Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней

Подождите немного. Документ загружается.

сингальские ученые-будд исты все более настойчиво подчеркивали, что весь остров принадлежит

исключительно сингальцам. Несмотря на то что большинство тамилов веками жили на Цейлоне,

они все равно воспринимались как пришельцы и колонисты. Подобного рода умозаключения - это

общая тенденция всех националистических «интеллектуалов» от Ирландии до Богемии, Кипра и

Фиджи, включая даже самых цивилизованных и проницательных из чих вроде первого президента

Чехословакии Томаша Масарика

[40]. Цейлон был совершенно уникальной страной, где

последователи школы буддизма

Масарик Томаш Гарриг {1864-1937} - один из самых выдающихся людей в истории чешского государства, философ и

ученый, основоположник и первый президент независимой Чехословакии.

584

Часть четвертая. После империи

Тхеравада

составляли подавляющее большинство населения. Буддийские монахи придавали

особое значение сплаву сингальского этнического происхождения и культуры с учением

Тхеравада и считали весь остров Цейлон священной территорией буддизма. И если тамилы

опасались сингальского господства, то сами сингальские националисты ощущали себя нацио-

нальным меньшинством, которому грозит опасность в преимущественно индусском регионе.

С первой половины 1950-х годов политическая борьба партий внутри сингальского сообщества

шла уже на конкурентной и демократической основе. Партия свободы Шри-Ланки (ПСШЛ) по-

бедила на выборах 1956 года с националистической программой, где в числе прочего предлагалось

признать сингальский язык единственным государственным языком. Это неизбежно привело к

резкой радикализации тамильских настроений. Политика ПСШЛ вызвала тамильские протесты в

парламенте, погромы среди тамильского населения и конкуренцию между двумя сингальскими

партиями за голоса националистически настроенных избирателей. Когда лидер партии Соломон

Бандаранаике

попытался отойти от конфронтации с тамилами, его прикончили

националистические экстремисты из его собственного лагеря. После того как на выборах 1965

года победила Объединенная национальная партия, она тоже попыталась восстановить modus

vivendi с тамилами, однако эти попытки прекратились после яростного возмущения и протестов

сингальского населения. В 1976 году было образовано основное тамильское вооруженное

движение сопротивления - Тигры освобождения Тамил-Илама. В первой половине 1980-х годов

тамильский терроризм и адекватные по жесусчости ответные действия преимущественно

сингальских вооруженных сил Шри-Ланки практически привели к партизанской войне, которая

между 1987 и 1993 годами унесла 40 000 жизней только в северо-восточной части острова.

Сравнение последствий распада империи в Индии и на Цейлоне служит печальным напоминанием

о том, что если трав-

" Тхеравада (Учение старейших) - самая ранняя школа в буддизме, которую образовали последователи Будды сразу после его

смерти.

Бандаранаике Соломон (1899-1959) - премьер-министр Цейлона в 1956-1959 годах, в 1951 году основал Цейлонскую партию

свободы.

585

После империи

мы, нанесенные процессом деколонизации, могут повлечь за собой десятилетия насилия и

нестабильности, то и сравнительно спокойный характер этого процесса отнюдь не гарантирует

этнического мира. История Шри-Ланки служит также поводом вспомнить о том, что нельзя

винить империю и ее наследие во всех последующих бедах страны. Политическая система, допу-

скающая неограниченную власть только одной партии и, следовательно, одного народа,

представляет огромную угрозу для многонационального общества. Хотя при имперском правле-

нии конфликт между народами той или иной страны мог принимать более изолированные и

вялотекущие формы, он все равно в некоторой степени был следствием процесса модернизации,

начавшегося до распада Британской империи и продолжавшегося после ее распада. Во многих

традиционных обществах разные народы живут в сельских районах в непосредственной близости

друг от друга и не имеют при этом практически никаких сношений, но постепенно современные

коммуникации, торговля и урбанизация делают невозможной эту изоляцию. В Шри-Ланке после

обретения независимости, так же как и в Богемии девятнадцатого века, модернизация

характеризовалась массовым образованием, конфликтами вокруг государственного языка и

конкуренцией за рабочие места (преимущественно на государственной службе). 87-процентная

грамотность, достигнутая в Шри-Ланке к 1981 году, особенно обострила эту последнюю

проблему. В стране, где половина всех рабочих мест предоставлялась государством, внутри

образованного молодого поколения возникла жесткая конкуренция за трудоустройство. Молодые

люди, потерпевшие поражение в этой отчаянной и бесплодной борьбе, оказачись превосходными

кадрами для террористов. Молодые сингальские террористы с поразительной легкостью

переходили от вооруженного революционного троцкизма к радикальному антитамильскому

национализму. Помимо радикализма и межэтнического насилия существовали и другие проблемы,

до некоторой степени общие для всех стран третьего мира независимо от того, прошли они через

период имперского правления или нет. Сюда относятся бедность, быстрый рост населения и

отвратительное управление экономикой со стороны правительств, использующих национальные

богатства для подачек своим приближенным, удержания власти и удовлетворения собственных

нужд.

