Соколов О. Армия Наполеона

Подождите немного. Документ загружается.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Л.-Л. Буальи. Дюрок, герцог Фриульский (1772-1813). Исп. в 1807-

1809 гг. Государственный Эрмитаж. Генерал Дюрок был

адъютантом Императора и одним из его ближайших друзей. Ему

поручались важные военно-дипломатические миссии. С 1805 г.

обер-гофмейстер двора. Смертельно ранен ядром 22 мая 1813 г. под

Герлицем.

Всего же за годы Империи через эту должность про-

шли 75 человек. Проводя политику слияния элит,

Наполеон стремился пополнить ряды своих верных

помощников представителями знатнейших семей

старой Франции. В списке императорских ординарцев

можно найти такие фамилии как де Монморан-си, де

Монако, де Тюренн, де Мортемар, де Шабрий-ан, де

Караман... Рядом с ними - представители новой знати,

сыновья выдающихся деятелей Империи: д'Опуль, де

Ларибуазьер, де Лористон, Реньо де Сен-Жан

д'Анжели, но также и люди, попавшие в импе-

раторский штаб благодаря личным талантам и заслу-

гам. Среди них знаменитый Гаспар Гурго, отважный

воин, талантливый офицер и верный соратник, по-

следовавший после крушения Империи за Наполео-

ном в ссылку на остров Святой Елены.

Однако, если офицеры-ординарцы выполняли всю

адъютантскую работу, зачем при Императоре

состояли еще и генералы, называвшиеся адъютанта-

ми? Не проще ли было бы назвать офицеров-орди-

нарцев адъютантами и ограничиться этими менее

дорогостоящими офицерами?

Как уже говорилось, офицеры-ординарцы выпол-

няли значительную часть адъютантской работы,

но не всю. Если на уровне корпусов для особо важ-

ных миссий маршалу вполне хватало двух-трех адъ-

ютантов в старших офицерских чинах, то на уровне

вооруженных сил всего государства для исполнения

чрезвычайно важных поручений требовались офи-

церы куда более высокого ранга, а именно дивизион-

ные и бригадные генералы, из которых и состоял

штат адъютантов Императора.

Это была блестящая плеяда молодых, талантливых,

энергичных и отважных воинов, которым можно

было дать самые трудные и опасные задания, но что

было особенно важно - это были люди, которым

Император особо доверял. Их присутствие в том или

ином пункте обширной Империи или на театре

военных действий было почти равнозначно

присутствию там самого Императора.

Вот одна из инструкций, данных Наполеоном его

адъютанту генералу Савари 29 марта 1807 г., в то вре-

мя как французские войска под руководством мар-

шала Лефевра осаждали Данциг: «Отправляйтесь в

Данциг. Ваша миссия имеет три цели: первое - Вы

должны доложить, что там реально происходит, после

того как Вы все подробно увидите и проверите; вто-

рое - Вы должны помочь этому несчастному (sic!)

маршалу Лефевру, который беспокоится и нервнича-

ет сверх всякой меры, а это, как Вы понимаете, ничего

не дает. Я не могу снимать полки из войск, которые

прикрывают осаду... Ему повсюду мерещится прибы-

тие свежих русских войск; объясните ему, что их чис-

ло никоим образом не уменьшилось перед моим

фронтом... Нужно, наконец, чтобы он правильно об-

ращался с войсками (союзников), которые находятся в

его распоряжении. Нельзя их обескураживать своими

шутками и сарказмами. В любом случае я ничего не

могу дать ему взамен, а обескураживать людей -это не

самый лучший способ извлечь из них пользу...»

Как

видно из этого отрывка, адъютант Императора не

только должен дать подробный отчет о

происходящем, но даже ободрить маршала, которого

Наполеон, уставший от бесконечных сетований, с

иронией назвал «несчастным».

А вот как описывает свою миссию перед началом

кампании 1806 г. другой адъютант Императора ге-

нерал Рапп: «Наполеон побеседовал со мной и по-

ручил незамедлительно отправиться в Страсбург,

возглавить Страсбургский военный округ, органи-

зовать маршевые батальоны и эскадроны, направлять

их по мере формирования на Майнц и выслать туда

как можно больше артиллерии... Я должен был

переписываться непосредственно с Наполеоном,

употребляя для этого курьеров, телеграф

(оптический), в общем, все, что доходит как можно

быстрее. Я не должен был двинуть вперед и сотню

человек, переместить пушку или ружье, не преду-

предив тотчас же его...»

