Мейер Д.И. Русское гражданское право

Подождите немного. Документ загружается.

рисунок составляет принадлежность, несмотря на то что иногда ценятся

чрезвычайно дорого. Но если в этих случаях, принимается принадлежностное

значение письма, рисунка, то нет никакого основания отрицать такое же

принадлежностное значение их и в тех случаях когда бумага или холст

существуют сами по себе, не имеют такого определенного значения, как ящик,

посуда и т.д., потому что как в тех, так и в других случаях начало одно и то же:

материал может существовать без письма, рисунка, а письмо, рисунок не могут

существовать без материала, след., материал - главное, а письмо, рисунок -

принадлежности. Сообразно этому, хозяин материала приобретает, по

приращению, право собственности на письмо и рисунок, и приобретает

безвозвратно, ибо нет никакой физической возможности отделить письмо,

картину от материала; можно, пожалуй, стереть письмо, картину, но это не

значит отделить принадлежность, потому что за отделенным не сохранится

значение письма, картины. Спрашивается, не имеет ли автор письма или

художник по крайней мере права на вознаграждение со стороны хозяина

материала? Но в нашем законодательстве нет постановления, на котором бы

можно было основать в данном случае право на вознаграждение. Мы не можем

допустить даже, чтобы, напр., живописец имел право на уничтожение картины:

живописец, написавший картину на чужом холсте, не вправе требовать, чтобы

холст был приведен в такое же положение, в каком он был до употребления на

картину, не вправе потому, что требование это не имеет для живописца никакого

юридического интереса.

Наконец, способом приобретения права собственности без посредства

владения представляется смешение (commixtio), по отношению к жидкостям

называемое смешением (confusio). Прежде всего заметим, что если мы заводим

речь о смешении как о способе приобретения права собственности, то - подобно

тому, как и при акцессии - имеем в виду только такие случаи, когда соединяются,

смешиваются вещи, принадлежащие разным лицам; если смешиваются вещи

одного лица, то нет приобретения права собственности, потому что и до

смешения те и другие вещи уже принадлежали лицу. Но при этом

предположении не все случаи смешения представляют приобретение права

собственности. Сюда не относятся: 1) случаи смешения, не представляющие

никакого затруднения для разборки смешавшихся предметов, потому что

смешение в этих случаях есть не что иное, как сопоставление предметов,

принадлежащих различным собственникам. Только тогда смешение

представляет приобретение права собственности, когда разъединение

смешавшихся тел не возможно, потому ли, что нельзя распознать, кому именно

принадлежит каждая из смешавшихся вещей в отдельности, или потому, что нет

физической возможности разъединить смешавшиеся вещи. Так, смешение денег

представляет нам случай, где. разъединение само по себе возможно, но нельзя

располагать, которая монета принадлежит одному лицу, которая другому, ибо на

приметы монет обыкновенно не обращается внимания, притом же у множества

монет приметы (чекан, год выбивания и т.п.) могут быть одинаковы. Смешение

жидкостей представляет нам второй случай невозможности разъединения - по

физической невозможности восстановить смешавшиеся жидкости в прежнем

виде. К случаям физической невозможности разъединения должно отнести и все

те случаи, когда разъединение, хотя физически и возможно, фактически

считается невозможным: другими словами, физическую невозможность

разъединения не должно понимать в строгом смысле, а должно принимать ее и

тогда, как разъединение связано с таким трудом, который не вознаграждается

результатами и потому в действительности вовсе не предпринимается, а

разъединение считается невозможным. Напр., смешиваются хлебные зерна

двух сортов: человек знающий может отличить зерна и разобрать их по сортам,

но кто же возьмется за такой труд, хотя он физически и возможен? 2) Смешение

не представляется способом приобретения права собственности в тех случаях,

когда производится с согласия собственников, ибо тогда или: а) возникает

общее право собственности: каждый хозяин устанавливает по своей вещи

общее право собственности с хозяином другой вещи. Напр., А принадлежит ряд

зерен одного сорта, а В принадлежит ряд зерен другого сорта: требуется смесь

этих двух сортов, и А и В соглашаются смешать свои зерна. Или б)

