Миронов В.В. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

предельных, фундаментальных структурах бытия. Невозможно понять

предмет онтологии, то, с чем она имеет дело, без обстоятельного изучения

того, как менялось представление о бытии, его свойствах в ходе

исторического развития философии. В большинстве философских течений

учение о бытии хотя и включает в себя рефлексию над природным бытием,

тем не менее несводимо только к нему.

Философия возникает в Древней Греции прежде всего как метафизическое

знание, направленное на познание бытия как такового. Изначально она

противопоставляется эмпирическим знаниям, которые исследуют самые

разнообразные конкретные проявления бытия. Выступая как

беспредпосылочное знание о сущности бытия, философия тем самым

претендует на роль теоретического фундамента любого знания.

Возникновение такого рода знания было обусловлено, с одной стороны,

недостаточным развитием эмпирических знаний, находящихся в стадии

становления, — а это приводило к тому, что человек большую часть своих

представлений о мире просто формировал в своей голове, умозрительно, — а

с другой — необходимостью решать мировоззренческие проблемы,

выходящие за пределы предметного знания. В этом смысле философия

должна была обосновывать свое право на построение картины мира путем

рационально-рефлексивного познания.

436

Достоверность знания, получаемого умозрительным путем, должна была

иметь внешний, не зависимый ни от чего критерий. А этим критерием могло

служить лишь само бытие, которое выступало основой всего миропонимания

человека. Это, в свою очередь, порождало понимание бытия как такового,

которое в античной философии диктовалось, с одной стороны,

необходимостью выявления устойчивых структур бытия, неких его

«первокирпичиков», определяющих сущность вещей, а с другой —

необходимостью осмысления взаимоотношений между вещью и мыслью об

этой вещи, т. е. вопроса о соотношении бытия и мышления.

Поиски субстанциального начала бытия

В ранней древнегреческой философии вопрос о сущности бытия

интерпретировался как решение проблемы «из чего все состоит?».

Первооснову природного бытия здесь составляют простые начала (или

группа начал) материального мира. Правда, такая внешне бросающаяся в

глаза материальность не отождествляется с конкретными материальными

предметами или явлениями, а представляет собой своеобразный отправной

пункт философского построения, дающий смысловой импульс дальнейшим

метафизическим размышлениям.

Так, Фалес «началом всех вещей» считал воду. Источником такого

представления, полагал Аристотель, было наблюдение того факта, что все

возникает из воды и «все ею живет», «а то, из чего все возникает, — это и

есть начало всего» [1]. Однако называть данную концепцию

материалистической было бы большой натяжкой.

Взгляды ранних античных философов не поддаются однозначной

интерпретации. Их философия еще слишком слита с воззрениями на

природу, а понимание природы — с божественным устройством мира. У

Фалеса материальная субстанция сама по себе пассивна, и предполагается

некая сила, приводящая это начало в движение. «Началом всего он полагал

воду, а мир считал одушевленным и полным божеств» [2]. Такая

онтологичеcкая предпосылка (поиск первоначала) вела к соответствующей

гносеологической установке, когда все знание необходимо было в конечном

счете сводить к единой основе. Поэтически Фа-лес это выразил следующим

образом:

1 Аристотель. Соч.: В 4 т, М., 1975. Т. 1. С. 71.

2 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.

М., 1979. С. 71.

437

Много слов отнюдь не выражают мудрую мысль.

Ищи одну мудрость,

Выбирай одно благо:

Так ты заткнешь бесконечноречивые языки болтунов.

Хотя субстанциональной основой и выступает материальное начало - вода,

но мир в целом к ней несводим.

Старше всех вещей — бог, ибо он не рожден.

Прекрасней всего — космос, ибо он творение бога [1].

1 См.: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. С. 103.

В этот же период появляются более абстрактные понятия о субстанциальной

основе мира, не связанные с чувственным его восприятием. Так,

Анаксимандр вводит понятие «апейрон» для обозначения беспредельной,

неопределенной, бескачественной материи, находящейся в вечном движении.

Точно определить, что же такое апейрон, невозможно. Одни считали, что это

нечто среднее между огнем и воздухом, другие — что это смесь земли, воды,

воздуха и огня, третьи склонялись к мысли о принципиальной

неопределенности апейрона. Алейрон безразличен к стихиям, а значит, и

несводим к ним. Это придает ему качество именно субстанциального, а не

субстратного начала. Апейрон вечен; он лежит в основе происхождения

всего существующего, в том числе и самой жизни. Здесь мы впервые

сталкиваемся с теоретическим обоснованием идеи субстанции — с тем, что

всё порождает, все формы сущего, но само остается неизменным и

несводимым ни к одному из своих конкретных проявлений.

