Олянич А.В. Презентационная теория дискурса (монография)

Подождите немного. Документ загружается.

Оппозиция «свои - чужие», или, по К. Шмитту, «друг - враг»,

определяет специфику политического, так же, как оппозиция «добро-

зло» является базовой для области морального, «прекрасное -

безобразное» в области эстетического, «полезное - вредное» или

«рентабельное - нерентабельное» - в сфере экономического. «Смысл

различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую

степень интенсивности соединения или разделения, ассоциации или

диссоциации. <...> Не нужно, чтобы политический враг был морально

зол, не нужно, чтобы он был эстетически безобразен, не должен он

непременно оказаться хозяйственным конкурентом, а может быть, даже

окажется и выгодно вести с ним дела. Он есть именно иной, чужой»

(Шмйдт, 1992, с. 40).

Права Б.И. Шейгал, утверждая, что «любые ценностные

противопоставления в политическом дискурсе будут являться

вторичными по отношению к оппозиции «друг - враг», производными

от нее. Противопоставление «свои - чужие» в политическом дискурсе

может эксплицироваться как оппозиция различных социокультурных

ценностей: это может быть материальный и образовательный статус,

этническая принадлежность и даже, в качестве политической метафоры, -

состояние здоровья: Борьба идет между здоровыми и больными.

Здоровые - это все мы, законопослушные граждане России. А больные -

это все преступники, независимо от того, чем они занимаются и где

работают. Нам надо вырвать свое родное национальное искусство из

рук растленных и больных («Возрождение», №11,1997)» (Шейгал, 2000, с.

122). Это положение нам представляется справедливым и в

приложении к дискурсу военно-политическому.

Важным представляется еще один вывод вышеупомянутого

исследователя: «в политическом дискурсе оппозиция «свои - чужие»

реализуется как эксплицитно, при помощи специальных маркеров, так и

имплицитно - в виде идеологической коннотации политических

терминов, через тональность дискурса, его подчеркнутую этикетность

или анти-этикетность, а также целенаправленный подбор

положительной или отрицательной оценочной лексики. «Свои» часто

маркируются возвышенной лексикой и торжественно-приподнятой

тональностью, в то время как для указания на «чужих» используется

сниженная лексика и презрительно-саркастическая тональность

(графическим эквивалентом которой являются кавычки)» (Шейгал,

2000, с. 122).

340

Оппозиция «свои - чужие» концептуализируется в массово-

информационном дискурсе при помощи четырех логико-когнитивных

способов:

идентификации как разграничения Добра и Зла в

соответствии с представлениями идентифицирующего («Ты был мне

другом, но теперь ты враг мой»);

атрибуции или сближения по свойствам («враг,

который имеет ряд отрицательных характеристик» - «друг, который

имеет ряд положительных характеристик»);

стереотипизации («враг, потому что дружит с моим

врагом», «враг, потому что так выглядят все враги»);

установления ассоциативных связей («враг, потому что

с Запада, а все на Западе - враги») (Баженова, Лапчева, 2003, с. 16-18).

Важно отметить, что семиотическая оппозиция "свой"

-"чужой" оказывается основой ролевой структуры как сугубо

политического, так и военно-политического дискурса, т.е. она носит

архетипный характер (Бакумова, 2002, с. 37). Конкретизацией данной

оппозиции являются следующие коммуникативные роли: друг, союзник,

сторонник <---> враг, оппонент, вредитель, предатель, шпион.

Являясь базовой для политической и военно-политической

коммуникации, оппозиция «свой» («друг») о «чужой» («враг») четко

расставляет участников общения на полярные позиции. Всякое

объединение политиков, любая группа или партия, военная

группировка или противоборствующий милитаристский клан ставят

перед собой задачу выработать свою систему идентифицирующих

признаков, которые бы позволяли отличать «своих» от «чужих».

Обычно таким общим идентифицирующим дейктиком оказывается

местоимение мы: оно указывает на сторонников той или иной

политической ориентации; тогда как местоимение они соответственно

будет ассоциироваться с противниками по политической арене (Водак,

1997). Г.Г. Почепцов полагает, что «противопоставление «друг» «-»

«враг» активизируется «в политике даже в совершенно спокойной

обстановке. Парламент становится оппонентом Президента, партии

раздают ярлыки направо и налево. Это не вызывает отторжения у

населения, поскольку наличие врага делает политику гораздо более

зрелищной и понятной» (Почепцов, 2000, с. 495).

Весьма эффективным риторическим средством для завоевания

симпатий масс является применение так называемых

идентификационных формул, т.е. языковых оборотов, которые как бы

341

приглашают слушателей или читателей идентифицировать себя с

говорящим (пишущим), с группой, к которой он принадлежит, его

партией (Михальская, 1996).

Таким образом, идентификация в сфере политической

коммуникации может реализовываться посредством так называемого

«мы-дискурса» (Водак, 1997), который строится с использованием

следующих языковых средств (Филинский, 2001, с. 95):

- личных и притяжательных местоимений (мы, наш); - лексем со

значением совместности {вместе, единство); названий партий и

движений, которых эксплицитно или имплицитно выражают

концепцию единения {Отечество - Вся Россия, Единство, За

Победу);

- собирательных лексем с компонентом совместности,

выступающих в функции вокатива с коннотацией групповой

(социальной) отнесенности {друзья, товарищи, сограждане,

соотечественники), часто вместе с эмотивно заряженными

прилагательными (Дорогие сограждане);

- этнонимов (россияне, москвичи); - топонимов (Россия, Москва,

Санкт-Петербург); - сравнительных оборотов со значением

причастности (я, как и вы);

- грамматических форм непрямого императива со значением

включения в сферу его действия говорящего (Пожелаем друг другу

тепла, счастья, любви)

- специфических маркеров социальной (групповой) отнесенности

(пролетарский, коммунистический, демократический,

либеральный);

- безагенсные (надо настоять, было сделано, требуется) и

псевдоагенсные .конструкции (обстановка требует, течение

событий покажет, СМИ должны), которые в свою очередь

деперсонифицируют политического деятеля и соотносят его с некой

референтной группой.

