Рябцев В.Н., Шитив М.А. Конфликтология. Хрестоматия

Подождите немного. Документ загружается.

131

действиях ущерб принимается участниками ненасильственных действий как

неизбежное последствие их убеждений. * Цель ненасильственной борьбы -

покончить с насилием и несправедливостью, а не одержать победу над против-

ником, и добиться результата, который отвечает фундаментальным потребно-

стям всех заинтересованных сторон, открывая тем самым путь к долгосрочному

примирению.

Разработка стратегии

Трансформация конфликта из насильственного в ненасильственное русло

требует определенной стратегии.

Модель "Айсберг" для решения проблем в конфликте

Источник: Диана Франсис, адаптировано из работы Тома Лейндорфера и

Сью Бауэре (Torn Leindorfer and Sue Bowers)

Эта диаграмма - один из путей к пониманию того, что необходимо для

разрешения конфликта. Решение, которое является приемлемым для всех сто-

рон, обозначено в диаграмме как всеобъемлющее решение. Решение - в верхуш-

ке айсберга, возвышающейся над водой, - является результатом в основном не-

видимой подготовительной работы, которая изображена как находящаяся под

водой и начинается следующим образом:

1. Утверждение - основа для трансформации конфликта означает само-

уважение и уважение к другим, включая их потребности, права и идентич-

ность.

1. Конструктивное общение является следующим шагом. Это построено

(и позволяет строить) на уважении к себе и другим Ниже описано, что

требуется для нормального общения.

2. Сотрудничество, достигнутое благодаря уважению и конструктив-

ному общению, является следующей стадией, в которой конфлик-

тующие стороны становятся способными работать вместе, когда при-

чина или содержание конфликта воспринимается как общая проблема,

требующая одинакового восприятия и совместных действий.

Эта стадия в трансформации конфликта требует средств анализа и вооб-

132

ражения. Об использовании анализа уже говорилось выше в этом разделе. Столь

же необходимо и воображение, чтобы сопереживать с другими сторонами и по-

нимать их, чтобы открыть новые идеи для реализации насущных потребностей

всех сторон. Воображение позволяет создать новые возможности, сделать но-

вый выбор. Длительный и/или сильный конфликт часто ведет к бескомпромисс-

ным позициям, из которых можно представить себе только крайние выходы (на-

пример, или полное поражение или окончательная победа). В этих случаях

важно переключить внимание с позиций к насущным интересам и потребно-

стям и представить себе множество разнообразных путей для их удовлетворе-

ния.

Дополнительные детали о стадиях и процессах, упомянутых на диаграмме

"Айсберг", приводятся ниже под заголовками: переговоры, фасилитация, по-

средничество, и то, что необходимо для сохранения мирного соглашения после

того, как оно достигнуто.

Нормальное, конструктивное общение важно на любой стадии. Прямые

переговоры между сторонами конфликта, если они вообще случаются, происхо-

дят на довольно ранней стадии цикла развития конфликта. Вероятность их

уменьшается по мере того, как конфликт продолжается и увеличивается потреб-

ность в помощи третьей стороны, такой, как фасилитация или посредничество.

Участие народа в процессах миротворчества может продолжаться на протяжении

всего цикла развития. Наконец, есть важные вопросы, относящиеся к периоду по-

сле соглашения, связанные с обеспечением устойчивого мира и его опоры в

социальных структурах.

27. К. Райт. [О природе и типологии вооруженных конфликтов]

Цивилизация предполагает переход культурой определенного порога воз-

можностей идеологического конструирования, экономической эффективности,

политической организации и распространения идей в символической форме. Этот

уровень развития предусматривает изобретательность, разделение труда, законо-

дательство, способное видоизменяться; наконец, возможность выбора альтерна-

тив при решении назревших

проблем. Правило, которое раньше диктовало в каж-

дой данной ситуации единственно возможную линию поведения, теперь оказыва-

ется подчинено здравому смыслу.

