Мансуэлли Г. Цивилизации древней Европы

Подождите немного. Документ загружается.

монеты; при их посредничестве и внутриконтинентальная Европа соответственно

трансформировала свою экономику. Их монеты, отчеканенные в соответствии с моделями, типами

и названиями из эллинистического мира, применялись и внутри общин, и в межплеменных

отношениях. Во внутренних отношениях использовалась серебряная монета, во внешней торговле

— золотая монета, которая рассматривалась как международная, даже когда кельты стали чека-

нить золотую монету для собственного использования.

Второй центр распространения греческой монеты в Европе находился на западе, в Марселе, и

именно начиная с кельтского запада первая денежная единица распространилась в Северной

Италии. Карта распределения эллинистической монеты свиде-

' Эндосмос (6иол.) — процесс просачивания растворенных веществ из

внешней среды внутрь клетки (в противоположность экзосмосу).

202

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

тельствует о широте международных экономических отношений, пока эта денежная система не

была вытеснена римской монетой. С другой стороны, эмиссия монет с названиями общин свиде-

тельствует о том, что последние играли роль государства.

Так прошла стадия доисторического обмена. Монета создала необходимую базу для образования

подвижных капиталов, преодолев — это очень важно — барьеры между Средиземноморьем и

континентом в экономическом плане.

* * *

Установлено, что территория современной Франции — одна из основных исторических

«резиденций» кельтов, и именно к ней относится наиболее полная информация, которую оставила

Античность, с той лишь оговоркой, что она освещает эпоху уже довольно позднюю, завершающий

период деяний галлов. Но Галлия, именно потому, что определить ее место в истории проще,

задает необходимый предел сравнения, позволяет обнаружить факты, которые затрагивают иные

сектора и периоды кельтского мира. Кроме того, некоторые сведения со всей очевидностью

показывают фундаментальный традиционализм кельтской цивилизации, который мы подчеркнули

выше. Упомянем, например, гетерии, на которые Полибий впервые обратил внимание в связи с

Цизальпинией во II в. до н. э. и которые интересовали также Цезаря в середине I в. по поводу

Галлии,

С VI в. до н. э., когда Гекатей представляет кельтский мир как территорию, соседнюю с Лигурией,

конечной точке кельтской экспансии, направленной из центра и с востока на западную и южную

периферию, соответствовали территории между Рейном, Альпами, Пиренеями и Атлантикой. Этот

процесс сопровождался разделением племен: битуриги, которые жили между Эндром и Луарой,

частично переместились в Аквитанию, к устью реки Гаронны (битуриги-вивиски); вольки

образовали две группы — к востоку и западу от Нарбонна; авлерки разделились на три фракции,

одна занимала территорию к югу от бассейна Сены, две — к востоку от Сарты, На всем юге и на

юго-западе распространение галлов приводило к образованию смешанных кельто-лигурских и

кельто-иберийских групп. Параллельно произошла

203

Часть III Континентальная Европа

консолидация племенных объединений и прогрессивный переход от рассеянных гальштатских

поселений к концентрации в оп-пидуме, достигнувшем во времена Цезаря предгородской стадии.

Традиция относит к началу VI в. до н. э. верховенство битуригов — это первый пример настоящей

гегемонии.

Мы лучше осведомлены о времени, когда доминировали арверны, а затем эдуи. Территориальные

базы этих могущественных племен располагались в центральных землях, а эпицентры — в зонах

пересечения внутренних и внешних торговых путей. Ясно, что наряду с политическими

экономические факторы также иг-рали роль в междоусобной борьбе. Арверны были обязаны сво-

им превосходством контролю над дорогами между средним и нижним течением Роны и

Атлантикой и неприступной крепости Герговии. В 121 г. до н. э. римляне ослабили это

верховенство в пользу эдуев и затем, вступив с ними в союз, поддерживали равновесие внутри

галльских территорий в течение почти столетия. Эдуи контролировали дороги и коммуникации,

идущие с севера на юг, равно как порт Кабиллон на Соне: эта привилегированная ситуация

служила интересам римлян на юге Галлии, так же как интересам их марсельских друзей. Таким

образом, в I в. до н, э. ось «юг — север» практически определяла галльскую экономику, а значит, и

политику, зависимые от Рима. Последний равным образом поддерживал хорошие отношения с

сек-ванами. Но они, объединившись с арвернами, прельстились возможностью занять место эдуев

при помощи свевов и их царя Ариовиста, а затем гельветов, усугубляя нестабильность галльского

мира, которую римляне с полным основанием считали угрожающей. Более того, вмешательство

свевов, закрепившихся в Германии, утверждало главенство политической оси «восток — запад» в

континентальном плане, в противоположность оси «юг — север», упомянутой выше.

Несмотря на мобильность кельтского населения, его следы оказались долговечными: обширные

работы, направленные на улучшение условий жизни, начавшись в доисторический период,

привели к образованию больших полян на изначально лесных пространствах. Лес снабжал

огромным количеством необходимой в строительстве древесины, поскольку кельты были мало

знакомы с каменной архитектурой, и отмечал территориальные

204

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

границы сообществ, полностью их изолируя. Это были леса-границы, если характер земли не

вынуждал даже в поисках безопасности оставить эти невозделанные территории, поистине не тро-

нутые рукой человека, — пустынные границы, как назвал их Р. Диона. Каждый кантон старался

организовать центростремительную по структуре сеть дорог, формируя «паутину» галльской

дорожной системы. В совокупности они образовывали национальную сеть, очень действенную,

которая расширила коммерческие передвижения, а затем перемещения самих римских армий. Ж.

