Шендрик А.И. Теория культуры

Подождите немного. Документ загружается.

быть интерпретировано как память о безвозвратно утерянном «рае утробного

развития». Травма рождения, по Ранку, никогда не может быть изжита, но

состояние дискомфорта, которое испытывает каждый человек, может быть

преодолено на путях

Все, что совершает человек как культурное существо, по Ранку, может

рассматриваться как действия, направленные на решение этой задачи. Например,

созидая себе жилище, человек, считает Ранк, создает нечто имитирующее

материнское лоно. Это относится не только к архитектуре, но и к искусству,

произведения которого есть результат воспоминаний о внутриутробном развитии.

Следовательно, любое творчество, в том числе и художественное, обусловлено

актом рождения. Наилучшим суррогатом «утробного рая», где совершается

полный возврат в наиболее комфортную среду обитания, Ранк считает половой

акт. Отсюда вытекает то огромное значение, которое имеет секс в жизни людей.

Другим учеником 3. Фрейда, который много сделал на поприще создания

психоаналитической концепции культуры, был Генрих Рохейм. С его точки

зрения,

Следуя в русле идей, высказанных отцом-основателем психоанализа, он

считает, что культура возникает в результате переключения сексуальной энергии

на созидание материальных и духовных продуктов. Эрос, по его мнению, —

главный фактор возникновения и развития мира культуры. Ключ к пониманию

культуры Рохейм видит в детстве человека, когда закладываются основы психики

и формируется комплекс бессознательного. Рохейм считает, что культура во

многом обеспечивает реализацию потребности людей (и прежде всего детей) в

защите и покровигельстве. Он вводит понятие «желание быть любимым» как

центральное понятие культурологической науки. Впоследствии вышеприведенный

тезис Рохейма получил свое развитие в таком направлении, как

психобиологический анализ культуры, где «привязанность» является ключевым

понятием.

Перу Рохейма принадлежат многие работы, в том числе «А-встралийский

тотемизм», «Происхождение и функции культуры», «Психоанализ и

антропология» и др. Им выдвинуто несколько конструктивных идей-гипотез,

нашедших подтверждение совсем недавно. Среди них прежде всего следует

назвать идею о внутриутробном развитии личности ребенка, которая в

настоящее время подтверждена экспериментально. Он также считал, что в

будущем возрастет роль исследований сообщества приматов, где, как он полагал,

необходимо искать истоки культуры. Современная культурная антропология

211

культура может рассматриваться как совокупность всего того, что отличает

человека от животного. Есть у него и другая дефиниция культуры — «система

психической защиты от напряженности и деструктивных сил.

обращает сегодня самое пристальное внимание на исследование данного круга

проблем.

Другим крупным представителем психоаналитического направления в

культурологической мысли конца XIX в. по праву считается Карл Густав Юнг

(1875—1961), более известный как создатель «аналитической психологии» и

первый «вероотступник», подвергший жесткой и весьма убедительной критике

основные постулаты классического психоанализа.

Карл Густав Юнг родился в семье священника евангелической церкви в

небольшом швейцарском местечке недалеко от Базеля. Прадед Юнга был

выходцем из Германии, точно так же, как и его дед (он был профессором

медицины), который приехал в Швейцарию с рекомендательным письмом от А.

фон Гумбольдта. Отец Юнга получил кроме теологического еще и

филологическое образование. Он весьма увлекался восточными языками и свою

любовь к гуманитарным наукам передал способному мальчику, который еще в

детские годы поражал своей сообразительностью и исключительной памятью.

