Проблемы психофизиологии развития познавательных процессов у детей со сложными нарушениями
Подождите немного. Документ загружается.
Проблемы психофизиологии развития познавательных процессов у детей со сложными нарушениями
Л. П. ГРИГОРЬЕВА, З. С. АЛИЕВА, М. Э. Бернадская, Н. К. БЛАГОСКЛОНОВА, Т. Ф. Костина, Л. А. Рожкова, В. А.
Толстова, Л. И. Фильчикова, М. Н. Фишман
Институт коррекционной педагогики РАО. Москва
Обобщены наиболее актуальные для отечественной дефектологии мультидисциплинарные
исследования в русле идей А. Р. Лурия о комплексном изучении ребенка с нарушениями развития,
проводимые на протяжении ряда лет в Институте коррекционной педагогики РАО (и ранее в Институте
дефектологии АПН).
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ чрезвычайно актуальны проблемы ранней комплексной реабилитации детей с
хроническими заболеваниями и детей-инвалидов. По данным Министерства здравоохранения РФ, в последние
годы число детей-инвалидов значительно увеличилось. Заболевания нервной системы занимают первое место
среди причин инвалидности. Количество врожденных аномалий, часто приводящих к инвалидности, увеличилось
на 41,8%.
Инвалидность как физическое ограничение взаимодействия ребенка с внешней средой может сочетаться с
психической полноценностью в системе социальных отношений. Следовательно, важнейшая задача комплексной
реабилитации — облегчение процесса интеграции детей-инвалидов в систему социальных отношений «индивид
— общество». Эта задача решается нами в русле идей А. Р. Лурия, который утверждал, что комплексные ис-
следования, объединяющие клинические, физиологические и психолого-педагогические данные, необходимы
для «естественнонаучного обоснования целой большой области педагогических наук — дефектологии» (А. Р.
Лурия, 1956, с. 8.).
В 1952 г. в Институте дефектологии АПН РСФСР под руководством А. Р. Лурия был создан отдел
клинического и патофизиологического изучения учащихся спецшкол, на базе которого в 1967 г. Л.А.Новиковой
была организована лаборатория нейрофизиологического изучения аномальных детей. «Создание научно
обоснованного учения о развитии аномального... ребенка, правильного распознавания и оценки его дефектов,
нахождения рациональных путей его обучения — все это невозможно без применения целой системы
клинических, экспериментально-психологических и патофизиологических исследований» (А. Р. Лурия,
1956, с. 3).
Предмет исследований лаборатории нейропсихофизиологического изучения детей и диагностики,
организованной в Институте коррекционной педагогики РАО в 1992 г. на базе лаборатории нейрофизиологии, —
научный анализ особенностей и нарушений психофизиологического развития, а также поиск путей компенсации
выявленных нарушений у детей с различными заболеваниями центральной нервной системы (ЦНС). Это
направление исследований также было намечено в трудах А. Р. Лурия: «...тщательное клиническое изучение
аномальных детей и столь же тщательный психологический эксперимент, помогающий установить природу
дефектов, которые имеют место у аномального ребенка, и найти пути их компенсации, — являются
необходимыми условиями для того, чтобы превратить дефектологию в научно обоснованную систему знаний»
(А. Р. Лурия, 1956, с. 3).
Компенсация нарушений психофизиологического развития детей представляет собой актуальную и
трудную проблему из-за недостаточной разработанности арсенала средств и методов. Используемые в медицине
методы лечения и профилактики ориентированы в основном на фармакологические средства и
физиотерапевтические процедуры. Возможности применения методов психофизиологической компенсации
нарушений развития исследованы недостаточно. В связи с этим особую актуальность приобретает проблема
разработки фундаментальных основ дифференциальной диагностики нарушений психофизиологического разви-
тия и реабилитационной психофизиологии. Методологической основой разработки этой проблемы послужила
концепция А. Р. Лурия (1963, 1978) о структурно-функциональной организации интегративной деятельности
мозга как единой системы. В соответствии с этой концепцией в психофизиологическом развитии ведущую роль
играют «три основных функциональных блока мозга» (А. Р. Лурия, 1978, с. 120): «...регуляции тонуса и
бодрствования»; «...получения, переработки и хранения информации»; «программирования, регуляции и
контроля». Предполагается, что сведения о закономерностях и механизмах взаимодействия трех блоков при
разных формах патологии ЦНС послужат основой для разработки новых и совершенствования имеющихся
методов нейропсихофизиологической диагностики, а также для создания моделей и методов компенсации
нарушений психофизиологического развития детей.
Решение указанной проблемы может быть достигнуто только в комплексных исследованиях, включающих
несколько аспектов:
— клиническое обследование ребенка;
— психологическое исследование с целью выявления вторичных изменении в психическом развитии,
которые являются следствием основного заболевания ЦНС;
— психофизиологическое исследование, направленное на изучение состояния нейрофизиологических
механизмов психических процессов;
— разработка методов психофизиологической компенсации на основе полученных данных, которые могли
бы быть включены в комплексную систему реабилитации детей с отклонениями в развитии.
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЙ
Клиническое обследование. Проводилось неврологическое исследование детей с помощью стандартные
общепринятых методик. Особенности мозгового кровообращения изучались с помощью методов
функциональной диагностики — эхоэнцефалографии (ЭХОЭГ) и реоэнцефалографии (РЭГ). Аудиологическое
исследование слуха включало отоакустическую эмиссию, анализ ориентировочных реакций на звуковые
стимулы, импедансометрию. Офтальмологическое обследование включало биомикроскопию, исследование
глазного дна, скиаскопию, сканирование глазного яблока, определение остроты зрения.