Ж. Хатт, который изучил некоторые основные галльские региональные пути, показывает, что они

проходят через гребни холмов, обычно избегая спусков в долины. Отметим, кроме того, важность

внутренней навигации, которую режим рек делал весьма удобной. Во всяком случае, известно, что

караваны, благодаря которым олово доставлялось в Марсель, в течение тридцати дней совершали

переход от берегов Ла-Манша к Средиземноморью. Транзит торговцев с одной территории на

другую обеспечивал сообщества значительными материальными средствами за счет права на

таможенные сборы. Сеть дорог предопределила структуру населения, по крайней мере в части, где

это четко подтверждается обнаружением жилищ.

Эти жилища делятся в основном на два типа: собственно оппидум на возвышении, укрепленный

естественно и при помощи оборонительных приспособлений, и портовые центры, расположенные

вдоль рек, в точках важнейших длл кантональных и региональных коммуникаций переправ. Отме-

.'им также те агломераты деревенских жителей, гораздо меньшие, которые в латинской

терминологии соответствуют вирусам (vie?); Хотя в прошлом исследования концентрировались на

некрополях, тем не менее достаточно хорошо известны различные типы жилищ. Но эта

классификация могла относиться только к очень ограниченному периоду, показывая легкость, с

которой некоторые центры развились, пришли в упадок и были покинуты. На самом деле

сомнительно, что крупные укрепленные оппидумы в основном очень древние; по крайней мере, в

большинстве своем они возникли как таковые во II и I в. до н. э. В качестве центров населения они

существовали, вероятно, гораздо раньше; именно необходимость защититься в период потрясений

трансформировала их

205

Часть HI Континентальная Европа

в те почти неприступные крепости, против которых будут направлены военные усилия Цезаря.

Некоторые историки, в частности Анри Губер, связали появление оппидума с грандиозным потря-

сением, которое испытали народы Северной и Центральной Европы и о котором, к сожалению,

мало известно. Литературная традиция сохранила воспоминания о двух миграциях: миграции ким-

вров, тевтонцев и их альянсов (113—103 гг. до н. э.) и более поздней миграции гельветов. Это

были явные попытки народов, которые, находясь еще на доисторической стадии, не осели на

какой-либо земле в силу изменения политических или экономических интересов, включиться в

организованную среду. Последствия этих передвижений долгое время ощущались на северо-

востоке галльского региона, смешивая германские элементы с бельгийскими образованиями.

Прямое наложение поздних черт цивилизации Ла . Тен на гальштатский культурный слой,

обнаруженное при стратиграфических исследованиях, доказывает, что галлы давно покинули

некоторые укрепленные галыптатские оппидумы.

Эволюция поселений зависит от различных факторов: активность крупных торговых путей и

величина поселений тесно связаны и в совокупности повлияли на развитие или упадок центров, по

крайней мере тех, которые не имели ни жесткой конфигурации, ни святилищ. Гельветы во время

своей миграции в 50 г. до н. э. за несколько дней разрушили все их оппидумы и викусы. Город

Бибракта, который стал предметом внимательного изучения, значительно расширился и

разделился на несколько кварталов, каждый из которых выполнял свои функции. Это был, так же

как Герговия и Алезия, производственный центр, известный своими мастерами-металлургами и

художественными ремеслами. Расположенная на крупных путях, Бибракта стала, кроме того,

важным торговым центром и, следовательно, периодически испытывала наплыв населения.

Верцингеториг был избран правителем на общем собрании галлов — факт совершенно исключи-

тельный, — из чего можно сделать вывод, что в стенах оппидума существовали обширные

свободные зоны, позволявшие населению собираться. Таким образом, оппидумы выполняли эко-

номическую функцию; это очевидно и в отношении речных портовых центров и центров, которые

изначально располагались на переправах или пересечении дорог.

206

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Настоящие города существовали только на юге, подверженном греческому влиянию. Так, большая

часть галльского дорим-ского мира оставалась чуждой каменной архитектуре: жилище

представляло собой в основном расширенную деревянную хижину скромных размеров,

изначально круглую, затем прямоугольную, крытую соломой. В I в. до н. э. в Бибракте

существовали также языческие жилища эллинистического плана, занимаемые аристократией, о

которой мы уже говорили. Но ни Бибракта, ни Герговия, ни Алезия, ни Аварик, ни Кабиллон, ни

одно из поселений иного типа не имели урбанистического плана, за исключением таких центров,

как Ансерун и Кайла де Майяк. Также исключительно на юге обнаруживают каменные святилища,

например в Ант-ремоне и Рокепертусе. На южных просторах также появилась почти полностью

каменная декоративная и автономная скульптура. Я пытался показать на страницах, посвященных

кельтскому искусству, что на самом деле эти произведения подвержены внешнему влиянию. До

начала римской эпохи ни в одной части публичных зданий эта черта не прослеживается.

Этническое и культурное сообщество, организованное в течение некоторого времени кельтами, не

уничтожило, повторим это, предшествующие этнические и культурные слои, но образовало сеть

— то компактнук^ то более или менее лакунарную, но тем не менее непрерывную, — которая

включила большую часть Британских островов в континентальную жизнь, но на востоке, на

территории скифов, ограничилась фрагментарным распространением. Все это не могло не

стимулироватьсй многочисленными взаимодействиями со средиземноморским миром.