Этот выбор альтернативных решений предусматривает их обязательную

сверку с фундаментальными ценностями. Конечно, и в примитивных культурах

есть подобные ценности и системы ценностей, но выражены они в конкретных

нравах и потому

не способны служить к их исправлению. В цивилизациях фунда-

ментальные ценности представляют собой субъективные устремления над, по-

верх, свыше конкретных правил и ритуалов; они способны служить к их улучше-

нию либо изменению.

Как различать конкретные цивилизации друг от друга во времени и про-

странстве?.. Представители конкретной цивилизации в каждое конкретное время

могут относиться к различным языкам, этносам, политическим, экономическим,

социальным и культурным институтам и системам ценностей...

Каждая цивилизация отличается от других уникальным сочетанием фун-

даментальных ценностей, в которые верят ее носители, и обычно выраженных в

конкретной религии. Вместе с тем удобным свидетельством, определяющим гео-

графические пределы цивилизации, являются рубежи, лимитирующие свободу

133

частоту передвижения людей, заключения браков, обмена товарами и техниче-

скими достижениями, распространения религиозной и научной информации и

пропаганды, а также политического признания и дипломатического сотрудниче-

ства. Территория, внутри которой таких барьеров очень мало, охватывает единую

цивилизацию.

Определить начало и конец развития конкретной цивилизации бывает

весьма затруднительно, поскольку сами цивилизации постоянно видоизменяют-

ся...

Цивилизация проходит четыре последовательные стадии развития: 1) ге-

роический период выдвижения нового социального идеала, 2) период потрясений

и длительных войн, внутренних и внешних, 3) период стабильности и сплочения

подчас в мировое государство-империю, 4) период усталости, упадка, потери ве-

ры.

Этим этапам соответствует преобладание приоритетов религии, политики,

экономики, изящных искусств.

[Трехступенчатая схема исторической эволюции человечества (дикость—

варварство—цивилизация), а также фазы развития самих цивилизаций находили

свое соответствие в общей типологии военных конфликтов. На стадии дикости

военные столкновения были довольно примитивны и по существу мало чем отли-

чались от той борьбы за существование, которая идет в животном мире. Но по

мере своего развития и «старения» любая цивилизация становится менее воин-

ственной и агрессивной. Выделяется четыре этапа в этом процессе.

На первом, «героическом», этапе истории каждой цивилизации в проти-

воборстве с недружественной природной и социальной средой в культуре обще-

ства формируется новый социальный идеал;

цивилизация рождается в борьбе за свое выживание и развитие и чаще

всего в обстановке гражданской или межгосударственной войны. Героический

период отличают масштабные миграции, смелые социальные эксперименты,

честолюбивое руководство и военный энтузиазм.

На втором этапе, в период потрясений, в полной мере воплощаются все

те проблемы и противоречия, что наметились на первом этапе. Наступает вре-

мя испытаний и катастроф; разрушение и строительство противоречиво пере-

плетаются в оформлении нового мирового порядка в виде серии внешних и внут-

ренних войн.

На третьем этапе, относительной стабильности, оформляется глобаль-

ный баланс сил, а цивилизация устраивается в виде либо системы государств,

либо универсального государства—«мировой» империи.

На четвертом этапе, упадка, цивилизация начинает испытывать «уста-

лость», в людях слабеет вера и верность идеалам, государство бюрократизиру-

ется и подавляет человека. Верхушка погрязает в роскоши и праздности, все бо-

лее паразитируя, а недовольные массы склоняются к новым религиозным учени-

ям. Объединяются и активизируются все внутренние и внешние силы, которые

А. Тойнби обобщенно определяет как внешний и внутренний «пролетариат», со-

стоящий из людей, недовольных сложившимся порядком вещей, лишенных воз-

росших благ цивилизации. И под их натиском рушится сложившийся строй, по-

рядок, что может привести к гибели цивилизации в целом.