Материализм и монизм (сведение всего сущего к единому началу) в

философии Анаксимандра были настолько сильны, что возникновение и

развитие мира он объяснял без помощи внешней божественной силы.

438

Анаксимен говорит, что апейрон — это качество самой бескачественной из

стихий — воздуха. Поэтому в основе всего лежит воздух — «ибо из него все

рождается и в него вновь разлагается». Гераклит считал огонь первоначалом

мира, а все веши у него есть лишь «обменный эквивалент огня — возникают

из него путем разрежения и сгущения».

Некоторые философы основой мироздания считали не какую-нибудь одну, а

несколько стихий.

Лукреций оставил поэтическое описание одной из таких систем:

...Иль за основу всего принимают четыре стихии,

Именно: землю, огонь, дыхание воздуха, влагу.

Первым из первых средь них стоит Эмпедокл Акрагантский.

У Эмпедокла, как отмечал Аристотель в своей «Метафизике», данные

элементы «всегда сохраняются и не возникают, а в большом или малом

количестве соединяются в одно или разъединяются из одного» [1].

Анаксагор отрицает сведение первоначал мира к каким-либо определенным

стихиям, ибо, по его мнению, их бесконечное множество. Они представляют

собой мельчайшие частицы — гомеомерии — семена вещей всех предметов

и явлений окружающего мира. Эти частицы нельзя познать чувственно, но

можно мыслить. Гомеомерии бесконечное множество, и они бесконечно

делимы, возникают и уничтожаются путем соединения или разъединения,

содержат в себе все, но в мельчайших количествах. Гомеомерии

материальны, они как бы беспорядочно рассыпаны в мире. Однако они

пассивны, и для их упорядочивания необходим Ум (Нус) в качестве

творящей причины. «Все вещи были вперемешку, а ум пришел и

упорядочил» [2].

1 Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. С. 72.

2 Фрагменты ранних греческих философов. С. 515.

Своеобразной вершиной в поисках субстанциальной основы мира в

рассматриваемой традиции выступает атомизм Левкиппа и Демокрита.

Считая основой всего материальное начало (атомы), они отходят от их

описания в рамках чувственно-конкретных представлений. Исторически

данная атомистическая концепция возникла вслед за разработкой учения о

бытии элеатами.

В основе онтологии атомистов лежит решение вопроса о соотношении бытия

и небытия, который был поставлен элеатами. Но здесь он трактуется на

материалистической основе. Категории бытия и небытия становятся не

просто мыслимыми конст-

439

рукциями, а истолковываются как физические реалии. Атомы (бытие)

противопоставляются пустоте (небытию). Признается существование

небытия как пустоты, пустого пространства. Атом (буквально —

«неделимое») понимается как мельчайшая, непроницаемая, плотная частица,

не содержащая в себе пустоты. Бытие трактуется как совокупность

бесконечного числа атомов. Пустота, в свою очередь, — это своеобразное

условие всех происходящих процессов в мире, некое вместилище, которое не

оказывает никакого влияния на бытие. Атомы перемещаются в пустоте,

разлитой в мире повсюду как бы в виде особого воздуха: это некие

материальные первосущности, первоэлементы. Возникновение вещей есть

определенная комбинация атомов, уничтожение вещей — их распад на части,

а в предельной форме — на атомы. Атомы имеют внутренние, или бытийные,

свойства (неделимость, плотность, вечность, неизменность и т. д.) и внешние

свойства, которые выступают формой атомов. Число этих форм бесконечно,

что и определяет бесконечное разнообразие явлений. Кроме того, атом

обладает свойством движения, которое может быть осуществлено только в

пустоте.

Перед нами раскрывается грандиозная умозрительная картина мира, в

которой возможны возникновение и уничтожение, движение,

множественность вещей. Принципы, сформулированные атомистами, носят

всеобщий характер, а потому должны объяснять все явления, в том числе и

не имеющие непосредственно физической природы. Так, душа — это также

совокупность определенных атомов. На основе атомистического учения

Демокрит объясняет природные, социальные и нравственные явления.

