Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

аэродромом.

…Это был день напряженной учебы: посылая в воз-

дух парами молодых и опытных летчиков, мы отраба-

тывали прицельную стрельбу и бомбометание. В небе

беспрерывно гудели наши самолеты, а зенитчики тем

временем благодушно сидели в своих землянках. Как

тут услышишь противника, если над батареями кру-

жат наши? Чужие звуки вплелись в привычный гул…

Заметили поздно. По двухмоторному «мессершмитту»

стрельнули лишь вдогонку.

Строгую нотацию зенитчики получили и от меня и от

своего начальства, но этим своих дел мы не поправи-

ли. Где-то в штабах немецкого командования наш аэ-

родром уже обозначался как объект для удара. Прав-

да, понадобилось, очевидно, еще одно подтвержде-

ние: на второй день разведчик повторил полет по вче-

рашнему маршруту. На сей раз зенитчики постарались,

и он домой не вернулся. Но его донесения уже дей-

ствовали против нас.

В воздухе как раз был Сухов с четверкой. Самолеты,

развернувшись вдали от аэродрома, приближались к

нашему полигону. Гул моторов, наблюдение за своими

отвлекли наше внимание, и появление «фокке-вуль-

фов» для всех оказалось неожиданностью. Они сбро-

сили так называемые ротативные бомбы, то есть це-

лые контейнеры, начиненные маленькими бомбочка-

ми. Кое-кто из нас успел спрятаться в укрытие; кого

тревога застала на летном поле, тот лег. Побежал толь-

ко Цветков: близко была щель… Осколок попал ему

прямо в спину и сразил его. Маленький кусок металла

оборвал жизнь нашего летчика на немецкой земле.

Сухову понадобилось несколько минут, чтобы на-

брать высоту, и он все-таки успел свалить одного «фок-

кера». Самолет упал здесь же, возле аэродрома, вме-

сте с летчиком.

С этого дня мы установили беспрерывное дежурство

истребителей. Аэродром стал необычным не только

своим летным полем, но и тем, что на него почти еже-

дневно налетали немцы, оставляя здесь своих «фок-

керов».

Совпадение обстоятельств бывает удивительным.

Сегодня нам сообщили, что по автостраде будет про-

ходить Войско Польское – его свежие части выдвига-

лись на боевые позиции. Я приказал снять заставы и

открыть дорогу машинам с пехотой, тягачам с артил-

лерией и танкам, избавить их от неудобств объезда.

У нас на аэродроме в ато время находилась боль-

шая бригада операторов кинохроники. Они приехали

снимать боевые эпизоды. Когда Войско Польское всту-

пило на аэродром, застрекотали кинокамеры, люди

засмотрелись на длинную, нескончаемую колонну, на

солдат с орлами на шапках-ушанках. Хорошие чувства

вызвала братская помощь нам.

И вдруг в небе «фокке-вульфы». Вот они, над нами!

Кинобригада, искавшая настоящую войну, на сей раз

скрылась в щелях. Колонна остановилась. Дежурные

истребители, как и полагалось им, быстро взмыли в

воздух. Пока они набирали высоту, «фоккеры» успели

проскочить восточнес и теперь разворачивались к на-

шему аэродрому. Но путь им преградили наши истре-

бители. В небе под облаками завязался бой.

Уже колонна продолжала свой марш, а там, в сто-

роне, не утихали рев моторов, стрельба. Мы на земле

ждали развязки. И вот видим – падает один горящий

самолет, за ним – другой.

– Кто из наших в воздухе? – спрашиваю Боброва.

– Луканцев и Гольдберг.

– Что же вы подбираете одних новичков для дежур-

ства? – не сдержал я своего недовольства. – Гольдберг

же не сбил еще ни одного самолета.

– Для практики, – неуверенно оправдывался Бо-

бров.

Он тоже думал сейчас о том же: ни за что потеряли

двух молодых летчиков и две машины. И кинооперато-

ры приуныли: не засняли они горящих на земле «фок-

керов».

Рокот моторов двух самолетов, дружно вынырнув-

ших из-за облаков, сразу изменил наши мысли и на-

строение. Луканцев и Гольдберг возвратились из поле-

та победителями. Кинооператоры помчались к месту

падения вражеских самолетов.

Вскоре на аэродром доставили немецкого летчика,

приземлившегося на парашюте. Это был награжден-

ный Железным крестом командир истребительной ча-

сти, на днях переброшенной с запада на наш фронт.

