Соколов О. Армия Наполеона

Подождите немного. Документ загружается.

SLUZBA II

ОлегСоколов Армия Наполеона

Образцом лагеря армии Наполеона, его эталоном стал

знаменитый Булонский лагерь, а точнее целая сеть ла-

герей на побережье Ла Манша и Па-де-Кале, где были в

1803-1805 гг. сконцентрированы войска для предпола-

гаемого вторжения в Англию. Однако более частой бы-

ла обратная ситуация, когда по окончании боевых дей-

ствий войска должны были быть сконцентрированы до

окончательного подписания мира. Такими были лагеря

вокруг Тильзита летом 1807 г., под Веной в 1809 г. и др.

Наконец, иногда армия располагалась в лагерях и в пе-

риод временного прекращения боевых действий, напри-

мер весной 1807 г. (лагеря в Финкенштейне, Гутштадте

и Морунгене), летом 1813 г. (лагерь под Дрезденом).

Во всех этих случаях не было необходимости разби-

вать лагерь впопыхах. Было достаточно времени, чтобы

выбрать удобное место, произвести тщательную размет-

ку территории и выстроить настоящий воинский город.

Как можно понять из вышесказанного, лишь в

редчайших случаях лагерь наполеоновской армии

был палаточным. Действительно, на походе войска не

таскали за собой тысячи палаток, так что без специаль-

ных дополнительных усилий им неоткуда было по-

явиться. С другой стороны, так как лагерь строился не

наспех, имелось достаточно времени и возможности

соорудить деревянные бараки, что получалось более

экономичным (конечно, для армии, а не для окружа-

ющей местности) и более удобным.

Тем не менее все официальные наставления упор-

но дают подробное описание именно палаточного

лагеря. Читатель, впрочем, мы думаем, уже не удивля-

ется, а воспринимает это как норму. Нетрудно догадать-

ся, что при постройке бараков, которые вовсе не обяза-

тельно должны были повторять один в один размеры

палаток, а сооружались с учетом многих обстоятельств,

командование вынужденно или, наоборот, намеренно

весьма вольно обращалось и с рядом других положений

устава; хотя, надо все же отметить, что его основные

принципы выполнялись неукоснительно.

В чем же они состояли? Основной принцип устрой-

ства лагеря был следующий: протяженность лагеря по

фронту должна была соответствовать протяженности

по фронту находящихся в нем войск, если последние

будут выстроены перед своим расположением развер-

нутыми линиями, т. е. пехота в три шеренги, а кавале-

рия - в две шеренги (см. гл. VII). Таким образом, ла-

герь наполеоновских войск был далек по своему пла-

ну от лагеря римского легиона. В плане он походил не

на квадрат, а скорее на длинную полосу. Впрочем, ес-

ли войск было много, они могли располагаться в две

линии и более. Однако и в этом случае протяженность

лагеря по фронту намного превышала его глубину.

Основной единицей лагерного расположения был

лагерь батальона. Сторона, обращенная к вероятному

расположению противника, называлась фронтом

лагеря. Протяженность фронта лагеря батальона ва-

рьировалась в зависимости от его численности (на ба-

тальон в восемьсот человек устав предполагал 140 м

по фронту). Каждая рота располагалась в палатках (ба-

раках), образовывавших «большие улицы», перпенди-

кулярные фронту, так что по сигналу сбора солдаты

быстро могли выйти из палаток и построиться на ли-

нии лагерного фронта. Одна рота обычно образовы-

вала «улицу», и на нее полагалось восемь палаток но-

вого образца (введенных незадолго до появления ус-

тава 1792 г.) или шестнадцать палаток старого образца.

Предполагалось, что в одну палатку нового образца

должны были поместиться 12-15 человек*, соответст-

венно, в палатке старого образца помещалось вдвое

меньше людей. Впрочем, по причине того что в эпоху

Империи лагеря представляли собой чаще всего ряды

бараков, рассуждения о палатках старого и нового

образца были большей частью досужим теоретизи-

рованием. Бараки же строились в соответствии с

вдохновением командующего корпусом, чаще всего

человек на 12-20, но иногда и больше. Так что в ряде

случаев рота обходилась всего лишь четырьмя бара-

ками (как это было, например, в армии Мармона в

Голландии в 1805 г.).

Входы палаток или бараков выходили на большие

«улицы», а тыл почти соприкасался с тылом палаток

или бараков соседней роты; промежуток между тыла-

ми палаток назывался «малой улицей».

На расстоянии 9 метров перед линией палаток (ба-

раков) хранились ружья в козлах, а посередине лагеря

батальона, ровно между линией ружейных козел и

фронтом палаток, находился батальонный Орел или,

начиная с 1811 г., полковой Орел в первом батальоне

и батальонные значки в остальных батальонах.

Позади солдатских палаток размещались кухни. Ча-

ще всего это были просто места для костров, где мож-

но было приготовить пищу, еще далее позади них - па-

латки (бараки) унтер-офицеров, музыкантов и марки-

танток, еще дальше от линии фронта - палатки

(бараки) лейтенантов и суб-лейтенантов, за ними - па-

латки капитанов; наконец, в самом тылу лагеря - па-

латки старших офицеров.

На расстоянии 140 метров от фронта солдатских па-

латок размещался лагерный караул, здесь же рядом с ним

содержались арестованные (если они были). Солдатские

нужники выкапывались на значительном расстоянии

впереди фронта лагеря, а офицерские - позади тыла.

Впрочем, все это лучше видно на чертеже.

