Мейер Д.И. Русское гражданское право

Подождите немного. Документ загружается.

напоминанию придать нельзя, потому что последствия нарушения права

верителя наступают совершенно независимо от всякого заявления. Веритель,

конечно, может отречься от права воспользоваться выгодами просрочки, но

воздержание от напоминания должнику о наступлении срока обязательства еще

не составляет безмолвного отречения: веритель может воздержаться от

напоминания должнику, имя в виду, что последствия, связанные с просрочкою

по обязательству со стороны должника, наступают сами собою, как последствия

нарушения права.

Но что сказать об обязательствах, в которых срок удовлетворения не

означен? Такие обязательства встречаются нередко. Спрашивается, когда же

должно быть произведено удовлетворение по бессрочному обязательству,когда

веритель может требовать совершена действия, составляющегося предмет

обязательства, когда должник совершением этого действия может от него

освободиться? Нам кажется, что бессрочные обязательства подлежать

удовлетворению по первому требованию верителя, так что если лицо обязано

совершением какого-либо действия, но не определено время его совершения,

то это значить, что совершение действия может быть потребовано от должника

в каждую минуту. Такое положение относительно бессрочных обязательств

совершенно естественно: если назначен срок обязательства и веритель

потребует удовлетворения до срока, то должник вправе отозваться, что он не

обязан удовлетворять по обязательству, потому что еще не наступил срок его;

но если в обязательстве срока не назначено, то должник никогда не может

отозваться не наступлением срока; и выходить, что по бессрочному

обязательству веритель вправе требовать удовлетворения во всякое время.

Очень часто упускают из виду это значение бессрочных обязательств, не

понимают их такими, в которых от верителя зависит требовать удовлетворения

в то или другое время. Оттого и бывает, что бессрочные обязательства служат

орудием злоупотреблений: бывает, что лицо, желая злостно объявить себя

несостоятельным, передает свое имущество, в особенности деньги, другому

лицу по какому-либо бессрочному обязательству,- разумеется, лицу близкому

себе: лицо это, на требования со стороны кредиторов платежа по

обязательству, отвечает, что в настоящее время не может произвести платежа,

да и кредиторы не имеют права требовать от него удовлетворения, потому что

срок платежа не означен. По нашему мнению, такой отзыв нельзя признать

основательным: это значило бы поставить право по обязательству в

зависимость от воли лица обязанного, так что если должнику вздумается вовсе

не произвести удовлетворения, он может и это сделать, отзываясь на каждое

требование верителя, что веритель не вправе требовать удовлетворения по

обязательству в настоящее время, а что он сам произведет его впоследствии,

при более благоприятных обстоятельствах; но такая зависимость права от

доброй воли лица обязанного разрушает самое понятие о правь. Спрашивается,

с какого же времени наступает просрочка по бессрочному обязательству? Если

справедливо, что по бессрочному обязательству веритель вправе требовать

удовлетворения во всякое время, то значит, что предъявление требования

составляет срок по обязательству, неисполнение же его будет началом

просрочки. Но это не значит, что в ту же минуту, как предъявлено верителем

требование удовлетворения, должник обязывается произвести последнее, а

иначе подвергается последствиям просрочки. По соображению самого существа

обязательства, должно быть предоставлено должнику время, в которое бы он,

без особенного стеснения для себя, мог совершить действие, составляющее

предмет обязательства, и только уже по прошествии этого времени можно

считать право верителя нарушенным и признать наступление просрочки. Иногда

и сам веритель назначает срок, требуя удовлетворения по обязательству не

немедленно, а к известному, более или менее отдаленному времени. В таком

случае к обязательству присоединяется срок и обсуживается точно так же, как

бы срок назначен был при самом заключении обязательства, т.е. просрочка

начинается с того времени, как истечет срок по обязательству, назначенный

верителем. Наконец, по отношение к бессрочным обязательствам

представляется еще тот вопрос: может ли сам должник произвести

удовлетворение по обязательству и тем освободиться от него, если веритель не

требует удовлетворения? Конечно, если веритель принимает удовлетворение,

представляемое ему должником, то, значит, он соглашается на

разрешениеобязательства, и этим очень просто разрешается вопрос. Но как

разрешается он в том случае, когда веритель не принимает удовлетворения по

обязательству? Если назначен срок обязательства, то должник вправе

требовать от верителя принятия в срок удовлетворения, в противном случае

веритель подвергается, смотря по обстоятельствам, тем или другим

невыгодным последствиям просрочки с его стороны; но нельзя признать такого

права за должником, когда срок обязательства не назначен, потому что по

такому обязательству срок составляет время требование удовлетворения со

стороны верителя, а пока нет требования, не наступает и срок обязательства.

