Симон Андре, Моруа Андре. О тех, кто предал Францию

Подождите немного. Документ загружается.

уже давно не терпелось разнести демократические учреж-

дения Франции. «Боевые кресты», «Патриотическая моло-

дежь» и «Королевские молодчики» вопили: «Хотим Пе-

тэна!»

Я провел несколько часов среди демонстрантов. Через

год после того, как пришел к власти непримиримый враг

Франции, французский фашизм уже выступал с его анти-

демократическими лозунгами.

Демонстрация превратилась в бунт. Мятежники наброси-

лись на полицию. Вначале полицейские пытались успоко-

ить толпу, затем был отдан приказ стрелять. Когда дым

выстрелов рассеялся, двадцать демонстрантов и один по-

лицейский остались лежать на асфальте мостовой... Свыше

двух тысяч человек получили ранения, — на добрую поло-

вину это были полицейские и жандармы. Париж пережил

кошмарную ночь уличных баррикад, беспорядочной стрель-

бы и поножовщины. Фашисты жгли автобусы, они пыта-

лись устроить пожар в министерстве торгового мореплава-

ния, пытались взять штурмом Елисейский дворец, резиден-

цию президента Французской республики.

В то время как шел этот первый бой, данный «пятой

колонной» во Франции, Даладье получил парламентский

вотум доверия большинством 343 голосов против 237.

После голосования в палате депутатов я направился в

военное министерство, где в то время находилась личная

канцелярия Даладье. Я нагнал его у входа здания. Он

казался растерянным.

— Что вы намереваетесь делать? — спросил я его.

— Мятеж будет подавлен, — ответил Даладье. — Пра-

вительство не потерпит нарушения порядка. Оно распола-

гает всеми средствами, чтобы заставить уважать закон!

С этими словами, отрывисто брошенными мне через

плечо, Даладье исчез в здании военного министерства.

Но в ночь с 6 на 7 февраля состоялась еще одна

важная беседа Даладье с Вейганом. Вейган явился к Да-

ладье, который не помнил себя от страха. «Говорят, что

вы намереваетесь вызвать армию, — сказал Вейган премь-

еру. — Я не могу вам ручаться, что армия выступит. Но я

ручаюсь, что если вы избавите армию от такой дилеммы,

она никогда не забудет этого».

Президент республики Альбер Лебрен поддержал Вей¬

гана. Он угрожал своей отставкой, если армия будет ис-

пользована против мятежников.

Ранним утром 7 февраля перепуганный Даладье ушел

со своего поста. Он передал свою отставку президенту,

даже не согласовав ее предварительно со своими колле-

гами. Он освободил место для правительства, которое, как

рассчитывали, должно было установить фашизм. За спи-

ной этого правительства маячили тени пятнадцати регентов

Франции.

РЕГЕНТЫ ФРАНЦИИ

В течение почти семидесяти лет существования Треть-

ей французской республики правительства приходили и

уходили — их было свыше сотни, — но в действительности

все это время страной управляли пятнадцать регентов

Французского банка. Они были истинными хозяевами

страны.

Конституция Третьей республики была введена в жизнь

ничтожным большинством одного голоса — в парламенте,

где распоряжались монархисты. Эту конституцию, ни разу

с того времени существенно не менявшуюся, ее авторы-

монархисты смастерили так, чтобы она наилучшим обра-

зом оберегала привилегии маленькой кучки, стоявшей у

власти. Всеобщее и прямое голосование, правом которого

пользовались одни мужчины, проводилось лишь при выбо-

рах в нижнюю палату, палату депутатов. Сенат же был

создан для того, чтобы держать ее в узде. Верхняя пала-

та избиралась косвенным голосованием; голосовали депу-

таты от муниципалитетов и департаментов, а на этих изби-

рателей частные интересы всегда могли оказывать сущест-

венное давление. И такое давление практиковалось как

правило, а не как исключение.

Президенту республики не было дано почти никакой

власти. Он был скорее официальной фигурой, чем прави-

телем, облеченным исполнительной властью. Однако он

имел одну важную прерогативу: право назначать премьера.

И часто президент Третьей республики предусмотрительно

назначал консервативного премьера, чтобы держать в ру-

ках палату с левым большинством.

Но наверху, над всей этой системой, «отцы» конститу-

ции оставили нетронутым. Французский банк. Это учреж-

дение оставалось вершиной государственной пирамиды,

точно такой, какой создал ее Наполеон Бонапарт: авто-

номной, недоступной, с неограниченной властью.

