Право Украины 2011 № 1 (Рус. Яз.)
Подождите немного. Документ загружается.
181
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
ФИЛОСОФСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОМПАРАТИВНОГО ПОДХОДА К ПРАВОПОНИМАНИЮ
В познании плюрализма прост#
ранств существования права важное
методологическое значение приобре#
тает регионалистика (регионоведе#
ние), которая стала активно развивать#
ся в конце XX — начале XXI в. и за
которой признается статус междис#
циплинарного направления исследо#
ваний. Регионалистика базируется на
дифференциации геопространства, на
его децентрализованности. Регион не
сводится к «провинции», «периферии»,
«району», «области», для которых не#
обходим центр и которые могут быть
выделены только относительно него, а
является относительно стойкой и «са#
модостаточной» общностью, привязан#
ной к фрагменту геопространства.
Регионы отрицают центр, равно#
правны между собой, и тем самым ре#
гионализация геопространства проти#
востоит его глобализации, нетождест#
венна административно#территори#
альной организации стран.
Регионалистика, как представляет#
ся, сформировалась в ее современном
«прочтении» именно как необходи#
мость осмысления пространства в пер#
вую очередь как «разнообразного»,
«многомерного», а не «единого», и в
связи с этим она не только стала воз#
никать в различных науках, но и до
сегодняшнего дня отсутствует ее об#
щенаучная парадигма, концепция,
теория. Необходимость осмысления
регионализации ощущают многие гу#
манитарные науки, причем именно на
междисциплинарном уровне, а также
в плане приближения к приведению
социально значимых (а не только на#
учно значимых исследований) к ре#
альным координатам «места» и «вре#
мени». География права и история
права являются двумя основными час#
тями юридической науки и компара#
тивистики. То, что сравнительная
история права, которая сначала при#
знавалась основой сравнительного
правоведения, в дальнейшем была не#
заслуженно забыта, а описание иност#
ранного права как его необходимая со#
ставляющая последовательно «отбра#
сывалась» сравнительным правоведе#
нием, которое добивается «логичнос#
ти», «чистоты» сравнения, нанесло
сравнительным исследованиям суще#
ственный урон, поскольку этим фак#
тически исключался такой фундамен#
тальный принцип исследования как
принцип пространства. Если продол#
жить, то можно допустить, что в Укра#
ине должны существовать мировая
география права и география права
Украины, задания которых определя#
ются необходимостью изучения про#
странства правовых связей континен#
тов, регионов, стран мира и простран#
ства права Украины, включая его вну#
тренние и внешние (международные)
аспекты.
Отдельным и первоочередным зада#
нием является разработка философ#
ских принципов географии права, ко#
торые на мировоззренческом уровне
предопределяют идеалы, нормы, науч#
ную картину мира этой науки, обеспе#
чивают ее взаимосвязь с мировоззре#
нием, культурой, социальными и
правовыми практиками во временном
и пространственном контекстах, то
есть фиксируют ее как существующую
в определенную историческую эпоху и
на определенном пространстве.
3. В сравнительном правоведении в
эпоху модернизма было принято руко#
водствоваться положением, что право
как универсалия существует во всех
странах, хотя его природа, понимание,
место и роль в общественной жизни
различны.
«Правовые нормы и процедуры, ко#
торые мы считаем существенными, —
пишет Р. Давид, — могут в другой сре#
де иметь лишь вспомогательное, почти
182
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
А. Тихомиров
ничтожное значение, так как общест#
венные отношения основаны на дру#
гих принципах» [5, 33].
Как выдвинутая в начале XX в.
идея создания «универсального», «ми#
рового» права, так и формальный от#
каз от нее не изменили стремления в
компаративных исследованиях права
сначала определять, что есть «право»,
каковы его «общепризнанные цивили#
зованными странами идеи и нормы»,
«правовые стандарты», в результате
чего шариату, традициям, обычаям и
другим социальным регуляторам при#
писывались хотя и особенные, но пра#
вовые свойства. Тем самым исследова#
лось не своеобразие регуляции в той
или другой стране, а степень и формы
проникновения в них тем или другим
путем «права» западной цивилизации,
которое привело к выделению сме#
шанных правовых семей, которые от#
ражали незападные варианты запад#
ной традиции правопонимания.