Понятие «идентификации» в сфере политической

коммуникации можно соотносить с феноменом солидаризации, который

также направлен на интеграцию в рамках отдельных групп или

объединений.

Идентификация и идентичность как ее следствие позволяют

говорить о «дискурсе идентичности», противопоставленном «дискурсу

342

исключения», или «дискурсу отчуждения» («discourse of exclusion»,

«rhetoric of othering») (Буряковская, 2000).

Понятие идентичности и дистанцирования от других

социальных групп образуют устойчивую оппозицию, поскольку

процесс поиска, обретения и выражения индивидуальной и социальной

идентичности всегда является также процессом отделения себя от

других. По сути, эти два процесса являются полюсом одной шкалы.

Объектами языковой идентификации и дистанцирования в сфере

политической и военно-политической коммуникации являются прежде

всего идеи, цели, ценности, а также социальные группы и отдельные

личности. Субъектами актов идентификации / дистанцирования могут

быть как лица, облеченные властью, так и определенные слои общества,

народ (Sprache als Mittel der Identifikation und Distanzirung, 1998).

По мнению целого ряда исследователей, идентификация и

дистанцирование осуществляется в двух аспектах:

1) убеждении адресата в обоснованности своего отношения к

каким-либо идеям, целям, ценностям, личностям и группам;

2) выработке у адресата нужной позиции в плане

идентификации/дистанцирования с теми объектами, которые

соответствуют преследуемым целям политической и военно-

политической коммуникации (Sprache als Mittel der Identifikation und

Distanzirung, 1998).

Установление образа «своего» и дистанцирование его от образа

«чужого» по завершении этого процесса требует следующего

коммуникативного шага - выработки стратегий и тактик внедрения этих

образов в массовое сознание.

В семиотическом смысле стратегия устрашения - это создание

знаков страха (вспомним страшные маски Бога войны в кельтской

мифологии, боевую раскраску индейцев, маскировочную «тигровую»

окраску танков, «маски-шоу» омоновцев) и дискурсивное оперирование

ими (ср. «бряцание оружием», «поигрывание кинжалом»). Борьба

сознаний и борьба за овладение чужим сознанием с целью

доминирования и получения преимущества в конкретном физическом

противостоянии обеспечивается двояко: во-первых, демонстрацией

собственного могущества и силы врагу, при этом устрашение как

презентационный инструмент подкрепляется театральностью. Во-

вторых, преимущество приобретается за счет создания у социума, как

своего, так и социума противной стороны, собственного позитивного

имиджа. Здесь презентация выступает как инструмент психолого-

343

идеологического воздействия. Как выразилась бы сегодня советская

пресса времен холодной войны, «ястребы рядятся в голубей». В этой

связи нельзя не вспомнить известные карикатуры Кукрыниксов в газете

ЦК КПСС «Правда» 70-80гг., в которых эта метаморфоза неоднократно

и навязчиво подчеркивалась.

Война подается одновременно как спектакль и как собственно

игровой феномен (ср. «игра в солдатики», «штабная игра, т.е. учения»,

«военно-патриотическая игра 'Зарница'», «игра актеров» и «игра в

покер»). Таким образом снижается степень негативного восприятия

военных действий социумом и возбуждается его позитивное отношение

к «освободителям».

Близость концептов «война» и «игра» очевидна: они напрямую

соположены в менталитете, чему самым простым свидетельством

является увлеченность детей «игрой в войну». Военные также сначала

играют в войну (штабные учения, затем учения на местности).

Элементы игры сохраняются и в реальном военном конфликте. Игровая

суть военно-политического дискурса своеобразно и показательно

выявилась в манипуляциях американских военных с игральными

картами, когда начался поиск иракского генералитета и соратников

Саддама Хусейна по завершении военных действий: все фигуры в

окружении Саддама были обозначены в соответствии с

расположенными по старшинству и значимости игральными фигурами

— Саддам как туз пик, Тарик Азиз как восьмерка пик, и т.п. Иракская

верхушка проассоциирована с колодой карт, значимость каждого

садцамовского фигуранта в этой колоде подвергнута презентации на

брифингах военных.

Людическая (игровая) и драматургическая составляющие

военно-политического дискурса позволяют маскировать истинные цели

военных, а соответственно - камуфлировать коммуникативными

стратегиями стратегии сугубо милитаристские.

По нашему убеждению, в политическом и военно-

политическом дискурсах коммуникативные стратегии сводятся

преимущественно к презентации с элементами манипуляции и

конвенции. Последние встраиваются в презентацию в качестве

«подручных средств» реализации целей и намерений осуществляемой

коммуникации. Таким образом, речь может идти только о

презентационных стратегиях, которые представляют собой способ

производства коммуникативного пространства и способ представления

344

этого коммуникативного пространства в среде коммуникации за счет

работы по изменению структуры этой среды.