установляется право собственности в пользу одного лица. Напр., А

примешивает свои зерна к зернам В и предоставляет ему быть собственником

смеси. Ни в том, ни в другом случае смешение не представляется способом

приобретения права собственности, а оно приобретается передачею - в первом

случае взаимной, во втором одностороннею. Между тем мы рассматриваем

смешение в смысле способа приобретения права собственности: потому из

массы случаев, в которых представляется приобретение права собственности,

должны выделить только те, в которых именно смешение ведет к приобретению

этого права. Таким образом, смешение (в общем значении этого слова, разумея

под смешением также и слитно) представляется способом приобретения права

собственности только тогда, когда смешиваются вещи, принадлежащие разным

лицам, когда нет возможности разъединить смешавшиеся тела и когда самое

смешение происходит случайно или по воле одного только хозяина.

Спрашивается, какие юридические отношения возникают вследствие

смешения? 1) При случайном смешении возникает общее право собственности.

Его происхождение объясняется так: собственно говоря, смешение не должно

бы производить никакой перемены в праве собственности: если, напр., одному

лицу принадлежало зерно х, то оно и по смешении принадлежит ему, а если

зерно y принадлежало другому лицу, то отчего же зерно это не принадлежит ему

и на смешении; но дело в том, что неизвестно, которому именно лицу

принадлежал тот или другой из смешавшихся предметов, в отдельности: напр.,

которому хозяину принадлежало зерно х, которому у, и так как эта неизвестность

простирается на все смешавшиеся предметы, то оказывается, что каждый из

них, быть может, составляет собственность одного лица или собственность

другого, потому и допускается, что каждый предмет смеси есть собственность

того и другого лица вместе; но так как собственность разных лиц удобопонятна

только в смысле общей собственности, то и выходит, что в данном случае

возникает общее право собственности. 2) Когда смешение происходит пo воле

одного только из хозяев смешиваемых предметов, то, очевидно, оно составляет

нарушение права собственности другого хозяина, не изъявившего согласия на

смешение. Но, спрашивается, прекращается ли право собственности этого

другого хозяина вследствие того, что вещи его смешиваются с вещами, ему не

принадлежащими? Нарушение права собственности не влечет за собой

необходимо прекращения самого права: напр., собственник украденной вещи не

перестает быть ее собственником. Поэтому и при одностороннем смешении,

точно так же, как и при смешении случайном, должно признать общее право

собственности по смеси. Но, кроме того, при смешении одностороннем, так как

оно составляет нарушение права собственности, для нарушителя является еще

обязательство вознаградить хозяина за все убытки, какие произойдут для него

от смешения. В обоих случаях, таким образом, для хозяев смешавшихся

предметов смешение рождает общее право собственности по смеси. Но

разумеется, что при таком невольном возникновении общего права

собственности, какое представляется при смешении и случайном, и самовольно-

одностороннем, оно может быть немедленно прекращено посредством раздела:

по разделе опять установится отдельное право собственности, хотя и не по тем

самым предметам (напр., не по тем именно зернам), по которым существовало

прежде. И таким образом, раздел представляет удобный путь для выхода из

общего права собственности, установившегося вопреки желанию собственников

смешавшихся предметов.

Прекращение права собственности

§ 10. Как и всякое право, право собственности прекращается.

Спрашивается, какими способами оно прекращается? Прежде скажем, что оно

прекращается всеми теми способами, которыми и приобретается; мы не

допускаем существования в современном юридическом быту вещей

безхозяйных, следовательно, если приобретается право собственности по вещи

со стороны какого-либо лица, в то же время для другого лица право

собственности по этой вещи прекращается. Исключение представляет лишь тот

случай, когда приобретается право собственности по вещи, до того времени не

существовавшей самостоятельно, а только в качестве части другой вещи. Напр.,

хозяин животного приобретает право собственности на приплод: здесь

представляется приобретение права собственности для хозяина животного, и

этому приобретению не соответствует прекращение права собственности для

другого лица. Но это исключение единственное: во всех других случаях

приобретения права собственности для какого-либо лица этому приобретению

соответствует прекращение права собственности для другого лица. Всего

нагляднее представляется это при передаче: лицо, которому передается вещь,

становится собственником, а лицо передающее перестает быть собственником.