Весьма расплывчатые представления средиземноморских народов о Британских островах

становятся более точными во второй половине IV в. до н. э. благодаря рассказу Пифея. Последний

совершил плавание с целью найти новый морской путь, который позволил бы осуществлять

товарообмен с островами, избегая караванного пересечения Галлии, дорогостоящего и дли-

тельного по времени. Эта попытка не имела, впрочем, практических результатов. Любопытно, что

ни один средиземноморский народ — потребитель британских минеральных ресурсов никогда не

думал о создании там своей колонии, то же касается и плавания карфагенянина Гимилькона,

стремившегося скорее

207

Часть III Континентальная Европа

узнать новые земли и установить контакты, чем создать там постоянные базы. С IV в. до н. э. до

римского завоевания посредниками оставались галлы. Кельтская экспансия в Великобритании

укрепила культурное сообщество народов, живших по обе стороны Ла-Манша. Некоторые

названия народов, таких как атре-баты из Сюррея и Беркшира на обоих берегах Темзы и паризии

на Умбре, разъясняют, каким образом происходило расселение кельтских племен Галлии.

В I в. до н. э. многочисленные сообщества, занявшие Англию, называли себя белгами, и

действительно приходится признать за белгами «кельтизацию» по крайней мере наиболее

развитых зон большого острова. Социальная организация сохранялась там до I в. н. э. в своих

наиболее традиционных формах: ревностно охраняемая племенная автономия, возможно,

допускала только ограниченные объединения, такие как королевство Кантиум или федерация

бригантов. Этот факт со всей очевидностью проявился во время экспедиций Цезаря, которые

ознаменовали вступление Великобритании в историю континента. Как и в Галлии, союз был

создан с опозданием: нужно было дождаться эпохи Клавдия и Бо-удикки, царицы иценов, жрицы и

воительницы. Религиозное чувство зажгло пламя сопротивления. Это стало причиной разорения

друидского святилища на острове Мои легатом Светонием Паулином, которое вызвало

британскую реакцию.

Появление кельтов в Великобритании, относящееся к IV в. до н. э., на самом деле восходит к более

раннему времени, поскольку кельтизация была здесь настолько полной и глубокой, что главное

друидское святилище находилось на острове Англси. Кроме того, галлы были убеждены, что

Великобритания являлась колыбелью друидской мудрости. Эту веру можно объяснить тем, что

благодаря изоляции, в которой пребывала большая часть островов, здесь лучше сохранились

древние кельтские ценности. Впоследствии в течение почти целого века Великобритания служила

убежищем для кельтов, убегающих от римского владычества. Консервативный характер

британской среды отразился и на структуре поселений (так же как в Галлии, это были укрепления,

расположенные на берегах рек), и на использовании почти до I в. до н. э. военной тактики, уже

всеми забытой: британские вожди, которые противостояли Цезарю, еще свободно использовали

военную колесницу.

208

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Следы доисторических обычаев проявляются также в сохранении сообщества женщин внутри

семейных групп.

О политических отношениях островов с континентом, хотя их и не сложно представить, не

известно. Можно проверить только экономические и культурные обмены. Британское земледель-

ческое хозяйство было отсталым и небольшим, животноводство, напротив, — очень развитым.

Богатство страны заключалось в ее минеральных ресурсах, и в основном в олове, которое

оставалось предметом интенсивного экспорта на протяжении многих веков. Цезарь сообщает, что

взамен бретонцы импортировали бронзу из Галлии. Очевидно, что их металлургия,

специализировавшаяся на добыче минералов и производстве металлов в чистом виде, была хуже

адаптирована к производству сплавов. Несомненно, экспортировались также продукты

животноводства, хотя мы не располагаем ни одним упоминанием по этому поводу. Импорт

средиземноморских товаров не засвидетельствован, что вполне естественно, поскольку экспорт

британской продукции находился в руках галлов. Последние, и прежде всего венеты,

монополизировали морские пути, поскольку бретонцы, латенская цивилизация, не имели морского

флота. Не нужно, однако, недооценивать значение порта моринов Гезориакума, где Цезарь

сконцентрировал крупный флот. Огромное число итальянцев, которые последовали за Цезарем в

его экспедиции на ту сторону Ла-Манша, показывает, что экономические возможности

Великобритании были переоценены и что знания об этой земле были неопределенными. Чеканной

монеты не существовало: слитки и бруски использовались вместо обменной монеты почти до

начала христианской эры.

В I в. до н. э. римляне, эти люди Средиземноморья, вошли в контакт с Британскими островами,

находившимися на стадии культурного развития, сопоставимой с довольно архаичным периодом

цивилизации Ла Тек и даже, по мере того как оккупация расширялась к северу, с еще более

древними типами.

* * *

Как уже было сказано, из-за недостатка исторической информации можно лишь чисто

гипотетически реконструировать события, в которых участвовала Центральная Европа, а

ограничиваясь

8-6636

209

Часть III Континентальная Европа

археологическими свидетельствами, мы рискуем прийти к ошибочным выводам. Нет сомнения,

однако, что обширный регион Средней Европы, хорошо поддающийся влияниям и не имеющий

естественных границ, стал в первую очередь ареной сражений между кельтами и германцами.