На всех этапах истории цивилизаций в конфликтах их носителей присут-

ствовали элементы религиозной, политической, экономической и социокультур-

134

ной борьбы. Им соответствовали: проповедь, пропаганда, конкуренция и насилие.

Преобладание одного из этих начал не исключало значение всех остальных. И,

что особенно важно, любой из четырех типов внутри либо межцивилизационно-

го противоборства был чреват обострением до уровня вооруженного конфлик-

та, т.е. войны. Поэтому отнюдь не случайно военное искусство, хотя и" под-

спудно и противоречиво, срасталось с геополитикой как мироустроением, регу-

ляцией межгосударственных отношений. Степень зрелости цивилизаций К. Райт

видит в уровне изощренности геополитики как стратегии выживания и разви-

тия, будь то научная теория или; политическая практика. Типология «цивилизо-

ванных» войн как раз и приближает нас к выявлению характера и возможностей

геополитики разных обществ в различные времена.

Войны, бесспорно, были и подчас остаются важнейшими историческими

экзаменами государств, народов, цивилизаций на выживание и развитие. Чтобы

оценить в этом плане возможности конкретного общества, следует сначала

выявить его способность к ведению войны. Хотя военная активность на четы-

рех этапах развития цивилизации неодинакова (максимальна на втором этапе —

в период политических потрясений, минимальна на третьем—социально-

экономической стабилизации), она находила выражение в интенсивности воен-

ных действий, характере армии, операций и целей войны, обосновании правомер-

ности вооруженного насилия. По мере развития цивилизации армии становились

все многочисленнее и абсолютно, и относительно численности населения, войны

становились все затратнее и приносили все больше издержек, их интенсивность

возрастала, а средняя продолжительность падала. Охватывая все большие про-

странства, войны оставляли все меньше безопасных мест для гражданского на-

селения. Поэтому возникала необходимость более четко отличать войну от ми-

ра и к тому же расценивать саму войну как явление все более аномальное.

Цивилизации разных типов отличаются степенью и характером своей во-

инственности. Воинственность находит выражение в кровавых религиозных

ритуалах, жестоких видах спорта и зрелищах, агрессивности, выражающейся в

частоте прибегания к войне, военной морали, находящей свое выражение в дис-

циплине армии и народа; в степени централизации власти и ее деспотичности.

К. Райт показывает, что воинственность конкретных народов

объясня-

лась не какими-то их генетическими свойствами, а сложным комплексом кон-

кретно-исторических обстоятельств — внутренних и внешних. Воинственность

цивилизации обусловлена специфическим сочетанием социальных, политических,

религиозных и военных институтов, это конкретно-историческая система

средств и способов адаптации к не самым благоприятным условиям внешней

среды. Это означает, что воинственность никак нельзя объяснять

отдельными

и частными причинами. Ее степень во многом зависит от привычки к жестоко-

сти, закрепленной кровавыми ритуалами и играми, частоте активных вторже-

ний в ходе колониально-имперских или межгосударственных войн, силе политиче-

ского деспотизма, территориальной и функциональной концентрации власти.

К. Райт проводит различия между «доцивилизованными» и «цивилизован-

ными» войнами. Примитивные общности воевали между собой в основном по

этнобиологическим причинам и противоречиям, и если примитивные войны пер-

вобытных людей влияли на ход истории почти незаметно, то войны цивилизо-

ванные определяются как «исторические» не столько потому, что запечатлены

в письменных памятниках, сколько потому, что существенно ускоряют истори-

135

ческие перемены. К. Райт вообще считает первичной функцией войны именно

обеспечение стадиальной преемственности в развитии цивилизации. Наряду с

этим войны способствовали распространению одних культур за счет подавле-

ния, вытеснения, ассимиляции других. Совсем не случайно более широко и успеш-

но распространялась, как правило, культура более воинственных цивилизаций.

