Мейер Д.И. Русское гражданское право

Подождите немного. Документ загружается.

следующая по займу, а из нее вычитается остаток прежнего долга, т.е. не

уплачивается еще часть его. С юридической точки зрения перезалог

представляет только залог части заложенного имущества, высвободившейся из

залога вследствие уплаты соответственной части долга, и самое высвобождена

залога признается только по особому coглacию на то кредитного установления,

как залогопринимателя, независимо же от такого согласия, у залогодателя нет

права на постепенное освобождение залога, по мере исполнения

обязательства, ибо право залога, повторяема едино и нельзя его дробить.

В тех случаях, когда законодателем является не сам должник, а

стороннее лицо, как сказано, возникают также юридические отношения между

залогодателем и должником. Существо их состоит в том, что залогодатель

вправе требовать от должника исполнения всех тех обязательств, которые тот

на себя принял. Так, быть может, должник обязался вознаградит залогодателя

за представление залога. Или, даже независимо от особого соглашения,

должник обязан вознаградит залогодателя за все убытки, наступающие для него

при неисправности должника по договору *(1077). Но, с другой стороны, и

должник, если стороннее лицо обязалось обеспечить его долг своим

имуществом, вправе требовать от этого лица, чтобы залог, действительно, был

представлен и соответствовал условиям договора, заключенного между

должником и сторонним лицом.

г) Прекращение залога

§ 33. Нам остается сказать о прекращении залога или, лучше, о

прекращении обыкновенного его источника - закладного договора. Но мы

скажем в особенности только о двух способах - о прекращении закладного

договора по прекращении договора обеспечиваемого и о прекращении его по

давности, так как другие способы прекращения права залога, напр.,

прекращение по соглашению контрагентов, по уничтожению имущества,

бывшего в залоге, и т. п. не представляют ничего особенного. Итак, что касается

до прекращения закладного договора, по прекращению договора,

обеспечиваемого залогом, то оно наступает по самому существу закладного

договора, как договора второстепенного, имеющего значение только при

существовании главного договора. Напр., уплата обеспеченного долга в срок, а

иногда и до срока, влечет за собой прекращение и главного, и закладного

договора *(1078). Но, наоборот, прекращение закладного договора, напр., по

соглашению контрагентов, не влечет за собою прекращения договора

обеспечиваемого, разве в отдельном случае способ прекращения закладного

договора содержит в себе безмолвное соглашение и насчет прекращения

договора обеспечиваемого. Напр., заем обеспечивается закладом и

постановляется, что, в случае неисправности должника, залогоприниматель

может оставить заклад за собою; должник, действительно, оказывается

неисправным, но залогоприниматель, вместо того, чтобы обратить заклад в

свою собственность, возвращает его залогодателю: здесь возвращение заклада,

действительно, можно понимать как прощение долга, как прекращение и самого

договора обеспечиваемого. По отношению к вопросу о значении давности для

прекращения закладного договора, можно различать два случая: заключается

ли он одновременно с главным договором, или впоследствии, хотя, впрочем,

оба случая разрешаются одинаково. Когда закладной договор заключается

одновременно с договором обеспечиваемым, то данность не может поразить

закладной договор в отдельности, не поражая договора обеспечиваемого, и

наоборот. Но закладной договор может быть заключен и впоследствии, так что

давность может прежде коснуться обеспечиваемого договора, и возникает

вопрос: поражает ли она тогда вместе и закладной договор? По общему

положению, что закладной договор, как договор дополнительный, прекращается

с прекращением главного договора, это должно бы допустить, несомненно. Но

представляется некоторое соображение, делающее такое решение вопроса

сомнительным, именно то соображение, что прекращение договора по давности

не составляет удовлетворения верителя, что веритель, имея в руках свой залог

или, по крайней мере, имея за собою право залога, может считать себя более

обеспеченным, нежели другие верители, и потому может не слишком дорожить

устранением давности от обеспечивающего договора. Однако ж соображение

это нисколько не может ослабить того основного положения, что договор

обеспечивающий, как дополнительный, не существует с прекращением главного

договора: не удобомыслимо обеспечение того, что не существует; залог же

только и имеет значение обеспечения главного договора; притом он не есть

также обеспечение на случай прекращения главного договора без

удовлетворения верителя, а только обеспечение на случай неисправности

должника по главному договору, но как скоро главный договор прекращается, то

нет более должника, не может обнаружиться и неисправность по договору.

