Соколов О. Армия Наполеона

Подождите немного. Документ загружается.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

В каждой бригаде были

лошадь для Императора,

для обер-шталмейстера,

для дежурного шталмейстера,

для секретаря,

для хирурга,

для пажа,

последняя - для Рустана.

Сменные лошади группировались вокруг бригады.

Это были кони князя Невшательского, адъютантов и

офицеров-ординарцев..."'

Император предпочитал лошадей арабских кровей,

небольшого роста, серо-белого цвета, послушных,

легко переходящих в галоп, иноходцев...

Император скакал очень смело и даже, можно ска-

зать, отчаянно, обычно слегка ссутулясь, небрежно

держа поводья правой рукой, в то время как левая

свешивалась вдоль туловища, которое раскачивалось

в такт движению коня. Он как бы целиком полагался

на своего скакуна, который, впрочем, привык следо-

вать за двумя егерями и двумя офицерами-ординар-

цами, всегда скакавшими впереди.

Император скакал то шагом, то рысью, погружен-

ный в свои размышления, то он переходил на галоп.

Он не боялся двигаться по самым трудным тропам, по

болотистым низинам, по откосам скал и оврагов.

Мамелюк становился тогда комнатным слугой на ко-

не. Он всегда скакал позади своего хозяина, неся на

крупе своего коня чемодан с самой необходимой

сменной одеждой, всегда держа в резерве знаменитый

серый редингот, который Император надевал поверх

мундира в плохую погоду...

Когда Император останавливался, чтобы дождаться

каких-либо сведений от рекогносцировок или просто

чтобы люди передохнули, он нередко сам спрашивал,

как обстоят дела с кухней. Тогда подводили мула,

несшего на себе провизию, на земле расстилалась

кожаная скатерть, которая укрывала до этого

корзины, поверх нее располагалась еда. Наполеон

садился у подножья стоявшего поблизости дерева,

усадив рядом с собой князя Невшательского и

приглашая к столу всю свою военную семью. Лица

были веселы, ибо каждый от пажа до генерала нахо-

дил на столе все, что ему хотелось.

В холодное или туманное время, когда Император

останавливался на открытом воздухе, конные егеря

эскорта тотчас разводили для него большой костер,

рядом с которым он и располагался. Дежурный адъ-

ютант держался в нескольких шагах от него, чтобы

получить приказы и подозвать тех, с кем желал гово-

рить Император. Свита держалась на расстоянии.

Вскоре загорался второй костер - он был предназна-

чен для генералов, а затем и третий - для офицеров,

четвертый - для обслуживающего персонала и т.д.

Эти костры были местом всеобщего сбора. "Бивак

Императора там" - все останавливались неподалеку, а

если солдаты должны были продолжать марш, то не

без того, чтобы бросить дружеский взгляд на "серый

редингот".

До того как Император завел этот серый сюртук,

он накрывался на холодных биваках светло-синим

плащом с небольшим полуистертым шитьем на во-

ротнике. Это был его "старый друг" еще со времен

итальянского похода, Наполеон носил его всегда, и

теперь этот плащ служит ему последнюю службу.

Наполеон спит в нем на Св. Елене.

Когда марши совершались в непосредственной

близости от неприятеля, Император брал на себя

личное руководство всеми действиями, и это было

настоящим удовольствием - следить за ним. Часто

было видно, как он скакал от одной высоты к другой,

объезжал города и деревни, чтобы проделать реког-

носцировку неприятельской позиции, и не упускал из

внимания ни одну складку местности. Он отдавал

распоряжения с редкой предусмотрительностью. Его

приказы были всегда короткими и точными, они бы-

стро передавались по назначению офицерами-орди-

нарцами и исполнялись тотчас же - никому не тре-

бовалось дополнительных пояснений»

Прервем на время повествование секретаря Импе-

ратора и обратимся к свидетельствам других очевид-

цев, а также к документам. Все источники единодуш-

ны во мнении, что в походе, а особенно непосредст-

венно накануне битвы, Император проявлял необы-

чайные активность и энергию, сообщая свою волю

сотням тысяч людей. Сам он сказал как-то в разгово-

ре: «Я проделываю 25 лье в день на коне, в экипаже,

как угодно. Я ложусь спать в восемь часов вечера, а в

полночь начинается мой рабочий день».

Не надо удивляться, что Император избрал столь

странное время для отдыха. Дело в том, что ночь бы-

ла обычным периодом для прибытия рапортов от

командиров корпусов, и именно тогда начиналась

особенно активная работа в генеральном штабе. На-

полеон анализировал поступившие сообщения, и на

их основе отдавались новые приказы, что могло про-

должаться всю ночь. Не без юмора рассказывает об

этом офицер штаба Кастелан: «Знаменитый топограф

Бакле д'Альб сказал мне как-то днем: "Сейчас он

отдыхает на своей кушетке и потягивает лимонад

* Необходимо отметить, что в ходе постоянных военных походов организация всех служб претерпевала изменения.

