Саградов В.А, Ионцев А.А. Введение в демографию

Подождите немного. Документ загружается.

223

годом. Накопленный эффект многих изменений рождаемости происходя-

щих, в течение всей жизни когорты в конце концов может (но не обяза-

тельно) отразиться в итоговом когортном СКР, но изменения конкретного

года прослежены быть не могут.

Следуя логике продольного анализа, хотелось бы найти когортный (и,

следовательно, непротиворечивый, «реальный») показатель, который, тем

не менее, характеризовал бы рождаемость изучаемого календарного года.

К решению этой проблемы направлен класс достаточно сложных матема-

тических моделей рождаемости, называемых

моделями демографического

перевода

(не путать с демографическим переходом), или трансляции, раз-

работанный Н. Райдером в 1950–1960-х гг. Вместо построения специальной

гипотетической когорты, соответствующей рождаемости данного кален-

дарного года, они оценивают рождаемость некоторой реальной когорты,

которая может считаться в определяющей мере воздействующей на рож-

даемость текущего года. В статье американских демографов приведена

простейшая формула перевода и ее обобщения для приложений к СКР

по очередности рождения.

Отметим еще два направления анализа, получающих в последние годы

все большее развитие и распространение: математическое моделирование

на базе современных ЭВМ и социологические методы.

Так, на базе вероятностных методов, некоторые из которых мы рас-

смотрели выше, построены, например, имитационные модели рождаемости,

позволяющие лучше всего учесть причинно-следственные связи, обусловли-

вающие рождаемость, включить в рассмотрение большое число поведенче-

ских факторов, которые нельзя учесть в других моделях. Например, имита-

ционная модель брачной рождаемости дает возможность решить, как

прямую задачу о влиянии демографического поведения на уровень рождае-

мости, так и обратную — оценить эффективность контрацептивов.

Среди других моделей рождаемости наибольшую известность получи-

ли такие, как модель возрастных коэффициентов рождаемости Коула–

Трассела, модель прямых детерминант рождаемости Дж. Бонгаартса, демо-

графические реляционные модели, в частности, модель Брасса — модель

возрастных коэффициентов рождаемости, основанная на методе главных

компонент и др. Надо, однако, заметить, многие из них являются довольно

сложными, требуют хорошей математической подготовки, а главное, дос-

таточно полной и достоверной демографической информации.

Социологические методы в демографии в своей основе направлены

на анализ репродуктивного поведения населения, мотивацию людей

в отношении рождения детей, качественного развития их потребностей

в детях. Эти методы позволяют не просто выявить, сколько, например, семья

предпочитает иметь детей, но и показать, почему и сколько она хочет их иметь.

224

Вставка 9.5. Модель Бонгаартса — мультипликативная модель влияния непосредст-

венных факторов рождаемости. Предложена американским демографом

Дж. Бонгаартсом в 1978 г. Представляет различие между потенциально возможным

уровнем рождаемости и ее реальным уровнем в виде серии индексов, каждый из кото-

рых показывает степень влиянии определенного фактора. Основные уравнения модели

Бонгаартса:

TFCCCTFR

tcm

⋅⋅⋅= ,

TFCCCTMFR

tac

⋅

TFCTNMFR

⋅= ,

где TF — суммарный коэффициент плодовитости; TFR — суммарный коэффициент

рождаемости; TNMFR — суммарный коэффициент естественной брачной рождаемо-

сти; C

— индекс влияния брачного состояния; C

— индекс влияния контрацепции;

— индекс влияния абортов; C

— индекс влияния послеродовой стерильности.

Источник: Народонаселение. Энциклопедический словарь. М: Большая Российская

энциклопедия, 1994. С. 26

Среди социологических методов в области рождаемости выделим

прежде всего методы, направленные на выяснение среди населения пред-

почтительности того или иного числа детей. Подобное выяснение достига-

ется при помощи специального сбора информации. В социологии, как пра-

вило, выделяют три основных вида сбора социологической информации:

опрос, анализ документов и наблюдение. С помощью специально разрабо-

танных анкет, в результате опроса можно, например, выявить так называе-

мое ожидаемое и идеальное число детей в семье. Информацию о последнем

может свидетельствовать о том, что при определенных условиях интенсив-

ность рождаемости в стране может увеличиться.

Использование социологических методов в анализе рождаемости при-

вело к формированию самостоятельного научного направления —социо-

логии рождаемости.