Но есть также способы прекращения права собственности, не зависящие от

приобретения вещи в собственность другим лицом. Способы эти следуюищие:

1) Уничтожение вещи. Но одно изменение вида вещи еще не ведет к

прекращению права собственности; право продолжает существовать, хотя в

ином случае и нельзя уже говорить о прежней вещи: собственник монеты

остается собственником и куска металла, происшедшего от переплава монеты.

Однако ж, не должно понимать уничтожение вещи как способ прекращения

права собственности в самом строгом смысле: юридическое понятие об

уничтожения вещи гораздо теснее понятия естественного. Естественное

понятие об уничтожении тела чрезвычайно обширно, и можно даже предложить

вопрос: уничтожается ли действительно что-либо существующее, не есть ли

всякая смерть только изменение существования? Но в юридическом смысле мы

говорим об уничтожении вещи, о прекращении права собственности по

уничтожению вещи, когда вещь разлагается на части и при этом лишается

всякой ценности, или, по крайней мере, представляет самую ничтожную

ценность, так что в действительности никогда не возникает вопрос о праве

собственности по такой разложившейся вещи. Напр., вещь сгорает, обращается

в пепел: право собственности на эту вещь считается прекратившимся, и в

действительности никогда не возникает вопроса о праве собственности на

пепел, как на предмет, с которым не связано никакого юридического интереса. 2)

Отречение собственника от его права. Отречение это, конечно, должно

соответствовать всем тем условиям, при которых прекращается право по

отречению; иначе оно недовольно сильно, чтобы произвести перемену в

юридических отношениях: одно фактическое отречение, одна derelictio еще не

прекращает права собственности. Но, по нашему законодательству, вещь,

никому в особенности не принадлежащая, считается государственной *(853);

следовательно, при отречении хозяина вещи от права собственности она не

делается вещью бесхозной, а становится собственностью государства. Поэтому

с первого взгляда может казаться странным, что мы указываем на отречение,

как на самостоятельный способ прекращения права собственности, как на такой

способ прекращения права одного лица, которому не соответствует

приобретение другого лица. Можно возразить, что если, напр., в римском праве

отречение представлялось способом прекращения права собственности, то там

оно действительно составляло самостоятельный способ прекращения этого

права; римское право допускало существование вещей безхозяйных, и потому,

если прекращалось по отречению одно право собственности по вещи, то

непосредственно затем не возникало другое, а это новое право собственности

возникло уже посредством завладения (occupatio). И таким образом, внесение

отречения в число самостоятельных способов прекращения права

собственности может показаться слепым подражанием римскому праву. Но

такое обвинение едва ли будет основательно. Действительно, если

возможность отречения составляет характеристическую черту каждого

имущественного права, то мы не можем не признать ее и за правом

собственности, играющим важнейшую роль в имущественных правах. Если же

мы примем, что возможность отречения существует и для права собственности,

то наше положение не устраняется тем, что вещь, оставляемая собственником,

делается не безхозяйной, а собственностью государства: такое обращение

собственности частного лица в собственность государства все-таки отличается

от обращения частной собственности в государственную по передаче вещи. Кто

отрекается от права собственности по вещи, тот не интересуется ее

дальнейшею судьбой: как в юридическом быту, состоящем под определениями

римского права, собственник, отрекающийся от вещи, не заботится о том,

завладеет ли кто ею или нет, и кто завладеет ею, физическое или юридическое

лицо, частное лицо или государство,- точно так же и в нашем юридическом быту

собственник, отрекающийся от права собственности по вещи, при отречении не

имеет в виду, чтобы она сделалась собственностью государства. Конечно,

можно сказать, что гражданин знает, что в нашем юридическом быту нет вещей

безхозяйных, а каждая вещь, никому в особенности не принадлежащая

принадлежит государству. Но это будет несправедливо: лицо, отрекающееся от

права собственности по вещи, может, пожалуй знать последствия отречения; но

не ради этих последствий лицо отрекается от права собственности, а для того

только, чтобы прекратить право. Далее, нужно обратить внимание также на то,

что хотя всякая вещь, никому в особенности не принадлежащая, считается

собственностью государства, но только в меньшей части случаев государство

осуществляет свое право собственности, приобретаемое по отречению

прежнего собственника, так что во множестве случаев отречение от права

собственности существует и, все-таки, государство не обращает внимания на

приобретаемое им через то право собственности, а фактически вещь находится

в таком же положении, как и вещь безхозяйная.- Наконец, можно сказать, что

есть вещи, которые считаются как бы вне юридического быта, относительно

которых, при известном положении их в действительности, не возникает вопроса

о праве собственности, хотя в другом положении они и подлежат этому праву:

напр., птица в клетке подлежит праву собственности известного лица, но лицо

отпускает птицу на волю, и право собственности прекращается по отречению.