* Устав по этому поводу гласил буквально следующее: «Палатки новой модели предназначены для 16 человек, но при-

знано, что в них не может разместиться более 12, максимум 13 человек. На самом деле нужно учитывать и отсутствующих,

так что точнее будет исходить из расчета 1 палатка на 15 человек».

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марше, биваке и постое

План лагеря батальона.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Глубина лагеря (от фронта солдатских палаток до

тыла офицерских) составляла согласно регламенту

115 метров. Фронт второй линии лагеря, если таковая

имелась, размещался в 300 метрах позади фронта

первой линии. Выстроившиеся таким образом перед

своим лагерем линии батальонов оказывались друг от

друга на дистанции, на которой в бою положено было

находиться первой линии от второй.

Кавалерия располагалась лагерем так же, как и пе-

хота, с одним различием: большие улицы между па-

латками (бараками) были шире, так чтобы можно бы-

ло разместить лошадей, которые помещались головой

к входам в палатки, крупом к середине улицы. Впро-

чем, как и на походе, кавалерию стремились по воз-

можности размещать по деревням в интересах сохра-

нения конного состава: здесь была возможность раз-

местить лошадей в закрытых помещениях и легче

было найти фураж.

Пушки с минимальным количеством зарядных

ящиков размещались перед фронтом лагеря, а все ар-

тиллерийские парки (т. е. остальные зарядные ящики,

запасные лафеты, походные кузницы, ящики для ин-

струментов и т. д.) - в тылу лагеря.

Вследствие того что лагерь, как уже отмечалось,

строился без поспешности, место для него тщательно

выбиралось офицерами штаба. Предпочитали сухое

ровное поле, желательно с небольшим уклоном в

сторону нахождения вероятного противника. Необхо-

димо было наличие поблизости источников питьевой

воды, а также леса как ресурса строительного матери-

ала и дров, наконец, требовалось, чтобы поблизости

находились крупные населенные пункты, где можно

было бы запастись провизией, инструментами для по-

стройки лагеря, а при необходимости взять и строи-

тельные материалы. На территории неприятеля по-

следнее требование воспринималось обычно чересчур

буквально. Рассказывают, что когда прусский король

Фридрих-Вильгельм посетил один из французских ла-

герей под Тильзитом, он немало удивлялся порядку и

чистоте, образцово выстроенным баракам и присут-

ствию в лагере даже почтовых ящиков, находившихся

в каждом полку поблизости от знамени... Солдаты

опускали в них письма и, в свою очередь, регулярно

получали корреспонденцию, некоторые даже выписы-

вали газеты из Парижа! «Восхитительно! - сказал ко-

роль, обращаясь к сопровождавшим его офицерам. -

Невозможно сделать более прекрасные лагеря, чем ва-

ши, однако признайтесь,.что вы делаете весьма дур-

ными деревни...»

Мемуары современников содержат немало красоч-

ных описаний лагерей, которые наполеоновские вой-

ска сооружали в различных концах Европы. Больше

всего воспоминаний относится к знаменитому Булон-

скому лагерю. Капрал линейной пехоты Рави писал в

своем дневнике: «Мы стоим лицом к морю, лицом к

этой ненавистной Англии. Благодаря нашим трудам в

течение восьми месяцев наш лагерь превратился в на-

стоящее место отдыха.

На роту приходится по четыре барака, стоящих в две

линии. Каждый барак рассчитан на 16 человек - всего

64 человека. Это не очень-то много на 90 солдат и

унтер-офицеров, которых насчитывает в своих рядах

каждая рота, но, так как многие получили разрешение

поработать в городе, а другие отсутствуют по тем или

иным причинам, этого вполне хватает.

Кухни, по одной на роту, располагаются позади, за-

тем бараки унтер-офицеров и маркитантов, выстроен-

ные на одной линии, затем бараки офицеров и, нако-

нец, барак командира батальона в тылу своего баталь-

она и барак полковника позади линии полка. Регламент

предписывает, чтобы ружья были составлены в козлы

перед линией бараков. Мы, однако, отклонились от

этого правила и храним их внутри бараков, чтобы не

подвергать их воздействию дурной погоды в продол-

жение нашего долгого пребывания в лагере.

Регламент предписывает также, чтобы унтер-офи-

церы размещались с рядовыми. Их тем не менее рас-

положили позади: старший сержант, фурьер и 4 сер-

жанта каждой роты занимают один барак. Это логич-

но, ибо старший сержант, ответственный за кассу

роты, нуждается в большом столе, чтобы вести бума-

ги. Что же касается дисциплины, в этом есть свои пло-

хие и хорошие стороны. С одной стороны, сержанты,

находясь отдельно от солдат, не могут осуществлять

столь же бдительный контроль, как когда они живут

вместе с ними. Пройдя обучение как простой солдат и

капрал, я увидел, что многое оставалось неизвестным

для наших сержантов. С другой стороны, их уважали

больше, ибо реже видели перед собой. В общем же я ду-

маю, что так лучше.

Бараки заглублены на метр в землю, что делает их

несколько сырыми. Наша кровать состоит из большой

лежанки, на которую положена солома и сверху шер-

стяное одеяло. Каждый солдат ложится на это одеяло,

забравшись в спальный мешок из холста, подложив

под голову ранец вместо подушки. Сверху кладут еще

одно шерстяное одеяло, так что мы спим вместе и

одновременно отдельно.