Другой подход и соответственно
другое решение проблем правопони#
мания возможны в рамках компарати#
визма, в частности, регулятивного
компаративизма как его составляю#
щей. Компаративизм основывается на
разнообразности реальностей разных
стран и континентов, становлении об#
щего диалога, полилога, полифонии в
результате их взаимодействия, а не на
предварительно установленных кем#
то правовых идеалах и нормах. Каж#
дая страна, нация, цивилизация всту#
пает в полилог «как она есть», во всем
своем многообразии, неповторимости
и уникальности, как равная любой
другой стране или цивилизации, без
оценки ее другими как «нецивилизо#
ванной», «модернизирующейся по
западному образцу». При компаратив#
ном, а не «узком» сравнительно#пра#
вовом подходе ударение переносится с
права, правовых систем стран на их
регулятивный компонент, на призна#
ние равными праву других регулято#
ров, свойственных той или другой
стране (цивилизации) как доминиру#
ющих. Компаративизм допускает вы#
деление в качестве единицы анализа
не правовую систему, а совокупность
социальных, культурных, религиоз#
ных и других регуляторов, которые су#
ществуют в каждой отдельно взятой
стране (регионе). Сравнение (сопос#
тавление, противопоставление) этой
совокупности, где мерой, основанием
становится не право в его западной
интерпретации, а совокупность регу#
ляторов «одной», «другой» и «иной»
страны, причем каждая из них имеет
свои особенности.
Компаративный подход дает воз#
можность осуществить изучение отме#
ченных проблем на иной философ#
ской, теоретической и методологичес#
кой основе, которая может быть
обозначена как регулятивный компа#
ративизм, а использование и других
подходов, парадигм, которое допуска#
ет многомерное и комплексное иссле#
дование регулятивов, — как регуляти#
визм, или философия регулятивизма.
Для этой статьи было важным по#
казать недостаточность, ограничен#
ность сравнительного подхода для
раскрытия понятий права, правовой
системы, правовой семьи, европейско#
го правопонимания, обосновать целе#
сообразность перехода к иному пони#
манию реальности формирования и
действия регулятивов, которые суще#
ствуют в жизни, в повседневности, где
право является лишь одним из своеоб#
разных регуляторов.
183
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
ФИЛОСОФСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОМПАРАТИВНОГО ПОДХОДА К ПРАВОПОНИМАНИЮ
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ МАТЕРИАЛЫ
1. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — М., 1998.
2. Синха Сурия Пракаш. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс / пер. с англ. — М.,
1996.
3. Демидов А. И. ПолитикоEправовая жизнь: ненормативный аспект // Правовая политика и праE
вовая жизнь. — 2002. — № 3.
4. Вернадский В. И. Основа жизни — искание истины // Новый мир. — 1988. — № 3.
5. Давид Р. Основные правовые системы современности / пер. с фр. и вступ. ст. В. А. Туманова. —
М., 1988.
ТТииххооммиирроовв АА.. ДД.. ФФииллооссооффссккииее ии ммееттооддооллооггииччеессккииее аассппееккттыы ккооммппааррааттииввннооггоо ппооддххооддаа кк
ппррааввооппооннииммааннииюю
ААннннооттаацциияя..
Статья посвящена философским и методологическим аспектам компаративно#
го подхода к правопониманию. Правопонимание рассматривается не только с позиции
истории правовых учений или современных концепций правопонимания, но и «временных и
пространственных» форматов права (самой правовой жизни страны, региона, человека, в его
реальности, непосредственной повседневности).
ККллююччееввыыее ссллоовваа::
правопонимание, география права, правовая жизнь, сравнительное пра#
воведение, компаративный подход.
TTiikkhhoommiirroovv ОО.. PPhhiilloossoopphhiiccaall aanndd mmeetthhooddoollooggiiccaall aassppeeccttss ooff tthhee ccoommppaarraattiivvee aapppprrooaacchh ttoo llaaww
ccoommpprreehhe
ennssiioonn
AAnnnnoottaattiioonn..