Поэтому, как ни кажется благовидным признать продолжение существования

закладного договора, все таки, этого нельзя признать, а должно принять, что с

прекращением обеспечиваемого договора по давности, прекращается и право

залога, так что, если заложенное имущество находится в руках верителя,

залогодатель вправе потребовать его обратно. Представляется еще вопрос:

прекращается ли закладной договор по давности, когда договор

обеспечиваемый продолжает существовать? Возьмем такой случай:

заключается договор и обеспечивается залогом; по обоим договорам течет

давностный срок, но его течение по отношению к обеспечиваемому договору, и

только по отношению к нему, прерывается, веритель совершает какое-либо

действие, нарушающее течение давности, но это действие не касается

закладного договора, напр., веритель требует от должника платежа по договору,

не упоминая об обеспечении его залогом, - так что для обеспечиваемого

договора давностный срок начинается снова, а между тем для закладного

договора он уже истекает: спрашивается, прекращается ли закладной договор

при целости и невредимости главного договора? По нашему мнению, нельзя

признать его прекращения, потому что закладной договор состоит в теснейшей

связи с договором обеспечиваемым, потому что установлением залога дается

направление самому по договору, так что если, напр., требуется

удовлетворение по обеспечиваемому договору, то в этом требовании само

собою содержится и обращение взыскания на залог, разве в отдельном случае

такое предположение будет устранено особою оговоркою со стороны

залогопринимателя.

Мы окончили наше изложение общего учения о договорах. Следовало бы,

для полноты его, сказать еще многое о совершении, исполнении и прекращении

договоров; но относящиеся сюда положения, общие всем договорам, относятся

также и к гражданским обязательствам вообще, не только к договорам, и уже

изложены нами; особые же положения, относящиеся лишь к некоторым

договорам или даже только к одному из них, более уместно изложить при

рассмотрении договоров в отдельности.

В) Договоры в отдельности

I. Mена

§ 34. Мена представляется договором, по которому одна сторона

обязывается предоставить другой право собственности на какое-либо

имущество, но с тем, чтобы и другая сторона предоставила ей право

собственности на какое-либо имущество, не состоящее в деньгах. Это

последнее условие, именно, и отличает мену от купли-продажи: если сторона,

приобретающая право собственности на имущество, обязывается вознаградить

противную сторону деньгами, то договор будет уже не мена, а купля-продажа.

Обыкновенно мена считается предшественницею купли-продажи, на том

основании, что купля-продажа предполагает деньги; деньги же, будет ли то

монета из благородного металла, или другие меновые знаки, являются

учреждением позднейшим в жизни общества: появление денег предшествует

состояние, в котором непосредственно обмениваются имущества. Но с

появлением денег, по их свойству быть общим мерилом ценностей в

экономическом быту, употребление мены должно, конечно, ограничиться. И,

действительно, усматриваем, что в развитом юридическом быту договор мены

встречается довольно редко, а для промышленных целей почти не заключается.

Например, торговля производится почти исключительно только посредством

купли-продажи, а не мены, и меновая торговля, производимая нашими купцами

с азиатами, представляет собою явление исключительное, поддерживаемое

притом искусственными мерами правительства. В наше время даже в тех

случаях, где результатом представляется тот же, что вытекает из мены,

совершается обыкновенно не мена, а двойная купля-продажа. Например, на

ярмарке купец А продает купцу В красного товара на 1,000 р. и покупает у Б на

1,000 руб. галантерейного товара: в результате выходит, как будто бы А и В

разменялись товарами, но совершается между ними, все-таки, не мена, а две

купли-продажи.

Предметом мены, собственно говоря, может быть всякое имущество,

представляющееся физическою вещью, все равно, будет ли эта вещь движимая

или недвижимая. Но положительное законодательство не допускает мены

недвижимого имущества и, таким образом, ограничивает круг действия договора

только вещами движимыми *(1079). Основание такого ограничения заключается,

по-видимому, в охранении казенного интереса; нам кажется, законодательство

имеет в виду, что мена недвижимого имущества на недвижимое заменяет

двойную куплю-продажу, а двойная купля-продажа доставляет казне более

выгод, нежели один договор мены; поэтому он запрещается. Например, Л,

вместо того, чтобы продать принадлежащее ему недвижимое имущество В и

купить у него другое недвижимое имущество, при отсутствии запрещения мены

недвижимого имущества мог бы обменяться с В; но для казны вдвое выгоднее,

если относительно каждого данного имущества будет совершена купля-

продажа, потому что каждая купля-продажа доставит казне известный доход.