Впоследствии, быть может, вещь, напр. птица, снова подвергнется праву

собственности какого-либо лица; но выбытия вещи из юридического быта

достаточно для того, чтобы допустить отречение как способ чистого

прекращения права собственности, а не переход его от одного лица к другому.

Итак, отречение нельзя не признать самостоятельным способом прекращения

права собственности, т.е. такого прекращения, которому не соответствует

приобретение права со стороны другого лица. Наконец, 3) принудительное

отобрание у собственника его имущества велением государственной власти

является таким способом прекращения права собственности, при котором, с

точки зрения гражданского права, первенствующее значение имеет не

приобретение имущества государством, а потеря его частным лицом; хотя

государство приобретает имущество, но это уже является последствием потери

права на стороне; частного лица; определения гражданского законодательства в

этих случаях регулируют не приобретение права, а его потерю. Случаи

отобрания имущества суть экспроприация и конфискация. Под экспроприациею

разумеется возмездное, против воли собственника, отчуждение его имущества,

для пользы государственной или общественной. Всемогущество государства,

как носителя идеи общего блага, дает ему право не только на достояние

отдельного лица, но даже на высшее его благо - жизнь. Если для осуществления

этой идеи необходимо имущество гражданина, то государство может его

отобрать даже без всякого вознаграждения; но в видах справедливости

делается уступка - государство получает потребное для общей пользы

имущество, уплачивая собственнику стоимость его. Экспроприировано может

быть как движимое, так и недвижимое имущество; первое, напр., в случае

потребности государства, для военных надобностей, в лошадях - это так

называемая (но неточно) военно-конская повинность *(854), второе - в случае

необходимости в земельных участках, под полотно железной дороги, под

военные сооружения и т.п. Гражданское законодательство подробно

останавливается лишь на экспроприации недвижимого имущества. Недвижимое

имущество может быть экспроприировано только актом верховной власти, а

именно, именным Высочайшим указом, проект которого представляется

подлежащими министрами через особое в Государственном Совете присутствие

по делам о принудительном отчуждении *(855). С издания этого акта вопрос об

отчуждении почитается решенным и собственник обязан ему подчиниться. Но

прежде чем приступить к оценке имущества для установления размера

вознаграждения, собственнику предлагается объявить крайнюю за имущество

цену; если цена эта будет признана соответствующей стоимости имущества, то

совершается купчая крепость *(856). Но не следует думать, что между казной и

собственником устанавливаются договорные отношения куплипродажи; договор

требует согласия обоих контрагентов - тут его нет: собственник против воли

продает свое имущество; отказаться от продажи он не может, да и дальнейшие

последствия договора купли-продажи к этому случаю не применяются; напр.,

если обнаружится, что экспроприированное имущество принадлежит не тому

лицу, от которого оно куплено, то купля не уничтожается и т.д. Поэтому нельзя

признать, как некоторые думают, что при приобретении в этом случае, казной

имущества по купчей крепости нет места экспроприации: вопрос об

экспроприации уже решен раньше, а соглашение касается исключительно

размера вознаграждения. Ввиду этого выражение закона, что "совершается

купчая крепость", должно быть понимаемо чисто формально: речь идет об акт,

который является купчей крепостью по форме, но не по последствиям. Если

соглашения о размере вознаграждения не последует, то приступают к описи и

оценке. имущества; первое производится полициею, второе - особой комиссиею

под председательством уездного предводителя дворянства *(857). Как

комиссии, так и собственнику предоставлено широкое право пользоваться

данными, необходимыми для установления соответствующего размера

вознаграждения: комиссия приглашает экспертов, производит осмотры,

допрашивает окольных людей и т.п., собственник представляет сведения о

действительной доходности имения. Если комиссия признает эти сведения

достоверными, то определяет стоимость имущества капитализациею из пяти

процентов среднего чистого дохода, исчисленного за последние пять лет; если

же комиссия не признает возможным воспользоваться данными,

представленными собственником, то производит оценку по местным ценам и

особым условиям, в коих имущество находится *(858). На решение комиссии

собственник может представить свои замечания и возражения, и в случае их

