Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

шли мимо нашего аэродрома. Мы держали здесь кру-

глосуточную оборону.

При уничтожении вражеской группировки, окружен-

ной в лесу у Котбуса, пришлось ввести в бой все наши

полки. 16-й я повел сам. Лесные просеки были букваль-

но забиты немецкой пехотой, пушками и обозами. Сна-

чала мы снизились, чтобы выявить их намерения: не

думают ли они сдаваться в плен? Но фашисты встре-

тили нас огнем «эрликонов». Двигались они на запад.

Пришлось штурмовать. Нельзя было допустить, чтобы

такая масса войск прорвалась к дорогам, к нашим ты-

ловым коммуникациям. И мы начали поливать просеки

пулями и снарядами.

Когда я возвратился домой, техник, осмотрев само-

лет, опросил:

– Откуда взялась хвоя в коке винта и под головками

заклепок?

Я вспомнил, как снижался во время штурмовки, и

на душе стало неприятно. Если бы хоть раз спустился

чуть пониже, то уже не поднялся бы.

У Ютеборга нашим авиаторам пришлось вести на-

стоящее сражение с немецкими войсками. Весь техни-

ческий состав командир полка Бобров выделил для на-

земной обороны, вооружив его пехотным оружием, а

летчиков послал бомбить вражеские колонны.

Цепь за цепью двигались прорвавшиеся из лесу ги-

тлеровцы. Но маленький гарнизон аэродрома встретил

их дружным огнем. А сверху по ним непрерывно били

истребители. К вечеру часть немцев откатилась снова

в лес, а более трех тысяч сложили оружие и сдались

в плен.

Теплый солнечный Первомай пришел к нам на Эль-

бу. Воины Советской Армии, водрузив над рейхста-

гом Красное знамя, продолжали доколачивать остат-

ки берлинского гарнизона. В этот день с наших аэро-

дромов отправилось на задание очень мало самоле-

тов. Лишь 1-й гвардейский истребительный полк рано

утром поднял в воздух большую группу истребителей.

Они взяли курс на Берлин.

Но на этот раз они выполняли необычайное зада-

ние. На борту одного из них было огромное красное

полотнище со словом «Победа». Сделав круг над по-

верженным Берлином, летчики-истребители сбросили

это символическое Красное знамя, и оно, расправля-

ясь, стало медленно падать. Его увидели тысячи пехо-

тинцев, танкистов и артиллеристов. Они горячо апло-

дировали авиаторам, рапортовавшим Родине о своей

окончательной победе над военно-воздушными сила-

ми фашистской Германии.

2 мая берлинский гарнизон капитулировал. Наша

дивизия, как и другие авиасоединения 2-й воздушной

армии, получила приказ перелететь в район Дрездена.

Там продолжалось наступление. Там еще шла война.

Войска Первого Украинского фронта, прошедшие

большой и трудный путь до Берлина, задержались в

нем недолго. Прогремев танками по его улицам, они

вскоре покинули город. Поток автомашин, подвод и пе-

хотных колонн из уцелевших кварталов Потсдама и

Тельтова повернул на юг. В этой поспешной переброс-

ке войск чувствовалось что-то тревожное.

Широкая, двусторонняя автострада Берлин – Дрез-

ден стала тесной для людей и техники. Ведь по ней

двигались не только войска, но и нескончаемые ве-

реницы вчерашних узников фашизма, освобожденных

Советской Армией.

В небе большими группами проносились самолеты.

2-я воздушная армия перебазировалась на аэродро-

мы, расположенные у самого предгорья Судет. Само-

леты нашей дивизии приземлились у Гроссенхайна.

Штаб, летчики, все офицеры разместились в аккурат-

ных особняках чистенького городка. Из окон мансард

видны синеющие вдали горы.

Мы получили задание прикрывать с воздуха танко-

вую армию Рыбалко и другие наши войска, начавшие

поход за освобождение Праги. Многотысячные группи-

ровки немецких армий «Центр» и «Австрия» продол-

жали удерживать в своих руках большую территорию

Чехословакии.

Наши полковые радисты сразу после приземления

в Гроссенхайне услышали призыв пражских патрио-

тов оказать им помощь. В ночь на 5 мая они подня-

ли восстание против немецко-фашистских оккупантов.

Советские танкисты шли им на выручку.

Несколько дней мы вели боевую работу, однако нам

приходилось чаще подсчитывать самолеты, брошен-

ные немцами на аэродромах, чем встреченные в воз-

духе. Советские войска быстро продвигались на юг.

Они с ходу взяли Дрезден и устремились дальше.