В частности, накануне кампании 1812 г. был введен в действие регламент, очень подробно расписывавший обязанности

персонала ставки и эскорта. Не противореча в большинстве пунктов данным Фэна, регламент от 14 января 1812 г. тем не

менее корректирует отдельные положения его мемуаров. Часть регламента, относящаяся к организации бригад верховых

лошадей, ставки и эскорта, помещена в Приложении VIII.

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

Э. Детайль. Император, генералы и офицеры штаба.

(это был его любимый напиток) - значит ночью он нас

замучает"»

. Поясним, что, когда в армии, и уж тем

более, в генеральном штабе, говорили «Он» без

всяких пояснений, это значило, что речь идет об Им-

ператоре.

Среди характерных особенностей наполеоновского

стиля руководства войсками в ключевые моменты

кампании бросается в глаза еще одна деталь - обяза-

тельные личные рекогносцировки позиций непри-

ятельских войск. Уже отмечалось, что рекогносци-

ровки принадлежали к одной из важнейших областей

активной службы офицеров штаба, однако накануне

генерального сражения Император не доволь-

ствовался рапортами своих подчиненных, он должен

был все видеть сам. Рассказами о личных рекогнос-

цировках Наполеона пестрят мемуары всех его при-

ближенных. Приведем для примера свидетельства,

относящиеся к моменту, предшествующему Боро-

динской битве. Уже упоминавшийся нами польский

офицер Роман Солтык рассказывал: «Прежде чем дать

битву на Москве-реке, Наполеон решил провести

тщательную рекогносцировку неприятельских

позиций и употребил для этого большую часть дня 6

сентября. Окруженный многочисленным штабом, он

выехал на аванпосты, и, так как я был в его свите, я

мог убедиться, с каким неослабным вниманием он

изучал позиции противника. Не раз он поднимался на

небольшие возвышенности, спешивался и с помощью

подзорной трубы обозревал все части русских линий,

узнавая время от времени дополнительную

информацию у своих генералов... Наполеон вернулся

к закату на свой бивак, чтобы отдать по-

следние приказы на следующий день. Он прилег на

свою походную кровать лишь на два часа»

С авантюрными подробностями рассказывает о

рекогносцировке Наполеона в этот же день и другой

уже известный нам персонаж, барон Ле-жен, в начале

кампании 1812 г. полковник штаба Бертье: «Шестого

сентября едва рассвело Император с князем Бертье,

принцем Евгением, двумя офицерами и со мной без

привычной свиты отправился вдоль фронта армии

противника. Повсюду наши передовые посты были

чуть ли не в пистолетном выстреле от

неприятельских, однако никто не стрелял друг по

другу, кажется, что усталость предыдущих дней

усыпила гнев сражающихся. Император использовал

это обстоятельство, чтобы в деталях и как можно

более близко рассмотреть, каким образом лучше

атаковать русских. Я не без беспокойства видел, что

он подвергается опасности нападения вражеских

солдат, которые могли скрываться где-нибудь в

овраге... Наполеон, однако, скакал первым и вдруг

лоб в лоб встретился с патрулем из двадцати казаков,

которые оказались в четырех шагах от нас. Казаки

подумали, очевидно, что их захватили врасплох, и

начали было разворачивать коней, но, увидев, что мы

сами были в малом числе и стали уходить от них в

галоп, они бросились преследовать нас и проскакали

несколько сотен шагов. Впрочем, быстрота наших

лошадей и мешавшие преследованию заборы помогли

нам выпутаться из весьма деликатного положения»

Заметим, однако, что в рассказе Лежена Наполеона

сопровождали лишь маршал Бертье и три

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

А. Адам. Бивак Императора перед Витебском 28 июля 1812 г.

Как видно из этого рисунка, сделанного с натуры, на биваке Императора присутствует только три палатки.

офицера (вместе с автором), а Солтык указывает:

«...окруженный многочисленным штабом...». Мы ос-

тавляем читателю право выбирать: идет ли речь о

двух разных рекогносцировках 6 сентября, об от-

дельном эпизоде большой рекогносцировки, не за-

меченном или не описанном Солтыком, или просто

Лежен, как это уже можно видеть в его мемуарах, от-

дается воле своего воображения. Не вызывает сомне-

ний лишь то, что в памяти всех, кто окружал Импе-

ратора, оставались эти беспрестанные, часто сопря-

женные с немалым риском, разведки, проводившиеся

перед каждой значительной битвой.