Проблема их этнической дифференциации затрагивалась часто, по правде сказать, даже слишком

часто; иногда исследователи выделяют некоторые второстепенные морфологические аспекты,

забывая, что внутри этого географического пространства в условиях общей политической

нестабильности почти повсеместно могли непрерывно происходить безграничные объединения,

ассимиляции и разъединения групп.

К IV в. до н. э. историки относят крупную миграцию бойев, которые заняли территорию

исторической Богемии, дав ей свое название — Богемум. Но проникновение латенских форм в

смешанные общества с сильным гальштатским элементом происходит гораздо раньше, судя по

расположению курганов, которое дает ученым основания утверждать, что богемская цивилизация

трансформировалась в цивилизацию Ла Тен в V в. до н. э. Начиная с районов среднего и нижнего

течения Рейна, где находились, именно в V в. до н. э., основные политические и экономические

центры кельтов, ощутимые влияния распространились на возвышенностях Богемии и Моравии;

изолированные группы также могли быть ими затронуты, и, вероятно, у кельтов не было

необходимости захватывать данную территорию на целый век раньше. Свидетельства раннего

культурного типа Ла Тен на самом деле меньше распространены, нежели среднего и позднего

периодов. Как бы там ни было, географическое распределение археологических следов показывает

изменчивость ситуации, чередование преобладаний. Учитывая все это, не стоит переоценивать

частные аспекты; возможно, повторное распространение кремирования наряду с погребениями на

протяжении среднего периода Ла Тен должно интерпретироваться как новое подтверждение более

древнего слоя — слоя цивилизации полей погребальных урн. Очевидно, что не было временных

разрывов с населением, которое весьма сходно с галльским. Здесь обнаруживаются

многочисленные поселения на возвышенности, из которых наиболее известно городище Страдо-

нице с ограждением, имеющим неправильную форму, и прямоугольными деревянными домами, с

крышей, покрытой глиной.

210

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Страдонице был важным центром металлургии и ремесла, точкой пересечения широкой сети

интересов: здесь обнаружены монеты из различных регионов кельтского мира и даже небольшое

количество эллинистических и римских монет республиканского периода. Страдонице

представляет собой только один из примеров, поскольку регион, растянувшийся на север и на юг

от верховьев Дуная и между Дунаем и верхним течением Эльбы и Одера, был достаточно плотно

занят подобными поселениями — центрами

различных племен.

На самом деле ничто не мешает предположить существование здесь политического единства, даже

если богемцы в какой-то момент получили преимущество. Огромное богатство этих центров, о

чем свидетельствуют также многочисленные находки украшений, великолепное погребальное

убранство и клады с предметами из золота, серебра и бронзы, основывалось на их коммерческой и

индустриальной деятельности, а кроме того, на крепкой сельскохозяйственной базе, которая, так

же как минеральные ресурсы, свидетельствовала об автаркии региона. Напротив, южные

привозные материалы были здесь крайне редкими: этот факт подчеркивает, что зона между

Рейном и Дунаем играла прежде всего роль европейского поперечного моста.

Демографический пробел, образовавшийся на юго-западе в результате миграции гельветов и

богемских групп в середине I в. до н. э., подрывает равновесие в этой зоне, усиливаясь к концу

века натиском германцев с севера и северо-востока. Отчасти благодаря терпимости римлян,

коалиция наркоманов, возглавляемая энергичным Марободом, полностью вытеснила кельтов в

политическом плане и в использовании ресурсов страны. Население, таким образом, было

вытеснено, и начинает складываться новый демографический облик.

С географической точки зрения кельтская оккупация Богемии-Моравии продолжается к югу от

Дуная оккупацией Нори-ка. Захват земли облегчался здесь рассеянностью населения и военным

превосходством кельтов. Название тавриски (которое напоминает название «таурини»),

возможно, объединяло кельтские и иллирийские группы; во всяком случае, оно имеет связь с

горой Таурус (современный массив Тауэрн); в целом топонимика городов не кажется кельтской, за

исключением оппидума

211

Часть III Континентальная Европа

в Виндобоне (Вена). Однако Норея в начале I в. до н. э. считалась кельтским городом. Латинские

надписи имперской эпохи содержат большое количество кельтских названий, особенно в Пан-

нонии. Кельтизация местного населения, смешивалось ли оно с кельтами или нет, была отмечена

древними как конкретный факт в запутанном этническом клубке Балкан и центра и востока Ев-

ропы. Речь шла, по всей вероятности, о кельтских объединениях, более или менее связанных друг

с другом, в среде, остававшейся по большей части автохтонной. По крайней мере некоторые из

них достигли органического характера и заметной устойчивости, а во II в. до н. э. общины Норика

поддерживали отношения с римлянами, и, чтобы сохранить эти хорошие отношения, они даже

выразили неодобрение ло отношению к карнам, которые пытались занять территорию, где потом

была основана Аквилея. Об этом эпизоде, рассказанном Титом Ливнем, нам известно лишь

немного, что, возможно, свидетельствует об их спокойном, малоподвижном существовании без

больших потрясений, способных отразиться на пространстве средиземноморских государств.

Как мы уже отметили, кельтский мир распространялся практически на непрерывной территории,

накладываясь на многочисленные этнические группы, иногда смешиваясь с ними, но всегда

сохраняя при этом свои оригинальные черты. Если, как правило, мы достаточно хорошо

осведомлены о размещении различных объединений, их политике, иногда даже располагаем сле-

дами их материальной культуры, то об их духовной жизни нам известно гораздо меньше. Однако

именно она представляет наиболее значимую связь между этими народами и по большей части

восходит к кельтскому наследию. Религия, искусство, право вза-имодополняли друг друга. И

только чтобы наглядно это показать, их стали рассматривать по отдельности.

