Миронов В.В. Философия
Подождите немного. Документ загружается.
содержанием, это не снимет принципиальных различий между религией и
наукой. Вера как была, так и останется в принципе не рационализируемой
полностью. И это связано с самой сущностью веры. Рациональность, как бы
мы ее ни понимали, была и останется некой формальной характеристикой
содержания человеческого познания и поведения, тогда как вера — итог,
кристаллизация живого религиозного опыта. Любой религиозный догмат, т.
е. фундаментальное положение той или иной веры, в какой бы более гибкой
и тонкой форме рациональности он ни был выражен, не следует
рассматривать как точное, исчерпывающее, адекватное выражение существа
Бога. Напротив, это существо остается до конца непостижимым для
концептуально-понятийного мышления.
Истина о Боге носит символический характер, т. е. является знанием,
выражающим прозреваемое нами существо божества в такой форме, что оно
одновременно остается для нас близким и понятным и в то же время в чем-то
таинственным и непостижимым. Именно поэтому христианство не слишком
надеется на поиск и применение доказательств бытия Бога, хотя в
средневековом богословии и религиозно-философской мысли Средневековья
поиску подобных доказательств придавалось большое значение.
Главное при понимании гносеологической природы религиозного догмата,
как и религиозной истины вообще, заключается в том, чтобы не упускать из
виду особенностей религиозного познания как совершенно особого вида
познания. Напомним, что религиозное знание не есть результат чисто
теоретически беспристрастного созерцания внешних объектов, выраженного
879
в бессубъектно-объектной форме. Напротив, это есть знание-переживание,
знание-общение; это — познание несомненного, но данная несомненность
улавливается не рационально, а экзистенциально, т. е. опытом проживания с
обретенной истиной. Поэтому и итог религиозного познания, и религиозный
догмат не исчерпываются чисто теоретическим суждением об объективной
природе той реальности, с которой мы имеем дело в религиозном опыте. Ибо
реальность, которую мы познаем в религиозном опыте и пытаемся выразить
интеллектуально и фиксировать в догмате, строго говоря, является
реальностью совершенно иного порядка. Истинный смысл догмата не
теоретический, а практический. Догматы служат как бы вехами,
позволяющими верующему человеку правильно выстроить свой жизненный
путь, правильно выбрать жизненные ценности и ориентиры.
Отсюда позитивное значение религиозных догматов, а вместе с тем и роль
рационализации в процессе формирования и развития религиозного познания
и религиозной веры. Догматы, формулируемые в процессах рационализации
духовного опыта, обобщают, уточняют, проясняют и систематизируют все
богатство и многообразие этого опыта. Взятые в своей совокупности,
фундаментальные утверждения богословия, хотя и содержат в себе
потенциальную угрозу принудительно-рационального нормирования веры,
все же при правильном толковании их природы помогают осмысленному
пониманию существа веры, укреплению и поддержанию ее единства,
позволяют отсечь неправильные истолкования и интерпретации.
Последнее, учитывая особую сложность, тонкость и деликатность объекта, с
которым имеет дело религиозное познание, особенно важно. Именно
богатство конкретного религиозного переживания неудержимо влечет к
возможно более полному и точному выражению их в фундаментальных
основоположениях (к тому же парадоксальность христианской веры по
сравнению с установками повседневного жизненного опыта несет в себе
опасность упрощенного, ложного понимания содержания веры и тем самым
порождает острую потребность в точном и ясном фиксировании нюансов
евангелиевской проповеди). И здесь возможностей того метафорического
мышления, о котором мы говорили, уже недостаточно. Оно должно быть
дополнено средствами интеллектуально-рациональной фиксации содержания
проговариваемого опыта. Таким образом, нельзя ни приумень-
880
шать, ни преувеличивать роли и значения процессов рационализации, даже в
становлении и развитии богословской мысли. Это тем более верно, когда
речь заходит о месте и роли рациональности в структуре человеческой
жизнедеятельности, в целом оцениваемых с точки зрения христианской
перспективы.
