков Э. А. Философия культуры. М., 1999.

К вопросу методологии понятий и моделирования классификации культуры 165

если даже в одноязычной среде мы привыкли говорить «на разных языках», вкладывая в од-

но и тоже словосочетание разные смыслы, не ограничивая себя никакими рамками. При та-

ком положении, конечно, ни о каком продуктивном профессиональном диалоге не может

быть и речи. С другой стороны, такое положение ни к чему хорошему привести не может да-

же в повседневности, в быту, тем более оно недопустимо в науке и образовании. И это вовсе

не морализаторство, а всего лишь жесткое требование научной этики: употребляешь поня-

тие — дай разъяснение, какой смысл ты в него вкладываешь и проведи компаративистский

анализ с близкими понятиями.

Сегодня, по данным директора института культурологии РАН профессора К. Э. Разлого-

ва, в литературе фигурирует около двух тысяч определений понятия «культура»

. Убежден,

что ровным счетом ничего не измениться, если их число возрастет до 3 или 5 тысяч. Исчер-

пывающим образом мы все равно не будем знать, что есть культура. Сложнейший феномен

сам не дает себя определить — как вода просачивается сквозь пальцы, порождая крамоль-

ную мысль, — есть ли она вообще, культура? Комплексовать по этому поводу не стоит, ибо

все мы интуитивно все же понимаем то, что культура существует, и уже знаем многие ее ха-

рактеристики.

Что значит дать определение? Определить — значит выделить, ограничить, отделить одну

вещь от всех остальных. Такого универсального определения культуры до сих пор нет. Тем

не менее за многие века наукой, безусловно, достигнут прогресс в выделении, анализе и ти-

пологизации многих и многих качеств, свойств такого объекта, имя которого — Культура. И,

как мне представляется, наука будет и впредь настойчиво продолжать поиск ответа на столь

загадочный вопрос: «Что есть Культура?».

С другой стороны, мало ли чего мы не можем пока определить? Например, в существова-

нии души убеждено большинство человечества, но кроме библийского «Душа есть то, что бо-

лит, когда все тело здорово», более или менее удачных определений души нет. Меня лично

вполне устраивает понимание того, что культура — это важнейшая форма бытия че-

ловека, искусственно созданный мир, который необходим человеку в такой же степе-

ни, как и мир естественный. Правда, при этом мы не можем достаточно внятно ответить

на вопрос, что или кто есть человек как субъект этой формы бытия, ибо исчерпывающих его

дефиниций тоже не существует. Точнее сказать, метафизическое определение человека как

«существа разумного», которое меня во многом не устраивает, есть, а экзистенциального, ко-

торое охватывало бы все динамические определения человека во всяком месте и в любое вре-

мя, — нет

. Однако метафизическое определение — это, по сути, определение трупа, а не жи-

вого человека с его многочисленными динамичными процессами. Мы же не можем сказать

живому человеку: «Остановись, мгновение, я тебя немного поизучаю…»

Знаменитое определение, сделанное еще Аристотелем — Homo sapiens, — аргументиро-

ванно подвергнуто сомнению уже в начале ХХ века, когда усилиями немецкого биолога и

зоопсихолога Якоба Икскюля было убедительно доказано, что разум есть не что иное, как

5 См.: Разлогов К. Э. Культурология между прошлым и будущим // От краеведения к культурологии. –

М., 2002. С. 15.

6 См.: Кургузов В. Л. Генезис антропологического знания. Этюды лекционного курса. Улан-Удэ, 2001.

В. Л. Кургузов 166

наличие центральной нервной системы, а она, как известно, есть даже у дождевого червя.

Разум, в сущности, не является отличительной чертой животного и человека, поэтому пос-

леднего лучше было бы называть не Homo sapiens, а Homo culturalus, ибо только обладани-

ем культурой человек и отличается от всех, пусть даже самых разумных животных. Если мы

чего-то не можем определить, остается одно — успокаивать себя мыслью, что такова участь

всех сложных систем, в которых отрефлексированы могут быть только отдельные их сторо-

ны, а не система в целом.