Религиозное общество друидов стало истинным хранителем древней традиции и кельтского духа.

Наука и литература, идет ли речь о медицине или астрономии, эпических сказаниях или

моральных предписаниях, выходят из религиозной среды. Даже право затрагивает скорее религию

и мораль, чем юридические формы классического мира. Одновременно колдуны и предсказатели

— друиды, как было отмечено древними, обращались к магии. В своей основе друидизм не

оригинальная особенность

212

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

кельтов, но характеристика очень древнего государства, общая для протоисторических групп:

сравнительная этнология позволила найти подтверждение этому. Такие универсальные установки,

которые в Египте воплотились в теократической монархии, греки заменяют своей религией

многобожия, которую можно назвать городской. Тем не менее традиция религиозной трансцен-

дентности — хранитель национального духовного наследия, а иногда и советник в политических

или личных делах — сохранялась в крупных панэллинских святилищах, подобных святилищу

Вольтумны в Этрурии. У римлян религиозная трансцендентность и городская религия

отождествлялись, потому что они воплотили скорее город, чем цивилизацию, и никогда не были

этносом. У кельтов распространение друидизма — один из значительных аспектов формирования

их этноса и цивилизации. Греки поражены сходством этой религии с пифагорейскими

концепциями: они имели общие моменты в представлениях о вечности .и переселении душ.

Кельты рассматривали смерть как простое перемещение, а мир мертвых — как некий «резервуар

душ», ожидающих воплощения в новом теле; земная и потусторонняя жизнь составляли некую

целостность, внутри которой происходили вечные, непрерывные обмены. Вплоть до презрения к

опасности, которая находилась вне этой традиционной этики. Вспомним в связи с этим, что

большинство древних рассказов о сражениях с галлами — и даже кельтомахии этрусских стел в

Болонье — свидетельствуют об их привычке сражаться обнсокенными.

Этот обычай мог объясняться художеств е:&ыми заимствованиями или, что касается

литературных источников, соответствующими убеждениями, — в погребениях кельте ких воинов

содержится только оборонительное оружие. Но возможно, речь идет о своего рода ритуальной

наготе, которая была связана не только с презрением смерти, но также с религиозным значением

жертвы, принесенной во имя племени. И именно в этом племенное сознание приближается к

патриотическому. Друидизм содержал в высшей точке своей эволюции элементы древней магии

доисторической эпох-и, — это знание осталось в памяти ограниченного круга посвященных —

хранителей недоступной для понимания тайны. Наиболее значимое друидское святилище, рас-

положенное на острове Мои (Англси), географически удалено

213

Часть III Континентальная Европа

от средиземноморских влияний, а также от влиятельных политических центров, каковыми

являлись кельтские города. Это усиливает мистические основы и независимость друидизма. На

практике тайна могла быть доступна правящим классам и массам в форме юридических

предписаний и в медицине, которые также окружались мифическим ореолом. Не будучи

установленными магистратами, друиды были скорее юрисконсультами, арбитрами, адвокатами,

чем судьями; они вникали в частные тяжбы, так же как в межплеменные споры, что объясняет их

влияние и добрую славу в панкельтском пространстве. Они были политическими советниками и

учителями для молодежи, а их обучение было настолько же эффективным, насколько оно не было

академическим. Возможно, как полагают многие ученые, известные «профессора» галло-римских

школ были преемниками друидов, основные прерогативы которых свелись к одной-единственной.

Если друидизм и был побежден римлянами, как позже христианской церковью, то только потому,

что представлял грозную духовную силу и являлся хранилищем фундаментальных концепций

галльского национализма.

В исторические времена друиды рекрутировались через обучение или кооптацию, иногда через

наследование. Потрясающая протяженность кельтского мира способствовала их объединению в

группы и созданию мест для собраний, таких как святилище в Галлии. Тем не менее общий

кельтский характер по-прежнему был узнаваем. Существовали, кроме того, прорицатели и поэты,

которые часто отождествлялись и состояли в тесных отношениях с божествами и панкельтскими

объединениями. Они соответствовали аэдам и рапсодам ' архаической греческой среды, но

относились к более высокому социальному рангу. Наследие космогонических, теогонических и

героических легенд и сказаний кельтов доступно нам благодаря ирландским и галльским текстам,

составленным в средневековую эпоху, и интерпретируют их с осторожностью. Здесь

прослеживаются аналогии с пантеоном и эпической традицией германцев: битва богов и смерть

героев — древние, общие для этих народов сюжеты, в любом

Аэды и рапсоды — древнегреческие певцы и декламаторы, сочинявшие и

исполнявшие эпические песни и поэмы.