Нельзя сказать, однако же, чтобы интересы казны только и можно было

охранить запрещением мены недвижимого имущества, ибо: 1) при мене

недвижимого имущества на недвижимое пошлины могли бы быть удвоены, так

что казна получала бы от мены то же самое, что получает от двух договоров

купли-продажи; 2) от мены недвижимого имущества на движимое казна

получала бы не менее выгод, чем от продажи недвижимого имущества, так как

продажа движимого имущества, вымениваемого на недвижимое, не приносит

казне никакого дохода. Например, выменивался бы дом на какие-либо

драгоценные камни; казна при этом получила бы те же сборы, какие получает

она ныне при продаже дома (продажа драгоценных камней не связана ни с

какими выгодами для казны), так что финансовый соображения, оказывающие,

по-видимому, влияние на устранение мены недвижимого имущества, тут не

имеют места. И можно думать, что законодательство, запрещая меняться

недвижимыми имуществами, именно хотело запретить только мену

недвижимого имущества на недвижимое же, но выразилось слишком обще:

"меняться недвижимыми имуществами запрещается". Только по исключении

допускает законодательство мену недвижимого имущества. Так, она

допускается для доставления городу или посаду удобного выгона!). Например,

под самым городом лежит поземельная дача, принадлежащая ведомству

государственных имуществ, а далее находится дача, принадлежащая городу;

очевидно, что для города выгодно променять эту дачу на казенную,

прилежащую к городу, потому что для выгона удобнее пользоваться ближайшею

дачею, нежели отдаленною: и вот при таких обстоятельствах законодательство

допускает. мену недвижимых имуществ *(1080). Другое исключение допускается

законодательством в интересе миролюбивого развода общих и чрезполосых дач

*(1081). Различные средства ведут к прекращению чрезполосины; между

прочим, дозволение размена недвижимых имущества немало способствует

достижению этой цели: если участки поземельного собственника рассеяны по

разным местам дачи, то понятно, что ему гораздо легче собрать эти участки к

одному месту, когда предоставлена возможность обменять, принадлежащий ему

лоскут земли на лоскут другого лица, нежели, если приходилось бы применять

тут правила о купле-продаже. С разpешения Сената допускается также, для

округления заповедного имения, променивать участки его на другие, равного

достоинства *(1082). Наконец, земельных участков, допустим, для поземельного

устройства крестьян *(1083) и для образования земельных участков для

сельских начальных училищ всех наименований; в последнем случае закон

разрешает промен казенных земель на земли частных лиц или учреждений и на

крестьянские надельные *(1084). Мена движимого имущества не подвергается

со стороны законодательства никаким ограничениям и совершается словесно

или письменно, по воле хозяев имущества *(1085). Юридические отношения по

менее состоят в том, что каждая договаривающаяся сторона приобретает право

на передачу ей в собственность от противной стороны определенного

имущества, и, действительно, передачею его исполняется договор. Наконец,

прекращается мена общими способами прекращения обязательств.

Между договорами мены движимого имущества особенно обращает на

себя внимание мена денег, т.е. мена, предметом которой являются деньги. Мы

видели, что мена тем именно и отличается от купли-продажи, что не допускает

употребления денег: ценность вымениваемой вещи измеряется не деньгами, а

другою вещью. Но вот договор, в котором только и идет речь о деньгах, в

котором не только одна, но и другая сторона представляет деньги, договор,

которого заключение в больших городах составляет даже особый промысел,

занятие менял, договор о размене денег, а между тем он считается меною.