Напротив, внутри конкретных цивилизаций элементы культуры более успешно

распространялись мирными средствами: торговля, образование, усилия путеше-

ственников.

Роль войны внутри цивилизаций была иной. Как и в первобытном общест-

ве, мобилизация для войны способствовала сплочению народа. Напротив, укреп-

лению статус-кво внутри цивилизации войны, как выясняется, не способствова-

ли: от них обычно больше и чаще выигрывали сторонники перемен. Вот почему

сторонники статус-кво стремились прибегать к мирным средствам убеждения,

пропаганды, экономического контроля. В процессе оформления цивилизаций одни

средства заменялись другими. Так, если империи создавались военным путем, то

стабилизировались и устраивались они мирными средствами.

«Цивилизованные» («исторические») войны велись и ведутся обычно на

уровне духовном за абстрактные социальные символы религии, культуры и права,

чем и объясняется столь высокая и неординарная роль «символического» насилия

в войне. При этом в политике и стратегии цивилизованных народов способность

вести войну (и вести ее вполне успешно) намного важнее для утверждения под

«солнцем» мировой политики, чем конкретные победы в той или иной войне.

Между тем войны тем и отличаются от более элементарных конфликтов, что

ведутся за ценности, далеко превосходящие непосредственные интересы участ-

ников.

Изъян большинства цивилизаций и методов ведения ими «цивилизованных»

войн состоит, по К.Райту, в том, что религиозные, политико-правовые, эконо-

мические взгляды эклектически соединялись в военных доктринах вместо вы-

движения цельного учения о жизненно важных приоритетах, основных истори-

ческих интересах государств.

Важное отличие «цивилизованных войн» К. Райт видит в том, что они

опирались на идеологию. Эта идеология воплощалась в виде представлений о пра-

ве войны и законах войны, которые отражались в военной доктрине. В этой

доктрине религиозно-этические и экономические приоритеты цивилизации со-

единяются с политико-правовыми приоритетами государства; те и другие ис-

пользуются для объяснения и оправдания войны. Военная доктрина двуедина. Ее

первый компонент составляет сумма религиозно-этических и философских пред-

ставлений о конкретных условиях допустимости войны — о праве на войну и о

допустимых средствах ведения войны. Второй компонент военной доктрины

регламентирует право

конкретных лиц и социальных институтов на ведение

войны; этим правом максимально ограничиваются рамки частных войн, им наде-

ляются практически исключительно правители суверенных государств.

Как это ни странно на первый взгляд, подчеркивает К. Райт, излишняя

воинственность конкретных цивилизаций указывает на их несоразмерно мень-

шую долговечность по сравнению с цивилизациями более миролюбивыми. Для по-

следних война—лишь крайнее средство, тогда как для первых—зачастую главное

средство, если не самоцель политики. Не менее важен вывод К. Райта о том,

что милитаризм парадоксальным образом, но неотвратимо ведет к деградации

136

военного искусства и боевого потенциала вооруженных сил, государства и обще-

ства в целом. Происходит это опять же из-за слабости концептуальной базы

цивилизации, неумения правильно определить и «взвесить» ценностные приори-

теты борьбы за историческое существование, правильно соизмерить их с налич-

ными силами и возможными издержками предстоящей борьбы. От уровня раз-

витости и совершенства самосознания в вопросах войны и мира в первую очередь

зависит ее не просто долговечность, но самая способность ее исторического

бытия.

Запаздывание в переходе от завоевания к миротворчеству, переход разум-

ных пределов в завоеваниях быстро оборачивались началом конца империи, а то и

всей цивилизации как целого. Политико-стратегические реалии, включая чисто

военные, начинали работать против завоевателей. Лишь на ранних стадиях но-

вая цивилизация и новая империя в силу культурного превосходства пользовались

преимуществами наступления перед обороной. Но затем, и довольно скоро, вы-

равнивание культурного уровня противостоящих сторон давало противнику пре-

имущество уже в обороне. Выравнивание сил сторон и усиление средств обороны

неизбежно вело к взаимному материальному истощению, и войны оказывались

все разрушительнее, не только и не столько для материальной части воюющих

армий, сколько для морали общества и стабильности его институтов. Значит,

для цивилизации война становилась средством саморазрушения...

