Олянич А.В. Презентационная теория дискурса (монография)

Подождите немного. Документ загружается.

14 15

новостной дискурсы

Великобритании и США

(предвыборные дебаты,

инаугурационные речи,

программные выступления на

разнообразных встречах,

новостное изложение

политических событий на

разнообразных российских и

англоязычных телеканалах и в

печати);

- реклама на телевидении, в

печати

и на радио;

- транскрипты брифингов

Центрального командования ВС

США в Ираке;

- дипломатический протокол,

правила этикета

Вследствие того, что цели и задачи, стоявшие перед автором

настоящего исследования, были сформулированы в виде попытки

построения презентационной теории дискурса как

лингвокультурологического и лингвосемиотического феномена,

охватывающего все стороны и проявления биологического,

интеллектуального и духовного существования человека, для анализа

были отобраны наиболее яркие образцы дискурса, иллюстрирующие

теоретические построения данной работы. Понятно, что автор трезво

расценивал свои возможности и был не в состоянии охватить все

вышеупомянутые ипостаси человеческого бытия, отражаемые в

дискурсе массовой коммуникации; соответственно, не могло быть и

речи о каких-либо статистических выкладках и подсчетах, обычно

используемых в лингвистических исследованиях для верификации

умопостроений. В работе, задуманной как моделирование

презентационной речевой деятельности, этого, очевидно, и не

требовалось предпринимать: важным казалось другое - попытаться

отследить работу самого «механизма» презентации как когнитивного

средства, используемого интеллектуальными ресурсами Homo Sapiens

для достижения своих экзистенциальных (и коммуникативных в том

числе] целей. Не менее ответственной задачей, поставленной автором

перед собой, явилось выявление некой презентационной

стратегической доминанты (т.е. модели) в речевой деятельности,

Рекламный дискурс

Военно-политический дискурс

Ритуальный дискурс

которая могла бы реализоваться в разных типах дискурсов,

составляющих сферу массовой коммуникации, что свидетельствовало

бы о верности построения презентационной теории дискурса,

заявленной для предъявления на суд научной общественности.

В монографии использовались следующие методы

исследования:

- метод дискурс-анализа в той его части, когда необходимым

представлялось пошаговое выявление Бездейственных намерений

коммуникантов и экспликация вербальных средств этих намерений;

- метод компонентного анализа лексических единиц для

вычленения в их словарных, дефинициях лингвосемиотических и

семантических индикаторов концептов и языковых образов,

вовлекаемых и транспортируемых в коммуникацию;

- метод алгоритмизации коммуникативно-информационного

пространства изучаемого типа дискурса для регистрации его

презентационных свойств и в целом для наглядности представления

структурирования этого пространства;

- метод дедуктивного и индуктивного логического анализа

текста как продукта дискурса для выявления стратегических намерений

коммуникантов, анализа стратегий и тактик коммуникативного

поведения при реализации презентационного потенциала

коммуникации;

- метод анализа знаковой составляющей коммуникации - метод

классической семиотики, заключающийся в изучении свойств

вербальных и невербальных знаков и их сочетаний

(последовательностей), формирующих презентационное

лингвосемиотическое пространство дискурса;

- метод межкультурного сопоставления языковых и речевых

проявлений специфики коммуникации для определения видов и типов

презентем как единиц презентационного общения.

В первой главе «Типология дискурса и иерархия

потребностей» рассматриваются потребности вместе с их

разнообразными классификациями в философии, психологии и

социологии; анализируется содержание теорий потребностей и их связь

с дискурсом в ходе трансформации потребностей и переходе из одного

состояния в другое.

Во второй главе «Прагматические параметры

демонстрационной коммуникации в массово-информационном

дискурсе» рассматриваются прагматические характеристики массовой

коммуникации, изучаются концепт, имидж и образ как элементы

прагматической системы коммуникации, которые оказываются

операциональными сущностями при реализации потребностей в

дискурсивных системах.