Психологическое исследование. У недоношенных детей младенческого и раннего возраста исследовали
психомоторное и эмоциональное развитие. Использовалась шкала интеллектуального развития теста «Шкалы
развития младенцев и детей раннего возраста» Н. Бэйли (1993). Она содержит задания, направленные на изучение
сенсорно-перцептивного различения, способностей к усвоению, к решению проблемных ситуаций, ранних
представлений о числе, импрессивной и экспрессивной речи, социальных навыков, начальных стадий
формирования обобщения и классификации. У детей с общим недоразвитием речи (ОНР) младшего школьного
возраста исследовали способность к решению прогностических задач, что позволяло судить о состоянии
внимания и памяти (методика «Угадайка» Л. И. Переслени и В. Л. Подобеда, 1982). У младших школьников со
сложными сенсорными нарушениями с помощью набора методик исследовали восприятие, зрительную рабочую
память, наглядно-действенное и наглядно-образное мышление (Л. П. Григорьева, 1988; Л. П. Григорьева, С. В.
Сгашевский, 1990).
Психофизиологическое исследование. Регистрировались слуховые вызванные потенциалы (СВП) в ответ
на звуковые стимулы периферического (коротколатентные СВП) и коркового (длиннолатентные СВП) отделов
слухового анализатора. Зрительные вызванные потенциалы (ЗВП) регистрировались в ответ на вспышки света,
решетки и реверсию шахматных полей в проекционной корковой зоне зрительной системы. При анализе ВП
учитывались пороги их появления, компонентный состав и динамика амплитудно-временных параметров в
зависимости от возраста детей и характеристик стимуляции. Регистрировалась электроэнцефалограмма (ЭЭГ) в
16 отведениях от проекционных и ассоциативных областей коры полушарий мозга в ситуациях спокойного
бодрствования, при предъявлении световых и звуковых стимулов, в условиях ненаправленного и направленного
внимания, при опознании сложных изображений. Анализ ЭЭГ производился по показателям спектральной
плотности мощности ритмических составляющих и по показателям функции когерентности (КОГ), харак-
теризующим активность и степень взаимодействия той или иной области коры с другими областями в различных
экспериментальных ситуациях. Для обработки полученных данных применялся дисперсионный анализ (АNОVА/
МАNОVА, пакет программ Statistica). Результаты психофизиологического исследования сопоставлялись с
клиническими данными и с выявленными с помощью психологических методик характеристиками внимания,
восприятия, памяти и мышления.
Особенности психофизиологического развития недоношенных детей. Электрофизиологические и психо-
логические методы использовались в систематических комплексных исследованиях психофизиологического раз-
вития недоношенных детей со сложными нарушениями в младенческом, раннем, дошкольном и младшем
школьном возрасте. В работе З. С. Алиеиой исследовались недоношенные дети (гестационный возраст 29 — 52
нед., масса теш при рождении 680-2100 г) с подозрением на нейросенсорное нарушение слуха, в возрасте от 1 до
12 мес. У большинства детей имели место гипоксическое травматическое поражение ЦНС, перинатальная
энцефалопатия, задержка психомоторного и эмоционального развития. Анализ амплитудно-временных
характеристик СВП не выявил нарушений слухового анализатора у 22 из 78 детей. У остальных обследованных в
18% случаев отмечалась незрелость слуховой системы в сочетании с гипоксически-травматическим поражением
ЦНС. В ходе динамического наблюдения этих детей установлено снижение порогов появления СВП, за-
кономерное уменьшение латентных периодов и повышение амплитуды компонентов СВП. Это свидетельствует о
функциональных нарушениях в психофизиологическом развитии. В 72% случаев стойкое нейросенсорное
нарушение слуха сочеталось с гипоксически-травматическим поражением ЦНС. По данным анализа амплитудно-
временных характеристик стволовых КСВП и корковых ДСВЦ, отсутствовала положительная дина: тика в
созревании разных уровней слухового анализатора, что, видимо, обусловлено грубыми морфофункциональными
нарушениями. Наиболее значительные отклонения от нормы параметров КСВП и ДСВП наблюдались у детей с
глубокой степенью недоношенности и длительной гипоксией ЦНС. Увеличение межпиковых интервалов
компонентов СВП, отражающие замедление проведения нервных импульсов на уровне ствола мозга, возможно,
указывает на снижение темпов миелинизации слухового пути. Полученные результаты свидетельствуют о том,
что созревание слуховой системы зависит от степени недоношенности и глубины перинатальной патологии ЦНС.
Л. И. Фильчикова исследовала недоношенных младенцев (гестационный возраст 28 — 35 нед., масса тела
при рождении 750-2000 г) с ретинопатией, гипоксически-ишемическим поражением ЦНС, задержкой
психомоторного развития. Анализ ЗВП проекционной области коры на реверсию шахматных полей выявил в
зависимости от стадии ретинопатии разное по степени снижение амплитуды и увеличение латентности его
компонентов. Острота зрения, определяемая по пороговому ЗВП, была снижена до 0,1 у детей с 1 — 2 стадия ми
ретинопатии; до 0,05 — 0,06 — при 3 стадии и до 0,01 — светоощущение у детей с 4 — 5 стадиями ретинопатии.
Предполагается, что у недоношенных с ретинопатией нарушается созревание механизмов подсистем
пространственного зрения, обеспечивающих формирование целостности зрительного восприятия. Возможно, что
нарушение механизмов связано с гипоксически-ишемическим поражением ЦНС, влияющим отрицательно на
морфофункциональное созревание структур не только сетчатки и зрительного нерва, но и постгеникулярньгх
зрительных путей.
В работе М. Э. Вернадской, Л. В. Грачевой и М. И. Фроловой (1999) показано, что значительные различия в
уровне перцептивно-когнитивного развития доношенных и недоношенных младенцев (по шкале теста Н. Бейли,
1993) с перинатальным поражением ЦНС выявляются тогда, когда не учитывается срок недоношенности. У
недоношенных младенцев наблюдается значительная задержка интеллектуального развития. Срок гестации,
масса тела при рождении, одна и та же степень перинатальной энцефалопатии оказывают более сильное
негативное влияние на перцептивно-когнитивное развитие недоношенных младенцев по сравнению с
доношенными при отсутствии коррекции хронологического возраста. В случае учета срока недоношенности
различия средних индексов интеллектуального развития недоношенных и доношенных младенцев нивелируются.