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

Из этих двух примеров ясно, что в сферу обязан-

ностей адъютантов Императора входили задачи, ко-

торые невозможно было бы поручить людям в невы-

соких офицерских чинах. Для выполнения подобных

миссий требовались генералы, и не просто генералы,

а энергичные и преданные. Не следует также

забывать, что адъютанты Императора могли испол-

нять не только военные поручения, но и важнейшие

дипломатические и политические задания. Так, уже

не раз упомянутый нами Савари накануне Аустерлица

был отправлен в лагерь союзников с целью завязать

переговоры с Александром I; он же был назначен

впоследствии, правда, на короткое время, дипло-

матическим представителем французской Империи в

Петербурге; наконец, за несколько лет до этого на его

плечи легла тяжелая ответственность за арест герцога

Энгиенского на Баденской территории.

Подобных примеров можно было бы привести

сколько угодно. Совершенно очевидно, что функции

генералов - адъютантов Императора далеко выходили

за рамки обычных обязанностей офицеров штаба.

Наличие военнослужащих с подобными званиями и

полномочиями при особе сколь угодно высокопос-

тавленного генерала, не являющегося главой велико-

го государства, было бы, разумеется, невозможно п не

нужно.

Тем не менее генералы - адъютанты Наполеона

были не только полномочными представителями

Императора, его «missi dominici», они все были на-

стоящими боевыми офицерами и во всех сражениях

были рядом с великим полководцем. Их роль в бою,

однако, была несколько иная, чем та, которую вы-

полняют обычно адъютанты: они не просто переда-

вали приказы и контролировали их выполнение, а

выступали в качестве непосредственных их испол-

нителей. Наверное, самым знаменитым заданием,

которое получал адъютант Императора, вошедшим в

историю в сотнях картин, мемуаров и литературных

произведений, была миссия Раппа в битве под

Аустерлицем. Наполеон поручил ему взять несколько

свежих гвардейских эскадронов и устремиться в

центр позиции, где, благодаря блестящей контратаке

русской гвардейской кавалерии, обстановка на поле

боя резко изменилась. «Я отправился в галоп и уже

издалека увидел катастрофу, - рассказывает Рапп. -

Русская кавалерия прорвала каре и рубила наших

солдат направо и налево... Едва только враг заметил

нас, он бросил свою добычу и двинулся нам

навстречу. В мгновение ока выкатились четыре его

пушки и были направлены на нас. Я продвигался, од-

нако, в порядке, слева от меня был храбрый полков-

ник Морлан, справа - генерал Дальмань. "Смотрите, -

крикнул я солдатам, - там топчут наших друзей,

наших братьев, отомстим же за них, отомстим за на-

ши знамена!" Мы бросились вперед как ураган. Ар-

тиллерия врага была захвачена. Кавалерия, которая

выждала на месте нашу атаку, была сметена тем же

ударом и убежала в беспорядке... Вскоре, однако,

Ф. Жерар. Битва при Аустерлице, 2 декабря 1805 г. © Photo RMN.

Одно из самых знаменитых полотен Наполеоновской эпохи. На грандиозной картине Жерара изображен момент,

когда генерал Рапп (на белом коне, залитом кровью) докладывает Императору о результатах

блистательной атаки гвардейской кавалерии.

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Л. Эрсан. Штурм Лансхута, 21 апреля 1809 г. Версальский музей. В центре картины на мосту генерал Мутон,

ведущий в атаку пехоту.

на помощь русской гвардии прибыл резерв, а я был

подкреплен эскадроном конных гренадеров. Мы нача-

ли снова. Атака была ужасной. Пехота не стреляла, так

как нельзя было отличить своих от чужих, все смеша-

лось, мы сошлись в отчаянной рукопашной схват-

ке»

. Конные егеря, конные гренадеры и мамелюки

Императорской Гвардии, ведомые Раппом, одержали

победу в этом эпическом бою и тем самым оконча-

тельно решили участь великого сражения. «Эта атака

кавалерии Императорской Гвардии, - сказал впослед-

ствии Наполеон, - была одной из самых прекрасных,

которые когда-либо имели место, и делает честь рав-

ным образом командиру, который ей руководил, и от-

борным войскам, которые ее исполнили. Какова бы

ни была сила линий неприятеля, вставших на ее пути,

будь то кавалерия, будь то пехота — ничто не смогло

устоять под страшным ударом»

Раненный ударом палаша, на коне, забрызганном

кровью, с поломанной саблей, Рапп подлетел в галоп

к штабу Императора и воскликнул: «Сир! Мы опро-

кинули, изрубили русскую гвардию, ее артиллерия

взята!» Этот момент был увековечен впоследствии на

знаменитом полотне Франсуа Жерара и вошел в

легенду.