Спрашивается, что же это: мена ли, или купля-продажа? В этом договоре,

казалось бы, по преимуществу денежному собственно не идет речь о деньгах, а

о монете, о том или другом сорте денег: кто выменивает кредитные билеты на

золото или серебро, или кредитные билеты значительной ценности на мелкие

кредитные билеты, тот не имеет в виду, что кредитные билеты представляют

денежную сумму, что золото и серебро также составляют денежную сумму, а он

имеет в виду два сорта денег, и выменивают один сорт на другой. Припомним,

что деньги являются предметами обязательств в различных видах, не только в

смысле меры ценностей, но и как индивидуальные вещи или также как вещи

известного рода, сорта: и тогда они являются такими же предметами

обязательств, как и всякие другие вещи, определяемые индивидуально или

венерически. Поэтому, признавая договор о размене денег меною, а не куплею-

продажею, мы не отступаем от существа договора мены. Иные юристы, правда,

считают договор о размене денег куплею-продажею на том основании, что лицо,

выменивающее один сорт денег на другой, в котором нуждается, обыкновенно

отдает нечто лишнее, так что тут есть и цена за приобретаемые деньги. Но то

обстоятельство, что при размене денег отдается нечто лишнее, случайно и не

всегда встречается. Притом же, если договор о размене денег считать

куплеюпродажею, то трудно определить, которые же деньги составляют товар,

которые цену? Конечно, когда договор заключается с менялою, то, имея в виду,

что меняла занимается разменом денег, как промыслом, можно сказать, что он

продает деньги и что, следовательно, его деньги товар. Но договор о размене

денег заключается не только с менялами, а нередко и с другими лицами. Нам

кажется поэтому, что лучше всего принять народное воззрение на договор,

высказывающееся в самом названии его и проявляющееся, притом, у многих

народов: напр., у нас - размен, у немцев - Wechsel, у французов - echange.

2. Купля-продажа

§ 35. Купля-продажа *(1086) есть перевод латинского "emptio-venditio". У

нас говорят нередко: "купля и продажа". Но выражение это внушает мысль, что

идет речь о двух договорах, тогда как на деле представляется только один:

купля и продажа только различный стороны одного и того же договора, так же

тесно связанный между собою, как выпуклая и вогнутая поверхность тела.

Представление же о купле и продаже как о двух отдельных договорах, кроме

теоретической нелепости, может вести и к вредным практическим результатам,

оно легко может породить мысль, что если купля составляет нечто отдельное от

продажи, то договор может быть действителен как купля, если и не

действителен как продажа. Напр., А, не имея на то права, продает какую-нибудь

вещь В; если допустить, что договор, будучи не действителен как продажа, тем

не менее действителен как купля, то выйдет, что Ч вправе удержать вещь за

собою, тогда как А не вправе требовать и цены ее, так как продажа не

действительна. Купля-продажа представляется договором, по которому одна

сторона, покупатель или покупщик, приобретает право требовать, чтобы другая

сторона, продавец, передала ей в собственность определенную вещь, и

обязывается уплатить за то известную сумму денег, называемую ценою. Купля-

продажа, таким образом, имеет предметом отчуждение права собственности на

вещь; следовательно, круг действия ее ограничивается вещами физическими,

которые только и могут подлежать праву собственности; но купля-продажа не

обнимает вещей отвлеченных, прав на чужие действия. У нас, правда, нередко

говорят о покупке или продаже векселя, заемного письма и т. п.; но с

юридической точки зрения тут нет покупки или продажи, а только передача,

уступка права. Практическая сторона этого замечания заключается в том, что

если передача векселя, заемного письма и т. п. не есть купля-продажа, а особая

сделка, то не применяются к ней и определения о купле-продаже, а она

обсуживается особо, сообразно своему существу.