Еще в то время, когда Французский банк был только

что создан, — более ста лет тому назад, — один очень рас-

пространенный листок окрестил его «Новой Бастилией».

Действительность показала, что Французский банк — не-

приступная крепость, воздвигнутая для защиты интересов

самых богатых людей Франции.

«Верховный банк», как его называли, распоряжался

жизнью и смертью каждой крупной промышленной компа-

нии, каждого кредитного общества или коммерческого

банка Франции. Он назначал по своему усмотрению учет-

ную ставку и проценты на ссуды, выдаваемые под залог

ценных бумаг или золота. Учитывая векселя, он дарил

жизнь торговой фирме; отказывая в их учете, он выносил

ей смертный приговор. Он определял судьбу правитель-

ства, находящегося у власти: отпуская необходимые кре-

диты, он санкционировал дальнейшее существование ка-

бинета, отказывая в кредитах — предрешал его падение.

В 1933 году капитал Французского банка находился в

руках около 31 тысячи акционеров. Но из них только

200 пользовались правом голоса на общих собраниях

правления банка. Это и были знаменитые «200 семейств»

Франции. В их руках находился контроль над рычагами,

управляющими финансами и промышленностью всей

страны.

Деятельностью банка управлял совет, состоявший из

двадцати одного члена: директор, два вице-директора,

пятнадцать регентов и три финансовых контролера. Право

назначения директора и вице-директоров банка принадле-

жало французскому правительству. Однако лишь человек,

который имел не менее ста акций, мог быть назначен ди-

ректором банка — в 1933 году это составляло, примерно,

два миллиона франков. Чтобы быть вице-директором, надо

было иметь пятьдесят акций. Как правило, сами регенты

банка снабжали своих кандидатов на эти посты необходи-

мым количеством акций. Таким же правилом было, что ди-

ректор и вице-директор после их ухода из банка получали

прибыльные места в частной промышленности.

Пятнадцать регентов были владельцами крупнейших

банков и торговых и промышленных предприятий. Выборы

регентов банка были пустой формальностью, ибо в боль-

шинстве случаев их места в правлении передавались по

наследству. Семейство Ротшильдов было представлено

в правлении банка в течение семидесяти с лишним лет;

семейства Малле и Оттанге — в течение ста с лишним

лет.

Совет банка был такой же замкнутой группой, как ка-

кой-нибудь аристократический жокей-клуб. Горсточка лю-

дей, связанных между собой тесными родственными отно-

шениями, коммерческими интересами, общественным поло-

жением и чувством своего превосходства, смыкалась в не-

сокрушимую фалангу против каждого новопришельца. По-

сещая те же гостиные и те же ультрафешенебельные клу-

бы, они могли ссориться и конкурировать друг с другом;

но когда их общим интересам грозила серьезная опас-

ность, они, забыв прежние разногласия, тесно сплачива-

лись, чтобы сохранить неприкосновенным социальный по-

рядок, служивший основой их могущества.

Регенты Французского банка контролировали денежный

фонд страны, следовательно, они держали в своих руках

почти все нити ее промышленной жизни. Они поддержи-

вали самые тесные связи с руководящими деятелями во-

енной касты, многие из которых происходили по боковой

линии от этих же семейств. Они были связаны со многими

высшими представителями церкви. Их сыновья, племянни-

ки и зятья занимали виднейшие посты в министерстве

иностранных дел, министерстве финансов и в других выс-

ших государственных учреждениях. Они поставляли ди-

пломатов, представлявших Францию в иностранных госу-

дарствах. Они щедро финансировали свои собственные

политические партии и группировки. При помощи прессы

они управляли общественным мнением, обрабатывали и

формировали его.

Таким образом, держа в повиновении министров, кон-

тролируя деятельность правого крыла политических пар-

тий и распоряжаясь наиболее влиятельными газетами,

«Верховный банк» фактически контролировал политику

Франции.