Гитлеровцы бросали все свои военные силы против

Советской Армии, чтобы не дать ей первой занять Бер-

лин.

– Этот бой, а за ним и последующие, не менее

успешные, отучили немецкую авиацию от налетов на

наш аэродром. Он стал неприступным.

К концу дня группа наших самолетов во главе с май-

ором Петровым пошла на прикрытие переднего края.

Вблизи фронта она столкнулась с невиданным явлени-

ем: истребители «фокке-вульфы» летели как бы вер-

хом на «юнкерсах». Что за трюки?

Недолго думая, Петров пошел в атаку на эти чудища

и одного сразу сбил. Почувствовав опасность, истре-

бители начали выпускать из своих «лап» подвешенных

«юнкерсов». На земле взметнулись огромные столбы

от взрывов. Так вот это какие «юнкерсы»! Их начинили

взрывчаткой. Группа Петрова заставила «фокке-вуль-

фов» побросать свои летающие «бомбы» где попало.

А предназначались они для колонны Войска Польско-

го. Она шла, не маскируясь, днем, надеясь на наше

прикрытие с воздуха. Небо уже было твердо отвоева-

но у врага.

Пришла весна. Просохла земля. Поля Германии

этой весной вспахивались бомбами, снарядами, са-

перными лопатами, гусеницами танков, а не плугами,

засевались не зерном, а костями и осколками.

Наша дивизия в марте оставила автостраду и полно-

стью доверилась грунтовому аэродрому. Когда само-

лет разбегался и взлетал, оставляя на почве следы ко-

лес, мы смотрели на затвердевшие отпечатки и с гру-

стью думали о здешней весне без хлебороба в поле,

о нашей далекой родной земле, которую обрабатыва-

ли женщины, дети и старики. Думали о близком конце

войны.

В конце марта повеяли теплые южные ветры, и не-

бо Германии стало чистым, высоким, ласково-голу-

бым. В это время в нем особенно отчетливо обознача-

лись маршруты американских бомбардировщиков, со-

вершавших свои челночные операции. Взлетев с аэ-

родромов Италии или Франции с тяжелым бомбовым

грузом, они шли на цель – города Германии, наносили

по ним удар и продолжали свой маршрут через Поль-

шу на Украину. В Полтаве совершали посадку, запра-

вляли машины, отдыхали и возвращались на свои ба-

зы в Италию и Францию.

Однажды в ясный весенний день мы со своего аэ-

родрома наблюдали за армадой «боинг-17», пролетав-

шей над нами. Самолеты шли дружным, плотным стро-

ем, поблескивая в лучах солнца. Вдруг один из них на-

чал отставать. Ради одного группа задерживаться не

могла. Вот он уже еле тащится, позади стелется дым.

Очевидно, самолет был подбит над целью или у него

что-то случилось с моторами.

Бомбардировщик горит. От него одна за другой ста-

ли отделяться черные точки, потом забелели купола

парашютов.

Теперь нам надлежало организовать помощь аме-

риканским летчикам. Недалеко от нас располагалась

дивизия, которой командовал Горегляд. Я связался со

своим коллегой, и мы разослали машины туда, где при-

землялись американцы. Их было человек десять.

Вскоре нескольких привезли к штабу. Наши офице-

ры предоставили им необходимые удобства. Амери-

канцы быстро нашли с нами, авиаторами, общий язык,

переговаривались как могли. Но когда собрались все

вместе, кроме одного, которого никак не удавалось ра-

зыскать, выяснилось, что среди них есть выходцы из

Западной Украины, живущие в Америке. Они и стали

нашими переводчиками. После обеда и отдыха экипаж

«летающей крепости» вылетел на нашем транспорт-

ном самолете в Полтаву. Мы пожелали ему благопо-

лучно добраться до своих.

Чудесные теплые дни, наступившие в начале апре-

ля, торопили нас действовать.

Мы жили предчувствием торжества великой победы.

Но эта радость была еще где-то там, за последними

боями, за последним напряжением наших сил.

В Москве генеральный штаб разрабатывал план на-

ступления на Берлин. Для этого были вызваны туда ко-

мандующие фронтами и армиями главного направле-

ния.

Степан Акимович Красовский позвонил мне поздно

ночью. Он спросил, чем я сейчас занят, что планирую

на ближайшие два-три дня. Я доложил.

– А в Москву слетать хочешь? – вдруг спросил ко-

мандующий.

– Кто откажется от такого удовольствия, товарищ ге-

нерал?