В исследованиях Т. Ф. Костиной установлено, что отрицательное влияние фактора недоношенности на
детей может проявляться на более поздних этапах онтогенеза. У дошкольников (в анамнезе у которых отмечена
недоношенность) методами ЭХОЭГ и РЭГ выявлена в 67% случаев выраженная венозная недостаточность в виде
внутричерепной гипертензии, которая часто сочеталась с тугоухостью. Ликворная дистония выявлена в 28%
случаев. У младших школьников чаще, чем у дошкольников, наблюдалась венозная недостаточность в виде
ликворной дистопии (50% случаев) на фоне умеренно сниженного кровенаполнения сосудов. Внутричерепная
гнпертензия обнаружена у 30% младших школьников. У всех обследованных детей наблюдалась разная по
степени задержка речевого развития. На основе литературных и собственных данных Т.Ф.Костина отмечает
увеличение числа недоношенных детей со сложной сочетанной патологией развития (внутричерепная
гипертензия + тугоухость + ДЦП + умственная отсталость).
Итак, установлено отрицательное влияние фактора недоношенности на гемодинамику мозга и
психофизиологическое развитие на разных этапах онтогенеза. Недоношенные дети составляют группу высокого
риска возникновения у них неврологических заболеваний и нарушения психофизиологического развития. В
критические периоды при поступлении в детский сад и в школу у детей группы риска возникают адаптационные
срывы, что и наблюдается у недоношенных.
ВЛИЯНИЕ РАННЕЙ СЕНСОРНОЙ ДЕПРИВАЦИИ НА ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
ДЕТЕЙ
Возникшее в раннем онтогенезе существенное ограничение средовых воздействий изменяет нормальное
взаимоотношение биологических, психологических и социальных факторов в психическом развитии ребенка.
Характерное для нормы взаимодействие между внешней средой и развивающимся мозгом нарушается, что
отрицательно влияет на сснсомоторное и эмоциональное развитие, формирование когнитивных функций,
поведение и обучение детей.
В многочисленных морфологических, биохимических, нейро- и психофизиологических исследованиях, про-
веденных на животных и человеке, установлено, что созревание структурной и функциональной организации
ЦНС зависит не только от генетического фактора, но также и от внешней афферентации. При ее отсутствии или
грубом ограничении генетические предпосылки созревания в значительной мере утрачивают свою силу.
Морфофункционалыюе созревание ЦНС существенно страдает в условиях сенсорной депривации, которую
можно рассматривать как дефицит активации мозга.
Ограничение сенсорного притока, нарушение механизмов анализа внешних воздействий отрицательно
влияют на созревание и деятельность активирующей системы мозга. Установлено, что результаты анализа и
оценки внешних воздействий как бы управляют активирующей системой, регулируя при этом функциональное
состояние коры и уровень внимания (Е.Н.Соколов, 1964). Полное или частичное ограничение сенсорного опыта в
раннем онтогенезе приостанавливает или замедляет созревание нейронных структур. Так, ограничение притока
зрительной афферентации в раннем онтогенезе приводит к отрицательным последствиям в зрительной
проекционной системе. При отсутствии световой стимуляции (полная депривация) развиваются аномалии
сетчатки глаза, которая или не созревает или же полностью деградирует. Воздействие на глаз только диффузного
света (частичная депривация при отсутствии структурированных стимулов) сопровождается отсутствием грубых
патологических изменений в сетчатке, но оказывает значительное отрицательное влияние на зрительную кору.
При этом могут иметь место гибель одних нервных элементов, функциональное снижение активности других и
эффективности проведения возбуждения через соединения между нервными клетками (синапсы).
Последствия зрительной депривации. В лаборатории нейрофизиологии Института дефектологии АПН
РСФСР разработка проблемы сенсорной депривации была начата в 60-е гг. Л.А.Новиковой в сотрудничестве с Н.
Н. Зисли-ной, Л. П. Григорьевой, В. А. Толстовой, Л. И. Фильчиковой (Л. А. Новикова, 1966; Особенности
приема и переработки зрительной информации..., 1978). Для исследования состояния ЦНС слепых и слепоглухих
был применен метод ЭЭГ (Л. А. Новикова, 1966). Автором было установлено, что визуальный анализ ЭЭГ
позволяет не только выявить органическое заболевание мозга, но также оценить степень зрительной депривации.
Был сделан вывод о том, что характер изменений корковой ритмики зависит от степени ограничения притока в
мозг зрительной афферентации.
В психофизиологических исследованиях Л.П.Григорьевой (1964, 1983, 1984, 1985) показано, что
врожденное или возникшее на ранних стадиях онтогенеза значительное снижение зрения (острота зрения 0,01 —
0,2) приводит к развитию частичной сенсорной депривации, оказывающей отрицательное влияние на
формирование основных зрительных функций: абсолютной и контрастной чувствительности, цветоразличения,
пространственной и временной разрешающей способности. Снижение функций зрения, обусловленное
нарушениями сенсорно-специфических механизмов анализа зрительной информации, существенно ухудшает
качество, скорость и симультанность различения признаков объектов (яркости, контраста, цвета, формы и т.д.).
При этом формирование и опознание зрительных образов имеют особую специфику. Интегрирование сенсорной
информации в целостный образ затруднено. Увеличивается удельный вес последовательных операций за счет
сокращения параллельных.
Образ обеднен информацией и часто деформирован, что затрудняет сличение его с эталонами, хранимыми в
памяти; часто нарушается механизм симультанного опознания. В каждом конкретном случае слабовидения
сложная картина нарушений зрительного восприятия, внимания, памяти, образного мышления определяется
взаимодействием депрнвационного фактора с органическим, связанным с первичным соматическим дефектом
в зрительной системе (Л. П. Григорьева, 1990, 1995).