The article covers philosophical and methodological aspects of the comparative
approach to a law comprehension. A law comprehension is considered not only from a position of
history of legal thought or a modern law comprehension conception, but also «temporal and spa#
tial» law formats (of a legal life of a country, a region, a human, in his reality, ingenuous daily rou#
tine).
KKeeyy wwoorrddss::
law comprehension, law geography, legal life, comparative jurisprudence, compar#
ative approach.
184
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
© А. Ющик, 2011
Г
лубокие социально#экономичес#
кие и политические изменения,
происходящие в нашем обществе
на протяжении последних двух деся#
тилетий, заметно повлияли на разви#
тие научной мысли, породили разно#
образие представлений о явлениях
общественной жизни и, в частности,
широкий плюрализм правопонима#
ния. Между тем истинное знание тре#
бует сведения различных знаний о
предмете к его единому понятию, а
следовательно, ученые#юристы встали
перед необходимостью выяснения ме#
тодологических проблем в исследова#
нии права и поиска соответствующей
методологии научных исследований.
Проблема методологии исследования
права на определенном этапе развития
науки становится определяющей для
формирования адекватного понима#
ния права.
Прежде всего, существование мно#
гих теорий правопонимания логично
ведет к их группированию, сведению к
более обобщенным разновидностям.
Впрочем, поскольку право рассматри#
вается как единый феномен или «речь
идет об общем качестве правовых
явлений, выступающем в виде интег#
ративного образования», все разно#
видности теорий абсолютно механи#
чески объединяются в «интегратив#
ную юриспруденцию», или «интегра#
тивное правопонимание» [1, 61].
В итоге все сводится к тому, что право
естественное и право позитивное
рассматривают соответственно как
«содержание» и «форму», каждое из
которых имеет собственную сущность;
однако единого удовлетворительного
понятия права мы так и не получаем.
Это заставляет теоретиков продол#
жать методологические поиски,
погружаться, образно говоря, в фило#
софские глубины, из которых на по#
верхность поднимают столь же разно#
образные, как правило, давно забытые
«методологические находки», а из них
так или иначе конструируют совре#
менную методологию научных иссле#
дований, предлагая ее как последнее
слово юридической науки. При этом
появляются и такие теории, которые
не могут быть интегрированы даже в
«интегративную юриспруденцию».
Например, в недавно изданной
книге В. Тарасенко с претенциозным
названием «Постулаты права» ее ав#
тор утверждает следующее: «Любые
теории должны рассматриваться нами
как гипотезы или суждения, относи#
О НЕОБХОДИМОСТИ ПОЗНАНИЯ СУЩНОСТИ
И ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ ПРАВА
А. ЮЩИК
доктор юридических наук,
ведущий научный сотрудник
отдела конституционного права
и местного самоуправления
(Институт государства и права
им. В. М. Корецкого НАН Украины)
185
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
О НЕОБХОДИМОСТИ ПОЗНАНИЯ СУЩНОСТИ И ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ ПРАВА
тельно которых нельзя утверждать,
истинны они или ложны. Поэтому те#
ории (гипотезы), особенно в области
естествознания, достаточно давно не
ставят своей задачей выработку опре#
деления (понятия), а проверяют, соот#
ветствуют ли утверждения фактам.
Именно поэтому представляется так#
же методологически неоправданным и
ненаучным и в области юриспруден#
ции стремление подавляющего числа
теоретиков, философов, государство#
ведов дать, например, строго научное
«определение» права, обнаружить его
«сущность» и на этом основании раз#
вивать правовую теорию». По его сло#
вам, «этим сильно увлекались в конце
XIX в. и на протяжении 50 лет XX в.
многие исследователи. Результат изве#
стен: И. Кант улыбался при этой мыс#
ли, но его улыбка сродни улыбке «Джо#
конды» Леонардо да Винчи — никто не
определил, что она означает» [2, 7].