В заключение подчеркнем, что на сегодняшний день не существует

одного универсального метода, позволяющего дать исчерпывающий анализ

рождаемости, как, впрочем, и других демографических процессов, поэтому

работа над совершенствованием уже разработанных методов и созданием

новых продолжается, и особые возможности для этого появляются

с развитием математического моделирования и средств ЭВМ.

9.4. РОЖДАЕМОСТЬ В РОССИИ

Суммарный коэффициент рождаемости в конце 1990-х гг. в России

опустился ниже когда-либо ранее зарегистрированного уровня (и, воз-

можно, ниже, чем когда-либо ранее в современной ее истории), причем

после 1990 г. падение было особенно быстрым. Было бы неправильно,

однако, сводить объяснение этого лишь к эффекту социально-эконо-

мического кризиса, последовавшего за распадом СССР. Демографиче-

225

ские процессы очень инерционны. Тенденция снижения рождаемости

наблюдалась в нашей стране на протяжении около 100 лет как законо-

мерная тенденция демографического перехода (см. выше в начале гла-

вы) протекавшего в условиях социально-экономических преобразова-

ний 1920–1930-х гг., войн и особенностей послевоенного развития.

9.4.1. Историческая эволюция уровня рождаемости

Данные о рождаемости в России, как и вообще о естественном движении

населения, вплоть до конца XIX в. очень фрагментарны. Практически, мы

можем судить о рождаемости того времени только по общим коэффициен-

там (ОКР), т.е. по показателю, который, как мы знаем, может существенно

исказить уровень рождаемости гипотетических поколений.

В 50 губерниях европейской России ОКР сохранялся в среднем почти

на постоянном уровне около 50‰ (хотя и был подвержен сильным годовым

колебаниям), что примерно соответствует суммарному коэффициенту 6,5

или современному уровню таких стран, как Кения или Сенегал.

В отдельных губерниях ОКР даже систематически превышал 60‰.

В губерниях Прибалтики (Петербургской, Эстляндской, Лифляндской,

Курляндской), а также в Великом Княжестве Финляндском, этнический

состав которых существенно отличался от среднего в пределах империи,

общий коэффициент рождаемости был значительно ниже, достигая

30-35‰. Заметим, что в промышленно развитых странах Европы на рубеже

XIX–XX веков ОКР был еще ниже: около 22‰ во Франции (СКР вблизи

2,9), около 28‰ в Англии и Уэльсе (СКР вблизи 3,4), около 35‰

в Германии (СКР близок к 4,3).

Хотя систематическое снижение общего коэффициента смертности

отмечалось с 1860-х гг., и несмотря на то, что быстрое капиталистическое

промышленное развитие, урбанизация и растущий спрос на рабочую силу в

городах, последовавшие за реформами Александра II, несомненно способ-

ствовали разложению традиционной крестьянской многодетной семьи,

тенденция к снижению общего коэффициента рождаемости проявилась

только в начале XX века (в основных западноевропейских странах она от-

мечалась еще с 1870-х гг.). К началу Первой Мировой войны ОКР в России

снизился до 43,9‰ (1911–1913 гг.).

Последующие революции и Гражданская война вызвали резкое паде-

ние рождаемости, но по их окончании уровень 1913 г. довольно быстро

был восстановлен, и даже имел место значительный послевоенный «бэ-

би-бум». Так, в 1927 г. СКР РСФСР (в границах 1959 г.) достиг 6,7

(ОКР около 50‰). Детальная информация о воспроизводстве населения

России в 1920-х, 1930-х и 1940-х гг. стала доступна лишь в конце XX в.

благодаря аналитическим исследованиям сотрудников Отделения Демо-

графии НИИ Госкомстата России.

226

Интенсивные социалистические преобразования, начатые во второй по-

ловине 1920-х гг.: индустриализация и кооперирование сельскохозяйствен-

ного производства (коллективизация), сопряженные с активным вовлечением

женщин в общественное производство, безусловной утратой многодетной

крестьянской семьей ее экономической роли, миграцией сельского населения

в города и массовыми переселениями в районы нового освоения, не могли не

привести к быстрому снижению рождаемости. Существенно еще одно об-

стоятельство. В условиях, когда средства контрацепции оставались весьма

примитивными, Россия оказалась единственной страной, обеспечивавшей

легальный (1920–1936 гг.) и практически бесплатный доступ к искус-

ственному аборту как средству контроля рождаемости.

