Рябцев В.Н., Шитив М.А. Конфликтология. Хрестоматия

Подождите немного. Документ загружается.

201

реки, могли раньше неограниченно использовать воду (теперь им придется вво-

дить жесткие лимиты на воду), и тем, которые расположены в зоне пустыни и

до кооперирования сидели на голодном водном пайке.

К сожалению, такой простой способ организации института согласия ос-

тается пока чисто «теоретическим». В реальной жизни все происходит по-

другому. И до сих пор деление воды чем-то напоминает выборы римского папы,

когда кардиналов запирают в храме и не выпускают до тех пор, пока из трубы ка-

мина не появится белый дым, который означает, что новый папа избран.

Нечто похожее было всегда и здесь. Собирались представители районов,

только не в храме, а в чайхане, и за закрытыми дверями вдали от людских глаз

решали, какому району сколько кубометров воды в сутки должно быть отпущено.

И эти представители не расходились до тех пор, пока не заканчивали разделение

воды и пока документ об этом акте не был подписан всеми участниками.

Затем такая же процедура повторялась в районах, где собирались руково-

дители хозяйств делить отпущенную их району воду. Работа проводилась по той

же схеме.

Подобная дележка основана, конечно, не на научных принципах, что ста-

вит хозяйства в неравноправные отношения. А принцип кооперации многим лю-

дям просто неизвестен. Кроме того, для его применения надо уметь оценить за-

висимость урожая от количества поданной на поля воды, уметь наилучшим об-

разом использовать площади угодий, учитывать конъюнктуру рынка и т. д. Все

это требует новой культуры. А она приобретается не сразу. Вот и поступают лю-

ди так, как делали их отцы и деды, хотя теперь в их распоряжении современные

ирригационные системы, оснащенные всей необходимой аппаратурой и компь-

ютерами.

Пример, который я привел, действительно очень прост. Он не требует ни-

каких научных изысканий, и для реализации института согласия достаточно

обычно собираемой информации и относительно несложных бухгалтерских

расчетов. Но гораздо чаще жизнь сводит нас с ситуациями, в которых и целей

больше, и связи

более опосредованны —одним словом, ставит нас в положение,

когда найти приемлемое коллективное решение уже нельзя без специального

научного анализа, без специально разработанной теории.

Глава 14. Политические (и классовые) конфликты

37. П.Ансар. [О конфликтах на классовой почве]

[Проблемы классовых конфликтов в социологии П.Бурдье]

Проблема социальных конфликтов и их природы приводит нас к важней-

шим положениям социологии Бурдье, которые связаны с вопросом о «социаль-

ном пространстве» и его распределением по общественным классам. Ответ на не-

го позволяет более подробно охарактеризовать

«генетический структурализм»,

значение которого в полной мере обнаруживается в «генетической» концепции

классов и поведения, связанного с классовой принадлежностью.

Понимая ограниченность механистического структурализма, Бурдье все же

признает за ним известную эффективность: «реализм структуры» позволяет по-

кончить со «спонтанной» (стихийной, наивной) социологией и заставляет занять-

ся конструированием «объективных отношений» между группами.

202

В такой «объективистской» перспективе опросы и их интерпретации исхо-

дят из общей гипотезы о распределении агентов по социальным классам. Гипоте-

за о структурированности социального пространства по классам является исход-

ным пунктом анализа и предполагает, что это распределение находит свое выра-

жение во всех практических сферах. <…>

Генетический структурализм ставит перед собой задачу выяснить, каким

образом агенты разных классов и классовых фракций, имеющие в своем распоря-

жении различные виды капитала и собственности, действуют, объективируют

свой классовый габитус в системе классовых отношений с целью поддержания

или расширения своих позиций и собственности.

