Мансуэлли Г. Цивилизации древней Европы

Подождите немного. Документ загружается.

регламентировано соглашениями. Напомним, что греческие колонии, однажды организованные,

становятся независимыми от метрополии. Этрусская колонизация в Кампании и Цизальпи-нии —

колонизация территориальная, а не морская — носила, возможно, тот же характер. Римляне

заимствовали у этрусков систему территориальной колонизации, но все их колонии получили

один статут — lex data

, который определял их связи с Римом, то есть права, которые получали

или сохраняли колонии. Это и единые права для граждан-солдат собственно римских колоний,

каждая из которых была настоящим маленьким Римом,

Свобода (лат.). Дарованный закон (лат.).

268

Глава 12 Италия и становление Рима

расположенным на покоренной территории>, и более ограниченные права для жителей латинских

колоний

. Эти колонии были одним из средств, используемых Римом для сохранения своего

положения на завоеванных землях и укрепления экономического влияния. Но, организуя в

инородной среде очаги римской жизни, Рим равным образом укреплял свою власть, договариваясь

с завоеванными регионами. Безусловно, в этом случае устанавливались различные типы

соглашений или союзов — foedera, но в любом случае они предполагали взаимные обязательства,

обеспечивавшие двустороннюю связь. Союзники —foederati, socii — в основном сохраняли свою

политическую индивидуальность и институты, а значит, свою свободу на собственных

территориях, но зато они больше не были независимыми в своей внешней политике, Рим всем

гарантировал безопасность, но взамен требовал контрибуции в виде людей, денег,

продовольствия. Римских завоевателей часто упрекали в лишении народов их свободы: все

завоеватели действовали одинаково, но мало кто навязывал завоеванным территориям порядок, из

которого потом сам извлекал выгоду. Разумеется, римское налогообложение было жестким,

репрессии по отношению к «мятежникам» безжалостными, но эта суровая система, которая

требовала жертв, особенно в первое время, позволила городам и народам Италии мирно развивать-

ся под римским покровительством. Она способствовала также экономическому и культурному

сотрудничеству: циркуляция продукции и идей внутри полуострова стала более широкой, если не

более быстрой. Древние исторические источники рассмь*ривали эту систему прежде всего с

военной точки зрения. Современные ученые вернулись к изучению экономических отношений--

этого мощного средства объединения. В действительности римляне монополизировали

экономическую жизнь Италии; хотя изначально они были не особенно компетентны в управлении

экономикой

Муниципии римского права, то есть города, жители которых пользовались

полным правом римского гражданства на основе самоуправления и под контролем консулов и находились под

непосредственной властью Рима.

;

Муниципии латинского права — их жители пользовались только граж-

данскими, но не политическими правами. Назывались также префектурами, так как правосудие в них осуществлялось

присланными из Рима префек-

269

Часть IV Европа и Рим

государства, они вынуждены были стать арбитрами итальянской экономики, особенно после того,

как римская монета, распространившись по всей Италии, уничтожила или вытеснила все другие

автономные монетные системы. Сельское хозяйство контролировалось и стимулировалось

колониями; кроме того, расширялось ager publicus — земли, принадлежавшие завоеванной

территории, которые переходили в собственность римского народа. Торговля и индустрия, в

которых патриции в принципе отказывались участвовать, фактически контролировались ими и

сословием всадников, и развитие этих сфер стало одной из важных проблем политической жизни

Рима. Увеличение общих интересов сопровождалось укреплением правовых отношений и

военного союза; в результате образовалось практически единое италийское государство. В силу

названных обстоятельств вся Италия вошла в это единство, которое получило название «рес-

публика римского народа» — res publica populi Romani.

Особенность этого процесса заключалась в уважении римлян к местным традиционным устоям.

Романизация не была обязательной: колонии, очаги романизации, жили своей собственной

жизнью; с другой стороны, союзники и подданные сохраняли свой язык, свои нравы и религию.

Отметим еще раз, что римляне не стали спешить. Со временем последствия проявились сами

собой: положение римского гражданина стало рассматриваться как необходимая цель, своего рода

награда, компенсация, которую можно получить за лояльность и дисциплину. Это была идеальная

система, которая должна была привести к романизации; постепенно локальные особенности

тускнели, различия стирались. Распространялся латинский язык; из официального языка он

превратился в национальный. Цивилизация стала единообразной, но не только италики подражали

Риму; в равной степени происходило обратное движение. Этот обмен упрощался тем, что

культурный уровень у завоевателей и завоеванных был примерно одинаковым. Впрочем, Рим,

имеющий древние италийские корни, никогда не упускал случая обогатиться опытом других

народов, и это касалось не только формы шлема или меча. Такое экстраординарное начало,

которое, возможно, оставило наиболее оригинальный след в этой цивилизации, позволило ей в

результате тщательного и внимательного отбора ценностей осуществить синтез всех италийских

традиций. Подобным образом

270

Глава 12 Италия и становление Рима

сформировались основы духовного единства Италии, а Рим подтвердил свою роль столицы по

отношению к другим городам полуострова. Так постепенно складывался крепкий союз, который

волновал его врагов и которым объясняется финальная неудача Пирра и Ганнибала после всех их

громких побед. Оба были великолепными военачальниками, обладали значительно более

высокими стратегическими и тактическими способностями, чем противостоящие им римские

полководцы, но они недооценили силу римской организации, испытанной временем,

Живым символом этого победного сопротивления политической организации военному гению

стал во время Второй Пунической войны (219—201 гг. до н. э.) диктатор Фабий Максим,

получивший прозвище Кунктатор — Медлитель. Во II в. до н. э. твердость римской республики

засвидетельствована греческим историком Полибием, наиболее внимательным и критичным на-

блюдателем той эпохи. Он объяснил успехи Рима его государственным устройством, в котором

видел пример тех смешанных политических систем, которые Аристотель считал совершенными,

потому что они были основаны на лучших принципах простых систем — монархии, олигархии и

демократии. В своем восхищении Полибий идет еще дальше: наблюдая за этим небольшим

крестьянским народом, практически достигшим господства над всем средиземноморским миром,

он выдвинул знаменитую теорию о провиденциальном значении Рима, которую очень быстро

приняли эллинизированные римляне.

