Снегирева Л.И. Практикум по отечественной истории. Часть 1

Подождите немного. Документ загружается.

111

считались испорченными латинской ересью. Старина, с точки зрения национали-

стов, была на стороне русских церковных текстов.

Партия старины была достаточно сильна, чтобы восторжествовать над пер-

выми сторонниками исправления книг по греческим оригиналам.

Но за пострадавшими специалистами явились другие.

Что систематическая пропаганда этих взглядов была не бесплодна, – это мы мо-

жем видеть на примере самого Никона.

Едва став патриархом, он решился составить себе личное мнение о положе-

нии дела. Он сам отправился в патриаршую библиотеку, сличал там, насколько

умел, книги московской печати с древними греческими. С тех пор Никон, безус-

ловно, становится на сторону греческого авторитета.

Время академических споров прошло; от слов приходилось перейти к делу.

На одной стороне стоял Никон, вооруженный авторитетом восточных патриархов,

а также и той «веревкой», которой, по его собственному признанию, он иногда

«смирял помалу в церкви» своих подчиненных. На другой стороне очутилась вся

масса ревнителей русского благочестия, приученная авторитетом церкви верить в не-

погрешимость этого благочестия и в русскую всемирно-историческую задачу – сохра-

нить его неприкосновенным до второго пришествия.

Раскол был протестом со стороны национальной религии, осужденной ино-

земною критикою. Это был не порыв – спасти свою душу путем личного усилия,

а страх, как бы не погубить ее по чужой вине. Это была борьба за формы нацио-

нальной религии, потревоженные греческой грамматикой.

ОЦЕНКА ЦЕРКОВНОГО РАСКОЛА Н.Ф. КАПТЕРЕВЫМ

Со вступлением на царский престол Алексея Михайловича особенно выдающееся

значение в Москве в церковных делах получил духовник царя, протопоп московского

Благовещенского собора Стефан Вонифатьев. Это был человек выдающийся по сво-

ему уму, высоким нравственным качествам, по своей ревности к благочестию, стрем-

лениям к общественной деятельности.

Как сильно было влияние духовника на молодого царя и в какую сторону оно на-

правлялось, это между прочим видно из того, что когда Алексей Михайлович женился

на Марии Милославской, «тогда честный протопоп Стефан молением и запрещением

устрой не быти в оно брачное время смеху никаковому; ни бесовским играниям,

ни песнем студним, ни сопельному, ни трубному козлогласованию».

Стефан, как истый ревнитель благочестия, хотел, чтобы именно царский дом был

образцом христианской жизни для подданных, чтобы царь первый отказался от тех

свадебных обычаев, забав и игр, в которых более всего сохранилось языческого, несо-

гласного с духом христианского благочестия. Он достиг своей цели, хотя его требова-

ние шло вразрез с народными вековыми обычаями, всеми признаваемыми и свято

соблюдаемыми, свадьба царя действительно совершилась «в тишине и страхе Божий

и в пениих и в песнех духовных».

Сделавшись человеком влиятельным у царя и в среде окружающих его лиц,

Стефан Вонифатьев тесно сблизился с известным ревнителем благочестия и просвеще-

ния постельничим Федором Ртищевым. Оба обратили внимание на пороки, господство-

вавшие тогда в народе и в самом духовенстве, беспорядки в церковной жизни, на отсутст-

вие у нас церковной проповеди и решились изыскать средства возвысить религиозно-

нравственную жизнь и уничтожить церковные беспорядки. К Стефану и Ртищеву скоро

пристал и еще очень видный влиятельный человек – Новоспасский архимандрит Никон.

112

Вонифатьев при содействии Ртищева и Никона изыскивает между тогдашним бе-

лым духовенством таких лиц, которые бы заявили себя строгою жизнию, неуклонным

исполнением церковных правил, книжностью и готовностью на энергическую борьбу

с общественными пороками. Таких лиц Стефан, при содействии государя, ставит на

видные протопопские места в различных городах с тем, чтобы они своими поучениями

и обличениями воспитывали народ в духе благочестия, чтобы для всего местного духо-

венства они служили образцом надлежащего исполнения пастырских обязанностей.

Своим ближайшим помощником и сотрудником в деле публичной церковной про-

поведи и водворения церковных порядков в самой Москве Стефан Вонифатьев изби-

рает нижегородского священника Иоанна Неронова.