В этой перспективе изучение конфликтов присутствует в любой «точке»

анализа Бурдье. Поскольку социальное пространство конституировано социаль-

ными агентами, занимающими иерархизированные позиции и добивающимися

тех или иных редких благ (капитал, легитимация), конфликты присущи самым

разным полям деятельности. Эти конфликты разворачиваются на основе позиций

и видов собственности согласно модальностям восприятия и действия различных

габитусов. Наиболее подходящий термин для обозначения этих конфликтов —

«классовая борьба», поскольку агенты различных классов конкурируют за редкие

блага. Однако речь здесь идет не только о борьбе, противопоставляющий два

класса в процессе распределения прибавочной стоимости (как в модели Маркса),

но о разных формах борьбы за все блага — экономические, социальные, связан-

ные с легитимацией и т.д. Это предполагает выявление всех форм классовой

борьбы, всякой цели, которая может стать объектом борьбы.

Уточним, что у Бурдье речь идет не об изучении борьбы между классами,

«мобилизованными» [1, р. 113] и объединившимися для защиты или изменения

структуры объективированных форм собственности, но о формах борьбы между

«объективными» классами, понимаемыми как совокупность агентов, помещенных

в однородные условия существования.

Опросы, проведенные Бурдье и его коллегами (здесь следует особо отме-

тить La Reproduction, Un art moyen и La Distinction), обнаруживают формы клас-

совой борьбы прежде всего в «культурной» сфере, идет ли речь о системе образо-

вания, практике досуга или стратегиях развлечения.

Все социальное пространство пронизано разнообразными отношениями

господства, осуществляемого в различных социальных полях доминирующими

классами через разные типы символической власти. Господство

в символическом

поле тем более важно (и требует тем большего внимания), что оно обеспечивает

«мягкое» его осуществление. Однако наличие осуществляется и в символическом

поле.

Идеи, развиваемые в La Reproduction [9] (касающиеся системы образова-

ния), обращают внимание на то, что господство осуществляется и в этой системе,

обеспечивая легитимацию культурного произвола, чинимого господствующими

классами. Система

образования уполномочена навязывать культурный произвол,

и в этом качестве она осуществляет право на символическое насилие.

Здесь важно уяснить, что классовая борьба осуществляется не только не-

посредственно между агентами социальных классов, но и через систему образо-

вания. Образовательные учреждения обновляют структуру распределения куль-

турного капитала, легитимируют неравное распределение и лишение этого

капи-

тала и, таким образом, участвуют в воспроизводстве социального порядка через

203

осуществление символического насилия и через его сокрытие. Это можно наблю-

дать, в частности, когда образовательное учреждение оправдывает отлучение от

образования с тем, чтобы заставить лишенных культуры признать легитимность

такого отлучения.

Но и за рамками системы образования отношения господства являются

объектом постоянной борьбы, которая, в частности, обнаруживается в практиках

«различения», с чьей помощью агенты всеми силами пытаются отличить себя от

низших классов. <…>

<…> В работе, озаглавленной La Distinction, Бурдье расширяет поле ис-

следования и вводит в него социальные практики различения, разделения между

разными социальными классами, практики, которые непрерывно возобновляются

и разворачиваются в иерархизированное социальное пространство.

Этот анализ приводит к новой интерпретации социальных конфликтов как

с точки зрения их причин, так и с точки зрения форм их развития.

Цель опросов заключалась не в том, чтобы продолжать изучение конфлик-

тов, связанных с производственной сферой, но в том, чтобы переформулировать

конфликты в сфере потребления, особенно в том, что касается вкусов (искусство,

одежда, еда...), которые, на первый взгляд, кажутся столь индивидуальными и раз-

нообразными. Как отмечает Бурдье в начале своей книги, суждения о вкусах —

это суждения, от которых требуется быть в высшей степени персональными, и

социология вторгается здесь в область, имеющую притязания на приватность:

«Социология вступает здесь на территорию, par exellence, отрицания реального»

[1, р. 9].

Тем не менее опросы выявляют, насколько способы культурного потреб-

ления варьируются в соответствии с принадлежностью к тому или иному соци-

альному классу, насколько они изменяются в зависимости от уровня образования

и размеров экономического и культурного капитала. Опрос о посещении музеев

показывает, например, что музеи, несмотря на легкодоступность, в первую оче-

редь посещаются обладателями значительного культурного капитала.