Далее автор так аргументирует свое
утверждение. Действительно, пишет
он, «согласно воззрениям Платона,
задача чистого познания («науки»),
казалось, состоит в отыскании и опи#
сании подлинной природы вещей.
Описание сущности называется опре#
делением. В философии познания
этот метод получил в настоящее время
название методологического эссенци#
ализма, который не отвечает задачам
научного исследования». («Кстати, —
замечает В. Тарасенко, — И. Кант был
усложнен русским переводом катего#
рии «вещи в себе», вместо категории
«вещи самой по себе», тогда как такой
перевод сделал бы проблему более до#
ступной и понятной».)
«Определение же «сущности» из#
меняющейся социальной практики в
целом и в отдельных видах социаль#
ной практики, например, правовой
действительности, — настаивает ав#
тор, — такая же по степени невыпол#
нимости задача, как и составление оп#
ределения (понятия) «сущности» ма#
териального мира». Усилиями экзис#
тенциалистов С. Кьеркегора, Ф. Ниц#
ше, Ж.#П. Сартра, М. Штирнера,
Э. Гуссерля (феноменология), И. Хей#
зинга (социолог), Ч. Гарфинкеля
(этнометодология), других теорети#
ков#социологов, философов была сде#
лана попытка сведения к небольшой
теоретической и научной ценности
значений абстрактных терминов в
пользу определительных слов и поня#
тий в отношении конкретных индиви#
дов и их выбора в конкретных жизнен#
ных условиях (Кьеркегор), воли
(Ницше). Экзистенциалисты уже до
К. Геделя считали, что никакое пред#
положение мы никогда не доказываем
полностью, но всегда останавливаемся
где#то на ступеньках бесконечной ле#
стницы, и защищали постулат, что
«существование предшествует сущно#
сти». Иначе говоря, «не существует»
метафизической сущности, которая
приписывается явлениям. Эти обозна#
чения лишь слова#ярлыки. Ч. Гарфин#
кель признавал (множественные) об#
щественные реальности в качестве
эмических (эмическая реальность —
это «общественная игра» наблюдате#
ля) и оспаривал существование этиче#
ской реальности. Это сомнительная,
но весьма продуктивная мысль.
«Для нас важно то, — продолжает
В. Тарасенко, — что в области естест#
вознания (и социальной реальности —
В. Т.), по мнению Ника Херберта, «не
существует» никакой глубокой реаль#
ности. И даже больше. Никто не мо#
жет ни доказать, ни опровергнуть что
бы то ни было сказанное о ней. Или —
«мы не сможем найти (или показать
другим) одну#единственную глубо#
кую реальность, которая объясняла бы
все многочисленные относительные
реальности, измеряемые при помощи
186
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
А. Ющик
наших инструментов (и при помощи
нашей нервной системы, того инстру#
мента, который интерпретирует все
остальные инструменты)».
Во#вторых, правовая теория может
считаться опровергнутой (точнее —
фальсифицированной), если и только
если предложена другая теория со сле#
дующими характеристиками: новая
теория имеет добавочное эмпиричес#
кое содержание по сравнению с пред#
шествующей теорией, то есть новая те#
ория предсказывает факты новые,
невероятные с точки зрения предше#
ствующей теории или даже защищае#
мые ею; новая теория объясняет пре#
дыдущий успех теории, т. е. все не
опровергнутое содержание теории
присутствует в новой теории и какая#
то часть добавочного содержания но#
вой теории подкреплена. В#третьих,
необходимо преодолеть в теории пра#
ва (государства) разрыв между теоре#
тической и практической деятельнос#
тью, для этого следует рассматривать
любые правовые теории прежде всего
как теории среднего уровня. При этом
автор не ставит целью «пересмотр и
критический анализ всех или наибо#
лее заметных теоретических докт#
рин», он оставляет в стороне «вопрос о
переоценке громадных концепций»,
считая «необязательным анализ мно#
жественных «сущностных» и других
конечных теорий права, в том числе и
современных» [2, 7–9].