214

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

случае речь не идет о заимствованиях. Греческие корни некоторых образов сказаний

свидетельствуют об очень давних влияниях, пришедших, возможно, из классического мира, тогда

как другие персонажи отражают влияние христианства. Тем не менее именно к поздним

источникам обращались ученые, для того чтобы восстановить облик кельтского религиозного

мира, который греческие и римские современники скрыли за латинскими именами и приблизили к

классической мифологии. Губер, обращаясь к религии кельтов, справедливо подчеркивал

важность аграрных ритуалов изобилия и плодородия, с которыми связаны жертвоприношения, и

метафизической и моральной системы, где забота о душе и ее становлении сохраняет первое

место. Сам прародитель относился к миру мертвых: согласно Цезарю, кельты верили в свое

происхождение от Диспатера — бога мертвых. Римские интерпретации, которые пытаются

установить соответствия между латинскими и инородными богами, отнюдь не помогают нам

прояснить кельтские верования. Они учитывали, несомненно, весьма отдаленные сходства,

сопоставляя Меркурия, Аполлона, Марса, Юпитера, Диспатера с их галльскими аналогами. Галло-

римская религия изобилует богами с двойными именами, такими как Меркурий Киссониус,

Аполлон Граннус, Марс Катурикс и т. д. То же относится к другим провинциям, где смешались ре-

лигиозные потоки. Возможно, проникновение классической культуры в Галлию привело к

процессу ассимиляции, предшествовавшей завоеванию, но почти нет сомнений, что греки и

римляне обращались к интерпретации по лингвистической причине: чтобы не использовать эти

резкие варварские имена, к тому же

несклоняемые.

Равным образом наряду с высшим друидским знанием существовала популярная антропоморфная

религия. По крайней мере, в I в. до н. э. кельты имели многочисленные статуи своих богов —

plurima simulacra-, по Цезарю. Вне всякого сомнения, они свидетельствуют о средиземноморских

влияниях, ни одна европейская неклассическая религия не смогла перенести в план искусства

образы своих богов; они, возможно, заимствовали традиционные представления доисторического

периода. Впрочем, полагают, что аниконийский культ восходит к традиции мегали-тизма,

процветавшей в конце доисторического периода на земле,

215

Часть III Континентальная Европа

которая была позднее занята кельтами. Обряды перехода в мир мертвых и некоторые детали

культа героев связаны с этим древним пластом. Но возможно, и не было необходимости

обращаться к столь отдаленному прошлому, переплетая традиции, прошедшие через тысячелетия.

К сожалению, мы не имеем ни одного культового изображения, которое можно было бы без

колебаний датировать доро-манским периодом. Кроме чеканной маски из музея Тарба и божества

из Борей-сюр-Жюин (Эссон), деревянные статуи, такие как статуи из святилища у верховий Сены,

несомненно, позволяют нам составить представление о кельтских народных образах. Впрочем,

осколки галло-римских представлений, проявляющиеся в бесконечном воспроизведении богов и

богинь, «одетых по-римски», как писал Беренс, — можно также сказать, «одетых на

эллинистический манер», — соответствуют дезинтеграции друидизма, трансформации культа по

римскому обычаю: был сооружен алтарь, посвященный Риму и Августу, — религиозный центр

лояльности трех Галлий, заменивший прежнее святилище карну-тов, где собирались друиды.

Политическая цель этой религиозной трансформации достаточно ясна: римляне, обычно

опиравшиеся на аристократическое меньшинство, таким образом могли получить расположение

народных масс.

В кельтской религии не проявляется связь между культом и культовым зданием, древняя

космогония не соотносила жилище божества с определенным местом. Место национального со-

брания друидов скорее всего не было обозначено каким-либо сооружением. Кельтский натурализм

находил образы божеств прежде всего в источниках и иных природных элементах: в результате

увеличилось количество культовых центров, расположенных на возвышенностях или у воды.

Некоторые из них положили начало поселениям. Так было в случае с Бибрактой и Немау-сом,

тогда как святилище Меркурия в арвернском регионе не идентифицируется с каким-либо

агломератом. Наличие культового места на территории некоторых племен, несомненно, пред-

ставляло собой козырь в политической игре, позволяющий добиться превосходства. Становление

демографических и священных центров подтверждает фундаментальный аспект размещения

галльского населения: сельское хозяйство, усилившее и стабили-

216

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

зировавшее раздробленность, которая характеризует villas, римской эпохи, с этой точки зрения

сыграло роль, аналогичную роли религии. Исчезновение всяких следов святилищ во время

римского завоевания отчасти объясняется отсутствием интереса к каменным постройкам. Однако

под эгидой римлян галлы возвели некоторое число храмов, которые, за исключением лишь тех,

что были посвящены римским богам и построены в городах с римским населением, представляют

формы, независимые от классических и средиземноморских типов, и если не создают

оригинальных способов выражения, то по крайней мере воплощают определенные черты местного

прошлого.

В большей части континентальных кельтских регионов мифологические традиции были в

основном стерты романизацией и вскоре заменены традициями классического мира: боже-

ственные образы были адаптированы к новому пространству греческих сказаний и легенд. Кельты

— впрочем, так же, как любой другой неклассический европейский народ — никогда не имели

образной мифологии. «Рассказы в картинках» их никогда не интересовали. Поэтому единственное

проявление нарративного искусства европейской протоистории —искусство ситулы — вос-

производило только сцены повседневной жизни или обряды. То же самое позже проиллюстрирует

котел из Гундеструпа. Греки, которые в VI в. до н. э. создали кратер из Вике, предназначенный для

кельтского вождя, на место нарративного фриза поместили лишь вереницу колесниц, имеющую

чисто декоративное значение. Это искусство ситулы, само по себе'чуждое собственно кельтской

среде, способствовало формированию не только искусства Ла Тен, но и его репертуара, часто

намекающего на собрания, праздники, пиршества, игры, восходящие к античному образу жизни,

который в равной степени был принят историческими кельтами и изображался как классическими

авторами, так и в средневековых ирландских сказаниях, свидетельствующих о преемственности.