Третья глава «Семиотика театральности и

презентационная функция дискурса» посвящена исследованию

лингвосемистических категорий театральности, информативной

насыщенности и точности / приблизительности номинации в их связи с

обеспечением презентационной функции дискурса; в главе также

рассматриваются роль, маска, амплуа, коммуникативные типажи как

базовые элементы упомянутых лингвосемиотических категорий,

используемые для выполнения дискурсом его презентационной

функции; исследуются знаки одобрения, способствующие

презентационности коммуникации, обосновывается теоретическая

значимость выделения среди прочих языковых функций

презентационной функции языка.

Четвертая глава «Презентема как дискурсивная единица

воздействии* представляет собой последовательную разработку

понятия презентемы как центрального элемента презентационной

структуры дискурса; осуществляется обоснование лингвистического

статуса презентемы как дискурсивной единицы воздействия и строится

типология презентем на трех, основаниях - лингвосемиотическом,

семантическом и прагматическом; при этом учитывается функция

презентемы как сущности, транспортирующей в дискурс важные для

воздействующего кондепты и образы.

Пятая глава «Презентационные коммуникативные

стратегий в дискурсе» посвящена изучению стратегической

составляющей презентационной коммуникации. В ней рассматриваются

презентационные коммуникативные стратегии и тактики, которые

использует говорящий при осуществлении воздействия на партнеров по

коммуникации. Для изучения избраны те участки массово-

информационного дискурса, в которых максимально явно

просматривалась стратегическая составляющая - политический, военно-

политический, религиозный, рекламный, аргументационный дискурсы.

В шестой главе «Глюттоническая коммуникация как

модель презентационной структуры массово-информационного

дискурса» осуществляется попытка демонстрации презентационного

потенциала коммуникации на примере модели коммуникации

глюттонической, связанной с реализацией базовой потребности

выживания - потребности в пище, В главе рассматривается феномен

гедонистического дискурса и строится модель выполнения дискурсом

презентационной функции (формирование представления о

потребляемых объектах питания, образах пищи и образах ритуалов ее

поглощения, транспортировка образов и концептов, связанных с

удовлетворением потребности в питании, в массово-янформационный

дискурс).

Каждая глава завершается выводами, кратко суммирующими

доказываемые в главах постулаты работы. Все теоретические

построения в монографии иллюстрируются схемами и таблицами.

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются

перспективы дальнейшей разработки его положений.

Гла вal

Типо логия дискурса и иерархия потребностей

§1Критерии потребностей в философии, психологии и

социологии

Вступая в коммуникацию, Homo Sapiens реализует свои нужды

или потребности: именно они оказываются главной причиной, по

которой коммуникация оказывается необходимой. Цели коммуникации

«обслуживают те или иные потребности: выживание, сотрудничество с

другими людьми, личные потребности, поддержание отношений с

другими людьми, убеждение других действовать или думать каким-

либо образом, осуществление власти над другими людьми (сюда

относится и пропаганда), объединение обществ и организаций в одно

целое, получение и сообщение информации, осознание мира и нашего

опыта в нем (во что мы верим, что думаем о себе, об отношениях с

другими людьми, и о том, что является истинным), проявление

творческой натуры и воображения» (Кашкин, 2000, Лекция 4-1).

Так или иначе, руководствуясь потребностями, человек

вынужден определенным образом использовать имеющиеся у него

языковые возможности для реализации этих своих потребностей.

Обращаясь к когнитивно освоенному и ментально закрепленному

информационному тезаурусу (Залевская, 1985), он извлекает

необходимый кластер понятий и концептов, облекает их в языковые

формулы и особым образом структурирует свою речь, погружая эти

формулы в коммуникацию, создавая особый дискурс, соположенный

той шга иной потребности, или нескольким потребностям сразу.

Наша задача лингвистическая: мы вознамерились

классифицировать дискурс, исходя из сходств и различий в

потребностях человека, а также принимая во внимание такое важное

свойство потребностей, как их трансформация в ходе коммуникации и

развитии ее форм. Однако, для всестороннего лингвистического

рассмотрения того, как потребности формируют человеческую речь, и

прежде всего того, как возникает сама потребность в речи, в речевой

коммуникации, в дискурсе, необходимо выяснить, как рассматриваются

потребности в социальных науках, какова степень их участия в

социально-обусловленном процессе коммуникации.

