Сказкин С.Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в Средние века

Подождите немного. Документ загружается.

Причина, почему лошадь заменила вола так поздпс

и вообще стала заменять его только после X в., заклю-

чается в том, что лошадь не могла быть впряжена в

плуг раньше, чем был изобретен соответствующий

хомут. Мы теперь знаем, что в древности лошади имели

хомут из мягкой кожи, который надевался на шею как

раз там, где дыхательные артерии проходят под кожей;

это настолько затрудняло ее дыхание, что она не могла

работать в полную силу. Хомут, который лежит скорее

на плечах лошади, чем на шее, появился в Европе не

ранее X в. и был, по всей вероятности, заимствован из

Азии.

Результатом всех этих технических улучшений был

значительный подъем урожайности во второй период

средневековья.

В 'раннее средневековье практиковался редкий посев

семян. Даже на лучших землях аббатства Сен-Жермен-

де-Пре высевали всего два гектолитра семян на гектар,

а на менее обработанную землю высев достигал едва

половины этого количества. Сельское хозяйство это'го

времени требовало большого .количества рабочих рук и

больших пространств.

Во второй период средних веков в результате всех

усовершенствований (более совершенных орудий, луч-

шей вспашки и обработки земли) уже не требовалось

такого количества земельной площади для того, чтобы

получить достаточный запас продовольствия. Вероятно,

в связи с этим стоит факт прекращения или по край-

ней мере уменьшения новых запашек, поднятия це-

лины, лесных расчисток; замирает внутренняя и внеш-

няя колонизация. Начиная с середины XIII в. новые за-

пашки становятся редкими, а захваты земли там, где

они все же имеют место, ведутся главным образом в

расчете на расширение пастбищ. В некоторых местнос-

тях наблюдаются даже сокращение пахотных земель и

забрасывание старых пашен, и все это свидетельствует

о том, что старая практика расширения пахотных земель

и их экстенсивная эксплуатация сменяется более интен-

сивной обработкой, стремлением получить больший уро-

жай с меньшей площади.

Наиболее ярким показателем улучшения культуры

земледелия является повышение урожайности полей на-

чиная с середины XIII в, Не случайным является и то

150

обстоятельство, что с этого времени увеличивается ко-

личество документов, говорящих об урожайности; по-

требности практики сельского хозяйства вызывали инте-

рес к опыту других хозяйств и к теоретическим вопро-

сам агрокультуры.

Архивы английских маноров в .особенности дают нам

многочисленные данные об урожайности, но .конечно это

лишь приблизительные циф.ры, которые весьма разнят-

ся от года к году и от одного хозяйства к другому. Все

же они свидетельствуют о несомненном повышении уро-

жайности всех видов хлебов и овощей. Например, в

Рамзейском аббатстве ячмень давал от сам-семь до .сам-

одиннадцать, тогда как урожай овса едва превосходил

семена. Другой пример (уже из Артуа): в начале

XIV века урожай пшеницы доходил иногда до сам-іпят-

надцати, в среднем же держался на уровне приблизи-

тельно сам-восемь, овса — сам-шесть. В этой же мест-

ности во владениях Тьерри д'Ичкон урожай был такой:

пшеница принесла 7,2 в 1319 г. 11,6 — в 1321 г. в дру-

гом владении того же сеньора: 11 —в 1333 г., 15 — в

1335 г. Во владении аббатства Сен-Дени в Иль-де-Франс

пшеница в среднем давала в 8 раз больше посеянного.

Но в то же время в крупных вотчинах Провансальских

Альп урожай пшеницы был сам-три, сам-четыре. Иногда

он опускался до уровня, на котором был еще при Каро-

лингах, т. е. сам-два, но это — в горных областях. И

только в небольших хозяйствах, недалеко от городов, на

почвах, особо хорошо удобренных навозом, урожай пше-

ницы достигал уровня сам-шесть, сам-семь. Такой же

урожай мы встречаем в это время на некоторых плодо-

родных почвах в окрестностях Арля и Фрежюса. Однако

урожай был весьма неровный. Посеяв 216 мер пшеницы,

управляющие Мертонским .колледжем полумили в 1334 г.