Конечно, дело автора считать «ме#
тодологически неоправданным и нена#
учным в сфере юриспруденции»
стремление большинства теоретиков,
философов, государствоведов «дать
чисто научное «определение» права,
выявить его «сущность» и на этой ос#
нове развивать правовую теорию». Од#
нако и большинство теоретиков имеет
право требовать от В. Тарасенко, «вос#
питанного на научных идеях марксист#
ско#ленинской философии», при вы#
боре аргументов (которые позволили
автору, как пишет профессор В. Мозо#
лин, «преодолеть идеологическую и
профессиональную узость научных
взглядов на роль и значение права в
развитии общества на всех историчес#
ких этапах его жизнедеятельности»)
не только «опираться на мнения боль#
шого количества ученых в области ес#
тествознания и социологии», но и пре#
доставить более или менее убедитель#
ные возражения против научных идей
марксистско#ленинской философии, о
которых он «в условиях нового демо#
кратического общества», похоже, «за#
был». Тогда, кстати, автор убедился,
что значение загадочной «кантовской
улыбки» хорошо понимал еще Гегель.
Высоко оценивая идею Канта о синте#
тических суждениях и видя в ней пер#
вый шаг к истинному пониманию при#
роды понятия, отмечалось в философ#
ской литературе, Гегель вместе с тем
«подверг уничтожающей критике Кан#
та за то, что тот противопоставил поня#
тия многообразию созерцания, превра#
тив их в пустые, бессодержательные
формы. Действительно, поставив зада#
чу разработки такой логики, которая
была бы шагом вперед от «общей»,
формальной логики и видя этот шаг в
связи форм мышления с содержанием
предметов, с опытом, Кант вместе с тем
утверждал, что опыт сам по себе лишен
всякой всеобщности и необходимости,
и перенес все содержание мира в со#
знание, в рассудок. Гегель правильно
его критиковал за это, указывая, что у
него содержание нашего сознания есть
наше содержание, оно создается на#
шим рассудком, сознанием» [3, 56].
И. Кант, утверждалось в другой ра#
боте, оторвал явление от сущности,
форму от содержания, чувственное от
логического. Сущность («вещь в
себе») оказывается у него где#то за
187
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
О НЕОБХОДИМОСТИ ПОЗНАНИЯ СУЩНОСТИ И ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ ПРАВА
пределами нашего познания, а явления
становятся доступными нам только
благодаря ощущениям, приведенным в
порядок путем априорных форм мыш#
ления. Познание, по Канту, есть нечто
вроде барьера, разделяющего природу
и человека, сущность и явление. Чело#
веческий разум обречен, по мнению
И. Канта, действовать только в сфере
так называемого опыта, являющегося
сочетанием чувственных восприятий с
априорными формами рассудка. По#
пытки разума выйти за пределы этой
сферы неизбежно наталкиваются на
неразрешимые противоречия (антино#
мии), в которых ум безнадежно запу#
тывается. Наличие «антиномий», при#
писываемых И. Кантом только челове#
ческому разуму, является, по его мне#
нию, одним из ярких свидетельств в
пользу тезиса о непознаваемости
«вещей в себе», или сущности явле#
ний. Трудности, с преодолением кото#
рых неизбежно связан процесс позна#
ния сущности, Кант использовал для
того, чтобы ограничить науку ради
религии [4, 66–67].
Перенесение логических принци#
пов, отмечал М. Розенталь, пригодных
в определенных ограниченных сферах,
причем тех, где абстрагирование от
содержания вполне возможно, на все
области человеческого познания, яв#
ляется неправомерным. Чтобы логика
могла претендовать на роль науки об
общих законах и принципах познания,
она должна рассматривать и исследо#
вать все стороны познания, а также
быть обобщением наиболее общих за#
конов развития объективного мира,
ведь формы и принципы мышления
согласованы с объективной природой
вещей. Такой, отмечает автор, является
лишь диалектическая логика [3, 69].