Наконец, удовлетворение по обязательству имеет известное отношение к месту.

Для участников обязательства во многих случаях не все-равно, в том или другом

месте будет произведено удовлетворение,' например, не все-равно, на ту или

другую фабрику будут доставлены товары. Потому, вопрос о месте

удовлетворения по обязательству получает существенное значение, так что

удовлетворение должно быть производимо всегда в надлежащем месте *(958):

иначе веритель вправе не принимать удовлетворения или принять его, но с

условием вознаграждения за убытки, причиняемые ему представлением

удовлетворения не в надлежащем месте. Какое же это место, в котором должно

произвести удовлетворение по обязательству? Иногда оно определяется в

самом обязательстве, иногда не определяется. В первом случае вопрос о месте

удовлетворения не представляет никакого затруднения; удовлетворено по

обязательству и должно произвести именно там, где назначено. Но где должны

произвести удовлетворение, если место его производства в обязательстве не

определено? Должник и веритель находятся в одном городе: в этом случай

также нет затруднения при определении места удовлетворения по

обязательству, потому что всеравно, определить ли, что удовлетворение

производится по месту жительства верителя, или что оно производится по месту

жительства должника, так как оба эти места совпадают. Но и при этом условии

бывают такие случаи, что веритель и должник находятся не в месте их

жительства, а в другом каком-либо месте, например, в месте, где происходить

ярмарка. Тогда вопрос разрешается по существу обязательства: если оно

таково, что удовлетворение по нему должно быть произведено немедленно, то

оно и должно быть произведено в месте временного пребывания участников

обязательства; если же удовлетворению по обязательству назначено такое

время, в которое участники обязательства уже не будут находиться в том же

месте, то вопрос разрешается точно так же, как и в том случае, когда участники

обязательства имеют жительство в разных местах. Итак, спрашивается, следует

ли верителю явиться в местожительства должника для получения

удовлетворения (Holschuld) или должнику следует представить удовлетворение

верителю в его место-жительстве (Bringschuld)? Должник, оставаясь в своем

местожительстве, не производить удовлетворения верителю и тем нарушает его

право; отсутствие же верителя в местожительстве должника не служите для

него оправданием неисправности; следовательно, удовлетворение должно быть

произведено в местожительстве верителя: должник обязан явиться в тот город,

где живет веритель, и совершить то действие, которое составляет предмет его

обязательства. Конечно, нет надобности, чтобы должник всегда лично являлcя к

верителю и совершал это действие: иногда удовлетворение, как, например,

производство денежного платежа, может быть доставлено и чрез представителя

или по почте. Такое разрешение вопроса о месте удовлетворения по

обязательству может показаться еще недовольно точным: можно спросить еще,

в каком именно дом или помещении должно произвести удовлетворение? Но

этот вопрос разрешается точно так же, как вопрос о месте, удовлетворения

вообще: удовлетворение должно быть представлено должником в квартиру или

контору верителя, а не веритель обязан явиться за получением удовлетворения

в квартиру или контору должника, хотя в действительности и бывает нередко,

что сам веритель является к должнику и требует от него удовлетворения.