1.1. Потребности как объект изучения философии

Уже древние греки обращали внимание на присущее человеку

желание переустроить мир сообразно своим представлениям о нем.

Платон и Аристотель первыми заговорили о потребностях как о мотиве

к достижению блага. Платон в «Определениях» к своим «Диалогам»

представляет нужду (endeia) как «недостаток благ (agathon, beltiston)»,

т.е. причины «благополучия живых существ»; причины «всего, что

направлено само на себя»; того, «из чего проистекает все,

долженствующее быть избранным» (Платон, 1986, с. 433).

Аристотель в «Никомаховой этике» увязывал понятия нужды и

потребности с рассуждениями о добродетели как мотивационной

категории поступков, полагая, что именно потребности формируют

этическое и социальное начала в человеке (Аристотель, 1984, с. 284).

Потребности как категория этики оказались в центре изучения целого

ответвления этической теории, такого, как фелицетология - наука о

счастье (Воркачев, 2002).

Аристотель систематизировал понятие счастья в «Никомаховой

этике» и в «Большой этике». С. Г. Воркачев отмечает, что в его

этической теории «...в зачаточной, «свернутой» форме присутствуют,

все последующие фелицитарные концепции: эпикурейская, стоическая,

полноты жизни, гармонического развития и телеологическая

(смысловая), вот почему аристотелевский идеал счастья сохраняет

определенное значение и в наши дни» (Воркачев, 2002, с. IS).

Аристотелевское понятие счастья, получившее название эвдемонии,

зиждется на удовлетворении трех потребностей или благ: «Счастье...

есть совместная полнота трех благ: во-первых (по значимости),

духовных; во-вторых, телесных, каковы здоровье, сила, красота и

прочие подобные; в-третьих, внешних, каковы богатство, знатность,

слава и им подобные. Добродетели не достаточно для счастья -

потребны также блага и телесные и внешние, ибо и мудрец будет

несчастен в бедности, в муке и прочем» (Аристотель, Op.cit). В основу

фелицитарного блага Аристотель кладет принцип деятельности:

источником счастья для него является «деятельность души в полноте

добродетели», приносящая человеку и наслаждение и моральное

удовлетворение, «поскольку высшее благо - это счастье, и оно - цель, а

совершенная цель - в деятельности то, живя добродетельно, мы можем

быть счастливы и обладать высшим благом» (Аристотель, Op.cit.).

Отражение потребностей как стимулов к достижению такого

состояния удовлетворения своей жизнедеятельностью, как счастье,

весьма тщательно проанализировано С.Г. Воркачевым в его обзоре

воззрений древних философов. Жизнь, как он совершенно справедливо

замечает, может быть заполнена разнообразием деятельности,

представленной в психике множеством интересов, потребностей,

мотивов, желаний, целей, из которых определяющими для ощущения ее'

полноты являются желания - «мера ценности» (Грасиан), «сама

сущность и природа каждого» (Спиноза), результат осознания и

переживания потребностей и мотивов деятельности и элемент

целеполагания Желание как «влечение с осознанием его» (Спиноза) и

сопряженные с ним психологические категории (потребность, цель)

отражено в целом ряде философских афоризмов: «Счастье имеет

утвердительное содержание исключительно во влечениях» (Гегель);

«Счастье есть удовлетворение всех наших склонностей» (Кант); «О

великое и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем,

чем он пожелает, и быть тем, чем он хочет!» (Пико делла Мирандола);

«Счастье - такое состояние, при котором существо может

беспрепятственно удовлетворять и действительно удовлетворяет его

индивидуальные, характерные потребности и стремления» (Фейербах);