Не было крупного сражения, где адъютанты Им-

ператора не совершали какого-нибудь нового подви-

га. Под Иеной Рапп блистательно вел преследование

разбитых саксонских батальонов. Под Эйлау в стре-

мительной атаке пал смертью храбрых адъютант

Императора генерал Корбино. Под Ландсхутом от-

важный Мутон во главе гренадеров 17-го линейного

полка взял штурмом мост, отчаянно обороняемый

австрийской пехотой, и восхищенный отвагой своего

адъютанта Император приказал художнику Эрса-ну

запечатлеть подвиг Мутона на картине, которая стала

наградой за этот отважный поступок. Под Эс-слингом

снова знаменитые Рапп и Мутон ведут в бешеные

штыковые атаки полки Молодой Гвардии. В восторге

Наполеон воскликнул: «Мой Мутон - это лев!» (в

переводе с французского «мутон» означает

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

«баран»). Под Ваграмом адъютант Императора диви-

зионный генерал Лористон развернул знаменитую

стопушечную батарею, своим ураганным огнем ре-

шившую участь знаменитой битвы...

Рассказывая об адъютантах Императора, нельзя не

вспомнить и один курьезный момент. Так как все они,

как уже указывалось, были генералами, то имели

право, да и необходимость, иметь своих собственных

адъютантов. По причине того, что словосочетание

«адъютант адъютанта» звучит не очень благозвучно, в

армии их называли «малыми адъютантами» (petit aide

de camp). Кроме непосредственных обязанностей

помогать своим начальникам, эти военнослужащие

при необходимости могли выполнять функции, общие

для всех штабных офицеров.

Кроме адъютантов в чине генерала, в свите Им-

ператора находились и другие, еще более высокопо-

ставленные генералы. Это были лица, ответственные

за нормальное функционирование императорской

главной квартиры на походе. Обер-шталмей-стер,

дивизионный генерал Коленкур должен был

постоянно сопровождать Императора, получая от

него инструкции утром и вечером. В сферу обязан-

ностей этого генерала входило руководство офице-

рами-ординарцами, а также обеспечение наилучшими

лошадьми как Императора, так и наиболее

ответственных чинов главной квартиры. Обер-гоф-

мейстер, дивизионный генерал Дюрок, отвечал за

размещение на походе Императора и его многочис-

ленной свиты. Среди этих генералов был и гофмей-

стер пажей генерал Гарданн, распоряжавшийся, как

можно понять из его титула, пажами, состоящими при

главной квартире, а также генерал Корбино, обер-

шталмейстер императрицы. Так как лошадей

императрицы в походе, разумеется, не было, то ге-

нерал Корбино фактически осуществлял функции

генерал-адъютанта.

Все перечисленные сановники имели под своим

начальством по несколько офицеров и чиновников, а

также располагали своими личными адъютантами,

которые в ряде случаев использовались Императором

в качестве офицеров-ординарцев.

Таким образом, хотя принципы организации коман-

дования отдельного корпуса и Великой Армии были

схожими, структура самого высшего звена была куда

более сложной. Вместо маршала с 6-10 адъютантами

мы видим Императора, окруженного огромной свитой

и личным штабом, обеспечивающим выработку прика-

зов и контроль за их исполнением. Аналогично вместо

довольно простого корпусного штаба здесь мы сталки-

ваемся с куда более сложной структурой - генеральным

штабом, который, однако, в своей работе руководство-

вался теми же самыми принципами, что и уже извест-

ный нам штаб корпуса, и более того, обладал, хотя и в

усложненной форме, теми же составными частями.

Во главе генерального штаба, как уже отмечалось,

стоял его бессменный начальник - знаменитый мар-

шал Бертье, великий коннетабль Империи, князь

Невшательский и Ваграмский. Здесь и ниже мы на-

зываем Бертье на современный манер - начальник

генерального штаба, в действительности же пра-

вильное название его должности - «major general», что

можно весьма условно перевести как «генеральный

штабной начальник». Бертье занимал эту должность

во всех походах сначала молодого генерала Бонапар-

та, а затем Императора Наполеона, кроме последнего

- четырехдневной кампании 1815 г., неудача которой,

кстати сказать, в значительной степени объясняется

плохой работой штаба, неумело руководимого

маршалом Сультом. Буквально все источники

единодушно сходятся во мнении: Бертье был блиста-

тельным начальником штаба - неутомимым, точным и

исполнительным. Уже в 1796 г., когда генерал

Бонапарт должен был охарактеризовать правитель-

ству Директории подчиненных ему генералов, он дал

такую лаконичную оценку своему начальнику штаба:

«Талантливый, активный, храбрый, решительный -все

за него»

. Впоследствии на острове Св. Елены

Император сказал о Бертье следующее: «Он был нео-

бычайно активен, он следовал за своим командующим

во всех рекогносцировках, во всех его поездках, не

ослабляя ни на йоту свою канцелярскую работу... Он

рассылал приказы с удивительной организован-

ностью, точностью и быстротой... Он был одним из

самых великих и ценных помощников Императора,

никто другой не мог его заменить»

. Однако Напо-

леон отмечал также и то, что князь Невшательский

был неспособен к самостоятельному руководству.