Получив всю необходимую ему информацию,

Император, когда позволяли обстоятельства, собирал

вокруг себя своих ближайших соратников, чтобы

отдать последние устные распоряжения перед ге-

неральным сражением. Так было на рассвете перед

битвой под Аустерлицем, так было ночью перед Бо-

родиным. Жиро де Л'Эн, адъютант генерала Дессе в

кампании 1812 г., рассказывает: «Ночью Император

собрал вокруг себя всех маршалов и главнейших из

генералов, чтобы сообщить им свои инструкции на

завтрашний день. Каждый, получив их, вернулся на

свой бивак, и уже в письменном виде приказы бы-

ли донесены до дивизий. Это было посреди ночи. Ге-

нерал Дессе получил распоряжение, касающееся его

дивизии. Мы начали читать приказ при свете костра,

вокруг которого мы, наполовину заснувшие, сидели,

приткнувшись друг к другу, но это чтение... пред-

ставляло для нас слишком большое значение, чтобы

мы могли пропустить хоть слово из него»

Обычно еще до первых лучей солнца все были на

своих местах, и когда канонада, вдруг начинавшая

грохотать по всему фронту, возвещала о начале новой

великой битвы, Император неизменно находился на

своем командном пункте, располагавшемся чаще

всего за серединой фронта своих войск.

В регламенте от 14 января 1812 г. о размещении

императорской свиты во время боя говорилось: «Ког-

да Его Величество находится во главе своей армии пе-

ред неприятелем, он не желает, чтобы его сопровож-

дал кто-либо, кроме лиц, ответственных за бригаду

лошадей, и взвода охраны, с ним также должны нахо-

диться начальник штаба с одним из своих адъютантов

и высшим офицером штаба, гофмаршал, два адъ-

ютанта Императора и два ординарца.

Все остальные адъютанты и офицеры-ординарцы

Его Величества, офицеры его свиты, адъютанты,

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

состоящие при свитах генералов, составляют вторую

группу в 200 туазах (400 м) дальше от неприятеля,

чем Император. С этой группой находится бригада

верховых лошадей Его Величества.

Адъютанты начальника штаба, офицеры его штаба,

которые ему наиболее необходимы, офицер с сумкой

с документами через плечо, генерал, командующий

артиллерией армии, генерал, командующий

инженерными войсками, составляют третью группу,

также находящуюся в 200 туазах дальше от непри-

ятеля, чем Император, но левее второй группы.

Остальная часть штаба и все, что к нему относится,

а также остальные верховые лошади располагаются,

по крайней мере, в 600 туазах (1200 м) позади Его

Величества и находятся под командованием штабного

генерала.

Дежурный эскадрон располагается в зависимости

от обстоятельств»

Впрочем, насколько исполнялся этот регламент,

трудно сказать: «Когда Император слишком прибли-

жался к опасности, он отсылал всех своих офицеров и

едва позволял оставаться с собой князю Невша-

тельскому и герцогу Виченцскому (Коленкуру). Один

паж имел привилегию не удаляться от него и подавал

подзорную трубу, когда это было необходимо. Неод-

нократно я видел, как гофмаршал и обер-шталмей-

стер были обеспокоены тем, что многочисленная и

блестящая кавалькада главной квартиры слишком

привлекала внимание и вражеские ядра падали совсем

близко от Императора. В этом случае Наполеон

намеренно оставался на месте, стараясь отослать всю

свиту назад, но подобные приказы всегда плохо ис-

полнялись, столь трудно было убедить молодых лю-

дей, таких как наши, что какое-либо опасное дело

могло обойтись без их участия»

. Эти строки при-

надлежат человеку, без которого, как мы уже сказали,

трудно было бы представить себе эту небольшую

экскурсию по императорской главной квартире, ба-

рону Фэну. Ему же принадлежит лаконичное описа-

ние бивака, который разбивали для императора и его

свиты тогда, когда пушки смолкали, а в наступающих

сумерках оркестры Гвардии играли «Победа за

нами!»: «На поле боя палатки Императора ставили

посреди каре Императорской Гвардии. Тогда гвар-

дейские генералы пополняли собой его двор или,

скорее, военную семью...

В императорской ставке было три главных палат-

ки*: палатка Императора, палатка офицеров свиты и

палатка начальника генерального штаба. Эти палатки

были из холста с синими и белыми полосами,

обрамленные бахромой из красной шерсти. Жилище

Императора было разделено холщовой перегородкой

на две соединявшиеся между собой комнаты.

Первая была его кабинетом. Здесь стоял неболь-

шой письменный стол, кресло, отделанное красной

кожей, предназначенное для Императора, и два табу-

рета, один для секретаря, другой для дежурного адъ-

ютанта, стол и сиденье были складывающимися.

Вторая комната служили спальней, здесь ставили не-

большую складную металлическую кровать с ре-

мешками посередине, поддерживающими матрас, и

занавесями из плотного шелка зеленого цвета. У

подножия кровати клали коврик, взятый с пола

экипажа, кроме того, в комнате находился походный

туалетный прибор.