Именно те цивилизации, в развитии и самосохранении которых война как

таковая не играла ведущей роли, оказались истинными долгожительницами.

Наиболее наглядный пример тому— китайская цивилизация, поистине бессмерт-

ная уже добрых три тысячи лет. Напротив, цивилизации воинственные (антич-

ная, вавилонская, ранняя арабская, турецко-османская) оказались весьма недол-

говечными; к ним К. Райт относит и ныне существующую внешне благополучную

западную цивилизацию. Длительная, последовательная, углубленная эволюция лю-

бой цивилизации достигается не войной, а творческими порывами, усилиями не

Александра Македонского, Юлия Цезаря или Наполеона, а скорее Аристотеля,

Архимеда, Августина, Галилея.<…>

К. Райт выделяет четыре причины дезинтеграции и крушения цивилиза-

ций: катастрофа, завоевание, коррупция и конверсия. Катастрофа чаще всего

постигает примитивные общества; природные, а также и социальные катаст-

рофы не раз служили причиной гибели цивилизации (например, крито-микенской).

Катастрофы—это результат внезапных, шоковых перемен, превышающих воз-

можности адаптации общества.

Завоевание может проявляться в негативных последствиях конфликта

или конкуренции, играя немалую роль в переменах на всех стадиях жизни цивили-

зации. Завоевание может быть мирным или военным. Его возможные результа-

ты — видоизменение и гибель цивилизации.

Коррупция — медленное, подспудное, но глубокое и объемное разложение

цивилизации; совокупность экономических, политических, социокультурных пе-

ремен, ведущих к ее упадку. Коррупция проявляется в колебаниях демографиче-

ских процессов, росте неравенства в распределении общественного богатства,

крайностях социальной дифференциации. Перемены в этих сферах накапливают-

ся подспудно и незаметно подтачивают стабильность общества.

К конверсии

К.Райт относит культурно-идеологическое воздействие в

процессе пропаганды или образования. Благодаря такому воздействию состояние

137

общества меняется до такой степени, что равновесие нарушается и цивилиза-

ция подвергается разрушению.]

28. А.Рапопорт. Истоки насилия: подходы к изучению конфликта

<…>…наука о войне и мире имеет столько же оснований претендовать на

статус академической дисциплины, как и любая традиционная отрасль гумани-

тарного знания. Сегодня, кaк никoгдa пpeжде в истории, общество нуждается в

обобщении накопленных знаний о природе насилия, в разработке, специальной

науки о способах разрешения социальных конфликтов. Цель книги состоит в том,

чтобы стимулировать осмысление феноменов насилия и агрессии с разных теоре-

тических позиций.

Беды современного человечества, поставившего себя на грань ядерного

самоубийства, в значительной степени вызваны его отставанием в вопросах

"'просвещения"', т.е. освобождения от иллюзий и предрассудков благодаря прак-

тическому применению научного знания. Традиционные парадигмы, в рамках

которых человечество и его политические лидеры продолжают мыслить о наси-

лии и конфликте, неадекватны новым условиям социального бытия. В эпоху

ядерного оружия рассуждения о последней войне, которая положит конец всем

войнам в истории, теряют свою метафоричность и превращаются в букварное

предсказание тотальной гибели цивилизация.