Суммарный коэффициент рождаемости достиг 5,1 (ОКР около 40‰)

к 1932 г. и не поднимался более выше этой отметки. В 1933–34 гг. падение

было чрезвычайно быстрым. Резкое увеличение смертности в 1933 г.

в результате голода, разразившегося весной–летом (следствие катастрофи-

ческого неурожая 1932 г.), несомненно, сказалось на плодовитости жен-

щин. В результате СКР упал до рекордно низкого уровня — 3,6 в 1934 г.

Запрещение абортов в 1936 г. привело к краткосрочному увеличению рож-

даемости (СКР возрос до 4,9 в конце 1930-х гг.), но уже к 1940 г. отмеча-

лось ее новое снижение (см. табл. 9.5).

Табл. 9.5. Динамика суммарного коэффициента рождаемости в России

годы

суммарный коэффициент

рождаемости

уровень простого

воспроизводства

1930

1935

1940

1946

1950

1955

1960

1965

1970

1975

1980

1985

1990

1995

2000

5,834

4,305

4,260

2,806

2,889

2,818

2,560

2,108

1,966

1,973

1,865

2,051

1,887

1,344

1,214

3,849

3,816

3,594

2,743

2,557

2,352

2,214

2,203

2,111

2,138

2,160

2,144

2,108

2,123

2,126

Примечание: (a) уровень простого воспроизводства оценен как отношение

СКР к чистому (нетто) коэффициенту воспроизводства населения; (b) за два

календарных года: 1958–1959 гг.; (c) за два календарных года: 1964–1965,

1969-1970, 1974–1975, 1979–1980, 1984–1985 гг.

Источник: Андреев и др., 1998. С. 164–165; Avdeev, Monnier, 1994. P. 886.

Учебно-методические материалы по курсу «Экономика народонаселение и

демография» / Под ред. В.А. Ионцева. М.: ТЕИС, 2002. С. 110.

227

Заметим, что в Западной Европе, в 1930-е гг. уровень рождаемости

был значительно ниже, не превышая 2,5, а в некоторых странах, особенно

странах, охваченных мировым экономическим кризисом, начавшимся

в 1929 г., СКР длительное время держался на уровне ниже 2,0 (напр., Анг-

лия и Уэльс, Швеция, Норвегия, Швейцария), т.е. ниже уровня простого

воспроизводства). В течение Второй Мировой войны и сразу после нее ро-

ждаемость в Европе снова возросла, и к началу 1950-х гг. в ведущих стра-

нах СКР находился в интервале 2,5–3,0.

Рис. 9.3 Суммарный коэффициент рождаемости. Россия

Источник: Андреев и др., 1998. С. 164–165; Avdeev et Monnier, 1994. P. 886; Учеб-

но-методические материалы по курсу «Экономика народонаселение и демогра-

фия» / Под ред. В.А. Ионцева. М.: ТЕИС, 2002. С. 110.

Систематические данные о рождаемости российского населения

в годы Второй Мировой войны отсутствуют. Нет сомнения в том, что ее

уровень был очень низок, достигая, по грубым оценкам, 1,4–1,7. В первые

послевоенные годы к общим факторам, обусловившим устойчивую тен-

денцию снижения рождаемости, добавились эффекты колоссальных потерь

мужского населения в войне, сравнительно медленная демобилизация ог-

ромной армии, отток прежде всего мужского населения из сел в города,

228

массовые территориальные перемещения. Вплоть до 1955 г. СКР держался

почти на стабильном уровне 2,8–2,9 — существенно ниже, чем непосредст-

венно перед войной, но (впервые в российской демографической истории)

оказавшись вполне в диапазоне, характерном для западноевропейских

стран того времени. Колебания отдельных лет были, однако, значительны-

ми (см. рис. 9.3). Так, засуха 1946 г., приведшая к голоду в 1947 г., сказа-

лась на СКР 1948 г.