Констатация

этого факта, однако, носит лишь предварительный характер.

В действительности проблема заключается не в том, чтобы по-новому описать

разные способы отношения к объектам культуры, но в том, чтобы показать, как та

или иная классификация этих объектов, тот или иной их выбор участвуют в стра-

тегиях различения, в стратегиях легитимации и

обесценения, в том, чтобы пока-

зать, что эта борьба является классовой борьбой в культурном пространстве. Та-

ким образом выявляется иная форма социального насилия, насилия без видимого

столкновения, «мягкого» насилия.

Конечно, в этой классовой борьбе ничего не провозглашается, и социаль-

ные классы не выступают здесь как объединенные и мобилизованные силы. На

первый взгляд, речь идет лишь о личном выборе и приватных предпочтениях. Но

стратегии, осуществляемые частными индивидами, отчетливо характеризуются

тем, что их ориентации и результаты поддаются спонтанной координации. Инди-

видуальные стратегии развиваются отдельно друг от друга, объединяясь лишь

статистически, но при этом активно участвуют в возобновлении социальных раз-

личий.

Классификация культурных благ (например, театр авангарда или бульвар-

ный театр...) [1, р. 259—261] является одновременно классификацией и для аген-

тов (культурного) производства, и для критиков, и для публики. Пространство

204

производства (театр «благородного» и «легкого» жанра) и пространство социаль-

ных агентов («интеллектуальная» и «буржуазная» публика) связаны отношением

подобия. Таким образом, культурные блага не только иерархически классифици-

рованы, но выступают также и как «классификаторы» в том смысле, что социаль-

ные агенты противопоставляются в тот самый момент, когда демонстрируют свой

вкус. В результате культурное поле функционирует как система классификации,

предоставляя социальным агентам стратегии различения по отношению к членам

других классов.

Эти стратегии основательно вписаны в поведение, нацеленное на кон-

фликт. Они постоянно модифицируются в зависимости от изменения ситуации, и

феномен вкуса здесь в высшей степени значим.

Решающая ставка в такой борьбе — завоевать легитимность, а в пределе —

легитимность доминации. Несмотря на кажущуюся удаленность от социальных

целей, эта символическая борьба является составной частью поддержания классо-

вого превосходства, отличения и отторжения, обеспечивающих возобновление

доминации.

Несколько примеров вкусовых предпочтений разных социальных классов

могут проиллюстрировать механизм воспроизводства доминации.

Согласно целому ряду показателей, низшие классы воспроизводят габитус,

в значительной мере отмеченный чувством необходимости и адаптацией к этой

необходимости («выдавать нужды за добродетель...»). Так, подчинение необхо-

димости склоняет вкусовые предпочтения этих классов к отрицанию безоснова-

тельных эстетических запросов и пустого искусства ради искусства [1, р. 438]. Ра-

бочие, например, чаще других классов говорят о предпочтении «опрятных и чис-

тых» интерьеров, которые можно «легко содержать в порядке». Они высказыва-

ются за «простую» одежду, недорогую и прочную, пригодную к «наиболее дли-

тельному использованию» при наименьшей цене [1, р. 440].

Другая характерная черта, позволяющая понять практики отличения гос-

подствующих классов, связана с тем, что простой народ ценит физическую силу

как признак мужественности. Набор показателей, таких как склонность к сытной

еде и физическим упражнениям, демонстрируют этот признак, имеющий также

известное отношение к той ситуации, в которую поставлен рабочий класс, выну-

жденный продавать свою рабочую силу.

В этих характеристиках проявляется определенная форма признания гос-

подствующих ценностей [1, р. 448]. Отсутствие предметов роскоши, покупка то-

варов-субститутов, время, уделяемое просмотру массовых спортивных зрелищ,

— все эти характеристики указывают на принятие господствующих ценностей и

на воспроизводство разделения «замысла» и «исполнения». Экономическая экс-

проприация удваивается экспроприацией культурной.