Когда мы прибыли сюда, место нашего будущего ла-

геря представляло собой лишь цепь голых дюн, теперь

же оно предстает перед посетителями как великолеп-

ное пространство для прогулки. Наш полк выкопал не-

сколько деревьев в соседнем лесу и посадил их перед

фронтом, на следующий день вся дивизия сделала так-

же. У каждого полка свой сад, у каждой роты свой цвет-

ник и огород, свой крытый колодец, чтобы поливать

цветы и овощи. Колонны, обелиск и пирамиды, на вер-

шине которых водружен бюст нового Императора с

надписями в честь победителя Италии и Востока, ук-

рашают улицы, выровненные по линейке и носящие

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марте, биваке и постое

Фабер дю Фор. Бивак под Лиозно (6 августа 1812 г.)

Художник точно изобразил шалаши, которые были построены солдатами 3-го корпуса во время продолжительной остановки под

Лиозно. Фактически подобные шалаши представляют из себя нечто среднее между обычным биваком и постоянным лагерем.

имена славных воинов, погибших с оружием в руках.

Улицы нашего "квартала" называются Клебер, Бопюи,

Дюпюи, Нюг...

Когда нужно было работать над созданием всего

этого, а эта работа была хорошим способом занять сол-

дат, некоторые начали жаловаться - ведь лень имеет так

много прелестей. Солдаты, как дети, - нужно делать им

добро вопреки их желанию.

Сержанты каждой роты едят вместе. Они получают

походный рацион: черный хлеб, походный суповой

хлеб, мясо, сухие овощи, водку и уксус. На рынке по-

купаются только свежие овощи и картошка. Они едят

вместе с капралами из котелков, рассчитанных на 6-7

порций. Старшие сержанты, так же как старшие унтер-

офицеры, едят одни, столуясь у маркитантов.

В полдень мы обедаем прекрасным наваристым су-

пом с овощами и говядиной. Вечером ужинаем картош-

кой с маслом, луком и уксусом. Хлеб, который мы

едим, - черный; рожь, входящая в его состав, придает

ему кисловатый, не очень-то приятный вкус*; водку, ко-

торую нам дают, мы, в принципе, должны наливать в

воду для ее дезинфекции, но вы, наверное, догадыва-

етесь, что мы проделываем эту операцию нечасто...»

Этот довольно исчерпывающий рассказ о Булон-ском

лагере не требует дополнительных описаний, мы

добавим лишь зарисовку штабного барака, которую

приводит в своих мемуарах генерал Бигарре: «На про-

странстве, где располагался 4-й линейный, я возвел ба-

рак из камня (sic!) с соломенной крышей. Это здание

имело фасад длиной 86 футов... В двух павильонах ба-

рака, которые образовывали главный корпус, имелось

по две квартиры из четырех комнат каждая. Одна та-

кая квартира была занята мной, другая - полковым каз-

начеем. В центре, по другую сторону двора, закрывав-

шегося деревянной решеткой, находился склад, по обе

стороны от которого располагались комнаты полковых

адъютантов. Со стороны фасада, выходившего на мо-

ре, размещались полковой оружейник, шляпник,

* Хлеб, о котором идет речь, был весьма похож на распространный у нас в России обычный круглый ржаной хлеб.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Б. Зис. Лагерь французской армии поблизости от Данцига, май 1807 г. Рисунок с натуры.

портной и сапожник. По краям были сделаны помеще-

ния: одно для уроков математики, другое было залом

для танцев и фехтования. В двух пристройках распо-

лагались конюшни на восемь лошадей. Неподалеку от

этого барака были вырыты колодцы, отделанные кам-

нями. Эти колодцы служили источником воды для

всей дивизии Вандамма»

. Как следует из этого опи-

сания, командование 4-го линейного полка умело

расположиться в лагере с комфортом.

Нам осталось теперь узнать о том, как проводили

время солдаты и офицеры, готовившиеся к броску че-

рез Ла Манш. Вот как живописует будущий маршал

Мармон, тогда командующий Голландской армией*,

развлечения своих подчиненных в лагерях под Цей-

стом и Утрехтом: «Никогда войска не жили столь хо-

рошо и столь счастливо. Качество всех продуктов, ко-

торые они получали, я проверял лично, и потому оно

было великолепное. Здоровый характер местности, по-

стоянная деятельность, столь полезная для солдат... сде-

лали из них самых довольных, самых хорошо настро-

енных и готовых к любому делу людей. Каждый укра-

шал свою палатку** и свой лагерь, и в этом смысле

началось самое настоящее соревнование между полков-

никами и генералами. Репутация войск и красота во-

инского строя привлекали зрителей, жаждавших уви-

деть их... В день больших маневров я видел до четы-

рех тысяч зрителей, приезжавших в роскошных

экипажах и проводивших целый день в нашем лагере.

Необходимость удовлетворить их запросы и сметли-

вость маркитантов произвели в скором времени на свет

целые деревни по соседству, где можно было найти все

необходимое. Актеры также расположились неподале-

ку и построили для спектаклей зал с ложами из досок,

который мог вместить до полутора тысяч человек. Це-

ной некоторых пожертвований я добился того, чтобы

они давали два спектакля в неделю для унтер-офице-

ров и солдат, которые приходили в зал в организован-

ном порядке... в парадной форме с унтер-офицерами

во главе.

Труппа, дававшая конные представления, которые

проходили в деревянном цирке, также расположилась

поблизости. Солдаты жалели, что они не могут по-

смотреть это представление, и я постарался дать им

эту возможность. В дюнах позади лагеря я выбрал

* Войска, стоящие на территории Голландии. ** На первых порах армия Мармона размещалась в палатках,

которые впоследствии были заменены на бараки.