Однако не стоит переоценивать влияние это:!: мистической концепции на римскую политическую

идеолсгию и на самих квиритов, слишком реалистичных, для того чтобы с полной серьезностью

предаваться фантазиям подобного рода. Практически не склонные к умозрительным построениям

и формулированию историософских систем, римляне пытались мыслить — в философском смысле

слова — только под воздействием эллинизма. Римская экспансия на юг Италии и завоевание

Великой Греции отмечают в истории римлян новую точку отсчета.

К концу III в. до н. э. за счет государства были построены новые дороги — viae publicae

[

> — две

основные имели южное

Дороги народа (лит.).

271

Часть IV Европа и Рим

и северное направление'. Та, что стала первым открытым путем на юг, носила имя Аппия Клавдия

Цека

, цензора 312г., который воспротивился принятию мира, предполагавшего передачу Кам-

пании Пирру. Другая была названа в честь Гнея Фламиния, который командовал первой римской

экспедицией на северный берег реки По после разгрома галлов при Теламоне в Этрурии (225 г. до

н. э.). Эти дороги, которые стали стратегическими путями, показывают два направления, в

которых развивалась, беря начало в Центральной Италии, новая экспансия Рима. Война против

Тарента завершилась в 272 г. до н. э., а в 222 г. и Северная Италия оказалась частично

оккупированной. Накануне нападения Ганнибала Рим стал господином всей Италии до самых

Альп.

Эти два предприятия имели различные последствия. Последствия экспансии на юге сказались

незамедлительно. Тарент и дру-rjie города Великой Греции, ограниченные условиями союза, про-

будили склонность римлян к морской торговле и морскому господству, которая проявилась еще во

время первого договора с Карфагеном. Завоевание Южной Италии, а затем Сицилии (264— 212 гг.

до н. э.)

превратило Рим в морскую державу. С Апеннинского полуострова он мог

контролировать одновременно Запад и Восток. Рим вынужден был направить свои войска и силы

своих италийских союзников на поля сражений, простиравшиеся от Испании до Передней Азии и

от Галлии до Африки. В связи с этим развивалась сеть дипломатических отношений, охватившая

почти весь древний мир. С другой стороны, контролирование городов и народов, которые

ассимилировали добрую часть греческого искусства и культурной мысли, оживило древние греко-

латинские культурные отношения. Упадок побежденной Этрурии лишил этот древний очаг

цивилизации всякой способности влиять на Рим.

Первая шла из Рима через Капую в Кампанию и далее, в Тарент и Брунди-

зий; вторая вела к Аквилее и Аримину.

Аппий Клавдий Цек (Слепой) — выдающийся римский государственный

деятель, строитель не только первой римской дороги, но и первого водопровода, по мнению древних — основатель римского

правоведения и латинской грамматики. В старости ослеп, за что и получил свое прозвище.

Сицилия была признана римской сферой влияния еще по мирному дого-

вору с Карфагеном в 241 г. до н. э. Приводимая автором дата (212 г. до н. э.) связана не с покорением собственно всей Сицилии,

а со взятием римлянами Сиракуз, поддержавших Карфаген во Второй Пунической войне.

272

Глава 12 Италия и становление Рима

Теперь, наоборот, Рим навязывает Этрурии некоторые особенности, например в сфере

погребального искусства: прежде всего это проявляется в портретах, мемориальных изображениях

и надписях на гробницах и саркофагах. Этрусская аристократия романизировалась, вопреки

враждебной настроенности некоторых групп этрусского населения, оскорбленных этой

зависимостью. Во всяком случае, принятие греческой культуры стало для Рима политической

необходимостью: это был способ выйти за пределы италийской среды, включиться в

международную жизнь, расширить отношения с миром, где в культурном плане господствовал

эллинизм. В ходе экспансии Рим воспринял школу греков. Ее представителем был родившийся в

Таренте Ливии Андроник, который создал первые образцы римской литературы. Выходец из

Кампании Гней Невий сложил первую национальную поэму, тогда как Квинт Энний, полугрек из

Рудии, используя гомеровский гекзаметр, воспел историю Рима в своих эпических «Анналах».

Комедия и трагедия — palliata и cothurnata, заимствованные из Греции, — распространили

литературную культуру Греции II в. до н. э, в народной среде. Однако в просвещенной среде

столицы вспыхнула борьба между защитниками национальной традиции и сторонниками

эллинизации. Имена Катона Старшего и Сципионов фигурируют во всех воспоминаниях

современников. За этой культурной и литературной дискуссией в действительности скрывался

глубокий политический и социальный кризис, который задевал то$ majorum — сами основы

традиционных отлошений между гражданами и государством. И вновь речь шлг ю болезни роста.