586

Часть четвертая. После империи

После Советского Союза

ЭТА КНИГА БЫЛА НАПИСАНА ЧЕРЕЗ ВОСЕМЬ ЛЕТ после распада Советского Союза. Восемь

лет после падения империи Габсбургов ликующая Европа провела в «духе Локарно». Договор,

заключенный в Локарно в 1925 году, казалось, положил конец как международной

нестабильности, имевшей место после 1918 года, так и противоречиям, явившимся главной при-

чиной Первой мировой войны. Благодаря весомой помощи процветающей Америки европейская

экономика в это время быстро восстанавливала свои силы, подталкиваемая ультра-

экспансионистскими, оптимистичными и жадными до прибыли настроениями на Уолл-стрит.

Оставалось еще четыре года до краха мировой экономики, и еще четыре - до прихода к власти

Гитлера. Вторая мировая война и уничтожение евреев были еще дальше за горизонтом.

Спустя восемь лет после коллапса Османской империи на Балканах царило спокойствие. То же

самое можно сказать и о бывших османских территориях в Азии и Африке. Что же касается

последней, то ей оставалось еще двадцать лет до окончания британского и французского

имперского правления. Спустя восемь лет после того, как независимость была дарована Индии -

сердцу Британской империи, - Суэцкий кризис еще не разразился, и резкое ослабление британской

экономической мощи было еще впереди. Внутри индийского субконтинента объединенному

государству Восточного и Западного Пакистана, созданному в нарушение всех законов

геополитической и этнической логики, еще остава ло шестнадцать лзт жизни. Восемь лет после

обретения независимости большая часть британских колоний (за исключением Африки) провела

под управлением бывшей колониальной элиты, как правило, англоговорящей и получившей

европейское образование, а также способной обеспечить этнический мир при помощи закулисных

сделок с элитами национальных меньшинств. Эпоха действительно массовой политики и

популистского национализма еще не пришла.

Так что эти восемь лет в постимперском советском контексте можно считать только самым

начальным этапом. Будущее, без сомнения, преподнесет еще массу сюрпризов. Тем не менее

первые годы независимости важны как раз в том смысле, что

587

После империи

можно увидеть, какие события произошли за это время, а какие - нет. Причем речь идет не только

разнообразных событиях в частной жизни миллионов людей, но и о событиях общественного

значения, которые зачастую имеют очень далеко идущие последствия. В начале двадцать первого

века, например, мы еще не разобрались до конца с разделом Палестины и Кашмира, начавшимся в

1947-1948 годах.

За последние восемь лет в шести из пятнадцати бывших советских республик наблюдались

значительные вспышки насилия. Это Молдова, Таджикистан, три закавказские республики

(Грузия, Армения и Азербайджан) и, наконец, сама Россия

. Эти события часто были ограничены

довольно небольшими районами, и в них принимала участие относительно небольшая часть

населения. По сравнению с другими распавшимися империями было пролито на удивление не

много крови. Во всяком случае, не произошло таких неописуемых жестокостей, которые

уничтожили или согнали с насиженных мест большую часть мусульман в одних регионах бывшей

Османской империи и практически всех христиан - в других. Распад советской империи не

сопровождался мировой войной, как это случилось с империями Габсбургов, Романовых и

гитлеровским рейхом. Мы не видели того масштабного кровопролития, которое сопровождало

раздел Индии, не говоря уже о войнах во Вьетнаме и Алжире, положивших конец Французской

империи. Важно понять, почему этого кровопролития не произошло.

Наиболее важной причиной представляется то, что сама Россия сыграла главную роль в

зтшчтожении своей империи. Это совершенно не означает, что в 1990-1991 годах большинство

русских хотели уничтожить Советский Союз. Они просто не хотели приносить дальнейшие

жертвы во имя его сохранения и рассчитывали получить более выигрышное положение внутри

Союза. Даже Борис Ельцин и его соратники в принципе не возражали против его существования.

Но их борьба с всесоюзным правительством, их стремление взять в свои руки его власть и

богатства послужили основными факторами коллапса импе-

Разумеется, этот список не полон. Автор, в частности, забывает упомянуть о достаточно серьезных вспышках насилия в

Прибалтике, Узбекистане и других среднеазиатских республиках.

588

Часть четвертая. После империи

рии в 1991 году. Сам Ельцин также был одним из главных препятствий, о которые споткнулся

августовский путч 1991 года, чьей главной целью было спасение империи. Ельцин впоследствии

возглавил переговоры в Беловежской Пуще с Украиной и Белоруссией, приведшие к распаду

Союза. Среди других империй нет прецедентов такому развитию событий - пожалуй, самым

близким аналогом может служить революция 1974 года в португальской метрополии, которая

привела к быстрому обретению независимости португальскими колониями. Однако в

португальском случае, так же как и во французском и голландском, обретению независимости

предшествовали годы ожесточенных военных действий, вызванных недвусмысленным желанием

метрополии сохранить империю. Даже британцам пришлось проводить длительные арьергардные

полицейские акции и ограниченную войну в Малайе, чтобы оттянуть наступление независимости

или хотя бы добиться того, что это произойдет на приемлемых для Британии условиях. Другие

государства развязывали мировые войны, для того чтобы сохранить или усилить империю. Тогда

как Россия под управлением Ельцина демонтировала советскую империю, предоставив Бе-

лоруссии и пяти среднеазиатским республикам независимость, несмотря на недавнее и отчетливо

выраженное желание их элит и населения остаться в Союзе. В мартовском референдуме 1991 года,

прошедшем (надо отметить, не вполне корректно, поскольку было задано больше одного вопроса)

в девяти советских республиках из пятнадцати, 76,4 процента голосовавших (из 80 процентов

явившихся на референдум), что составило подавляющее большинство в Белоруссии и Средней

Азии, высказались за сохр;-;"-.;-1ие Союза. Неудивительно, что независимость, предоставленная

мм Москвой всего лишь через девять месяцев, оказалась шоком.