Представители среднего класса, напротив, выражают систематическое

почтение в отношении культуры [1, III, ch. 6]. В многообразных формах, соответ-

ствующих той или иной фракции мелкой буржуазии, они демонстрируют призна-

ние легитимной культуры и желание ее

обрести. Таким образом, «подымающаяся

мелкая буржуазия» охотно затрачивает свою энергию на освоение второстепен-

ных форм культурного производства, приобщаясь к культуре кино и джаза, а так-

же к чтению популярных научных и исторических журналов. Характерный для

этих «средних» практик-самоучка непрерывно пытается восполнить элементы

знания, в которых ему было отказано в рамках существующей образовательной

205

системы, навязывающей легитимное, «иерархизированное и неиерархизирующее»

[1, р. 378] знание.

Занимаясь самообразованием, представители мелкой буржуазии постоянно

отделяют себя от низших классов, поскольку стремятся подняться по социальной

лестнице. Сходящая со сцены мелкая буржуазия (ремесленники и мелкие торгов-

цы старшего поколения) отличаются от низших классов лишь более строгими и

традиционными предпочтениями. Что же касается новой мелкой буржуазии, то

она, напротив, весьма озабочена подчеркиванием своего отличия с помощью ин-

тенсивного потребления всего, что демонстрирует ее современность, и отказа от

простонародных манер, которые она считает вульгарными.

Представители господствующего класса не составляют, как и представите-

ли мелкой буржуазии, единства в своих стратегиях. Неравное распределение как

экономического, так и культурного капитала лежит в основе различий в эстетиче-

ских предпочтениях и в выборе стиля жизни. Тем не менее они вместе, хотя и

различными способами, утверждают легитимность посредством присвоения куль-

турных благ. Обладатели экономического капитала демонстрируют свою обеспе-

ченность освоением таких легитимных культурных признаков, как путешествия,

произведения искусства и престижные машины. Обладатели культурного капита-

ла отличают себя чтением, склонностью к классической музыке или к авангарди-

стскому театру [1, р. 322]. Таким образом, разные формы практик обнаруживают-

ся в самом господствующем классе: одни отличают себя посредством обладания

культурными благами, другие — посредством своего отношения к легитимной

культуре и особой компетенцией. Однако через все эти столкновения и оппозиции

и те. и другие отличают себя от низших классов.

Резюмируя подход Пьера Бурдье к теории социальных конфликтов, можно

обозначить несколько важных моментов.

В своих исследованиях Бурдье выделяет два основания и две формы кон-

фликтов:

борьба классов и конкуренция в рамках того или иного поля.

Термин «борьба классов» не должен

пониматься здесь в узком марксист-

ском смысле как соотношение сил между двумя противоборствующими классами.

Множественность классов и их фракций, изощренность символических конфлик-

тов не укладываются в традиционную схему. Но, тем не менее, социальное про-

странство четко структурировано в соответствии с неравным распределением

экономических или культурных благ, и эта структура, пронизанная силовыми и

смысловыми отношениями, представляет узловые точки социальной борьбы. Она

порождает основные конфликты, характеризующие социальное пространство.

Вместе с тем, на «горизонтальном» уровне Бурдье исследует формы кон-

куренции, которые обеспечивают функционирование того или иного поля. Если

взять, например, поле производства символических ценностей [II], образованное

различными — господствующими и подчиненными — позициями, то можно за-

метить,

как оно непрерывно изменяется под воздействием конкурентной борьбы

за их производство. Так, в сфере искусства кандидат на вхождение в это поле

должен всякий раз опровергать уже достигнутые там позиции и добиваться при-

знания себя как мастера, создавая произведения искусства, которые будут при-

знаны в качестве таковых уже признанными мастерами. Это означает, что «кан-

дидат в мастера искусства» должен создать произведение, отличное от произве-

дений предшественников и конкурирующее с ними' Диалектика отличения вос-

206

производится, таким образом, внутри данного поля: художник творит не только

для публики, но и для коллег, выступающих также в качестве конкурентов. Завое-

вание собственного авторитета, попытки подорвать авторитет других, стратегии

отличения обеспечивают функционирование поля и его жизнеспособность.