Действие удовлетворения по обязательству

§ 18. Действие, оказываемое удовлетворением по обязательству,

заключается в его прекращении, но, конечно, при том условии, что

удовлетворение произведено соответственно всем требованиям, вытекающим

для него из существа обязательства. Поэтому, например, удовлетворение

несвоевременное не прекращаете обязательства, а чтобы обязательство

прекратилось по удовлетворению, требуется нечто большее, добавок. Или,

например, когда предмет обязательства составляет целый ряд действию, то

только совершением последнего действия прекращается обязательство. Но

между одними и теми же лицами может существовать несколько обязательств, и

притом все они могут быть однородны, например, все могут иметь предметом

производство денежного платежа: тогда возникает вопрос, к какому

обязательству отнести производство удовлетворения? Прежде всего вопрос

разрешается волею должника: удовлетворение по обязательству - его действие;

следовательно, представляя удовлетворение, он вправе указать, к какому

обязательству оно относится. Если же должник не объясняете, к какому

обязательству относится удовлетворение, то естественно принять, что он

предоставляет верителю отнести удовлетворение к любому обязательству, так

что тогда уже вопрос разрешается волею верителя. Но и веритель иногда не

объясняет немедленно по получении удовлетворения, к какому обязательству

он его относить: тогда остается только разрешить вопрос по предположению. И

вот прежде всего предполагается желание должника отнести удовлетворение к

обязательству, для него наиболее тягостному. Так, если по одному

обязательству, существующему между верителем и должником, платятся

проценты, а по другому не платятся, то предполагается, что должник

производить удовлетворение по тому обязательству, по которому платятся

проценты. Точно также, если одно обязательство обеспечено, например,

залогом, а другое не обеспечено, то предполагается, что удовлетворение

относится к обязательству обеспеченному, как наиболее тягостному. Но если и

предположение в пользу того или другого обязательства по наибольшей его

тяжести должника не может иметь места, потому что все обязательства

одинаково тягостны, то отдается преимущество обязательству старшему по

времени: естественно предположить, что должник прежде всего очищает старые

обязательства, по очереди. Наконец, если равно-тягостные обязательства

одновременны, так что и по очереди их нельзя определить, к которому

обязательству относится удовлетворение, то остается только принять, что

удовлетворение распределяется на все обязательства по соразмерности. Но

разумеется, дается значение тому или другому предположению в таком только

случае, когда во время производства удовлетворения наступил уже срок

нескольким обязательствам, существующим между верителем и должником;

обязательства, которым срок еще не наступил, не берутся в расчете, потому что

до срока они не подлежать удовлетворенно разве только по особому

соглашению между участниками обязательства, которого в данном случае мы не

предполагаем или которого, лучше сказать, именно нет, почему и приходится

решить вопрос по предположению. Но как доказать производство

удовлетворения по обязательству? Значение его очень важно, ибо оно

прекращает обязательство, а между тем само по себе производство

удовлетворения не оставляет следа. Как о существовали обязательства

нередко свидетельствует письменный акте, так же точно и о факте,

прекращающем обязательство, составляется иногда письменный акте,

называемый распискою или квитанцией.. Как обязательство считается

существующим по признанию должника, точно так же и производство

удовлетворения по обязательству обязательства исходить от имени должника,

так расписка должна исходить от имени верителя. Так и бывает в

действительности: расписка представляется обязательству: должник же в этом

акте не принимает никакого участия, возлагается на него никакой обязанности.

Расписка эта или соединяется с долговым актом, значится на нем,- что очень

естественно, так как о его существовали,- или дается отдельно от долгового

акта, составляет собою особый акт *(959). В последнем случае важно, чтобы

расписка именно указывала, какое обязательство прекращается удовле-

творением: при этом только условии расписка служите доказательством

удовлетворения, а иначе веритель может отозваться, что данная им расписка

относится к другому обязательству, существовавшему между ним и должником,

и тогда предъявителю расписки особыми фактами придется доказать, что она

относится именно к тому обязательству, по которому веритель требует

вторичного удовлетворения; но доказать это чрезвычайно трудно, а иногда и

невозможно *(960). Однако, расписка верителя не единственное доказательство

удовлетворения по обязательству: ей равняется по доказательной сил расписка

должника о производстве удовлетворения. Это надпись должника на документе,

который хранится у верителя, и для должника нет возможности сделать на нем

надпись о производстве удовлетворения без согласия на то верителя; но

веритель, конечно, не даст своего согласия, не получив удовлетворения;