На основе сопоставления психофизиологических и нейрофизиологических данных, полученных в
исследованиях слабовидящих, слепых, а также деафферентированных животных (Н. Н. Зислина, 1978, 1987),
было высказано предположение, что в условиях зрительной депривации наблюдаются сложные изменения в
зрительной коре. Депривация, возникшая в раннем возрасте, вызывает уменьшение числа нейронов, реагирующих
на специфическую стимуляцию.
В ряде работ было установлено, что ограничение зрительного опыта в раннем онтогенезе оказывает
губительное влияние на созревание нейрофизиологических механизмов зрительного восприятия. Это
наблюдалось у детей с врожденной катарактой, препятствующей естественным воздействиям на сетчатку глаза.
Вследствие раннего и длительного неупотребления нервных элементов развивается амблиопия — оптически
некорригируемая слабость зрения. При разных видах амблиопии (вследствие врожденной или ранней
травматической катаракты, врожденных аномалий рефракции, косоглазия) анализ амплитудно-временных харак-
теристик ЗВП на диффузные и структурированные стимулы выявил недоразвитие и функциональный дефицит
систем сенсорного анализа зрительной информации (Н. Н. Зислина, В. А. Толстова, Л. А. Новикова, И. Г. Куман,
Л. И. Фильчикова, 1982; Н. Н. Зислина, 1987; И. Г. Куман, С. Н. Федоров, Л. А. Новикова, 1983). Анализ ЗВП у
младенцев с различными заболеваниями органа зрения показал, что возрастной период со 2 по 6 мес. жизни
ребенка является сензитивным периодом формирования зрительной проекционной системы (Л. И. Фильчикова,
1999,2001).
У слабовидящих детей с заболеваниями ретино-геникуло-стриарного пути наблюдались разные по степени
отклонения от нормы характеристик фото-пической волны Ь 1 электроретинограммы (ЭРГ), что отражает
редукцию зрительных входов и нарушения механизмов сенсорного анализа в сетчатке глаза. Это приводит к
ослаблению и дезорганизации афферентной посылки в стриарную кору, что подтверждается результатами
анализа ЗВП (Л. П. Григорьева, 1983, 1985, 1990. 1995). Конфигурация и амплитудно-временные характеристики
ЗВП в ответ на вспышку света, черно-белые и цветные решетки были грубо изменены. Эти особенности ЗВП
связаны с такой дезорганизацией афферентной посылки, которая обусловливает уменьшение числа реагирующих
корковых нейронов, ассинхронность вовлечения их в реакцию, структурно-функциональные изменения
нейронных ансамблей в проекционной коре. Можно предположить, что часть нейронов и синаптических
контактов гибнет, у других нервных клеток снижается уровень функционирования. В результате взаимосвязи в
сети нарушаются, и в ответ на стимул не формируется такой профиль нейронного ансамбля, как в норме при
аналогичных условиях стимуляции. Грубое снижение амплитуды ЗВП на вспышки света, черно-белые и
хроматические решетки отражает существенное обеднение сети реагирующих нейронных ансамблей,
обусловливающее уменьшение и упрощение реакций на стимулы. В многочисленных морфологических
исследованиях установлено, что у животных, которых выращивали в условиях длительной сенсорной
депривации, наблюдаются структурные изменения аппарата вставочных нейронов, обеспечивающих
ансамблевую иерархическую организацию церебральной коры. Эти данные могут свидетельствовать об
изменении свойств нейронов, участвующих в формировании межструктурных связей.
Образование нервных связей на всех уровнях зрительного анализатора зависит от сенсорного опыта (Д.
Хьюбел, 1990). В условиях нормальной сенсорной стимуляции устанавливаются конвергентные связи и
появляются специальные нейроны, реагирующие на сложные комбинации ощущений. При отсутствии сенсорного
опыта такие связи не образуются или же исчезают. Вследствие этого могут изменяться реакции
макроструктурного уровня, сложных функциональных объединений более высокого порядка, в которые включен
первичный нейронный ансамбль. Это предположение согласуется с данными исследования обезьян, у которых
было обнаружено грубое подавление нейронной активности в ассоциативных корковых областях после ранней и
длительной зрительной депривации. Существенное снижение активности нейронов в ассоциативных областях
наблюдалось даже при относительной сохранности нервных клеток зрительной проекционной коры. В работе Н.
Н. Зислиной и Л. А. Новиковой (Л. А. Новикова, 1986) было показано, что после длительной депривации у детей
ЗВП в ответ на предъявление синусоидальных решеток больше отличались от нормы в височно-теменно-
затылочной области, чем в зрительной проекционной коре. В исследовании В. А. Толстовой (2000) установлены
меньшая вероятность выделения, меньшая устойчивость в ряду стимулов и снижение амплитуды ЗВП височно-
теменно-затылочной области коры, полученного от худшего глаза у детей с амблиопией. На основе этих данных
был сделан вывод о значительном отрицательном влиянии ограничения сенсорной афферентации на
ассоциативные зоны каудального отдела коры мозга.
В. А. ТОЛСТОВОЙ (1996, 2000) показано, что у частичновидящих (острота зрения 0,02-0,06) наблюдалось
грубое уменьшение сравнительно с нормой плотности распределения в зрительной коре эквивалентных
источников ритмов альфа-1 и альфа-2, которые, возможно, связаны со зрительным восприятием и памятью (А. Н.
Лебедев. 1985).
Снижение плотности распределения источников альфа-ритма обусловливало значительное уменьшение спе-
ктральной плотности мощности (СПМ) частотных компонентов ЭЭГ, особенно в полосе альфа-2 в каудалыюм
отделе коры. Наряду с этим имело место снижение степени синхронизации электрической активности в альфа-
полосе внутри зон каудального отдела, а также снижение дистантной синхронизации ассоциативных зон с
другими областями коры (в полосе альфа-2). Эти результаты свидетельствуют о значительной чувствительности
корковых структур генерации альфа-поддиапазонов ЭЭГ к зрительной депривации при преимущественной
чувствительности источников альфа-2.