Для исследователя редкой удачей оказывается возможность

заполучить в сферу изучения образчики современного военно-

политического дискурса, поскольку военные весьма неохотно

появляются перед объективом телекамеры, и тем более - с публичным

описанием военных действий. Война в Ираке - классическое

применение презентационных стратегий всех выделенных типов.

Военные действия коалиции стран, возглавляемых вооруженными

силами США и Великобритании, против Ирака, преследовали целый

ряд целей, основными из которых являлись свержение диктаторского

режима Саддама Хусейна и восстановление демократических основ

государства Ирак. Не случайно сама операция получила наименование

«Iraqi Freedom» - «Свобода Ирака».

Перед зрителями - представителями прессы и телезрителями

развертывается целое действо - презентация по всем правилам ее

ведения и конструирования. Брифинги транслировались практически

всеми основными телеканалами планеты - на английском языке

телеканалами ВВС-World, CNN International, Euronews, Fox-News, ITN,

NBC, CBS, с переводом на соответствующий язык каналами Al Jazeera,

RAI International, Canal + France, Deutche Welle, российскими

телеканалами РТР, НТВ, ТВС, "1-й канал (ОРТ)". Транскрипты

брифингов взяты нами на сайте Центрального Командования

вооруженными силами союзнических сил в Ираке

fattp//www.centcom.us.gov.

Вот как основные цели союзнических сил формулируются в

выступлении пентагоновского генерала: First, end the regime of Saddam

Hussein.

Second, to identify, isolate and eliminate Iraq's weapons of mass destruction. Third, to

search for, to capture and to drive out terrorists from that country. Fourth, to collect

such intelligence as we can related to terrorist networks. Fifth, to collect such

intelligence as we can related to the global network of illicit weapons of mass

destruction.

Sixth, to end sanctions and to immediately deliver humanitarian support to the

displaced and to many needy Iraqi citizens.

Seventh, to secure Iraq's oilfields and resources, which belong to the Iraqi people. And

last, to help the Iraqi people create conditions for a transition to a representative self-

government.

Почему следует говорить о комбинации (сплаве) военно-

политического и политического дискурсов, и о реализации этой

345

комбинации в дискурсе массово-информационном, явствует уже из

формулировки целей в примере: генерал оперирует сугубо

милитаристскими клише для изложения военных целей операции,

однако, перечислив терминологически декорированные военные

«вводные», он очерчивает задачи, изложение которых более уместно в

устах гражданского политика, выступающего перед средствами

массовой информации.

Первая коммуникативная презентационная стратегия -

промоушэн - состоит в продвижении внутри коммуникативной среды

военного конфликта образа военных сил союзнических государств как

освободителя угнетенных жителей Ирака, как борца с терроризмом, как

непобедимого и грозного защитника обездоленных и слабых. В своем

обращении к согражданам президент Джордж Буш младший лично

«продвигает» этот образ:

"The enemies you confront will come to know vow skill and bravery

. The

people you liberate will witness the honorable and decent spirit of the American

military." (См. транскрипт обращения Джорджа Буша мл. к нации 19 марта

2003г. на сайте www.whitehouse.gov)

Стратегия имиджмейкинга, заключающаяся в поддержании

созданного образа страны-миротворца в глазах социума, вплотную

примыкает к стратегии адекватного и активного воплощения

коммуникативного пространства в структуре коммуникационной среды.

Прокламация «мира через войну» призвана, с одной стороны успокоить

мировую общественность, а с другой - создать у противоборствующей

нации отношение к себе как спасителя. Коммуникативная цель убедить

в отсутствии захватнических намерений усматривается уже в речи

Джорджа Буша:

"I want Americans and all the world to know that coalition forces will make

every effort to spare innocent civilians from harm. <...> Helping Iraqis achieve a

united, stable and free country will require our sustained commitment. <...> We come

to Iraq with respect for its citizens,

for their great civilization and for the religious

faiths they practice. We have no ambition in Iraq,

except to remove a threat and

restore control of that country to its own people.

Our nation enters this conflict

reluctantly..."

Эта же цель просматривается и на встречах военных с мировой

прессой во время брифингов в Катаре. Военные прокламируют заботу

об экономическом будущем Ирака:

"The coalition's efforts to preserve Iraq's future resources also continue on

a daily basis, <...> our oil engineers and ordinance disposal teams are continuing to

346

make assessments in the Ramallah oil fields and the southern oil field region", <...>

"Seventh, to secure Iraq's oil fields and resources, which belong to the Iraqi people."

Они обещают обеспечить его политическую стабильность:

"And last, to help the Iraqi people create conditions for a transition to a

representative self-government"

Коалиционные силы демонстрируют заботу о мирном

населении:

"Our civil affairs teams continue their efforts to make great progress

wherever they do their work. For example, I reported that a children's school opened

in Umm Qasr recently- The next photo here shows another school, this one near An

Najaf, where civil affairs teams are orchestrating and assisting repairs, getting it

cleaned up to get it put back into use. This is a school. Also in An Najaf, the coalition

is providing fresh water and interfacing with the populace whenever they can."

Весьма эффектен здесь прием эвфемистической виртуализации

события: уверения военных в том, что ими применяется высокоточное

оружие (precision weapons) только для уничтожения военных объектов

иракской армии и очагов террористического режима Саддама Хусейна,

сопоставимы с образом врача, вознамерившегося отрезать у раненого

ногу без анестезии и уверяющего пациента в том, что ему не будет

больно:

'Every attack that has occurred has been a precision attack against a

specific regime structure or against a military complex, something that has military

relevance. Unlike previous wars in history, there is no bombing of a city, there is no

bombing of a population?.