поэтому-то надпись должника на документе о производстве удовлетворения и

равносильна расписке самого верителя в получении платежа *(961). Наконец,

еще есть акт, которому приписывается значение одинаковое с распискою - это

захеривание или наддрание долгового документа *(962). Но разумеется, что

захеривание или наддрание акта обязательства имело это значение, нужно,

чтобы оно исходило от самого верителя: поэтому, если веритель докажете, что

не он наддрал или захерил акт обязательства, то наддрание или захеривание не

имеет никакого значения. Должно сознаться, однако же, что все эти

доказательства удовлетворения по обязательству не доказывают, собственно,

самого производства удовлетворения, а только прекращена обязательства,

которое может последовать и независимо от удовлетворения. Так, расписка

верителя в получении удовлетворения по обязательству большею частью

дается, конечно, по действительном получении удовлетворения: но веритель

может дать расписку, и не получив удовлетворения, что и бывает иногда на

самом деле: тогда расписка эта, собственно, имеет значение отречения

верителя от права по обязательству, значение дара в пользу должника. То же

самое должно сказать и о надписи должника на долговом документе о

производстве удовлетворения: и не получив удовлетворения, веритель может

дозволить должнику сделать такую надпись, и значение ее при безденежности

то же, что и значение безденежной расписки. Наконец, и захеривание или

наддрание долгового документа иногда имеет значение прощения долга,

отречения верителя от права по обязательству: веритель уничтожает долговой

документе и тем лишает себя возможности доказать существование

обязательства. Таким образом, ни одно из доказательств производства

удовлетворения по обязательству не доказываете собственно, действительного

производства удовлетворения, а все они непосредственно доказывают только

прекращение обязательства. Правда, для самого обязательства всеравно, тем

или другим способом оно прекращается, производством ли удовлетворения со

стороны должника, или иначе; в том и в другом случае оно перестает оказывать

влияние на юридические отношения лиц. Но есть разница в последствиях

прекращения обязательства по удовлетворению и по отречению от права со

стороны верителя; отречение от права имеет значение дара в пользу должника,

а даре в известных случаях возвращается *(963). И если доказательства

производства удовлетворения по обязательству, по существу своему, могут не

соответствовать на дел видимому значению, то их нельзя считать

непреложными, а они способны подлежать опровержению: действительно, как

скоро будет доказано, что обязательство прекратилось только по-видимому

платежом, в сущности же по отречению верителя от права, то прекращение

обязательства обсуживается как даре со стороны верителя должнику и влечет

за собою все последствия дара. Поэтому-то нельзя сказать, чтобы для должника

было все равно, произведено или не произведено удовлетворение по

обязательству, как скоро в руках его есть, например, расписка верителя в

получении удовлетворения: самая расписка эта, как доказательство, может быть

опровергнута, и тогда наступят иные последствии, нениели какие имели бы

место при действительном производстве удовлетворения. Трудно, конечно, а

иногда даже и совсем невозможно доказать, что удовлетворение по

обязательству не было произведено, когда у должника есть расписка верителя в

получении платежа или другое доказательство производства удовлетворения,

но бывают случаи, что это и доказывается.

Действие обязательства относительно риска

§ 19. Каждое обязательство сопровождается риском или страхом>.

Действие, составляющее предмет обязательства и представляющееся при

заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным;

невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе: и вот

обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск

или страх по обязательству (periculum). Такая невозможность совершения

действия, составляющего предмет обязательства, вследствие тех или других

обстоятельства может наступить относительно каждого действия: поэтому-то мы

сказали, что каждое обязательство сопровождается риском. А обязан доставить

известную вещь В, но А лишается возможности доставить эту вещь, например,

потому, что она сгорела: если А тем не менее обязан доставить В другую, вещь

равноценную, то значить, что совершение действия предмета обязательства

оказывается невозможным к ущербу А, риск по обязательству на его сторон, но

если А не обязан доставить В другую равноценную вещь, то риск по

обязательству на стороне В. А обязан доставить В известную вещь, а В обязан

уплатить за то А известную сумму денег, впоследствии вещь сгорает и А

лишается возможности доставить ее В: если и В впоследствии того перестает

быть обязанным уплатить А условленную сумму денег, то, очевидно, риск по

обязательству на сторон А, потому что он, лишаясь вещи, лишается и права на

получение вознаграждения; но если В тем не менее обязан уплатить А

условленную сумму, то риск по обязательству на сторон В, потому что, не

получая вещи, он все-таки платите деньги, определенные за ее доставлена. К

этим видам сводятся все разнообразные случаи риска по обязательствам. Кто

же, спрашивается, из участников обязательства несет риск - должник или

веритель? В вещном праве все повреждения в имущества, происходящие от

несчастного случая, падают на счет субъекта права *(964), что и выражается

классическою формулою: casum sentit dominus. Если бы эту же формулу

применять к обязательствам, то должно бы сказать, что ущерб, происходящий

от невозможности исполнения действия, составляющего предмет

обязательства, падает на счет субъекта права по обязательству, т.е., что страх

по обязательству всегда на сторон верителя. Но вопрос об обязательстве нести

страх разрешается в обязательственном праве по иным началам, нениели в

вещном праве, так что иногда страх по обязательству, действительно, на

стороне верителя, но иногда, и, должно сказать, большею частью, он находится

на сторон должника. Прежде всего, конечно, и в обязательственном праве имеет

силу непреложно-справедливое правило, что ущерб, происходящий в

имуществе, падает на счет субъекта права - становится действительно для него

ущербом лишь тогда, когда он произошел от несчастного случая: если ущерб

произошел от действия другого лица, такого действия, которое составляет

собою нарушение права, то он падает на лицо, нарушившее право, ибо

нарушение права рождает для виновного обязательство вознаградить лицо, чье

право нарушено, за все убытки, понесенные этим лицом вследствие

правонарушения *(965). Поэтому, в каждом отдельном случае, при определении,

к чьему ущербу отнести наступившую невозможность совершения действия,

составляющего предмет обязательства, прежде всего должно обращать

внимание на то, не произошел ли ущерб вследствие нарушения права

противною стороною. Но далее, по отношению к вопросу, кому нести страх по

обязательству - должнику или верителю, должно различать обстоятельства

односторонние и взаимные, потому, что в тех и других обязательство нести

страх определяется различно. В обязательствах односторонних, по самому

существу их, риск всегда на стороне верителя. А обязан доставить В известную

вещь, но она сгорает и для А нет уже возможности исполнить обязательство: эта

невозможность наступила без вины А, без нарушения права с его стороны;

следовательно, для него нет обязательства вознаградить В, так что действие,

составляющее предмет обязательства, не совершается - к ущербу верителя,

риск на стороне последнего. Другое дело, если одностороннее обязательство

родовое, или предмет его определяется мерою, весом или счетом, тогда

погибель одной вещи не освобождает должника от обязательства, и он обязан

представить верителю другую вещь. Например, А обязан доставить В лошадь,

не определенную именно лошадь, а вообще лошадь; впоследствии одна из его

лошадей умирает: тем не менее А обязан доставить В другую лошадь. И точно

также, если у А только одна лошадь и погибает, он все-таки обязан приобрести

другую лошадь и доставить ее В, если не тот именно индивидуум, который

находится у А, составляет предмет одностороннего обязательства. По-

видимому, здесь вопрос об обязанности нести риск разрешается иначе, нениели

в первом случае: тогда как в первом случае риск по одностороннему

обязательству на стороне верителя, здесь он какеудто на стороне должника. Но

это только по-видимому: родовое обязательство исполняется представлением

каждого вида родового понятия, так что разве по исключению действие,

составляющее предмет такого обязательства, может оказаться действием

невозможным; вот потому-то с погибелью одного вида родового понятия мы не

признаем прекращения одностороннего родового обязательства. В

обязательствах двусторонних вопрос об обязанности нести риск можно

разрешить в пользу верителя или в пользу должника, смотря по тому, как

считать действие верителя, составляющее эквиваленте действия должника:

если считать обязательство верителя эквивалентом самого обязательства

должника, то в случай невозможности совершения действия, составляющего

предмет обязательства, без вины лица обязанного, веритель все-таки должен

представить эквивалент; следовательно, риск на стороне верителя; но если

считать обязательство верителя эквивалентом не обязательства должника, а

самого действия совершаемого в пользу верителя, то, конечно, если

совершение действия оказывается невозможным и оно не совершается, то и

веритель не обязан исполнять своего обязательства, представлять эквиваленте;

следовательно, действие, составляющее предмет обязательства, не

совершается - к ущербу должника, т.е. риск по обязательству на его стороне.