Французский банк имеет свою историю. В 1848 году

банк боролся с либеральными демократами и поддержи-

вал генерала Кавеньяка, прославившегося беспримерной

жестокостью, с которой он расправился с восставшим

французским народом. Позднее он оказал поддержку На-

полеону III. После франко-прусской войны 1870 года

Французский банк был на стороне маршала Мак-Магона

и монархистов — против народа. Во время дела Дрейфуса

банк, наперекор Ротшильдам, субсидировал противников

Дрейфуса. В первые десять лет после войны 1914—

1918 годов он упорно боролся с двумя радикал-социали¬

стскими правительствами, возглавляемыми Эдуардом Эр¬

рио, и добился их падения. Как утверждал Эррио, банк

был «золотой стеной», пробить которую не было бы в со-

стоянии ни одно правительство. Однажды во время миро-

вой войны Клемансо жаловался, что он не обладает пол-

нотой власти. Один из депутатов спросил его: «Но кто же,

в конце концов, имеет большую власть, чем вы?» «Тигр»

Клемансо рявкнул: «Регенты Французского банка!»

Во время мировой войны Муссолини добивался того,

чтобы Италия вступила в войну на стороне союзников.

Его усилия щедро оплачивались французским правитель-

ством того времени. После прихода Муссолини к власти

он становится фаворитом банка. Газеты, связанные с бан-

ком, превозносили его, несмотря на его многочисленные

резкие нападки на Францию в послевоенный период. И

даже тот факт, что территориальные требования фашист-

ской Италии касались французских колоний и владений, не

мог поколебать регентов банка в этой их неразделенной

любви. Впрочем, это не в первый раз Французский банк

приносил интересы страны в жертву своим собственным

интересам. Во время франко-прусской войны банк ставил

на Тьера, «чудовищного карлика», подписавшего соглаше-

ние с прусским канцлером Бисмарком.

В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, регенты

высказывали удовлетворение. Они были готовы забыть,

что он объявил Францию «национальным врагом Германии

номер первый» и что в книге «Mein Kampf» он во главу

своей программы поставил изоляцию и уничтожение Фран-

ции. С первых дней власти Гитлера «200 семейств» стали

устремлять завистливые взоры на тот берег Рейна. Они

приняли Гитлера точно так же, как приняли его герман-

ские крупные промышленные круги: как крестоносца и

спасителя Европы ,от большевизма, В первые месяцы

правления Гитлера они испытывали некоторые сомнения

относительно прочности и устойчивости его власти и его

дальнейших успехов. Но примерно с 1934 года «200 се-

мейств» окончательно приняли решение последовать при-

меру Гитлера и притти к политическому соглашению с

ним. К этому времени они уже считали Францию созрев-

шей для перестройки ее государственной системы по об-

разцу фашистской Италии и национал-социалистской Гер-

мании.

Отчет финансовой комиссии, сделанный перед палатой

депутатов в 1936 году, поднимает завесу над деятельно-

стью Французского банка. В отчете банк обвиняется в сле-

дующем:

1. Банк находится в руках олигархии, которая управ-

ляет Францией через головы избранных страной предста-

вителей.

2. Банк с большей охотой и щедростью предоставляет

льготные кредиты членам этой олигархии или связанным с

ним предприятиям, чем другим фирмам.

3. Он предоставляет неограниченные кредиты крупным

предприятиям и отказывает в них более мелким фирмам.

4. Он ставит в безвыходное положение множество не-

больших или второстепенных, но полезных предприятий,

например большое число частных сельскохозяйственных

банков.

Статистические данные показали, что пятнадцать реген-

тов Французского банка состояли председателями или

членами правления в двухстах пятидесяти компаниях. В

это число входили: тридцать один частный банк, две же-

лезнодорожных и семь металлургических компаний, во-

семь горнопромышленных, двенадцать химических и во-

семь страховых компаний. Подобно спруту, они протя-

нули свои щупальцы не только ко всем основным от-

раслям французской промышленности, но и за пределы

Франции.

Эжен Шнейдер, железный король, глава крупнейшего

французского треста вооружений Шнейдер Крезо, один из

регентов Французского банка, был также руководителем

Объединенного европейского банка, который контролиро-

вал крупнейшие военные заводы Шкода в Чехословакии.

В 1939 году Шнейдер продал свои акции германским фир-

мам. Сделка была заключена парижским банком «Братья

Лазар», который был тесно связан с банком «Лазар-

Шнейер-Элисон» во Франкфурте, в свою очередь связан-

ным через компанию «Металл-Гезельшафт» с мощным

германским химическим концерном «Фарбениндустри».

«Фарбениндустри» сотрудничал в Испании, Южной

Америке и Китае с французским химическим трестом

Кульмана, представленным в правлении Французского

банка Рене Дюшеменом. Небезынтересно отметить, что

семьдесят пять процентов капиталовложений в один из

крупнейших заводов взрывчатых веществ «Фарбенин¬

дустри» принадлежали французскому капиталу.