Политика ельцинской России является также причиной еще одной загадки - относительно

спокойного отношения 25 миллионов русских к тому, что после распада Советского Союза они

неожиданно оказались национальным меньшинством в иностранных государствах. В британском

и французском случаях значительно меньшие общины протестантов Ольстера и pieds noirs

(французских поселенцев в Алжире) ожесточенно сопротивлялись такой перспективе, причем в

Ольстере даже

589

После империи

успешно. Подобно многим мусульманским меньшинствам Европы, pieds noirs не только с

оружием в руках боролись за сохранение империи, но в конце концов практически перестали

существовать как отдельная община. В советском случае почти никто из русских граждан не был

убит или выдворен по национальному признаку из четырнадцати республик бывшего СССР

. По

иронии судьбы наибольшие жертвы русское население понесло от рук Российской армии и

авиации в Грозном, когда тысячи мирных жителей были убиты во время военной операции,

проведенной с целью удержания Чеченской Республики в составе России. Но в большинстве

бывших советских республик русские стали гражданами второго сорта, а в Латвии и Эстонии

большая часть русского населения оказалась даже не полноправными гражданами, а всего лишь

резидентами. Более того, те секторы экономики, где работало большинство русских (как правило,

тяжелая и оборонная промышленность), были наиболее сильно поражены коллапсом Союза и

последующей экономической депрессией. В похожей ситуации оказались в период между двумя

мировыми войнами богемские немцы. Столкнувшись с этими обстоятельствами и опасаясь враж-

дебности местного населения, многие русские (главным образом из Средней Азии), большинство

которых составляла получившая образование молодежь, эмигрировали назад в Россию. Но к концу

1999 года в четырнадцати независимых республиках более 90 процентов русских оставались на

своих местах, и только в Молдове русская община совершила успешную попытку отделения.

Одной из причин покорности русской диаспоры послужило то, что она не получила никаких

гарантий того, что ее сопротивление будет хотя бы в какой-то мере поддержано ельцинской

Москвой, и это выглядело ярким контрастом поддержке, которую до 1914 года британские

консерваторы оказывали унионистам Ольстера или Париж - алжирским pieds noirs. Незадолго до

распада Советского Союза Ельцин объединился с другими ре-

'" На наш взгляд, и здесь автор, мягко говоря, не совсем точен. Достаточно хотя бы вспомнить кровавые события в

Таджикистане и практически полный исход оттуда русского населения. Из 398 тысяч русских, проживавших в республике в

1989 году, сегодня осталось всего 68 тысяч.

590

Часть четвертая. После империи

формистскими республиканскими лидерами в противостоянии всесоюзному правительству во имя

демократии и самоопределения, В январе 1991 года, в те драматические дни, когда Москва решила

принять суровые меры в прибалтийских республиках, Ельцин отправился в этот регион для

подписания договоров с независимо настроенными правительствами, что было очень

ответственным политическим шагом. После развала Советского Союза в конце 1991 года ситуация

существенно изменилась. Уже к 1993 году российские политические реалии не давали ни одному

политическому лидеру возможности игнорировать плачевное положение русской диаспоры, в

особенности отказ предоставления гражданства большинству русских в Латвии и Эстонии. Этот

вопрос был поднят на повестку дня коммунистическими и националистическими оппонентами

Ельцина и использовался ими тем более успешно, что сам Ельцин сыграл важную роль в

разрушении Советского Союза и в образовании русской диаспоры. На парламентских выборах в

декабре 1993 года ультранационалистическая партия Жириновского получила 22,9 процента

голосов, выступая с программой, которая среди прочего делала акцент на защите русской

диаспоры. Сам Жириновский, родившийся в Казахстане и настроенный против мусульман, был

«аутентичным голосом бедного колониста, жалкого наследника правящей нации, который затаил

обиды на все, что его окружает, будь то в Алжире, Южной Африке или Казахстане» [41].

Жириновский и его партия на деле оказались весьма эфемерным и легковесным явлением, но их

требования защиты диаспоры попали, что называется, в «мейнст-рим» российской политической

жизни. Ельцин и так уже склонялся по крайней

'кхре к ритори еской поддержке диаспоры, а

результаты выборов еще сильнее подтолкнули его в этом направлении. В 1994 году Ельцин

опубликовал так называемые «Основные директивы»

для государственной поддержки россий-

ской диаспоры, определяющие ряд мер по сохранению русского языка, культуры, школ и средств

информации в ближнем зарубежье, как в Москве стали называть бывший Советский Союз.