«Счастье есть сумма удовлетворенных желаний, достигнутых целей и

мирного преодоления потребностей» (Гердер). Существование жесткого

одно-однозначного соответствия между потребностью/желанием, с

одной стороны, и их объектом - «благом», с другой, - «желание

возбуждается благом, как таковым» (Юм) - дает, как представляется

С.Г. Воркачеву, основания считать дезидеративные фелицитарные

толкования переформулировкой гедонистических концепций (Воркачев,

2002). Однако, как отмечает исследователь, «если 'источниковые'

фелицитарные концепции принципиально кумулятивны, арифметичны,

та представление счастья через желание и его исполнение скорее

коэффициентно и алгебраично, поскольку подразумевает уже

присутствие двух объектов: идеального - объекта желания и реального -

результата исполнения этого желания. Это представление уже

динамично: оно включает в себя понятие 6 достижении и

сопоставлении, что особенно наглядно проявляется в определениях

несчастья: «Суть несчастья в том, чтобы хотеть и не мочь» (Паскаль);

«Несчастье людей заключается в противоречии, существующем между

нашими состояниями и нашими желаниями (Руссо)» (Воркачев, 2002, с.

15).

Воркачев С.Г. также пишет о том, что дезидеративная

концепция счастья процессуальна и дает возможность усматривать

фелицитарное благо как источник счастья не только и не столько в

результатах достижения цели/исполнения желания/удовлетворения

потребности, сколько в самом процессе, в самой деятельности. Нельзя

не согласиться с приводимыми в исследовании афоризмов древних:

«Счастье заключается не столько в обладании, сколько в процессе

овладения предметом наших желаний» (Гельвеции); «Счастье ... в

вечном стремлении к новым наслаждениям и новым совершенствам»

(Лейбниц); «Всегда чего-то желать - дабы не стать несчастным от

пресыщенности счастьем» (Грасиан); «Счастье не в счастье, а лишь в

его достижении» (Достоевский) (Воркачев, 2002).

Философия, в силу особенности своего предмета, не может

ограничиться психологическим или экономическим планами

исследования потребностей, но не может и игнорировать эти планы.

Если отмечать особенности природы потребностей, то их проявление

имеется и у человека, и у производства, и у общества в целом.

Потребности выступают важной характеристикой различных

объектов исследования.

В марксистском материализме потребности существуют у

различных материальных носителей: людей, общества, государства,

классов и наций; последователи марксизма рассматривают потребности

живых существ. В целом потребности «выступают, как форма

проявления, разрешения и воспроизведения объективного противоречия

между их носителем и условиями его жизни» (Демин, 1984, с. 127).

Однако, к условиям жизни относятся не только витальные,

биологические стороны жизнедеятельности человека, а, главное,

человек входит в общество, нацию, класс, ту или иную общественную

группу. Получается, что общество, класс, нация и т.д., не имеют

специфики, не имеют никаких закономерностей, лежащих в их

основе. Некоторые исследователи определяют как сущность

потребностей «противоречие между личностью и предметом

потребности, указывающее на объективную необходимость для

личности чего-либо (предметов, явлений, условий) и составляет

сущность потребности» (Чудинова, 1977, с. 40), т.е. объясняют все

объективной необходимостью, которая может существовать у любого

общественного субъекта.

Можно констатировать, что в русской философии не сложилось

единой точки зрения на потребности и на их классификацию.

Отсутствие единства в рассмотрении природы потребностей

объясняется разными основаниями в подходе к тому, что такое

потребности: понятие, или определённая сторона действительности

(присущая не только человеку, но и обществу), или момент

жизнедеятельности человека. Важной причиной многозначности

понимания потребностей является то, что исследователи начинают

рассмотрение потребностей, где в качестве исходного понимания

человека выступает его готовая, сложившаяся биологическая

организация. В этой ситуации нельзя рассматривать процесс

ашропосоциогенеза, так как человек и общество, объективно связанные

потребностями, оказываются совершенно изолированными, а главное -

из сферы внимания исчезает факт развития и общества, и человека, и в

рамках философии материализма необходимо вводить идею

божественного творения или творения человека природой, что, по

существу, то же самое. Активность, творческая роль человека остаётся

за рамками исследования.