869 мер, а в 1335 г.—1040 мер. В бургундском домене

Уж урожай пшеницы в 1380 г. был сам-десять, а в

1381 г. — только сам-три. Там же мы встречаемся и с

Другим фактом — непропорциональность урожая раз-

личных видов зерновых. В одном из владений в Артуа в

1331 г. пшеница, например, дала вдвое более высокий

урожай, чем овес, и втрое больший — в 1334 г. Все это,

конечно, результат неравномерности развития тогдаш-

ней агрикультуры; тем не менее можно попытаться сде-

лать некоторые общие выводы. Английские агрономы

151

XIII в., например, установили в своих трактатах нормы

урожаев: сам-восемь для ячменя, сам-семь для ржи,

сам-шесть для гороха и чечевицы, сам-пять для пшени-

цы, сам-четыре для овса. Тщательное изучение отчет-

ности многих английских маноров показывает, что такой

подсчет несколько завышает реальный урожай. На хо-

рошо обработанных землях епископа Уинчестерского

пшеница давала 3,8; столько же ячмень, и овес — 2,4.

Это очень мало; урожаи в Артуа и в Парижском

районе были значительно выше. Но, с другой стороны,

данные, которые у нас имеются относительно владе-

ний ордена Госпитальеров от 1338 г., мало расхо-

дятся с приведенными выше данными из Англии, да и в

других районах Франции (в Тулузской области, напри-

мер) урожайность в это время была не выше. В общем

мы будем близки к действительности, если оценим в

среднем урожай в Западной Европе к началу XV в. по

зерновым сам-три, сам-четыре. Насколько эти урожаи

ниже нынешних, можно судить по Нормандии. Там уро-

жай пшеницы в наши дни в среднем в двадцать раз

превышает посев, а в начале XV в. он был 3,2. Не сле-

дует, однако, забывать, что высокие урожаи наших

дней весьма недавнего происхождения и ведут свое на-

чало со времени аграрной революции и применения

научных средств обработки земли. В -своем «Театре Аг-

рикультуры» Оливье де Серр замечает, что на хороших

землях посев может 'быть увеличен в пять или шесть

раз, а супрефект Марселя отмечал в 1812 -г., что средний

урожай за последние десять лет в четыре -с половиной,

в пять раз превышает семена. Сообщая эти факты,

Дюби приходит к неутешительному выводу, что урожаи

к концу XIII в. достигли такого уровня, который сохра-

нялся в Европе вплоть до XIX в. Но в сравнении с ран-

ним средневековьем и даже с эпохой Каролингов успехи

агрикультуры к концу XIII в. были значительны. В са-

мом деле, в эпоху Франкской монархии, как мы видели,

урожай не превышал в среднем сам-два и лишь в осо-

бо благоприятных случаях превосходил эту норму. А в

XIII в. Вальтер Хенли говорит, что земля, которая не

дает утроенного количества семян, считается вообще не

приносящей дохода, если только, как он добавляет,

цена хлеба не очень высока. В целом для Западной Ев-

ропы Дюби считает возможным утверждать, что в

152

сравнении с ранним средневековьем урожайность хлебов

повысилась к концу XIII в. вдвое

Чрезвычайно важным достижением второго периода

средневековья было распространение и улучшение ого-

родничества и садоводства. Эта сторона сельского хо-

зяйства была тесно связана -с развитием городов и про-

явилась прежде ©сего в развитии пригородного промыс-

лового огородничества и садоводства. Для этой цели

используются особо увлажненные земли; во Франции,

например, термин «maraicher» (разводить овощи в боль-

ших количествах, специально заниматься промысловым

огородничеством) произошел от слова «marais» — боло-

то. В округе Виз,иль, недалеко от Гренобля, в середине

XIII в. жители занимались главным образом выращива-

нием чеснока и лука. В конце XV в. Бретань снабжала

овощами Англию. В окрестностях Франкфурта-на-Майне

в 1440 г. было 42 мастера-садовника и 24 поденщика, ра-

ботавших в саду и огороде, а с 1454 г. туда регулярно

ходило судно, привозившее овощи из Бингена и Майнца.

