
Предиовие
тельность, что постоянно пытается воспроизвести любое исто
рическое исследование.
Поэтому мы можем верать, что эта воображаем точка,
точка в первую очередь центрирщая и придающая единство
сознанию, а лишь во втор - единство миру, взята и сайно,
и не слайно.
В
зята в этом исследовании она для всех, кроме
меня, скорее всего слайно, ибо мой контекст и мое сознание,
центрация
моего контекста и моего
сознания мог бы оце
нены др
им как сайность. Это, конечно, не значит, что во
взгляде дрого моя интенция взята целиком произвольно и
<'как
захота моя лев нога·>. Произвольность дрих не
есть произвольность д меня, ибо то, что выгит sub specia
aeternitatis (хотя кто, кроме <'умершего·> Бога, таким взгом об
ладает?) сайным, для ме полностью закономерно. Просто в
данном исслеrювании я не встаю в позицию, которая претен
на облание абсолютным знанием места, на которое ука
зывает (,Маятник Фо·>, на еди и потому тоталитарю точ
зрения и на единый открывающийся горизонт. Моя, как и впро
чем люб, позиция - целиком сиационна и со-бытийна и, со
ответственно, не претеует на обладание истинной. Истина -
не данность, кото
р
ую мож
н
о схватить и удержать на одном мес
те. Столько поколений мыслителей, пророков пытались ее
удержать и зафиксировать, неужели кто-то это сможет сдела
именно здесь и сейчас? Полага подобное, скорее всего,
доста
точно наивно. Да и живем мы в век, когда <,окончательн·>, абсо
лютная
истина представляется просто-напросто абсурдной.
Может быть, это следствие изначальной ошибки в определении
истины, ибо истина, став окончательной, попахивает трупом. Но
об этом нам еще предстоит поговорить.
В
ыстрое
нность, о
п
р
ед
еленн
тот
ьно
с
ть с
м
ысл
а к
н
и
ги,
дикт
щая о
преде
лен
струк
ру, в
особ
ен
нос
если
это к
а
сается истории философии, должна, без сомнения, присство
вать
в любом осмысленном труде и исследовании, но необходи-
13