Нельзя утверждать, однако, что «конфликты» составляют особый конст-

рукт социальной теории. Конфликтные и конкурентные отношения могут быть

осмыслены лишь в связи с теми структурами и полями, которыми они заданы.

Поэтому, прежде чем рассматривать наиболее очевидные проявления конфлик-

тов, надо проанализировать структуры, с которыми связаны эти конфликты и ко-

торые придают им смысл. Иными словами, надо прежде всего выявить «социаль-

ную логику», обнаружить системы и поля [12, р. 37—43], а затем в их контексте

исследовать развитие конфликтов.

Кроме того, можно утверждать, что конфликты, являясь единственным

фактором становления, соответствуют намерениям и представлениям агентов еще

меньше, чем процесс их развития и их результаты. Наоборот, в самых разнооб-

разных ситуациях обнаруживается, что конфликты вызывают нежелаемые и не-

предвиденные изменения, которые ведут к реорганизации структуры, в результате

чего агенты должны изменить свое поведение и привести его в соответствие с но-

выми требованиями. Так, например, во Франции 1960—1970-х годов социальное

напряжение и борьба за самоотличение повлекли за собой расширение высшего

образования и, как следствие, девальвацию дипломов, к чему агенты этой борьбы

вовсе не стремились. И тогда большинство выпускников высших учебных заведе-

ний было вынуждено модифицировать свой выбор и вырабатывать стратегии

конверсии дипломов.

Итак, социальные классы постоянно находятся в конфликтных отношени-

ях, отношения конкуренции постоянно пронизывают социальные поля, но смеще-

ния и модификации этих отношений происходят лишь по мере структурных пре-

образований.

Литература (указана П.Ансаром)

1. Bourdieu P. La Distinction, critique sociale du jugement. Paris: Ed. de Minuit, 1979.

2. PiagelJ. Epistemologie de.s sciences de 1'homme. Paris; Gallimard, 1970.

3. Duby G. Les Trois Ordres ou I'imaginaire du feodalisme. Paris: Gallimard. 1978.

4. Dumuzil G. Les Dieus souverains des Indo-Europens. Pari.s: Gallimard, 1977.

5. Goldmann L. Le Dieu cache: etude sur la vision tragique dans «Les Pen.ses» de Pascal et

dans le theatre de Racine. Paris: Gallimard. 1955.

6. Foucaull M. Les Mots et les Choses. Une archeologie des sciences humaines. Paris: Gal-

limard, 1966.

7. Leach E. Critique de 1'antropologie, tr. fr.. Paris: PUF. 1968.

8. Bourdieu P., Passeron J.-C. Les Heritiers, les etudiants et leurs etudes. Paris: Ed. de

Minuit, 1964.

9. Bourdieii P.. Passeron J.-C. La Reproduction. Paris: Ed. de Minuit, 1970.

10. Bourdieu P., Boltanski L., Caslcl R.. Chamhoretlon J.-C. Vn art moyen. Paris: Ed. de

Minuit, 1965.

11. Champ intellectuel et projet crealeur // Les temps modernes. Novembre. 1966. № 246.

12. Bourdieu P., Passeron J.-C.. Chamhorcdon J.-C. Le Metier de sociologue. Paris: Mou-

ton-Bourdas, 1968.

[Проблемы классовых конфликтов в работах А.Турена]

207

Динамическая социология, озабоченная в первую очередь социальными

сдвигами, концентрирует свое внимание на том, что является фактором этих

сдвигов и, следовательно, на конфликтах, в какой бы форме они ни выступали.

