но, как оправдание невозможности повлиять на ее траекторию. Притом пара
доксальным образом эта позиция исторической обреченности исходит от лю
дей самых разных, порой полярно противоположных во всем остальном
взглядов. Подобная позиция, на мой взгляд, независимо от мотивов ее выра
зителей, честность и искренность которых во многих случаях не подлежат
сомнению, тем не менее объективно обезоруживает сторонников перемен. За
ней, на мой взгляд, стоит некая подсознательная психология ухода от ответ
ственности, своего рода самооправдание. Она подрывает потенциал действи
тельного, а не имитационного, развития страны, Конечно, «проклятие мен
тальности» — вещь мощная, реальная и, увы, далеко не преодоленная. Но от
нюдь не непреодолимая.
Одним из толчков движению в этом направлении может, как ни парадок
сально, стать извечная российская традиция недоверия к власти при всей ее
имитационной «сакрализации» и кажущемся повиновении ей. Мне кажется,
что если мы признаем, что пресловутая сакрализация носит лишь имитацион
ноприспособительный характер, то недоверие к государству можно рассматри+
вать как культурный, человеческий потенциал для позитивных модернизационных
изменений. И, используя потенциал массового недоверия к государству в его суще+
ствующей форме, можно выйти на положительные перемены. Обычно такое не
доверие возрастает в моменты разного рода социальных провалов, катаклиз
мов, например при военных поражениях. Известно, каким модернизацион
ным толчком для России послужила Крымская война, а для Германии,
Японии, в меньшей степени для Италии — 1945 год. Но поражение не обяза
тельно должно быть военным. Не приведи бог, как говорится. Ситуация кри
зиса, помоему, тоже может дать неплохой импульс для развития.
Я также не могу принять распространенный ныне тезис, что в нашем об
ществе якобы не существует серьезной потребности в переменах. Думаю, мы
недооцениваем и их востребованность обществом, и готовый их проводить че
ловеческий потенциал. К тому же наше общество обладает почти уникальным
опытом выживания в самых неблагоприятных условиях, в том числе и особен
но в нишах, наименее зависимых от государства. Классические примеры из
советских времен — приусадебные участки, шабашничество, другие формы
честных «левых» заработков. И наконец, мы почемуто легко забыли общест
венную атмосферу времен конца перестройки и начала 1990х, когда именно
этот якобы «консервативный, апатичный, холопский» и какой там еще народ
после трех четвертей века репрессий и подавления любой несанкционирован
ной активности вдруг распрямился и смирительная рубашка советского режи
ма разлетелась как гипсовая оболочка на отливке статуи.
Разумеется, было бы нелепо отрицать блокирующее влияние культурных
факторов или недооценивать их роль. Но так ли уж оно непреодолимо и фа
тально? Ведь мы знаем, что в России всегда, даже в самые тяжелые времена, не
250
КРИЗИС БЮРОКРАТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА. Реформы государственной службы: международный опыт и российские реалии