«Природа, создавая людей, пожелала, чтобы некото-

рые из них всегда оставались в подчиненном поло-

жении, таков был Бертье. Не было лучшего началь-

ника штаба, чем он, но он был бы неспособен коман-

довать и пятью сотнями солдат»

. Впрочем, послед-

нее свидетельство надо принимать с немалой долей

осторожности. Известно, что в оценках, даваемых

Императором на Св. Елене своим подчиненным, ясно

проглядывает зависимость этих оценок от поведения

того или иного человека в последние моменты

существования Империи, и в частности в период Ста

дней. Так как Бертье по ряду обстоятельств, хотя и

объективного характера, не участвовал в последнем

походе Наполеона, царственный узник не преминул

отпустить в адрес своего бывшего соратника

несколько уколов.

Зато все, кто был близок к Бертье, будь то его под-

чиненные, либо просто как высокопоставленные во-

инские чины, были практически единодушны. Уже не

раз упомянутый нами Тьебо, опытный штабной

работник и боевой генерал, но одновременно крайне

желчный человек, который мало о кого вспоминал

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

добрым словом в своих мемуарах, писал о Бертье: «У

него были огромные знания и опыт штабной работы,

замечательное понимание всего того, что от-носится к

военному делу. Более чем кто либо другой, он мог

держать в голове все отданные приказы и од-

новременно передавать их с быстротой и ясностью;

...наделенный редкой энергией, он был необычайно

деятелен...»

«Никогда ни у кого не было большей точности в

службе, подчинения командующему столь беспре-

кословного, преданности столь безграничной, -

вспоминал о Бертье генерал Фезенсак, имевший воз-

можность не раз наблюдать начальника штаба в дей-

ствии. - Занимаясь канцелярской работой ночью, он

отдыхал от напряженного дня. Часто среди ночи его

будили и вызывали, чтобы переделать всю предыду-

щую работу, и как часто вместо награды он получал

лишь несправедливые упреки... Но ничто не оста-

навливало его рвения, никакая усталость тела, ника-

кая канцелярская работа не были выше его сил, ни-

какое испытание не могло быть выше его выносли-

вости»

Вообще, о работоспособности Бертье ходили ле-

генды. Генерал-интендант Великой Армии Дарю от-

ветил как-то на похвалу своей выносливости: «Князь

Невшательский куда более силен: я не ложился спать

только девять дней и девять ночей, а князь провел

уже тринадцать суток без сна, на коне или в работе с

бумагами»

Под руководством этого талантливого организа-

тора находилось огромное количество офицеров, со-

ставлявших генеральный штаб. Однако указанная

структура была столь обширна, что для удобства ра-

боты Бертье, подобно Императору, имел свой личный

«штаб» - кабинет начальника генерального штаба

(cabinet du major-general) и офицеров, предназна-

ченных для активной службы.

Кабинет князя Невшательского, как и всякий на-

стоящий штаб, состоял из нескольких бюро, разделе-

ние функций между которыми не было раз и навсегда

зафиксированным, а менялось от кампании к кам-

пании. Необходимо отметить также, что ряд бюро

личного кабинета Бертье возглавлялись не офицера-

ми, а чиновниками. Что же касается офицеров для

активной службы, к их числу прежде всего относи-

лись адъютанты князя Невшательского - шестеро в

1805 г., девять в 1812, а также офицеры, «состоящие

при генеральном штабе». В число последних обычно

входило и несколько генералов (также со своими

адъютантами), которые, в частности, могли возглав-

лять по поручению Бертье те или иные важные

службы. Например, генерал Паннетье, которого мы

видим в списке штаба в 1805 г., получил в 1807 г. от-

ветственную миссию - быть комендантом главной

квартиры, а генерал Рене (также фигурирующий

в списке штаба 1805 г.) был назначен комендантом

занятого французами Аугсбурга, важнейшего опор-

ного пункта операционной линии Великой Армии.

Конечно, адъютанты князя Невшательского стояли

рангом ниже генералов - адъютантов Императора

однако и они не были в армии второстепенными

персонажами. «Все адъютанты начальника генераль-

ного штаба были представителями самых знатных

семей Франции, и то ли по случайности, то ли нароч-

но все мы были красиво сложены»

, - не без доли ба-

хвальства вспоминает барон Лежен, адъютант Бертье

с 1800 по 1812 гг. и одновременно известный худож-

ник, автор проекта униформы для адъютантов князя

Невшательского. Эта униформа превосходила по

блеску все вообразимое. Например, алый с белым и

черным мундир фрачного покроя, который они

носили, когда снимали свою шикарную униформу

гусарского образца, был весь расшит золотыми ду-

бовыми листьями. Данный тип шитья был привиле-

гией исключительно генералитета, и никто из других

офицеров (не генералов) армии и Гвардии не имел

ничего подобного. С особым изяществом носил этот

мундир в 1812 г. двадцативосьмилетний полковник де

Сопранси, сын возлюбленной Бертье, итальянской

графини Висконти...