Эвфемистическая составляющая этих уверений реально

виртуальна, поскольку весь мир облетели кадры, отражающие точность

попаданий «высокоточного» оружия именно по гражданским, а не

военным объектам.

Что же касается «заботы» о будущей экономике Ирака и о

политической стабильности в этой стране, то мировыми экспертами-

аналитиками давно установлено, что экономический кризис США

оказался катализатором всего иракского конфликта, и чтобы из него

выйти, США остро нуждаются в иракской нефти, а стало быть - и в

марионеточном правительстве, которое обеспечило бы легкий доступ к

нефтяным запасам Багдада. Презентационные компоненты дискурса

военных свидетельствуют о том, что они откровенно манипулируют

общественным мнением, одновременно пытаясь получить одобрение

своих действий, т.е. установить конвенциональные отношения с

оценивающим эти действия мировым сообществом.

Стратегия расширения информационного присутствия

воплощается в речи президента США как постепенная и

347

спланированная реализация намеченных целей с участием в ней всего

мира: президент выступает не только от своего имени и имени своей

нации, но и информирует об участии в кампании многих стран, тем

самым, намекая на широкий спектр информационного освещения

конфликта:

"On my orders, coalition forces have begun striking selected targets

of military importance to undermine Saddam Hussein's ability to wage war.

These are opening stages of what will be a broad and concerted campaign.

More than 35 countries are giving crucial sup port - from the use of naval and

air bases, to help with intelligence and logistics, to the deployment of combat

units."

Стратегия расширения информационного присутствия весьма

важна для коалиционных сил, прежде всего потому, что за

интенсивностью обвинений иракского лидера в деспотизме и поддержке

мирового терроризма кроется стремление информационно

закамуфлировать реальную захватническую (агрессорскую) роль США

и союзников: как известно, иракский народ не просил государств-

участников антисаддамовской коалиции о вмешательстве в свои

внутренние дела, и не нападал на эти государства.

Нормы международного права коалицией грубо нарушены и

проигнорированы, и факт этого нарушения перекрывается контр-

информационной сеткой пропаганды, заглушающей или

замалчивающей агрессивные действия сил союзников в Ираке. Во время

брифингов прямые упреки прессы, адресованные военным и связанные

с вышеизложенными обстоятельствами, либо наталкивались на

уклончивые ответы генералитета, либо просто им игнорировались, либо

объявлялись сферой чужой компетентности. В то же время, в

информационном отношении военные все время пытались взять под

контроль любое информирование о ходе операции и всячески

выдавливали средства масс-медиа с информационного пространства

конфликта, вплоть до обвинения ряда репортеров в разглашении

секретных сведений, непатриотизме, предательстве и пр. Стремление к

тотальности информационного присутствия обусловило

пшертрофированность национал-патриотической риторики в дискурсе

военных в виде патетических военно-политизированных клише. В этом

отношении весьма показателен следующий фрагмент брифинга:

Ахмед Самир, телевидение Абу-Даби:

мы уже имеем сведения об

американских солдатах, которых убили,

348

and the state.of resistance of Iraqi in

many cities which you claimed before

taken full control, such as An Nasiriyah

and Uram Qasr. Are you facing a new

Vietnam in Iraq, or are you victims of

over-self-confidence?

General Abizaid: War is a very, very

risky business for everybody. We are

not over-confident about this endeavor.

We are confident about the ultimate

outcome of this endeavor. We are

soldiers, sailors, airmen and marines in a

combined, in a joint team that is very

powerful, and one of the most

integrated and well-trained forces ever

put together. There wont be anything

that stops us on the battlefield.

которые пропали без вести и

захвачены в плен, знаем также о

сопротивлении иракцев во многих

городах, над которыми, как вы

утверждали, вам удалось установить

полный контроль, такими, как Ан

Насирия и Ум Каср. Вы столкнулись

с новым Вьетнамом в Ираке, или вы

оказались жертвами чрезмерной

самоуверенности? .

Генерал Эбиээйд: война - дело,

весьма рискованное для каждого. Мы

не самоуверенны в этом усилии.

Мы уверены в полном успехе этого

приложения усилий. Мы - солдаты,

матросы, летчики и морские

пехотинцы - составляем общую и

слаженную команду, которая очень

сильна и является одной из самых

слаженных и отлично тренированных

сил, которые когда либо оказывались

воедино. Не существует ничего

такого, что остановит нас на поле

сражения.

Прямое обвинение телерепортера в агрессии, напоминающей

вьетнамскую войну, вызывает целую патриотическую / патетическую

тираду из уст американского генерала, сопоставимую с известными

шапкозакидательскими лозунгами Красной Армии типа «броня крепка,

и танки наши быстры»; обратим также внимание читателя на эвфемизм

"endeavor", заменяющий напрашивающееся в данном контексте слово

«агрессия».

Базовая человеческая потребность в обладании средствами к

существованию (ценностями) и контролю за территориями, где эти

средства существования (ценности) располагаются, а также за

производителями и добытчиками этих средств порождает намерение

отчуждения (захвата) последних, что ведет к вооруженному конфликту

(военному противостоянию).

Намерение отчуждения ценностей порождает оппозицию «свои

- чужие», которая формирует лингво-семиотическое пространство

военного конфликта, определяет позиции комуникантов и

предопределяет стратегическое направление их деятельности по

реализации потребности захвата ценностей и контроля за ними.