Детство и, в особенности, юность Юнга прошли в бедности, только благодаря

случаю он смог получить бесплатное место в привилегированной гимназии

Базеля, которую с блеском закончил в шестнадцатилетнем возрасте. О

гимназических годах Юнг вспоминал весьма неохотно. Застенчивый, постоянно

погруженный в свои мысли юноша, выходец из низшего слоя общества, он полной

чашей испил меру презрения и насмешек, выпавшую на его долю. От физического

насилия его оберегал только высокий рост и незаурядная сила, доставшаяся ему в

наследство от его предков. После гимназии Юнг предполагал заняться

археологией, но в Базеле не было соответствующего факультета, и ему пришлось

поступить на медицинское отделение. К этому побуждала и жестокая нужда,

которая преследовала семью Юнгов после смерти отца. Диплом доктора давал

возможность не только сводить концы с концами, но и открывал перспективы

обеспеченной жизни. Кроме всего прочего, он позволял занять достаточно

высокое место в социальной иерархии тогдашнего швейцарского общества, что в

глазах Юнга представлялось особенно важным. Как в гимназии среди учеников,

так и в университете Юнг был первым по успехам в учебе. Его однокурсников

поражали не только его ярко выраженные аналитические способности,

исключительное трудолюбие, но и стремление предельно расширить свой

кругозор за счет изучения дисциплин, которые не входили в программу

подготовки будущих медиков и по которым, естественно, не нужно было сдавать

зачетов и экзаменов. Это прежде всего относилось к философии, которой Юнг

увлекся буквально с первого курса и которую он изучил досконально к концу

пребывания в стенах alma mater. Юнг специализировался по кафедре внутренних

болезней, и ему было уже обеспечено место в престижной мюнхенской клинике,

но в процессе написания дипломной работы ему как-то попала в руки монография

по психиатрии одного из светил того времени. Этот случай перевернул всю его

жизнь.

212

Мое сердце неожиданно забилось, — вспоминает Юнг в своих «Мемуарах», —

Возбуждение было невероятным потому, что мне стало ясно, как при вспышке просветления, —

единственной целью для меня может быть психиатрия. Только в ней сливаются воедино два

потока моих интересов. Здесь было эмпирическое поле, общее для биологических и духовных

фактов, которое я искал повсюду и не находил. Здесь коллизии природы и духа стали

реальностью

Юнг отклоняет выгодное предложение немецких коллег и после получения

диплома переезжает в Цюрих, где начинает работать в психиатрической клинике,

руководимой видным ученым и врачем Э. Блейером. Цюрихский период был

этапным в жизни Юнга. Здесь происходит становление его как ученого. Именно

здесь им вырабатываются основные постулаты аналитической психологии как

особого направления в психологической науке. Психология становится для Юнга

наукой всех наук, ибо только она, по его мнению, способна дать целостное

представление о человеке. В процессе врачебной практики Юнг сталкивается с

новым классом явлений, которые станут предметом его научного анализа. Речь

идет о феноменах, возникающих при погружении в транс пациентов Юнга,

страдающих неврозами. В этом состоянии у них пробуждались способности,

которые не обнаруживались в условиях их нормальной жизнедеятельности.

Например, некоторые начинали говорить на языках, которые явно не изучали в

силу того, что языки уже давно были мертвыми и ими перестали пользоваться

много столетий назад. Другие проявляли таланты провидцев, третьи —

художников и поэтов, музыкантов, хотя до этого никто из них не учился ни

живописи, ни музыке. Особенно большое впечатление произвел на Юнга случай, о

котором он пишет в своих мемуарах. Среди его дальних родственников была

крестьянская девушка, являющаяся общепризнанным медиумом. В состоянии

транса она, будучи практически неграмотной, начинала изъясняться изысканным

литературным немецким языком Гете и Шиллера и совершенно забывала его,

когда выходила из транса. Размышления о природе подобных явлений были

положены Юнгом в основу его докторской диссертации, которую он назвал «О

психологии патологии так называемых оккультных явлений». Она была им

блестяще защищена в 1902 г. В ней Юнг обстоятельно обосновывает ставшее

базисным для его теории положение о том, что у пророков и поэтов зачастую к их

собственному голосу примешивается голос, идущий из глубины психики, где

коренятся архаические психические структуры, доставшиеся нам в наследство от

давно исчезнувших предков. Он еще не говорит об архетипах как элементах

родового бессознательного, но чрезвычайно близко подходит к идее, которая

впоследствии будет названа самой революционной идеей в науках о культуре и

человеке, рожденной в XX в.