Правительственным указом от ноября 1955 г. запрещение искусст-

венных абортов было отменено, и практически бесплатный доступ

к этому средству контроля рождаемости был восстановлен. Россия сно-

ва оказалась единственной европейской страной, обеспечивающей это

право (аналогичные законы были приняты в ряде западноевропейских

стран и США только в 1970-е годы, а в некоторых, напр., Германии,

не приняты и до сих пор). Хотя отмена запрещения на аборты не ска-

залась сразу же на уровне рождаемости в стране, длительный период

сокращения рождаемости, который вскоре последовал (см. рис. 9.3),

был сопряжен с устойчивой тенденцией роста распространенности ис-

кусственных абортов. К 1980-м гг. аборт превратился в главное и чуть

ли

не единственное средство контроля рождаемости, и Россия достигла пе-

чально рекордных уровней распространенности аборта. Судя по оценкам,

суммарный коэффициент частоты абортов, т.е. среднее число абортов на

женщину гипотетического поколения в течение всей ее жизни, сохранялся

стабильно высоким на протяжении 1980-х гг., достигая 4,0 (1989 г.), против

1,2 в Венгрии, 1,4 в Чехословакии, 1,8 в Болгарии в конце 1980-х гг.

В западноевропейских странах суммарный коэффициент частоты абортов

не поднимался выше 0,6

Вставка 9.6. Обыкновенный суммарный коэффициент частоты абортов гипотетиче-

ской когорты рассчитывается точно также, как и обыкновенный СКР: как сумма воз-

растных коэффициентов, исчисленных как годовое число искусственных абортов

у женщин данной возрастной группы к среднегодовой численности женского населе-

ния этой группы.

Важно заметить, что распространение искусственных абортов в России

в отличие от западных стран началось в период, когда эффективные внутри-

маточные средства (ВМС) и современная оральная контрацепция еще не бы-

ли разработаны и коммерчески доступны. Когда же в конце 1970-х гг. они

Заметим, однако, что если оценки для России были получены непосредственно

по данным государственного статистического учета, обеспечивающего практически

повсеместный охват медицинских учреждений, то для западных населений во многих

случаях оценки строятся по данным репроспективных опросов женщин и, следова-

тельно, не могут не преуменьшать фактическое число абортов.

229

стали активно распространятся на Западе (и крупные фармацевтические

компании приложили существенные усилия к их рекламе), то в России уже

не только была создана широко развитая медицинская инфраструктура

по производству абортов, но и в значительной мере установилась «абортная

культура» в сознании женского населения. В условиях общего предкризис-

ного состояния страны в 1980-е гг. ни форсированного производства новых

средств контроля, ни закупки их заграницей, ни целенаправленной пропаган-

ды современной контрацепции не проводилось. К тому же новые методы

аборта, такие как вакуум-аспирация (с меньшей вероятностью приводящие

к осложнениям и вторичному бесплодию), также внедрялись медленно.

Длительная устойчивая тенденция снижения уровня рождаемости ох-

ватила все 1960-е гг., сменившись периодом сравнительной стабильности

в начале 1970-х гг. и снова периодом медленного снижения во второй по-

ловине того же десятилетия (см. рис. 9.3). Вблизи 1964 г. суммарный коэф-

фициент рождаемости России впервые после 1948 г. опустился ниже уров-

ня простого воспроизводства (см. формальное определение уровня прос-

того воспроизводства в главе 16) и более не поднимался выше этого

уровня, исключая короткий период в конце 1980-х годов. В терминах СКР

падение за 1956–1969 гг. составило примерно 1 ребенок на женщину.

Детальный демографический анализ с привлечением специальных

таблиц рождаемости и косвенных оценок движения вероятностей увеличе-

ния семьи показывает, что рождаемость сокращалась, главным образом,

за счет отказа от рождений более высокой очередности, включая и третьего

ребенка, в то время как вероятности рождения первого и второго изменя-

лись мало. Другими словами, именно в шестидесятые годы большая часть

населения страны перешла к малодетной (1–2-детной) семье, поддержи-

ваемой сознательным контролем рождаемости на внутрисемейном уровне,

т.е. достигла современного типа рождаемости, принятие которого составля-

ет существо демографического перехода в области рождаемости.

Устойчивое снижение рождаемости в основных странах Западной Ев-

ропы началось во второй половине 1960-х и 1970-х гг., позже чем в России.

Ко второй половине 1970-х гг. суммарный коэффициент рождаемости Анг-

лии и Уэльса, Франции, ФРГ, Нидерландов, Швеции и др., также как и бе-

лого населения США находился в диапазоне 1,5–2,0. В этот же диапазон

попадала и Россия.