Ahmed Samir, Abu Dhabi Television.

We have been seeing reports of U.S.

soldiers killed, missing, and captured,

349

Среди коммуникативных стратегий, формирующих военно-

политический дискурс, выделяются как базовые стратегии

презентационные, направленные на оправдание и камуфлирование

захватнических действий, на устрашение противника и пробуждение

в мирном населении сочувственного отношения к захватнической

стороне военного конфликта.

Презентационные стратегии воплощаются в виде тактик,

также призванных выполнять задачи, маскирующие истинные

намерения; такими тактиками нам представляются игровая и

театральные типы виртуализация всего концепта «война»,

базирующиеся на внедрении в сознание пассивных наблюдателей за

военными действиями (мировое общественное мнение) сдержанного

отношения к военным событиям, что достигается за счет широкого

использования военно-политической эвфемизации.

§3. Презентационные стратегии аргументации в массово-

информационном дискурсе

Предвыборный дискурс как жанр массовой коммуникации

может изучаться в лингвориторической парадигме, которая совсем

недавно получила подробное освещение в качестве социо-ценностной

лингвистической категории (Ворожбитова, 2000). Причиной подобного

методологического посыла может быть признан тот факт, что

основные цели массово-информационного дискурса и риторики -

убеждать слушателей, воздействовать на них, манипулировать ими,

обращаясь к их эмоциям и чувствам - совпадают.

В задачи данного параграфа монографии входит, во-первых,

обобщить те характеристики риторики, которые релевантны для

сегодняшних социальных запросов, а во-вторых, выявить

риторическую специфику предвыборного дискурса как разновидности

дискурса массово-информационного.

В общей риторике на сегодняшний день сложилось

рациональное направление, которое связывает риторику с логикой и

убедительной и эффективной речью, способной завоевать признание,

а также согласие, симпатию или сочувствие слушателей, заставить их

действовать определенным образом. (Риторика, 2002). Риторика

сегодня может рассматриваться как практика публичной речи, или

мастерство речи, под которым понимается практическое руководство

эффективного общения и воздействия Она непосредственно

связана с

350

профессиональными областями речевой коммуникации и изучает их

особенности в связи с условиями коммуникации, функциями речи и

сферами деятельности человека. Такие сферы деятельности

ориентированы на активное речевое общение. В них речь является

инструментом деятельности человека. Политическая риторика как

частнориторическая дисциплина рассматривает и описывает систему

риторических жанров, являющихся актуальными в профессионально-

значимой сфере общения, которой является политическая деятельность.

В основе риторических категорий лежит фактор общественной сферы

коммуникации, соответствующий основным функциям речи, т.е.

общению, сообщению и воздействию, таким образом, риторика

пересекается по многим параметрам с социолингвистикой. В качестве

точек соприкосновения риторики и социолингвистики выделяются, во-

первых, понятие языковой личности, т.е. интерес к тому, как

социальные характеристики личности и условия общения отражаются

на содержании и способах общения людей, и, следовательно, в этом

случае нельзя обойтись без описания жанров, в которых происходит

общение; во-вторых, социолингвистику и риторику также объединяет

общий взгляд на понятие «дискурс», а именно, «текст, погруженный в

ситуацию общения» (Арутюнова, 1990, с.136; Карасик, 2002). Это дает

нам основание рассматривать жанр предвыборного дискурса не только в

рамках институционального дискурса, но и с точки зрения риторики,

как риторический жанр.

Повышенный интерес к политической риторике как системе

риторических жанров объясняется, прежде всего, тем, что в нашей

стране происходит переход к многопартийной системе и свободной

системе выборов, а также изменениями, которые происходят в самой

политической жизни общества. По мнению Т.В. Анисимовой,

«актуализация в современной общественной практике потребности в

грамотном и непротиворечивом публичном выражении граждан своих

мыслей стала причиной возрождения утраченной в нашей культуре

риторики, - дисциплины, которая со времен античности служила целям

воспитания всесторонне развитой, общественно активной и

гуманистически образованной личности» (Анисимова, 2000, с. 3).

Именно социальная востребованность риторики объясняет ее

популярность и активное использование на настоящем этапе развития

современного демократического общества.

Частью национального культурного наследия и национального

самосознания каждого народа является его политическая культура.

351

Каждой общественно-политической системе соответствует

собственная базисная модель политической культуры, что

обусловливает ее своеобразие по сравнению с другими общественно-

политическими системами. Политическую культуру можно правильно

понять лишь при рассмотрении ее как неразрывной части более

широкой общенациональной культуры. Политическая культура, по

мнению К.С. Гаджиева, - это комплекс тех элементов и феноменов

общественного сознания и в более широком плане общей культуры

той или иной страны, которые связаны с общественно-политическими

институтами и политическими процессами, и оказывают

значительное влияние на формы, формирование, функционирование и

развитие государственных и политических институтов, придают

значимость и направление политическому процессу в целом и

политическому поведению широких масс населения в частности

(Гаджиев, 1990, с. 177).

Политическая культура распространяется на все сферы

политической жизни общества. В качестве ее составных элементов

выделяются национально-культурные, социально-психологические и

иные компоненты. Таким образом, политическая культура включает в

себя культуру политического сознания, культуру политического

поведения (индивидов, групп, классов, масс и наций) и культуру

функционирования политических институтов. Главная особенность

политической культуры заключается в том, что ее можно

охарактеризовать как ценностную систему, которая разделяется

большинством населения. Эта система включает базовые убеждения,

установки, ориентации, символы и знаки, которые всецело обращены

на политическую систему (Гаджиев, 1990, с. 178 -179).