Подводя краткий итог изложенной линии развития онтологических

воззрений в античной философии, можно заключить, что представители

данной традиции в поисках субстанциального начала бытия выступают как

натуралисты, или физики (точнее, физиологи). В философской литературе их

взгляды иногда упрощенно трактуются как материалистические. Последнее,

конечно, не совсем верно, так как вода, огонь или другие стихии, которые

рассматривались в качестве первоначал, были не физическими стихиями как

таковыми, а особыми метафизическими прообразами. Вода Фалеса — это

вовсе не та вода, которую мы можем пить, а огонь Гераклита — вовсе не тот

огонь, который разгорается в камине. Это — символические образы,

объясняющие первопричины вещей в такой исторической си-

440

туации, когда их рационально-метафизический анализ в должной мере еще

невозможен. Философия еще во многом органически связана с поэзией и

мифологией. Но вместе с тем сама попытка объяснения первопричин бытия

как неких сущностей придает космологии ранней античности ярко

выраженную онтологическую направленность.

Проблема бытия и мышления

Другая линия ранней греческой философии была связана в основном с

разработкой учения о соотношении бытия и мышления. Вариантов точек

«пересечения» бытия и мышления, как и воззрений, отрицающих данную

взаимосвязь, было много (Пифагор усматривал такое совпадение в числе,

Гераклит — в слове и т. д.). Наиболее обстоятельным из них было учение о

бытии Парменида. Влияние Парменида на последующую философию

оказалось столь значительным, что это дало основание Гегелю

охарактеризовать его творчество как начало философии в собственном

смысле этого слова.

Парменид вводит в философский обиход категорию «бытие», переведя

метафизические рассуждения из плоскости рассмотрения физической

сущности вещей в плоскость исследования их идеальной сущности. Тем

самым философии придается характер предельного знания, которое может

быть лишь самопознанием и самообоснованием человеческого разума.

Благодаря своим всеобщим понятиям, среди которых, как считал Гегель,

исторически и логически исходной является категория бытия, разум

способен познавать в вещах и в самом себе то, что недоступно чувственному

опыту. Бытие всегда есть, всегда существует, оно неделимо и неподвижно,

оно завершено. Это не бог и не материя, и уж тем более не какой-нибудь

конкретный физический субстрат. Это — нечто, становящееся доступным

нашему мышлению лишь в результате умственных усилий, в процессе

философствования.

Таким образом, философ ставит проблему тождества бытия и мышления,

бытия и мыслей о бытии. Сначала он разбирает логические возможности

соотношения категорий бытия и небытия, вскрывая ряд парадоксов; он их

обозначает как «западни» на пути истины, попав в которые разум начинает

идти в неверном направлении.

441

Если признать небытие, то оно необходимо существует. Если это так, то

бытие и небытие оказываются тождественными, но в этом заключается

видимое противоречие. Если же бытие и небытие не тождественны, то бытие

существует, а небытие не существует. Но как тогда мыслить

несуществующее? И Парменид приходит к выводу, что так мыслить нельзя.

Суждение о существовании небытия (несуществующего) для него

принципиально ложно. Но это, в свою очередь, порождает ряд других

вопросов: откуда возникает бытие? Куда оно исчезает? Как объяснить то, что

бытие может перейти в небытие? Чтобы ответить на эти вопросы, Парменид

вынужден говорить о невозможности мысленного выражения небытия. Но в

этом случае данная проблема переходит в иную плоскость и решается как

проблема соотношения бытия и мышления.

Мышление и бытие, по Пармениду, совпадают, поэтому «мышление и бытие

— одно и то же» или «одно и то же мысль о предмете и предмет мысли».

С бытием Парменид связывает реальность существования мира, которая есть

одновременно и истинно сущее знание. В итоге перед нами предстает первый

вариант решения одного из коренных вопросов онтологии — проблемы

бытия и мышления, а значит, и познаваемости мира. При этом Парменид

излагает свои взгляды так, как если бы предвидел аргументы будущих его

критиков, приписывавших ему упрощенное понимание познания как

простого совпадения бытия и мышления. Он различает простую

тождественность истинного знания и бытия и «тождественность с

различием», когда между ними нет полного совпадения. А это, в свою

очередь, означает, что знание несет в себе и свойства познающего субъекта,

отражающего специфику мышления последнего. Неподвижность бытия —

это следствие логического рассуждения, в котором не должно быть места

противоречивым утверждениям.