Так как сам Стефан вращался почти исключительно только в придворном кругу,

то Неронов, по его мысли, должен был сделаться собственно народным проповедни-

ком и учителем. С этою именно целью Неронов был назначен протопопом московско-

го Казанского собора, потому что «та церковь посреди торжища стоит и народ по все

дни в ней бывает».

Живая устная проповедь, дотоле было совсем замолкшая в Москве, единогласное

чинное пение и чтение, уже давно забытые в московских церквах, строгое исполнение

всех положенных церковных служб возбуждали всеобщее внимание и привлекали

вКазанский собор громадные толпы молящихся.

Истовостью в исполнении церковных служб, энергичною борьбою с различными

общественными пороками отличались и другие члены кружка ревнителей.

Достаточно припомнить знаменитого протопопа Аввакума, его подвига в борьбе

с нечестием, злострадания за обличения неправды, великую способность перено-

сить все.

Благодаря Стефану ревнители хорошо были известны царю, царице и чле-

нам царской семьи, которые вполне сочувствовали направлению и всей деятель-

ности кружка.

Деятельность кружка ревнителей благочестия была в известном отношении

преобразовательною, так что представители кружка ревнителей в глазах многих

невежественных лиц были не что иное, как опасные новаторы и даже чуть

не еретики, стремящиеся изменить отеческие, веками освященные и всеми досе-

ле признаваемые обычаи. Везде, где только появлялись со своими обличениями,

везде они встречали вместе с сочувствием к себе и прямую вражду со стороны

лиц, ими обличаемых, со стороны ленивого и невежественного духовенства.

В воззрениях первых деятелей кружка ревнителей, Стефана, Ртищева и потом Ни-

кона, не могло быть ничего особенно враждебного новым веяниям. Ртищев,

устрояя около Москвы Андреевский монастырь и вызывая в него ученых,

южнорусских монахов, действовал, конечно, с согласия Стефана. Точно так же и царь,

не посоветовавшись со своим духовником, не решился бы на вызов в Москву ученых

киевлян для книжных исправлений. Это делалось с согласия Стефана, который,

следовательно, лично вовсе не был противником науки, образования.

Умный и непритязательный Стефан легко мирился с киевскою ученостью, как он

впоследствии легко мирился с преобразовательною деятельностью Никона и даже

усиливался помирить с нею своих пылких друзей.

Новые друзья Стефана, особенно Неронов, уже по самой живости своей натуры

не могший оставаться на втором плане, не только внесли с собою круг воззрений,

во многом отличных от воззрений Стефана и Никона, но и старались придать им пре-

обладающее руководящее значение, вследствие чего необходимо должна была

113

с течением времени вскрыться рознь и повести к отделению московских ревнителей

от провинциальных. Дело в том, что в лице пришлых в Москву провинциальных рев-

нителей, каковы Неронов, Аввакум и др., выступала на сцену старая Русь, совер-

шенно чуждая новейшим культурным московским движениям. Это была Русь,

прочно державшаяся всех дедовских верований, обычаев и традиции, крепко ве-

ровавшая в их незыблемость и спасительность, крайне неподатливая на всякую

новизну, враждебная всему, что стремится освободиться от уз векового, хотя бы

уже и отжившего обычая. Но если эта старая Русь и не обладала научным образо-

ванием, воспиталась с помощью простого начетничества, если она затруднялась

иногда подметить в Псалтыри простую типографскую ошибку, – зато она готова

была на мученичество за свои верования и убеждения. Как мало в ней было спо-

собностей к отвлеченному и критическому мышлению, так много было характе-

ра, энергии, способности всем жертвовать за свои излюбленные убеждения.

На смерть идут за свое учение – одного этого уже достаточно для массы, чтобы

видеть в их учении, не разбирая и не оценивая его по существу, святую непрере-

каемую истину.

Вот такие-то люди, сгруппировавшись около Стефана, постепенно становятся из-

вестными самому царю, приобретают влияние и начинают заявлять притязание на ру-

ководящую роль в церковных делах. До тех пор, пока новые московские веяния

не нашли себе определенного выражения в церковной реформе Никона, провинциаль-

ные ревнители еще держались Стефана и Никона. Как же скоро Никон вступил на пат-

риарший престол и энергично стал продолжать дело церковного исправления,

а Стефан решительно стал в этом деле на сторону Никона, ревнители провинциалы

отстранились и пошли своим собственным путем.