Наш городок очень скоро стал глубоким тылом, по-

грузился в мирную тишину. Жителей здесь было мало,

а может быть, они еще боялись показываться на гла-

за. Все мастерские и магазины были закрыты. На во-

ротах завода, рядом с которым я поселился, предпри-

имчивый хозяин оставил предупредительную вывеску:

«Имущество Швеции». Чтобы не возникло никаких не-

доразумений, я поставил у входа на завод часового,

приказал ему никого не впускать и не выпускать.

Бои в Саксонии и на территории Чехословакии за-

ставили нас, стоявших на Эльбе, на время забыть

о торжествах, которые мы ожидали после победного

штурма Берлина.

Встреча наших частей и войск союзников, молние-

носное окружение и разгром остатков немецких диви-

зий, все события сами приводили к мысли о том, что

Германия вот-вот должна объявить о своей полной ка-

питуляции, а этого пока не было. Слово «капитуляция»

теперь означало конец войне, оно должно было возве-

стить всему миру, что гитлеровской Германии больше

не существует, что на земле начинается новая жизнь,

что больше мы не будем взлетать в воздух, чтобы ве-

сти бои и подставлять себя под вражеские зенитные

снаряды, что уцелевшие в этой страшной бойне могут

сказать: мы живы!

8 мая вечером у меня на квартире собрались почти

все мои боевые соратники. Выпили, вспомнили погиб-

ших друзей. Андрей Труд под аккомпанемент гитары

запел нашу любимую полковую песенку «Ястребки». С

неостывшим фронтовым энтузиазмом мы дружно под-

хватили припев «Завтра утром снова в бой», хотя зна-

ли, что никаких боев в воздухе завтра уже не будет.

Разошлись к полуночи. Я лег и очень быстро уснул.

Сквозь сон услышал выстрелы. Не вставая, пытался

понять, что бы это значило. Стрельба с каждой мину-

той нарастала. Она слышалась и совсем рядом и где-

то далеко. «Что такое?» – спрашивал я себя, одеваясь

в темноте. Неужели еще какая-нибудь бродячая группа

немцев, выходя из окружения, напоролась на наш гар-

низон? Не должно быть. А что, если перестрелка свя-

зана с этим заводиком?

Ведь я же запретил впускать и выпускать людей. А

кто-то из владельцев, наверное, решил дерзнуть – си-

лой увезти свое имущество.

Непонятное всегда настораживает, заставляет те-

ряться в догадках. Я с опаской посмотрел на открытые

настежь окна – не залетели бы сюда шальные пули.

Невелико удовольствие попасть под них, когда не се-

годня-завтра наступит мир.

Слышу, уже стреляют из пулеметов, установленных

на самолетах. А вот дудукнула пушка! Где-то, не в на-

шем городке, ей отозвалось орудие!

Настоящий бой… Видать, крупные силы выходят из

окружения. Возможно, выброшен десант. Вот тебе и

капитуляция. Я подошел к телефону и только поднял

трубку, как в ней раздался сигнал. Я откликнулся.

– Товарищ комдив, война кончилась! – восклик-

нул молодой голос.-Мир, товарищ гвардии полковник!

Мир!! Мир!!! Вы слышите?

– Слышу, – ответил я, чувствуя, как все мое суще-

ство начало освобождаться от чего-то незримо тяже-

лого, постоянно ощущавшегося все эти долгие воен-

ные годы. – Спасибо…

Я положил трубку, вздохнул и опустился на стул. Со-

знавал, что наступило то, чего все мы ждали с минуты

на минуту, в чем не сомневались. И все же действие

слов – «конец войне, мир» – было могуче, огромно,

оглушительно!

Так почему же я сижу один, в темноте? Я бросился

к выключателю, зажег лампу и выглянул в окно. Все

небо было расчерчено трассами пуль, очередей, раке-

тами. Пальба изо всех видов оружия нарастала. Я то-

же достал пистолет и несколько раз выстрелил из окна

вверх.

Звонил телефон. Поздравляли из 16-го. Трубку пе-

редавали из рук в руки. Я слышал голоса Федорова,

Трофимова, Сухова, Березкина, Труда, Вахненко, по-

здравлял их. Потом звонили Абрамович, Мачнев, Бо-

бров, Вильямсон… Я пробился по телефону к Утину,

Красовскому и тоже поздравил их.

Стрельба не утихала. Я вышел на улицу. Встречая

знакомых и незнакомых людей, жал им руки.

Вскоре почти все летчики, работники политотдела и

штаба сошлись в моем доме. Радость переполняла на-

ши сердца, рвалась наружу, ее надо было разделить

с друзьями. Вспоминали и тех, кто не дожил до этого

дня, кого не было с нами.

Ночь, озаренная салютами, незаметно перешла в

день. В великий День Победы.