Полемизируя с Гераклитом, который абсолютизировал всеобщность

движения в учении о вечной изменчивости Космоса, Парменид разводит

реально существующее, данное прежде всего в потоке чувственных

ощущений, и мысль о существовании как таковом, т. е. о бытии. Он считает,

что Космос как нечто реальное был и есть, но может как и быть в будущем,

так и исчезнуть. Понятие же истинного бытия неотделимо от истинного

мышления, поэтому оно несовместимо с представлениями о прошлом или

будущем. Истинное содержание мысли не зависит от субъективных актов

мышления, разворачивающихся во времени. Как видим, это уже собственно

метафизический подход к проблеме, а не «физическое» представление,

каковым по существу выступает Космос Гераклита и других представителей

милетской школы.

442

Зенон, развивая взгляды Парменида о невозможности движения и делимости

бытия, выступает не как противник диалектики, по расхожему

представлению некоторых философов, а, напротив, как один из

изобретателей диалектики, по выражению Аристотеля.

Сократ переводит проблему бытия и мышления в плоскость осмысления

сущности морали, полагая, что философы не должны заниматься

исследованием явлений природы. Он считает, что истина и добро совпадают.

Поэтому если мы нечто познаем и в результате получаем о нем истинное

знание, то при этом необходимо преобразуются и наши человеческие

качества. Иными словами, человек становится качественно иным. Если мы

познаем истину о добре, благе, справедливости, то тем самым становимся

справедливыми, добрыми и добропорядочными.

Возражения, которые выдвигались против данного тезиса, были связаны с

тем, что существует масса примеров, когда полученные сведения о добре не

делают человека добрым. Сократ отбрасывал эти аргументы, утверждая, что

полученные сведения оказывались недостоверными, как бы

несубстанциальными в подлинном смысле, т. е. не приобретали характера

истинного знания для конкретного человека.

Добро может быть осуществлено лишь на сознательном основании, т. е.

когда мы знаем соответствующие истины и можем с их помощью отличить,

например, добро от зла. Конечно, люди могут совершать добрые поступки и

без истинного знания о них, но в таком случае они будут носить случайный,

неосознанный характер, а следовательно, не иметь глубокого морального

смысла. Тем самым Сократ переводит моральную проблематику в сферу

онтологии. Отсюда следует, что этические принципы заложены в самом

устройстве бытия. Мышление не противопоставляется бытию, но совпадает с

ним даже при интерпретации внешне субъективных моральных проблем.

В философии Платона бытие предстает перед нами в виде двух различных,

но определенным образом взаимосвязанных миров. Первый мир — это мир

единичных предметов, воспринимаемых и познающихся человеком с

помощью чувств. Однако все богатство бытия не сводится к нему. Есть еще

второй мир — мир подлинного бытия, представляющий собой совокупность

идей, или сущностей, воплощением которых является все многообразие

мира. Процесс познания, по Платону, — это процесс интеллектуального

восхождения к истинно сущим видам бытия, совпадающим с идеями

различных уровней.

443

Платоновские идеи — это не просто субстанциализированные и

неподвижные родовые понятия, противостоящие текучей чувственной

действительности. Идея вещи — это ее своеобразный идеальный принцип

строения, познав который можно сконструировать и саму вещь. Истинное

бытие у Платона, как и у Парменида, совпадает с истинным знанием. Но у

него оно представляет собой процесс непрерывного созидания мира.

Платон обосновывает необходимость метафизики как беспредпосылочного

знания. Анализируя особенности математики, он приходит к выводу о

недостаточности метода дедукции, на который она опирается даже внутри

себя самой. Оказывается, что исходные пункты математики, из которых

далее дедуктивно разворачивается обоснование, сами недостаточно

обоснованы или вообще не могут быть обоснованы: в фундаменте точного

знания нет обоснованных начал, а значит, это во многом лишь гипотезы,

которые могут оказаться и недостоверными. Платон даже сомневается, стоит

ли считать математику наукой. Должна существовать, полагает он, особая

дисциплина, которая может устанавливать истинность предпосылок,

опираясь на знания, находящиеся за пределами дедуктивных методов

рассуждения, в более широком современном смысле — за пределами наук.

Этому соответствуют и различные познавательные способности. В основе

математики, по Платону, лежит способность рассуждать — рассудок

(дианойа), а в основе метафизики — диалектический разум (нус или ноэзис)

как дар постижения первоначал. Следовательно, философия как дисциплина

и диалектика как метод выступают фундаментом, который предшествует

любому знанию.