Изысканный вкус светских и духовных сеньоров, а так-

же богатых горожан способствовал развитию садоводст-

ва и огородничества. Результатом таких потребностей

были регулярные посадки. Например, согласно поста-

новлению городского совета Пуатье от мая 1453 г., го-

рожанам вменялось в обязанность сажать салат, причем

семена доставлялись из Милана. В 1570 г. аббатство

Ильзенбург купило в Магдебурге семена лука, петруш-

ки, моркови, пастернака, белой капусты и аниса. Расши-

рялся и состав огородных растений. Мы находим среди

них щавель, шпинат, сельдерей и дыню (она во Фран-

ции называлась помпон), которые пришли на север в

XIII и XIV вв. Около этого же времени в садах появи-

лась клубника. Итальянские войны XV—XVI вв. при-

несли новое пополнение садовым культурам. Наилучший

сорт дынь — канталупа, который был привезен в Европу

из Армении, впервые был посажен в Италии в папской

вилле Канталупи; во Францию ее вывез Карл VII. Он

же привез из Италии неаполитанского садовника Дона

Пачелло, которого Людовик XII поставил управляющим

королевскими садами. Именно тогда-то и появились во

Франции артишоки и спаржа. Прежде чем дойти до Па-

Q. Dub у. Op. cit., р. 191.

153

рижа, они задержались в более мягком климате Луары;

Франциск I «получал их из Блуа. Антонио де Беатис око-

ло 1517 іг. говорит о саде Блуасского замка, что в нем,

кажется, имеются почти все іплоды, которые растут на

земле Кампании.

Мы уже видели, что и в раннее средневековье были

известны почти все виды плодов, разводимых сейчас в

садах. Но в большинстве случаев о садоводстве раннего

средневековья в 'собственном смысле едва ли можно го-

ворить. Для многих поколений крестьян существовали

только дикие фрукты, собираемые в лесах. Деревья

сажали в огороде, около дома или в самой чаще леса, но

это были дички, приносившие небольшой урожай. Садо-

водство и специальное возделывание плодовых деревьев

как общее явление стало распространяться только с

XIII в. Начинается систематическая акклиматизация

растений; в этом отношении были достигнуты несомнен-

ные успехи. Французские писатели отмечают, например,

что около Парижа в XV в. было много фисташковых де-

ревьев, разводимых ради масла, и их плоды были так

же нежны, как оливки. Миндаль усиленно разводили в

Верхнем Пуагу; в наши дни миндальных деревьев там

нет. Раньше думали, что миндаль был вывезен из Егип-

та агентом Жака Кера Жаном де Вилляж, но Жиль де

Бувье говорит (около 1452 г.), что іэти деревья росли в

изобилии в Провансе и Лангедоке. Абрикосы, по-види-

мому, были занесены в Прованс в эпоху крестовых по-

ходов. Белая шелковица (тутовое дерево) широко воз-

делывается в Тоскане в XIV в.; до того времени был

известен лишь ее черный сорт. Во Франции белая шел-

ковица появилась около 1440 г. Она была занесена туда

дофинейскими дворянами, которые сопровождали Рене

Анжуйского в Италию, но распространяться она стала

только при Карле IX. Эти сорта деревьев имели огром-

ное значение для культуры шелка.

Большое значение имели регулярные посадки орехов

и каштанов для масла. Около Парижа посадки эти шли

плохо и культура их позже упала. В Сижи (Прованс),

например, в 1600 г. каштаны росли вдоль дорог и вокруг

полей. Теперь их там совсем нет — урожай не стоит

затрат.