Электоральный процесс является неотъемлемой частью

любого демократического государства; в политической культуре

США электоральный процесс, то есть выборы представителей

законодательной и исполнительной власти различных ступеней и

сопутствующие им кампании, занимают одно из особых мест.

Избирательная, или предвыборная кампания представляет собой ряд

мероприятий, направленных на достижение определенных целей со

стороны участников проводимой кампании. Это действо можно

сравнить с процессом «обращения в свою веру», т.е. под таким

сравнением подразумевается привлечение кандидатами потенциальных

избирателей на свою сторону. Предвыборная кампания - это период,

когда в жизни кандидата особую значимость приобретает речевая

деятельность. И не секрет, что от того, насколько будут

успешны

352

выступления кандидата и какое количество слушателей будет

им охвачено, зависит его судьба.

Для риторики характерно существование трех аспектов

риторического воздействия: пафос, логос и этос (Безменова, 1990, с. 16;

Пузырев, 1998, с. 60]. В терминологии Аристотеля эти аспекты

обозначены как «страсти, нравы, доказательства» (Аристотель, 1998, с.

844-895). Поэтому, принимая во внимание возможность изучения

предвыборного дискурса как риторического жанра, мы, в первую

очередь, рассматриваем эти аспекты риторического воздействия.

Считается, что воздействовать можно эмоциональным путем, то есть,

обращаясь к чувствам и эмоциям слушающих, а также рациональным

путем - обращаясь к разуму, приводя ряд аргументов и доказательств

(Неверов, 1983). По мнению А.К. Соболевой, именно пафос, логос и

этос позволяют создать речевой образ оратора (Соболева, 1998, с. 194).

Обращение оратора к эмоциональной сфере аудитории является

весьма сильным средством побудить ее принять точку зрения

говорящего. В свое время Аристотель определил пафос как «все то, под

влиянием чего люди изменяют свои решения, с чем сопряжено чувство

удовольствия или неудовольствия, как, например, гнев, сострадание,

страх и все этим подобные и противоположные им чувства»

(Аристотель, 1998, с. 844). В его понимании пафос означает

возбуждение эмоции или страсти, на базе которой и происходит

убеждение.

Логос - это убеждение аудитории посредством апелляции к

рассудку, последовательность доводов, построенных по законам логики.

Обращение к логосу заключается в выражении четкой аргументации

позиции кандидата, строгой структурированности речи, указании на

уже доказанные факты.

Этос является способом апелляции к признаваемым аудиторией

моральным принципам. Такими принципами являются, например,

справедливость, честность, уважение к святыням и т.д. Этос также

представляет собой учение о морали, нравственности, как одной из

форм общественного сознания, ее сущности, законах ее исторического

развития и роли в общественной жизни. Обращение к этосу

предполагает указание на исторические факты, прецеденты, установку

на ценностные и приоритетные нормы морали и нравственности, т.е.

этику социума. Этос является ценностным наполнением идеологии

оратора.

Аспекты риторического воздействия - пафос, логос и этос -

353

соотносятся с лингвистической теорией речевого воздействия, под

которым в целом понимают регуляцию социальной деятельности

одного человека другим при помощи речи. Современный человек

является одновременно объектом и субъектом речевого воздействия.

Находясь в обществе, он пребывает в условиях постоянного речевого

воздействия, которое оказывается на него другими людьми, и в то же

время он сам оказывает на людей подобное воздействие. В процессе

общения люди не просто обмениваются мыслями, но постоянно

убеждают друг друга в правоте своих взглядов и пытаются

опровергнуть мнения, которые представляются им ложными.

Речевое воздействие на людей в процессе коммуникации

оказывается при помощи суггестивных методов (Желтухина, 2003),

которыми представляются заражение, внушение, убеждение. По

наблюдению О.В. Гайковой; эти методы можно рассматривать как

цепную реакцию, при которой в начале происходит психологическая

подготовка аудитории к восприятию информации (заражение), далее -

внедрение оратором своих установок в сознание аудитории (внушение),

что, в конечном счете, приводит аудиторию к состоянию собственной

«убежденности» (Гайкова, 2003).

Заражение связано с подсознательным переходом слушателя в

определенное психическое состояние под влиянием внешнего

воздействия. Такой переход может быть осуществлен только, если

оратор обладает большим речевым эмоциональным зарядом и умеет

передать свое психологическое настроение аудитории, заставив ее, тем

самым, реагировать на свое выступление в нужном ему направлении.

«Заразить» слушателя можно с помощью: 1) эмоциональной яркости

изложения содержания речи; 2) выразительными и убедительными

примерами. Заражение - это особое психическое состояние,

определенный психический настрой человека, который на языковом

уровне создается при помощи эмоционально-окрашенной лексики.

Внушение как способ речевого воздействия также

осуществляется посредством емких, позитивных концептов, ярких

эмоциональных «картиною) и «образов», которые всегда понятны,

приемлемы для слушателей и находят у них непосредственный отклик.

Этот способ воздействия носит преимущественно осознанный характер,

так как степень воздействия связана с тем, насколько легко личность

поддается внушению, с ее внутренним состоянием и авторитетностью

выступающего.

354

Внушение как способ оказания коммуникативного воздействия

всегда осуществляется с учетом эмоциональной сферы слушателей.