Один из регентов Французского банка, Франсуа де

Вандель, сенатор, — глава величайшей металлургической

компании во Франции. В то же время он глава знамени-

того Комитэ де Форж — всемогущего объединения фран-

цузской тяжелой промышленности. Рудники, сталелитей-

ные заводы и доменные печи компании де Вандель рас-

положены на франко-германской границе: часть из них на-

ходится во Франции, часть в Саарской области, принадле-

жащей Германии. В 1914 году, когда разразилась мировая

война, один из близких родственников сенатора де Ван¬

деля, герр фон Вендель, был членом германского рейхс-

тага.

Президент Альбер Лебрен всегда встречал самое до-

брожелательное отношение со стороны Комитэ де Форж.

Лебрен, горный инженер, директор угольной компании в

Лотарингии, состоял в правлении «Асиери де Мишевиль»,

фирмы, входившей в состав Комитэ де Форж. Франсуа

Понсе, французский посол в Берлине с 1931 по 1939 год,

был тесно связан с этой мощной организацией. Перед

тем как он занял свой дипломатический пост в Берлине,

он издавал ежедневный бюллетень Комитэ де Форж в Па-

риже. По старой традиции, французский посол в Берлине

был «своим человеком» у французских стальных маг-

натов.

Война 1914—1918 годов не нарушила контакта между

германской и французской тяжелой индустрией. В начале

мировой войны железные рудники в бассейне Брие попа-

ли в руки немцев и были использованы с полной мощ-

ностью для производства вооружений. Французы бомбар-

дировали эти копи только один раз. В 1916 году француз-

ского военного министра генерала Лиоте спросили, почему

такой важный для Германии источник сырья не был

уничтожен. Он ответил, что лично давал об этом неодно-

кратные приказы, но его приказы не выполнялись. После

войны в парижской газете «Информасьон» было опубли-

ковано письмо от 16 февраля 1919 года, раскрывающее

причины невыполнения этих распоряжений: по этому во-

просу было заключено тайное соглашение, подписанное

с французской стороны де Ванделем и Шнейдером, а с

германской — магнатом Тиссеном и саарским стальным ко-

ролем Рехлингом.

В 1933 году один из делегатов съезда радикал-социа¬

листской партии, Сеннак, заявил, что он располагает дан-

ными, доказывающими, что фирма Шнейдер-Крезо снаб-

жает Германию большим количеством танков новейшей

системы, принятых во французской армии; чтобы не вы-

звать подозрения, танки направляются в Германию через

Голландию. В марте 1940 года на одном из закрытых за-

седаний французской палаты выяснилось, что, начиная с

сентября 1939 года, из Франции было отправлено в Гер-

манию колоссальное количество железной руды в обмен

на германский уголь. Транзит этих товаров шел через

Бельгию.

Таковы люди, которые, в качестве регентов Француз-

ского банка, в действительности управляли Францией. Они

достаточно ясно показали как в мирное время, так и во

время войны, что национальные интересы имеют для них

значение лишь тогда, когда с ними совпадают их личные

интересы. Они были финансовой опорой самых оголтелых

фашистских лрупп и лиг. Сенатор Франсуа де Вандель,

один из регентов Французского банка и глава величайшей

во Франции горнопромышленной компании, имел членскую

книжку «Боевых крестов» за № 13. Глава крупнейшего

электроконцерна Эрнест Мерсье, тесно связанный с гер-

манским концерном А. Э. Г., имел членскую книжку № 17

этой же организации. В 1934 году сообщалось, что его по-

жертвования в пользу этой крупнейшей фашистской лиги

и ряда других, ей подобных, достигли суммы в десять

миллионов франков. Субсидии от таких богачей давали

возможность полковнику де ла Року добывать винтовки,

амуницию, пулеметы и аэропланы для своих военизирован-

ных фашистских отрядов. На эти деньги в феврале

1934 года было организовано кровавое столкновение на

площади Согласия в Париже.

Когда февральский мятеж привел к желанной цели и

Даладье подал в отставку, его преемником сделался че-

ловек, слывший любимцем «200 семейств». Это был

Гастон Думерг.