Автор, по всей видимости, имеет в виду документ «Основные направления государственной политики РФ в отношении

соотечественников, проживающих за рубежом».

591

После империи

Хотя эта программа была провозглашена с большой помпой, практически ничего не было сделано.

Руки не дошли даже до таких дешевых и безопасных мер, как обеспечение бывшим россиянам

доступа к российскому телевидению. Москва не была готова предпринять какие-либо

практические шаги по оказанию помощи русской диаспоре. К 1994 году российские войска были

выведены из Прибалтики, несмотря на заверения, что их вывод будет увязан с уступками

балтийских народов русской общине. В свое время европейскими державами не предпринималось

никаких шагов, чтобы удержать Гитлера от финансирования, вооружения и радикализации

пангерманских сил в Австрии и Судетах в 1930-х годах. Точно так же и Москва не проявляла

агрессивных намерений, когда события в соседних республиках давали повод к вмешательству. Из

всех районов, где проживало русское большинство, утраченных в 1991 году, Крым был наиболее

значимым местом для русских, отчасти вследствие своих природных красот и места, занимаемого

им в русской литературе, но главным образом из-за огромных потерь, которые русские понесли во

время обороны Севастополя в 1854-1855 годах и во время Второй мировой войны. Тот факт, что

Крым до 1954 года входил в состав России и был затем передан Украине Хрущевым практически

на ровном месте, только усугублял общее возмущение россиян. В 1994 году в Крыму набрало силу

движение за отделение от Украины и союз с Россией, получившее на избирательных участках

большую, хотя не слишком активную поддержку. Режим Ельцина демонстративно отказался

иметь какие-либо дела с русским правительством в Симферополе, что послужило одной из причин

его скорого и унизительного падения. Крымский премьер-министр Евгений Сабуров, отвечая на

вопрос западного журналиста о перспективах возрождения русского империализма, сказал: «Вы

думаете, что Россия будет платить по нашим счетам? На это так же мало шансов, как на

поддержку Соединенных Штатов... Россия с 1991 года проводит изоляционистскую политику, не

задумываясь серьезно о положении русских за границей. Все кончается разговорами. Так

называемый русский империализм существует сегодня только на страницах ваших газет»

[42].

"" См. сноску 13 к главе 6.

592

Часть четвертая. После империи

«Оплата счетов» действительно была одной из причин российской сдержанности. В условиях

тяжелого финансового и экономического кризиса зависящая от займов Международного

валютного фонда Россия, подобно Венгрии периода между двумя войнами, была вынуждена

скрывать свое возмущение постимперским урегулированием. К 1995 году все давнишние мечты о

решительной политике в ближнем зарубежье потерпели крушение после фиаско Российской

армии в Чечне. Россия проявила перед лицом мирового сообщества не только финансовую и

экономическую, но и военную слабость. Реальность того, чем обернулась эта война для молодых

солдат Российской армии и для гражданского населения Чечни, которое подверглось жестоким

бомбардировкам и артиллерийским обстрелам, стала очевидной во время леденящих кровь

телевизионных репортажей из Грозного. Теперь о каких бы то ни было попытках восстановления

империи уже не могло идти и речи. В любом случае после того, как Советский Союз распался на

независимые государства, признанные международным сообществом, попытки Москвы

мобилизовать русскую диаспору, а тем более поставить под сомнение суверенные границы могли

оказаться чересчур дорогим удовольствием. Они неизбежно должны были раздражать

республиканские власти и все мировое сообщество, в связи с чем неприкосновенность границ

была возведена в ранг абсолютного принципа. Поскольку сама Москва провозглашала этот

принцип в отношении чеченцев, татар и других национальных меньшинств в пределах Российской

Федерации, нарушение этого принципа за ее пределами показало бы международному сообществу

несерьезность ее намерений и вызвало бы внутреннюю т-гхтабильность. К тому же Ельцин и его

министры не были серьезно заинтересованы в изменении границ или помощи русской диаспоре - у

них было гораздо больше приоритетов внутри России. Экономическая стабилизация и

реинтеграция в мировую экономику были приоритетами, которые могли быть поставлены под

угрозу авантюрами или нестабильностью в ближнем зарубежье. Все правительства при Ельцине

были слишком разобщены, озабочены фракционной борьбой, часто коррумпированы и глубоко

погружены в личные интересы, чтобы беспокоиться о какой-то иной политике, кроме

соответствующей моменту риторики, по отношению к русской диаспоре.

593

После империи

В других бывших империях сама диаспора зачастую могла сделать гораздо больше, для того

чтобы ее голос был услышан. Однако русская диаспора состояла из людей, приученных веками к

безропотному подчинению правительству и традиционно отрицающих возможность открытого

высказывания своих интересов и выдвижения лидеров для их защиты. В Советском Союзе не было

эквивалента тем гражданским группам, свободной прессе или парламентским институтам,

которые позволили, скажем, унионистам Ольстера получить значительное политическое влияние.