В ходе Второй Пунической войны союзные отношения, которые связывали Ганнибала и Филиппа

V Македэнского (22! — 179 гг. до н. э.), втянули Рим в войны на Востоке, так же как чуть раньше

открытие в Испании «второго фронта» против карфагенян подтолкнуло его к завоеванию

Западного Средиземноморья. Эта двойная экспансия придала новое значение, новый масштаб

завоевательной политике Рима. Здесь кстати пришелся человек, который в одной-единственной

перспективе объял все безграничное пространство новых проблем, — Сципион Старший, первый

«универсальный человек» римской истории. Победив Карфаген после установления римского

господства в Испании, он стал инициатором новой политики в отношении Востока. Опорные

10-6636

273

Часть IV Европа и Рим

пункты империи оказались распространены повсеместно. Сципион стал также, в отличие от

Катона и традиционалистов, убежденным сторонником культурной интеграции Рима с эллиниз-

мом. Но эти перемены — novae res — во всех отношениях путали римский господствующий класс,

который испытывал отвращение к радикальным мерам. Его политика, чередующая осмотри-

тельность и уступки, крестьянская недоверчивость натолкнулись теперь на мощный

прогрессистский импульс. Дерзость Сципиона противостояла выжидательности Фабия. Однако

противоречие между этими двумя позициями не было непримиримым. Превосходство

эллинистического мира заключалось прежде всего в активности духа, а превосходство римского

— в способности к организации. Нужно было синтезировать эти начала в мировом масштабе. Для

создания новых необходимых отношений римляне воспользовались длительным опытом,

приобретенным Италией. Опыт Великой Греции в целом соответствовал лишь «домашней» форме

эллинизации, но в результате войн на Востоке она приобрела более широкий и ясный характер,

став мощным катализатором грандиозного синтеза, который приведет к созданию империи. Рим

стал пропагандистом эллинизма на Западе, одновременно осуществляя культурную интеграцию на

своем собственном пространстве. В Италии это особенно ощущалось в искусстве; изменения

проявились в Этрурии, Кампании, Лации и в самом Риме, где было создано наиболее значительное

собрание произведений классического и эллинистического искусства. Кроме того, влияние

Греции, адаптируясь, впрочем, к своеобразию и потребностям каждой культурной среды,

находило здесь свой способ выражения.

Именно во II в. до н. э. прорисовывается также историческая роль Рима в отношении Европы.

Конечно, характер и масштаб римской экспансии в этом направлении показывают, что при-

оритетным в плане завоевания и установления гегемонии пока еще остается восточное

направление. Но захват Северной Италии, окончательно закрепленный итогами Второй

Пунической войны, поставил Рим на исходные позиции для подчинения континентальных

территорий, так же как завоевание Сицилии в свое время дало импульс для покорения

Средиземноморья. Захват Испании после долгих и кровавых военных кампаний повлек за

274

Глава 12 Италия и становление Рима

собой завоевание юга Галлии, необходимое для создания непрерывной полосы владений от

Пиренеев до Альп. На востоке, напротив, наступление в Иллирии ограничилось запугивающими

экспедициями и разгромом пиратских гнезд

. От Галлии до Но-рика и Паннонии при помощи

дипломатии пытались сохранить равновесие, необходимое для безопасности Италии и ее западных

провинций. Европейская роль севера Италии, по-видимому, оставалась еще недостаточно ясной,

даже для главных действующих лиц римской политики. Мы к этому вернемся. Этот регион

покорялся мирно, в течение полутора веков, осуществляя полную интеграцию, благодаря которой

в I в. до н. э. снискал гражданское право и похвалу Цицерона. Это позволит ему впоследствии

очень быстро стать связующим звеном континентальной экспансии, которая развивается с конца I

в. до н. э.

Последние акты италийской унификации сопровождались новым, крайне опасным кризисом,

который достиг кульминации в Союзнической войне 90—89 гг. I века до н. э. На самом деле уже

во II в. до н. э. термин «римский гражданин» по большей части потерял свою изначальную

ценность. Римская олигархия продолжала искусственно дистанцировать «римлян» от «италиков».

Союзническая война, которая стала следствием войн на Востоке, оказалась связана с борьбой за

права италиков, колонистов и союзников, на плечи которых всей тяжестью ложились

непрерывные войны Рима. Проблема пролетариата, которая волновала греков, была тесно связана

с юридически ми и экономическими требованиями народов Италии. Заверпение Союзнической

войны военной победой римлян и вместе с тем признанием за италиками их прав доказывает, что

Ит?лия не могла существовать без Рима, а Рим — без Италии. Чтобы создать свою республику в

Корфинии

, восставшие взяли за образец римскую конституцию, — это показывает, что они в

первую очередь пытались подражать римской организации, а не противостояли ей. Название

«Италия» тогда впервые приняло политическое значение,

Изрезанное морское побережье Иллирии в древности было излюбленным пристанищем для многочисленных пиратов.

Лишь в I в. до н. э, Гнею Помпею удалось в результате масштабной военной экспедиции на время покончить с этой

угрозой.

Корфинии — главный город Самнии.

275

Часть IV Европа и Рим

однако оно обозначало пока лишь некоторые регионы центральной части полуострова.

Союзническая война отметила последний кризис организации Италии; после 89 г. до н. э.