Так случилось, что в то самое время, когда в высших и передовых кругах прави-

тельственной Москвы уже совершился тот великий перелом в духовной жизни,

вследствие которого прежние устои и основы русской жизни стали признаваться

некоторыми несостоятельными, когда проявилось стремление с помощью тесно-

го сближения с образованными киевлянами и греками внести в нашу духовную

жизнь новые культурные элементы, построить ее на новых началах. В это самое

время старая Русь, со всем строем старых понятий со старыми идеалами в лице

Неронова, Аввакума и др. является в Москву, занимает здесь видное положение,

становится, благодаря счастливым обстоятельствам, крупною влиятельною си-

лою и заявляет притязания направлять всю общественную и особенно церков-

ную жизнь. При таких обстоятельствах старое и новое направления в русской жизни

столкнулись в Москве и, между ними произошла ожесточенная борьба за право даль-

нейшего существования.

В.О. КЛЮЧЕВСКИЙ О ЦЕРКОВНОМ РАСКОЛЕ

Русским церковным расколом называется отделение значительной части русского

православного общества от господствующей православной церкви. Это разделение

началось в царствование Алексея Михайловича вследствие церковных новшеств

патриарха Никона и продолжается доселе. Раскольники считают себя такими же пра-

вославными христианами, какими считаем себя и мы. Если старообрядцы в собст-

венном смысле не расходятся с нами в догматах, в основаниях вероучения, то,

спрашивается, отчего же произошло церковное разделение, отчего значительная

часть русского церковного общества оказалась за оградой русской господствую-

щей церкви.

114

Внешние бедствия, постигшие Русь и Византию, уединили русскую церковь,

ослабив ее духовное общение с церквями православного Востока. Это помутило

в русском церковном обществе мысль о вселенской церкви, подставив под нее

мысль о церкви русской, как единственной православной, заменившей собою

церковь вселенскую. Тогда авторитет вселенского христианского сознания был

подменен авторитетом местной национальной церковной старины. Замкнутая

жизнь содействовала накоплению в русской церковной практике местных осо-

бенностей, а преувеличенная оценка местной церковной старины сообщила этим

особенностям значение неприкосновенной святыни. Житейские соблазны и рели-

гиозные опасности, принесенные западным влиянием, насторожили внимание русско-

го церковного общества, а в его руководителях пробудили потребность собираться

с силами для предстоящей борьбы, осмотреться и прибраться, подкрепиться содейст-

вием других православных обществ и для того теснее сойтись с ними. Так, в лучших

русских умах, около половины XVII в., оживилась замиравшая мысль о вселен-

ской церкви, обнаружившаяся у патриарха Никона нетерпеливой и порывистой

деятельностью, направленной к обрядовому сближению русской церкви с вос-

точными церквами. Как самая эта идея, так и обстоятельства её пробуждения и осо-

бенно способы ее осуществления вызвали в русском церковном обществе страшную

тревогу. Мысль о вселенской церкви выводила это общество из его спокойного рели-

гиозного самодовольства, из национально-церковного самомнения. Порывистое и раз-

драженное гонение привычных обрядов оскорбляло национальное самолюбие,

не давало встревоженной совести одуматься и переломить свои привычки и предрас-

судки, а наблюдение, что латинское влияние дало первый толчок этим преобразова-

тельным порывам, наполнило умы паническим ужасом при догадке, что этой ломкой

родной старины двигает скрытая злокозненная рука из Рима.

Итак, раскол как религиозное настроение и как протест против западного

влияния произошел от встречи преобразовательного движения в государстве

и церкви с национальным взглядом на положение русской церкви в христиан-

ском мире. С этих сторон он есть явление народной психологии – и только.

В народно-психологическом составе старообрядчества надобно различать три ос-

новных элемента: 1) церковное самомнение, по вине которого православие у нас

превратилось в национальную монополию (национализация вселенской церкви);

2) косность и робость богословской мысли, не умевшей усвоить духа нового чуж-

дого знания и испугавшейся его, как нечистого латинского наваждения

(латинобоязнь) и 3) инерция религиозного чувства, не умевшего отрешиться

от привычных способов и форм своего возбуждения и проявления (языческая

обрядность). Но протестующее противоцерковное настроение раскола преврати-

лось в церковный мятеж, когда старообрядцы отказались повиноваться латинст-

ву, а русские церковные иерархи с двумя восточными патриархами на москов-

ском соборе 1667 г. отлучили непокорных старообрядцев от православной церк-

ви за их противление канонической власти церковных пастырей. С того времени

раскол и получил свое бытие не только как религиозное настроение, но и как

особенное церковное общество, отделившееся от господствующей церкви.