Потребности и способности человека философией

сегодняшнего дня рассматриваются:

1) по сферам проявления - материальные и духовные;

2) по происхождению - естественные (биологические) и социальные;

3) по носителю - индивид, класс, нация, человечество;

4) по роду деятельности - познавательные, политические и т.д.;

5) по характеру деятельности - продуктивные (творческие) и

репродуктивные.

Все эти подходы существенно отличаются от рассмотрения

потребностей и способностей как обобщения представлений о вопросе,

постоянно соотнося свои представления с практикой, с

действительностью.

В рамках социальной философии предлагается следующая

классификация потребностей -человека: 1)по месту в системе

общественного производства -как внутренний момент производства,

как его цель; 2) по значению в общественных отношениях - как

действительные и недействительные; 3) по глубине их понимания, а

главное - овладения ими (как способности и как нужда) (Пошивайло

2001).

Имеются и другие подходы к классификации потребностей. В

их основание кладется дихотомия необходимости и возможности, при

этом главенствующая мотивационная роль потребности отрицается, и

предлагается считать мотивационной доминантой нужду, на базе

которой формируются потребности.

Так, «мирософская» концепция предлагает различать

биологические, психические, духовные, интеллектуальные, душевные,

социальные и тому подобные интересы и потребности, а, следовательно,

и соответствующие нужды, а также удовлетворяющие их средства,

которые в различных ситуациях и условиях способствуют

восстановлению равновесия. Являясь внутренней причиной активности

человека, нужды ощущаются и переживаются, как ощущения, эмоции и

чувства, а оформляются в целях, интересах, мотивах, стимулах,

намерениях, которые, вероятно, и есть побудители заинтересованности,

поступка, действия, деятельности (Мирософия, 2001, с. 34).

Нужда в таком понимании - это ощущение субъектом

неудовлетворенности состоянием средств, которые необходимы для

осуществления своих и совместных интересов и потребностей, а также

стремлений, желаний, влечений.

При этом нужда определяется как разница между необходимым

и наличным уровнями качества и/или количества чего-либо,

рассматриваемого в качестве средства обеспечения в духовном,

интеллектуальном, душевном психологическом и физиологическом

аспектах бытия субъекта. В рамках концепции задействованы

следующие понятия:

необходимый- такой, без которого невозможно какое либо действие,

достижение чего-либо, без чего невозможно обойтись при обеспечении

бытия. Необходимое - то, что приводит к состоянию баланса,

уменьшает дисбаланс; неизбежный - безусловный, обязательный,

непременный, фатальный.

Данные определения формулируются не только по отношению

к характерным свойствам человека, но также и любого субъекта. По

мнению авторов концепции, это могут быть с одной стороны

субличности человека, проявляющиеся в тех или иных межсубъектных

отношениях в различных сферах бытия, а с другой стороны - такие

агрегированные консубъекты как общность, народ, страна, общество,

государство и так далее;

интерес- (1) направленность субъекта на овладение каким-либо

предметом, необходимым ему в познавательной деятельности,

рефлексии, обучении или просто в развлечении; (2) устремленное

отношение субъекта к какому-либо предмету или явлению как к

средству, используемому им в своей деятельности и в обеспечении

взаимоотношений с другими в соответствии с собственными и

совместными ориентирами (в частности, целеустремленное отношение

в соответствии с целями, или ценностно-ориентированное отношение в

соответствии с ценностями). Потребность в предлагаемой теории -

отражение субъектом необходимости в каком-либо средстве

обеспечения собственного бытия.

М.В. Ильин, исследуя лингвоконцепт «интерес», критикует его

существующие концепции в русской философии за то, что данный

концепт трактуется как раз через потребности (Ильин, 1997, с. 13 8).