вспыхивают новые войны, но речь шла об отражении во всей Италии соперничества между

политическими партиями Рима. Организация, созданная в Северной Италии Помпеем Страбоном',

развитая Цезарем, а затем Октавианом, лишила ее статуса провинции и завершила объединение

Италии пожалованием права римского гражданства. Концепция гегемонии одного города канула в

лету одновременно с поражением римской аристократии. Начавшись с военных действий, это

объединение завершилось социальной политикой. В эпоху Августа Страбон мог сказать, что весь

мир стал римским, однако некоторые именуются этрусками, умбрами, лигурами, инсубрами. Это

замечание, отражающее ситуацию в Цизальпинии, можно отнести ко всему Апеннинскому

полуострову. За некоторыми исключениями провинции во времена Августа брали названия,

принадлежавшие наиболее значительным народам до римского завоевания. Не опасаясь

сепаратизма, политика и даже пропаганда империи могли отныне взывать к традициям

доримского прошлого. Тогда как Тит Ливии в начале своей «Истории» воскрешал в памяти

кровожадность римлян и верность венетов, «Энеида» Вергилия воспевает роль италиков в

завоевании Лация Энеем и подводит итог обширному наследию италийских, греческих и римских

легенд. Накануне сражения при Акции

Италия подтвердила свое идейное единство клятвой

верности Октавиану, которую принес каждый из ее городов. Сам образ действий объединенной

Италии показывает, что нужно понимать в эту эпоху под Италией — не одну нацию в

современном смысле слова, но плотную сеть городов, пользовавшихся единым правом; это было

«расширение» столицы, благодаря которому Италия формировала географическую и

политическую базу, необходимую для управления империей.

Гней Помпеи Страбок (ум. в 87 г. до н. э.) — консул (89 г. до н. э.), полко-

водец в Союзйической войне, отец Гнея Помпея Великого.

Акций — город и мыс в Аркании, где в 31 г. до н. э. Октавиан нанес со-

крушительное поражение Марку Антонию и Клеопатре, фактически положив конец долгой эпохе гражданских войн в Римском

государстве.

276

Глава 12 Италия и становление Рима

Повторим еще раз: история Рима — это история длительной интеграции. Это одна из

составляющих римской оригинальности. С давних пор римляне в собственном смысле слова, то

есть те, кто был рожден в Риме, были лишь меньшинством. В I в. до н. э. кризис старой

аристократии привел к смене господствующего класса; новые родовые имена утвердились наряду

с прежними. Первый век до н. э. стал эпохой «новых людей», которые не имели славы именитых

предков. Сначала италики были обеспечены вспомогательными войсками, затем они поднялись до

литературных и художественных достижений; наконец, при Флавиях они получили верховную

власть. Марий, Помпеи, Страбон и его сын Помпеи Великий, Цицерон были италиками, так же как

Азиний Поллион ' и Меценат, не говоря уже об офицерских кадрах в армии и должностных лицах

в провинциях. Римские политические деятели, за исключением Юлия Цезаря, семья которого

только недавно получила доступ в курульные магистратуры

, были по большей части италиками;

потомки прежних противников и бывших подданных добились теперь самых высоких

политических, военных и административных должностей. Затем италики юга, ставшие жителями

Северной Италии, Цизальпинии, заняли первые роли: они дали Риму его великих поэтов и,

возможно, его самого страстного историка.

Эта ситуация объяснялась эволюцией, историю которой можно проследить, отталкиваясь от

некоторых фактов: опираясь, в соответствии со своей традиционной тактикой, на местную элиту

для управления союзниками, гымская аристократия в то же время способствовала усилению их

позиции. Столица, кроме того, привлекала много людей, тем более что невозможно было

осуществлять политические права вне Рима, и все это способствовало расширению функций и

деятельности италийской

Гай Азиний Поллион (76 г. до н. э. — 5 г. н. э.} — народный трибун (47 г.

до н. э,), консул (40 г. до н- э.), сторонник Цезаря в гражданской войне, наместник Дальней Испании (44—43 г. до н. э.),

сторонник Цезаря, присоединившийся к Антонию, затем сторонник Октавиана. Поэт и оратор.

Курульными назывались магистратуры, которые давали право на куруль-

ное (почетное) кресло и считались более престижными. К ним относились консул, диктатор, претор, цензор, курульный эдил.

277

Часть IV Европа и Рим

клиентелы аристократов. Затем Сулла', Помпеи

и Цезарь ввели новую связь между

военачальником и его солдатами, а эта связь также изменила отношения между колониями и

столицей, новые колониальные потери были вызваны необходимостью восполнить уход ветеранов

и вступлением колоний и муниципий

в политические партии Рима, который впоследствии вовлек

их в гражданские войны. К прежним отношениям клиентелы и патроната добавился,

следовательно, новый колонизационный приток, чисто политический: глава каждой партии

пытался таким способом создать условия, благоприятные для своей деятельности. Впрочем, хотя

она и потребовала невероятных жертв и спровоцировала начало политических и экономических

трудностей, передача земель этим новым переселенцам, прежним солдатам, ускорила этническое

смешение в Италии, а предшествующие исторические единства утратили свое значение. Тип

римского гражданина — togatus, который воспроизводят многочисленные образцы погребальной

скульптуры, от Юга до Альп, передает состояние духа, которое проявилось во всем и везде:

сознание того, что звание римского гражданина превыше всего.

Луций Корнелий Сулла (138—78 гг. до н.э.) — консул (88 гг. до н.э.), полководец, победитель Митридата, руководитель

консервативно-аристократической партии в гражданской войне 33—82 гг. до н. э., диктатор (82—79 гг. до н. э.}.

Гней Помпеи Магн (Великий; 106—48 гг. до н. э.) — римский полководец и политический деятель, консул (70, 55, 52 гг.

до н. э.), участник Первого триумвирата (совместно с Цезарем и Крассом), вождь оптиматов и противник Цезаря в гражданской

войне 50—48 гг. до н. э.

Муниципия — город, получивший право римского гражданства и самоуправления.