Как отмечает Жорж Баландье, динамическая социология примыкает здесь,

к давней традиции, ярко выраженной в XVIII и в XIX веках, в рамках которой, от

Гоббса до Руссо и от Маркса до Жоржа Сореля рассматривались развитие кон-

фликтов и их последствия [13, р. 10}. При этом, однако, существенное значение

придавалось военным, этническим или национальным конфликтам, тогда как ди-

намическая; социология и антропология занимаются анализом многообразных

конфликтов; пронизывающих все социальное пространство.

Действительно, главная тема динамической антропологии сводится к тому,

что так называемые "традиционные общества", которые могут казаться "холод-

ными" тому, кто не знает их истории, пронизаны конфликтами и противостоя-

ниями не в меньшей степени, чем современные, но эти конфликты и столкнове-

ния происходят там в других формах, которые надо уметь расшифровать. <…>

<…> Исследования Алена Т'урена в области социальных конфликтов, их

динамики и значения, не противоречат идеям Жоржа Баландье и могут рассмат-

риваться как другая сторона динамической социологии. В то время как Жорж Ба-

ландье изучает антропологическую сущность конфликтов и предлагает обратить-

ся к их истокам. Алея Турен концентрирует внимание на современных формах

конфликтов. При этом антропологический подход учитывается [22, р. 319], но ис-

пользуется лишь для сравнения в общих чертах индустриального и постиндустри-

ального обществ с обществом аграрным [22, р. .124-126].

В работах Алена Турена посвященных конфликтам, центральное звено -

интерпретация Системы Исторического Действия, которую он предлагает в своей

книге "Производство общества". С помощью динамической концепции социаль-

ной системы Турен обращает внимание на историческое изменение социальных

организаций и на пронизывающие их оппозиции. Таким образом, понятие кон-

фликта выступает существенным моментом концепции и образует необходимое

измерение анализа социальных отношений. Система Исторического Действия яв-

ляется по существу "сетью оппозиций" [22,:p.l3l-et passim.].

С самого начала Турен рассматривает такое признание конфликтов как

свидетельство социологичности понимания [22, р. 7].

Так досоциологическая мысль, доверяющая несоциальным принципам по-

знания, таким как "промысел", "естественные потребности" или "прогресс", про-

тивопоставляется социологической мысли, признающей социальное действие и

конфликты.

Предлагаемое здесь направление исследования диалектически ведет от

анализа локальных и частных конфликтов (скажем, во Франции или Латинской

Америке) к общим выводам о конфликтах современном обществе.

В этой теоретической перспективе отношения доминации имеют более

важное значение, нежели отношения-присвоения материальных благ, традицион-

но выделяемые в общепринятом толковании марксизма. Конфликтные отношения

по поводу собственности не отрицаются и должны быть рассмотрены в частных

исследованиях, но они уже не играют той центральной роли, какую играли в XIX

веке.

Отношения доминации объединяют и разделяют два класса, которые мож-

но определить как господствующие и подчиненные [22, р. 3&-39 et passim.]. В

208

этой концепции, которая представляет общество как систему действия и реше-

ний, социальная целокупность пронизана отношениями комплиментарности и

конфликтности между господствующими и подчиненными социальными группа-

ми.

Господствующий класс отличают три типа действия: управление процес-

сом накопления, присвоение; сознания и навязывание культурной" модели. В ка-

честве управляющего господствующий класс задает направление экономических,

технологических и научных инвестиций, следовательно, направление обществен-

ного развития. Таким образом, он определяет способность социума воздейство-

вать на самое себя посредством инвестирования накопленных ресурсов-[22, р.

31]. С другой стороны господствующий класс является "поверенным" оснований

сознания (научного, социального, юридического и т.д.), участвующего в функ-

ционировании общества и его программирования. В этом качестве он осуществ-

ляет контроль над производством, распространением и использованием практиче-

ских знаний. И, наконец, господствующий класс навязывает свою "культурную

модель", т.е. свое представление о социальном творчестве и исторической ориен-

тации.