Палатка была двойная, т. е. она состояла из внеш-

ней палатки, растянутой на колышках, и как бы вло-

женного в нее внутреннего тента. Промежуток между

этими двумя палатками, представлявший собой

служебный коридор, использовался как склад. Здесь

же обычно находились комнатный лакей и мамелюк.

Сюда складывали днем чемоданы, матрасы и чехлы

от палаток.

Ночью, когда Император ложился на кровать, в "ка-

бинет" вносили два тюфяка, которые дежурный адъ-

ютант и секретарь называли своими кроватями.

Палатка, мебель, стальная кровать, матрасы - все

это складывалось, помещалось в кожаные чехлы и

переносилось на спинах мулов.

Обслуживающий персонал ставки очень быстро

ставил палатки - менее чем в полчаса, несмотря на то,

что это делалось почти всегда глухой ночью, ибо

очень часто Император принимал решение о том, где

располагаться лагерем, в поздний час. Сначала

очищали место, но, конечно, не так хорошо, как это

могли бы сделать днем, в чем я однажды убедился и

что никогда не забуду. Это было вечером после

большой битвы, мы очень долго ждали, когда наконец

будут расставлены палатки. Едва это было сделано,

как я залез в коридор между тентами и, сморенный

усталостью и сном, прилег, как мне показалось, на

мягкий чемодан. Каково же было мое пробуждение!

Моя кровать оказалась трупом погибшего во

вчерашней битве! Horresco ref-erens! До сих пор я

содрогаюсь, вспоминая этот эпизод!»

Конечно, не всегда императорская ставка распо-

лагалась столь неуютно. Когда армия проходила

через населенные пункты, главная квартира нахо-

дилась чаще всего в доме: в крестьянской лачуге

* Регламент от 14 января 1812 г. говорит о 8 палатках (см. Приложение VIII), однако, как бы это ни было странно, мы

больше доверяем в данном случае мемуарам. Из предыдущих глав читатель, видимо, уже хорошо понял, что к офици-

альным предписаниям надо подходить очень осторожно, никогда без проверки не принимая их буквально. Практически

все воспоминания современников, а также иконографические документы того времени указывают лишь на наличие

двух-трех палаток в ставке Императора, в частности это относится и к периоду войны 1812 г.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

или роскошном дворце - это уже зависело от об-

стоятельств. Неизменными оставались только по-

рядок, организованность и энергия всего персонала

ставки от Императора до последнего штабного

секретаря.

Эта безостановочная, слаженная и порой просто

самоотверженная работа главной императорской

квартиры и штабов соединений Великой Армии, без

сомнения, еще один из «секретов» череды напо-

леоновских побед.

Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors

generaux et divisionnaires. P., 1813, p. 5.

Ibid., p. 16.

Ibid., p. 15.

Lejeune L.-F. Memoires du general Lejeune. P., 1895, t. 2, p. 256.

Цит. по: Philip de. Etudes sur le service d'etat-major pendant les guer-

res du Premier Empire. P., 1910, p. 24.

Saint-Chamans A.-A.-R. de. Memoires du general comte de Saint-Chamans,

ancien aide de camp du marechal Soult (1802-1823). P., 1896, p. 50.

Thiebault D.-P.-C.-H. Memoires du general baron Thiebault. P., 1893—

1895, t. 2, p. 26-27.

Ney M. Memoires du marechal Ney, due d'Elchingen, prince de la

Moskowa. Bruxelles, 1833, t. 2, p. 358.

Fezensac R.-E.-P.-I. de Montesquiou, due de. Souvenirs militaires de

1804 a 1814. P., 1863, p. 139, 118.

Saint-Chamans A.-A.-R. de. Op. cit, p. 204.

Paulin I.-A. Souvenirs du general baron Paulin. P., 1895, p. 64.

Gonneville A.-O. de. Souvenirs militaires. P., 1875, p. 140.

Saint-Chamans A.-A.-R. de. Op. cit., p. 168.

Gonneville A.-O. de. Op. cit, p. 120-121.

Correspondence... t. 11, p. 318.

Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors...

p. 256-257.

Castellane V.-E. Journal du marechal de Castellane (1804-1862). P.,

1895-1897, p. 111.

jfjid., p. 184.

Correspondence... t. 11, p. 155-156.

Foucart P. Campagne de Prusse, 1806. P., 1887-1890, p. ...

Brack F. de. Avant-postes de cavalerie legere. P., s. d., p. 141.

Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1988, с. 47.

Saski. Campagne de 1809 en Allemagne et en Autriche. P., 1899-1902,

t. 2, p. 368-369.

Martinien A. Tableaux par corps et par batailles des officiers rues ou

blesses pendant les guerres de FEmpire, 1805-1815. P., s. d., p. 582-583.

Ney M. Op. cit, p. 391.

Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors...

p. 299-300.

Marbot M. de. Memoires du general baron de Marbot. P., 1891, t. 2,

p. 183-184.

Ibid., p. 197-198.

Ibid., p. 198-199.

Operations du 3

corps 1806-1807. Rapport du marechal Davout, due

d'Auerstaedt. P., 1896, p. 25.

Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors...

p. 300-301.

Ibid., p. 302.

Saski. Op. cit., t. l,p. 37-38.

Ibid., p. 129-130.

Correspondance... t. 14, p. 565-566.

Rapp J. Memoires du general Rapp, aide de camp de Napoleon, ecrits

par lui-meme. P., 1895, p. 55-56.

Ibid., p. 49-50.

Цит. по: Journal des Sciences Militaires. P., 1827, t. 8, p. 110.

Correspondance... t 1, p. 549.

Montholon C.-F.-T. de. Recits de la captivite de l'Empereur Napoleon

a Sainte-Helene, par le general Montholon. P., 1847.

Las Cases. Memorial de Sainte-Helene. P., 1968, p. 99.

O'Meara B.-E. Napoleon en exil ou Г echo de Sainte-Helene... P., 1822.

Thiebault D.-P.-C.-H. Memoires...

Fezensac R.-E.-P.-I. de Montesquiou, due de. Op. cit., p. 211-212.

Lejeune L.-F. Op. cit.

Ibid., t 1, p. 116.

Fezensac R.-E.-P.-I. de Montesquiou, due de. Op. cit., p. 210.

Fain A.-I.-F. Memoires du baron Fain, premier secretaire du cabinet de

l'Empereur. P., 1908, p. 241-244.

Lowenstern W. Memoires du general-major russe baron de Lowenstern.

P., 1903, t. l,p. 123-124.

Soltyk R. Napoleon en 1812. Memoires historiques et militaires sur la

campagne de Russie par le comte Roman Soltyk. P., 1836, p. 69.

Dumoulin M. Precis d'histoire militaire. Revolution et Empire (jusqu'ii

1808). P., 1901, t. 2, p. 68.

Fain A.-I.-F. Op. cit, p. 230-231.

Castellane V.-E. Op. cit, p. 110.

Soltyk R. Op. cit, p. 211, 213.

Lejeune L.-F. Op. cit, t. 2, p. 205-206.

Girod de l'Ain J.-M.-F. Op. cit.

Margueron. Campagne de Russie (1810-1812). P., 1912, p. 544.

Fain A.-J.-F. Op. cit, p. 249-250.

SLUZBA II

ГлаваХ

АРМИЯ В ГАРНИЗОНЕ, НА МАРШЕ, БИВАКЕ И ПОСТОЕ

Те, кто воевал в эпоху Наполеона... знают, что

на войне гораздо труднее свыкнуться с лишениями

и усталостью, чем с опасностью, к которой привы-

каешь и которую с каждым днем встречаешь все бо-

лее хладнокровно. .. Солтык

этой главе нам предстоит спуститься с высот стра-

тегических комбинаций на уровень вполне земной

и вместо блеска императорского штаба увидеть грязь

биваков и рутину казарменной жизни. Увы, великие

битвы составляли лишь эпизод в жизни солдат и офи-

церов - основную часть своего времени эти люди

проводили в бесконечных переходах и в прозаических

заботах лагеря, казармы или бивака. Более того, как мы

уже упоминали, даже основные потери армия несла во-

все не в огне сражений, а от лишений, которыми сопро-

вождалась походная жизнь. Но все же с нашей сторо-

ны не было ошибкой начать описание наполеоновских

войск с их боевой деятельности. Ведь эти люди в про-

жженных бивачными кострами, перепачканных шине-

лях и драных походных штанах, так часто холодные и

голодные шли вперед и страдали именно ради великих

битв; а в часы отдыха, вокруг наконец-то разожженно-

го костра, на котором весело булькал котелок с долго-

жданным супом, в лагерном бараке или на постое в кре-

стьянской избе основной темой их разговоров, шуток

или хвастливых рассказов, смыслом их жизни был бой,

грандиозные победы и удивительные подвиги.

Именно поэтому, только отдав должное великому,

мы перейдем к малому. И начнем мы описание этой

будничной жизни армии с самого начала, с того, с чем

прежде всего приходилось сталкиваться новобранцу, -

с казармы.