Без сомнения, война является сегодня наиболее опасным из всех возмож-

ных типов конфликта (социальных, культурных, межличностных, внутрипсихи-

ческих). Однако ее анализ предполагает детальное изучение всех прочих разно-

видностей проявления насилия. Поэтому одной из методологических установок

<…> является, стремление "связать войну с иными формами конфликта и даже

другими формами человеческой деятельности. Еще один принцип, <…>, состоит

в оптимальном сочетании требования объективности изложения различных пози-

ций с правом на их субъективную моральную оценку. <…>

Психологический подход к проблеме насилия включает несколько уров-

ней анализа: эволюционно-биологическую (или генетическую) интерпретацию

насилия

, поведенческую (бихевиористскую) модель агрессии и социопсихологи-

ческую классификацию аттитюдов враждебности. Для сторонников эволюционно-

генетической позиции принципиальное значение имеет вопрос о том, является ли

агрессия инстинктивной формой поведения, которую человечество унаследовало

от своих животных предков (или, в терминах дарвиновской теории естественно-

го отбора, обладает ли готовность к конфликту эволюционной ценностью выжи-

вания). Опираясь на работы известного австрийского этолога КЛоренца, Рапо-

порт выдвигает ряд аргументов против эволюционной теории насилия в ее

'генетической' разновидности в лице социобиологии. Данные этопогии, в частно-

сти работы Лоренца, свидетельствуют о поразительном сходстве форм внутриви-

довой враждебности животных и агрессивного поведения людей. Отсюда напра-

шивается соблазнительный своей легкостью вывод о врожденном или инстинк-

тивном характере агрессивных импульсов человека. Между тем в биологии и это-

логии термин «инстинкт» обладает вполне конкретным «техническим» значени-

ем: он служит для обозначения совокупности однозначно запрограммированных

действий животных в определенных, жестко очерченных ситуациях..<…> Со-

гласно Лоренцу, жизнедеятельностью животных управляют четыре основных по-

буждения: голод, половое

влечение, страх и агрессия. Однако, оставаясь ученым-

138

естествоиспытателем, Лоренц не торопился ставить знак равенства между агрес-

сивностью человека и животных. Не случайно его основной труд, известный в

англоязычных странах под названием ''Об агрессии'', в немецком оригинале име-

новался ''Das sogenannte Böse'' (‘’О так называемом зле’’). <…>

Если факт эволюционной преемственности в поведении человека и живот-

ных не вызывает сомнений, то вовсе не однозначно обратное утверждение, т.е.

истолкование ''ритуальных'' действий животных одного вида в сугубо человече-

ских терминах агрессии и насилия. Испытывает ли хищник ненависть к своей

жертве, является ли его поведение реализацией побуждения к агрессии или оно

продиктовано всего лишь потребностью в утолении голода? Эти и подобные во-

просы свидетельствуют о том, что оправданный эволюцией переход некоторых

животных к хищничеству не может служить аргументом в пользу эволюционных

преимуществ агрессивного поведения. Более того, данные этологии не подтвер-

ждают, что именно склонность к конфликту, а не готовность к кооперации полу-

чили преимущественное закрепление в ходе естественного отбора. <….>

Анализ «внутривидовой агрессии в эволюционном пространстве» позволя-

ет сделать выводы: а) данные этологии не подтверждают тезис свойства живот-

ных; вторая способна сохранять и приумножать такие формы интеллектуальных,

технических и коммуникативных приобретений человечества, которые ведут к его

собственной гибели; б) социобиологическая точка зрения, претендующая на роль

преемницы дарвинизма, упускает из виду принципиальное различие биологиче-

ской и социальной форм эволюции; первая с необходимостью направлена на от-

бор и генетическое закрепление только тех функциональных изменений, которые,

безусловно, повышают адаптивные свойства животных; вторая способна сохра-

нять и приумножать такие формы интеллектуальных, технических и коммуника-

тивных приобретений человечества,, которые ведут к его собственной гибели; в)

даже в том случае, если "побуждение к агрессии" и обладало какой-либо ценно-

стью выживания в эволюционной истории животных, в человеческой истории оно

сохраняется лишь в виде атавизма, который "не является более источником или

движущей силой насилия'’