Согласно предполагаемой здесь концепции, в центре конфликта находится

не захват частной собственности, но историчность. Ален Турен предлагает с по-

мощью этой концепции обозначить действие, производимое обществом на самое

себя, на свои социальные и культурные практики. Таким образом, историчность

становится ставкой в классовых отношениях: господствующий класс присваивает

социальную ориентацию, он идентифицирует себя с историчностью (на "самом

деле" идентифицирует историчность со своими интересами).

Итак, классовый конфликт появляется с момента возникновения производ-

ства, накопления и их ориентации: "Всякое общество, часть продукта которого

удерживается от потребления и накапливается, подчинено классовому конфлик-

ту" [23, р. 57].

Однако этот конфликт не может сводиться к противостоянию двух эконо-

мических классов, определяемых борьбой за присвоение капитала. Классовые от-

ношения определяются не только их местом в способе производства:

"Классовые отношения связаны не только с производительными силами, с

видом экономической действительности и технического разделения труда; они

выражают, в терминах социальных акторов, само историческое действие, спо-

собность общества воздействовать на самое себя через процесс инвестирова-

ния..." [22, р. 31].

Это означает; что понятие "классовой борьбы" не должно быть отодвинуто

на задний план, но должно стать объектом основательного переосмысления, за-

трагивающего само понятие класса, который не может более рассматриваться ни

как неподвижная совокупность мест в системе производства, ни как область ка-

кой-то особой культуры. И еще менее правомерно растворять понятие класса в

понятии социальной стратификации.

Как только мы начинаем рассматривать не социальную структуру, но со-

циальную динамику, как только общество становится историческим движением,

историчностью, классы должны пониматься как социальные акторы. Надо изу-

чать не классы сами по себе; но их отношения. Эти отношения не являются ни

отношениями конкуренция, ни простыми "напластованиями" внутри социального

209

порядка, ни противоречиями, но отношениями конфликта между господствую-

щим классом, который служит историчности и использует ее, и подчиненным

классом, который сопротивляется этому господству и оспаривает присвоение

первым социальной динамики.

Так в центре системы исторического действия образуется "двойная диа-

лектика общественных классов" [22, р. 146-154]. Господствующий класс всегда

имеет две характеристики, противоположные и' комплиментарные. С одной сто-

роны, он выступает социальным агентом реализации культурной коллективной

модели; управляет инвестициями и направляет их. С другой стороны, осуществ-

ляет принуждение в обществе и использует социальную динамику для утвержде-

ния своей власти.

Подчиненный класс в этом конфликте также имеет два измерения. Он со-

противляется господству и защищает условия своего труда и жизни и, одновре-

менно, выступает, во имя культурной модели, против частного присвоения, жерт-

вой которого является; В той мере, в какой он является подчиненным, он занима-

ет оборонительную позицию и определяет себя через наемный труд и подчинение

императивам прибыли. Но он должен также определяться профессионально: уча-

ствуя в историчности посредством своей" профессиональной деятельности, он

может оспаривать существующее положение вещей. Было бы неправомерно де-

лать из рабочего класса класс, определяемый исключительно доминацией; равно

как и класс партнеру работающий-с работодателем на одном общем предприятии.

Мы не можем пойти дальше этих рассуждении, не приступив к рассмотре-

нию исторической перспективы, так как нельзя заранее исходить из идентичности

классов на протяжении различных сменяющих друг друга социальные конфигу-

раций.

Ален Турен отмечает здесь существенные различия между индустриаль-

ным и постиндустриальным обществом.

Именно в индустриальном обществе классовые отношения являются наи-

более зримыми и определяющими, как это ярко показано в работах Маркса. В са-

мом деле, в аграрном обществе культурная модель и система исторического дей-

ствия были тесно связаны с социальной организацией в общем стремлении к вос-

производству.