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марше, биваке и постое

ложбину, склоны которой были обработаны по моему

приказу и на них были устроены скамьи, на которых

мог расположиться весь корпус. С этого момента

самые яркие и красочные спектакли давались для

солдат. Эти представления по количеству зрителей и

по характеру местности напоминали зрелища римлян.

Можно вообразить себе счастье солдат, постоянно

живших со своим командующим и бывших объектом

постоянных забот»

Хотя в последнем тексте можно подивиться не

только устройству лагерей под Цейстом и Утрехтом,

но и самовлюбленности его автора, тем не менее, если

отбросить ряд прикрас и восторгов, этот отрывок

наглядно показывает, что занятия солдат и офицеров

наполеоновской армии на лагерной стоянке могли

быть весьма разнообразными. Добавим, правда, что ге-

нерал Мармон придумал еще одно развлечение для

своих солдат, а именно: он надумал соорудить огром-

ную пирамиду из земли в честь Императора и армии.

Высота пирамиды достигала ПО футов (36,6 м), а ее

вершина была увенчана обелиском 14-метровой высо-

ты. Трудно сказать, насколько постройка этого соору-

жения вызвала энтузиазм в рядах Голландской армии,

но автору проекта она явно понравилась: «Каждый ге-

нерал, каждый старший офицер и я лично, взяв в руки

лопаты, работали над ее сооружением, как и последний

солдат; работа продолжалась двадцать семь дней, и

это были двадцать семь дней праздника (!)»

Впрочем, постройка пирамид была не самым рас-

пространенным времяпрепровождением командного

состава. «В лагере, - рассказывает один из офицеров, -

день проходит в осмотре бараков, в инспекциях, пара-

дах, упражнениях, маневрах... жизнь, приятная для тех,

кто все это любит. Если у вас есть книги, их можно по-

читать в свободный часок, если их нет, можно погу-

лять. Вечером обычно играют в карты, пьют глинтвейн,

сидя среди трубочного дыма. Все это происходит

обычно в палатке маркитанта или в бараке офицеров,

у каждого по очереди»

Последняя цитата относится уже не только к Булон-

скому лагерю, а к лагерю Наполеоновской эпохи вооб-

ще, такому, какие пришлось строить солдатам Вели-

кой Армии повсюду в Германии, Австрии, Испании...

И наш небольшой очерк о лагерях был бы неполным

без описания жизни одного из таких военных городов,

выросших, словно по мановению волшебной палочки,

неподалеку от Тильзита: «У нас было большое ко-

личество повозок и "найденных" лошадей, которые

служили для транспортировки материалов. Нетрудно

понять, что при таких возможностях нагни лагеря бы-

ли великолепны; те, кто их не видел, не смогут их во-

образить. Как и полагается, едва бараки были выстро-

ены, каждый начинал украшать свой каким-нибудь

оригинальным образом, и скоро приходил приказ:

взять за образец такую-то роту такого-то полка и сде-

лать, как они. Солдаты, задетые тем, что их заставили

снова работать, изобретали новые украшения, чтобы в

свою очередь заставить поработать первых изобре-

тателей. И так могло продолжаться до бесконечности.

Можно сказать, что лагерь никогда не бывает закончен,

в нем всегда остается то, что можно доделать.

Один из полков решил срубить несколько елей в со-

седнем лесу и водрузить их на линии ружейных козел -

получилось красиво, тем бодее что ели долго сохраня-

ют свой цвет, даже тогда, когда они срублены. На сле-

дующий день пришел приказ: сделать всем, как этот

полк, но подражатели, желая улучшить начатое, поса-

дили также деревья в углу каждого барака, что сочли

еще более красивым, и появился следующий приказ

подражать подражателям. Тогда, чтобы превзойти

всех, мы вычертили перед фронтом нашего полка ог-

ромный прямоугольник, который был выровнен и

приведен в идеальный порядок, чтобы служить для

смотров и парадов, и эта площадь была обсажена ше-

стью рядами деревьев, превратившись тем самым в

прекрасный парк для прогулок. Все это создавалось как

по волшебству: когда у вас в распоряжении три тыся-

чи работников, а у них есть добрая воля, все идет бы-

стро. Другие части вскоре получили приказ сделать как

мы, что и было выполнено, но соседних лесов больше

не было...»

Добавим, что по части украшения лагеря фантазия

солдат и офицеров была поистине неистощимой: ба-

раки белились негашеной известью, иногда частично

красились, на коньке крыши водружались трехцветные

флажки, а на фронтоне размещали украшения в виде

императорских Орлов, выкладывались настоящие пар-

теры из дерна, посыпались песком дорожки, сооружа-

лись цветники и даже триумфальные арки!

Нам кажется, что читатель уже хорошо уяснил: без

дела в лагере не сидел никто. Даже офицерам порой

приходилось несладко. Вот что писал один из них в

своем дневнике в 1808 г.: «Мне кажется, что я вернул-

ся в военную школу. Прежде всего, когда мы на дежур-

стве, а это случается семь дней из четырнадцати, мы не

можем выйти из лагеря даже на час, потому что весь

день - это сплошные экзерциции и сборы. Нужно це-

лый день быть в полной экипировке. На следующей

неделе мы чуть посвободнее. Однако нужно идти на за-

нятия с солдатами в четыре утра, а потом снова упраж-

нения - с пяти до восьми вечера. Только суббота отно-

сительно свободна, потому что этот день отведен

солдатам для чистки оружия и приведения в порядок

мундиров. Так что господа офицеры могут, если они

не на дежурстве, отправиться погулять на коне в сосед-

ние деревни или прокатиться до Лигница, находяще-

гося меньше чем в лье от нашего лагеря. Но это один

день из четырнадцати. Что касается воскресенья, мы

свободны начиная от полудня, когда кончается парад,

до вечера»

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Французские солдаты (полк легкой пехоты) на кантонир-квартирах в Германии.Немецкая гравюра. Около 1806 г.