ОЦЕНКА ЦЕРКОВНОГО РАСКОЛА А.П. ЩАПОВЫМ

Исправление церковных книг патриархом Никоном было не более как только

внешним поводом к открытию раскола. Русский раскол явно сложился из двух начал:

во-первых, из начала собственно церковного, как секта церковно-обрядовая,

115

несогласная с православною церковью в некоторых богослужебных обрядах;

во-вторых, из начала гражданского, или противогосударственного, как секта,

восставшая против новшеств не только церковных, но и гражданских.

Сущность и сила русского раскола старообрядства заключается далеко не в одной

упорной ревности о старых обрядах. Сила русского раскола заключается главным об-

разом в его религиозно-гражданском демократизме, в том духе и направлении, какое

он получил во время самого восстания раскольников против Никона и особенно после

Никона.

Мятежное движение, произведенное первоначально расколоучителями в сфере

собственно церковной, скоро перенесено было ими в сферу гражданской, народной

жизни, и во главе его стали являться и действовать уже чисто в духе демократическом

возмутители народные, партизаны противогосударственные, каковы, например, Хо-

ванский, Стенька Разин и другие. Расколоучители стали являться из всех сословий

и пошли проповедовать по России раскол. Общее начало было одно – противление,

во имя старой веры, новому, государственному порядку.

В государстве Московском в ту переходную эпоху, когда оно преобразовывалось

в империю Всероссийскую, совершалась борьба разрозненных сил – начал старой

и новой России. Соединительная централизующая сила государства стремится прими-

рить разрозненные народные элементы в государственном единстве, в единстве зако-

нодательства и управления, уничтожает старую подвижность народонаселения, укреп-

ляет его к государственной земле, а большинство народа, масса, движимая еще

средневековыми стремлениями к разобщению, не покоряется этой соединительной

силе государства, стремится удержать старое положение или, по характеристическому

выражению актов, бредет в рознь. Правительство обращает строгое внимание на на-

личные рабочие, производительные силы народонаселения: для этого вводит перепись

подушную, каждому назначает службу. Множество было недовольных этим, так ска-

зать, личным тяготением к государству. Уложение царя Алексея Михайловича рас-

кол признал противным вере Христовой. В антипатии раскола правительству

сходились все частные противогосударственные антипатии: и недовольство дес-

потизмом власти и преобладанием сильных, и недовольство крепостным состоя-

нием, и недовольство областными управителями и чиновниками, и стеснение

свободы и своеволия законами, и тягость податного состояния. Демократическая

раскольническая община всем давала убежище и чрез то сама росла.

Самые гражданские меры против раскола не столько уничтожали раскол,

сколько иногда еще более способствовали его усилению и распространению.

Не говоря о жестоких гражданских казнях, которым подвергали раскольников

и которые только сильнее раздражали, озлобляли, ожесточали их и тем еще более

усиливали оппозицию раскола, – самая ссылка раскольников немало способство-

вала распространению раскола.

Н.М. НИКОЛЬСКИЙ О ЦЕРКОВНОМ РАСКОЛЕ

Нет ничего более ошибочного, чем взгляд, будто, так называемый, патриарший

период в истории русской церкви, совпадающий с XVII в., был эпохой особого могу-

щества и независимости церкви как таковой. Напротив, приобретя новый, более

ослепительный, чем раньше, внешний блеск, церковь в области управления и даже

культа превратилась, в сущности, в один из московских приказов; если

в удельную эпоху князья церкви были действительно владетельными князьями, то

теперь даже сам патриарх вынужден был считаться с директивами и постоянным

контролем со стороны царя и Боярской думы.

116

Это глубокое изменение в положении церкви имело под собою, конечно, соответ-

ствующее экономическое основание. В то время как поместная система

продвинулась на восток к Волге и за Волгу, на юг за Оку и на запад к Днепру,

церковное и монастырское землевладение возрастало очень медленно, скованное

ограничениями XVI в.