278

Глава 13 РИМ И ЗАПАД

Даже самое краткое, ограниченное Европой, изложение истории римского завоевания и

романизации провинций потребовало бы написания целой книги. В начале предыдущей главы я

упоминал работу Пьера Грималя, посвященную римской цивилизации. В ней содержится

множество данных и идей, несколько в иной перспективе дополняющих замечания, которыми я

ограничусь здесь.

Вряд ли следует особенно подробно останавливаться на событийной истории римского завоевания

Европы. Начавшись во время Второй Пунической войны открытием в Испании «второго фронта»,

в ответ на смелую экспедицию Ганнибала, это завоевание, которое достигнет своего апогея в

победе Траяна над даками

(106 г.н.э.)»продолжалось три века Это показывает,что римляне в

момент, когда начиналась экспансия, не имели программы покорения собственно Европы. Зта

экспансия долгое время была скорее морской, чем континентальной. Первая Пуническая война

(264—241 гг. до н. э.) имела следствием ослабление морского могущества Карфагена, фактическое

поглощение Римом Сиракуз и полное восстановление по всему Средиземноморью свободы

сообщения, которая на протяжении многих веков была ограничена. После завоевания Тарента

римляне, ставшие

Имеется в виду политическое объединение гето-дакийских племен, создан-

ное в 1 в. н. э. под властью царя Децебала, с центром на территории современной Трансильвании.

279

Часть IV Европа и Рим

властителями Южной Италии, осознали свою новую роль в качестве морской державы. Затем,

после Первой Пунической войны, оккупация Сицилии и Сардинии сделала их наследниками

Карфагена и Великой Греции, С тех пор римская политика ориентировалась на установление

господства на всем Западном Средиземноморье, откуда римляне сначала вторглись в Иллирию

(225 г. до н. э.), а позже, когда возобновилась вражда с Карфагеном, — в Испанию. Таким образом,

после Первой Пунической войны появилась талассократическая программа Рима, в то время как в

отношении покорения внутренних районов европейского континента сколько-нибудь

определенных планов не существовало.

Что касается Испании, договор, заключенный в 228 г. до н. э. с целью остановить экспансию

Карфагена, касался лишь прибрежной зоны, где располагались греческие колонии, которым

покровительствовал Рим. Относительно Италии ограничимся тем, что рассмотрим нападение

галлов. Когда в 225 г. до н. э. галлы Цизальпинии, столкнувшись с римской угрозой, призвали из-

за Альп гезатов, кельты из Бельгии по-своему проводили европейскую политику. Римское

контрнаступление, которое за два года достигло долины реки По, изначально преследовало един-

ственную цель — создать новую линию обороны вдоль реки для защиты Италии от кельтов.

После неудачи Ганнибала и взятия Карфагена Сципионом римские амбиции устремились на

Восток: инициатором этой политики был сам Сципион. Он побуждал Республику к дальнейшему

наступлению в Азии. Но Сципион был также завоевателем Испании: после его блестящих побед

была основана Италика, первая римская колония за пределами Италии'. С тех пор господство Рима

основательно закрепилось в Восточной Испании. Однако долгое время оккупация ограничивалась

прибрежными районами. Внутренние территории были завоеваны лишь позднее, ценой

ожесточенных войн и огромных жертв. Во всяком случае, эти войны в Испании, на западной

окраине Средиземноморья, связанные с войнами на Востоке, не выбивались из

Первой римской провинцией и в Испании, и за пределами Италии была

Испания Ближняя, или Тарраконская (197 г. до н. э.}.

280

Глава 13 Рим и Запад

программы создания морской державы, сформулированной Сципионом. Однако, поскольку его

могущество имело не связанное с морем происхождение, Рим мог понимать под этой талассо-

кратией только владение широкими полосами земли вдоль побережья. Такая политика привела к

Лигурийским войнам, начавшимся под предлогом защиты Марселя (Массалии), старого и верного

союзника, и закончившимся покорением Южной Галлии. Эта программа завершилась завоеванием

Македонии, вторжением в Грецию, Египет и Северную Африку.

Впоследствии ситуация оставалась неизменной в течение восьмидесяти лет. За пределами Италии

и приморских провинций римская политика распространялась дипломатическим путем, но не

военным: в Галлии альянс с эдуями, «братьями римского народа», обеспечил Нарбоннской

Галлии, и территориям, расположенным за ней, длительное спокойствие. Известно, что в римское

посольство, отправленное к кельтам Нррика, входили представители высокого ранга. Эта система

гарантировала безопасность, хотя иногда становилась причиной, как, например, в Мезии, потерь и

расходов; но в целом массовые операции отвлекли силы фронтов, которые считались наиболее

важными, и при необходимости (в частности, в войне с Митридатом) привлекались римские

легионы и военачальники. Римляне стремились к поддержанию status quo в Европе. Этим широко

пользовались италийские торговцы, которые почти не упоминаются в исторических источниках,

но их роль была, однако, значительна, ибо в конце концов, благодаря географической

осведомленности и знанию людей, они стали поистине авангардом завоевательных походов. По-

видимому, римский господствующий класс не проявлял интереса к установлению более жесткой

формы владычества на внутренних европейских территориях. Незадолго до завоеваний Цезаря

сенат, поставленный Ариовистом перед свершившимся фактом оккупации нескольких галльских

территорий, смог лишь назвать германца «другом римского народа». На Балканском полуострове

создание союзов чередовалось с военными операциями. Политика Суллы по-прежнему была

направлена на Восток; политика Помпея Великого, «завоевателя трех четвертей мира», также

разворачивалась в сторону Средиземноморья и в восточном направлении.