В 1907 г. происходит встреча Юнга с Фрейдом и начинается их

сотрудничество, которое продолжается вплоть до 1913 г., когда происходит

разрыв. Юнг становится непримиримым критиком Фрейда, в спорах с которым он

213

отрабатывал основные постулаты своей аналитической психологии. О сути своих

разногласий с отцом-основателем психоанализа Юнг весьма подробно пишет в

работе «Противоречия Фрейда и Юнга», опубликованной в 1929 г. Основной

порок фрейдовской теории, по его мнению, заключается в том, что он понимает

человека как существо, страдающее неврозами и балансирующее на грани

безумия. Психология Фрейда представляет, с его точки зрения,

психологию невротического состояния определенной чеканки, следовательно,

она является действительной только в пределах соответствующего состояния. В

рамках этих границ Фрейд прав и законен — даже там, где он ошибается... но подобная

психология, основанная к тому же — а это симптом болезненности — на

некритическом, бессознательном мировоззрении, которому свойственно значительно

суживать горизонты переживания и видения, — такая психология не может являться

психологией здоровых людей

Юнг считает, что базовые посылки психоанализа выношены Фрейдом в

процессе анализа своей собственной личности, а в силу этого они не являются

подлинно научными по своей природе.

«Понимание субъективного характера всякой психологии, созданной одним

человеком (имеется в виду 3. Фрейд. — A.LU.), является, — пишет Юнг, —

пожалуй, той первой отличительной чертой, которая самым строгим образом

отделяет меня от творца психоанализа»

Другим отличительным признаком его аналитической психологии от

психоанализа Юнг считал отсутствие у него каких-либо, как он пишет,

«некритических исходных мировоззренческих посылок». Он подчеркивает, что

его теория базируется исключительно на экспериментальных данных и что если

он делает какие-либо предположения обобщающего характера, то он их отнюдь не

абсолютизирует, в отличие от Фрейда, который явно преувеличивает роль

первичных инстинктов в жизнедеятельности отдельного человека и, прежде всего,

инстинкта размножения. Юнг пишет:

Я не сомневаюсь, что природные инстинкты, будь то Эрос или жажда власти, с

большой силой проявляются в душевной сфере; я не сомневаюсь даже в том, что эти

инстинкты противостоят духу, ведь они всегда чему-то противостоят, и почему тогда

это что-то не может быть «духом»? Насколько мало я знаю, что такое сам по себе

«дух», настолько же мало мне известно и то, что такое «инстинкты». Одно столь же

таинственно для меня, как и другое, и я совершенно не способен объявить одно из двух

недоразумением... В любом случае инстинкт и дух находятся по ту сторону моего

понимания; все это понятия, которые мы употребляем для неизвестного, но властно

действующего

Третье свое принципиальное расхождение с Фрейдом Юнг объясняет

следующим образом. Он обращает внимание на то, что тип сексуальности,

который описан создателем классического психоанализа, представляет собой «вид

214

застойной сексуальности», которая снижается до нормы, «как только

освобождается путь к развитию». Юнг не при-емлет фрейдовскую трактовку

человека как существа, движимого прежде всего первичными влечениями. Он

подчеркивает, что человек, возвысившийся до статуса личности и являющийся

субъектом деятельности, обладает идеалами и верой. Юнг упрекает Фрейда за то,

что тот никогда не хотел признавать Бога отцом Человека. Он пишет:

Теология не идет навстречу ищущим, потому что она требует веры, являющейся

в свою очередь подлинной и верной харизмой, которую никто не в состоянии сотворить