Как бы упрямо не сопротивлялся
рассудок диалектике, замечал Г. Ге#
гель, ее все же нельзя рассматривать
как приобретение исключительно фи#
лософского сознания, ибо то, о чем в
ней идет речь, мы уже находим в каж#
дом обыденном сознании, и во всеоб#
щем опыте. Все, что нас окружает,
может рассматриваться как пример
диалектики. Здесь же философ крити#
чески характеризует новейший скеп
тицизм, который, по его словам, «от#
части предшествовал философии Кан#
та, отчасти же произошел из нее; этот
скептицизм состоит только в отрица#
нии истинности и достоверности
сверхчувственного, в указании, что мы
должны придерживаться лишь чувст#
венного и того, что наличествует в
непосредственном ощущении».
Впрочем, если еще и теперь, продол#
жает Гегель, скептицизм часто рассмат#
ривается как непреодолимый враг вся#
кого положительного знания вообще и,
следовательно, также философии, то
следует возразить, что скептицизм опа#
сен лишь для конечного, абстрактно#
рассудочного мышления, и лишь оно
не может устоять против него; филосо#
фия же, напротив, содержит в себе
скептицизм как момент, а именно как
диалектическое. Но философия не ос#
танавливается на голом отрицательном
результате диалектики, как это проис#
ходит со скептицизмом. Последний
ошибочно понимает этот результат, бе#
ря его лишь как голое, т. е. абстрактное,
отрицание, ибо отрицательное, получа#
ющееся как результат диалектики,
именно потому, что оно представляет
собой результат, есть вместе с тем и по#
ложительное, так как содержит в себе
как снятое то, из чего оно происходит, и
не существует без последнего. Но это
уже составляет основное определение
третьей формы логического, а именно
спекулятивной, или положительно#ра#
зумной, формы. Положительно#разум#
ное постигает единство определений в
их противоположности [5, 208–210].
188
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
А. Ющик
Итак, оказывается, предложенная
В. Тарасенко так называемая совре#
менная методология научных иссле#
дований, которая якобы преодолела
усилиями экзистенциалистов метод
«методологического эссенциализма»
как «не отвечающий задачам научного
исследования», является, собственно,
очередным рецидивом известного еще
более двух столетий назад «новейшего
скептицизма». Оставаясь в плену ко#
нечного, абстрактно#рассудочного мы#
шления, этот автор не устоял против
действительно не отвечающего зада#
чам науки скептического умонастрое#
ния, не пришел к положительно
разумной форме познания. Но в ко#
нечном мышлении реальная диалек#
тика общественной жизни, как и диа#
лектика моментов общего, особенного
и отдельного в праве, образующих
структуру научного понятия права,
ускользает от исследователя, который,
по словам автора, «должен заботиться
не столько о целостной генеральной
доктрине, сколько о тщательном ис#
следовании сети исторических струк#
турных взаимоотношений на каждом
этапе познавательной деятельности».
В итоге постижение природы права
у автора сводится «к сравнению суж#
дений о факте с идеально#типичной
конструкцией факта (понятия) и не
более того». Как основание указанных
идеально#типичных конструкций, ко#
нечно, должны фигурировать произ
вольные «постулаты права», разумеет#
ся, в их авторском понимании. При
этом обращение к «постулатам права»
освобождает В. Тарасенко от обязан#
ности доказывать свои мнения отно#
сительно права (ведь постулировать,
как известно, означает выражать что#
либо как постулат, принимать как ис#
ходное положение без доказательств).
Впрочем, это вполне согласуется с
«современной методологией научных
исследований», исключающей необхо#
димость познания сущности («мето#
дологический эссенциализм»), кото#
рая является опосредованным позна#
нием, т. е. доказыванием [6, 133].
Насколько не отвечает задачам дей#
ствительно научного исследования эта
«скептическая» относительно возмож#
ности познания сущности «современ#
ная методология», иллюстрирует ис#
следование К. Марксом в «Капитале»
такого привычного и, казалось бы, по#
нятного явления капиталистического
производства, как конкуренция. (По#
сле того, как А. Смит изобразил внут#
реннюю связь исследуемого им пред#
мета, К. Маркс обратил внимание на
методологическую ошибку А. Смита,
он вдруг снова попадает под власть
видимости явления, под власть связи
вещей, как она проявляется в конку#
ренции, а в конкуренции все и всегда
представляется в искривленном, по#
ставленном на голову виде) [7, 227–228;
12, 110–111]. Еще больше подчеркива#
ют научную ограниченность «новейше#
го скептицизма» и «современной мето#
дологии» в ее понимании В. Тарасенко
такие рассуждения классика относи#
тельно сущности денег.