Исследователь полагает трактовки интереса, отождествляющие его с

потребностями, сугубо натуралистическими. Потребности в его

понимании целедостижения занимают весьма незначительную нишу;

он полагает, что «отечественное освоение оснований целедостижения

даже в наши дни остается довольно слабым, а уж проблема интересов и

вовсе трактуется однобоко и упрощенно. Причина, вероятно, в том, что

осуществленная марксизмом довольно резкая редукция интереса до его

'объективных' (материалистических, экономических) аспектов, а также

одностороннее выпячивание классовой прагматики и, главное,

утверждение в связи с этим перспективы 'исторической миссии

пролетариата' оказались вполне естественно соединены с натурализмом

архаичных представлений о добре, благе и пользе с одной стороны, а с

другой - с имперскими мутациями концепта основы целедостижения (и

потенциально интереса) в форме, например, т.н. русской идеи» (Ильин,

1997, с. 138).

Объектом критики М.В. Ильина оказываются такие трактовки

интереса через потребности, как «интерес есть объективное отношение

общества, групп и отдельных индивидов к условиям жизни и наличным

потребностям» (Чесноков, 1965, с. 129); «потребность выступает

...инвариантом многочисленных интересов личности» (Коган, 1976,

с. 12); «интерес представляет собой не что иное, как отраженную в

сознании потребность» (Татаркевич, 1980, с. 104), «интерес наиболее

часто рассматривается в* виде объективного по своему характеру

отношения субъекта (носителя) социальной потребности к самой этой

потребности», к условиям, способам, а главное - необходимости ее

удовлетворения» (Айзикович, 1981, с.148); «интерес - это по сути

практически деятельностная форма выражения потребности» (Зеркин,

1982, с. 65); «интересу нечего выражать, кроме потребности; поскольку

интерес есть проявление потребности, поскольку он ее представляет, то

содержание интереса адекватно содержанию потребности» (Бернацкий,

1984, с. 26).

Суждения об интересе как о явлении социальном («интерес -

это социально детерминированные потребности» - Айзикович, 1981, с.

167; «это социальная потребность» - Гукасян, 1970, с. 9) также, по

мнению М.В. Ильина, однобоки, поскольку «служат утверждению

классового подхода, противопоставлению 'истинных', социально

детерминированных интересов 'ложным', порожденным политикой,

культурой и прочими надстроечными 'излишествами', или, в лучшем

случае, установлению иерархии интересов от низших до высших

'интересов общественного развития' [Ленин, т. 4, с. 202]» (Ильин, 1997,

с. 138-139).

Можно причину потребностей находить в материальной,

духовной деятельности, но при этом надо понимать, что деятельность

только сопровождает потребности. Сущность потребностей находится в

самом субъекте потребностей и носит виртуальный характер: то из

материальной деятельности вытекают духовные потребности, то,

наоборот, духовная деятельность сопровождается материальными

потребностями, но сами потребности зависят от их носителя. Человек,

общество, производство, класс, нация и т.д., не могут быть объектом

манипулирования, хотя, при определённых условиях и ограниченное

время, эти субъекты активности общества позволяют навязывать себе

свои потребности, желания, образ жизни и т.д., различным

общественным субъектам. Однако это всегда должно иметь

определённое обоснование и определённую цену, для субъекта

потребностей, который соответствующие издержки может признать

приемлемыми или нет. Не виды деятельности лежат в основе

существования потребностей, а жизнедеятельность тех или иных

общественных субъектов. Люди, занимающиеся духовным

производством, совсем не отказываются от своих материальных

потребностей. В противном случае художники, писатели, композиторы,

священники и т.д. не имели бы никаких материальных потребностей, а

землепашцы, металлурги, шахтёры не интересовались бы песнями,

стихами и т.д., а все вместе были бы частичными, ограниченными

людьми. Однако человек не сводится к своим ролевым функциям, даже

в том смысле, что в некоторых обществах человек выступает как

«частичный человек».