сам. Мы, современные люди, вынуждены заново переживать дух, то есть овладевать

прежним опытом. Это единственная возможность разорвать заколдованный круг

биологического явления

Разрыв с Фрейдом и последовавший за этим выход из Психоаналитической

ассоциации Юнг переживал крайне болезненно. Как он пишет в своих мемуарах,

период с 1913 по 1918 гг. был для него временем внутренней неуверенности и

мучительного одиночества. Позднее эти пять лет он характеризовал как время

«кризиса середины жизни». Но вскоре он приступает к написанию своей главной

книги «Психологические типы», которая выходит в свет в 1921 г. Если до этого

отставной приват-доцент психиатрии Цюрихского университета (к этому времени

он оставил кафедру, чтобы полностью сосредоточиться на научной деятельности)

не числился среди знаменитостей, которыми гордилась интеллектуальная элита

неофициальной столицы Швейцарии, то после выхода в свет книги

«Психологические типы» он по праву вошел в их ряды; Юнг получает множество

приглашений от европейских университетов прочитать курсы лекций, к нему

устремляется поток пациентов не только из стран Европы, но и из Америки, где он

провел несколько месяцев по приглашению американских коллег. К Юнгу

приходит громкая слава. Его книгами начинают зачитываться, на его мнение

ссылаются как на мнение признанного авторитета в науке. Вскоре он входит в

когорту великих людей европейской культуры. Его имя ставят рядом с именами

Дарвина, Резерфорда, Эйнштейна, Бора и других гениев. В этой когорте он

остается и до сегодняшнего дня.

Умер создатель аналитической психологии в 1961 г., оставив огромное

количество научных трудов. Неполное собрание его сочинений, вышедшее в свет

на английском и немецком языках после его смерти, насчитывает 20 томов, и в

каждой из многочисленных книг, брошюр, статей он в той или иной мере касается

культурологической проблематики. Это дает основание ряду исследователей

утверждать, что учение Юнга есть не что иное, как своеобразный вариант

культурологии, где ставятся и решаются многие культурологические задачи, но

под определенным углом зрения. В этом утверждении есть рациональное зерно,

ибо Юнг не только сформулировал свое понимание культуры, раскрыл

взаимосвязь культуры и мышления, показал роль биологически унаследованного в

215

культурно-исторической жизни народов, но и дал метод анализа различных

культурных феноменов, в том числе мифов, преданий, религиозных верований,

произведений литературы и искусства.

Приступая к рассмотрению юнговской теории культуры, прежде всего

необходимо сказать, что у Юнга образ культуры более ирра-ционализирован, чем

у Фрейда. Если в классическом психоанализе культура включается в Super-Ego и

противостоит Id, то в аналитической психологии базисом культуры выступают

архетипы родового бессознательного.

Родовая память, передаваемая из поколения в поколение, не только

определяет своеобразие культуры как таковой, но и является ее предпосылкой в

горизонте человеческой истории. Культура Юнгом рассматривается как нечто

объективное, возникающее в процессе человеческой практики. В этом Юнг

коренным образом расходится с Гегелем, который видел в культуре инобытие

Абсолютной идеи, и с неокантианцами, которые «погружали» культуру в мир

трансцендентного.

Базовым элементом культуры, с точки зрения Юнга, являются мифы, в

которых наиболее явственно проявляются архетипы коллективного

бессознательного. Отсюда проистекает то внимание, которое Юнг уделял

рассмотрению проблем мифологического сознания.

В своих работах создатель аналитической психологии много места отводит

вопросам типологии культуры. Он предлагает свое собственное решение этой

важнейшей проблемы. Исходной точкой для Юнга является понимание наличия в

человеческом сообществе двух основных психологических типов —

интровертивного и экстравертивного, которые являются носителями ценностей

различных культур.

Западноевропейская культура, считает Юнг, по своим базовым установкам

может быть классифицирована как культура экстравер-тивная, культура же

Востока — как интровертивная.