Именно по этой причине солдаты и младшие офи-

церы не особенно любили лагерные стоянки - слиш-

ком уж много было работы и маневров. Но здесь необ-

ходимо упомянуть о том, что нравилось всем без ис-

ключения, от солдата до генерала, - это размещение на

кантонир-квартирах (cantonnement) или, попросту, на

постой. Войска, располагавшиеся таким образом,

имели возможность действительно отдохнуть. Раз-

бросанные небольшими отрядами по деревням и город-

кам, они лишь изредка собирались для воинских уп-

ражнений. Солдаты проводили время в развлечениях

или занимались вполне мирным трудом, помогая сво-

им хозяевам, или же просто пребывали в сладостном

безделье... Кроме нескольких фраз из устава 1791 г. до-

статочно общего характера, правил квартирного раз-

мещения не существовало, и все здесь зависело от мно-

гих обстоятельств. Как правило, войска, прибывавшие

в город на постой, строились на центральной площа-

ди, где они получали направления для размещения в

тот или иной дом (billet de logement), которые выдава-

лись командным составом при содействии местной ад-

министрации. Звучала команда «Вольно, разойдись!»,

и солдаты и офицеры, смешав ряды, расходились по на-

значенным им квартирам, а дальше все зависело от

страны, города, отношений, установившихся с местны-

ми жителями и тысячи других обстоятельств, которые

превращали постой то в счастливый отдых, то в безра-

достную жизнь в убогих лачугах. Из стран, которым

сотни раз пришлось испытать на себе прелести разме-

щения войск на квартирах, более всего славились сво-

им гостеприимством германские государства. Здесь сол-

даты и офицеры располагались большей частью в чи-

стых квартирах у аккуратных, доброжелательных

хозяев. Вот что вспоминает о постое в Силезии драгун-

ский унтер-офицер Огюст Тирион: «После завершения

кампании {1807 г.) нас разместили на кантонир-квар-

тирах. Силезия стала местом нашего отдыха. Этот

край хорош собой, богат, и все здесь в изобилии. Лю-

ди и лошади разместились на постой у жителей и пи-

тались за их счет досыта. Силезцы испытывали боль-

шое уважение к солдатам Императора, победителя

всего континента»

. С теплотой вспоминает об этом

крае в начале 1812 г. и другой кавалерист, офицер 8-го

конно-егерского полка Комб: «Остановка длилась

шесть недель и имела своей целью концентрацию ар-

мейских корпусов... Наши солдаты и их кони были пре-

красно размещены и отлично накормлены у жителей

самых доброжелательных и гостеприимных, которых

только можно вообразить. Солдаты так подружились

со своими хозяевами, что помогали им в работах по до-

му и в поле, так что на них смотрели почти как на членов

семей. Эти добрые крестьяне говорили, что присутствие

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марте, биваке и постое

наших солдат было для них не столько в тягость,

сколько в помощь, ибо за пропитание они получили се-

бе в помощь отличных работников, которых при вся-

ких других обстоятельствах они должны были бы не

только кормить, но и хорошо оплачивать. Так что, ког-

да мы получили приказ отправиться в путь, все насе-

ление провожало нас с глубоким сожалением, обмени-

ваясь со своими постояльцами прощальными поцелу-

ями и рукопожатиями»

Конечно же, не всегда даже в Германии отношения

между войсками и населением были столь идилличе-

скими, тем более что французы любили вкусно поесть

и хорошо выпить: «Мы расположились на постой у

жителей и питались за их счет, - вспоминает гренадер

Старой Гвардии о размещении на кантонир-квартирах

в Берлине в 1806 г. - Обыватели должны были выда-

вать нам по бутылке вина в день на каждого. Для них

это было нестерпимо, так как вино здесь стоит 3 фран-

ка за бутылку! Они попросили нас, не имея возможно-

сти постоянно поить нас вином, принять вместо него

пиво или крюшон. На построении гренадеры расска-

зали об этом офицерам, которые посоветовали нам не

настаивать на вине, ибо пиво в этих краях замечатель-

ное. Отказавшись от вина, мы успокоили жителей, за-

то уж пиво и крюшон не были пощажены. Нельзя най-

ти лучшего пива, чем здесь»

. Впрочем, и в этом слу-

чае мемуарист завершает свое описание постоя на

самой оптимистической ноте: «Истинная гармония ца-

рила повсюду, нельзя было чувствовать себя лучше,

чем мы. Бюргеры со своими слугами приносили нам

еду и достойным образом подавали ее. Дисциплина бы-

ла строгой. Граф Гюллен был комендантом Берлина,

служба неслась исправно»