Напрашивается сам собой фатальный вывод, что с этим надо смириться и что для феноме-

на культуры в принципе нельзя найти исчерпывающую дефиницию. Такая постановка воп-

роса ненова. Когда-то Р. Декарт благоразумно предостерегал философов от такого познания,

полагая, что ego cogitans именно по этому и воздерживается от изучения «больших» обще-

ственных явлений, что они не могут быть полностью рационально редуцируемы, а значит, и

любые построения здесь не будут иметь статуса истины. Однако, учитывая, что претензии на

истину ушли в прошлое вместе с классической философией, современные мыслители стре-

мятся постичь хотя бы ее части.

Размышления о сущности понятия «культура» далеко не «праздномыслие» (древние греки

нередко понимали под философией ни к чему не обязывающие мысли на досуге). Здесь, на-

оборот, теоретический дискурс понятий сегодня как воздух нужен социокультурной прак-

тике. Предполагаю, например, что размытость понятия «культура», заведомое теоретичес-

кое сужение его до уровня феномена, который призван радовать «глаз и ухо», т. е. искусства,

обеспечивает нам полную гарантию того, что отрасль культуры в России как торчала в бюд-

жетах всех уровнях на последнем месте, так и будет находиться там еще многие годы. Мы, са-

ми того не ведая, в своих теоретических построениях нередко определяем культуру, низводя

ее до компенсаторной, развлекательной функции. Тем более это заметно в приоритетах де-

ятельности министерств и ведомств культуры, в которых даже структурно-функционально

нет отделов, которые бы охватывали всю многогранную палитру сущности культуры. Конеч-

но, восстановление физических и духовных сил после работы, досуг, психологическая разряд-

ка — дело нужное, но ведь не только этой функцией исчерпывается значимость культуры.

Не потому ли не обремененный культурологическими знаниями, но имеющий доступ к рас-

пределению бюджетных средств чиновник может сегодня публично заявить: «Кто же вам даст

большие деньги под разные „танцы-шмансы“? Логично. И тут с ним не поспоришь, ибо при

таком раскладе, действительно, лучше вложить средства в какое-нибудь ЖКХ. Не потому ли

культура не вошла в перечень государственных приоритетных программ, о которых сегодня

так много говорят? Странно, конечно, важнейший канал культуры — образование — вошло в

программы, и это похвально — ибо если канал забит тромбами, то никакая «кровь-культура»

не напитает своей живительной силой ни мозг, ни сердце человека. Однако пустой, без «кро-

ви» канал-трубка — абсурд. Но на «кровь-культуру» денег не нашлось, вот и высыхает она на

огромных просторах России, скукожась, особенно на селе, до карликовых размеров.

Понятие «культура» надо выводить на метауровень. Она этого заслуживает. Дают ведь день-

ги на сохранение природы, ибо все понимают, что после торжества многовековой природопо-

корительской идеологии биосфера Земли истощена, а сама природа — важнейшая форма бы-

тия человека. Однако без другой, не менее важной формы его бытия — культуры — человек

К вопросу методологии понятий и моделирования классификации культуры 167

биологически обречен на гибель. У природы есть хотя бы мощное движение защитников —

«зеленых». К сожалению, у культуры нет ни «зеленых», ни «оранжевых», ни «светло-голубых»

массовых защитных движений, что еще раз свидетельствует об «остаточном» принципе от-

ношения к ней. Вот куда в своей логической завершенности приводит «праздномыслие» о

понятии культуры. Мало того, что каждый профессионал-культуролог, по моему разумению

сам должен четко представлять себе это, он, как мне представляется, должен неустанно вно-

сить эту мысль и не только в головы студентов, но и в головы «власть придержащих» тоже.

Поскольку культура — весьма сложная многоуровневая система, то для специалистов, за-

нимающихся ее классификацией, возникает множество гносиологических, и, особенно, об-

разовательно-прагматических проблем.

Одна из них — отсутствие единого понимания не только самого феномена культуры, но и

таких культурологических категорий, как «типология культуры», «таксономия культуры»,

«структура культуры», «морфология культуры», «стратификация культуры» и т. п.

В частности, сегодня в научных публикациях и, особенно, в многочисленных учебни-

ках и учебных пособиях по культурологии, которые наводнили наш рынок и которые, ка-

жется, не пишет только ленивый, и по недоразумению часто незаслуженно снабженных

грифом уважаемого Министерства образования и науки, нередко одна и та же культура

(например, духовная) рассматривается и как тип, и как морфологическая единица, и как

структура, и как страт, создавая значительные трудности при изучении культурологии.