В Советском Союзе не было конкурирующих партий, позволяющих различным

националистическим движениям мобилизовать массы для поддержки своего радикализма. Русские

в нерусских республиках Союза даже не имели своих собственных теоретически автономных

территориальных институтов, в отличие от местных национальных меньшинств: в эпоху

Горбачева эти последние использовали местные правительственные институты для выдвижения

требований подлинной автономии и для защиты своих интересов. Самым близким эквивалентом

таких институтов для русских за пределами России были большие фабрики и заводы, на которых

они работали: эти так называемые всесоюзные предприятия подчинялись непосредственно

московским министерствам, как правило, управлялись русскими директорами и были

преимущественно укомплектованы русскими рабочими. Со своими собственными жилыми

домами, школами и учреждениями культуры они составляли отдельный мир. Однако после

коллапса Советского Союза связь с Москвой прервалась, предприятия были поражены

экономическим кризисом и никак не могли защитить своих русских сотрудников от тягот

республиканского правления.

До августа 1991 года здравый смысл подсказывал русской диаспоре оставить большую часть

проблем по защите Союза московскому правительству. Центральные власти имели в своем

распоряжении огромные армейские и полицейские силы, и представлялось совершенно

невероятным, что они останутся стоять в стороне, когда Союз будет разваливаться. В дополнение

мартовский референдум 1991 года, казалось, подтвердил, что в тех республиках, где в основном

была сконцентрирована русская диаспора, ни коренное население, ни большая часть

республиканской элиты не хотели независимости. В прибал-

594

Часть четвертая. После империи

тийских республиках, где коренное население совершенно очевидно было настроено на отделение

от Союза, большая часть русской диаспоры полагала, что выиграет от экономического

процветания, которое ожидалось после обретения независимости; кроме того, до распада Союза

прибалтийские народные фронты нуждались в поддержке русского населения и даже не заикались

в то время о непредоставлении гражданства большей части русской общины, что произошло чуть

позже в независимых Латвии и Эстонии. В Латвии и Эстонии, так же как и везде в Советском

Союзе, после августа 1991 года ситуация изменилась стремительно, и положение диаспоры стало

иным, прежде чем она успела к этому приготовиться. Как только республики получили

независимость, любое проявление русских сепаратистских или даже просто националистических

настроений активно не одобрялось, чтобы не сказать подавлялось, новым режимом. В некоторых

республиках, прежде всего в Средней Азии, демократия едва ли существовала или очень быстро

сошла на нет, что практически не оставляло русским шансов на создание политической

организации, которая смогла бы защищать их интересы. В Латвии и Эстонии, где, наоборот,

демократия была очень развита, отсутствие у большинства русских гражданства лишало их права

голоса. Таким образом, и там и там русские меньшинства оказывались без социальной и полити-

ческой защиты. В этих обстоятельствах возможности для проведения успешных коллективных

акций были ограничены, и каждому человеку приходилось решать для себя лично, готов ли он

смириться с существующим порядком или ему следует эмигрировать в Российскую Федерацию,

образовавшуюся в декабре 1991 годз ;о.ле распада Советского Союза.

Мобилизация русской диаспоры для эффективных политических акций затруднялась также

другими, более глубокими факторами. Русский национализм и чувство русской национальной

идентичности в 1990-х годах были в глубоком упадке. По очевидным историческим причинам

русская политическая идентичность никогда не могла бы возникнуть на основе французских или

английских идей гражданства, участия в политической жизни страны или гражданских прав.

Однако русский национализм не был также похож и на типичный восточноевропейский

этнический национализм, основанный на возмущении имперскими порядками маленького народа

и на беспокой-

595

После империи

стве о сохранении языка, культуры и самостоятельного национального существования. В течение

многих веков в России проживало множество народов. Была создана высокая культура, ба-

зирующаяся на русском языке. Эта культура всегда была космополитической и имперской.

Мировое значение и престиж как имперского государства, так и высокой имперской культуры

стали частью русской ментальности и всего комплекса ощущений, составляющего понятие

«русский человек». Сюда же входило сознание того, что многие народы нерусского этнического

происхождения в различной степени разделяют эту менталь-ность и идентичность. Само

имперское государство играло значительно большую и самостоятельную роль в определении на-

циональной идентичности, чем где бы то ни было на Западе.

Как мы уже убедились, даже в 1914 году русские не были по-настоящему единой нацией.

Культурная пропасть между элитой и крестьянством была слишком глубока, а споры внутри

образованной части общества о том, какие именно институты, ценности и символы действительно

определяют природу русского человека, были слишком ожесточенными. Создание стабильной

русской идентичности в двадцатом веке затруднялось еще и тем, что царское и советское видение

империи часто находились в конфликте: советская идентичность не могла быть просто построена

на царской основе. После трех поколений коммунистического правления советская русская иден-

тичность стала набирать силу к 1970-м годам. Однако этой идентичности при Горбачеве был

нанесен значительный ущерб, когда населению стало ясно, что Советский Союз безнадежно

отстал от Запада в экономическом соревновании, и были разоблачены ужасные преступления,

совершенные режимом в прошлом для построения этого неудачного варианта общества будущего.

Отчасти по этой причине, когда консервативные чиновники и управленцы пытались мобилизовать

русскую диаспору встать в строй так называемых интернациональных фронтов для защиты

коммунистического режима и Советского Союза, они встретили мало энтузиазма. Но столь

широко распространенные надежды на лучшую жизнь в постсоветском мире независимых

республик вдребезги разбились во время экономического кризиса 90-х годов, и ностальгия по

старому советскому порядку расцвела в русской диаспоре даже сильнее, чем в самой России. К

тому времени, однако, рас-

596

Часть четвертая. После империи

пад Союза стал свершившимся фактом, и даже те, кто сожалел об этом больше других, понимали,

что его восстановление невозможно.