28L

Часть IV Европа и Рим

Именно Цезарь возродил идею европейской политики, основанной на понятии европейского

целого. Завоевание Трех Галлий было в его глазах лишь первым этапом. На основе политики

Цезаря, а также исторически ценных «Записок» можно утверждать: Цезарь первый понял, что

судьба Рима решается не только в Средиземноморье и что фундаментальная проблема связана с

покорением других европейских регионов. И в этом проявился его гений. Однако перенесение

границы на Рейн вызвало невероятные сложности, а после убийства диктатора — гражданскую

войну, отсрочив дальнейшее наступление римлян вглубь Европы. Август попытался возобновить

его по дерзкому плану. Ориентируясь на линию Рейн — Альпы, его легионы должны были

отодвинуть границу империи на восток до Эльбы и предать во власть римлян по крайней мере всю

Центральную Европу. Военные приготовления сочетались с гигантскими усилиями по

административной, правовой, экономической организации, а также строительству дорог и городов.

Впервые римляне применили в провинции свои способности и к территориальной организации.

Однако этот великий замысел тотального завоевания потерпел неудачу: поражение легионов Вара

в Тевтобургском лесу (9 г. н. э.) остановило порыв завоевателей, хотя римляне знали и более

серьезные провалы

]

. Долгие походы Тиберия и Германи-ка в Германию не принесли

положительных или долговременных результатов, если не считать аннексию Норика и завоевание

Паннонии. Новая граница соединила Рейн и Дунай, а строительство лимеса разграничило две

Европы, разделив традиционный путь обмена между Востоком и Западом континента и установив,

если можно так сказать, барьер между историей и протоисторией.

Завоевание Дакии Траяном соответствует последней стадии этого процесса; оно укрепило на

Балканах непрерывность империи до самого Черного моря. Дакия стала последней провинцией,

основанной в Европе (107 г. до н. э.); полтора века спустя она была покинута первой.

Так, не менее тяжелым для Рима было поражение легионов Марка Лици-

нмя Красса при Каррах в парфянской экспедиции 53 г. до н. э.

282

Глава 13 Рим и Запад

* * *

Романизация европейских территорий начинается не только в связи с официальным образованием

провинций. Задолго до приобретения статуса провинции, например Испанией (197 г. до н. э.),

Галлией (51 г. до н. э.) или Бретанью (43 г. н. э.), эти территории благодаря торговым связям

подверглись влиянию Италии, которое по крайней мере прослеживается в их материальной

культуре. Так было на всей периферии римского мира. Жители Италии пользовались в

провинциях почти абсолютной монополией на эксплуатацию местных ресурсов и экспорт италь-

янской продукции. При этом прибыль предназначалась привилегированному меньшинству,

вышедшему из господствующих классов Рима и зависящему от них, а эксплуатация ресурсов, свя-

занная иногда со злоупотреблениями и неконтролируемыми действиями магистратов и

откупщиков, часто провоцировала волнение и мятежи населения провинций. Тем не менее

социальная нестабильность не всегда имела экономические мотивы, а конфликты не были в

порядке вещей; но то, что все же происходило, вызывало любопытство и поражало народное

мнение так же, как и историков. Раздражение, демонстрируемое варварами в связи с римским

господством, могло основываться также на нетерпимости к организованной жизни,

регламентированной законами. Но нужно сказать, что беспорядочная республиканская экономика

часто способствовала трансформации этой нетерпимости в ожесточенную борьбу. Старый

провинциальный р-э;зш содержал внутреннее противоречие: с одной стороны, подчиненным

народам позволялось сохранять традиционный образ жизьи, вплоть до их древнего права, с другой

стороны, им в спешном порядке навязывалась новая экономика. Впрочем, в результате сложились

экономические условия, благоприятные для улучшений в различных сферах местного хозяйства:

открылись новые ресурсы, модернизировалось сельское хозяйство и производство. Влияние Рима

достигло духовной и политической сфер: солидарность, проявленная испанцами по отношению к

Серторию, показывает, что сообщества провинций благосклонно восприняли социальные идеи,

распространяемые столицей. Цезарь обрел в Нарбоннской Галлии надежную базу для своей

военной экспансии. Римляне

281

Часть IV Европа и Рим

стремились, по-видимому, извлечь выгоду из раздоров и соперничества, которые препятствовали

объединению подданных, но их политика не всегда и не везде сводилась к натравливанию одних

на других. В эпоху Цезаря Нарбоннская Галлия и Бетика достигли примерно одинакового уровня

цивилизации с Цизальпинией и некоторыми другими частями итальянского полуострова.

Административное нивелирование, как правило, датируется эпохой империи. Старые провинции и

провинции, созданные заново, приобрели в то время единообразный облик, на котором иногда

акцентируют внимание, чтобы подчеркнуть римское единство. На самом деле, если и был

позитивный аспект в римской организации, он заключался, возможно, в том, что допускалось

сохранение локального прошлого и навязывались только внешние рамки, без которых не встал бы

вопрос об истинном гражданском сообществе. Система кадастров и налогов, проведение крупных

общественных работ и строительство обширной дорожной сети, интеграция провинций в

экономическую жизнь предшествовали появлению того общественного сознания, которое

позволит говорить о цивилизационном единстве. Политика и администрация взяли верх в

действиях Рима над моральными ценностями. Именно поэтому покоренные народы долгое время

сохраняли дух, который им присущ, и иногда продолжали играть историческую роль, такую

незначительную в грандиозных рамках романского мира. Размах и скорость римской экспансии

предоставили провинциям возможность ассимиляции. Осуществлялась вербовка в легионы и

вспомогательные войска, служба в которых значительно уменьшала различия между завоевателя-

ми и завоеванными. Римское правительство добивалось ассимиляции местной элиты, которая

очень быстро романизировалась, даже юридически, приняв право римского гражданства. Осмот-

рительность Августа заметно ослабляла революционные порывы политики социальной

интеграции, начатой Цезарем; однако сам Август интенсифицировал урбанизацию и попытался

организовать массы, внедряя общественную жизнь в лоно городов. Эта программа частично

потерпела неудачу, особенно в Трех Гал-лиях, но позволила, вне всякого сомнения,

многочисленным европейским народам, от Испании до Балканского полуострова, перейти от

протоисторической стадии к исторической. Радиус

284

Глава 13 Рим и Запад

действия этой политики был тем более широким, что урбанизм не ограничился основанием

колоний, но равным образом способствовал образованию центров городского типа у племен, жив-

ших в сельской местности.