Аристотель, полемизируя с Платоном, считает, что диалектика не может

быть вершиной знания, так как она не дает ответов на вопросы, а лишь

вопрошает. Но на каких основах строится такой подход? И Аристотель

приходит к выводу, что в основе беспредпосылочного знания о всеобщем и

сущности должна находиться некая абсолютная предпосылка, абсолютная

истина, в противном случае любое философствование может оказаться

ложным.

444

В качестве изначального метафизического абсолюта, по Аристотелю,

выступает бытие. Бытие — это особое понятие, которое не является

родовым. Это означает, что его нельзя подвести под более общее так же, как

и под него все остальные понятия. Поэтому, принимая тезис Парменида,

отождествляющего бытие и мысль о бытии, он уточняет это положение,

говоря о том, что бытие само по себе — это лишь абстракция,

потенциальное, мыслимое бытие, а реально всегда существует бытие чего-то,

т. е. бытие конкретных предметов. Следовательно, соотношение бытия и

мышления есть соотношение конкретного предмета и мысли о данном

предмете. Мир представляет собой реальное существование отдельных,

материальных и духовных, предметов и явлений, бытие же — это

абстракция, которая лежит в основе решения общих вопросов о мире. Бытие

— это фундаментальный принцип объяснения. Оно — непреходяще, как

непреходяща сама природа, а существование вещей и предметов в мире —

преходяще. Бытие просто есть, существует. Всеобщность же бытия

проявляется через единичное существование конкретных предметов. Это, по

Аристотелю, основной закон бытия или «начало всех аксиом».

Из этого закона прямо вытекает положение Аристотеля о несовместимости

существования и несуществования предмета, а также о невозможности

одновременного наличия и отсутствия у него каких-либо противоположных

свойств. Данное положение имеет онтологический смысл и применимо ко

всем явлениям мира. Поскольку обоснование данного положения носит чисто

логический характер, то оно исследуется логикой. Поэтому, с точки зрения

Аристотеля, онтология и логика — два аспекта одной и той же науки —

метафизики. Здесь Аристотель намечает принцип сугубо логического

подхода к проблемам метафизики и интерпретации метафизических

категорий, что впоследствии будет воспринято средневековой схоластикой и

получит завершенную форму в панлогизме Гегеля. Не случайно Гегель так

любил не только Платона за его диалектику, но и Аристотеля за его

онтологический подход к логике.

Аристотель считает, что Парменид трактует бытие слишком однозначно, а

это понятие может иметь несколько смыслов, как, впрочем, и любое понятие.

Бытие, с одной стороны, может означать то, что есть, т. е. множество

существующих вещей, а с другой стороны, — то, чему все причастно, т. е.

существование как таковое. Ошибка Парменида, приведшая его к

метафизической трактовке бытия вне становления и развития, заключалась в

том, что он свел бытие лишь к бытию как таковому, т. е. к существованию в

чистом виде, не заметив возмож-

445

ности бытия вещей. По Аристотелю, бытие многозначно. Но тогда, как оно

может быть предметом строгой науки? И чтобы спасти ситуацию,

Аристотель вырабатывает систему некоторых положений, с помощью

которых он объясняет бытие и главным из которых выступает понятие

сущности, или субстанции.

Сущность можно различить по крайней мере по трем родам: это сущности, к

которым сводимы конкретные чувственные вещи (физика); сущности, к

которым сводимы абстракции математики; и наконец, сущности,

существующие вне чувственности и абстрактности, — это сущности

божественного бытия, или сверхчувственная субстанция. Вот эти три

основные части и составляют философию.

Таким образом, абсолютное знание представляет собой, по Аристотелю,

первоначало или систему первоначал, в качестве которых и выступает первая

философия, или метафизика. Начала не могут быть доказаны или выведены

из чего-либо, поэтому они и начала. В этом смысле, действительно,

метафизика — это своеобразная метанаука, которая обосновывает начала не

отдельных наук, а научное познание в целом, не отдельные знания, а знание

как таковое, не истину физики или математики, но истину вообще. И в этом

смысле рассуждения древнегреческого философа удивительно современны.

По Аристотелю, метафизика тождественна науке о бытии, или онтологии,

выступая как особая наука о сверхчувственных принципах и началах бытия.

Структура философии, по Аристотелю, схематично выглядит следующим

образом (см. схему на с. 446).

Первая философия, или теология (метафизика), занимается миром

надприродным. Предмет философии — сверхчувственные сущности,

которые неизменны, абсолютны. Именно в этом смысле философия и

выступает как первая философия, т. е. идущая впереди физики.