Период 1980-х гг. наиболее интересен как период активизации проната-

листической демографической политики. Советское правительство традици-

онно придерживалось пронаталистической ориентации, и различные меры

материального и морального поощрения деторождения находились в силе

с 1930-х гг. Они были, однако, в основном, направлены на рождения высоких

очередностей, т.е. стимулировали многодетность и, следовательно, не могли

быть эффективны в современных условиях. Правительственное Постановле-

230

ние от января 1981 г. переместило акцент, распространив многочисленные

поощрительные меры на рождения низких очередностей.

В российской демографической литературе не существует общепри-

знанной оценки, в какой мере эволюция рождаемости в 1980-х гг. была вы-

звана именно активизацией демографической политики. В терминах оче-

редности деторождения изменения коснулись прежде всего вероятностей

рождения второго ребенка. По нашим

расчетам, соответствующая вероят-

ность увеличения семьи возросла более чем на 0,1, достигнув уровня,

не отмечавшегося с 1960-х гг. В значительно меньшей мере была также

затронута вероятность рождения третьего ребенка, тенденция к снижению

которой оказалась задержана. В целом, в конце 1980-х гг. (обыкновенный)

СКР быстро возрастал, достигнув максимума 2,13 в 1988 г. и в течение

двух календарных лет превышал уровень простого воспроизводства

(см. рис. 9.3). Заметим, однако, что более точная оценка СКР, построенного

по специальной таблице рождаемости, составляет 2,09 (1988 г.), т.е. лежит

ниже уровня простого воспроизводства.

Несмотря на поддержание активной демографической политики, тем

не менее дезорганизация экономики, ощущавшаяся уже в конце 1980-х гг.,

и глубокий социально-экономический кризис, разразившийся после распа-

да СССР, не могли не сказаться на их результативности, обнаружив прежде

всего недостаточность чисто монетарной поддержки. Государство, утра-

тившее контроль над экономикой, утратило и возможность гарантировать

женщине долгосрочное наличие рабочего места, свободные от инфляции

накопления, сохранение практически бесплатного жилища. Изменился

кроме того и тон государственной пропаганды, которая в 1980-е гг.

не только подчеркивала социальные и психологические преимущества де-

торождения, но и недвусмысленно подтверждала положительный интерес

государства и его обязательства к поддержке. В 1990-е гг., акцент стал де-

латься на «свободу выбора», осуществляемого каждой семьей независимо,

при нейтральной позиции государства.

Падение рождаемости в 1990-е гг. (см. рис. 9.3) выразилось

в небольшом, но ощутимом увеличении бездетности гипотетических поко-

лений, возобновлении долгосрочной тенденции снижения вероятности ро-

ждения третьего ребенка (задержанной мерами демографической политики

1980-х гг.) и в резком падении вероятности рождения второго ребенка: ам-

плитуда ее падения в 1989–1994 гг. примерно вдвое превышала прирост,

достигнутый в 1980-е гг. В целом, население сделало зримый шаг к приня-

тию однодетной модели семьи в противоположность двухдетной господ-

ствующей в 1980-е гг. Можно говорить об ускорении долгосрочных тен-

денций снижения рождаемости в ходе демографического перехода,

несомненно, на наш взгляд, обусловленном кризисом 1990-х гг.

231

Интересно, что падение рождаемости в 1990-е гг. протекало парал-

лельно со значительным уменьшением частоты абортов. К 1996 г. суммар-

ный коэффициент частоты абортов снизился, по официальным данным,

до 2,34. Хотя качество статистического учета абортов в последние годы не-

сомненно понизилось (в связи с развитием частной врачебной деятельности,

а также распространением абортов в очень ранние сроки беременнос

ти,

в частности,

средствами абортирующих таблеток), можно определенно

говорить о снижении уровня абортов. Сказалось прежде всего интенсивное

распространение внутриматочной контрацепции (ВМС) — доля женщин

15–49 лет с установленным ВМС превысила, по оценкам, 25%.

Современный уровень рождаемости России лежит в диапазоне запад-

ноевропейских населений, определенно приближаясь к его нижней грани-

це. В середине 2001 г. только в бывших социалистических странах Восточ-

ной Европы, Латвии, Украине, Словении и Испании СКР был ниже уровня

России. В странах же, традиционно лидирующих в долгосрочной тенден-

ции снижения рождаемости (таких как скандинавские страны, Англия и

Уэльс) СКР не опускался ниже 1,5 на протяжении последних 20 лет, при-

чем примеры СКР, превышающего 2,0, нередки.

