Порьяз А. Мировая культура: Возрождение. Эпоха Великих географических открытий
Подождите немного. Документ загружается.
Несмотря на ужасающую
грязь, царившую на
улицах, по отношению к
себе и своему жилью
люди стали гораздо
чистоплотнее.
Последней не устояла
перед новым веянием
церковь. В XIII – XIV
веках начали
канонизировать тела
умерших святых. Для
сохранности бренных
останков применялись
несложные
бальзамировочные
техники. Из мертвого
тела вынимали
внутренности, и на их
место помещали
ароматические смолы,
предохранявшие ткани от
разложения. Многие
католические святые в
это время были
перезахоронены в
церквях или в особых
склепах под ними. Мысль
о том, что во время
Страшного суда души
умерших вселятся в свои
тела, была достаточно
широко распространена в
Позднее Средневековье и
также свидетельствовала
о том, что церковь стала
более терпимо
относиться к телесному
началу.
Учителю и
ученику
Одним из первых в
Средние века идею о
нетленности тела и его
связи с душой высказал
Данте. В одном из кругов
Ада он встретил души
самоубийц, терзающиеся
в обличье кустов,
объятых пламенем. На
вопрос о сущности кары,
одна из душ ответила
поэту: когда настанет
Страшный Суд, они
должны будут взять свои
тела, но не наденут их, а
принесут и повесят на
ветвях этих кустов – «не
наше то, что сбросили мы
сами» (Ад, песнь XIII,
пер. М. Лозинского).
Постепенно изменялось в
обществе и отношение к
человеческой наготе. В
основном нагота
беспокоила, конечно же,
церковь. В эпоху
аскетизма нагота была
признаком греховности.
Церковь вместе со
светскими властями
всячески преследовала
секту адамитов,
последователи которой
появлялись на улицах
обнаженными, ратуя за
возврат к чистоте
прародителей (ведь Адам
и Ева не знали одежд до
грехопадения). Это
отношение в несколько
измененном виде прочно
укоренилось в
европейском обществе. В
эпоху Великих
географических
открытий, когда весь
мир, созданный
Средневековьем, трещал
по швам и стремительно
расширялся, европейские
мореплаватели, впервые
встретившие индейцев и
аборигенов островов
Тихого и Индийского
океанов, сочли первым
признаком их дикости
именно наготу.
Многочисленные
запреты на созерцание
обнаженного тела,
связанные, безусловно, с
сексуальными
ограничениями,
наложенными церковью,
проникли в сознание
людей чрезвычайно
глубоко. Обнаженная
натура, появившаяся в
европейской живописи в
эпоху Возрождения,
лишь незначительно
расширила границы этих
запретов. Светская знать
относилась к наготе
сравнительно спокойно –
особенно, начиная с
эпохи Возрождения,
когда античные идеалы
красоты вновь стали
популярны среди
образованных людей.
Впрочем, средневековое
общество было весьма
стыдливо. Обнаженное
женское тело могло
появиться на полотне
художника лишь в
сюжете на античную
тему. Женщина-
современница, истинно
верующая христианка не
могла предстать
обнаженной – ведь
нагота считалась
признаком дикости и
язычества.
Пять хлебов и две рыбы
Пожалуй, из всех чудес Иисусовых, описанных в Евангелии, ни
одно не было в средние века более популярным, чем история о том, как
Иисус накормил толпу страждущих пятью хлебами и двумя рыбами.
Жизнеописания святых из разных стран содержат рассказы о том, как
святой накормил целый монастырь или город, или спас одинокого
путника, умирающего от голода на пустой дороге.
К концу Темных веков христианское общество Западной Европы
относительно обустроилось, государственные границы приобрели
устойчивые очертания. Несмотря на постоянно раздирающие его
раздоры, христианский мир все же ощущал себя единым организмом.
Угроза варварского нашествия, терзавшая людей в V – VII веках,
отступила на задний план. Даже набеги норманнов были для жителей
Западной Европы временным бедствием по сравнению с другой
опасностью. Призрак голода витал над Европой на протяжение всего
Средневековья.