Несмотря на обилие мемуаров и дневников младших

офицеров армии Наполеона и даже простых солдат, эта

сторона военной жизни почти не нашла отражения в их

произведениях. Объяснение данному факту найти не-

трудно: во-первых, монотонность казарменной жизни

не особенно предрасполагала к описанию ее на страни-

цах мемуаров, а во-вторых, в эпоху Империи войска не

засиживались в казармах - ведь шла практически непре-

кращающаяся война. Тем не менее не следует все же впа-

дать в крайность, утверждая вслед за рядом авторов, что

в Наполеоновскую эпоху солдаты не знали казарм. В ко-

роткие мирные передышки значительная часть полков

располагалась в специально отведенных для них поме-

щениях. Но нельзя также забывать, что каждая часть име-

ла свое депо - пункт, где собирались и обучались ново-

бранцы перед посылкой их в действующую армию,

здесь хранился архив, часть полкового имущества, а в ря-

де случаев и знамена (например, в артиллерийских пол-

ках и в частях легкой кавалерии Орлы почти постоянно

находились в депо). В общем же на основе анализа по-

служных списков рядовых (см. гл. II) можно предполо-

жить, что каждый солдат эпохи Империи провел в казар-

ме не менее нескольких месяцев. Так что казарменные ко-

ридоры не были чем-то неизведанным для гренадеров и

гусар Наполеона. Последуем же за ними на некоторое вре-

мя внутрь этих помещений, название которых, увы, ста-

ло синонимом однообразия и ограниченности.

Большинство французских казарм того времени бы-

ли построены при Старом Порядке в конце XVII и в

XVIII вв. Это были прочные толстостенные каменные

здания со сводчатыми потолками, так как располага-

лись они чаще всего в крепостях и, соответственно, бы-

ли сконструированы так, чтобы выдержать в случае

осады обстрел тяжелыми ядрами. В эпоху Революции

под казармы были переданы также помещения ряда

монастырей и особняков. Один из современников не

без юмора писал по этому поводу: «Солдат всегда рас-

полагается в лучшем доме города. Пойдите в Сен-Де-

ни и спросите лучший особняк - Вам покажут казар-

му. В Венсенне солдаты живут в палатах наших коро-

лей, в Авиньоне - во дворце римских пап... В Париже,

Сен-Дени, Рюэле есть очень хорошие казармы. Неко-

торые из них были построены для своего назначения,

другие были монастырями, где Божьи девы в своих

песнопениях воздавали хвалу Господу. Если бы стены

имели уши, они услышали бы, очевидно, некоторую

разницу с тем, что там поют сейчас»

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Если же отбросить юмор, то нужно отметить, что со-

стояние этих зданий было самым разным. Рапорты ин-

спекций депо полков, располагавшихся на территории

Франции, большей частью отмечали, что «здания казарм

в хорошем состоянии... казарменные помещения поддер-

живаются в чистоте. Предметы обмундирования и эки-

пировки расположены в соответствии с регламентом, об-

становка помещений и кухня содержатся в чистоте и по-

рядке»

. Зато солдаты полков, находившихся в Италии и

Голландии, как правило, жили в обстановке, далекой от

роскоши. Рапорт инспекции, проведенной 5 термидора

VIII года (24 июля 1805 г.) в г. Амерсфорте (Голландия),

гласит: «Казармы в Батавии {Голландии) обычно очень

плохи. Благодаря заботам главнокомандующего, во мно-

гих гарнизонах войска переместились в более "здоровые"

помещения, но и они весьма далеки от наших француз-

ских норм. Несмотря на это, к чести солдат надо отметить,

что в здании поддерживается чистота»

. Впрочем, не

стоит, конечно, понимать слово «чистота» в современном

его значении. Так, регламент от 12 октября 1791 г., сохра-

нившийся в силе в эпоху Империи, предписывал: «Стро-

го запрещается всем офицерам и солдатам, а также всем

прочим лицам испражняться у стен казарм и офицерских

жилищ, а также выбрасывать нечистоты из окон...»

Можно предположить, что если подобные запреты вос-

производились в официальном документе, это было

сделано не без надобности. В регламенте ничего не гово-

рилось об умывальниках. Конечно, солдаты мыли руки

и лицо, но делалось это только с помощью холодной во-

ды и не слишком часто. Брились не каждый день, одна-

ко как минимум раз в неделю - по воскресеньям. С дру-

гой стороны, не стоит также впадать и в другую край-

ность - представлять себе казармы той эпохи как грязные

бараки, наполненные нечистотами. Регламенты требова-

ли ежедневной тщательной уборки комнат, коридоров,

лестниц, двора и пространства в 4 туаза (8 метров) с внеш-

ней стороны зданий. О том, что во многих случаях это

строго выполнялось, говорят нам мемуары современни-

ков. Вот что рассказывает гренадер Старой Гвардии Ку-

анье: «Когда этот строгий командир {генерал Дорсенн) про-

ходил по казарменным помещениям, он проводил паль-

цем по полкам для хранения хлеба и если находил там

пыль, то старший по комнате получал четыре дня арес-

та. Он осматривал наши кровати, наши личные вещи и,

не дай Бог, находил там грязное белье!»