9.4.2. Современные особенности рождаемости в России

Анализ современной российской рождаемости в терминах гипотетиче-

ских поколений позволяет выявить ряд интересных особенностей,

во многом отличающих сегодняшнее репродуктивное поведение насе-

ления нашей страны от населений Запада, несмотря на близость сум-

марных коэффициентов рождаемости. Мы остановимся на них кратко.

В России, безусловно, преобладает малодетная (1–2-детная) семья.

Уже начиная с 1970-х гг., вероятность рождения третьего ребенка была

одной из самых низких из когда-либо зарегистрированных в Европе, а

к настоящему времени значительно ниже уровней западноевропейских

стран. Например, в Западной Германии (1985 г.) при СКР, равном 1,28,

вероятность рождения третьего ребенка составила 0,31, в Италии

(1988 г.) — 0,23 при СКР, равном 1,421,

странах с более высоким СКР (таких,

как Франция и США) она поднимается до 0,45. По оценкам, вероятность

рождения третьего ребенка в России опустилась с 0,29 в 1989 г. (рассчи-

танный по специальным таблицам рождаемости СКР, равном 1,98) до 0,16

в 1994 г. (Андреев и др., 1998, С. 82). Иными словами, посвящение себя

«семейной карьере» никак не характерно для российских женщин.

Преобладание малодетной семьи в России имеет и другую сторону:

низкий уровень бездетности. Значительная доля женского населения За-

падных стран (особенно это относится к белому населению США, Запад-

ной Германии, Швейцарии) остается бездетной. Это не только неимущие

слои населения, которые часто не могут себе позволить обзавестись деть-

232

ми, но часто и женщины с высоким образованием, предпочитающие хо-

рошо оплачиваемую профессиональную карьеру. Уровень бездетности

в гипотетических поколениях достигает 20–30% даже при суммарном ко-

эффициенте рождаемости значительно превышающем СКР России.

В России же репродуктивное поведение практически независимо от при-

надлежности к той или иной имущественной или социальной группе, ори-

ентировано на обязательное рождение ребенка. Основываясь еще

на обследованиях рождаемости конца 1960-х гг., В.А Борисов отмечал,

что «рождение первенца мало зависит от каких-либо материальных усло-

вий жизни» (Борисов, 1976, С. 105). Аналогичное заключение справедли-

во и по данным микропереписи 1985 г. По оценкам, уровень бездетности

сохранялся почти неизменным (около 5–7%) на протяжении 1970-х и

1980-х гг. Можно было бы ожидать, что в период социально-

экономического кризиса 1990-х гг. бездетность резко возрастет, разделив,

пo-существу, российское население на тех, кто может себе позволить

в настоящий момент обзавестись детьми, и тех, кто нет. Однако этого не

произошло. Уровень бездетности поднялся лишь до 11–12%.

Столь низкий уровень бездетности не может не быть сопряжен

с ранним началом деторождения. Действительно, смещение российской

рождаемости к молодым возрастам постоянно подчеркивается

в демографической литературе. На рис. 9.1 разница между возрастными

кривыми России и Западной Германии (с примерно одинаковым СКР, рав-

ными 1,4) разительна. В главном, она сводится к разнице во времени рож-

дения первого ребенка: в России средний возраст матери составляет 22–23

года, в Германии — около 26 лет. Подобное же позднее начало деторожде-

ния характерно и для других западноевропейских странах, даже для тех, где

рождаемость сравнительно высока (например, во Франции в 1989 г. — 26,8

при СКР, равном 1,87).

В целом, устойчивое снижение рождаемости, наблюдавшееся в Западной

Европе с конца 1960-х гг., шло параллельно со смещением рождаемости пер-

венцев к старшим возрастам, т.е. с откладыванием начала деторождения,

а также откладыванием заключения первых браков (заметим, что в годы

повышения рождаемости — конец 1940-х и начало 1950-х гг. — тенденция

в календаре рождений была прямо противоположной). Под воздействием

этого увеличивался итоговый

уровень бездетности в гипотетических поко-

лениях. В России же быстрое снижение рождаемости 1960-х гг. шло парал-

лельно с ее омоложением и, по-видимому, с уменьшением бездетности.

В России с середины 1990-х гг. преобладающая малодетная семья —

это семья однодетная. Доля женщин с итоговым числом рождений,

равным 1, приближается в гипотетических поколениях к 50%, что су-

щественно выше, чем в западноевропейских странах (30–35%, см. при-

мер на рис. 9.2). По вероятности рождения второго ребенка (около 0,46)