Но вернемся к обязанностям адъютантов. Нет не-

обходимости еще раз останавливаться на их активной

службе. Читатель может легко догадаться, что при на-

чальнике штаба, который, погрузившись в работу, мог

не спать тринадцать суток, адъютанты не томились от

безделья. Дел было столько, что штатных адъютантов

хронически не хватало. Именно поэтому для несения

активной службы использовались все находившиеся в

штабе офицеры: штатные адъютанты, адъютанты

генералов, состоящих при штабе, сверхштатные

офицеры, прикомандированные к штабу. Наконец, по

распоряжению Императора к генштабу были

прикреплены офицеры - представители союзных

войск: например, в кампанию 1806 г. это были

офицеры Баденской, Баварской и Вюртембергской ар-

мий. Их знание языка и местности должно было спо-

собствовать успешному выполнению поручений ко-

мандования. Этих офицеров употребляли прежде все-

го для рассылки приказов соответствующим союзным

войскам.

При штабе также всегда находились польские

офицеры на французской службе. Отважные и верные

поляки выполняли все обычные обязанности

французских офицеров, однако сверх того предпола-

галось, что они лучше знают специфику театра воен-

ный действий Германии, Польши, России; от них

также требовалось свободное владение немецким

языком и возможность объясняться по-русски.

В общей сложности в личный штаб Бертье в 1805

г. входило более 60 офицеров и чиновников,

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

к которым необходимо добавить еще несколько де-

сятков секретарей и прочих служащих. В обычном

армейском корпусе этой структуре соответствовал

скромный штаб из двух-трех адъютантов и одного-

двух секретарей начальника штаба.

Познакомимся, наконец, и с генеральным штабом.

Его структура, хотя и более разветвленная, была сход-

на с таковой же структурой корпусного штаба. Одна-

ко разделение обязанностей между подразделениями

было несколько иным, чем то, которое мы приводили

в качестве образцового. В 1805 г. офицеры генераль-

ного штаба были разделены на три больших отдела:

1. Общее управление штаба под начальством ди-

визионного генерала Андреосси - 27 офицеров*.

2. Оперативное управление под начальством ди-

визионного генерала Матье-Дюма - 8 офицеров.

3. Топографическая служба под начальством бри-

гадного генерала Сансона - 10 офицеров (см. Прило-

жение VI).

Мы сознательно для большей наглядности перево-

дим названия этих подразделений на современный

военный язык. Буквальный же перевод должен озада-

чить любого, даже весьма искушенного в военной ис-

тории человека. Дело в том, что официально первый

пз этих отделов именовался просто генеральным шта-

бом (etat-major general), а его начальник - генерал Анд-

реосси - замысловато именовался «aide-major-general,

chef de l'etat-major general» или «помощник генераль-

ного штабного начальника, начальник генерального

штаба». На самом же деле, несмотря на столь запутан-

ные термины, служба генерала Андреосси представля-

ла собой лишь часть огромной штабной машины и

никак не может, по крайней мере на языке XX в., на-

зываться генеральным штабом.

Общее управление штаба занималось почти всеми

штабными делами, за исключением маршей и пере-

мещений войск, их квартирного и лагерного распо-

ложения. Этот круг вопросов входил в полномочие

оперативного управления, или, выражаясь русским

военным языком начала XIX в., квартирмейстерской

части. Позже общее управление штаба и оперативное

слились в одну структуру, возглавляемую с 1809 г.

дивизионным генералом Байи де Монтионом и под-

разделявшуюся на три отдела, самые основные сферы

работы которых были следующими:

1. Приказы на день, пароль, рассылка приказов,

письма и пакеты, порядок несения службы офицера-

ми, перемещение войск, сведения по личному соста-

ву, сведения о неприятеле, функции комендантов

крепостей, общая корреспонденция.

2. Расположение по квартирам, поддержание по-

рядка, жандармерия,. провиант, раздача рационов,

ГПГТТТЯТЯ ТТТД

3. Военнопленные, дезертиры, новобранцы, воен-

но-полевые суды, законы и указы правительства.

Подобное подразделение обязанностей, как видно,

отличается от образцового, приведенного нами для

бюро штаба корпуса. Не следует, однако, забывать,

что данное членение штабных отделов не было

неизменным, а наоборот, было подвержено постоян-

ным модификациям. Постоянным оставалось лишь

выделение топографического бюро в самостоятель-

ную службу, круг обязанностей которой был одина-

ков для штабов всех уровней.

Кроме военного персонала при генштабе имелся

значительный штат чиновников интендантской, фи-

нансовой, медицинской, транспортной и почтовой

служб. Служащие этих ведомств были разделены на

две большие группы:

1. Общая администрация.