Непонимание этого обстоятельства, считает Юнг, оборачивается огромными

просчетами, осложняет контакты между народами, рождает неоправданные

ожидания на взаимопонимание в тех случаях, когда взаимопонимания в принципе

быть не может или оно труднодостижимо. Юнг выступает против того, чтобы

ценности культуры «фаустовской цивилизации» навязывались другим народам,

ибо у них другой менталитет, другой национальный характер, другая

историческая судьба. Он пишет:

У меня есть индейских друг, вождь племени. Однажды мы откровенно

беседовали с ним о белых людях, и тут он сказал: «Мы не понимаем белых людей. Они

всегда чего-то ищут, чего-то хотят, о чем-то всегда беспокоятся. Чего они ищут? Нам

это неизвестно. Мы не можем их понять. У них такие острые носы, такие тонкие,

жесткие губы, такие острые линии лица. Мы думаем, что все они сумасшедшие».

Пожалуй, мой друг распознал, не сумев дать ей название, арийскую хищную птицу, с ее

ненасытной жаждой добычи, ведущей ее через все страны, к которым она не имеет

216

никакого отношения. Он распознал также и нашу манию величия, заставляющую нас

воображать, что христианство, к примеру, — единственная истина, а белый Иисус —

единственный избавитель. Мы же отправляем миссионеров даже в Китай, после чего

перетряхиваем весь Восток нашей наукой и техникой и при этом считаем, что он нам

еще чем-то обязан. Достойна сожаления христианская комедия в Африке. Угодное Богу

искоренение полигамии порождает там постоянно проституцию, которая в одной только

Уганде пожирает двадцать тысяч фунтов на противовенерические мероприятия... Надо

ли еще напоминать об истории многострадальной Полинезии и о благословении

торговли опиумом

Юнг весьма критично относится к культуре «фаустовской цивилизации».

Создатель аналитической психологии подчеркивает, что она явно не является

высшим типом, что в ней отсутствует ярко выраженное духовное начало, которое

отличает культуру Востока. Он пишет:

Вид заднего плана души западноевропейца малопривлекателен как с

интеллектуальной, так и с этической и с эстетической точек зрения. Мы же с

несравненным пылом создали вокруг себя монументальный мир; но именно потому, что

он так грандиозен, как все грандиозное, он находится вовне, и, наоборот, то, что мы

находим на дне души, обязательно должно быть таким, каким оно является, то есть

убогим и неполноценным

Поэтому раскапывание души западноевропейского человека в процессе

научных изысканий есть не что иное, как «большое канализационное

мероприятие».

«Только большой идеалист, — считает Юнг, — наподобие Фрейда, мог

посвятить всю свою жизнь этому нечистоплотному занятию. Но дурной запах

вызывает не он, а все мы, которые из-за полнейшего невежества и грубейшего

самообмана мним себя такими чистыми и порядочными»

Особое внимание Юнг обращает на негативные последствия рацио-

нализции общественной жизни, которая не позволяет решать коренные

проблемы человеческого бытия. Западноевропейский человек, с его точки зрения,

постоянно пребывает, образно говоря, в дымке самоокуривания, и это не

позволяет ему самокритично взглянуть на себя и на ту культуру, которую он

создал. Юнг подчеркивает, что на интуитивном уровне последствия тотальной

рационализации ощущаются практически каждым мыслящим членом западного

общества, который пытается выйти из ситуации, погружаясь в мир мистики и

религии. Он обращает внимание на тот факт, что теория Эйнштейна и квантовая

механика появились именно в условиях «фаустовской цивилизации», как и

высокоразвитое промышленное производство, машинная техника и средства

массовой коммуникации. Юнг подчеркивает, что все это пришло на Восток в

результате экономической и политической экспансии Запада, который с давних

пор организовывал свою жизнь на принципиально иных началах, чем другие

страны. Но установка Запада на тотальную рационализацию принесла не только

217

сладкие, но и горькие плоды. Человек западного общества все более ощущает себя

«одномерным» (Г. Маркузе) существом, которое не может и не желает жить по

законам техники, где рациональное начало проявляется наиболее явственно. Юнг

пишет: «... идолы и ценности нашего сознательного мира должны быть

развенчаны»

, ибо это единственное средство удержать западный мир на пороге

гибели. Поиск новых идеалов и ценностей, с его точки зрения, представляет

самую важную задачу сегодняшнего дня.