Однако романизация распространялась не только посредством элиты и городов: военная служба

сближала римских граждан с италийскими и провинциальными социумами. В каждой армии

достигалось, как свидетельствуют факты, единство духа и тела, которому военная дисциплина

придала моральное и политическое значение, и легионы стали политической силой, зависящей от

командиров и поддерживающей их в борьбе за власть. Армию сопровождали гетерогенные

элементы, образовывавшие сапаЬае — поселения, которые появлялись около лагерей легионеров

и в которых жили ремесленники, разносчики, трактирщики, а также множество

предпринимателей, откупщиков, должностных служащих различных ступеней, — это было

смешение иммигрантов и коренных жителей, свободнорожденных и вольноотпущенников,

характерное для мира, где экономические и бюрократические категории постепенно оказались

выше юридических и этнических различий. Таким образом, романизация, которую нужно рассмат-

ривать как всеобъемлющий феномен, проявляется здесь на уровне среды, в которой не говорили

на изящном латинском языке, созданном элитой, но общались на простой, грубой латыни — sermo

rusticus et militaris' солдат, крестьян, работников, той разновидности общего языка, расцвеченной

специфическими выражениями, неологизмами, которой суждено будет сформировать основы

романских языков. Это лингвистическое влияние имеет, на мой взгляд, определяющее значение

для пониманий истинного смысла исторического феномена романизации, которая не огра-

ничивалась теми яркими, удивительными проявлениями, из которых рождались риторические

построения.

Таким образом, романизация развивалась двумя параллельными путями: первый, более быстрый,

оставил грандиозные свидетельства; второй, более медленный, не так легко проследить по

памятникам и историческим документам. Один привел к единообразию культуры, которая

осталась относительно формальной

На деревенском и военном слоге (дат.)

285

Часть IV Европа и Рим

и затрагивала только достаточно узкие круги на большей части империи, другой — к более

глубокому и широкому процессу, отражающему восприятие нюансов и вариаций. Большое иску-

шение сказать в заключение, что последствия одного феномена ощущались прежде всего в рамках

античного мира, тогда как последствия другого с большим богатством проявятся в будущем.

Прежде чем сразу же анализировать различные аспекты данного вопроса, хотелось бы осветить

некоторые проблемы и покончить с предубеждениями, которые сегодня могут исказить нашу

точку зрения. Среди них два предубеждения столь же противоположны, сколь глубоко укоренены:

с одной стороны, утверждается, что единственно черты дорийских этносов обусловили культурное

своеобразие каждой территории, с другой — вся цивилизация романизированного мира

связывается исключительно с римским влиянием. Тем не менее оба тезиса крайне ценные, если не

доводить их до крайности, поскольку романизация — результат сложного цивилизационного

процесса.

Речь идет о длительном сотрудничестве, — к этому, если можно так сказать, пришли со временем,

подводя итог некоторым неоспоримым фактам: размеры римского государства предопределили

радикальное изменение его структуры, и это изменение привело к падению республиканского

строя и созданию империи. Однако Рим всем позволил воспользоваться своим опытом. Городское

общество, представления о жизни в универсальном сообществе, основанной на общих

юридических принципах, городская, экономическая, административная организация, язык,

письменность, искусство — все это Рим предложил своим подданным. Более того, римская

цивилизация передала Западу наследие эллинизма. Каждая локальная среда приносила свою

пользу, ставя свои способности и свой опыт на службу общей цивилизации. Вклад Рима

бесспорен, но то же самое касается этих локальных сообществ. Тем не менее нужно

воздерживаться — в этом суть вопроса — от рассмотрения локальной среды со строго этнической

точки зрения; наше исследование должно стремиться к выделению различных обстоятельств,

связанных с обществом, проявления которого, насколько можно судить, выражаются напрямую.

На самом деле неправильно говорить о романизации в общем смысле; романизация, напротив,

напоминает беседу, одновременно ориентированную на

286

Глава 13 Рим и Запад

несколько тем и фактов, это была своего рода непрерывная трансформация, элементы которой

менялись в ходе истории. Проблемы века Августа — другие, нежели в период правления Траяна

или в эпоху тетрархии

. Не будем забывать, что поборниками римской цивилизации весьма не

часто и лишь на ограниченное время оказывались собственно римляне или италики. В

определенные моменты это были сами провинциалы, которые сыграли роль агентов римской

цивилизации: жители Тарраконии или Бетики — по отношению к Лузитании и Испании

Атлантической, жители Провинции — к Трем Галлиям, затем галло-римляне — к германцам и

британцам, паннонцы и мезийцы — к дакам, — это наиболее известные примеры. И прежде всего

не нужно забывать, что благодаря очень интенсивной внутренней циркуляции и возможности

любых смешений римский мир был не совокупностью непроницаемых ячеек, а миром открытым.