– Будешь при мне советником по истребительной

авиации. Жду тебя завтра утром.

Совещание командующих было рассчитано на не-

сколько дней, мое участие в нем ограничивалось од-

ной беседой. Вечером, возвратясь в номер гостини-

цы, мы с Красовским засиделись за полночь, расска-

зывая друг другу о себе, о своих семьях. Степан Аки-

мович окончил ту самую Качинскую авиашколу, в ко-

торой учился и я, у нас было много общих знакомых.

Вспоминали товарищей, мечтали о послевоенной жиз-

ни. Когда я рассказал Степану Акимовичу о своей до-

чурке, которую еще не видел, как-то сам по себе воз-

ник разговор о возможности слетать в Новосибирск.

– За день туда доберешься?

– На рейсовых, на почтовых, среди мешков, а добе-

русь! – сказал я.

– Одни сутки дома и день на обратный путь. Три дня.

Уложишься?

– Да.

– Лети. Только, чур, не подводить.

– Есть, товарищ генерал!

Восход солнца я встретил в небе. Дома меня, ко-

нечно, не ждали. Марии не было, она ушла на почту

послать мне письмо, мать держала на руках ребенка,

убаюкивая.

– Чей это? – спросил я.

– Да это же твоя дочь!

Я принял из рук матери теплое розовое тельце, при-

жал к груди. Перехватило дыхание. Звонкое сердечко

дочурки стучало рядом с моим.

Я не жалел, что ради этих минут меня целый день

до тошноты болтало в самолете. Ради них я готов был

пройти эти версты пешком.

В дверях остановилась Мария. Она не верила своим

глазам.

– Я на один денек. Прилетел дочь посмотреть, – шаг-

нул я навстречу ей с ребенком на руках.

Мне тоже не верилось, что за окнами был родной,

звенящий апрельской капелью Новосибирск.

24. Последний бой

Я много видел городов, по которым прошла война.

Руины Краснодара, Ростова, Мариуполя, Киева, Кур-

ска, Тарнополя, их черные, опаленные стены без крыш

наводили ужас. А с высоты разрушенные кварталы

производили впечатление кладбища.

Перед самым берлинским наступлением я снова

пролетел от Новосибирска до фронта. Поднявшись на

почтовом самолете с московского аэродрома, я еще

раз обозрел поле великой войны. Смоленск, Минск…

А вот показалась Варшава.

Столицу Польши трудно было назвать тогда горо-

дом. Ее, по существу, не было. Сплошное мрачное на-

громождение развалин и обгоревших коробок. Я то-

гда подумал; веками народ создавал, украшал и благо-

устраивал свою столицу, собирал сокровища культуры,

науки, зодчества. Фашисты уничтожили все это. Разве

такое забывается?

Гнев народа могуч. Для врага, поправшего незави-

симость, свободу и культуру другой страны, он, кроме

всего, страшен.

Гитлеровская орда, отступившая к Берлину, будет

сопротивляться с яростью затравленного зверя. Фа-

шистские выродки страшатся гнева народов, хлынув-

шего в Германию. Они натворили столько зла, остави-

ли на своем пути столько руин и невинно пролитой кро-

ви, что уже сейчас теряют рассудок в ожидании неми-

нуемой расплаты.

Будет большая битва, но исход ее уже предрешен. И

никто из тех, кто развязал войну, кто проводил тактику

«выжженной земли» и уничтожал людей в страшных

печах, не уйдет от возмездия.

…В Лигнице аэродром заставлен штурмовиками.

Здесь все наготове. Нужно немедленно добираться к

своим. Сложные задачи предстоит выполнять нам, ис-

требителям. Немцы собираются применить новейшие

реактивные бомбардировщики. Как мы будем спра-

вляться с ними – об этом следовало подумать.

Я направился в штаб, чтобы связаться по телефону

с дивизией. Он размещался в одном из бараков, там

же, где жили летчики. На крылечке я увидел солдата,

видимо часового, который, поставив около себя вин-

товку, играл на маленьком нарядном аккордеоне. Хо-

рошо играл. Заметив меня, он быстро отложил инстру-

мент, взял оружие и по-уставному отдал честь. Такой

мгновенный переход от музыки к службе вызвал у ме-

ня улыбку.

Я вошел в помещение. Здесь творилось что-то не-

вероятное – не воинская часть, а консерватория. Игра-

ли буквально в каждой комнате. Даже дежурный, скло-

нившись над аккордеоном, старательно подбирал ка-