Богатства князей церкви создавались трудом крепостных и эксплуатацией при по-

мощи разного рода сборов приходского духовенства. По отношению к этому послед-

нему епископское управление сводилось главным образом к собиранию дани. Законо-

дательство XVII в. запретило прежние свободные выборы священников и дьяконов

из крестьян. Пошлины и архиерейский оброк возросли до огромных размеров. Недо-

имщиков бросали в тюрьмы, нещадно били.

Оппозиция против архиереев соединялась с оппозицией против дворян и бояр.

Сельское духовенство было тут солидарно с крестьянством.

Иного рода оппозиция нарастала среди городского духовенства. Кружки ревните-

лей благочестия хотели очистить русскую церковь от скверны. Вывод для ревнителей

был ясен: если низший клир испорчен, виною тому те, кто священников ставит и пре-

вращает затем в волков своим мздоимством и попустительством. Как может низший

клир был нестяжательным, когда стяжают все архиереи и прежде всего стяжают с него

самого?

Городские ревнители хотели бороться со всеми этими пороками при помощи ре-

формы сверху.

Но епископат был недостоин не потому, что его испортили плохие епископы,

но потому, что самые условия положения князя церкви создавали для представителей

епископата известный тип, известный шаблон, которому тот или иной представитель

епископата невольно следовал как постоянной норме. И неудивительно, что самая

горькая ошибка, приведшая к крушению весь замысел ревнителей, заключалась имен-

но в поставлении на патриарший престол Никона. Никон действительно начал ре-

формы, но не те и не в том духе, какой желателен был ревнителям.

С точки зрения ревнителей, реформа должна была коснуться только церковной

организации и нравственности. На место князей церкви, эксплуатировавших

приходский клир, ревнители хотели посадить послушных себе иерархов, мечтая,

быть может, провести впоследствии выборность епископата, как это установилось

в XIX в. в старообрядческой церкви.

Никон ничего не имел против исправления церковной нравственности,

но на этом и кончались пункты соприкосновения между ними и его прежними

друзьями. Со стороны организации он хотел исправить церковь, но не установлени-

ем в ней соборного начала, а посредством проведения в ней строгого единовла-

стия патриарха, не зависящего от царя, и посредством возвышения священства

над царством. Рядом с царем всея Руси должен стоять патриарх всея Руси; он

не должен делиться с царем ни доходами, ни почетом, ни властью. Никон хотел

реформировать организационное объединение русской церкви путем освобождения ее

от подчинения государству. Эта затея, предпринятая совершенно вопреки ходу

развития, потерпела полное фиаско. Правда, на первых порах своего патриаршества

Никон как будто имел успех; он был постоянным советником царя в государственных

делах и управлял за царя, когда тот уходил из Москвы в походы, писался «великим

государем», единолично назначал и смещал епископов. Но все это влияние Никона

опиралось не на какие-либо перемены в положении церкви по отношению к госу-

дарству, а просто на личное доверие к Никону царя. Никон был царским

117

«собинным другом», т.е. попросту временщиком. Когда царь изменился к нему,

и звезда его закатилась.

Наиболее видные вожаки оппозиции были сосланы и прокляты. Осужденные слу-

жители старой веры ушли «в раскол», т.е. откололись от официальной церкви и про-

должали с ней борьбу старыми способами. Они нашли себе опору среди самых

разнообразных элементов, враждебных дворянскому государству. С одной стороны,

это были элементы, осужденные ходом истории на исчезновение, – последние остатки

боярства и старое стрелецкое служилое сословие; с другой стороны, это были элемен-

ты, стоявшие в оппозиции дворянскому государству вследствие того, что были объек-

том его жесточайшей эксплуатации, – посадские люди и в особенности крестьянство.

Крестьянскому сознанию были чужды споры о правильности или неправильности

старых богослужебных формул, крестьянин не понимал значения этих формул.

В практической жизни крестьянина большее значение имели пережитки старинных

магических манипуляций, чем обряды нового христианского культа; поэтому во вся-

кое другое время крестьянин остался бы равнодушным к ссоре высшего клира с низ-

шим и даже не заметил бы перемены в церковном чине. Но уничтожение старой веры

шло из той же Москвы, от патриарха и того же царя, от которого вышли и все прочие

«кабалы».

Старая вера преломлялась и изменялась, проходя через ту или другую социальную

среду.