Создание постсоветского чувства русской идентичности в диаспоре было непростым делом.

Чувство общих советских ценностей и лояльности объединило многих людей, которые по

этническому происхождению не были русскими. Многие из этих людей считали русский своим

первым языком, преклонялись перед творчеством Александра Пушкина и русским культурным

наследием. Это совершенно не обязательно делало из них русских в узкополитическом смысле

слова и не гарантировало, например, что они будут приветствовать попытки возрождения

элементов досоветской идентичности, будь то православие, казацкие организации или ностальгия

по царской военной традиции. Еще меньше они были расположены чувствовать лояльность по

отношению к постсоветской России, ее символике или лидерам. Действия государства в 1990-х

годах не прибавили ему легитимности в их глазах. И наконец, меньше всего Ельцин и его

правительство заслужили лояльность русской диаспоры, которую они в 1991 году бросили на

произвол судьбы и с тех пор не вспоминали о ней. В любом случае в некоторых районах,

например в угледобывающем Донбассе на Восточной Украине, местная лояльность и

идентичность были сильнее, чем любые чувства по отношению к новому украинскому и

российскому государству. А растущее недоверие к политической верхушке национальных

государств, отношение к ним, и особенно к их столицам, как к кровососам и эксплуататорам

только подстегивали эту региональную идентичность. Смешанное чуьс;?<., постсоветской русской

идентичности часто имело весьма приземленные последствия. Например, оказалось, что на

Украине русский национализм и советская лояльность во многом противоречили друг другу.

Националистическое желание отделить от Украины и присоединить к России некоторые регионы

востока и юга (в частности Крым) было больным вопросом для украинской коммунистической

партии, большинство членов которой родным языком считали русский. Такой поворот событий

только сильнее разжег бы пламя украинского национализма, ослабил и разделил украинское

русскоговорящее население и навсегда похоронил бы возможность восстановления русско-

украинской федерации.

597

После империи

Ситуация еще больше запутывалась тем, что сама Российская Федерация только на одну пятую

состояла из русских и ей приходилось в придачу иметь дело с рядом сильных националистических

движений внутри своих нерусских и нехристианских меньшинств.

Российское государство не могло называть себя исключительно русским по национальному

составу, поскольку это могло привести к законному недовольству татар, башкир, якутов и ряда се-

верокавказских народов. Генерал Александр Лебедь, кандидат в президенты на выборах 1996 года,

спрашивал: «Что есть национальная политика в России? 132 нации и народности, православие,

католицизм, мусульманство, буддизм, иудейство, масса сект. Что может объединить, чем можно

скрепить эту огромную, разноязычную, разноплеменную массу? Какие струны в совершенно

разных человеческих душах надо задеть, чтобы без насилия понудить людей мирно

сосуществовать, а не уничтожать друг друга? Национальный вопрос в России не закрыт» [43].

Другими словами, избавившись от империи, Россия так и не стала национальным государством. И,

принимая во внимание многонациональный состав Российской Федерации, это действительно

было так. Еще более справедливо это было по отношению к российской элите, которая

совершенно не имела привычки воспринимать свою страну в узком этническом смысле.

Существовала значительная разница между ощущениями русского народа во время коллапса

империи и ощущениями немцев после 1945 года. Немцы потерпели сокрушительное поражение в

затяжной войне, которая принесла им огромные страдания. Вражеские армии оккупировали

Германию. Они заставили немцев признать преступления нацистского режима. Впоследствии

наступило эффектное экономическое возрождение и беспрецедентный уровень процветания. В

советском случае конец империи наступил неожиданно, в мирное время, практически

моментально и при минимальном иностранном вмешательстве. Поэтому было так трудно его

адекватно воспринять. Эмиль Паин

, который сам был фигурой, определяющей политику Москвы

в отношении русской диаспоры, гово-

Паин Эмиль - доктор политических наук, профессор Института социологии РАН, бывший советник президента России.

598

Часть четвертая. После империи

рит, что «это делает процесс полного распада сильного когда-то государства совершенно

необъяснимым для простого человека, а русским меньшинствам становится еще сложнее привык-

нуть к мысли, что их жизнь в чуждой этнической среде никогда не будет прежней. Некоторые

русские все еще лелеют надежду на то, что в один прекрасный день все вернется на свои места и

вновь возникнет единое государство»

[44].

Отношение русского народа к событиям 1990-х годов несколько напоминает самоощущение

австрийцев после 1945 года. Население пресытилось империями и бесконечными жертвами во имя

Истории и других великих начинаний. Вторая Австрийская Республика завоевала лояльность

своего народа, прежде всего обеспечив его процветание. Постимперская Россия определенно

может сделать то же самое. Если России посчастливится пережить экономический бум,

сопоставимый с европейскими 1950-1960-ми годами, то демократические институты,

национальные границы и государственные институты Российской Федерации получат огромную

легитимность в сердцах народа, поколения которого были измучены страданиями и лишениями,

народа, озабоченного в настоящее время лишь своими личными целями и повышением

собственного благосостояния. Националистические и коммунистические интеллектуалы будут по-

прежнему маячить на окраинах политической жизни, но ядро российской элиты будет концентри-

ровать свои усилия на обогащении, чем оно фактически уже занято в настоящее время.