В исследовании Н. Н. Зислиной (Л. П. Григорьева, Н. Н. Зислина, В. А. Толстова, 1996) установлено, что у
слабовидящих детей в отличие от нормы в теменных областях регистрировались не негативные, а позитивные
сдвиги потенциала, что свидетельствует о недостаточной активации этих зон коры при действии целевых и
нецелевых стимулов. Учитывая имеющиеся в литературе сведения (В.Д.Глезер, 1985) о роли теменных областей в
обеспечении процессов селективного внимания, можно думать, что эти результаты отражают функциональную
незрелость систем локальной активации вследствие ограничения сенсорного притока при слабовидении. В. А.
Толстова (1996, 2000) исследовала динамику внутриполушарной когерентности (КОГ) ритмических
составляющих тета-2, альфа-1 и альфа-2 ЭЭГ затылочной области и ассоциативных зон коры при переходе от
состояния спокойного бодрствования к ориентировочной реакции. Выявлено, что в норме ОР чаще
сопровождается снижением показателей КОГ, т.е. десинхронизацией активности в значительно большем числе
зон, чем у частичновидящих. Увеличение когерентности биопотенциалов различных зон коры при ОР у
частичновидяишх отражает большую степень синхронизации электрической активности. Возможно, что это
определяется незрелостью активационных механизмов, реализующих процессы непроизвольного внимания.
Функционально зрелое внимание выражается в появлении на активированном фоне локальных фокусов взаимо-
связанной активности (Н. В. Дубровинская, 1985).
Последствия слуховой депривации. В психологических исследованиях выявлено отставание в развитии
зрительного внимания, восприятия и памяти у глухих детей (И. М. Соловьев, 1966; Т.В.Розанова, 1971, 1978).
Нейропсихофизиологические исследования ранней слуховой депривации были начаты Л. А. Новиковой и Н. В.
Рыбалко (1979, 1982, 1987), а затем продолжены З. С. Алиевой (1988. 1996, 1998, 2001). На основе анализа
слуховых вызванных потенциалов (КСВП и ДСВП) обнаружено, что у детей с нейросенсорными нарушениями
слуха созревание механизмов слухового анализатора замедлено или же практически приостановлено. Пороги
слуховой чувствительности были тем выше, чем больше длительность слуховой депривации (при отсутствии
специальной коррекционной работы). Получены данные о различии уровня порогов, определяемых методом
регистрации ДСВП и по поведенческим реакциям. В большом числе случаев (85%) пороги слуховой чувстви-
тельности по ДСВП оказались ниже, чем пороги слуховых ощущений по поведенческим реакциям.
Предполагается, что приход редуцированного афферентного сигнала в первичную проекционную зону коры (а
это отражает ДСВП) недостаточен для его осознания. Более того, существенные изменения сравнительно с
нормой амплитудно-временных характеристик ДСВП могут быть обусловлены морфофункциональной
незрелостью первичной зоны. Для осознания сигнала необходимы также сформированные связи между
первичными и вторичными (гностическими) корковыми зонами, в которых осуществляется сличение поступа-
ющей афферентации со следами памяти. Возможно, что морфофупкциональная незрелость первичной зоны
вследствие сенсорной депривации обусловливает недоразвитие вторичной зоны и связей в слуховой системе.
В исследовании В. А. Толстовой (2000) анализировалась ЭЭГ детей с нейросенсорной тугоухостью в ситуа-
циях спокойного бодрствования, ожидания стимула и зрительного опознания неполных изображений (тест Э.
Голлина). Анализ производился на основе показателей К.ОГ, характеризующих степень межзональной синхро-
низации ритмов альфа-1 и альфа-2, которая отражает функциональные взаимосвязи различных зон коры. При за-
труднениях опознания неполных изображений выявлена слабая выраженность функциональных связей в правой
каудальной области коры мозга. Это, видимо, обусловлено недостаточной сформированностью связей между
первичными проекционными и ассоциативными корковыми зонами, что проявляется в нарушениях зрительного
восприятия у части глухих детей (Т. В. Розанова, 1971).
Последствия бисенсорной депривации. Грубые нарушения зрения и слуха, в большой степени
изолирующие ребенка от внешнего мира, сопровождаются вторичными отклонениями в его психическом
развитии, которое зависит от времени наступления бисенсорной депривации (В. Н. Чулков, 1986; А. А. Катаева.
Т. А. Басилова, Е. Л. Гончарова. 1990). Указанные авторы подчеркивали, что слепоглухота не является
результатом простого суммирования нарушений зрения и слуха, а представляет собой качественно иное сложное
нарушение психического развития.
У детей с бисенсорной депривацией наблюдаются нарушения сенсомоторного развития, восприятия,
памяти, мышления, речи, эмоциональных процессов, адаптивности и т.д. В связи с этим А. И. Мещеряков (1974)
подчеркивал необходимость биологически значимых для ребенка внешних воздействий в процессе становления
его поведения и усвоения им общественного опыта.
В исследованиях Л. П. Григорьевой (1997) установлено, что при сочетанном снижении зрения (до 0,1 и
ниже) и слуха внимание детей развито очень плохо вследствие значительного уменьшения физиологической
интенсивности сенсорных воздействий. Наряду с этим не были сформированы основные сенсорные эталоны, что
затрудняло различение признаков объектов и их опознание; отсутствовали умения синтезировать части объекта в
целостный образ; сравнивать предметы, изображения; И наблюдался дефицит сформированных зрительных
представлений. Зрительная память и наглядно-образное мышление были неразвиты.
Предполагается, что бисенсорная депривация в первую очередь обусловливает недостаточность
анализирующей системы мозга. Это связано с тем; что в условиях грубого ограничения сенсорной афферентации
недостаточно формируются межнейронные связи в первичных (проекционных) корковых полях; вследствие этого
нарушается развитие внутрикорковых связей между первичными, вторичными и третичными (ассоциативными)
корковыми зонами, что затрудняет опознание объектов. Недостаточность анализирующей системы мозга влечет
за собой отклонения в развитии регулирующей и активирующей систем, в особенности механизмов локальной
активации коры, что определяло незрелость произвольного внимания. Это, в свою очередь, затрудняло
формирование у детей перцептивно-когнитивных операций, необходимых для опознания объектов в условиях
значительного сенсорного дефицита.