При всем разнообразии идеологий, провозглашавшихся в качестве старой веры,

между ними было нечто общее – оппозиция против крепостнического государства

и церкви как орудия его господства.

ОПРОСЫ

ТЕСТАМ

«Ц

ЕРКОВНЫЙ

РАСКОЛ

ТРУДАХ

РУССКИХ

СОВЕТСКИХ

ИСТОРИКОВ

1. Что вы поняли из проченных текстах о расколе? В чем его суть?

2. Как различные историки объясняют причины церковного раскола? Аргументи-

руйте свой ответ.

3. Какое представление вы составили о Никоне после прочтения текстов? Что это

за личность? Какие ей были свойственны черты? Чего добивался Никон?

4. В чем суть реформы, проведенной Никоном?

5. Почему Никон в конечном счете потерпел неудачу?

6. Какова судьба старообрядцев? Аргументируйте свой ответ.

7. В чем причины столь мощного сопротивления значительной части русского об-

щества нововведениям Никона, направленным в основном на уточнение текстов бого-

служебных книг и некоторых обрядов?

ОБЫЧАИ И НРАВЫ РУССКОГО ОБЩЕСТВА XVII ВЕКА

В ВОСПРИЯТИИ ИНОСТРАНЦЕВ

В Вербное воскресенье русские торжественной церемонией справляли праздник

Входа Иисуса Христа в Иерусалим.

Великий князь был в церкви и слушал там обедню. Потом он вышел в торжествен-

ной процессии вместе с патриархом из Кремля.

Впереди на низкой телеге везли дерево, на котором было нацеплено много яблок,

фиг и изюму. На дереве сидели 4 мальчика в белых сорочках, певшие: «Осанна».

За ним следовали многие попы. Они несли хоругви, кресты и иконы. Далее шли

знатные гости и купцы. За ними шли дьяки, писцы, бояре, иные с пальмовыми ветвями.

118

Потом следовал великий князь в великолепных одеждах и с короною на голове.

Его вели под руки знатнейшие государственные советники. Сам он вел за длинные

уздцы лошадь патриарха. Лошадь была покрыта сукном; ей были приделаны длинные

уши для сходства с ослом. Патриарх сидел на ней боком. В правой руке его находился

золотой, осыпанный драгоценными камнями крест, которым он благословлял окру-

жающий народ. Пробыв в церкви с полчаса, они опять вернулись в прежнем порядке.

Патриарх дает великому князю за то, что тот ведет его лошадь, 200 рублей. Это

Вербное воскресенье и в других русских городах справляется с торжественностью:

патриарха при этом заменяют попы, а великого князя – воеводы.

Мужчины у русских большею частью рослые, толстые и крепкие люди, кожею

сходные с другими европейцами.

Женщины среднего роста, в общем красиво сложены, нежны лицом и телом,

но в городах они все румянятся и белятся, притом так грубо и заметно, что кажется,

будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки

в красную краску. Они чернят также брови и ресницы.

Некоторых женщин соседки их или гостьи их бесед принуждают так накраши-

ваться. Князя Ивана Борисовича Черкасского супруга, очень красивая лицом, сначала

не хотела румяниться. Однако ее стали донимать жены других бояр, зачем она желает

относиться с презрением к их обычаям. При помощи мужей своих они добились того,

что и этой от природы прекрасной женщине пришлось белиться и румяниться и,

так сказать, при ясном солнечном дне зажигать свечу.

Жених обыкновенно накануне свадьбы между другими подарками присылает сво-

ей невесте и ящик с румянами. Они вообще весьма бранчливый народ и наскакивают

друг на друга с неистовыми и суровыми словами, точно псы. На улице постоянно при-

ходится видеть подобного рода ссоры и с непривычки думаешь, что они сейчас вце-

пятся друг другу в волосы. Однако до побоев дело доходит весьма редко. При ругани

они не пользуются у нас распространенными проклятиями и пожеланиями с именова-

нием священных предметов, посылкою к черту. Вместо этого у них употребительны

многие постыдные гнусные слова.

Искать у русских большой вежливости нечего. Они не стесняются во всеуслыша-

ние и так, чтобы было заметно всем, проявлять действие пищи после еды и кверху,

и книзу. Так как они едят много чесноку и луку, то непривычному довольно трудно

находиться в их присутствии.