Особенно хорошо чувствовали себя на постое офи-

церы. Обычно они занимали самые лучшие дома, а в

сельской местности - замки и усадьбы, где жили на

весьма широкую ногу, порой не отказывая себе в

удовольствии даже давать званые ужины, ездить на

псовую охоту или давать балы, конечно же, за счет вы-

нужденно гостеприимных хозяев: «В каждом городе,

через который проходил полк (вБаварии по дороге на

войну 1812 г.), полковой адъютант, свободный от де-

журства, получал указание от полковника отправить-

ся к бургомистру и взять у него список всех прилич-

ных семейств города и их адреса. Вечером в эти семей-

ства отправлялись приглашения на бал, который на

следующий день давался полковником, располагав-

шимся всегда в лучшем особняке. Полковые музыкан-

ты составляли оркестр, а напитки подавались с поис-

тине королевской щедростью. Праздник венчался

роскошным ужином и продолжался до рассвета, когда

трубачи давали сигнал "По коням", и полк снова вы-

ступал в поход»

О требованиях, предъявляемых к местному населе

нию в отношении содержания войск можно хорошо

судить по приказу на день от 19 марта 1809 г., данно

му в генеральной квартире Немецкой армии* в г. Уль-

ме: «Войска будут питаться в домах, где они размеща

ются по обычаю, который установился в Германии...

Унтер-офицеры и солдаты будут получать сверх уста

новленного хлебного рациона следующее: . -

■ на завтрак - суп и водку;

■ на обед - суп, 10 унций (306 г) мяса, овощи и пол-

штофа пива;

■ на ужин - овощи и полштофа пива.

Г-да генералы должны проконтролировать соблю-

дение предписанных правил и сообщить г-ну марша-

лу имена тех офицеров, которые не будут пресекать на-

рушений в отношении данного порядка, предписывая

своим верным солдатам самую большую коррект-

ность по отношению к подданным государств Конфе-

дерации (Рейнской)»

Увы, за пределами Германии и своей территории

(Франции, Бельгии, Голландии, Италии) постой не

представлял собой столь радужной картины. Уже

Польша, хотя и являлась союзным государством, но

по причине бедности ресурсов и определенных стерео-

типов поведения населения оставила о себе у солдат и

офицеров наполеоновской армии совсем иные впе-

чатления и воспоминания. Вот что писал 6 сентября

1807 г. будущий дивизионный генерал, тогда полков-

ник 7-го гусарского, Эдуард Кольбер своему началь-

нику генералу Лассалю: «Я, наконец, мой дорогой друг,

расположился на кантонир-квартирах! И где же? Увы,

в Польше. Впрочем, согласно приказу по армии мы

должны, вероятно, возблагодарить Бога, ибо из этого

приказа следует, что быть в Польше - это все равно

что быть во Франции... Поистине, безумие расска-

зывать подобные сказки французам. Составители этой

ереси, очевидно, не пытались получить свои рационы

на берегах Омулева и не умирали от нищеты на

берегах Пилицы в награду за верную службу... Нечего

и говорить о водке - разве за последний месяц мы

получили хоть каплю?! Даже в Варшаве не хотят ни-

чего давать для моего полка. Так что победителям под

Гейльсбергом и Фридландом остается, чтобы прожить,

полтора фунта черного хлеба и перспектива умереть в

тюрьме, если они попросят положенных им овощей

(,4

у своего хозяина...»

Впрочем, все, конечно, относительно, и из письма

того же автора видно, что постой в Польше был не

столь уж ужасающим, по крайней мере для офицеров:

«Поговорим теперь об офицерах. Они живут неплохо.

Почти все расположились в помещичьих усадьбах и

кое-как устроились. Я живу у доброго малого, у кото-

рого, как и у всех в этой стране, есть немного "нема"...

* Армии, сосредоточенной в Германии для боевых действий против Австрии.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

но со свининой дело здесь обстоит недурно, я пью и ем.

Я хожу на охоту и приношу два-три добрых трофея в

день, когда хорошо целюсь...»

Однако сравнительно обеспеченная жизнь на кан-

тонир-квартирах стала возможной лишь по окончании

войны. В перерыве же боевых действий, зимой 1806-

1807 гг., на постое в Польше действительно было

несладко. Жители разбегались и прятали продоволь-

ствие. Вот что доносил генерал Моран маршалу Даву

17 декабря 1806 г.: «Мы не получаем хлеба из Варша-

вы, у нас нет муки... Солдаты съели всю картошку, а

быки и коровы, оставшиеся в двух деревнях, которые

мы занимаем, будут съедены за 4-5 дней. У наших ло-

шадей нет ни крошки овса, а дороги так плохи, что не-

чего и ждать помощи из Варшавы»

. В ответ маршал

давал довольно неожиданные советы своим подчинен-

ным: «Я не понимаю жалоб, которые Вам адресуют. Ва-

ши войска располагаются постоем на наибольшем про-

странстве, чем кто-либо в корпусе, и в таком месте, где

имеется наибольшее количество ресурсов - ибо там, где

есть жители, есть и продовольствие. Нужно найти его,

либо вынуждая жителей показать свои тайники с

провизией, либо проследив за ними ночью, когда они

идут в лес, и таким образом найти тайники; либо

просто прочесать лес: недавнее таяние снега позволит

обнаружить свежевскопанную землю»

. Можно толь-

ко представить себе, что испытали жители, которых

«вынуждали» показать последний спрятанный мешок

с зерном или бочонок с солониной. Но это уже другая

история.