В Парижских и Пуатусеких договорах до XVI в. мы

редко встречаем обязательства арендаторов сажать пло-

154

довые деревья; после этого времени они становятся по-

стоянными. Создается впечатление, что это было ^ново-

введение. В Нормандии та,кое движение началось рань-

ше, во всяком случае оно уже идет полным ходом во

второй половине XV в. Садоводы старались улучшить

качество плодов, заимствовать лучшие сорта. Деревья

старательно возделывались, окапывались, подрезались,

укрывались от холода. В Нормандии уже в 1254 г. один

держатель обязуется ухаживать за взятым в держание

садом и в течение двух лет высадить на другом участке

яблоневые и грушевые деревья и оградить этот сад.

В Артуа в 1320 г. графиня Маго привезла из Бургундии

привитые деревья и получала регулярный доход от про-

дажи фруктов. В 1365 г. некие люди в Нормандии про-

дают 104 привитых яблоневых дерева, 10 привитых груш

и 104 виноградных саженца. В 1541 г. монахи Сен-Жер-

менского аббатства привозят 300 сливовых деревьев из

Реймса.

Само собой разумеется, что сухие земли могли ис-

пользоваться под -огороды и сады лишь при условии

искусственного орошения. И в этом отношении во вто-

рой период средневековья было сделано много.

Ирригационные работы в большом масштабе на юге

Европы были проведены арабами. Именно арабы при-

несли технику подъема воды, орошения и осушения поч-

вы. Еще раньше .кое-что 'было сделано римлянами — ир-

ригация в виде 'каналов и дренаж лугов. Они знали

также разные приспособления для подъема воды, на-

пример, рычаг, который потом стал известен под араб-

ским именем шадуфа. Архимедов винт, подъемные коле-

са с дырами по краям, приводимые в движение рукой

или водой, колесо с цепью -горшков по его окружнос-

ти,— таковы были приспособления, известные издавна.

Все они действовали в садах и огородах; наиболее рас-

пространен был простой шадуф. Испанские садовники

употребляли его уже в VI в. и называли его сісопіа

(журавль), слово, которое затем перешло в романские

и славянские языки. Это древнее приспособление из-

давна существовало и у славянских народов; едва ли

можно сомневаться, что оно было известно по всей Ев-

ропе. Во всяком случае на картинах Брегеля Старшего

мы часто встречаем его изображение. В Германии мы

также находим рисунок «журавля» в рукописях XIV в.

155

например, в Дрезденском списке Саксонского Зерцала.

Подъемные колеса были широко распространены во

времена мавров в Толедо. Такие же приспособления в

большом количестве существовали в Лангедоке и граф-

стве Венесен; хотя «нория» была и у римлян, неизвест-

но, снабжали ли римляне свои колеса цепью горошков

так, чтобы они могли приводиться в движение живот-

ными, как в европейской и арабской нории. Едва ли

можно сомневаться, что употребление нории было введе-

но тоже арабами. Однако, хотя все эти приспособления

были распространены арабами, не они их изобрели. На

Западе для их обозначения употребляли персидское

слово «дулаб», иногда «сания» (кропило, лейка). Слово

«нория» испанский язык получил от арабского паога,

которое и по сей день употребляется в Марокко для

обозначения водоподъемного колеса, приводимого в

движение водою. Нория по Европе распространилась

медленнее, чем шадуф, и это говорит об ее более позд-

нем появлении.