Как представляется, следует всегда последовательно проводить

различие понятий «потребность», как общественного явления, и самих

потребностей. Рассматривая человека и его потребности, правомерно

перечислять виды потребностей человека: социальные, биологические и

т.д. В этом смысле материальной основой потребностей, их

материальным субстратом является уже готовый, сформировавшийся

человек. Потребности проявляются в своём онтологическом срезе как

определённая сторона человека. Но на этом основании совсем

неправомерно рассмотрение потребностей как понятия, т.е. в

гносеологическом смысле. Анализ потребностей человека, совсем

ничего не объясняет в потребностях производства, общества, нации и

т.д. Здесь проявляются различные материальные образования, имеющие

различную характеристику своих составляющих, в том числе и своих

потребностей. К тому же само понятие потребностей не даёт полной

характеристики понимания природы именно данных, конкретных

потребностей: ведь у человека много сфер деятельности и в каждом

своём проявлении, человек всегда исходит из всегда конкретных

потребностей.

Представляется неверным универсальность потребностей

человека ставить в зависимость от его видов деятельности. В

действительности, не виды деятельности, как таковые, характеризуют

потребности человека. В основе и потребностей, и видов деятельности

лежит жизнедеятельность человека, трудового коллектива, общества в

целом. Потребность в труде есть и у рабочего, и у композитора, и у

собственника средств производства, но это, конечно, разные

потребности. Потребности человека не есть только результат каких-то

целенаправленных действий человека или общества. Они включают

весь мир человека: его прошлое, настоящее и будущее.

Если связывать классификацию потребностей человека

исключительно с видами деятельности, то принципиально невозможно

понять их универсальный характер. Конечно, в психологии, где

.исследуются механизмы сформировавшихся потребностей, возможно,

имеет смысл различать потребности по видам деятельности, но

переносить этот подход в философию нет смысла. Наше рассмотрение

различных ходов философского анализа потребностей показало, что

философия в принципе не может ограничиться рассмотрением

механизма сложившихся, готовых потребностей. Необходимо

рассматривать различные стороны потребностей, но нельзя сводить

понимание их сущности к одной из существующих сторон. Хотя для

отдельных наук и является важным установление

психофизиологического механизма тех или иных потребностей, это

совсем не означает, что именно в такой плоскости потребности должны

рассматриваться в философии.

1.2. Концепции потребностей в психологии

Потребность в психологии понимается как состояние

индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах,

необходимых для его существования и развития, и выступающее

источником его активности. Потребность выступает как такое

состояние личности, благодаря которому осуществляется

регулирование поведения, определяется направленность мышления,

чувств и воли человека. Потребности человека обусловлены процессом

его воспитания в широком смысле, т.е. приобщения его к миру

человеческой культуры. Поскольку процесс удовлетворения

потребностей выступает как целенаправленная деятельность,

потребности являются источником активности личности. Если в

потребностях деятельность человека, по существу, зависима от ее

предметно-общественного содержания, то в мотивах эта зависимость

проявляется в виде собственной активности субъекта. Поэтому

раскрывающаяся в поведении личности система мотивов богаче

признаками и более подвижна, чем потребность, составляющая его

сущность.

Согласно концепции потребностей X. Меррея потребности

делятся на первичные и вторичные, явные и латентные, интровертные и

экстравертные, эгоцентрические и социоцентрические, могут

проявляться на действенном и вербальном уровнях. Все эти

модальности составляют матрицу со списком, состоящим из двадцати

разновидностей потребностей:

- «доминантность - стремление контролировать, оказывать влияние,

направлять, убеждать, препятствовать, ограничивать;

- агрессия - стремление словом или делом опозорить, осудить,

поиздеваться, унизить;

- поиск дружеских связей - стремление к дружбе, любви; добрая воля,

симпатия к другим; страдание при отсутствии дружеских отношений; желание

сблизить людей, устранить препятствия;

- отвержение других - стремление отвергнуть попытки сближения;

- автономия - стремление освободиться от всяких ограничений: от опеки,

режима, порядка и прочее;

- пассивное повиновение - подчинение силе, принятие судьбы,

интралунктивность (склонность постоянно обвинять за неудачи самого себя),

признание собственной неполноценности;

- потребность в уважении и поддержке;

- потребность достижения - стремление преодолеть нечто, превзойти

других, сделать что-то лучше, достичь высшего уровня в каком-либо деле, быть

последовательным и целеустремленным;