Договор купли-продажи, как мы его определили, представляется единым,

и встречавшиеся в законодательстве как бы различные виды его нисколько не

вытекают из сущности самого понятия о договоре. Так, законодательство

различает куплю-продажу недвижимого имущества от купли-продажи

движимого, а также куплю-продажу частную, по вольной цене, от купли продажи

с публичного торга. Но купля продажа недвижимого имущества представляет

особенности только относительно совершения договора: установлены особый

формальности для приобретения права на передачу недвижимого имущества,

требуются при этом некоторые пожертвования в пользу казны, но самое

значение договора точно такое же, как и значение купли-продажи движимого

имущества. Продажа с публичного торга представляет ту особенность, что

рассчитывает на соревнование между лицами, желающими купить продаваемое

имущество, ради чего, именно, она и производится публично. Но очевидно, что

тут нет никакого обстоятельства, которое бы влияло на существо купли-

продажи: как скоро является наиболее выгодный покупатель, то с ним только и

заключается договор. Кроме того, публичная купля-продажа представляет еще

то обстоятельство, что во многих случаях государство продает имущество

частного лица: так как продажа составляет акт отчуждения имущества,

следовательно, входить в состав права собственности, то продавать имущество,

собственно, может только его хозяин; но вот представляются обстоятельства,

что не собственнику, а государство продает имущество. Напр., налицо

предъявляется взыскание и, вследствие того, от него отбирается имущество и

подвергается продаже с публичного торга. Но в этом также нет ничего

особенного, ибо государство является тут только законным представителем

собственника имущества, а представитель занимает место представляемого

лица. Таким образом, мы не признаем существенными те особенности, которые

представляются при купле-продаже недвижимого имущества и купле-продаже с

публичного торга, а потому будем излагать договор как единый.

Прежде всего, в договоре купли-продажи представляются контрагенты,

предмет его и эквивалент предмета, цена. От контрагентов, конечно, требуется

способность к гражданской деятельности, право вступать в договоры. Но, кроме

того, требуется, чтобы контрагенты были способны к заключению данного

договора купли-продажи, ибо есть случаи, что лицо способно к вступлению в

договоры вообще, но не способно к заключению того или другого отдельного

договора купли-продажи. Неспособность последнего рода или находится в связи

с имуществом, о купле-продаже которого идет речь, или вытекает из других

оснований. Так, от продавца, кроме общей способности к гражданской

деятельности, требуется, чтобы он не только был собственником продаваемого

имущества, но и субъектом права отчуждения, составляющего долю права

собственности, а без этого купля-продажа, совершенная им относительно

имущества, признается ничтожною. Напр., на имущество наложено запрещение

или арест: оно уже не может быть продано, потому что существо запрещения (в

общем смысле этого слова) в том именно и заключается, что запрещение

ограничивает собственника в праве отчуждения имущества. Или, напр.,

имущество заповедное: владелец его, хотя и признается собственником, но ему

не принадлежит право отчуждения имущества *(1087). От покупщика требуется

способность к приобретению права собственности по покупаемому имуществу,

ибо не всякое имущество может быть приобретено каждым лицом безразлично.

Напр., право на заключение купли-продажи относительно имущества движимого

ограничивается для покупщика законами торговыми: известно, что торговля

производится, главным образом, посредством купли-продажи, и понятно, что

ограничения относительно права торговли должны отразиться и на

куплепродаже.

Предметом купли-продажи, говоря вообще, может быть всякая

физическая вещь, находящаяся в гражданском обороте и составляющая

собственность продавца. Вещи отвлеченные, права, как уже указано, не могут

быть предметом купли-продажи: относительно их допускается только уступка; но

уступка права не то, что купля-продажа. Тем менее, конечно, ожидаемое право

может быть предметом купли-продажи. В законодательстве, действительно,

встречается запрещение купли-продажи ожидаемого наследства *(1088) Если,

напр., лицу А предстоит получить наследство после его бездетного брата, то,

при жизни наследодателя, А не может совершить куплю-продажу относительно

этого наследства: тут продавалось бы, собственно, не имущество,

составляющее наследство, а надежда на получение наследства в будущем; но

если, даже по смерти наследодателя, наследнику непосредственно

предоставляется не право на вещи, составляющие наследство, а право

наследования, и уже только по осуществлению этого права наследнику

принадлежит право на вещи, то тем менее наследство способно к отчуждению

куплею-продажею при жизни наследодателя. Но, кроме юридического

основания, есть еще и нравственное соображение, по которому запрещается

отчуждение ожидаемого наследства.