Празднества, которые проводились каждый год в одно и то же время, являлись одновременно

религиозными собраниями и ярмарками; при случае организовывались также политические

сборища. Поскольку здесь царила крайняя свобода, а кельты по природе были склонны к

внезапным переменам настроения

217

Часть III Континентальная Европа

и гневу, гулянье зачастую перерастало в драку, тем более что они часто предавались пьянству. В

реальности религия, которую друиды проповедовали на высоком метафизическом и духовном

уровне, не могла быть понята всеми и оставалась достоянием меньшинства. Представителем этого

меньшинства был друид Дивитиак. Во времена Цезаря галльская аристократия многое переняла в

первую очередь у греков; она жила в домах эллинистического типа и хорошо знала риторику. Это

было обусловлено важной культурной ролью, которую сыграл не только Марсель, но и соседние

территории, сильно эллинизированные, а также Провинция.

Чтобы уловить кельтский дух, мы должны обратиться к искусству. Проблема кельтского

искусства — одна из самых сложных, но и наиболее захватывающих проблем Античности. Преж-

де чем рассматривать ее в эстетическом плане, следует поместить ее в план исторический — как

оно формировалось? — и напомнить в связи с этим, до какой степени необходимо отделять

художественный феномен от этнических соответствий. Нужно, безусловно, учитывать

особенности среды и экономики, хотя они и не имеют определяющего значения. Так, одной только

исконной мобильностью кельтских групп, которая сохранялась и в историческую эпоху, нельзя

объяснить отсутствие архитектуры, редкость крупной скульптуры и преобладание ремесла,

специализирующегося на металлообработке. Архитектура и скульптура отсутствовали даже там,

где кельтские племена были оседлыми в течение нескольких веков и где кельтское влияние было в

значительной степени ассимилировано. Это объясняется тем фактом, что эта цивилизация

сформировалась внутри доисторического субстрата континентальной Европы, для которого всегда

и почти повсеместно было характерно отсутствие фигуративное™ и архитектуры. Кельты не

имели условий, в которых формировались цивилизации Востока и Греции, а затем и римлян, то

есть архитектурные цивилизации, — централизованной городской или государственной

политической структуры и связи культа с особым пространством. Неорганический характер

народов кельтской культуры не мог привести к подобной манере выражения, иное дело — редкие

случаи, когда она была навязана им иноземной средой. В знаменитых святилищах Южной Галлии

218

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

греческое влияние проявляется скорее в использовании прочных материалов — камня, чем в

морфологии или декоре. Что касается знаменитого портика Антремона, единственное, что

объединяет его с греческой архитектурой, — трехкаменная система (в архитраве), в то время как

его основная функция сводилась к поддержке священных элементов: фигуры души-птицы (не

напоминает ли это о птицах, типичных для гальштатского декора?) и вставленных черепов. Эти

конструкции, так же как их декоративный аппарат, не связаны с поиском ритма, пространства или

массы. После бронзового века, если не считать мегалитических следов, европейская архитектура

была деревянной. В начале истории кельтов Гейнебург и некоторые другие крепости являлись

исключениями, которые, впрочем, не представляют художественного интереса: речь идет о

простых морфологических и технических заимствованиях, которые объясняют появлением

иноземных или, по крайней мере, испытавших влияние Греции, Южной Италии или Марселя

исполнителей. Что касается погребальной архитектуры, она ограничивалась исключительно

традицией курганов, то есть более простыми формами, лишенными геометрии и субконического

объема каменных или земляных холмов. Погребальные знаки единичны.

Великое искусство Ла Тен почти никогда не выходило за пределы чисто декоративной атмосферы,

в которой оно воплотило неистощимое воображение. Вопрос о соотношении этого нового

художественного языка со средиземноморским искусством возникает — и это естественно — в

первую очередь. Весьма сомнительно, что декорированные предметы, в частности греческая и

италийская керамика, привозимая в достаточно большом, но не огромном количестве, на самок

деле вызывали интерес своим декором: обнаруженная посуда и орудия отличаются практичностью

и добротностью. И если некоторые формы просто копировались, как, например, трилистник, то

декоративные элементы не имитировались. Последние выполнялись со вкусом с точки зрения

изящества, детали тщательно обрабатывались, отсюда утонченность, которая стала единственной

целью в технике и искусстве и которой континентальные ремесленники очень редко достигали. На

самом деле можно вспомнить декоративное изображение голов на греческих кубках V—IV вв. до

н. э., которые

219

Часть III Континентальная Европа

считаются прототипами отрубленных голов, по крайней мере с формальной точки зрения, или

трискели'. Впрочем, греческое художественное производство вскоре перестало создавать произ-

ведения специально для кельтского потребителя: оно так и не адаптировалось к кельтским вкусам,

как произошло в случае со скифской клиентурой.

Анализ процесса, через который произошел переход от фигурных типов эллинистических монет к

абстрактной линейности кельтской счетной системы, вплоть до серий, называемых «радугой»,

весьма поучителен: здесь обнаруживается трансформация средиземноморских элементов

кельтской средой и реакция на внешние влияния искусства, имеющего уже определенные

характерные черты и предпочтения. Фигурные изображения, высоко ценившиеся в классической

эстетике, совершенно чужды и непонятны кельтам: абстрактные метаморфозы монетных образов

— не неловкие имитации, но вариации, постепенно развивающие тему, которая мало-помалу была

ассимилирована и преобразована. Именно у галлов портретные изображения и лошади, которые

украшают эллинистические монеты, испытали это постепенное разложение, в процессе которого

каждая деталь приобретала индивидуальность, выделяясь из ансамбля и начиная жить

собственной жизнью, до тех пор пока одни детали не разрастались настолько, что скрывали

другие, В сущности, сходный процесс отмечен в готическом ломбардском или каролингском

искусстве, противостоящем современному ему койне, подобному койне уходящей Античности и

Византии.