«То, что существует для меня бла#
годаря деньгам, — пишет К. Маркс, —
то, что я могу оплатить, т. е. то, что мо#
гут купить деньги, это — я сам, владе#
лец денег. Сколь велика сила денег,
столь велика и моя сила. Свойства де#
нег суть мои — их владельца — свойст#
ва и сущностные силы. Поэтому то,
что я есть и что я в состоянии сделать,
определяется отнюдь не моей индиви#
дуальностью…
Если деньги являются узами, свя#
зывающими меня с человеческою жиз#
нью, обществом, природой и людьми,
то разве они не узы всех уз? Разве они
не могут завязывать и расторгать лю#
бые узы? Не являются ли они поэтому
189
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
О НЕОБХОДИМОСТИ ПОЗНАНИЯ СУЩНОСТИ И ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ ПРАВА
также и всеобщим средством разъеди
нения?... Извращение и смешение всех
человеческих и природных качеств,
братание невозможностей, — эта боже
ственная сила денег — кроется в сущ
ности денег как отчужденной, отчуж#
дающей и отчуждающейся родовой
сущности человека. Они — отчужден#
ная мощь человечества. То, чего я как
человек не в состоянии сделать, т. е. че#
го не могут обеспечить все мои инди#
видуальные сущностные силы, то я мо#
гу сделать при помощи денег. Таким
образом, деньги превращают каждую
из этих сущностных сил в нечто такое,
чем она сама по себе не является, т. е. в
ее противоположность…».
«Таким образом, — подытоживает
К. Маркс, — уже согласно этому опре#
делению деньги являются всеобщим
извращением индивидуальностей, ко#
торые они превращают в их противо#
положность и которым они придают
свойства, противоречащие их действи#
тельным свойствам. В качестве этой
извращающей силы деньги выступают
затем и по отношению к индивиду, и
по отношению к общественным и про#
чим связям, претендующим на роль и
значение самостоятельных сущнос
тей» [8, 136–138].
Искажающая сила денег, несомнен#
но, проявляется в той же, если не в
большей степени, и в политических и
правовых отношениях буржуазного
общества, его правосознании и право#
понимании, в чем мы не раз имеем
возможность убедиться, признав, ко#
нечно, необходимость постижения
сущности права. Не случайно еще
древние утверждали: species decipit
(внешность обманчива), а народная
мудрость издавна поучает, что «не все
то золото, что блестит», «по одежке
встречают, а по уму провожают» и т. д.
Прежде чем отрицать необходи#
мость познания сущности вещей, сто#
ронникам так называемой современ#
ной научной методологии (будто
определение «современная» что#то до#
бавляет к сущностным признакам ме#
тодологии!) следовало бы прежде
всего выяснить, что означает катего#
рия «сущность».
Из множества ее определений у
Г. Гегеля в его учении о сущности, по#
жалуй, наиболее емким и одновремен#
но достаточно точным можно считать
следующее: «Сущность находится
между бытием и понятием и составля#
ет их середину, а ее движение — пере#
ход из бытия в понятие» [9, 9–10]. Это
означает, что сущность вещи не есть
нечто «застывшее в себе», нечто «по#
тустороннее» в ее бытии или только
лишь некая идеальная мыслительная
абстракция вещи. Сущность вещи со#
ставляют множество определений по#
следней в саморазвитии ее от бытия
вещи к понятию о ней, подобно тому,
как «человека встречают по одежке, а
провожают по уму»: представляя себя
миру в той или иной «одежде» (бы#
тии), человек раскрывает себя перед
ним в своем поведении (в разных
определениях его активности), в кото#
ром реализуются качества его личнос#
ти, выявляя его человеческую сущ#
ность и давая миру понятие о челове#
ке. Такова, по моему мнению, квинтэс#
сенция учения Гегеля о сущности.