Сделки такого рода не достойны развитого человека: они показывают, что

лицо рассчитывает на смерть ближнего; а расчеты, надежды на смерть

ближнего предосудительны. Притом же эти расчеты, надежды в высшей степени

обманчивы: очень много примеров, что именно такие наследники не получали

наследства, которые считали его своим уже при жизни наследодателя. Понятно,

что лицо, после которого имеет открыться наследство, оскорбляется, если так

мало оказывают уважения к его жизни, что, пока лицо еще в живых, уже

совершаются сделки относительно его наследства; вследствие того, лицо это

старается сделать завещательное распоряжение относительно своего

имущества в пользу какого-либо другого лица, иногда даже совершенно

постороннего, а не прямого наследника; или же, когда завещательное

распоряжение не может иметь места, имущество лица родовое *(1089), лицо

старается обременить его долгами, которые, при подобных обстоятельствах,

обыкновенно бывают безденежными. Как бы то ни было, но договор купли-

продажи относительно ожидаемого наследства, по нашему законодательству,

признается недействительным. И в этом отношении оно сходится с римским

правом, которое также запрещает сделки относительно ожидаемого наследства,

по тому же нравственному соображению. Напротив, германское право, в

котором юридический интерес нередко берет перевес над нравственными

соображениями, не запрещает сделки об ожидаемом наследстве не считает их

предосудительными. Нельзя сказать, чтобы германское право освящало

расчеты, отвергаемые нравственным законом; но оно смотрит на договоры

относительно ожидаемого наследства с другой точки зрения: оно ценит выше

всего личность гражданина и сохраняет за ним свободу заключения договоров,

так что охранение этой свободы берет перевес над теми соображениями,

которые устраняют договоры о наследстве. Германское право не требует, чтобы

они были заключаемы, даже не благоприятствует им, а только не признает их

ничтожными. К этому присоединяется еще понятие об общем семейном или

родовом имуществе, понятие, вследствие которого и при жизни наследодателя

наследнику принадлежит не одна надежда на получение наследства, а, по

крайней мере, по отношению к некоторым имущества, даже право на получение

его, так что в договоре о наследстве лицо распоряжается, действительно, не

только своею надеждою, но и правом, и потому договор этот, по германскому

праву, оказывается гораздо более прочным, нежели мог бы он быть прочен по

римскому или по нашему праву *(1090). Далее, к предметам, запрещенным

относительно купли-продажи, законодательство относит так называемые

промессы вообще, на лотереи и на билеты займов с выигрышами *(1091), на том

основании, что тут также идет дело о безмездном приобретении надежды.

Известно, что иногда, для более легкого и выгодного заключения

государственного займа, от правительства учреждается денежная лотерея,

приготовляются в известном числе равноценные лотерейные билеты и

продаются желающим; вырученная за продажу сумма употребляется на

удовлетворение тех или других государственных потребностей, и, затем, из

обыкновенных государственных доходов ежегодно известная сумма,

разделенная на несколько равных или неравных частей, разыгрывается между

определенным количеством билетов, число которых, конечно, несравненно

значительнее, нежели число выигрышей; таким образом, по истечении

нескольких лет 10, 15, 20, 25, смотря по тому, как устроена лотерея, государство

уплачивает всю занятую сумму или, по крайней мере", большую ее часть. По

опыту оказывается, что таким путем государственные займы большею частью

совершаются довольно удачно: надежда выиграть в лотерею гораздо более

чем, сколько платится за билет, подстрекает очень многих к приобретению

лотерейных билетов, и государство получает нужную для него сумму; а что

можно также и потерять, что платится за билет, на это не обращают внимания,

так как, по свойственному человеческой натуре легкомыслию, очень многие

охотно жертвуют деньгами, в надежде приобрести гораздо более чем жертвуют.

Но многие также не желают покупать, собственно, лотерейных билетов: им

слишком скучно ждать, что вот их когда-нибудь пригласят к розыгрышу, тем

более что номера привлекаемых к розыгрышу билетов обыкновенно

определяются по жребию, так что неизвестность относительно выигрыша может

томить в течение многих лет. И вот предпринимается особого рода спекуляция,

заключающаяся в том, что на предположенные выигрыши такого-то года

учреждается особая лотерея: антрепренер ее обязывается заплатить

собственнику билета, на который выпадает тот или другой выигрыш, известную

денежную сумму, равную выигрышу, или только часть этой суммы, напр.,

половину, две трети и т. д. Вот эти-то билеты частного антрепренера и

называются промессами. Или от правительства учреждается иногда

беспроигрышная лотерея: хотя не на каждый билет лотереи выпадает,

собственно, выигрыш, но каждый, по крайней мере, дает сумму, заплаченную

лицом, иногда даже с некоторыми процентами. И вот на билеты

беспроигрышной лотереи иногда также учреждается особая лотерея:

антрепренер приобретает значительное число этих билетов и потом, чтобы

выручить заплаченные за них деньги и, кроме того, получить барыш, учреждает

особую лотерею, билеты которой дают покупателям только надежду на выигрыш

беспроигрышного лотерейного билета. Эти билеты на лотерею, где

разыгрываются беспроигрышные лотерейные билеты, также называются

промессами. Законодательство не одобряет такого рода сделок и запрещает

продажу промессов на том основании, что продажа промессов не входит в план

лотереи, учреждаемой правительством, и что при этих сделках ничтожны шансы

на выигрыш, а между тем покупатели билетов теряют деньги. И вообще можно

сказать, что те же причины, которые побуждают законодательство запрещать

лотереи, еще более побуждают его противодействовать лотереям, по которым

разыгрываются лотерейные билеты, потому что зло, всегда соединяющееся с

лотереями, тут представляется как бы в квадрате. Далее, в законодательстве

встречается запрещение торга невольниками, вывозимыми из-за границы

*(1092): независимо от уголовного наказания, следующего за нарушение такого

запрещения, купля-продажа, совершенная относительно невольника, считается

ничтожною, и невольник получает свободу. Наконец, есть вещи, подлежащая, по

нашему законодательству, относительно купли-продажи еще такому ограничена,

что они не иначе могут быть продаваемы, как нераздельно, в целом их составе.

Сюда относятся именно все вещи, признаваемый законодательством

нераздельными, напр., дворы, лавки, фабрики и т.д.

Цена, входящая в состав купли-продажи, т. е. денежная сумма,

определяемая продавцу как эквивалент за передачу вещи в собственность

покупщика, должна быть означена в договоре, притом, как и во всех сделках,

должна быть означена на русскую монету. Означение на иностранную золотую и

серебряную высокопробную монету тоже дозволяется, но при согласии обоих

контрагентов и по курсовой цене. Но не всегда при самом заключении купли-

продажи есть возможность точно определить ее цену, а иногда, и это бывает

нередко, приходится довольствоваться лишь указанием данных, достаточных

для точного определения цены впоследствии. Напр., в настоящее время, по тем

и другим соображениям, контрагенты не могут определить цену товара: и вот

они заключают куплю-продажу относительно этого товара по цене, какая будет

на него в такое-то время, причем обыкновенно имеется в виду рыночная, а не

справочная цена *(1093). Цена купли-продажи, говоря вообще, определяется по

взаимному соглашению контрагентов и в некоторых только случаях

определяется законодательством. Так законодательство полагает minimum

цены на недвижимые имущество, земли и дома *(1094). Это не что иное, как

противодействие со стороны законодательства притворному обозначению

слишком низкой цены продажи с целью меньшего платежа пошлин,

взыскиваемых при совершении купчей крепости, так что установление законного

minimum'а цены продажи именно объясняется финансовыми соображениями

законодательства. Конечно, для охранения интересов казны, было бы

достаточно требовать, чтобы пошлины в пользу казны платились, по крайней

мере, с законного minimum'а цены, а не требовать, чтобы самая цена продажи

была означаема не ниже этого minimum'а. Но законодательство выразилось

относительно minimum'a цены недвижимых имуществ так, что его должно

считать не только основанием для взимания пошлин в пользу казны, для

определения достоинства гербового листа, на котором пишется купчая крепость,

но его должно именно считать ценою: в актах о переходе недвижимого имения

цена определяется не ниже цены, установленной в табели, приложенной к

Уставу о пошлинах *(1095). Вот почему мы и говорим о законном minimum'е

цены. Но должно также сказать, что установление его со стороны

законодательства не представляет значительного стеснения для граждан, ибо

разве только по исключению недвижимое имущество продается, действительно,

за цену, которая ниже законного minimum'a. И притом, провисание в купчей

крепости именно такой цены имело бы значение только для выкупа проданного

родового имущества. Напр., родовое имущество продано за цену, которая ниже

minimum'a, выкупщику следовало бы только заплатить эту цену покупателю

родового имущества и получить его в свои руки; но, конечно, если в купчей

крепости показана не действительная цена продажи, которая ниже minimum'a, a

minimum цены, то от выкупщика потребуется цена по купчей крепости,

следовательно, высшая против той, которая действительно заплачена за