2. Административная служба.

Наконец, генштаб включал в себя штаб артиллерии

Великой Армии и штаб инженерных войск. Главной

квартире были также приданы войска, обес-

печивающие ее безопасность (обычно не гвардейские,

т.к. Гвардия несла охрану лично Императора и его

свиты) и жандармерия. Последняя не только охраняла

штаб, но и наводила порядок в самой главной

квартире. Необходимость этого станет очевидной,

если привести цифры общей численности ее

персонала. Так, уже в 1805 г. главная квартира насчи-

тывала в общей сложности 400 офицеров и около пя-

ти тысяч прочего персонала: солдат охраны, чинов-

ников, ординарцев, секретарей, медиков, фармацев-

тов, рабочих, форейторов, слуг. «Когда князь Невша-

тельский провел смотр главной квартиры под Виль-

ной, - вспоминал генерал Фезенсак о своей работе в

генеральном штабе в 1812 г., - можно было подумать,

глядя издалека, что это войска, построенные в боевые

порядки»

«Теперь, если вы представите себе всех этих лю-

дей, которые расположились в какой-нибудь деревне,

вы вообразите себе, наверное, страшный хаос; но вы

ошибетесь, - рассказывал другой очевидец, секретарь

Императора барон Фэн. - Конечно, в подобной толпе

была бесконечная суета и движение, и неизбежны

были отдельные частные беспорядки, но присутствие

"хозяина", пунктуальность и собранность, которыми

держали каждого на своем месте, привычка к

подобной ситуации, в которой мы оказывались

каждый день, и единение всех служб в одну большую

семью великолепно заменяли то, чего нельзя было бы

добиться никаким особым наведением порядка в

подобном нагромождении. Инстинктивно мы

группировались каждый вокруг своего начальника и,

так или иначе, ночью оказывались под

* Мы считаем только непосредственно находящихся при главной квартире офицеров.

SLUZBA II

Глава IX Штабы и командование войсками. Император во главе армии

какой-нибудь деревенской крышей... Как в море у

экипажа нет другого дома, кроме палубы корабля, так

же и здесь: все, как единая корабельная команда, если

это требовалось, были готовы по свистку боцмана...

Будь то в городе или в деревне, мы были экипажем на

палубе, и, когда в ночной тиши Император доходил

до последнего слова в последнем послании, которое

он диктовал, и из глубины кабинета раздавалась его

команда "По коням!", все были в мгновение ока

готовы. Свисток боцмана не бывал быстрее исполнен,

чем этот приказ. "По коням! По коням!" -эти слова,

точно электрический импульс, пробегали по всей

массе людей, повторяясь на все голоса, вплоть до

последнего штабного бивака, и едва Император,

который первый вскакивал в седло, проезжал

несколько шагов, как уже все были на своих местах в

его свите»

Слова Фэна, описывающие порядок в этом ог-

ромном скопище генералов, офицеров, рядовых, ло-

шадей, повозок, могли бы показаться слишком тен-

денциозными, если бы они не подтверждались мно-

гими источниками. Для нас, в частности, ценно сви-

детельство, исходящее от представителя армии про-

тивника, имевшего возможность наблюдать дея-

тельность наполеоновского генерального штаба. Речь

идет о русском офицере полковнике Левен-штерне,

который оказался в 1809 г. в Вене. В это время Россия

и Франция находились не только в мире, но даже

формально были союзниками, и поэтому

Левенштерну представилась возможность побывать в

качестве зрителя поблизости от генерального штаба

Императорской армии на полях битвы под Эс-

слингом и Ваграмом. Вот что он рассказывал: «Он

(Наполеон) следовал шагом за наступательным дви-

жением армии. Канонада загрохотала по всей линии.

День был солнечным, и зрелище битвы незабы-

ваемым. Наполеон был спокоен и молчалив. Со всех

сторон подскакивали адъютанты с рапортами. Он

слушал их и отсылал обратно, отдавая приказы не-

возмутимо и точно. Если нужно было отправить кого-

нибудь с приказом, он никогда не назначал адъю-

танта, этим занимался Дюрок, который делал это по

заранее составленному списку... Все происходило без

суеты и затруднений. Ложное рвение, которое так

часто видишь в иных генеральных квартирах, отсюда

было изгнано...»

Свидетельство русского офицера подтверждается

другим очевидцем, имевшим возможность сравнить

генеральную квартиру Великой Армии с уч-

реждениями подобного рода в других войсках, по-

ляком Романом Солтыком, который в 1812 г. служил

во французском штабе: «Позже, в течение моей

жизни, я имел возможность наблюдать и других

главнокомандующих и видел организацию других

штабов, но нигде я не находил столько организо-

ванности, предусмотрительности и быстроты работы,

как в штабе Наполеона...»