Причем, несмотря на то что все эти категории в известной степени близки друг другу —

компаративистский анализ в учебниках, как правило, отсутствует. Вообще четкого и яс-

ного разъяснения сущности многих категорий не дается, может быть, за исключением ти-

пологии и структуры культуры. От этого всего голова идет кругом не только у студентов

и аспирантов, но и у самих культурологов. К сожалению, благопожелание Декар та: «Оп-

ределите значение слов, и вы избавите человечество от половины заблуждений» в данном

случае не срабатывает. Однако дело не только в ясности разъяснения понятий. Дело иног-

да в курьезном отсутствии даже упоминания о многих культурологических категориях.

Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в самые популярные в культурологической

среде издания последних лет, предварительно сделав оговорку, что речь, разумеется, пойдет

не об ущемлении прав уважаемых авторов иметь собственное видение той или иной пробле-

мы или об ущербности их научных аргументов. Речь пойдет о необходимости наведения эле-

ментарного порядка в культурологическом инструментарии, отсутствие которого вряд ли

станут отрицать культурологи любых школ и направлений.

В упомянутой выше культурологической энциклопедии, например, есть статьи о морфоло-

гии, стратификации, таксономии и даже о культурно-исторической монадологии, но почему-

то проигнорированы статьи о типологии и структуре культуры. Статья о теологии культуры

есть, а о типологии отсутствует. Статьи о социальной структуре и структурализме внесены, а

о структуре культуры — ни звука. И все это несмотря на то, что эти категории образователь-

ным стандартом обязательны для изучения во всех высших учебных заведениях страны.

Исходя из многолетнего опыта преподавания культурологии в вузе, полагаю, что искусствен-

ное, в определенной степени ригористичное дробление классификационных категорий куль-

туры (кстати, заложенного образовательным стандартом и зафиксированного практически во

В. Л. Кургузов 168

всей учебной литературе и в учебных программах) недопустимо. Они должны анализировать-

ся в органическом единстве их опосредованности. Например, когда обособленно излагаются

темы типологии культуры и ее структуры, как-то незаметно уходит на второй план то обстоя-

тельство, что само сравнение культур отдельных обществ невозможно без выявления различ-

ных аспектов их структуры, морфологии и стратификации самих этих культур, рассматрива-

емых как бесконечно сложные континуумы. Поэтому типология культуры может строиться,

по меньшей мере в двух пространствах: применительно к культурам как целостным феноме-

нам и применительно к структуре, морфологии и стратификации отдельной культуры.

Вряд ли стоит забывать и о том, что основой построения типологии культуры, ее структуры,

морфологии и стратификации всегда является какое-либо основание или ведущий признак,

который и позволяет объединять отдельные культуры в группы и различать их по наличию

или отсутствию данного признака. Такая основа или признак может выбираться как на уровне

отдельных явлений культуры, так и на уровне ее сущности или особенностей ее функциони-

рования в действительности. Каких-либо принципиальных ограничений здесь, по-видимому,

существовать не должно. Важно лишь то, чтобы избранное основание классификации дейс-

твительно позволяло выделить и исследовать необходимые и характерные аспекты культуры.

Э. А. Орлова, например, приводит такую классификацию подходов к выбору оснований

построения типологий культуры: по антропологическим основаниям; по характеру ценно-

стных ориентаций людей; по основанию социального действия (подход Т. Парсонса); по ос-

нованию форм мышления (различия по осям «абстрактность — ассоциативность», «универ-

сализм — партикуляризм»; по шкале «индивидуализм — коллективизм»; по зависимости от

контекста по «мужественности» или «женственности», ибо, с ее точки зрения, дальневосточ-

ные культуры «женственны», а западные «мужественны»

Я бы добавил сюда еще и гендерный аспект, ибо полностью разделяю точку зрения большо-

го знатока современных культур народов мира квалифицированного английского культуро-

лога Ричарда Льюиса, который не без оснований полагает, что, быть может, самым общим

критерием культурного деления людей является не национальное, религиозное, корпора-

тивное и профессиональное, а гендерное — по признаку пола. «Вполне возможно, — пишет

он, — что по своему мировоззрению итальянка окажется ближе к женщине-немке, чем к ита-

льянцу-мужчине»

С другой стороны, разве перечисленные основания-характеристики классификации отно-

сятся только к типологии культуры? На мой взгляд, они все применимы и в анализе мор-

фологии, структуры, стратификации, таксономии и культурно-исторической монадологии.