основательности производится переоценка. Решение свое комиссия передает

через губернатора тому министерству, по инициативе которого производится

экспроприация; если вознаграждение, причитающееся собственнику, не

превышает трех тысяч рублей, то решение комиссии окончательно

утверждается министром, а если превышает, то оно поступает в особое в

Государственном Совете присутствие по делам о принудительном отчуждении,

восходит на окончательное Высочайшее утверждение. Засим на имущество

совершается купчая и оно поступает в ведомство того министерства, по

представлению которого приобретено *(859). Если имущество экспроприируется

для передачи его частному обществу, напр. железнодорожному, то оно

передается этому обществу по обеспечении им причитающегося собственникам

вознаграждения 2) *(860). Что касается конфискации, то это есть отобрание у

собственника в казну его имущества в связи с преступлением, им совершенным.

Конфискация касается орудий и плодов некоторых преступлений,

предусмотренных уголовным законом; так, при осуждении книгопродавцев за

продажу недозволенных цензурой книг, книги эти конфискуются *(861);

конфискуются товары, тайно вывезенные, если вывоз их запрещен, также вещи,

привезенные пассажирами, если они ими скрыты от таможенного надзора *(862)

и т.п.).

§ 11. Право на чужую вещь составляет господство стороннего лица над

вещью, независимо от личности ее собственника. Напр., кто имеет право въезда

в чужой лес, т. е. рубить его для своих домашних потребностей, кто имеет право

в чужих деревьях устраивать бортные угодья, т.е. разводить пчел, кто имеет

право пасти свои стада на чужом поземельном участке и т.п., независимо от

личности собственника леса, пастбища, тот имеет право на чужую вещь. Но

точно так же лицу может принадлежать право пользования чужой вещью

вследствие того, что собственник вещи обязался предоставить лицу

пользование ею. Напр., лицо заключает с собственником леса договор, по

которому приобретает право на вырубку известного количества леса, или, напр.,

лицо договаривается с собственником пастбища о праве пасти свои стада на его

пастбище. И по первому взгляду оба права представляются одинаковыми:

кажется, не все ли равно, что лицо имеет право, напр., рубить чужой лес потому,

что ему принадлежит право на чужой лес, или лицо имеет право рубить чужой

лес потому, что хозяин леса обязалсяпредоставить этому лицу вырубку

известного числа деревьев. Тем не менее не только в теоретическом отношении

различие между обоими правами резко, но и практические последствия того и

другого права могут быть весьма различны. Право на чужую вещь - это право

вещное, и пользование вещью есть осуществление этого права; право на

действие собственника, на предоставление пользования вещью - право

обязательственное. Следовательно, объекты обоих прав различны: объектом

одного права является чужая вещь, объектом другого - чужое действие. Равным

образом нарушение одного права представляется иным, нежели нарушение

другого: право на чужую вещь сохраняется и по переходе права собственности

по вещи от одного лица к другому, так что если, напр., собственник вещи

продает ее, не упоминая о подлежательности ее праву стороннего лица, то он

нарушает тем не право того лица, которому принадлежит право на чужую вещь,

а право нового приобретателя вещи; тогда как, если нет права на чужую вещь, а

существует только обязательство собственника допустить известное действие

стороннего лица относительно вещи, и это обязательство при отчуждении вещи

не оговорено по отношению к новому приобретателю, то право стороннего лица

превращается в право на вознаграждение со стороны прежнего собственника за

те убытки, которые понесены лицом вследствие отчуждения вещи. В некоторых

случаях пользование чужой вещью столь существенно, что оно как бы

необходимо для дополнения права собственности лица, которому

предоставляется пользование чужой вещью. Понятно, что в таких случаях

является стремление обеспечить право пользования от случайности перехода

права собственности по вещи, состоящей в пользовании, придать этому

пользованию значение господства над вещью. И вот почему в известных

случаях пользование чужой вещью естественно принимает характер права на

чужую вещь. Если в иных случаях даже само законодательство находит нужным

ограничить собственника вещи в пользу стороннего лица, то, конечно, могут

встретиться и другие случаи, в которых, независимо от такого ограничения со

стороны законодательства, явится стремление обеспечить господство над

чужой вещью. Преимущественно эти случаи встречаются в сельском хозяйстве.