Поэтому, отказываясь от познания
сущности вещи, мы тем самым отказы#
ваемся перейти от чувственно#мысли#
тельного представления о вещи, беря
во внимание ее бытийную «одежду», к
понятию о ней, знанию ее собственной
природы. Но отказ от знания истинной
природы вещей уж точно не соответст#
вует задачам научного исследования.
Из всего сказанного должно быть,
очевидно, ясно, что без познания сущ#
ности права нельзя сформировать его
научного понятия; и вся проблема
190
• ПРАВО УКРАИНЫ •
2011 • № 1
•
А. Ющик
заключается в том, каким образом по
стичь сущность права? На этот вопрос
общий ответ дает марксистская фило#
софия, однако на него до сих пор нет
убедительного ответа юридической
науки, о чем свидетельствует, в част#
ности, одна из работ последнего вре#
мени А. Лейста, посвященная опреде#
лению сущности права [10].
«От раскрытия сущности права, —
утверждает автор, — равно далеки как
те, кто считает право ценностью,
воплощением гуманизма и справедли#
вости, так и те, кто видит в нем соци#
альное зло, средство обмана и порабо#
щения. Право должно рассматривать#
ся прежде всего как факт истории,
сущность которого постигается на том
уровне абстракции, где соединяются
понятия и категории социологии, эти#
ки, психологии, политологии и собст#
венно истории, на современном этапе
развития правоведения выходящей на
первый план в качестве критерия все#
общности и истинности теоретическо#
го обобщения... Бесценны выводы
Канта о гетерономности правовых
норм — право оценивает, ограничива#
ет и регулирует только внешние дей#
ствия людей, помыслы, мотивы дейст#
вий — область автономии («самозако#
ния») личности, носителя нравствен#
ного закона. Прогрессивны идеи
правового государства, гражданского
общества, правовых принципов равен#
ства и свободы и др. …Каждое из на#
правлений правоведения по#своему
видело сущность права; как и предви#
дел И. Кант, эта проблема («что такое
право?») должна решаться на фило#
софском уровне» [10, 7–8].
Не прибегая к общей оценке ука#
занной работы, стоит отметить, что
глава о методологических проблемах
определения сущности права не сов#
сем удалась автору, который от выяс#
нения сущности права незаметно пе#
решел к определениям его понятия с
общетеоретической и философской
позиций, к проблемам различных пра#
вопониманий. Но дело в том, что по#
нятие права не сводится к одной лишь
сущности права; последняя, как уже
сказано, находится между бытием и
понятием, составляет их середину, а ее
движение — переход из бытия в поня#
тие. Поэтому ошибочно утверждать,
что цель выявления сущности права
«обуславливает ориентацию познания
на наиболее общие свойства и отноше#
ния, тем самым определяя границы
предмета в объекте», то есть в праве,
оставляя за этими пределами его
«многочисленные разнообразные сто#
роны и отношения». Напротив, цель
постижения сущности права ориенти#
рует исследователя на анализ права
как объекта, взятого в целом, не остав#
ляя вне предмета познания ничего из
того, что принадлежит к бытию права.
В противном случае, при «конструи#
ровании» объекта (права) как иссле#
дуемого «предмета», который задан
«методом» (углом зрения), в действи#
тельности есть большая вероятность
«артефактов», искусственного конст#
руирования правовой реальности, бы#
тия права с оценочных позиций, что,
собственно, отмечает и сам автор.
В связи с этим необходимо отме#
тить, что каким бы сложным и много#
образным не представлялось право,
постижение его сущности по фрагмен#
тарным представлениям («имеющим
особое значение частям» его истории
или современности, произвольно взя#
тыми сторонами и т. п., «признанными
главными для определения сущности
права»), — подобное исследование
сущности права, помноженное на
«неспособность исследователя осво#
бодиться от социальных симпатий и
антипатий, собственных представле#
ний о хорошем, справедливом праве»