Война, нашествие варваров, моровые болезни – все это были
Божьи кары, отвратить которые выше человеческих сил. Голод был так
же неотвратим, но гораздо более реален. Если в какой-то области в
течение всего периода страды стояла плохая погода, голод мог
затянуться на несколько лет. Возникал замкнутый круг: земля
обрабатывалась плохо, и тем сильнее крестьяне зависели от капризов
погоды. При недороде было удачей собрать достаточно зерна, чтобы
провести посев на следующий год. Но при этом округа оставалась без
запасов на зиму. В пищу шло все, что подвернется. Крестьяне пекли
хлеб, размалывая в муку древесную кору, добавляли в тесто траву. От
голода и болезней многие умирали, нередко мор превращался в
настоящую эпидемию. От отчаяния люди даже прибегали к
каннибализму. Об этом средневековые хронисты пишут обыденно,
просто констатируя факт, и становится очевидно: людоедство в
голодные годы было таким частым явлением, что даже не вызывало
ужаса.
Тема еды, продуктового изобилия красной нитью проходит через
все народное творчество и литературу Средневековья. В XII – XIII веках
в фольклоре очень часто упоминается «страна Кокань», где по небу
летают жареные гуси, на деревьях растут булки, а на каждой поляне
горит костер под вертелом с жирной свиньей. Лишь в более позднюю
эпоху тема «страны Кокань» была переосмыслена и приобрела вид
«Страны Дураков», куда жаждут попасть бездельники. В Раннее
Средневековье мифическая страна Кокань, видимо, ассоциировалась
едва ли не с раем.
Рис. 195 [Илл. – Трапеза. Фрагмент средневекового рельефа. (В
тени крепостных стен, стр. 589 верх. прав. рис.)]
Тогда же в светской литературе изобильный стол становится
главным показателем богатства. Доходило до того, что образ верховного
правителя тесно связывали с образом пахаря, добытчика еды. «Мудрым
земледельцем» называет одна поэма IX века франкского императора
Карла Великого (вряд ли хоть раз ходившего за плугом). Многие
королевские династии Западной Европы возводили свой род к простому
земледельцу, охотнику или скотоводу – словом, к тому, кто обеспечивал
других едой. И это низкое происхождение вовсе не считалось позорным.
Голод был причиной большинства бед жителей средневековой
Европы. Люди, ослабленные постоянным недоеданием, становились
гораздо уязвимее для многочисленных болезней, им попросту не хватало
сил для нормальной работы. Но отчасти именно голод помог европейцам
выбраться из им же созданного замкнутого круга. В какой-то момент
население Западной Европы сократилось настолько, что голод перестал
быть неотвратимой угрозой. Демографический спад дал людям
небольшую «передышку». Это произошло в конце Х века. Тогда же в
рационе европейцев появились бобы, гораздо более питательные и
неприхотливые, чем зерновые культуры. «На бобах» и началось
медленное движение средневекового общества наверх из пучины
затяжного кризиса.
Но страх голода еще долгое время не оставлял европейцев.
Торговля хлебом на протяжение всего Средневековья заслуженно
считалась самой выгодной, самой «хлебной» сферой. За монополию в
этой области велись настоящие войны. Один из самых ярких примеров –
война городов Великой Ганзы с датским королем за хлебную
монополию, с блеском выигранная купцами. На хлебной торговле
поднялись многие торговые города североатлантического побережья и
Прибалтики.
Организованная борьба с голодом в средневековой Европе
началась уже в эпоху Высокого Средневековья. С XII века крупные
феодальные правители брали в свои руки распределение пищи между
бедняками в голодные годы, лично руководили сельским хозяйством.
Так, один из фламандских правителей повелел в тяжелое время сеять
преимущественно бобы, созревающие быстрее и дающие больший
урожай, чем зерновые. Он также ограничил своим указом цены на хлеб и
другие важнейшие продукты, чтобы избежать спекуляции. Однако
менталитет средневекового человека, привыкшего жить одним днем и не
заглядывающего далеко вперед, не позволял создавать долговременные
запасы продовольствия, рассчитанные на несколько подряд голодных
лет. По большому счету, в средневековой Европе не умели хранить
продукты питания. Зерно очень часто сгнивало в сырых амбарах, запасы
мяса портились. Очень многое уничтожали крысы, бич средневековых
городов.