Главная заслуга арабов перед Европой заключается

в распространении системы оросительных каналов с об-

щественным контролем над распределением воды. Араб-

ские нововведения продолжали существовать и после

того, как арабы были вытеснены из большей части Испа-

нии. Испанский пример послужил образцом орошения

для Южной Франции. В Италии первые важные ороси-

тельные сооружения появляются в Ломбардии ;в XII в.;

в Эмилии — несколько позже. В начале XIV в. известны

плодородные орошаемые луга около Милана, знамени-

тые mercite. На севере пастбища тоже улучшались с по-

мощью ирригации; догадаться провести отводный канал

от реки, чтобы он пересекал и увлажнял луг, было не

так уж трудно. Такие вещи мы встречаем в это время,

например, в Германии. Но наиболее известная система

орошения XIV в.,— система каналов в Верхнем Дофине,

на границе арабского влияния; соседние деревенские

коммуны договаривались о проведении каналов через

всю их территорию.

С распространением ирригации связано появление

новых растений, требующих регулярных поливов боль-

ших площадей: хлопка, тростникового сахара и особенно

рис.а. Много данных говорит за то, что и эти культуры,

как и методы оросительных систем, были принесены в

156

Европу арабами. Рис, например, был известен еще рим-

лянам, но только как предмет ввоза; арабы же распро-

странили культуру риса ів Испании и Сицилии. Значе-

ние риса в Сицилии ясно из доклада арабского -прави-

теля Аль-Мулея об экспорте съестных припасов

(1253 г.). Культура риса в Северную Италию была пе-

ренесена только в XV в.: мы читаем о нем в пизанс-ких

документах от 1468 г.; вполне определенно говорится о

рисе в документах из Ломбардии от 1475 г. Арабам же

Европа обязана цитрусовыми. Горький апельсин появ-

ляется в Сицилии в 1002 г. сладкий — в Испании и в

Италии в XIV в.

На основе садоводства развивается переработка

фруктов. Особое значение приобретает производство

сидра. Сидр и грушевая налив-ка упоминаются еще в

«Capitulare de villis». Но сидр делали из диких и гру-

бых сортов яблок и вполне понятно, что ему предпочи-

тали пиво. С XII в. часто упоминается производство

сидра в Нормандии; в XIII в. его вывозят в Англию.

Но только в XIV в. нормандский сидр начинает конку-

рировать с пивом, хотя и трудно сказать почему. Несом-

ненно, что в годы плохих урожаев зерновых хлебов

нельзя было заниматься пивоварением, но едва ли это

было решающим фактором. Вероятнее -всего, что причи-

ной этого было появление лучших сортов яблок, из ко-

торых выделывали сидр, но это, конечно, касалось толь-

ко зажиточных слоев населения; менее состоятельные

продолжали довольствоваться грушевой наливкой. Все

сорта яблок для сидра и ;в наше время в Нормандии

весьма отличаются от диких лесных яблок. Некоторые из

этих сортов привезены были в свое время из баскских

провинций, где употребление сидра восходит к древ-

ности. Баскские привитые яблони распространялись во

Франции уже с XVI в. Постепенно сидр из культурных

сортов яблок вытеснил сидр из диких яблок. В 1486 г.

архиепископ Руанский получил 70 бушелей яблок из

своих лесов около Девиля и употребил их на сидр. Но в

том же году в его саду было посажено 70 привитых яб-

лонь. Еще больше было посажено в следующем году,

затем в 1499 г. и в 1500 г. снова были привиты и поса-

жены пять дюжин деревьев.

Среди садовых посадок виноград занимал одно из

первых мест и распространение лучших сортов виногра-

157

да — явление, характерное для этого периода как для

Франции, так и для Западной, особенно Рейнской Гер-

мании. Но как мы уже сказали раньше, культура вино-

града уже у древних римлян была на той высоте, на

какой она стоит и в наши дни; так что дальнейшее раз-

витие виноградарства шло по <пути его распространения

в те области, где оно было возможным по климатиче-

ским и почвенным условиям.