В основе бихевиористской трактовки агрессии лежит отказ от рассмотре-

ния ее в качестве спонтанного проявления человеческой природы. В соответствии

с общеметодологическим представлением бихевиоризма о психологии как стро-

гой науке, лишенной философских спекуляций, агрессивное поведение интерпре-

тируется здесь исключительно в терминах реакции индивида на тот или иной

внешний раздражитель. "Реактивные" теории конфликта предполагают вычлене-

ние наблюдаемых условий его развития и последующее их (изучение путем вос-

создания в лабораторном эксперименте. Наибольшей популярностью среди по-

добных теорий пользуется концепция ДжДолларда, согласно которой "агрессия

всегда есть следствие фрустрации"… Последователи Долларда провели серию

экспериментов с целью верификации исходной гипотезы. Все они строились по

единому принципу: испытуемый подвергался фрустрации в наблюдаемых усло-

виях, затем ему предоставлялась возможность проявить свою агрессивность в той

или иной форме. Контрольный эксперимент содержал тот же набор условий и

действующих лиц, за исключением фактора фрустрации. Результаты эксперимен-

тов позволили сделать немало социально значимых выводов. Было установлено,

что степень агрессивности индивида, преследующего определенную цель, повы-

шается по мере того, как фактор фрустрации (препятствие в достижении цели)

139

приближается к моменту овладения желаемым. Это наблюдение было истолкова-

но как психологическое обоснование известного явления, когда инициатором со-

циального возмущения выступают не обездоленные, а средние слои общества.

Другой вывод состоял в констатации так называемого "эффекта катарсиса", т.е.

психологической разрядки, наступающей вследствие действий, замещающих ре-

альное проявление насилия (возможность высказаться, сочинить рассказ, выра-

зить свое отношение к похожему герою киносюжета и т.п.). Было высказано

предположение о целесообразности использования эффекта катарсиса для реор-

ганизации социально опасных поведенческих реакций. Однако последующая се-

рия экспериментов показала, что в макросоциальных условиях подобная реорга-

низация приносит лишь иллюзию разрядки, так как смена объекта агрессии не

приводит к изменению конфликтной ориентации поведения.

В ряде социально-психологических экспериментов верифицировались тео-

рии социального научения, базирующиеся на принципах стадиального развития

психики Ж Лиаже и Л.Колберга. Наблюдения свидетельствовали о том, что в про-

цессе социального научения даже самые маленькие участники экспериментов не

просто копировали совокупность действий взрослого, а имитировали изменение

его характера в конкретных ситуациях. Ситуационная специфика оказалась также

важнейшей детерминантой поведения и в тех экспериментах, где выявлялась сте-

пень добровольного подчинения авторитету, призывавшему испытуемого к на-

сильственным действиям в отношении третьего лица.