Таким образом, взаимоотношения религиозной веры и знания, религиозной
веры и рациональности не сводятся к отношениям противоположности и
взаимного исключения. Религиозная вера является одной из разновидностей
рациональности, если последнюю понимать в буквальном и строгом смысле
этого слова, какое проистекает из классической концепции рационализма, и
тем не менее остается особым типом знания, отличным от всех других типов
и видов знания: философского, научного, технического, социально-
гуманитарного и т. д. Но признание за религиозной верой особого
познавательного статуса отнюдь не означает признания какого-либо
банкротства, несостоятельности позитивного, рационального знания ни в
познавательной, ни в жизненно-практической деятельности. Рациональность
остается существенным и необходимым элементом и бытия, и познания, и
практической жизнедеятельности. А потому опирающаяся на него
мировоззренческая установка, ориентирующаяся на трезвое рациональное
миропонимание, вполне оправдана и уместна и с точки зрения человека,
мыслящего в традициях христианской мысли. Неоправданной — и даже
ошибочной — представляется не данная установка сама по себе, а ее
притязание быть абсолютной и исчерпывающей и тем самым исключающей
саму возможность познания, устроенного на иных принципах и основаниях.
И потому рациональность, будучи важнейшим принципом познания
внешнего предметного, природного мира, должна быть дополнена и
обогащена опытом познания другого типа реальности — духовной
реальности, и прежде всего человеческого бытия, сознания и поведения. И
тогда с полной очевидностью обнаруживается, что взаимоотношения
религиозной веры и рациональности, религиозной веры и познания не
исключают, а взаимодополняют и взаимообогащают друг друга.
881
4. Точки соприкосновения и расхождения
То же самое можно сказать и относительно проблемы взаимоотношения
философии и религии, взятых во всей целостности их содержания. Прежде
всего, напомним, что с религией, с религиозным сознанием философия на
протяжении многих веков находилась в тесном, порой весьма
противоречивом и сложном взаимодействии. Так, в период своего
зарождения христианство сознательно обращалось к усвоению античного
философского наследия, видя в нем необходимую историческую
предпосылку своего возникновения и последующего распространения и
утверждения в языческом мире, сложившуюся и сформировавшуюся по
своим собственным законам.
В Средние века философия в значительной степени утратила свое значение в
совокупном мире культуры и знания, стала трактоваться как важный, но все-
таки вспомогательный концептуальный инструментарий для уяснения,
уточнения, систематизации содержания религиозной веры; превратилась,
грубо говоря, в служанку богословия. Хотя эта формула далеко не передает
всей многоплановости взаимоотношений между философией и религией в
средневековой культуре.
В Новое время реакцией на это приниженное положение философии явилось
стремление большей части философов восстановить утраченный статус и
самостоятельность существования своей профессиональной сферы
деятельности. Стала утверждаться абсолютность и самодостаточность
человеческого разума, его полной автономии по отношению к религиозному
сознанию, что, естественно, породило острый конфликт, противостояние
между философией и религией. Дело доходило до утверждений об
исчерпанности познавательных и иных культурных ресурсов религии в новой
исторической ситуации.
На рубеже XIX—XX вв. претензии разума, человеческого интеллекта на
всесилие и всемогущество начинают ставиться под сомнение. Сами идеалы
рациональности Нового времени подвергаются резкой критике, а то и вовсе
отрицаются. Соответственно проблема взаимоотношений философии и
религии начинает рассматриваться как проблема взаимоотношений,
взаимодействия двух достаточно автономных областей и форм духовной
деятельности человека, ни одна из которых не может претендовать на
вытеснение и поглощение другой.
В авангарде поиска нового содержания и смысла этой «вечной» философской
проблемы находилась отечественная философская мысль рубежа XIX—XX
столетий. Однако это направление было искусственно прервано. Прочно
утвердившиеся в советский период представления о философии и религии,
восходящие в конечном счете к традициям просвети-
882
тельско-рационалистического периода развития философии, все еще
остаются не преодоленными в полной мере. Поэтому освобождение от груза
накопившихся предубеждений является существенной предпосылкой
правильного понимания содержания проблемы взаимоотношения философии
и религии.
Господствующее, наиболее распространенное в нашей стране представление
о философии и религии идет от К. Маркса, а отчасти от предшествовавших
марксизму философских учений, и прежде всего материализма XVIII в. и
Фейербаха. В его рамках религия рассматривается как иллюзорное,
превратное отношение к действительности, как совокупность представлений
и идей, принимаемых на веру на основе слепого послушания авторитету и
церковной традиции, без всякой проверки, без самостоятельного суждения
личного сознания, лишь на основании детской доверчивости и покорности
мысли. Содержание этой веры таково, что либо подлинное знание о нем
невозможно, либо даже оно прямо противоречит выводам достоверного
знания. Философия, напротив, есть свободное, чуждое каких-либо ссылок на
чужие мнения и общепризнанные авторитеты осмысление мира, основанное
на принципах автономии и самодостаточности разума, без каких-либо ссылок
на сакральные источники знания. И потому между философией и религией
неизбежна роковая, ничем не заполнимая пропасть. Честный, настоящий
философ есть если не убежденный атеист, то, во всяком случае, свободно
мыслящий скептик. Искусственными, вымученными, бесплодными
представляются с этой точки зрения любые попытки примирить и
согласовать результаты столь разнородных духовных направленностей,
устремленностей. Иллюзорная видимость согласия между философией и
религией возникает лишь тогда, когда философ трусливо отрекается от
свободы и непредвзятости мысли, насильственно подгоняет аргументацию
под оправдание априорно принятых на веру тезисов.