Напр., хозяин земли нуждается в пастбище соседа для продовольствия своего

скота, так что без этого пастбища ему затруднительно кормить скот; но лучше

бы всего, конечно, приобрести пастбище соседа в собственность, но это не

всегда возможно, и вот хозяин земли старается по крайней мере приобрести на

пастбище соседа такое право, которое бы не зависело от личности

собственника. С другой стороны, право на чужую вещь представляет свои

экономические невыгоды: а) как скоро по вещи существует право пользования

стороннего лица, право собственности является ограниченным и это может

более или менее значительно стеснять собственника в его хозяйственных

операциях; б) пользование чужой вещью обыкновенно оказывается на деле

несколько неумеренным, небрежным, потому что пользование экономически

правильное налагает на пользователя гораздо более условное нежели

пользование беспорядочное, а между тем по отношению к некоторым

предметам, напр. лесу, небрежность пользователя может иметь для

собственника самые разорительные последствия. Таким образом, с одной

стороны, представляются случаи (и таких случаев немало), где весьма

желательно установление права на чужие вещи; с другой - представляются

важные соображения для противодействия этим правам. И вот в иных

законодательствах получают перевес одни, в других другие - соображения.

Напр., римское право, соображая существенные потребности собственности,

особенно собственности поземельной, организовало целую систему прав на

чужие вещи, известных под именем сервитутов. Но наше законодательство

обратило внимание на изнанку, на невыгодные стороны прав на чужие вещи и

хотя указывает некоторые отдельные виды этих прав, но не возводит их в

систему и, скорее, даже противодействует существованию уже установившихся

прав на чужие вещи, нежели благоприятствует возникновению новых. В

особенности въезды в чужие леса обратили на себя с невыгодной стороны

внимание законодательства, потому что эти въезды существовали и существуют

преимущественно по отношению к государственным лесам.Известно,что по

обилию лесов в нашем отечестве в прежние времена у нас мало дорожили

собственностью, заключающейся в лесе, и вследствие того образовалось

воззрение, что самовольное пользование чужим лесом менее предосудительно,

нежели самовольное пользование другим каким-либо имуществом, или даже

вовсе не предосудительно. Особенно это применялось, да и ныне применяется

по отношению к казенным лесам, потому что во мнении необразованных людей,

а таких большинство, право собственности государства пользуется меньшим

уважением, нежели право собственности частного лица: "казна богата"; и при

существовании такого воззрения естественно было, конечно, возникнуть и

другому воззрению, что как скоро есть право пользоваться чужим лесом, то нет

никакой надобности осуществлять это право умеренно, а можно пользоваться

лесом, не соблюдая никаких правил лесного хозяйства. Вследствие того погибло

множество лесов: местности, некогда обильные лесами, ныне оказываются

почти безлесными. Между тем, по климатическим условиям нашего отечества,

потребность в лесах самая существенная. Наконец, правительство обратило

внимание на это беспорядочное обращение с лесами и, между прочим, нашло,

что и право въезда чрезвычайно разорительно для лесов: против самовольного

пользования лесами даже легче действовать - от такого пользования они могут

быть ограждены стражею, наказанием за самовольную порубку, как за

преступление; но трудно противодействовать тому неумеренному,

разорительному пользованию лесами, которое прикрывается правом. И поэтому

законодательство, по крайней мере по отношению к казенным лесам, не только

запретило установление новых въездов, но и определило меру к устранению

существующих. Мера эта состоит в замене права въезда в казенную лесную

дачу правом собственности на известную часть этой дачи: право на чужую вещь

само по себе менее значительно, нежели право собственности, следовательно,

право на чужую вещь большого объема может быть заменено правом

собственности меньшего объема. Выгода же замены та, что когда въездчик

приобретает часть лесного участка в собственность, он будет с большой

бережливостью пользоваться лесом, и во всяком случае остальная часть

лесного участка будет уже свободна от его въездов. Таким образом, по

определениям современного законодательства *(863), лицо, присвояющее себе

право въезда в казенную лесную дачу, должно доказать это право судебным

порядком, и затем, когда доказательства будут признаны достаточными,

известная часть лесной дачи отмежевывается *(864) и предоставляется в