ПАПАША ДУМЕРГ

Спаситель, не оправдавший надежд

Назначение в 1934 году семидесятидвухлетнего Гасто¬

на Думерга премьером было встречено «Боевыми креста-

ми» с ликованьем. Полковник де ла Рок телеграфировал

во все концы победную реляцию своим отрядам: «Первая

цель достигнута!» Выступив перед руководителями своей

организации, де ла Рок выразил уверенность, что фашист-

ский строй будет установлен во Франции самое позднее

к концу 1934 года.

Правительство Думерга было первым из серии «нацио-

нальных» правительств, сменявших друг друга в течение

двух с лишним- лет. Это были комбинации, создаваемые

все той же коалицией радикал-социалистов и партий пра-

вого крыла с преобладанием последних. Эти годы были

отмечены попытками отменить демократическую конститу-

цию Третьей республики, облечь президента республики

полудиктаторской властью и урезать право парламента

контролировать государственные финансы. Вместе с тем

это были годы создания Народного фронта — союза меж-

ду трудящимися и мелкой буржуазией.

За неделю до кровавого столкновения на площади

Согласия Думерг заявил в своей речи по радио: «Парла-

мент несет ответственность за создавшееся положение.

Он ничего не предпринял, чтобы выполнить свой долг.

Пересмотр нашей конституции кажется мне неотложной

необходимостью». Так была заранее намечена Думергом

программа его будущего кабинета.

В течение всей своей политической карьеры Гастон Ду-

мерг был типичной «темной лошадкой». Каждый раз как

начинались серьезные столкновения между правыми и ле-

выми или когда бывало необходимо добиться политиче-

ских целей, поставленных правыми партиями, при помощи

так называемого «надпартийного правительства», неизмен-

но в кандидаты выдвигался Думерг. Ничто не отличало

его от типичного среднего французского политика, за

исключением его лучезарной доброжелательной улыбки.

В течение сорока лет улыбка Думерга, подобно радуге,

застывшей на небесах, озаряла французскую политику.

Впервые Думерг был избран премьером в 1913 году.

Он был бессменным членом кабинета в течение всей ми-

ровой войны. Особенно широкую известность Думерг при-

обрел, когда в 1917 году, вернувшись из официальной по-

ездки в Россию, заявил, что никогда еще царь не чувство-

вал себя так прочно, как сейчас... Месяц спустя царь и

царское правительство были свергнуты Февральской рево-

люцией.

В 1924 году Думерг был избран президентом респуб-

лики. Вскоре после его избрания Эдуард Эррио жаловал-

ся: «Мы выгоняем реакцию через парадный подъезд, а

она, в лице Гастона Думерга, вползает к нам через чер-

ный ход».

За неделю до истечения срока его президентских пол-

номочий Думерг женился на пожилой даме, своей много-

летней подруге. Когда его спросили, почему он выбрал

именно дни своей отставки, чтобы расстаться с холостяц-

кой жизнью, он признался одному близкому другу: «Я хо-

тел доставить ей удовольствие побыть супругой президен-

та республики хотя бы в течение недели».

Покинув пост президента, Думерг, в награду «за ока-

занные им услуги», был назначен одним из директоров

Суэцкой компании с недурным доходом в 200 тысяч фран-

ков в год. Уединившись в свое весьма благоустроенное

поместье на юге Франции, возле местечка Турнфей, он

здесь выхаживал свои виноградники и поигрывал в кар-

тишки. «Вечно он выигрывает, — жаловались его соседи по

карточному столу.—Он чуть ли не такой же мастер играть

в карты, как сбывать свое вино».

В 1933 году портрет Думерга снова замелькал в газе-

тах. Реакционные круги искали подходящего кандидата на

должность премьера. В газетных статьях человека с сияю-

щей улыбкой уже не называли, как обычно, иронически-

ласкательным именем «Гастонэ». Ему было пожаловано

звание «турнфейского мудреца». Думерг часто и усердно

выступал по радио для того, чтобы французский народ

мог освоиться с его кандидатурой. А тем временем пол-

ковник де ла Рок усиленно превозносил его и в одной из

своих речей назвал «будущим спасителем Франции». Итак.

Думерг был введен в должность премьера как спаситель

Франции от демократии и либерализма. На этот раз

«200 семейств» решили, что пора свести счеты с либераль-

ными идеями раз и навсегда.

План Думерга о пересмотре и изменении конституции

был изложен в книге сенатора Мориса Ординер, к кото-

рой Думерг написал предисловие. План этот заключался в