На самом деле взаимоотношения между философией и религией носили и
носят значительно более многогранный и сложный характер. Особенно если
принять во внимание всю многовековую историю философии, а не ее
относительно короткий промежуток с XVII до середины XIX в. При таком
подходе нельзя не увидеть, что философия и религия не только существенно
различаются, но и имеют немалую степень общности и сходства по своему
основному содержанию и предназначению.
883
В этом мы могли убедиться выше. К тому же в той или иной степени это
признавалось многими философскими учениями, в том числе и теми, что
развивались в эпоху Просвещения и Нового времени.
По своей глубинной сущности философия и религия суть мировоззренческие
формы духовной деятельности человека. Этим они коренным образом
отличаются от всех других типов и видов жизнедеятельности человека.
Философия по целостности и универсальности выдвигаемых ею перед собой
задач есть не какое-либо частное, конкретное, специализированное знание, а
именно мировоззрение, в самом прямом и буквальном смысле этого слова, т.
е. выработка и обоснование представлений и взглядов о мире в целом: о
природе, обществе, человеке в их взаимосвязи и взаимодействии друг с
другом. Такие же цели ставит перед собой и религия.
Можно пойти дальше и утверждать, что философия в лице большой части
своих наиболее выдающихся представителей пыталась, подобно религии,
усмотреть единое, универсальное основание всего сущего в сущностях и
качествах духовно-идеального порядка, часто включая в их число Бога.
Таково господствующее понимание философии в античной мысли, начиная с
Гераклита, через Платона и Аристотеля, к Плотину и неоплатонизму. Таково
же средневековое понимание философии. Даже в философии Нового
времени, насыщенной натурализмом и неверием, многие из наиболее
выдающихся мыслителей той эпохи придерживаются того же понимания,
образуя преемственность между современной мыслью и ее античными и
средневековыми истоками. Достаточно напомнить имена Декарта, Спинозы,
Лейбница, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Такая же ситуация имела место и в
истории русской философской мысли, разумеется с учетом ее несколько
более позднего вступления в стадию зрелости, начиная с А. С. Хомякова, И.
В. Киреевского, П. Я. Чаадаева (первая половина XIX в).
Особенно существенно то, что философия пытается создать такое учение о
бытии как об универсальном целом, органической составной частью
которого было бы осмысление своеобразия, места и роли человека в нем.
Выработка именно такого целостного понимания мира, которое давало бы
возможность включить в него человека, оказалась наиболее сложной и
трудноразрешимой для философской мысли задачей. Вся трудность
проблемы заключается в том, что любая попытка рассматривать
884
человека под углом зрения его включенности в природный, естественный
мир просто в качестве одной из составных частей этого естественного,
природного мира в конечном счете оказывается малосодержательной и
малопродуктивной. Именно это случилось со всеми вариантами
натуралистических концепций предельных или последних оснований бытия,
включая материалистические подходы. (Частичным исключением здесь
является, пожалуй, лишь материализм Маркса.) Такое же фиаско потерпели и
различного рода позитивистские концепции и построения.
Грубо говоря, человек не просто природное, естественное существо, но и в
определенном смысле существо сверхприродное или надприродное,
наделенное такими духовно-душевными качествами, которых нет у всего
остального мира природных вещей и процессов. И потому человек выступает
не просто как часть природного мира среди совокупности других природных
образований, а как бытие особого рода, выходящее за рамки мира природных
объектов, обладающее духовной и душевной жизнью, способной в сознании
и практике оказывать активно-преобразующее воздействие на природный,
естественный мир. Человек наделен свободой воли, чувством нравственной
ответственности, стремлением к красоте и гармонии и т. д. Все эти его
духовно-душевные особенности и запросы образуют само существо
человеческой личности, ее смысловое ядро, хотя понятно, что при всем при
этом человек остается органической составной частью природы, живым
природным образованием.