Сама естественная справедливость ведет к тому, чтобы считать обязательство

верителя эквивалентом не обязательства должника, а самого действия,

совершаемого им в пользу верителя, так что в взаимных обязательствах разве

только по исключению риск может быть на стороне верителя, тогда как в

обязательствах односторонних, по самому существу дела, риск падает на

верителя и только по исключение может оказаться на сторон должника.

Например, заключается договор найма, по которому лицо приобретает

право жить на даче другого лица и обязывается платить за то известную сумму

денег; но до перехода нанимателя на дачу она сгорает: наниматель не обязан

платить наемную плату, потому что она платится за пользование вещью, за

удовлетворение ею потребности, а не за одно обязательство хозяина вещи

предоставить ее в пользование нанимателя. Но каково бы ни было

обязательство, на которой бы из сторон, участвующих в нем, ни лежал страх по

обязательству, как скоро одна из них нарушает право другой, к ней переходите и

страх по обязательству, хотя бы до того времени он был на противной стороне.

Например, заключен договоре поклании, по которому известная вещь отдана на

сохранение; по требованию хозяина, она не возвращена ему лицом, принявшим

ее на сохранение, а впоследствии сгорела: до требования выдачи вещи страх по

обязательству был на сторон верителя, хозяина вещи, и если бы она сгорела в

это время, лицо, принявшее ее на сохранение, не отвечало бы за ее

уничтожение пожаром; но, не выдав вещи по требованию ее хозяина, лицо,

принявшее ее на сохранение, тем нарушило право хозяина вещи и вследствие

того страх по обязательству перешел уже к нему, т.е. к лицу обязанному, так

что, как скоро вещь сгорела и выдача ее сделалась невозможною, этому лицу

приходится вознаградить хозяина вещи за ее погибель, не по предположению,

что вещь не сгорела бы в дом хозяина,такое предположение могло бы быть

опровергнуто,- равно не по предположению вины лица обя-занного, его

нерадения о вещи, принятой на сохранение,- и это предположение, пожалуй,

могло бы быть опровергнуто,- а именно потому, что, не выдав вещь по

требованию ее хозяина, лицо обязанное тем нарушило право верителя *(966).

Такими началами определяется обязанность нести страх по обязательству. Но,

разумеется, по взаимному соглашению между участниками обязательства

может быть определено и иначе: риск может быть передан должнику, тогда как

независимо от такого соглашения, по существу обязательства, он был бы на

сторон верителя; точно также может быть и наоборот. В таком случае вопрос об

обязательстве нести риск прежде всего должен быть разрешаем на основании

соглашения. Наконец, страх по обязательству, по особому договору,

называемому договором страхования, может быть передан и стороннему лицу:

точно так же, как страх, сопровождающий вещное право, по договору

страхования передается постороннему лицу, например, страх собственника

дома или вообще строения передается компании страхового от огня общества,

точно также может быть передан стороннему лицу и страх по обязательству. Так

иногда и бывает в действительности: например, хозяин дома или хозяин

товаров застраховывает свое имущество у стороннего лица, отдельного лица

или страхового общества; но так как, подобно всякому обязательству, и

обязательство, вытекающее из договора страхования, сопровождается

известным риском - страховщик может оказаться несостоятельным,- то

собственник имущества вступает иногда вторично в договоре страхования с

другим сторонним лицом, за известную премию передает ему страх по

обязательству, вытекающему из первого договора, и приобретает от него право

требовать вознаграждения в случае несостоятельности первого страховщика.

По взаимному соглашению между участниками обязательства или между

участниками обязательства и сторонними лицами могут быть постановлены

также и различные сочетания: например, страх может быть принять на

половину, на треть обязательства; равным образом, страх может быть принять

только при известных условиях, на определенное время и т.д.

