Наиболее показательным в этом отношении представляется фактическое
возрождение установленной без малого три века назад Табели о рангах. Дума
ется, можно сказать, что отмена особого корпоративного статуса нашего чи
новничества — один из немногих реальных позитивных результатов больше
вистского переворота 1917 года. И вот горький парадокс — в числе первых ша
гов новой демократической России оказалось фактическое его возрождение.
Между тем, как было описано в предыдущей главе, в России не только
столь выдающиеся и перспективно мыслившие государственники, как
М.М. Сперанский, но и почти все без исключения монархи еще в ХIХ веке по
няли, что позитивный потенциал лежавшего в основе Табели принципа выс
луги почти исчерпан, тогда как ее негативные следствия все более сказывают
ся. Неслучайно каждое новое царствование начиналось борьбой за ее отмену.
На Западе всевозможные шкалы чинов и должностей всегда играли гораздо
меньшую роль, чем у нас. Столь свойственная российскому «оказененному»
сознанию особая «мистика чина» (выражение Ю.М. Лотмана) существовала
еще разве что в Пруссии и АвстроВенгерской империи, да и то не в той мере,
как в России. Сейчас же практически вся мировая практика признает, что ма
лоподвижная шкала рангов представляет часть доставшихся по наследству от
прошлого, отживших моделей государственного устройства, которую пыта
ются если не устранить, то максимально ограничить. Горькое замечание Сал
тыковаЩедрина, что из всех европейских достижений мы позаимствовали
лишь деление людей на ранги, от чего на самом Западе уже отказались, увы, и
сегодня не потеряло актуальности. Более того, именно тогда в определенных
кругах стала муссироваться идеологема о бюрократии как о своего рода «но
вом дворянстве» (позднее, в 2000е, подобным сомнительным неформальным
титулом главной скрепы государства были увенчаны «чекисты»). Таким обра
зом, был возрожден институт, неадекватность которого стала многим очевид
ной еще в XIX веке.
Зато реальная и, может быть, даже ключевая проблема — вливание в аппа
рат новой крови, создание действующих механизмов отбора квалифициро
ванных кадров, не говоря уж о возможностях их ротации, не была решена. До
тех пор пока не заработали биологические факторы, связанные со сменой по
колений, степень преемственности чиновников в аппарате достигала 60–70 (а
в некоторых ведомствах — и более) процентов. Основная часть прежнего со
става — советская номенклатура, формировавшаяся по принципу «приорите
та политических качеств над деловыми», сохранила свои позиции. Таким об
разом, практические меры по кардинальным реформам, прежде всего в сфере
экономики, досталось осуществлять тем людям, которые всю свою професси
ональную жизнь работали в принципиально иной — антирыночной, админи
стративнокомандной системе отношений. Думается, что многие сложности
того периода объясняются этим обстоятельством.
233
Глава 9. Новейшая история и status quo российской бюрократии