9 мая и в последующие несколько дней летчики на-

шей дивизии еще выполняли задания командования,

патрулируя в небе над Прагой. В один из таких дней Го-

лубев, находясь в воздухе, увидел немецкий самолет

«дорнье-217», шедший с запада на восток. Преследуя

его, Голубев дал несколько предупредительных очере-

дей, но тот летел дальше, отказываясь идти на посад-

ку. Тогда Голубев поджег его, и он упал где-то в горах.

Это был последний вражеский самолет, сбитый нашей

дивизией.

После того вылета все до единого снаряды и патро-

ны каждого самолета были взяты на учет. Они переста-

ли служить войне.

В середине мая наша дивизия перелетела из Грос-

сенхайна в город Ризу на Эльбе. На всей нашей жизни

здесь сверкали отблески неугасаемого сияния Победы

– праздника всех народов мира. На аэродромах дежу-

рило только несколько летчиков и техников – осталь-

ные отдыхали, осматривали Берлин, Дрезден, Прагу.

Столица Чехословакии встречала нас как родных

сынов. На улицах нас окружали толпы народа, девуш-

ки дарили цветы и улыбки, хозяева ресторанов угоща-

ли лучшими блюдами и винами, решительно отказы-

ваясь от денег. В Дрездене мы увидели страшные раз-

валины, под которыми заживо погребены тысячи жи-

телей. Нам рассказали, что этот красивый город был

разрушен бомбами союзников всего за несколько дней

до перемирия. Мы слушали и возмущались: зачем это

было сделано?

В Берлине мы проехали по улицам, побывали в

рейхстаге, увидели очереди голодных немцев у совет-

ских пунктов, раздававших пищу, осмотрели памятни-

ки, разбитый собор, парки. Не найдя, где можно было

бы присесть и перекусить своими запасами, подались

за город, на природу.

Где-то за Потсдамом мы остановили машины и рас-

положились на травке потрапезничать. Только откры-

ли консервы, нарезали хлеб, как из кустов высунулось

несколько детских белобрысых головок. Их личики, вы-

ражение глаз говорили о том, что смотрели они на нас

не из любопытства.

Кто-то из наших засмеялся над ними, назвав ма-

ленькими фрицами, даже намеревался пугнуть их, но

другой остановил его:

– На ребятах своей ненависти к фашистам мы сры-

вать не будем.

– Верно.

– Эти не пойдут с оружием. Они-то больше других

поняли, что такое война!

Чувствуя на себе взгляды голодных детей, никто не

мог есть. Мы подозвали их, они доверчиво подошли к

нам. В подставленные руки и рубашки мы наложили

хлеба, консервов. Потом мы еще долго разговарива-

ли об осиротевших немецких детях, о тех, кто сделал

их несчастными. Думали о том, сколько неизмеримо

больших несчастий принесли гитлеровцы другим стра-

нам и особенно нашей Родине.

Подумали и о том, что простить такое нельзя! Нико-

гда! Многие, конечно, затаились сейчас, пытаются раз-

бежаться, как тараканы. Но возмездие они должны по-

лучить. Рано или поздно, но – сполна!

В один из радостных майских дней, когда мы стояли

на Ризе, я увидел около штаба двух людей в американ-

ской форме. Приблизившись, я в одном из них сразу

узнал… своего друга юности – уральца Пильщикова.

Иностранной форме я не придал никакого значения.

– Костя!

– Саша! – Пильщиков бросился ко мне.

Он представил мне своего товарища, и тот, доволь-

ный, что Костя встретил того, кого искал, сразу же по-

кинул нас,

По их одежде и даже по лицам я догадался, что оба

они находились в плену в американской зоне. Пока мы

шли ко мне домой, Костя рассказывал, как он был сбит

в Восточной Пруссии, как американцы освободили его

из плена и задержали в Лейпциге, как обмундирова-

ли и собирались увезти с собой, как он убежал из-под

охраны со своим товарищем, как разыскивал меня…

Я слушал Пильщикова, смотрел на его стройную не-

высокую фигуру, худое, со впалыми щеками лицо, на

американский берет, а перед глазами у меня стоял мой

давний верный друг по военному училищу.

Это было тринадцать лет назад. Я приехал в Пермь

с путевкой комитета комсомола учиться на летчика.

Мне, как и другим ребятам, мечтавшим о крыльях,

страшно не повезло: в школе этой осенью почему-то

закрыли летное отделение и оставили только авиатех-

ническое. Вот так! Вместо пилотов будем техниками.

Мы, принятые, были поставлены перед уже свершив-

шимся фактом. Большинство восприняло эту переме-

ну молчаливо, а некоторые из нас начали писать ра-

порты. Среди этих настойчивых были уралец Костя

Пильщиков и я.