Деятельность сложной и в то же время, как свиде-

тельствуют приведенные документы, хорошо отла-

женной машины генерального штаба французской

армии была направлена к достижению многих целей,

но прежде всего она служила надежной связи верхов-

ного командования со всеми частями и соединениями,

быстрой и эффективной передаче приказов Им-

ператора. Можно с уверенностью сказать, что ни в

одной европейской армии той эпохи непременное

правило руководства войсками - единоначалие - не

было выражено так ярко, как в армии Наполеона. От

Императора исходили не только все общие приказы и

все основные решения, он был поистине мозговым

центром армии, где обрабатывалась вся важная

информация, как о своих войсках, так и о противнике.

На основе огромной массы сведений Наполеон

уверенно принимал необходимое решение, которое

тотчас же оформлялось в виде приказов, диктуемых

им в своем личном кабинете. Очень часто, для того

чтобы минуть, все лишние передаточные ступени

между Императором и штабом, маршал Бертье сам

лично записывал все распоряжения великого

полководца, именно поэтому практически всегда - на

марше, на биваке, во дворце, где располагалась

Императорская ставка - начальник генерального

штаба был поблизости от своего главнокоманду-

ющего. Днем и ночью Бертье, несмотря на огромную

занятость, был готов явиться по первому требованию

Императора. Усталость не смущала князя Не-

вшательского, более того, в какой бы час ни позвал

его Наполеон, в каких бы сложных походных усло-

виях ни находился штаб, Бертье появлялся всегда во-

время, в мундире, безукоризненно застегнутом на все

пуговицы, в начищенных сапогах со шпорами, со

шляпой, которую он почтительно держал в руке.

Полученные приказы тотчас обрабатывались в

штабе и рассылались по назначению. Как уже отмеча-

лось, ни слова в этих распоряжениях не менялось. За-

дача штаба состояла не в том, чтобы корректировать

распоряжения полководца, а лишь в том, чтобы из-

влечь из приказа то, что относится к тому или иному

лицу, и облечь этот приказ в необходимую форму

(добавив вступление, форму вежливости в конце и

т.п.). Наконец, штаб должен был дополнить эти ос-

новные распоряжения приказами, обращенными к

различным вспомогательным службам, так или иначе

задействованным в выполнении данного указания.

Неслучайно поэтому полное название должности

Бертье звучит следующим образом: «Генеральный

штабной начальник, рассылающий приказы Импера-

тора» («major-general, expediant les ordres de l'Empereur»).

В этом смысле штаб Наполеона принципиально отли-

чался от, скажем, германского генерального штаба

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

картина была написана по свежим следам событий и выставлена в Салоне в 1810 г.

конца XIX в., занимавшегося самостоятельно плани-

рованием крупнейших военных операций.

Император, как уже не раз указывалось, многое

оставлял на волю частных начальников, но не допус-

кал никакого проявления самовольства со стороны

штаба, который был для него лишь мощной машиной

управления. Ряд крупных военных и гражданских

историков (Бонналь, Сорель, Дюмулен) видели в этом

чуть ли не причину катастрофы Империи. Вот что

писал Морис Дюмулен: «Этот метод командования,

основанный на недоверии, эта узкая концепция роли

штаба, сводящая роль офицеров, находящихся в

генеральском окружении, к функциям писцов,

разносчиков эстафет или просто рубак на поле боя...

является, как кажется, большой организационной

ошибкой Наполеона и одной из основных причин его

падения»

Здоровая логика никак не может согласиться с этим

положением. Ведь, еще раз подчеркиваем, речь шла

не об изъятии инициативы у частных командиров,

а о том, чтобы приказы главнокомандующего бы-

ли донесены до подчиненных быстро и наверняка.

И если для полководцев типа маршала Блюхера, у

которых железная воля не сочеталась с мощью

интеллекта, инициатива штаба была необходима

(вспомнить хотя бы знаменитое решение начальника

штаба прусской армии генерала Гнейзенау об

отступлении на Вавр, спасшее союзников в 1815 г.),

то Императору Наполеону она только бы мешала в

осуществлении его замыслов и нарушала бы принцип

единоначалия.

Наш краткий очерк, посвященный организации

штабной работы в войсках эпохи Первой Империи,

был бы неполным, если бы мы не оставили в нем

SLUZBA II

Глава ГХ Штабы и командование войсками. Император во главе армии

немного места для описания организации главной

квартиры Великой Армии на марше и на биваке. И

хотя слишком длинные беспрестанные цитаты из

мемуаров зачастую говорят не столько об эрудиции

автора, сколько о том, что ему нечего сказать само-

MV, есть случаи исключительные. В частности, это

относится к уже упомянутым мемуарам барона Фэ-на,

личного секретаря Императора. Какие бы авторы ни

писали о генеральной квартире Наполеона на походе,

они так или иначе опирались на этот источник

первостепенной важности и либо просто цитировали

его, либо переписывали своими собственными

словами, ибо Фэн сказал почти все, что рассказывали

об этом все прочие мемуаристы. Равным образом

точность и наблюдательность императорского

секретаря делают его записки уникальным до-

кументом. Предоставим поэтому Фэну стать главным

автором последних страниц этой главы: «На походе,

находясь среди своих войск, Император использовал

три различных способа передвижения: специальную

карету, легкий экипаж или бригаду верховых

лошадей.