Желая внушить слушателям определенную мысль, речь оратора должна

быть пафосной, насыщенной эмоциональной яркостью, она должна

затрагивать чувства аудитории, а также апеллировать к ее основным

ценностям, что создается, в первую очередь, при помощи языковых

средств.

Внушение как способ оказания речевого воздействия

понимается как: 1) навязывание готового мнения адресату путем

воздействия на подсознание; 2) апелляция к чувствам, эмоциям и

привычкам аудитории; 3) установка на определенную ценностную

ориентацию объекта речевого воздействия.

Убеждение как способ речевого воздействия, в отличие от

внушения, обращено в большей степени к рациональной сфере

слушателя. Оно связано с логическим и сознательным воздействием на

аудиторию. Убеждение должно быть максимально логичным и

доказательным, а также содержать как обобщенные положения, так и

конкретные факты, примеры. Убеждая аудиторию, оратор обращается к

ее разуму, но при этом одновременно влияет и на его чувства.

Убеждение понимается как успешное интеллектуальное

воздействие на сознание человека, в результате которого он сам

приходит к мнению, что поступок, который от него требуется, ему

действительно необходим. Механизм убеждения может представлять

собой две разные щюцедуры, которые ЕЛ. Зарецкая называет

«вытеснением» и «замещением». «Вытеснение» начинает работать,

когда оратор, желая перенести свою систему взглядов в сознание

слушателей, приводит достаточное количество аргументов, для того

чтобы доказать несостоятельность их точки зрения. После того как

система взглядов слушателей вытеснена, в их сознании образуется

«вакуум», который возможно заполнить системой убеждений оратора

посредством новой системы аргументов. Этот этап называется

«замещением» (Зарецкая, 2001, с.88).

Убеждение, в отличие от внушения, строится на

императивности, модальности, повелительном наклонении,

использовании в большей степени глаголов долженствования, что

помогает внедрять в сознание слушателей уже «готовые установки»

(Кара-Мурза, 2000).

355

Обращение к пафосу применительно к предвыборной

коммуникативной ситуации может рассматриваться как апелляция

кандидата к эмоциональной сфере аудитории и реализуется в базовых

манипулятивных стратегиях и тактиках. Манипуляция - это обращение

к чувствам и эмоциям слушателей. Манипулятивное воздействие,

прежде всего, обращено к чувствам человека, например, к страху, гневу,

ненависти, чувству патриотизма и т.д. Такое воздействие легко

реализуется на языковом уровне, поскольку многие слова имеют

эмоциональную окраску.

Обращение к логосу в предвыборном дискурсе есть не что иное,

как апелляция кандидата к разуму аудитории и реализуется в

аргументационных стратегиях и тактиках, при этом аргументация

понимается как возможность речевого воздействия преимущественно на

рациональное сознание человека, как способ убеждения оппонента в

своей правоте.

Обращение к этосу - апелляция кандидата к морально-

этическим устоям и принципам нации; она раскрывается в

риторических топосах, представляющих собой ценностные суждения,

разделяемые кандидатом и его избирателями, и отражающие

'универсальные, национальные и групповые ценности.

Перечисленные лингвориторические характеристики

предвыборной ситуации массовой коммуникации могут быть

проиллюстрированы следующими примерами из американского

предвыборного дискурса.

Обращение к пафосу как манипулятивный параметр

предвыборного дискурса выражается в использовании стратегий и

тактик, например тактики критики и компрометации действий

оппонента, обвинения оппонента. Такие тактики наиболее часто

встречаются в предвыборных выступлениях Дж.Буша: "The Clinton/Gore

administration has squandered America's strength and purpose in the world, causing

low morale in a military that is underpaid, undersupplied and overdeploved.

(George Bush. South Carolina. Primary Night Remarks, Columbia, South Carolina

Saturday, February 19,2000)

Выступления Дж. Буша посвящены темам положения

американской армии и системы налогообложения. Выбор темы в

примере не случаен, т.к. говоря о низком уровне подготовки

американских военных, Дж. Буш указывает, прежде всего, на

уязвимость Соединенных Штатов как военной державы. Заявления

подобного рода способны вызвать негативные эмоции и настроения

среди потенциальных избирателей Ал. Гора и очернить деятельность

356

администрации Б. Клинтона. Апеллируя к моральным ценностям

избирателей, Дж. Бушу удается создать образ противника при помощи

эмотивной и оценочной лексики: squander (расточать, безрассудно

тратить). Отрицательную оценку бедственного положения армии США

создают средства морфологического уровня, слова с префиксом un- и

over-, имеющие значение «чего-либо недостаточного», «чего-либо

чрезмерного» - underpaid, undersupplied, overdeployed - и усиливающие

количество негативных семантических сигналов. Подвергая критике

действия своего соперника, Дж. Буш умело противопоставляет

«реальное» положение дел в американской армии и ее предназначение -

быть символом сильной и целеустремленной американской нации

(America's strength and purpose).

Обращение к логосу (например, в предвыборном дискурсе Ал.

Гора) происходит по модели рационального аргументирования и

выражается тактиками убеждения, призыва, верификации, приведения

примера, обещания. Большая часть проанализированного материала

показала, что тезис аргументации в предвыборных выступлениях Ал.

Гора входит в «эпистемическую» группу речевых актов аргументации и

выражен глаголами мнения (think, believe), предположения (suppose,

guess), утверждения (know, be sure), а также глаголами зрительного

восприятия (see, look). Тезис аргументирования иногда императивен и

выражается глаголами долженствования (must, have to, should, ought to).