Так как они несведущи в науках, не очень интересуются историей отцов и дедов

своих и вовсе не стремятся к знакомству с качествами чужих наций, то в сходбищах

их ни о чем подобном не приходится слышать. Большею частью говорят они о развра-

те, о неприличностях, частью ими самими, частью другими совершенных. Кто при

этом в состоянии отмочить самые грубые похабности, тот считается лучшим и прият-

нейшим собеседником.

Порок пьянства распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных,

так и у светских лиц, мужчин и женщин. И при приходе в гости, и при свиданиях пер-

вым знаком почета, который кому-либо оказывается, является то, что ему подносят

одну или несколько «чарок вина», т.е. водки.

Они также являются большими любителями табаку, и некоторое время тому назад

всякий носил его при себе; бедный простолюдин столь же охотно отдавал свою копей-

ку за табак, как и за хлеб. По предложению патриарха великий князь в 1634 году за-

претил торговлю табаком и употребление его.

119

В общем они живут плохо, и у них немного уходит денег на их хозяйство. Вель-

можи и богатые купцы, правда, живут теперь в своих дорогих дворцах, которые, одна-

ко, построены лишь в течение последних 30 лет; раньше и они довольствовались

плохими домами. Внутри зданий встречается мало запасов и утвари. У большинства

не более 3 или 4-х глиняных горшков и столько же глиняных и деревянных блюд. Ма-

ло оловянной и еще меньше серебряной посуды. Не привыкли они также прилагать

много труда к чистке своей посуды. Спят они на лавках, а зимою на печи. Под печами

и лавками мы у некоторых встречали кур и свиней.

Непривычны они и к нежным кушаньям и лакомствам. Ежедневная пища их со-

стоит из крупы, репы, капусты, огурцов, рыбы свежей или соленой, – впрочем, преоб-

ладает соленая. У них имеется хорошая баранина, говядина и свинина, но так как они,

по религии своей, имеют почти столько же постных дней, сколько дней мясоеда, то

они умеют из рыбы, печенья и овощей приготовлять многие разнообразные кушанья,

так что ради них можно забыть мясо. Однажды нам в посту было подано 40 подобных

блюд, пожалованных царем.

Между прочим, у них имеется особый вид печенья, называемый ими «пирогом».

Они дают им начинку из мелкорубленой рыбы или мяса и луку и пекут в коровьем,

а в посту в растительном масле; вкус их не без приятности. Этим кушаньем у них каж-

дый угощает своего гостя, если он имеет в виду хорошо его принять. Русские умеют

также приготовлять особую пищу на то время, когда они «с похмелья». Они разрезают

жареную баранину, когда та остыла, на небольшие ломтики, смешивают их со столь

же мелко нарезанными огурцами и перцем, вливают сюда смесь уксуса и огуречного

рассола в равных долях и едят это кушанье ложками. После этого вновь с охотою

можно пить. Обыкновенно кушанья у них приготовляются с чесноком и луком; поэто-

му в их комнаты и дома, в том числе и великолепные покои великокняжеского дворца

в Кремле, и даже сами русские, и все места, где они хоть немного побывают, пропиты-

ваются запахом, противным для нас, немцев.

Для питья у простонародья служит квас, а также пиво, мед и водка. У самых знат-

ных лиц подается за столом также испанское, ренское и французское вино.

Молодым людям и девицам не разрешается самостоятельно знакомиться или со-

вершать помолвку.

Жених видит невесту не раньше, как получив ее к себе в брачный покой. Поэтому

иного обманывают и вместо красивой невесты дают ему безобразную и больную.

После свадьбы жен держат взаперти, в комнатах.

Подобно тому, как дети вельмож и купцов мало или же даже вовсе не приучаются

к домоводству, так же точно они впоследствии, находясь в браке, мало занимаются

хозяйством, а только сидят да шьют и вышивают золотом и серебром.

Дома они ходят плохо одетые, но когда оказывают, по приказанию мужа, честь

чужому гостю, пригубливая перед ним чарку водки, или же если идут через улицы,

например в церковь, они должны быть одеты великолепнейшим образом, и лицо и шея

должны быть густо и жирно набелены и нарумянены.

Знатнейших людей жены летом ездят в закрытых каретах. Лошадь, которая тащит

такую карету или сани, увешана лисьими хвостами.