Индустриальное общество, напротив, создает культурную модель на уров-

не экономического устройства и перестает жить, опираясь на религию и полити-

ку. С этого времени, как подчеркивает Маркс, общество помещает в центр своей

деятельности производственные отношения и социальный механизм эксплуата-

ции. Здесь речь идет об организации производства, и противостоящие классы

предлагают различные версии его создания. Промышленная буржуазия представ-

ляет в качестве созидающего начала "предпринимательский дух", конкуренцию и

законы рынка; рабочий класс противопоставляет этой модели ассоциацию, проти-

востоящую анархической конкуренции.

В данной ситуации происходит "расхождение между экономическими от-

ношениями классов и культурной моделью" [22, р. 183]. Противостояние интере-

сов возникает в самой сфере производства, но, в то же время, ставкой в классовой

борьбе является общая организация общества и производства.

Более того, расхождения пронизывают сам рабочий класс и рабочее -

движение:

210

"...рабочее движение постоянно разделено на два главных направления: с

одной стороны, прудонистская тенденция, привилегирующая трудовой опыт и

оппозицию труда и собственности; с другой стороны, тенденция, выраженная

Люксембургской комиссией и Луи Бланом и настаивающая на государственном

интервенционизме и на организации системы производства" [22, р. 183].

В рамках индустриальной социальной организации воздействие общества

на самое себя мыслимо лишь в форме резкой смены социального порядка с по-

мощью одного из классов. Для одних вырвать общество из его воспроизводст-

венных границ должен класс предпринимателей. Для других, например, для Мар-

кса и Прудона, только рабочий класс способен к социальному действию и может

сокрушить механизм воспроизводства, запущенный буржуазией. Конфликтные

отношения классов здесь основополагающи.

Постиндустриальное общество порождает совершенно иную социальную

конфигурацию.

Известно, что накопление, играющее здесь главную роль, выступает как

накопление самой творческой силы, креативности, в форме производительности

научного знания. С позиций либеральной или неолиберальной версии в этом но-

вом обществе классовые отношения должны исчезнуть. Постиндустриальное об-

щество все более становится совокупностью организаций, постоянно адаптирую-

щихся к внешним изменениям и заботящихся о поддержании и укреплении своих

преимуществ: "прагматичное, либеральное, конкурентоспособное общество" [22,

р. 188], целиком ориентированное на изменение и адаптацию, где классовый кон-

фликт "будет заменен сложной системой политических процессов и групп влия-

ния" [22, р. 188]. Согласно неолиберальной концепции, общество в целом может

рассматриваться как рынок, навязывание культурной модели исчезнет, уступив

место повседневной практике конкуренции и изменения.

Тезис выдвигаемый Аденом Туреном, решительно противопоставлен

этой неолиберальной. концепции. Если мы признаем, что процесс накопления

принимает в постиндустриальном обществе исключительно широкий размах,

что "крупные учреждения, принятия решений" расширяют свой контроль, мы

вынуждены согласиться с тем, что общество также является системой историче-

ского действия, пронизанной различными оппозициями. Господствующий класс

имеет целью укреплять крупные организации, которые позволяют соединить

технологические возможности, с одной стороны, и создание или удовлетворе-

ние потребностей, с другой. Что касается подчиненного класса, то его цель -

демократический контроль над социальными организациями с тем, чтобы по-

ставить знание на

службу благосостоянию. "...Этот тип общества управляется

более полно, чем все остальные, своей историчностью, способностью транс-

формироваться через систему исторического действия, "заряженную" оппози-

циями, и через классовые отношения, которые все более полно управляют соци-

альными практиками по мере того, как способность воздействия общества на

самое себя становится совершенной" [22, р. 189].

В таком

обществе принуждение и манипуляции становятся более разнооб-

разными и диффузными, они "дотягиваются" до индивида, до его частной, и даже

биологической жизни. Господствующий класс опирается уже не на метасоциаль-

ных гарантов, но на "непосредственное утверждение своей способности манипу-

лировать: "Он (господствующий класс) впервые порождает глобальное, культур-

ное, а не только экономическое или политическое сопротивление, которое не яв-