Рис. 196 [Илл. – Кладовые в имении феодала. (В тени крепостных
стен, стр. 581 верх. прав. рис (две миниатюры)]
Голод, как и любое явление жизни в Средние века, находил свое
обоснование с точки зрения богословия. Первородный грех,
совершенный Адамом и Евой, лишил людей шанса на беззаботную
жизнь. Бог повелел «в поте лица добывать хлеб свой», и голод выступал
в роли бича, вынуждающего человека трудиться и искупать первородный
грех. Такое обоснование возводило голод в ранг провидения, а не гнева
Господня. Следовательно, нужно было не роптать, а исполнять
божественный замысел.
По вполне понятным причинам голод поражал в основном
бедняков. Феодалы, и светские, и духовные, чаще всего не испытывали
тягот недоедания. Тем не менее несколько раз на протяжение
Средневековья голод принимал поистине всеобщий характер. Хронисты
средних веков с ужасом писали о годах, когда недород был настолько
силен, что дворяне страдали от него наравне с бедняками. Последняя
эпидемия голода такого масштаба началась в 1315 году и продолжалась
более двух лет.
Надо заметить, что пронизанное христианским духом
средневековое общество умело бороться с голодом не только с помощью
бесплатных раздач продовольствия. Когда крестьяне из голодающих
деревень устремлялись в относительно более благополучные города, там,
во избежание спекуляции продуктами и ради предотвращения голода
среди горожан, порой прибегали к жестоким мерам. А один из сборников
итальянской прозы эпохи Высокого Средневековья повествует о том, как
генуэзские жители, напуганные наплывом голодных бродяг в город,
наняли несколько кораблей, куда посадили всех голодных. За счет
города их перевезли в Сардинию, где, как пишет автор новеллы, «было с
чего жить». Таким образом, по замечанию автора, в Генуе прекратилась
дороговизна на продукты.
Болезни
Вряд ли в истории человеческой цивилизации найдется другой
период, столь же длительный, как средние века, в котором болезни были
не личным делом каждого, а поистине общественным явлением. Голод и
болезни выкашивали жителей средневековой Европы сильнее, чем
кровопролитные войны и нашествия варваров. Самые страшные картины
эпидемий рисуют хроники Позднего Средневековья – но, возможно,
только потому, что в это время составлялось больше хроник, чем в
Темные века и на рубеже тысячелетий.
«Питательную среду» для различного рода заболеваний создавали
сами условия жизни в Средневековье. Медицина практически
отсутствовала, если не считать отчаянных усилий монастырских
травников да деятельности знахарей, постоянно рисковавших навлечь на
себя обвинение в колдовстве и связях с дьяволом. Практические и
теоретические познания античного мира в медицине были в Европе
повсеместно забыты. Знакомство с ними состоялось ближе к концу
Средневековья, да и то опосредованно – через труды великого арабского
медика Ибн-Сины (Авиценны), переводчика трудов Гиппократа и автора
ценнейших трудов по медицине.
Голод и изнурительный труд ослабляли иммунитет. К этому
добавлялась ужасающая антисанитария – и в деревне, и в замке феодала,
и в городе. Ни о какой канализации в средние века даже не знали.
Средневековые путешественники не раз писали, что о приближении к
большому городу можно было узнать за день до того, как он показывался
на горизонте, – по страшной вони, исходящей из-за городских стен.
Одной из самых страшных опасностей для здоровья людей в городах и в
селах были грызуны. Серые крысы, распространившиеся в Европе
примерно в XII веке, оказались разносчиками чумы, болезни,
выкашивавшей в средние века целые области.
По поводу и без повода
Серая крыса прочно обосновалась в Европе. Но некоторые
зоологи считают, что поселилась она в этих краях сравнительно недавно
– не раньше XII века. По одной из теорий, родина серых крыс –
болотистые местности Китая. В XII веке на Восточную Европу
обрушились татаро-монгольские орды под предводительством
Чингисхана. Крысы, согласно этой теории, пробрались в Европу вместе с
обозом монголов, успевших к тому времени побывать в Китае.
Рис. 197 [Илл. – Чума в Европе в 1346-1353 гг. (История Европы,
стр. 168 рис. 1)]
В конце ХI века Западную Европу поразила неведомая ранее
болезнь – горячка, «внутренний огонь». Причиной эпидемии стало