Наконец, самыми нетривиальными были кантонир-

квартиры в Испании и Португалии, в тех регионах, где

гили боевые действия. Вот как описывает одно из та-

ких расположений на'постой уже известный нам офи-

цер де Нейли: «В Галистео мы не нашли ни одной жи-

вой души. Все дома были пусты, а двери заперты. На-

ши солдаты открывали их ружейным выстрелом в

замок - это был способ одновременно верный и нано-

сивший наименьший ущерб. Следуя инструкциям, по-

лученным от хунты, жители ничего не оставляли в сво-

их домах, и мы вынуждены были располагаться на по-

стой без какого-либо провианта. С большим трудом

мы раздобыли мешок зерна в соседней деревне - так,

вопреки всем чиновникам военной администрации,

мы добыли хлеб, который, правда, выпекали самосто-

ятельно»

Итак, никоим образом "не идеализируя солдат напо-

леоновской армии и ясно отдавая себе отчет во всех при-

теснениях, которым подвергалось население тех мест,

где войска располагались на постой (подробнее см. в сле-

дующей главе), необходимо отметить, что беспорядки

начинались прежде всего тогда, когда жители разбега-

лись из своих домов и было невозможно или крайне

сложно добыть провиант. Если же основные потребно-

сти солдат были удовлетворены, Великая Армия вела се-

бя куда более корректно, чем впоследствии союзники

на оккупированной территории Франции.

Очень интересно в этом отношении свидетельство

русского офицера, в будущем генерала, Левенштерна.

В 1809 г. волею судьбы он оказался в Вене и мог со сто-

роны наблюдать поведение наполеоновской армии, за-

нявшей в мае столицу Австрии. Неопубликованный

ранее отрывок* из его мемуаров очень ярко характе-

ризует поведение победителей Габсбургской монархии:

«Шенау и его парк известны всей Европе благодаря их

красоте, но что привлекало тогда особый интерес - это

бивак, разбитый прямо перед дворцом. Кирасиры-ги-

ганты занимали все близлежащие строения. Я вынуж-

ден отдать должное командирам французских частей,

ибо нигде нельзя было найти следов какого-либо бес-

порядка, даже цветы в парке оказались нетронутыми.

Мы посетили также императорский дворец Лаксен-

бург. Повсюду мы видели расположившихся на отдых

французских солдат, и повсюду собственность остава-

лась неприкосновенной...

Я видел, например, в Лаксенбурге, в кабинете австрий-

ского императора очаровательные маленькие картины,

которые легко было бы унести. Но до них никто не до-

тронулся. То же самое можно сказать о множестве дру-

гих мелких и очень ценных вещей... Мой слуга, уроже-

нец Вены, был не столь щепетилен, он утащил из Рыцар-

скои столовой очень старинную и ценную вещицу...»

Даже в самой Испании, в тех регионах, где замолка-

ли на время залпы пушек и хоть чуть-чуть утихала бес-

пощадная герилья, наполеоновские солдаты и офице-

ры вели себя так же, как в союзном Мюнхене или по-

коренной Вене. И мы не можем удержаться от того,

чтобы не привести, быть может, несколько простран-

ный, но удивительно живой и красочный пассаж из

воспоминаний молодого офицера, с ностальгией рас-

сказывающего о своем пребывании в испанской сто-

лице весной 1810 г.: «Она была такой приятной, моя

жизнь в Мадриде! Несмотря на войну, я был словно

среди самого спокойного мира. Вот что я писал в сво-

ем дневнике в начале января...

"Едва я просыпаюсь, мои хозяйки приносят мне

чашку горячего шоколада. Это каждодневный утрен-

ний привет. Несколько ломтиков ослепительно белого

ароматного мягкого хлеба лежат рядом с чашкой пе-

нистого напитка...

* Данный пассаж не присутствует во французском издании, очень неполном и небрежном. Что же касается частичной

публикации мемуаров Левенштерна на русском языке (сам автор писал по-французски), которая была осуществлена на

страницах журнала «Русская старина» в 1901-1902 гг., то здесь сознательно было вымарано все, что положительно харак-

теризовало Наполеона и его армию, а все остальное было переведено с чудовищными искажениями и ошибками. Мы при-

водим здесь перевод по подлинной рукописи, хранящейся в фондах Российской национальной библиотеки.

SLUZBA II

Глава X Армия в гарнизоне, на марше, биваке и постое

В моем очаге уже весело горят угольки, на которые

Марикита бросила щепотку лаванды, чтобы комната

наполнилась ее ароматом... Легкий снежок покрывает

мостовую улиц и лежит на крышах. Прохожие уку-

тываются в свои плащи до самого носа.

Чтобы выучить испанский, читаю книжку, которая

мне нравится "El hombre feliz, ce rara avis in ter-ris"

("Счастливый человек -редкое существо на земле"). Я

нахожу ее интересной, хорошо написанной, без

сомнения, потому что мне удается ее понять. Я

слышу, как щебечут дочери хозяйки - они собираются

идти на мессу. Сегодня день, когда, согласно по-

верью, молитвы должны спасти заблудшие души из

чистилища - Saccar las almas del purgatorio. "Дон Ан-

тонио, какой ужасный мороз, - говорят мне девушки, -

на улице два градуса холода!" Они упорхнули, и я, не

торопясь, также отправляюсь в Сан-Исидоро, чтобы

присоединить к их молитвам мои... По выходе из

церкви я встречаю молодого щеголя - majo, уха-

живающего за одной из них. Он сообщает мне, что

сегодня как раз день рождения девушки. Я покупаю

цветы и также спешу принести свои поздравления... Я

обедаю в обществе моих очаровательных хозяек и с

удовольствием поглощаю олью-подриду (нацио-

нальное испанское блюдо), а также героически перено-

шу все перченые, чрезвычайно острые блюда. На де-

серт подают замечательные зеленые валенсийские

дыни, а мои бургундские познания вовсе не оскорб-

лены тонким вкусом вин из Валь-де-Пеньяс и Тин-

тильи-де-Рота. Чашечка легкого, но очень ароматного

кофе заканчивает не очень продолжительный обед. Я

иду на прогулку в Прадо вместе с Девержи. Светит

яркое солнце, и от утреннего снега не осталось

и следа. При звуках колокольного звона все гуляю-

щие останавливаются как вкопанные и произносят

короткую молитву. Мы тоже снимаем шляпы и де-

лаем как они...