4. Источники обязательства

Принимаются обыкновенно три источника обязательства: закон, договоре

и правонарушение; так что все обязательства по происхождению их делятся на

три вида: обязательства, вытекающие из закона, обязательства, вытекающие из

договора, и обязательства, вытекающие из нарушения прав. Различие между

этими видами обязательства в практическом отношении очень важно, потому

что юридическое значение обязательства всегда много зависите от того, из

какого источника оно вытекаете: вытекая из одного источника, обязательство

обсуживается по одним началам; вытекая из другого, оно обсуживается по

другим началам. Например, обязательство, вытекающее из договора,

обсуживается ближайшим образом на основании соглашения, состоявшегося

между контрагентами, тогда как обязательство, вытекающее из закона,

обсуживается по его определению, воля же участников обязательства

непосредственно туте не имеет значения. Но это различи между

обязательствами по их происхождению не должно понимать в том смысле,

будто обязательства, вытекающие из договора или правонарушения, не суть

обязательства законные: и для них последнее основание - также юридические

определения, существующая в обществе. Если же мы говорим о законе,

договоре и правонарушении, как об отдельных источниках обязательств, то

говорим о них только как о непосредственных источниках, из которых

выливаются обязательства. Так, о законе, как источнике обязательства, идет

речь в том смысле, что иногда содержанием закона налагается на какое-либо

лицо имущественное обязательство, так что другое лицо, физическое или

юридическое, вправе требовать от лица обязанного совершения в свою пользу

известного действия непосредственно на основании закона. Таково, например,

обязательство детей оказывать призрение их престарелым родителям и т.п.

Договор признается источником обязательства в том смысле, что право на

чужое действие вытекает непосредственно не из определения закона, а из

взаимного соглашения известных лиц. Например, А занимает деньги у В, и

вследствие того В приобретает право в известное время потребовать от А

платежа денег: непосредственное основание этого требования заключается в

договоре займа. Наконец, нарушение права представляется источником

обязательства в том смысле, что без нарушения права обязательство не

существовало бы. Например, А, вследствие того, что В нарушил его право,

приобретает право требовать от него вознаграждения за убытки;

следовательно, обязательство А выливается непосредственно из

правонарушения. Но, повторяем, последнее основание всех обязательств -

юридически определения, которые существуют в обществе, как нормы,

определяющие юридическую сторону его быта.

При всем том, однако же, в учении об источниках обязательства мы

рассмотрим в подробности только договоре и его отдельные виды. С существом

закона мы уже знакомы; разнообразные же имущественные обязательства,

вытекающие из него, не подходят под какую-либо особую теорию законных

обязательств, а в отдельности отчасти встретятся нам в учении о правах союза

семейственного, отчасти подлежат ближайшему рассмотрению в других частях

права, как, например, обязательство платить подати. Равным образом, мы

знакомы уже с существом правонарушения и его последствиями, которые

именно и состоять в известных обязательствах, возникающих для нарушителя.

Следовательно, ни на законе, ни на правонарушении нам нет более надобности

останавливаться.

А. Общая теория договоров

1. Существо договора и его виды

§ 20. Договор (contractus, pactum) представляет собою соглашение воли

двух или нескольких лиц, которое порождает право на чужое действие,

имеющее имущественный интерес. Вникая ближе в это определение договора,

содержащее в себе все существенные принадлежности его, как юридического

отношения, рассматриваемого в области гражданского права, можно отметить в

нем следующие моменты: 1) соглашение воли двух или нескольких лице: оно

проявляется в том, что одна сторона дает обещание совершить какое-либо

действие, представляющее имущественный интерес, а другая принимает

обещание, так что договоре можно, пожалуй, определить как принятое

обещание, относящееся к предмету, представляющему имущественный

интерес. Одностороннее обещание, не принятое другою стороною, еще не

порождает для нее права, и поэтому, например, обет пожертвовать что-либо в

пользу церкви юридически не обязателен. Правда, в иных случаях принятие

обещания ускользает от наблюдения, не выражается явственно, но тем не