Опираясь на историю философской мысли, можно утверждать, что в своих
усилиях по созданию универсальной целостной картины бытия философия
должна учитывать наличие в нем наряду с естественными предметами и
силами существование и активное проявление в универсальном целостном
бытии сущностей и сил духовно-идеального порядка. Более того, она должна
отводить им не менее существенную, а скорее даже, более существенную
роль, чем природным предметам, явлениям, процессам.
Мы могли видеть, насколько неадекватны и малосодержательны
представления о философии как простой систематизации, об обобщении
всего специально-научного знания, опирающегося только и исключительно
на самодостаточность познавательных ресурсов, строгую и
последовательную рациональность. Не менее ложны широко
распространенные представления о религии как слепом принятии на веру
непостижимых и в принципе непроверяемых учений о Божестве,
вытекающие отсюда утверждения о принципиальной качественной
разнородности религиозных убеждений и философских, научных, других
видах знания.
885
Как мы уже знаем, при всем многообразии форм религиозности религиозная
вера в конечном счете опирается на момент непосредственного ощущения
Божества, живого прикосновения божественного и переживания этого
прикосновения, на чувство реального присутствия Божества в сокровенной
глубине человеческой личности, т. е. заключает в себе некую первичную,
непосредственную и лично усмотренную достоверность. Это интимное,
личностное соприкосновение с Божеством в личном религиозном опыте
наполняется и обогащается посредством божественного откровения,
сообщаемого Священным Писанием и церковной традицией. Данные
источники не устраняют, а лишь обогащают, конкретизируют содержание
личного религиозного опыта.
Далее, информация, предоставляемая личности живым религиозным опытом,
касается не только природы сущностных характеристик, свойств самого
Божества, но и предельных оснований всего сущего, включая человека во
всей уникальности и специфичности его бытия, представлений о смысле и
назначении его жизни, характере взаимоотношений с природой, в рамках
которой осуществляется его повседневная жизнь, и с другими людьми.
Поэтому религия, — конечно, при этом мы имеем в виду исключительно
мировые религии, прежде всего и главным образом христианство, — так же
как и философия, представляет собой форму духовной деятельности,
ориентированной на сознание и осмысление коренных мировоззренческих
вопросов, относящихся к представлениям человека о мире в целом и месте
человека в нем. Отсюда понятно, что по своему основному содержанию и
назначению религия и философия отнюдь не чуждые, разнородные,
духовные направленности, какими их изображает поверхностный
дилетантизм беспредельного, ничем не сдерживаемого рационализма.
О наличии сходства, общности между философией и религией
свидетельствуют и многочисленные факты своеобразной диффузии,
взаимопроникновения и взаимообогащения философских и религиозных
идей. Подчас вообще достаточно трудно в той или иной концепции, учении
разграничить, отделить
886
философское содержание от содержания религиозного. В подтверждение
этому приведем некоторые примеры. Логос Гераклита — то «единое и
мудрое, которое правит всем» и в приобщении к которому просветляется
человеческая душа — что это: религиозная интуиция или философское
понятие? А средоточие платоновского мира идей — само добро,
возносящееся превыше идеальных сущностей (форм), разума, источник
бытия и мысли, перед неизреченной красотой которого трепещет сердце
философа, — есть ли это продукт религиозного чувства или философское
понятие? Куда отнесем мы плотиновское экстатическое «видение» Единого,
учение Августина о Боге как «живой истине»? Аналогичные вопросы можно
было бы поставить и по отношению к ключевым понятиям крупнейших
философов Нового времени: о субстанции как о первопричине самой себя, о
мировом духе или мировом разуме, об универсальной воле, идее
трансцендентности и трансцендентальности и т. д. Всюду здесь философия и
религия переплетаются друг с другом настолько тесно, что между ними
невозможно провести четко очерченную, жесткую разграничительную
линию.
Из этого, конечно, отнюдь не следует, что философия и религия
тождественны между собой или отличаются друг от друга лишь в каких-то
малосущественных, незначительных моментах. Нет, это совсем не так. При
всем несомненном сходстве между собой философия и религия суть две
качественно различные формы духовной деятельности, ставящие перед собой
принципиально различные задачи, реализующие их существенно разными
способами и средствами. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая
целью удовлетворение вечной потребности человека в последней прочности
и удовлетворенности, незыблемом душевном покое, радости, в избавлении от
всех тягот и невзгод повседневной жизни. Философия есть по существу
совершенно независимое от каких-либо личных интересов, личных
переживаний постижение бытия и жизни путем отыскания их предельной
или последней первоосновы, к которой можно было свести или из которой
можно было бы вывести все остальное многообразие мира. Потому
философия и религия существенно различаются и в конкретном понимании
того предельного основания, апеллируя к которому они надеются обрести
целостную и универсальную картину бытия. Бог религиозной веры
необходимо есть живая личность, интимно близкая и сродная сокровенной
природе человеческой лично-
887
сти. В философии же то предельное основание, к которому она пытается
привести все многообразие бытия, почти всегда есть нечто безличное,
безразличное природе человека — будь то первопричина или
перводвигатель, мировой дух или мировой разум, всеединая универсальная
воля, не говоря уже о веществе или какой-либо космической энергии. Даже
тогда, когда это основание именуется богом, этот бог философов радикально
отличается от Бога, каким его представляют христианство, иудаизм, ислам.