Итак, анализ полученных данных выявил общие закономерности развития и взаимодействия основных
функциональных систем мозга («блоков», согласно терминологии А. Р. Лурия, 1978) у слабовидящих,
частичновидящих, детей с нейросенсорными нарушениями слуха и частичновидящих глухих дошкольного и
младшего школьного возраста. При депривации разной модальности наблюдалась зависимость амплитудно-
временных характеристик СВП и ЗВП, а также систем генерации основных частотных компонентов ЭЭГ от
сенсорного притока. Его ограничение у частичновидящих и глухих приводит к изменениям энергетических
показателей и модификациям пространственно-временной организации ритмогенных систем, к замедлению
темпов созревания альфа-ритма и анализирующей системы мозга в целом. Выявлена системность нарушений, вы-
зываемых разномодальной депривацией, которая проявляется в изменениях характеристик ВП и спектрально-
когерентных показателей ЭЭГ не только в проекционных, но и в ассоциативных областях коры. Специфика
функциональной организации активирующей системы мозга, по данным анализа ЭЭГ, при ОР и направленном
внимании состояла в преобладании механизмов диффузной неспецифической активации и в незрелости
механизмов избирательной управляемой активации. Полученные результаты согласуются с данными
психологических исследований, в которых показана несформированность основных качеств внимания,
восприятия и памяти вследствие ограничения сенсорного опыта слабовидящих, частичновидящих, слабослыша-
щих и глухих с резидуальным зрением.
ОСОБЕННОСТИ ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ СО СЛОЖНЫМИ
КОГНИТИВНЫМИ НАРУШЕНИЯМИ
В работах М.Н.Фишман (1989, 1992, 2001) исследовалась функциональная организация мозга детей с
разными формами нарушений речевого развития. Сопоставление нейропсихологических и психофизиологических
данных позволило установить снижение
функциональных возможностей как левого, так и правого полушарий
мозга, рассогласование механизмов межполушарного взаимодействия в процессе восприятия невербальной и
вербальной информации у детей с ОНР («Функциональная асимметрия ...»,1992). Структурный анализ ЭЭГ детей
с ОНР выявил разную по степени (в зависимости от тяжести патологии) незрелость коры в сочетании с
незрелостью регуляторных структур ствола мозга, что оказывало отрицательное влияние на развитие внимания и
памяти (М. Н. Фишман, 2001). У детей с дисграфией, дислексией, заиканием, алалией, ринолалией установлено
преимущественное поражение структур левого полушария, сочетающееся, в зависимости от формы нарушения
речевого развития, с вовлечением симметричных отделов правого полушария. Общим для всех указанных форм
речевых нарушений явилась значительная представленность отклонений в состоянии подкорковых регуляторных
структур в виде дисфункции или функциональной незрелости фронтоталамической регуляторной системы или
дефицита неспецифической активации. Это в значительной мере обусловливает нарушения внимания, памяти,
эмоционально-волевой сферы детей с отклонениями в речевом развитии (М. Н. Фишман, 2001).
Л. И. Переслени и Л. А. Рожкова, 1984, 1991, 1993, 2001) исследовали специфику когнитивной деятельности
детей с трудностями в обучении (ЗПР и ОНР). В соответствии с результатами выполнения прогностических задач
дети с ОНР были разделены на две группы — с преимущественным дефицитов внимания (ДВ) и с дефицитом
преимущественно процессов памяти (ДП). Выявленная в группе с ДВ ослабленная выраженность компонентов
ориентировочного рефлекса (ОР) и ЗВП на иррелевантные стимулы, несколько возрастающая при повышении
уровня внимания, может быть следствием (с учетом сохранности сенсорных функций) недостаточности
восходящих активирующих влияние и процессов регулируемой корковой активации. Это подкрепляется
результатами анализа ЭЭГ, указывающими на некоторую незрелость коры и дисфункцию стволовых
(преимущественно нижних, включающих ретикулярную формацию среднего мозга) структур. Такие особенности
корково-подкоркового взаимодействия, не препятствуя формированию адекватного прогноза, очевидна
обусловливают слабый (асинхронный и, возможно, опережающий) отклик нейрональной системы при восприятии
очередного сигнала. Это коррелирует с такими поведенческими характеристиками детей, как быстрое угасание
интереса к текущей деятельности, повышенная отвлекаемость, часто в сочетании с гиперактивностью,
импульсивностью.
Иные особенности ЗВП и ОР (повышенная амплитуда компонента Р 300 в сочетании с непродолжительной
реакцией активации), обнаруженные в группе детей с ДП в условиях непроизвольного внимания, отсутствие
существенных динамических изменений характера активации ассоциативных областей коры при угашении ОР и
при переходе к направленной деятельности (счет стимулов) могут указывать на неполноценность
преимущественно системы активного приема, переработки, хранения и считывания информации в соответствии с
поставленной задачей. Ключевую роль в этой системе могут играть лобные отделы коры во взаимосвязи с
другими корковыми и подкорковыми структурами. В пользу данного предположения свидетельствуют и ре-
зультаты анализа ЭЭГ, указывающие на недостаточную сформированность у детей с ДП корковой ритмики, дис-
функцию преимущественно диэнцефальных и верхнестволовых структур мозга, а также наличие локальных из-
менений электрической активности (чаще в теменно-затылочно-височных отделах правого полушария). Эти нару-
шения, в соответствии с многочисленными литературными данными, могут обусловливать недостаточность
мнестических процессов и в значительной мере определять замедленное прогнозирование и трудности
воспроизведения информации.