Кельтское искусство, как мы уже говорили, формировалось в среде континентальной геометрики,

которая сохранялась до времени последних проявлений гальштатской культуры там, где сре-

диземноморские потоки не трансформировали ее в ориентализи-рованные формы, а затем в

фигуративные формы, связанные с греческим влиянием. Впоследствии континентальная

геометрика продолжала проявляться в некоторых районах до «дороманского железа» и позже, в

период романизации европейских провинций.

Трискель — орнамент, состоящий из трех изображений (например, ве-

ток), изогнутых в одном направлении и сходящихся к центру, часто вписанных в треугольник.

220

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

Мы уже встречались с феноменом параллельных эволюции: развитие этрусского искусства,

ориентализированного, а затем ионизированного на античной основе виллановской геометрики, а

также кельто-иберийского искусства на аргарийском фоне. Однако, по различным причинам

ограниченное в пространстве и времени, искусство Ла Тен стало койне — интернациональным

языком континента. С другой стороны, игнорирование им геометрической традиции

свидетельствует о том, что кельтская цивилизация, хотя и вышла из гальштатского опыта,

настолько сильно от него отличается, что может быть квалифицирована как революционная.

Натурализм, который проявляется в анималистических и растительных мотивах, не оставляет

места образным или нарративным конструкциям, особо выделяя детальные элементы, включенные

в сложный декоративный синтаксис, всегда связанный, однако, с иррациональным воображением.

Наряду с древним наследием и греко-италийскими влияниями, отмеченными выше, третьим

источником вдохновения для этого искусства стал мир, который был, возможно, довольно близок

кельтскому, — иранский мир. Регион Северного Понта и пространство «степного искусства»

образовывали мостик, соединяя Европу с наиболее удаленными азиатскими зонами. Если, напри-

мер, мы возьмем для сравнения искусство скифов, то увидим, что сходства многочисленны, хотя,

как правило, они чисто внешние. Они проявляются особенно в изолированности образных тем, ко-

торым также чужда в скифском искусстве органическая связь, в отсутствии репрезентативных

контекстов и п-стиле, предпочитающем декоративную пышность, — отсюда преобладание ин-

тереса к производству золотых и серебряных украшений. Однако скифское искусство более

последовательно в смысле формы

и объема.

Из всех этих связей вытекает выразительная оригинальность кельтского искусства, вскормленного

внешними влияниями, но поглотившего и синтезировавшего их, — оно может сравниться со

многими художественными достижениями Античности, поскольку логически воплощает дух

цивилизации.

Одной из характерных черт кельтского декора является внимание к структуре и назначению предмета,

которое рассматривалось как основа, а не повод для ремесленных художественных

221

Часть III Континентальная Европа

Глава 10 Континентальная экспансия. Кельты

вариаций. Если обратить внимание на технику и типологию, можно узнать элементы, которые,

вероятно, восходят к гальштат-ским основам или связаны с освоением внешнего опыта: фибулы,

аграфы ' и бляхи поясов, кольцеобразные браслеты — витые, с овами

и выпуклостями,

металлические части конской упряжи, шлемы, вазы. По этим данным, кельтское искусство

развивалось с удивительной последовательностью как в пространстве, так и во времени.

Остановимся пока на последствиях этого: простая структура предмета, безусловно, расширяется за

счет дополнительных элементов, образующих своеобразное кружево, как, например, в некоторых

торквесах с Марны, из Богемии, Эльзаса и на браслете из Роденбаха. Или же декорировались

отдельные части, например концы торквесов из Филотрано и Вальдалесгей-ма, из Фенулле и

Куртизоль, дужки которых были гладкими или витыми. В некоторых торквесах (Ласграсс,

Фенулле, Сен-лье-д'Эс-серен) декор растягивается и опоясывает предмет в барочном духе. В

других случаях он украшает различные элементы, в частности в браслетах с овами позднего

периода Ла Тен и головках палиц, мотивами в форме буквы S, трискелями, а также фигурными

элементами, в которых мастерство гравировки подчеркивает нюансы в целом или в деталях.

Однако нужно учитывать двусмысленности, порожденные привычкой — хотя иногда это

необходимо — представлять эти небольшие предметы в макрофотографии. Во всяком случае,

выпуклости, часто ограниченные компактными поверхностями, которые на стыке образуют форму

гребня, за счет чего создают эффект блеска и полихромии, напоминают о скифском искусстве,

возможно даже создавшем их. Точки соприкосновения между двумя этими областями очевидны: в

обоих случаях это показатель стойкого примитивизма, который экспрессионистски передает глаза

и губы в украшениях, изображающих людей и животных, используя простые и выпуклые объемы.

Но в кельтском искусстве в завитках, в декоративных рядах обнаруживается натуралистическое

предпочтение синусоидных линий S-образных элементов, включенных

Аграф — нарядная пряжка или застежка.

Овы — орнаментальный мотив в виде яйцеобразных выпуклостей, обрамленных валиками (ионик).