Как же выглядели французские казармы эпохи Напо-

леона? Многое в них напоминало казармы любой армии

любого века, однако были и такие детали, которые, без

сомнения, окажутся неожиданными для человека, зна-

комого лишь с современной военной жизнью.

Солдаты обычно располагались в комнатах по 14-18

человек, чаще всего это были военнослужащие из од-

ного и того же отделения и взвода. Капралы жили вме-

сте с рядовыми и были старшими по комнате. Капрал-

фурьеры, сержанты и старшие сержанты, а также там-

бур-мажоры располагались в отдельных помещениях.

Что же касается офицеров, они не так-то часто жили в

казармах, но если это имело место, то для них старались

выделить квартиры или комнаты в отдельном здании.

Читателей, наверное, удивит, что солдаты спали по двое

на одной кровати, и только унтер-офицеры (разумеется,

и офицеры) имели отдельное ложе. Человека, с которым

спали вместе, называли «товарищ по постели» (camarade

de lit)... Впрочем, мы сразу предупреждаем, что из этого

не следует делать никаких далеко идущих выводов, кото-

рые могут напрашиваться под влиянием современной из-

вращенной культуры. Упоминания о гомосексуализме во

французских казармах не встречаются решительно ни в

одних мемуарах и дневниках этой эпохи, а столь стран-

ное по теперешним меркам размещение солдат объясня-

лось весьма прозаическими соображениями экономии ма-

териалов и отопления. Отсутствие всяческих извращений

еще, впрочем, не означает, что спать вдвоем на одном ло-

же было большим удовольствием, особенно если учиты-

вать, что регламентированная ширина кровати была

лишь 110 см (длина 190 см). Вот что вспоминает будущий

генерал Марбо о первых мгновениях своей военной ка-

рьеры, когда он, хрупкий семнадцатилетний юноша из хо-

рошей семьи, записался в гусары: «Это было в первую

ночь, которую я ночевал в казарме. Едва я лег спать, как

здоровенный гусар, пришедший через час после всех ос-

тальных, приблизился к моей кровати и увидев, что там

уже кто-то есть, снял со стены лампу и поставил мне ее

под нос, чтобы разглядеть меня, а затем начал раздевать-

ся. Видя, как он снимает одежду, я был далек от мысли, что

он имеет намерение лечь рядом со мной, но скоро я по-

нял, что ошибался, так как он весьма резко сказал: "По-

двинься, салага!" Затем он залез на кровать, так что занял

добрых три четверти ее, тотчас же заснул и начал гром-

ко храпеть. Я не смог сомкнуть глаз, особенно из-за запа-

ха, распространявшегося из пакета, который мой товарищ

засунул под валик, служивший нам подушкой... Оказа-

лось, что мой любезный коллега был полковым сапож-

ником, а пакет был его передником, пропитанным смо-

лой, которой сапожники смолят свои нитки...»

Впрочем,

не будем особенно переживать за судьбу Марселена Мар-

бо. Его папа был генералом, командующим дивизией, ку-

да, кстати, входил и гусарский полк, тот самый, в который

записался Марселей. Так что молодого солдата уже на сле-

дующий день положили спать в комнату, предназначен-

ную для унтер-офицеров. Хуже было, наверное, тому, кто

позже пришел на его место...

Кроме кроватей в каждом спальном помещении ка-

зарм находились: пирамида с личным оружием, камин

или небольшая железная печка, служившие как для отоп-

ления помещения, так и для приготовления пищи,

полка для хлеба, а иногда и других съестных припасов,

большая полка для хранения ранцев, головных уборов

и мундиров (эта полка проходила над изголовьем кро-

ватей), наконец, стол и скамьи или табуреты. Оружие,

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марше, биваке и постое

находившееся в пирамиде, должно было быть аккурат-

но расставлено замком наружу и со спущенным кур-

ком. Рядом с каждым ружьем была приклеена этикет-

ка с фамилией владельца. Подсумки на ремнях и по-

лусабли пехотинцев подвешивались к специальной

планке. Башмаки у пехоты, конское оголовье, ташки,

сабли и пистолеты у кавалеристов были развешаны на

гвоздях, вбитых в стену.

Обращает на себя внимание наличие оружия в

спальном помещении. Солдат Наполеоновской эпохи

совершенно не мыслил себя иначе как с оружием, при-

чем, как уже отмечалось, в элитных частях пехоты и в

кавалерии сабля или палаш были непременными ат-

рибутами формы для выхода в город.

Наряду с этим бросается в глаза еще одна особенность

казарм того времени - это присутствие в комнате про-

довольствия и кухонных принадлежностей. Солдаты го-

товили себе пищу сами (точнее, один из солдат, назна-

ченный на дежурство) и питались непосредственно в

спальном помещении. Более того, солдаты сами заку-

пали продовольствие. За покупками обычно отправлял-

ся капрал - старший по комнате, он же - глава артель-

ного котла (ordinaire), в сопровождении рядового. По

неписаной традиции, сделав покупки, означенные ка-

прал и солдат могли выпить по стаканчику на общест-

венные деньги. Капрал должен был вести книжку рас-

ходов на артельный котел, эта книжка проверялась стар-

шим начальством. Сержанты и старшие сержанты

питались отдельно от рядовых, часто для приготовле-

ния еды они нанимали себе повара или кухарку.