_________________________

Особая ценность сочинений А. Олеария состоит в его пристальном внимании к повседневной

жизни русских людей. Его труд – это энциклопедия быта и нравов России XVII в. Олеарий пишет

о характере, поведении, нравах русских, подробно рассказывает об их обрядах и праздниках, досуге

и развлечениях, пище и одежде, жилище и утвари и о многом другом.

120

По ним видно, сколь строги, иногда тенденциозны суждения, а зачастую и нелестны для русского

читателя оценки Олеария. В чем-то ему, иностранцу, русская жизнь казалась непривычной и стран-

ной, лишенной комфорта, многое в ней он воспринимает с неподдельным любопытством и интересом.

ОБЫЧАИ И НРАВЫ РУССКОГО ОБЩЕСТВА XVII ВЕКА

В ОПИСАНИЯХ Г.К. КАТОШИХИНА

Бояре и ближние люди живут в домах своих, в каменных и в деревянных, без ве-

ликого устроения. Да у них же, больших, не у многих бояр, учинены на дворах своих

церкви. И они, больших и средних статей бояре, которым позволено держать в домах

своих попов, заутреню и часы, и молебен, и вечерню отправляют у себя в своих хоро-

мах, а у обедни бывают в церквах. И дают бояре и ближние люди попам своим поме-

сячный корм.

А в которые дни бывают праздники господские или иные, нарочитые, именинные,

родильные и крестильные дни, и в те дни друг с другом пиршествуют почасту.

Обычай же таковой есть: перед обедом велят выходить к гостям челом ударить

женам своим. И как те их жены к гостям придут, где гостям обедать, а гости станут

у дверей, и кланяются жены их гостям малым обычаем, а гости женам их кланяются

все в землю. И потом господин дома бьет челом гостям и кланяется в землю, чтоб гос-

ти жену его изволили целовать. И наперед, по прошению гостей, целует свою жену

господин, потом гости один по одному кланяются и целуют и, поцеловав, кланяются

в землю; а та, кого целуют, кланяется гостям малым обычаем. Потом того господина

жена начнет подносить гостям по чарке вина. И после питья того господина жена, по-

клонясь гостям, пойдет в свои покои к гостьям же, к боярыням, тех гостей женам.

А жена того господина и тех гостей жены с мужским полом, кроме свадеб, не обедают

никогда, разве которые гости бывают кому самые близкие родственники.

А своих дочерей, девиц к гостям не выводят и не показывают никому. А живут те

дочери в особых дальних покоях.

А случится которому боярину женить сына своего или дочь выдать замуж, то они,

меж себя сведав у кого невесту, посылают к отцу той невесты, или к матери, или

к брату говорить друзей своих, мужчин или женщин. Посланные говорят, что тот че-

ловек велел спросить, ежели они захотят дочь свою выдать замуж и что будет за тою

девицею приданого платьем и деньгами, и вотчинами, и дворовыми людьми. И тот че-

ловек, если хочет дочь свою выдать замуж, скажет на те речи ответ, что он девицу

свою выдать замуж рад, только подумает о том с женою своею и сродичами, а поду-

мав, даст ответ. А если дать за него не хочет, зная, что он пьяница, или сумасброд, или

иной какой дурной обычай за ним знает, чем-нибудь отговорится и откажет.

А если умыслит за него выдать, и жена, и сродичи приговорят, то он, изготовя

роспись, сколько за тою девицею даст приданого, пошлет к тем людям, которые к не-

му от жениха приходили, а те люди передадут жениху, а дочери о том не скажут, и она

не ведает ничего до замужества.

И если тому жениху по тому приданому та невеста полюбится, посылает к невес-

тиному отцу и к матери говорить через тех же людей, чтоб ему ту невесту показали.

Отец или мать невесты скажут, что они дочь свою показать рады, только не самому

жениху, а отцу или матери, или сестре, или родственнице, кому он, жених, сам верит.

Невесту нарядят в доброе платье, созовут гостей и посадят невесту за стол; а как та

смотрильщица приедет, и ее, честь воздав, посадят за стол подле невесты. Сидя за сто-

лом, за обедом, та смотрильщица с невестою переговаривает о всяких делах, испыты-

вая ее ум и речь, и всматривается в лицо, и в очи, и в приметы, чтоб, приехав к жени-

ху, сказать, какова она есть. И если той смотрительнице та невеста не полюбится, она