Карета была желтого цвета, очень основательно

сделанная, она служила для больших переездов.

Наполеон мог отдыхать в ней, как в спальном эки-

паже, здесь был матрас, чтобы прилечь, бумага, перо

и чернила, маленькая походная библиотека и ту-

алетный прибор; множество специальных выдвижных

ящиков, содержащих разного рода принадлежности,

дополняли оборудование этого дома на колесах. Так

как сам экипаж был довольно тяжелым, Утверждали,

что он под внешней оболочкой дублирован

пуленепробиваемым стальным листом. Когда

Император выходил из этой кареты, чтобы ехать

среди войск, ее оставляли в арьергарде с фургонами

свиты - она относилась к тому, что рассматривалось

как тяжелый обоз. Этот обоз находился в ведомстве

шталмейстера и двигался в двух-трех переходах

позади армии под эскортом гвардейской элитной

жандармерии.

Легкий экипаж, запряженный сменными лошадь-

ми, относящимися к свите, служил Императору, что-

бы переезжать от одного армейского корпуса к дру-

гому или чтобы проехать за несколько часов то рас-

стояние, которое войска проходили за день. Этот

способ передвижения "скачками" давал ему возмож-

ность, следуя за маршем армии, отдохнуть и выпол-

нить текущие дела, связанные с работой его личного

кабинета и штаба.

Экипаж ("купе") имел лишь два места. Император

обычно путешествовал в нем с князем Невша-

тельским, начальником генерального штаба, порой

там можно было видеть неаполитанского короля

Мюрата, когда тот был при армии; в отсутствие князя

Невшательского в экипаж также мог садить-

ся гофмаршал (Дюрок) или обер-шталмейстер (Ко-

ленкур).

Мамелюк Рустан располагался на переднем сиде-

нье. В нескольких шагах впереди экипажа скакали два

конных егеря Императорской Гвардии и два офицера-

ординарца. Рядом с правой дверцей держался

дежурный шталмейстер — в последних кампаниях

это обычно были барон де Салюс, либо де Монтаран,

либо де Мериньи. У лев.ой дверцы скакал гвардей-

ский генерал, командующий эскортом. Чаще всего я

видел на этом месте генералов Гийо и Лиона из гвар-

дейских конных егерей. Вокруг экипажа и позади не-

го скакали тесной группой адъютанты Императора,

офицеры-ординарцы и пажи...

Императору, сопровождаемому таким образом,

достаточно было сделать лишь знак рукой, чтобы

оказаться на коне во главе своей свиты. Рядом с эки-

пажем всегда вели под уздцы одного коня для Импе-

ратора, другого для князя Невшательского.

Дежурный паж нес подзорную трубу, подвешен-

ную через плечо. Рядом с дежурным адъютантом

скакал "конный егерь портфеля". Это был егерь эс-

корта, он нес через плечо кожаную сумку с картами,

письменным прибором и циркулем, которыми должен

был всегда располагать дежурный адъютант. Если

Император произносил: "Карту!", это значило, что

ему нужна карта местности, в которой он в данный

момент находился.

Далее ехал взвод эскорта, состоящий прибли-

зительно из двадцати четырех гвардейских конных

егерей. Иногда за ними ехал второй экипаж для

гофмаршала, обер-шталмейстера и дежурного

адъютанта.

Кроме этого имелась еще группа экипажей, кото-

рая двигалась впереди, чтобы Император по приезде

имел уже ставку, готовую, насколько это было воз-

можно, с находящимися на своих постах секретарем,

комнатным лакеем и т. д.

Третья группа экипажей двигалась в нескольких

часах езды позади Императора и транспортировала

остальную часть свиты.

Конюшни с упряжными лошадьми были распре-

делены по станциям. На станции были лошади для

трех упряжек.

Как только марши переставали быть обычными

этапами дороги, а превращались в боевые операции

или рекогносцировки, Император переставал путе-

шествовать в экипаже. Тогда все садились на коней.

Малое обслуживание ставки, которое двигалось впе-

реди, также садилось на коней, в колясках оставались

лишь те службы, которые следовали позади.

Верховые лошади императорской свиты были

разделены на бригады, каждая, как я помню, состояла

из девяти лошадей, включая лошадей форейтора и

конюха.