Качественно различаются философия и религия и по общему складу и
характеру соответственно философского и религиозного сознания и
мышления, используемых для достижения выдвигаемых ими целей и задач, и
по способам и средствам получения и обоснования своего знания. В отличие
от религии философия как форма ценностного нормативного сознания
избрала своим ориентиром прежде всего и главным образом познавательную
установку, опирающуюся на максимально возможное использование в
поисках предельных, последних оснований бытия всех тех духовных и
душевных сил и способностей, которые органически присущи самой природе
человека. Это установка, ориентирующая на сознательный поиск подобных
представлений, на их критическое осмысление, на принятие каких-либо из
них на основе тщательного анализа и аргументации. Специфика философии
как особого вида духовной деятельности может быть понята только с учетом
плюрализма (множественности) философских установок, предпочтений и
ориентаций, одновременно и из их диалога, и из их полемики. Это не дань
каким-либо моральным соображениям, стремлению к благожелательности,
толерантности и т. д. Здесь мы имеем дело с самой сутью философского
мышления, философского сознания, с теми объективными особенностями и
предпосылками, без которых философия не может творчески развиваться и
обогащаться, при разрушении которых философское сознание необходимо
деформируется и даже вовсе разрушается.
Установка на поиски и подтверждение истины, моменты критицизма,
опровержения несостоятельности каких-либо воззрений присутствуют,
конечно, и в религии, особенно в теоретически систематизированной ее
форме — форме богословия (теологии). Но в религии они отнюдь не играют
той громадной роли, которая отводится им в философских учениях. Правда и
888
то, что философия не сводится к рационалистическим учениям и
построениям. Всегда существовали различные варианты религиозной
философии, в которых проблема взаимоотношений философии и религии
либо вовсе не предстает как одна из кардинальных проблем, либо
поворачивается своей оборотной стороной, а именно опасностью
растворения философии в религии. В философии всегда существовали,
правда с разной степенью выраженности, влияния, различные
иррационалистические или антирационалистические настроения и
построения, в которых разуму тоже отнюдь не отводилось решающей,
главенствующей роли, а потому и проблема взаимоотношений философии и
религии в них во многом ставилась иначе. За последние столетия их влияние
заметно возросло. Однако они все же не оказали на постановку и осмысление
проблемы взаимосвязи философии и религии столь заметного воздействия,
как концепции рационалистические. Вот почему при осмыслении проблемы
взаимоотношения философии и религии всегда важно отдавать отчет, о какой
именно философии и какой именно религии идет речь.
Таким образом, отношение между философией и религией представляет
собой не только отношение взаимного отталкивания и борьбы, но и довольно
широкий спектр сходства и общности. Исторический опыт обнаружил
несостоятельность как попыток поглотить философию теологией, так и
установок на поглощение религии философией или наукой. Сегодня все
более утверждается мысль, что философия и религия являются автономными,
несводимыми друг к другу формами духовной деятельности человека,
которые должны свободно развиваться, взаимодополняя и взаимообогащая
друг друга.
Философия в современном мире
(вместо заключения)
Как мы уже знаем, философия — это форма духовной деятельности,
направленной на постановку, анализ и решение коренных мировоззренческих
вопросов, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и на человека.
К ним относятся такие проблемы, как постижение своеобразия человека и его
места в универсальном целостном бытии, смысл и назначение человеческой
жизнедеятельности, взаимоотношения бытия и сознания, субъекта и объекта,
свободы и детерминизма и многие другие. Соответственно определяются
основное содержание и структура философии, ее функции. Причем сама
внутренняя структура философского знания является очень сложно
организованной, одновременно целостной и внутренне
дифференцированной. Существует, с одной стороны, некоторое
теоретическое ядро, складывающееся из учения о бытии (онтология), теории
познания (гносеология), учения о человеке (философская антропология) и