Н.К.Благосклоновой (1994, 2001) проведено ЭЭГ — исследование детей, страдающих синдромами Леннокса
— Гасто, Ландау — Клеффнера, Ретта и Мартина — Белл. Выявлены особенности электроактивности,
обусловленные разными формами патологии корковых зон и глубинных структур мозга. Наличие типичных
паттернов ЭЭГ у этих детей используется для дифференциальной диагностики различных форм нарушений
умственного развития, что имеет важное значение для своевременной коррекции этих расстройств.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Фундаментальные комплексные нейропсихофизиологические и психологические исследования, проведен-
ные в русле идей А.Р.Лурия (1956, 1963, 1978), формируют мультидисциплинар-ное направление, являющееся
естественнонаучной основой специальной психологии и коррекциошюй педагогики. В данной статье очень
кратко освещены некоторые основные проблемы этого направления исследований, которые проводились в
Институте дефектологии АПН и затем в Институте коррекционной педагогики РАО.
Рассмотрена базовая проблема мультидисциплинарной диагностики нарушения развития детей с
разными формами патологии ЦНС в младенческом, раннем, дошкольном и младшем школьном возрасте.
Значительное место в исследованиях ряда лет занимала проблема сенсорной депривации. Установлен
системный характер изменений интегративной деятельности мозга вследствие зрительной, слуховой и
бисенсорной депривации. Наряду с нарушениями функционирования анализирующей системы мозга обнаружено
превалирование механизмов диффузной неспецифической активации. Сенсорный дефицит, видимо, приводит к
замедлению созревания системы управляемой активации мозга. Интенсивно разрабатывается проблема изучения
нейрофизиологических механизмов, реализующих когнитивные процессы у детей с нарушениями сенсорного,
речевого и умственного развития. Показано, что у младших школьников дефицит внимания обусловлен недо-
статочностью активационных процессов вследствие дисфункции стволовых структур мозга и таламо-корковых
связей. Нарушение памяти сочеталось с недостаточностью системных ассоциативных и регуляторных процессов.
Описанные нейропсихофизиологические характеристики интегративной деятельности мозга рекомендуется учи-
тывать при разработке психолого-педагогических стратегий обучения детей с аномалиями развития.
Полученные данные о нарушениях механизмов анализирующей и активирующей систем мозга при
сенсорном дефиците были использованы для разработки проблемы компенсации отклонений от нормы
перцептивно-когнитивного развития детей. Эта проблема не рассматривается в статье, так как была освещена в
предыдущих публикациях (Л.П.Григорьева, 1988, 1999, 2001).
НАЧАЛО СТАНОВЛЕНИЯ
С.А. Сироткин
Москва
Вчера и сегодня
Я. Сергей Сироткин, родился со слабым зрением и глубокой тугоухостью — на грани глухоты. В одном
глазу я потерял зрение в год и два месяца, во втором — после пяти лет. С тех пор я полностью слепой и
практически глухой от рождения. Таким был мой старт. И суждено мне было идти по жизни узким путем. На
этом тернистом пути находить источники духовные и нравственные, обретать веру и служить себе подобным.
Сейчас я ведущий психолог Всероссийского общества слепых (КОС), заведующий лабораторией проблем
психического развития в условиях сенсорной недостаточности Института психологии Российской академии наук,
кандидат философских наук, председатель Совета по работе со слепоглухими при президиуме Центрального
правления ВОС. Кроме того, я член Европейской комиссии но делам слепоглухих при Европейском союзе
слепых, президент фонда социальной помощи и содействия слепоглухим „Эльвира".
Мое жизненное кредо: предельная требовательность к себе лично, подчинение сверхзадаче. „Ты должен, ты
обязан в профессиональном плане быть на голову выше других, только тогда тебя, инвалида, признают равным, и
то далеко не все", — часто повторяю я себе.
Пятнистая лента
Зрячеслышашие — так мы называем людей с нормальным зрением, слухом и речью — и не подозревают,
каким бесценным, безмерным счастьем одарила их жизнь. Без всяких усилий, как дыхание, они обретают речь,
слово. Для слепоглухих от рождения или с раннего детства путь к слову тернист, неимоверно тяжек и почти
неодолим.
Остатками слуха до полной слепоты я практически не пользовался. Да и не подозревал о том, что они у
меня имеются. В моей памяти из той поры, до пяти лет, не сохранилось никаких звуковых следов. Поэтому я был
нем: обычная звуковая речь у меня не развивалась. „Говорил" я простыми жестами, а мир вокруг меня без
обращения к речи был смутен и зыбок...
Однажды, во время обеда в детском саду, передо мной внезапно появился серый рулон. Он катился с правой
стороны. Казалось, в воздухе зловеще медленно разматывается бесконечная лента. На ней были светящиеся
пятна. Я стал вертеть головой, не понимая, что со мной. Широко раскрыв глаза, оглядывался вокруг. Еще что-то
видел, но свет уходил от меня. Пятнистая лента все раскатывалась, застилая глаза. Вот рулон показался уже
передо моим носом и покатился влево. Справа я уже ничего, кроме света, не видел. Я отчаянно крутил
головой, пытаясь освободится от этой ленты.
Меня взяли за руку и отвели в медпункт. Вскоре появилась какая-то женщина. Осмотрев ее наощупь, я
догадался, что это мама. Родные встретили происшедшее с отчаянием. Моя бабушка Елизавета Максимовна,
очень богомольная до той поры, перестала ходить в церковь — в обиде на Бога, допустившего слепоту внука.
Маме не хотелось жить, и только моя беспомощность и великая нужда в ее любви удержала дорогого мне
человека от непоправимого шага...
Счастливая пора
Как ни странно, но именно в эту пору, в детском садике для глухих, я был по-настоящему счастлив, так
безмятежно счастлив, как уже, наверное, никогда впоследствии.
И счастье это дарили мне мои глухие сверстники. Я, единственный среди них слепой, был любимцем,
заводилой, лидером. Помню, девочки и мальчики боролись за право играть именно со мной. Куда бы мне ни
хотелось пойти, всегда находилось немало желающих сопроводить меня.
Именно тогда не умом, таким еще слабым и немощным, а сердцем, душой, всей моей плотью я ощутил,
какое это счастье быть любимым. И, конечно, сам не мог не полюбить.