Аргументы в предвыборных выступлениях в рамках стратегии

рационального аргументирования отличаются наличием языковых

маркеров (first, second, third, fourth, etc), фактического материала,

цитирования известных личностей, ссылок на авторитет.

Большую часть в предвыборных выступлениях Ал. Гора

занимают тактики убеждения, приведения примера, обещания.

Меньшую - тактики призыва и верификации. Вот как, например, Ал.

Гор посредством тактики убеждения пытается доказать своим

потенциальных избирателям, что его соперник Дж. Буш не достоин

занять пост президента, поскольку его экономической план основан на

безответственности и риске, что противоречит миссии президента

США. Тезис аргументации и ряд приведенных аргументов входят в

эпистемическую группу речевых актов, в которой тезис выражен

посредством глагола мнения (believe):

/ believe George W. Bush's entire economic agenda is built on a foundation of

irresponsibility and risk.

В качестве аргументов своей точки зрения Ал. Гор приводит

357

следующие обоснования. Во-первых, экономическая политика Дж.

Буша, направленная на снижение налогов в размере 2,1 триллиона

долларов, не соответствует основным целям нации и окажет негативные

последствия: His $2.1 trillion tax scheme has two problems - it has the wrong

priorities, and it's

wrong for our economy.

Ссылаясь на Джона МакКейна (одного из экономистов США),

большая часть налоговых льгот предназначена для небольшой части

обеспеченных граждан США: для 10% обеспеченных американцев

предназначены свыше 60% налоговых льгот, в то время как только 10%

налоговых льгот получит большая (60%) часть малоимущего населения

США.

As John McCain has pointed out, most of the benefits of the Bush tax scheme would

go to the few who already have the most.

Over 60 percent of the benefits go to the top 10 percent, while 10 percent of the

benefits go to the bottom 60 percent.

В завершение Ал. Гор апеллирует к общеизвестному факту, что

при таком снижении налогов невозможно воплотить в жизнь один из

главнейших принципов американского государства - справедливость и

процветание для всех:

Even many who would do very well under this tax cut know that it's wrong—in terms

of both fairness, and our prosperity. (Remarks As Prepared For Delivery By Vice

President Al Gore ABNY Breakfast Tuesday, April 25, 2000)

Как свидетельствует материал предвыборных речей основных

кандидатов на президентских выборах в США в 2000г., наиболее

частотными обращениями к этосу в выступлениях Дж. Буша являются

топосы, созданные на основе национальных ценностей: американской -

нации, американского общества, американского военного прошлого,

американской военной державы, американского правительства,

президента США, ' превосходства США, американской

исключительности. Эти топосы представляют собой ценностные

суждения, разделяемые кандидатом и его аудиторией, они преобладают в

предвыборных выступлениях Дж. Буша, поскольку затрагивают

интересы нации и ее граждан. К числу универсальных топосов,

занимающих незначительную часть в предвыборных выступлениях

кандидата от республиканской партии, относятся: топос

ответственности, духовности, свободы и демократии, религии, мировых

проблем. На языковом уровне топосы реализуются посредством

тематически релевантной лексики. Ключевым элементом в приведенном

358

ниже отрывке является лексема nation, которая имеет знаковую природу

и играет особую роль в создании определенного образа страны

-«Великой Нации», имеющей «великое предназначение». Это помогает

оратору укрепить в своем выступлении чувство национальной гордости

и национального самосознания.

"We are a nation of rugged individuals. But we are also the nation of the

second chance - tied together by bonds of friendship and community and solidarity.

We are a nation of high purpose and restless reform - of child labor laws and

emancipation and suffrage and civil rights. We are a nation that defeated fascism,

elevated millions of the elderly out of poverty and humbled an evil empire." (George

Bush. Duty Of Hope. Indianapolis, Indiana Thursday, July 22,1999)

Дж. Буш обращается к американским жителям, подчеркивая

идею единой нации, основу которой составляют сильные личности.

Американская нация связана узами дружбы, единства и общности. Дж.

Буш рисует в сознании избирателей образ «нации-победителя» и

говорит о людях, которые «свергли фашизм, помогли миллионам

пожилых людей побороть бедность и усмирить империю зла». Таким

образом, в сознание слушателей закладывается (или навязывается

сознанию) положительный образ единой, сильной страны.

Лингвориторическая парадигма в предвыборном дискурсе как

разновидности дискурса массово-информационного реализует свой

суггестивный потенциал через структурацию триады риторических

характеристик, связанных с обращениями политиков, воздействующих

на электорат, к пафосу, логосу и этосу. Упомянутые параметры

парадигмы поддерживаются в процессе воздействия рядом

аргументационных стратегий и тактик, переструктурирующих сознание

электората в выгодном для импакторов направлении.

В современных лингвистических исследованиях аргументацию

рассматривают как одну из возможностей речевого воздействия

преимущественно на рациональное сознание человека, как способ

убеждения оппонента в своей правоте, а процесс убеждения и

доказательства понимают как своего рода управление мышлением

аудитории под воздействием аргументов (Демьянков, 1984; Зарецкая,

2001; Куликов, 1996). Убедить посредством аргументации - значит

привести систему оценок объекта убеждения в соответствие с таковой

субъекта убеждения (Ильинова, 1996). В последнее время аргументация

стала предметом исследования в молодых лингвистических отраслях -

политической лингвистике и политической риторике (Современная

политическая лингвистика, 2003). Полем реализации механизмов

аргументации оказывается массово-информационный дискурс,

359