Экономический коллапс и разочарование в западном капитализме, сопутствующие концу импе-

рии, создали нездоровую атмосферу в политической элите и отдалили ее от сби^г; за. Простые

люди слишком заняты проблемой собственного ъыживакия, чтобы беспокоиться о политике, но

цинизм и разочарование заходят гораздо дальше этого. В советское время население не могло

стоять в стороне от политики или общественной жизни, что было типично для патриархального

дореволюционного крестьянства. Напротив, народ постоянно собирали для участия в митингах и

демонстрациях, для принятия коллективных деклараций о приверженности идеям социализма, что

во времена Брежнева выглядело неис-

См. сноску 13 к главе 6.

599

После империи

кренней и циничной показухой даже в глазах полуинтеллигентных участников этих мероприятий.

Им внушали также, что только с помощью слепой веры в политику партии и активного участия в

коллективных мероприятиях можно проложить дорогу в счастливое будущее. Нынешняя

демократия также во многом представляется режимом помпезного пустословия и нарушенных

обещаний, режимом, прикрывающим коррупцию, вопиющее и противозаконное неравенство,

массовую нищету и преступность.

Что касается воздействия на народы метрополии, то коллапс Британской и советской империй

едва ли можно поставить на одну доску. Британские элиты, конечно, тоже до известной степени

бьии дезориентированы победой в войне, за которой последовало резкое падение относительного

могущества и международного статуса. Но для того чтобы почувствовать всю полноту сравнения с

Советским Союзом, попробуйте представить себе, как сказался бы на британцах внезапный и

мгновенный коллапс империи в тот самый момент, когда она казалась вполне стабильной,

сопровождаемый одновременным отделением Шотландии (Украина) и Уэльса (Белоруссия),

дезинтеграцией как монархии, так и парламентского правительства, а также экономическим

кризисом, более мощным, чем Великая депрессия 1930-х годов. Сравнения с Турцией в этом

контексте также не слишком уместны. Более ста лет упадка и постоянных неудач породили в

народе определенную усталость от империи, не говоря уже об общем ощущении неизбежности

коллапса. К тому же дезинтеграция стала результатом очередного поражения в войне, чей

приговор не подлежал обжалованию. Правда, затем наступил короткий период противоречий

между имперской османско-мусульманской и национальной турецкой идентичностью, что отчасти

напоминает постсоветскую ситуацию. Более того, основная часть турецкого населения также была

озабочена преимущественно личными проблемами жизни и удовлетворением материальных

потребностей.

Однако в турецком случае ситуация довольно быстро изменилась, поскольку сразу после коллапса

империи ее извечные враги попытались вторгнуться и аннексировать исконные земли нации.

Против такой угрозы турецкий национализм сумел собраться с силами, обрести единство и

героических лидеров. Если бы американцы захватили Москву, а поляки, китайцы и

600

Часть четвертая. После империи

турки попытались бы разделить между собой остальные части России, российские элита и

население, возможно, ответили бы на это в турецком стиле. Но 1990-е годы не предложили

русскому национализму никакой очевидной угрозы, против которой стоило бы объединяться, и

никакого врага, которому надо было противостоять. Отчасти поэтому конец империи в России не

принес с собой, как в Турции, второе дыхание и возрождение националистических чувств, на что в

1988-1991 годах так горячо надеялись многие из ее приверженцев. С другой стороны, не только

отсутствие внешних врагов и агрессоров, но и запутавшийся, противоречивый и недоразвитый

сегодняшний русский национализм сам по себе внес большой вклад в распад империи, который,

по крайней мере до сих пор, видится менее ужасным, чем все более ранние прецеденты и чем

можно было ожидать, принимая во внимание природу советского режима.

Поведение российского государства и русских, вне всяких сомнений, является самым важным

фактором в этой странной истории коллапса и постимперской ситуации в России. Однако прочие

факторы также оказали свое влияние на относительно мирную кончину империи. Прежде всего

здесь следует отметить федеративную систему, сыгравшую такую большую роль в развале СССР,

- именно она помогла во многих случаях произвести раздел относительно гладко и без применения

насилия. При советском федерализме пятнадцать союзных республик имели ряд

правительственных институтов, укомплектованных в основном хорошо образованными

национальными кадрами. Республики имели также вполне определенные границы. Мартовские

выборы 1990 года дачи реальную демократическую легитимность едким республиканским

правительствам и ее видимость - другим, власть в республиках в 1991 году не была захвачена

силой или при помощи вооруженного восстания. Как бы то ни было, независимость была в

декабре 1991 года получена от Москвы законно образованными правительствами, которые также в

большинстве случаев были в состоянии осуществлять полный и эффективный контроль над

республиканской территорией. Между вновь созданными политическими образованиями не

произошло внезапной и поспешной демаркации границ, оказавшейся столь фатальной в

индийском случае в 1946-1947 годах. Разумеется, в попытках приспособиться к новой для себя

ситуации независимости в постсоциалистическом

601

После империи

мире республиканским правительствам неминуемо пришлось столкнуться со многими

проблемами. Тем не менее мощность государственных институтов и большое количество хорошо

обученных чиновников в бывших советских республиках не могли идти ни в какое сравнение со

слабыми государственными структурами, существовавшими накануне обретения независимости в

странах Ближнего Востока или Африки.