В области животноводства мы встречаемся со стрем-

лением упорядочить пользование лесами и лугами как

кормовой базой животноводства. К концу XII в. лесные

пространства в результате расчисток значительно умень-

шились. Использование естественных пастбищ и лесов,

не требующих затрат средств и ухода, давало средне-

вековым людям довольно большие, хотя и временные

преимущества. До известного времени эти преимущества

уравновешивали недостатки низкой сельскохозяйствен-

ной техники и удовлетворяли элементарные потребности

того времени. Большое значение имел и тот факт, что

агрикультура в большинстве областей Европы развива-

лась в районах с абсолютно девственной почвой и по-

этому оказывалась в благоприятном положении. Но эти

времена скоро прошли. В ход пошли не только жнивье и

залежи перед их первой вспашкой, но также й болота —

факт, свидетельствующий о стремлении расширить вы-

пасы. Скот держали летом на болотах. Болота достав-

ляли тростник для подстилки скота и траву, которая

давала немного сена, — по зимой скотина не особенно

разборчива. Что же касается лесов, то они обычно были

в распоряжении крестьян. В них, если не было особого

запрета, они пасли своих лошадей, рогатый скот, овец и

коз. Скот кормился древесными листьями, поедаемыми

летом в зеленом виде, зимой — в высушенном, ц травою

с лесных полян и просек. Крестьянские свиньи питались

желудями дуба и бука. Алеманская правда говорит о

burica£, puriae, что означает либо крытые, либо огоро-

женные места для загона скота в лесу. Еще в XIII в.

стада необъезженных лошадей (equi silvestres, indomiti)

содержались в лесах долины Мозеля. О стадах свиней,

которые паслись без пастуха в лесах и превращались в

полудиких животных, мы слышим из самых разнообраз-

ных мест. Помимо таких случаев (параллель которым

можно найти также в Нормандии и в других местах),

158

лес доставлял значительную часть корма любому виду

животных. Но это .верно только для лиственных лесов.

Позже с общим уменьшением .площади, занимаемой ле-

сами, мы наблюдаем любопытное явление: истребление

лиственных лесов и замену их хвойными. Причина этого

заключается в том, что тяжелый лес — дуб и бук растут

медленно; кроме того, и для увеличившейся потребности

в строительном материале хвойный лес оказывается

более подходящим. Как мы видели, уже в раннее

средневековье уменьшение лесной площади заставило

устанавливать правила использования лесов. Эти прави-

ла становятся все строже. В Уазан (Дофинейские Аль-

пы) ів XV в. мы слышим жалобы на недостаток сена;

запашка земель привела к тому, что сено можно было

найти только на горах и в местах труднодоступных.

Лесные ресурсы уменьшались не только в результате

расчисток; выпас животных тоже приводил к гибели мо-

лодых лесков. Это приводило к злоупотреблениям, осо-

бенно в XIII—XV вв., когда выпас скота, идущего на

продажу, стал развиваться то здесь, то там. В Диуа

(Верхнее Дофине) в XV в. лес Сау кишел лошадьми,

овцами, быками, свиньями. Один заводчик запустил в

лес 40 лошадей, два других — еще 160. Страдали, ра-

зумеется, «маленькие» люди; лошади были пущены в

лес до того, как іпо обычаям общины дозволено было

пускать овец, и последним не хватило травы. Петиция

жителей к сеньору напоминает ему о решении 1340 г.,

согласно которому никто не может пасти в лесу более

8 кобыл и 8 жеребчиков. Крупные собственники нередко

пытались приостановить разорение их лесов. Во Фран-

ции Людовик IX и его преемники часто выкупали об-

щинные права на пользование лесом в свою полную

собственность, другие сеньоры тоже следовали этому

примеру. Во многих других местах общинные права на

лес были сильно урезаны. В Арденнах, например, в

XIII в. период, в течение которого не мог сводиться мел-

кий лес, был увеличен. Овцы давно были исключены из

числа животных, которых можно было выпускать в леса,

но козы в 1554 г. в Льежском округе стали допускаться

в молодой лес, если ему исполнилось девять лет. Ясно,

что подобного рода запреты и ограничения пользования

лесом, который когда-то был общинным, а теперь окон-

чательно захватывался сеньором, утесняли прежде всего

159