Вечером я забегаю посмотреть спектакль. Сегодня

дают "Похищение пророка Илии", а потом водевиль

"Сумасшедший дом", последний заставляет меня мно-

го смеяться... Еще позже вечером я иду на бал в обще-

стве дочерей моей хозяйки. Я, кажется, замечаю, что

моя униформа вызывает не очень приятные воспоми-

нания. Тогда я покидаю на короткое время залу и воз-

вращаюсь, одетый, как истинный кастилец, с головы

до ног во все черное, и, кажется, я правильно сделал,

так как меня принимают гораздо радушнее: одна из де-

вушек ласково говорит мне на ухо, что я добрый ма-

лый - un buen muchacho. Мы много танцуем болеро и

сегидильи. Никакого вальса, а чтобы сделать мне при-

ятное, собравшиеся два раза танцуют французский

контрданс, впрочем, весьма вяло. Какой прекрасный

вечер! В два часа ночи мы покидаем бал после легко-

го ужина, состоявшего в основном из сладких блюд, и

у входа мы находим факелоцосцев, которые освеща-

ют нам дорогу до дома. Я ложусь спать, мои веки за-

крываются под звуки льющейся издалека серенады, по-

ющей о красоте ночи..."»

Этим безоблачным воспоминанием мы позволим

себе завершить главу, где все, казалось бы, пропахло

потом, грязью и кровью. Но это неслучайно. Ведь по-

давляющее большинство этих людей, на долю которых

выпали тяжелые испытания голодных и холодных би-

ваков, новых и новых маршей по колено в грязи, со-

храняли, несмотря на все лишения, силу духа, высокое

чувство чести и просто веселость и доброту.

Blaze E. La vie militaire sous le Premier Empire. P., 1837, t. 2, p. 265-266.

S. H. A. T. X

411 Inspection du 32

regiment... 25 fructidor An XIII.

S. H. A. T. X

247 Rapport d'inspection, faite par le general de division

Vignolle 5 thermidor An XIII a Ammersfoort.

Bardin. Memorial de l'officier d'infanterie. P., 1809, t. 2, p. 822.

Coignet J.-R. Les carriers du capitaine Coignet. P., 1896, p. 181.

Marbot M. de. Memoires du general baron de Marbot. P., 1891,1.1, p. 61.

Manuel d'infanterie ou resume de tous les reglements (decrets, usages, ren-

seignements propres a cette arme). P., 1808, Titre 1™. Instruction mecanique, p. 2-4.

Roguet F. Memoires militaires du lieutenant-general comte Roguet,

colonel en second des grenadiers a pied delaVieille Garde. P., 1862-1865,

t. 2, p. 351,356.

Girard S. Campagne de 1813-1814. Journal de marche d'un Garde d'hon-

neur. P., 1920, p. 18-19.

Roguet F. Op. cit, t. 2, p. 421-422.

"Ibid., p. 426.

Villas J. de. Feuilles d'Histoire. 1910, p. 517-519.

Blaze E. Op. cit., t. 2, p. 75-76.

Fabry G. Campagne de Russie. P., 1900-1903, t. 4, p. 262-390.

Suckow K.-F.-E. von. Fragments de ma vie. D'lena a Moscou. P.,

1901, p. 156.

Fabry G. Op. cit.

Ibid.

Blaze E. Op. cit., t. 2, p. 125.

Ibid., p. 109.

Thiebault D.-R-C.-Ff. Manuel general du service des etats-majors generaux

et divisionnaires. p. 266.

Ravy D. Journal d'un engage volontaire pendant les campagnes de

1805, 1806 et 1807 //Histoire d'un regiment. La 32

demi-brigade (1775-

1890). p. 132.

Thiebault D.-P.-C.-H. Memoires du general baron Thiebault. P.,

1893-1895, t. 4, p. 508-510.

Thirion A. Souvenirs militaires. P., 1892, p. 157-158.

Ibid., p. 157.

Ney M. Memoires du marechal Ney, due d'Elchingen, prince de la Mos-

kowa. Bruxelles, 1833, t. 2, p. 386.

Thiebault D.-P.-C.-H. Manuel general du service des etats-majors...

p. 272.

Ibid., p. 275.

Chlapowski D. Memoires sur les guerres de Napoleon (1806-1813). P.,

1908, p. 6-7.

Foucart P. Campagne de Prusse, 1806. P., 1887-1890, t. 2, p. 565.

Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политичес

кой истории. М., 1938, т. 1, с. 36.

Ravy D. Op. cit, p. 134.

Fezensac. Souvenirs militaires de 1804 a 1814. P., 1863, p. 64.

Desbceufs Ch. Souvenirs du capitaine Desboeufs. P., 1901, p. 58.

Alombert PC, Colin J. La campagne de 1805 en Allemagne. P.,

1902-1908, t. 4, p. 100.

Desbceufs Ch. Op. cit., p. 113.

Beaulay Ft. Memoires d'un grenadier de la Grande Armee. P., 1907, p. 38.