Первые представления, первые понятия
Как формировались мои первые представления? Как обретали названия предметы, их свойства? Конечно,
основой в обучении, в развитии и уточнении моих представлений о понятиях, предметах стали зрительные
впечатления, сохранившиеся у меня от рассветной поры моей жизни. Я хорошо помнил, что окружающие меня
предметы уменьшались в размерах, когда я отходил от них. Представление о белом цвете я составил на основе
воспоминаний о белизне снега, о молоке. Красный цвет уверенно связал с названием „красный", припомнив цвет
крови из порезанного пальца. И еще пионерские галстуки школьников. А вот зеленый цвет я выделил из
воспоминаний о „зеленке", которой часто были вымазаны пальцы медсестры в детском саду. На них были похожи
и трава, и цвет моей детской кроватки.
Представления о других цветах строились уже без опоры на зрительные впечатления. С тех пор я более
сорока лет незрячий. И сны мои тоже незрячие: в них я хожу, летаю с помощью зрячих или наощупь. Хотя
первые годы после наступления слепоты я по инерции во сне еще был видящим и действовал сам, совершенно
самостоятельно.
Мои учителя
После наступления слепоты со мной стали заниматься как со слепоглухонемым. Моим обучением и
воспитанием руководил основоположник тифлосурдопедагогики Иван Афанасьевич Соколянский. По его
методике меня учили культуре поведения, самообслуживания, речи.
Со мной занимались ученицы Соколянского — педагоги Раиса Афанасьевна Мареева и Галина Васильевна
Васина. Индивидуальным воспитателем была моя мама. Она постоянно показывала мне новые предметы,
рассказывала об окружающих людях, ситуациях.
Иван Афанасьевич, когда мы приезжали к нему в Институт дефектологии, ставил меня на стул и проводил
моими руками по своей голове. Голова была гладкой, без волос, и я узнавал его. Он показывал мне игрушки,
каждый раз все новые.
Конечно, я не сразу все усваивал и понимал. Многое совсем мало понимал, но мне очень нравилась новизна:
всегда хотелось узнать все больше и больше. Жажда познания навсегда осталась со мной именно с той поры.
„Сережа спал, Сережа проснулся..."
Первое свое сочинение я написал в девять лет. Конечно, по Брайлю - - рельефно-точечным шрифтом для
слепых. Сочинение было большим — из трехсот слов. И половину из них составляло мое имя. Оно начиналось
так: „Сережа спал. Сережа просунулся. Сережа сел". И так до конца сочинения. Правда, иногда предложения
состояли из трех слов, но каждое предложение начиналось с моего имени.
И хотя сочинение было очень объемным, его содержание сводилось к тому, что я проснулся и... умылся. И
все-таки это была первая победа в моем словесном развитии. Именно так оценил ее Иван Афанасьевич, когда,
ликуя, предложил отметить это событие шампанским.
А ведь и вправду я спал и проснулся, возродился на пути к Слову.
К тому же в сочинении действия были названы в четкой последовательности. Потом уже, в МГУ,
преподаватели отмечали у меня математический, логический склад ума, стремление дотошно докапываться до
сути, до главного.
И еще. По методике Соколянского слепоглухие дети постоянно описывали все впечатления каждого дня.
Это создавало не только основу их словесного развития, но и в большой мере способствовало их
самоутверждению в мире, осознанию своей самоценности, неповторимости.
„На своем языке"
Мои педагоги и мама много занимались развитием моей речи и обучением письму по Брайлю. Со мной они
говорили простыми жестами и с помощью дактилологии (ручной азбуки глухих). Когда меня обучили
произношению речевых звуков (процесс это сложный, длительный), то стали требовать, чтобы я говорил только
голосом. Устная речь у меня искусственная, поставленная педагогами, и ее понимали только они да мама.
Нередко окружающие удивленно спрашивали: на каком языке я говорю? Мама им отвечала: „На своем".
Благодаря маме я обнаружил, что немного слышу. Произошло это так. Хотя по методике и предписаниям
врачей не разрешалось говорить со мной устно, мама постоянно сопровождала голосом ручную азбуку и жесты.
Сама того не осознавая, она приучала меня различать отдельные слова на слух. Позднее, уже юношей, я научился,
отчасти,- понимать звуковую речь мамы. Однако мои попытки общаться устно с другими ни к чему не привели —
мы очень мало понимали друг друга. Поэтому основным способом моего общения со зрячеслышащими остались
ручная азбука и письмо на ладони (начертания зрячих букв).
Тетя Оля
Однажды в Институте дефектологии меня подвели к женщине, которая очень ласково и нежно осмотрела
меня руками. Это была известная слепоглухая писательница Ольга Ивановна Скороходова. Я сразу привязался к
тете Оле, почувствовав в ней человека, равного себе по слепоглухоте. Кстати, это был первый в моей жизни
сленоглухой человек. У нас с ней завязалась долгая, до конца ее жизни, дружба.
Ольга Ивановна могла говорить со мной только дактильно, а когда меня обучили письму но Брайлю, мы с
ней стали переписываться. Помню, как сшивал толстые брайлевские листы нитками, стараясь соорудить для тети
Оли настоящую газету.
Я испытывал настоятельную потребность постоянно писать Ольге Ивановне, и это помогало моему
словесному развитию.
Одиночество
Из детского сада вместе с Галиной Васильевной нас перевели в школу-интернат № 1 для слепых. Я
обучался тоже индивидуально, по методике и программе для слепоглухонемых.
С самого начала я понял, что дети в школе такие незрячие, как и я. Они ощупывали мои руки и этим
отличались от глухих. Со слепыми сверстниками у меня почти не было общения: они не понимали мою
невнятную речь, а я их, даже самую громкую.
Несколько слепых девочек и мальчиков научились у мамы дактилологии и потом могли, хоть изредка, что-
то сообщать мне. Так как я очень отставал по уровню развития от незрячих сверстников, то был им неинтересен.