К сожалению, повторюсь еще раз, такого анализа в абсолютном большинстве учебных изда-

ний по культурологии не проводится.

Культурологию, как известно, называют наукой. Однако любая наука, если она претен-

дует на научный статус, должна обладать законами своего развития. Есть такие законы и

в культурологии: закон единства и разнообразия культуры, закон преемственности в

7 См.: Орлова Э. А. Морфология культуры. Структура и динамика. М., 1994.

8 Льюис Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию. М.,

1999. С. 23.

К вопросу методологии понятий и моделирования классификации культуры 169

развитии культуры, закон прерывности и непрерывности в развитии культуры и за-

кон взаимодействия и сотрудничества различных, нередко противоречивых культур.

Однако как в энциклопедии, так и в абсолютном большинстве учебных пособий и научных

трудах по культурологии о законах даже не упоминается. Исключение составляет лишь одно

из первых в России учебных пособий по культурологии — «Введение в культурологию» под

редакцией доктора философских наук, профессора В. А. Сапрыкина

В энциклопедии, к сожалению, отсутствуют сведения не только о законах развития куль-

туры. Например, в ней нет статей о важнейших морфологических единицах целостной

культуры — гуманитарной культуре, экологической, правовой, культуре повседневности,

гендерной культуре и др. Нет здесь статьи о чрезвычайно актуальном сегодня феномене меж-

культурной коммуникации. Ссылки на недостаточную разработанность данных концептов

в отечественной культурологии к моменту издания этого фундаментального труда справед-

ливы лишь отчасти, ибо к концу 90-х годов прошлого столетия многие из них уже были под-

вергнуты научной рефлексии.

Что же касается отсутствия сведений о законах развития культуры, то по логике можно

сделать и совсем фатальный вывод: нет законов — нет науки. К счастью, они все-таки есть.

Попутно лишь подчеркну, что, с моей точки зрения, культурология по-хорошему дуалистич-

на. Она одновременно и наука, и область знания. И если она лишится «знательного», ну, на-

пример, интуитивного или эзотерического содержания, то от нее почти ничего не останется.

Именно своей дуалистичностью она и привлекательна. Может быть, отчасти, поэтому куль-

турологи (впрочем, как и искусствоведы) совсем не обижаются, когда им выдают диплом

доктора или кандидата культурологии или искусствоведения, а не, скажем, доктора культу-

рологических или искусствоведческих наук. Не обижаются на степень доктора философии

практически во всех университетах Европы. У нас же в России докторов философии нет, ВАК

всем без исключения выдает дипломы доктора философских наук, хотя в философии, в силу

ее специфики, версионности и нередко встречающегося отсутствия сугубо научной доказа-

тельности еще больше, чем в культурологии. А доказательность эмпирикой — главное отли-

чие науки от более широкого понятия — знание.

Что поделаешь, в отечественном науковедении пока еще много «гримас». Спрашиваю как-

то (не без софистики) своего коллегу по университету, профессора — математика: «Ты ку-

да относишь математику к естественным, общественным или гуманитарным наукам»? На

что он уверенно отвечает: «Естественно, к естественным». Уточняю далее: «А разве матема-

тика оперирует физическими телами, например как физика, биология, география и пр.?» —

«Нет», — соглашается он. «А чем же тогда она оперирует? Разве не символами? Поэтому пе-

реходи работать ко мне на кафедру культурологии, ибо математика в не меньшей степени

обеспокоена семиотикой, как и мы, культурологи, ибо вся культура насквозь семиотична».

Шутка, конечно, ибо математика — есть просто Математика с большой буквы, как и Фило-

софия — есть просто Философия тоже с большой буквы.

В. Г. Белинский как-то отметил, что на Руси слово «критика» ассоциируется с «ругатель-

ным наклонением», хотя исходный греческий глагол ничего общего с ним не имеет, означая

9 Сапрыкин В. А. Введение в культурологию. Учебное пособие в 3 частях. Часть 1. М., 1995.