Составной частью культурологической теории Юнга является его

концепция культурного диалога. Последний, по его мнению, суть реальность.

Более того, во взаимодействии Запада и Востока есть огромный смысл, прежде

всего для Запада, который от обмена культурными ценностями получает больше,

чем Восток.

Мы еще не осознали, — пишет Юнг, — что западноевропейская теософия — это

дилетантское, поистине варварское подражание Востоку. Сейчас мы снова начинаем

заниматься астрологией, являющейся для Востока хлебом насущным. Исследования

сексуальности, возникшие у нас в Вене и в Англии, имеют превосходящие индийские

образцы. О философском релятивизме сообщают нам опять-таки индийские тексты

тысячелетней давности, а вся китайская наука базируется исключительно на

надкаузальной точке зрения, о которой у нас имеются лишь смутные догадки. Что же

касается некоторых последних открытий нашей психологии, то их узнаваемое описание

мы находим в древних китайских текстах

Вообще, с точки зрения Юнга, именно на Востоке необходимо искать

истоки современной западноевропейской культуры. Подтверждение

справедливости своего тезиса он находит в азиатском происхождении

христианства, в том облике Рима периода заката, где нравы и обычаи были вполне

азиатскими, как азиатским был и сонм римских богов, где наряду с Юпитером и

Юноной почитали Осириса и Кибеллу. Юнг считает, что современный

европейский человек плохо представляет себе влияние Востока на Запад. К тому

же он не осознает, что это влияние явно нарастает со временем и недалек тот день,

когда восточная составляющая будет преобладающей в западноевропейской

культуре. Юнг пишет:

В то время как мы перетряхиваем материальный мир Востока своими

превосходящими техническими возможностями. Восток своими превосходящими

душевными возможностями приводит в смятение наш духовный мир. Мы еще не

способны привыкнуть к мысли, что Восток способен охватить нас снизу

С точки зрения Юнга, это отнюдь не будет трагедией для

западноевропейской культуры, ибо последняя заблудилась на дорогах истории.

Сейчас идет поиск новых альтернатив и

наша собственная душа... трудится над созданием новых форм, форм,

218

содержащих в себе душевные данности, которые с пользой для нас должны обуздать

безграничное стремление арийцев к наживе. В них есть, наверное, что-то от того

ограничения жизни, превратившегося на Востоке во внушающий доверие квиетизм, и,

возможно, что-то от той стабильности бытия, которая обязательно устанавливается,

когда требования души становятся такими же настоятельными, как и потребности

внешней социальной жизни

Пока этот поиск новых ценностей, считает Юнг, ощутимых результатов не

дал. «Культурным героем нашего времени» является шофер с его пониженным

интеллектом и ярко выраженной страстью к обогащению. Но он убежден, что

неизбежно наступит время торжества новой духовной культуры. Создатель

аналитической психологии не раскрывает тот смысл, который он вкладывает в это

понятие, но из контекста его рассуждении можно сделать вывод о том, что речь

идет о культуре, синтезирующей высшие достижения Востока и Запада и

способствующей обретению человеком самого себя. Вместе с тем у Юнга звучат и

пессимистические нотки. Будучи человеком науки, стремящимся к объективной и

непредвзятой оценке, он высказывает большие сомнения в том, что проблема

перехода к новой духовной культуре будет решена в ближайшее время. Причину

невозможности решения данной задачи сейчас он видит прежде всего в

усиливающейся экспансии американской культуры, разрушающей традиционные

ценности западноевропейской культуры, которая постепенно утрачивает свой

созидательный потенциал. Юнг пишет:

Мы видим, что западный мир начиноы нооирать скорость — американский темп

— в проти^оположност., квиетизму и распространившейся по всему миру

разочаройэнийси;. Возникает небывалое противоречие между знешн.и.л и внутренним,

или, лучше сказать, между объективным и субъективным -- возможно, последнее

состязание стареющей Европы с молодой Америкой, з может быть, здоровая (или

отчаянная) попы гка избежать власти темных сил природы и одержать еще более

грандиозную, еще более героическую победу бодрствования над сном народов. Это

вопрос, на который ответит история

7.4. ОСМЫСЛЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ

ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

В последней трети XIX в. проблемы культуры интенсивно разрабатывались

в рамках антропологической науки, которая к тому времени конституировалась

как отдельная отрасль научного знания. Ее предметом стали быт и нравы

различных народов, как населявших Землю в прошлом, так живущих на ней

сегодня. Антропологов конца предыдущего века культура интересовала прежде

всего в аспекте исторического развития. Сравнивая образ жизни различных

народов, их верования, обычаи, алгоритмы деятельности, они стремились найти

общие закономерности развития культуры как особого феномена, возникающего в

219

процессе созидательной деятельности людей. Особое внимание они уделяли тому,

как одна культурная форма сменяет другую, как происходит переход от состояния

дикости к варварству, а от него — к цивилизации. Не будет большим

преувеличением утверждать, что антропология изначально складу валась как

наука о культурах и Культуре, поэтому не удивительно, что именно в гаком

качестве она и сегодня воспринимается на Западе как людьми не имеющими

отношения к ученому миру, так и теми, кто занимается профессионально научной

деятельностью.

Среди наиболее крупных антропологов конца XIX века, внесших весомую

лепту в разработку теоретических основ современной культурологии, обычно

называют имена А.Бастиана, Дж. Фрезера, Дж. Мак-Леннона, Л.Г. Моргана,

Ю.Липперта, Э.Б. Тайлора, которыми был создан ряд фундаментальных трудов с

позиций эволюционистского подхода. В частности, перу представителя немецкой

школы культурантропологии Л. Бастиана, принадлежит книга «Человек в

истории», где доказывается, что единство человеческой культуры обусловлено

инвариантностью психики представителей различных рас и народов; Дж. Фрезер

— автор знаменитых книг «Золотая ветвь», «Фольклор в Ветхом Завете», «Мифы

о происхождении огня», «Вера в бессмертие и культ умерших», где дается

исключительно глубокий анализ религиозных верований и мифологического

сознания первобытных народов; Дж. Мак-Леннон — создатель книги

«Первобытный брак», которая и сегодня рассматривается как классическая по

этой теме; Л. Морган — автор книги «Древнее общество», на выводы которой

опирался Ф. Энгельс, создавая свою работу «Происхождения семьи, частной

собственности и государства»;

Ю. Липперт — автор книг «Всеобщая история жречества», «Христианство,

народные верования», а также монографии «История культуры», получившей

широчайшую известность в свое время.

Среди этого круга выдающихся ученых, обессмертивших свои имена,

первое место по праву принадлежит Эдуарду Барнету Тайлору (1832—1917),

который вошел в историю культурологической мысли как создатель одной из

наиболее детально разработанных эволюционистских концепций культуры.

Тайлор родился в семье набожного английского промышленника,

принадлежащего к секте квакеров

. Он получил неплохое домашнее образование,

но университет ему закончить не удалось из-за установки отца, который видел в

нем восприемника своего дела и не считал, что колледж поможет его сыну стать

удачливым предпринимателем. В этом смысле можно с полным основанием

сказать, что Тайлор — человек, который сам создал себя, ибо свои обширные

познания, которые поражали современников, он приобрел исключительно в

процессе самообразования. На стезю науки Тайлора привел случай. Во время

своего путешествия в Америку (ему тогда было немногим более 20 лет) Тайлор

знакомится с банкиром Г. Кристи, который был известным собирателем

древностей, не чуждым научным занятиям. Его статьи изредка появлялись в

220