собственность бывшему субъекту права въезда. Возникает право на чужую

вещь в нашем юридическом быту по договорному соглашению между

собственником вещи и сторонним лицом, приобретающим это право. Однако же

договор сам по себе только и рождает право на чужое действие; никогда не

возникает непосредственно из него права на вещь. Напр., в числе способов

приобретения права собственности мы не встречаем договора, а если иногда

договор и находится в известной связи с установлением права собственности,

то все-таки не он непосредственно установляет это право, а следующая на

основании его передача. Точно так же, и право на чужую вещь не возникает

непосредственно из договора, а за ним должна последовать еще передача,

сопровождаемая мыслью именно об установлена права на чужую вещь, так как

сама по себе передача - акт неопределенный, многознаменательный, акт,

который может относиться к различным юридическим сделкам. Так как объектом

права на чужую вещь почти исключительно бывают недвижимые имущества, то

и передача при установлении этого права естественно состоит в том, что лицо,

приобретающее право на чужую вещь, становится в непосредственное

отношение к этой вещи. Напр., установляется право въезда в чужой лес:

передача состоит в том, что хозяин леса вводить в него лицо, приобретающее

право въезда, и указывает, где производить вырубку. Или, напр., установляется

право на чужое пастбище: передача состоит в том, что хозяин пастбища

указывает приобретателю права место, на котором он может пасти скот. Но если

и при установлении права собственности передача во многих случаях не

совершается на деле, а только подразумевается, то понятно, что при

установлении права на чужую вещь передача еще в большей части случаев

только подразумевается, и тем более кажется, что право это вытекает

непосредственно из договора. В прежние времена право на чужую вещь у нас

возникало еще по давности. Напр., лицо с давних времен въезжало в чужой лес

и вследствие того за ним признавалось право въезда. Но современное

законодательство не признает давность способом приобретения права на чужую

вещь. И если ныне кто-либо осуществляет содержание права на чужую вещь на

основании одной только давности пользования ею, то это значит, что

собственник вещи терпит господство над нею стороннего лица, не возбраняет

этого господства, а следовательно, и пользование вещью возможно для

стороннего лица, только пока не последует воспрещения со стороны

собственника. Путем давности иска также не может установиться право на

чужую вещь, потому что при каждом самовольном пользовании чужой вещью

право иска рождается вновь, так что действие давности иска тут заключается

лишь в том, что собственник лишается права требовать вознаграждения за

прежние, давно прошедшие случаи самовольного пользования его вещью.

Содержание права на чужую вещь, мы уже видели, не рознится от содержания

права на чужое действие, только что оно не зависит от случайностей,

сопровождающих это последнее право: как скоро право имеет значение права

на чужую вещь, можно совершенно отвлечься от участия самого собственника в

пользовании вещью. В случае сомнительном,- а такого рода случай очень

возможен, потому что право на чужую вещь хотя и не непосредственным, но

посредственным своим источником имеет договор, передача же,

долженствующая следовать за договором, нередко только подразумевается,- в

случае сомнительном должно признавать существование обязательственного

права, а не права на чужую вещь на том основании, что право на чужую вещь

содержит в себе более ограничения для собственника, нежели право

обязательственное: первое, так сказать, врезывается в самую вещь и

составляет действительное отягощение ее, тогда как второе падает на

собственника, но непосредственно не стесняет его в господств. над вещью. Вот

почему, если имеется в виду установить право на чужую вещь, то в акте

договора должно быть ясно выражено, что установляемое право независимо от

личности собственника, а связывается неразрывно с самой вещью подлежащею

господству. Договорным соглашением, установляющим право на чужую вещь

обыкновенно определяется и пространство этого права, т.е. предел пользования

вещью, предоставляемой стороннему лицу. Но иногда пространство права на

чужую вещь определяется обычаем, так что господство стороннего лица над

вещью по обычаю, более или менее смягчается. Напр., в некоторых местностях

право на чужое пастбище по обычаю осуществляется только в известное время

года; или, напр., в некоторых местностях право въезда в чужой лес, по обычаю,

ограничивается в том отношении, что въездчику дозволяется вырубить только