В целом бихевиористский анализ насилия и конфликта позволяет увидеть

ограниченность спекулятивно-философской интерпретации человеческой приро-

ды как "изначально доброй" или "заведомо злой". "Если можно говорить о врож-

денных склонностях человеческого существа, то наиболее сильной из них будет,

вероятно, его готовность овладеть теми или иными образцами поведения путем

социального научения" …

Осмысление феноменов насилия и войны в терминах аттитюдов враждеб-

ности базируется на известной социопсихологической антитезе "мы" и "они", ко-

гда средством внутри групповой сплоченности выступает преимущественно не-

гативное восприятие членов определенной аутгруппы. Сопоставляя различные

социокультурные типы дихотомии "мы" и "они" … Рапопорт приходит к выводу,

что ее последней исторической формой является национализм. Утвердившись в

качестве европейской политической истории после Великой французской рево-

люции, национализм оставался важнейшим эмоциональным катализатором раз-

вития международных отношений вплоть до изобретения термоядерного ору-

жия. В ядерную эпоху он теряет свою эффективность как средство манипуля-

ции сознанием народов. Прежний социопсихологический механизм мобилизации

массовой ненависти предполагал сознательное или неосознанное культивирова-

ние "образа врага", чьи разнообразные "пороки" угрожали стабильности собст-

венных национальных добродетелей. В условиях опасности ядерного коллапса,

когда речь идет о выживании человечества как такового, риторика торжествую-

щего добра и повергнутого зла становится бессмысленной. Несмотря на пропа-

гандистские усилия сверхдержав, "противник" является сегодня врагом только по

определению; "в таком контексте эмоция враждебности не играет более сущест-

венной роли"…

Психологические "измерение" проблемы насилия свидетельствует о том,

что агрессивность не может рассматриваться как исчерпывающая причина соци-

140

ального конфликта. Недостаток большинства теорий насилия состоит в том, что

их отправной точкой оказывается индивид вне его социального и идеологическо-

го окружения. Соответственно ценность психологических гипотез и рекоменда-

ций "находится в критической зависимости от их связи с другими подходами к

изучению поведения человека"…

Обращаясь к идеологическим аспектам социального конфликта, автор под-

черкивает, что в условиях ядерной угрозы квинтэссенцией проблемы является

роль идеологии в эскалации глобального противостояния СССР и США как двух

сверхдержав, которые определяют сегодня не только судьбы других народов и

государств, но и судьбу цивилизации в целом. С этой точки зрения основная зада-

ча исследователя состоит в аналитической проверке известного пропагандистско-

го тезиса о ''столкновении идеологий'' как конечной причине возможного ядерно-

го конфликта между Востоком и Западом.

В первую очередь необходимо уточнить содержание самого термина

''идеология''. Анализируя работы Маркса и Маннгейма, Рапопорт приходит к сле-

дующему заключению. Понятие идеологии служит для обозначения некоторого

"мыслительного субстрата" который составляет фундамент, объединяет и прони-

зывает собой разнообразные "когнитивные основания", используемые для органи-

зации верований и убеждений людей в различных сферах их социального опыта.

Возможны различные классификации исторических форм идеологии в зависи-

мости от собственных идеологических установок классификатора. <…>) Другой

отличительной чертой идеологии служит иерархическая организация системы

ценностей с той или иной ценностной доминантой, вокруг которой концентриру-

ется вся интеллектуальная и социальная деятельность ее адептов. Яростная при-

верженность, почти болезненная одержимость "базовой ценностью" бытия и по-

знания составляет третью особенность идеологии.

Исторической ценностной доминантой американской идеологии, .. взятой

в ее рафинированном варианте, является идеал индивидуальной свободы, со-

пряженный с культом частной собственности. Индивидуальная свобода в данном

случае

понимается как свобода самоопределения, которая "отождествляется с

врожденным потенциалом человеческой природы, позволяющим каждому само-

стоятельно решать, что делать и кем быть"… Экономической основой такой ин-

терпретации свободы послужила теория "свободного рынка" Адама Смита, за-

щищавшего принцип государственного невмешательства и свободу самореализа-

ции в экономике; ее политической рационализацией стала философия английско-

го либерализма, восходящая к идеям Локка и Спепсера.

Исторические корни тождества свободы и собственности, получившего

неявное закрепление в Декларации независимости США, следует искать в спе-

цифике становления американского гражданского общества, которое не имело

развитой традиции классовой борьбы. Благодаря системе рабства и широким

возможностям экстенсивного развития в первые десятилетия существования

США свободное население страны избежало массовой пролетаризации, типичной

для социальной истории Европы времен промышленной революции. Наемная ра-

бочая сила рекрутировалась из рядов прибывающих эмигрантов, вплоть до начала

30-х годов Америка не знала политически объединенного рабочего движения.

Важнейшей чертой американского этноса Рапопорт считает устойчивую ориента-

цию на приобретение собственности, которая в условиях высокой

социальной мо-

бильности сменила в сознании американцев европейский идеал впадения собст-