Однако советский федерализм все-таки не смог обеспечить мирный переход к независимости во

всех республиках, и сейчас самое время рассмотреть отдельные случаи, сравнить их между собой,

а также с примерами из истории разрушения других империй.

Молдова - это маленькая республика на юго-западной окраине бывшего Советского Союза,

расположенная между Украиной и Румынией. Река Днестр делит ее на меньший восточный регион

(Приднестровье) и на значительно больший западный (собственно Молдова). Приднестровье в

течение последних двухсот лет - как при царском, так и при советском режиме - входило в состав

империи, а остальная часть Молдовы с 1918 по 1940 год принадлежала Румынии. В 1989 году 14

процентов населения Приднестровья составляли украинцы, 13 процентов - русские, причем, как

это было принято в Советском Союзе, многие украинцы, проживающие за пределами своей

собственной республики, считали русский своим первым языком и отождествляли себя с

русскими, хотя это было, скорее, принадлежностью их советской, а не русской идентичности. В

Южной Молдове 150 000 гагаузов - турок по этническому происхождению и православных по

вероисповеданию - служили напоминанием о том, что этот регион когда-то был частью Османской

империи и что даже после многолетних войн и этнических чисток в Юго-Западной Европе по-

прежнему отсутствовало четкое деление на однородные нации, определяемые языком, религией и

культурой. Тем не менее румыны Молдовы имели свою собственную, отдельную от румынской

идентичность, отчасти из-за славянского влияния, но в основном из-за того, что не входили в

состав получившего в девятнадцатом веке независимость Румынского королевства, когда там

формировалась национальная идентичность. Сохранит ли Молдова в конце концов свою

независимость или сольется с Румынией, зависит от множест-

602

Часть четвертая. После империи

ва разнообразных обстоятельств. События могут повернуться в любую сторону. Поскольку

международные границы изменить не так легко, в настоящий момент лучше всего предположить,

что политическая конъюнктура и инерция удержат Молдову от слияния с Румынией.

Как и везде в Советском Союзе, правление Горбачева поощрило рост этнического национализма в

Молдове и подорвало правящую коммунистическую олигархию. Румынская община, обладающая

численным превосходством, в 1989 году сделала румынский государственным языком, снова

ввела в употребление латинский алфавит и впоследствии приняла такой же флаг и гимн, как и в

Румынской республике. Это вызвало яростные протесты славянского меньшинства, которое

преобладало во многих городах, но главным его оплотом было Приднестровье. К тому времени,

когда после провала августовского путча 1991 года Молдова объявила о своей независимости,

Приднестровье уже отделилось de facto, имея за спиной сильную поддержку центральных властей

в Москве. Ядром славянского движения за отделение были расположенные в Приднестровье

крупные предприятия оборонной и тяжелой промышленности - все они напрямую подчинялись

всесоюзным министерствам. Существенную поддержку оказал также дислоцированный в

Приднестровье советский военный гарнизон.

Здесь напрашиваются очевидные параллели с Ольстером и турецким Кипром. Когда империя

разваливается, в приграничной провинции потомки переселенцев из метрополии отделяются и

воссоединяются со своей исторической родиной, которая когда-то была центром империи, а ныне

стала национальным государством Гот факт, что отделение славян в Приднестровье оказалось во

многом реакцией на угрозу союза Молдовы с Румынией (энозис), казалось бы, делает греческие и

ирландские параллели еще более очевидными. Тем не менее эти параллели не так очевидны, как

представляется на первый взгляд. В данной ситуации присутствовал вдобавок весьма спе-

цифический постсоветский элемент. Молдавский народный фронт, как и почти все

республиканские оппозиционные движения, выросшие как грибы при Горбачеве, объединил

склонных к национализму интеллектуалов с более прагматичными деятелями из аппарата

компартии. Борьба фракций в этом аппарате оказала огромное воздействие на всю историю

обрете-

603

После империи

ния независимости и ее последствия. В молдавском случае бессарабская фракция

коммунистической элиты, которой приднестровские коммунисты постоянно переходили дорогу в

высшие эшелоны власти, решила воспользоваться случаем, чтобы захватить эту власть в свои

руки. В ответ коммунистическая элита Приднестровья создала движение за отделение региона. В

результате Молдова оказалась разделенной de facto, начались сперва незначительные вспышки

насилия, которые в 1992 году переросли в полномасштабную войну на берегах Днестра, в которой

только с молдавской стороны погибли 1000 человек, а более 30 000 беженцев были вынуждены

покинуть свои дома. На сегодняшний день в этом регионе больше не происходит этнических

чисток, но не происходит и никакого реального движения навстречу друг другу. И славянское

меньшинство Молдовы, и - в большей степени - румыны Приднестровья, составляющие 40