День в казарме начинался рано. В 6 утра летом (с 1 ап-

реля по 30 сентября) или в 7 утра зимой раздавался гро-

хот барабанов во дворе. По этому сигналу капралы

должны были поднять своих подчиненных и произве-

сти перекличку. Ее результаты они сообщали старше-

му сержанту, последний доносил информацию о чис-

ле присутствующих в его роте дежурному полковому

адъютанту.

После подъема солдаты должны были заняться

уборкой комнат, а наказанные за провинности убира-

ли все остальное: коридоры, лестницы, дворы и нуж-

ники. Что же касается офицеров и унтер-офицеров,

они занимались рапортами. Рапорты по каждой роте

должны были быть заверены капитанами, и уже на ос-

новании этих бумаг дежурный полковой адъютант со-

ставлял общий отчет о состоянии полка, который он

передавал в 9.30 майору, последний в свою очередь от-

правлялся с докладом к полковнику.

В 10 часов утра долгожданный сигнал барабана воз-

вещал о том, что настал час «утреннего супа». К этому

времени ответственные за кухню уже должны были при-

готовить основное и практически единственное блюдо,

которым потчевали в казармах наполеоновской армии -

суп. Не относясь, конечно, к изыскам французской кух-

ни, солдатский суп был, однако, вполне питательным, а

иногда и вкусным блюдом. Рецепт его не составлял во-

енной тайны, и желающие попробовать такой суп могут

легко его сделать, следуя предписаниям регламента: «Во-

да, которую наливают в котелок, должна иметь объем

один литр в расчете на каждые 250 г мяса. Это мясо ки-

пятится в воде на большом огне, чтобы добиться быст-

рого выделения пены, затем огонь убавляют и кладут соль

из расчета 8 г на литр воды. Добавляют овощи в зависи-

мости от сезона, их кладут за 1-2 часа до того, как будет

вынуто мясо. Когда же мясо проварится 5-6 часов, а объ-

ем бульона уменьшится на 1/5 часть, поверх кладут ку-

ски хлеба, и котелок остается на слабом огне до момен-

та принятия пищи, чтобы бульон не остыл...»

В то время как солдаты, вооружившись ложками, по

очереди зачерпывали суп из аппетитно пахнущего кот-

ла, дежурные офицеры проводили осмотр казармен-

ных помещений на предмет чистоты, заодно контро-

лируя и качество пищи.

В 10.30 новый сигнал барабана объявлял окончание

столь приятного для многих занятия и сзывал полк на

построение. Войска строились в три шеренги во дворе

казармы в форме, предписанной приказом, отданным

накануне, с оружием или без него, за исключением сол-

дат и унтер-офицеров, заступивших в караул: они все-

гда должны были быть в полной форме и с заряженным

оружием. Новый караул заступал на посты в 11.15. Что

же касается всех прочих, они занимались по програм-

ме, установленной накануне. Чаще всего это были во-

енные упражнения - «школа солдата», «взводная шко-

ла», «батальонная школа». Строевая подготовка, разбол-

тавшаяся в эпоху Революции, активно подтягивалась в

армии в эпоху Консульства, именно тогда, когда боль-

шая часть войск действительно находилась в казармах.

Вот что вспоминает об этом знаменитый генерал Гвар-

дии Роге, тогда командир 33-го линейного полка: «На-

до было организовать обучение, а это было непросто:

у большинства офицеров были весьма туманные пред-

ставления о строевых упражнениях, мало кто толком

знал устав... Я не оставил никому времени для безделья,

больше некогда было болтать о политике, заниматься

распутством и мелкими интрижками...»

Официальный регламент предполагал, что три раза в

неделю солдаты должны были маневрировать в составе

всего батальона, а два раза в неделю заниматься стрель-

бой по мишеням. Кроме того, как и во всех армиях ми-

ра, солдаты заступали в различные наряды, работали по

благоустройству казарм и т. д. Особенно доставалось ка-

валеристам, ведь кроме исполнения обычных солдатских

обязанностей им приходилось ухаживать за лошадьми,

и потому их распорядок дня был несколько иным, чем

в пехоте. Вот что рассказывает о своих служебных обя-

занностях рядовой полка Почетной Гвардии Станислас

Жирар: «Примерно в пять часов утра трубач трубит подъ-

ем, а в 5.30 труба возвещает: "Дать сено лошадям". В

шесть часов утра перекличка - все кавалеристы должны