На основе этих элементов можно было бы попытаться установить периодизацию. Ростовцев

сделал это для экономической истории. Несомненно, различие между «римлянами» и по-

коренными народами долгое время оставалось очень сильным. Начиная с Юлия Цезаря римляне

главным образом старались ассимилировать локальную элиту, способствуя ее политической

интеграции вслед за культурной, и разделить римский и италийский образ жизни. Всем известны

насмешливые стихи, которые солдаты Цезаря адресовали ему, согласно обычаю, во время его

триумфа: «Цезарь тащит галлов за своей триумфальной колесницей, но в то же время он вводит их

в сенат. Галлы сняли свои браки и надели латиклаву

»; и действительно, в сенаторское звание

были возведены крупные фигуры галльского происхождения. До тех пор, несомненно, римский

элемент явно преобладал: эта ярко выраженная двойственность привлекает наше внимание. Но

Римская империя способствовала естественному созреванию явлений и процессов. По-видимому,

такую позицию не стоит относить исключительно на счет римской политической

Тетрархия — политико-административная система, введенная императором Диоклетианом для усиления императорской власти,

когда территориальная власть в государстве делилась между четырьмя правителями: двумя августами (с 285 г. н. э.) и двумя их

будущими преемниками, цезарями (г 293 г. и. э.).

Латиклава — тога римского сенатора с пурпурной каймой.

287

Часть IV Европа и Рим

мудрости. Выше уже говорилось, что римляне и италики в определенный момент перестали быть

достаточно многочисленными; более того, в эпоху империи в Италии начинается демогра-

фический спад; несмотря на осторожность и юридические и культурные привилегии, нужно было

доверить самим провинциям функционирование той колоссальной машины, которой стала

империя. Эта необходимость проявляется в то самое время, когда философская мысль утверждает

моральное и духовное равенство людей вне этнических и социальных различий. Греческая и

эллинистическая философия никогда не достигала в этом отношении уровня, которого достиг

Сенека. В области фигуративного искусства, наряду с классическими адаптациями и напыщенной

риторикой, многие произведения свидетельствуют о человеческом, неидеализированном

восприятии, незнакомом греческой и эллинистической традиции. Это одно из великих до-

стижений, которые римская цивилизация оставила человечеству. Со временем каждая

провинциальная среда начинает осознавать себя, развивать свой собственный дух и учится, по

выражению Беренса, представлять своих богов под римскими одеждами. Таким образом, под

прикрытием римского единства расцвели локальные цивилизации, оригинальность которых не

ограничивалась художественной продукцией. Можно даже сказать, не искажая действительности,

что I в. до н. э. стал веком цизалышнцев, I в. н. э. — веком испанцев, III в. — веком иллирийцев и

африканцев. В эпоху республики Галлия переживала, особенно в области искусства и техники,

блистательные моменты, которые затронут и позднюю империю. Романизация на севере Италии, в

Провинции, Бетике, Тарраконии развилась еще при достаточно широком участии италиков, что

объясняет почти полное уравнивание с Италией, так же как в двух испанских провинциях, в

которых почти не существовало собственно провинциального искусства. При Августе

урбанизация в Испании, Южной Галлии и в некоторой степени в Иллирии стала лишь

завершающей стадией уже достаточно прогрессивной романизации. Что касается Цизальпинии,

она больше не дистанцировалась ни от Рима, ни от Апеннинского полуострова. В других регионах

города образовали очаги римской жизни внутри обществ, продолжавших жить по собственным

традициям. В Галлии ликвидация друидов стала чисто политической

288

Глава 13 Рим и Запад

мерой. В новых городах лишь часть граждан имели римское происхождение. Римляне и италики,

по крайней мере до II в. н. э., сконцентрировались в лагерях лимеса, образуя ядро военной среды,

которая нашла духовное проявление в том, что мы называем солдатским искусством —

искусством, составившим картину вербовки легионов. Когда Траян предоставил гражданское

право жителям canabae, уподобив последние военным лагерям — castra, — он санкционировал

объединение римлян и провинциалов, фактически уже реализовавшееся. Военное искусство

эволюционировало в то время в сторону более сложных форм, постепенно обогащаясь

элементами, пришедшими с Востока. Но восточные влияния, которые распространились на Западе

при Северах, являлись прежде всего религиозными и затронули лишь определенную среду. Про-

должаясь в период поздней империи, распространение романизации сопровождалось ренессансом

доримского прошлого: так, в III в. города Галлии приобрели древние названия кельтских городищ:

Августа Треверорум стала Тревери, Лютеция — Паризием, Диводурум — Медиоматрикой и т. д.

Это позволяет оценить силу племенной галльской традиции, которая при Августе пыталась по-

мешать урбанизации, но зато обнаружила в римской villa тип поселения, соответствующий

сельским нравам кельтов. В других регионах, напротив, названия римских или романизированных

городов прочно сохранялись и стали основой для обширной части современной топонимии, даже в

странах, где латинский язык в конце концов утратил всякое влияние на разговорный я:,ык.

Конституция Антонина — эдикт 212 г. н. э., которым Каракятча распространил право римского

гражданства на всех жителей империи, — завершила первую фазу процесса правового

умиротворения. Отец Кара-каллы, Септимий Север, стал реформатором, который, основывая

военную и провинциальную империю, прервал длинную цепь компромиссов, благодаря которой с

эпохи Августа сохранялись различные составляющие имперской традиции. Единство, провозгла-

шенное Каракаллой, касалось только права. На самом деле оно позволяло лишь с юридической

точки зрения признать множество регионов, существовавших уже долгое время. И теперь мы

можем рассмотреть культурную панораму римской Европы с запада на восток, то есть в порядке