Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Подождите немного. Документ загружается.

Гл а в а XII Брак и положение женщины

233

* См. также случай матери

благородного Бертрана де

Тэ, которая является владе-

лицей «земли», или фамиль-

ной сеньории, тогда как ее

сын вплоть до часа материн-

ских похорон обречен оста-

ваться беспоместным сеньо-

ром (III, 312-313).

t I, 337. См. III, 162 —

На Деснада, прозванная

На Каприерой в Акс-ле-

Терме; III, 259 — На Па-

лареза (Люзенак); III,

291 — На Англезия; III,

280 — На Онор, вдова

Пьера Амьеля из Раба; III,

154 также — На Лонга из

Монтайю и ее дочь Гозья

Клерг, именуемая «Гозьей

На Лонги».

* I, 448. См. также II, 423

(глава семьи — прядильщи-

ца из Лиму); а также II,

478 (На Боррела из Мон-

тайю, сестра Раймонды

Мори; и На Кортийа, она

же Риксанда Кортиль из

Аску, крепкая вдова, о ней

же: III, 305). III, 142:

На Кавала, сестра Бернара

Белибаста.

сынов. Она царит в единственной комнате для приемов, которая

служит ей и салоном, и кухней-столовой. Обходительная и об-

щительная, она играет по отношению к Пьеру Мори — искрен-

нему любителю салонной жизни — роль, аналогичную роли ма-

дам Вердюрен в отношении рассказчика из романа «В поисках

утраченного времени»

. За неимением отца семейства новый

domus, исходя из потребностей своего функционирования, порож-

дал матриархат в семействе изгнанников *.

Монтайю, Айонский Прад, Меран, Белькер, горные дерев-

ни верхней части графства Фуа или земли Соль дают нам другие

возможные примеры женщин вдовых или господствующих в се-

мье. Они унаследовали дом по линии собственного рода, или со-

здали его сами, или просто управляют двором своего супруга. Слу-

чайности генеалогии, интересы осталя, индивидуальные особен-

ности собственной сильной личности дали этим дамам власть над

domus, лишенным главы мужского пола. Таких «матриархов»

можно отличить по феминизированному окончанием -а прозва-

нию, которому предшествует частица На (иначе говоря, Домина:

Госпожа или Хозяйка). В Монтайю старая На Рока выступает

одним из столпов катарской церкви; чертовски важная, она дает

руководящие указания по убою кур

(I, 458). Эгерия, и отнюдь

не праздная, она выступает в престижной роли советницы при-

ходских глав семейств. На Карминага тоже возглавляет монтай-

онский дом (III, 75). В Меране На Ферриола владеет домом и

стадом коз, она еретичка и нанимает пастухов (II, 461, 477; III,

163). В Айонском Праде На Феррериа пользует от глазных не-

дугов

. В Белькере кузнец Бернар ден Алазайс, или de Na Alazaïs

[«На Алазайсы»], вероятно, происходит от женщины, главы се-

мейства подобного типа*, которая была его матерью или бабкой.

Он тоже, совсем как На Феррериа, является хранителем любо-

пытных фольклорных тайн, который на сей раз относятся к судь-

бе душ после смерти. Может, эти тайны достались ему от пред-

ков? Не был ли матриархат в наших западных обществах лучшим

хранителем доисторической и традиционной мысли?.. Констати-

руем, во всяком случае, что женщина обретала признание и ува-

жение по мере того, как с возрастом все более и более перестава-

ла восприниматься как сексуальный объект. Климакс умножает

возможности.

Помимо матриархата, другую, ограниченную, но реальную

возможность эмансипации «прекрасному полу» предоставляет су-

ществование промыслов, доступных женщинам (не считая тех, что

всегда были их монополией). В Монтайю, как уже отмечалось,

функции содержательницы таверны исполняет женщина, Фабрис-

Часть вторая Археология Монтайю: от жеста к мифу 234

* I, 221; III, 153. Смотри

также гл. V (постоялый

двор На Гаргалы).

* См. выше. Старики из

благородных в этой сфере

выглядят не более воспитан-

ными, чем старые крестьяне

(111, 328). Разве что благо-

родная женщина в годах,

которую супруг назовет

старухой (U\, ЪЪЪ), очитодъ

не замедлит с ответными

мерами.

са Рив (I, 325—326), ее промысел не слишком доходен по при-

чине малонаселенности деревни. Есть Алазайса Азема, торговка

сырами вразнос. В Ларок д'Ольмесе и за Пиренеями постоялые

дворы при дорогах и ярмарках, где частенько бывают монтайон-

цы, содержатся особами женского пола*.

Пережитки матриархата и женские промыслы вносят иной

раз коррективы в дискриминацию со стороны мужчин. И все-таки

речь идет о довольно мало развитых институтах. Чаще всего «сла-

бый пол» именно таковым и оказывается перед лицом присвое-

ния прав мужским родом. Тем не менее не будем преувеличивать

женское бессилие. Перед лицом фаллократов они далеко не со-

всем безоружны, их нельзя считать только униженными и оскор-

бленными социальной системы.

В собственном доме женщина, безусловно, обречена на тя-

желую работу. Но, маленькая крепостная при очаге, воде, дро-

вах, овощах, стряпне и пряже, в силу одного только этого факта

она располагает личным уделом интимной и хозяйственной влас-

ти. Под старость она обретает еще и некоторую компенсацию за

счет других членов семьи, исключая мужа. Конечно, супруг по

мере угасания желаний начинает позволять себе сомнительного

изящества характеристики своей половины: бабка, старая

ере-

тичка или старая свинья

. К тому же современники знают, что

жена в преимущественно патриархальной системе лишь пожиз-

ненно живет в доме своего супруга (на самом деле этот дом не

является ее собственностью). И тем не менее по отношению к

детям и внукам эта раба очага занимает почетное положение. Уг-

нетенная как супруга, она сакрализована в качестве матери. Мы

ведь в Средиземноморье, черт возьми! Или почти что в Среди-

земноморье. Во всяком случае, это латинский мир, никакой про-

тестантизм никогда не искоренит здесь материнский культ Девы

Марии.

Крестьяне-катары вполне могут трактовать Деву-Мать как

телесное вместилище, в коем воплотился Иисус Христос, ибо в

семье своей остаются любящими и почтительными сыновьями.

Стареть для женщины значит быть матерью взрослых, полных

сил детей. Это позволяет и впредь иметь право на уважение по-

томков от чрева материнского. Пьер Клерг, отвергавший любые

кумиры, любил мать и почитал ее память, он считал ее простой

женщиной, которая сделала много добра еретикам. Мы уже от-

мечали, как, несмотря на двойное неудовольствие — местных ка-

таров и епископа Памье,— он добивался захоронения своей ста-

рой Мангарды близ алтаря Девы Марии, объекта паломничества.

Впоследствии алтарь принесет удачу кюре в его любовных при-

Гл а в а XII Брак и положение женщины

235

* I, 200-205, в особен-

ности I, 203. См. также

гл. XXI (роль матери Жана

Мори и т. д.).

ключениях. Гийом Остац, землепашец и байль из Орнолака, ока-

зывает уважение матери, обращаясь к ней на «вы». Наставления

ее он выслушивает благоговейно. Это от нее его полу еретические,

полунатуралистические или материалистические суждения. Они

усвоены сыном из ее непрестанной болтовни во время прогулок *.

Тем не менее не следует воображать себе всякий вздор. Или лу-

бочные картинки. В верхней Арьежи водились и скверные маль-

чики, способные ударить, куснуть вскормившую их грудь. От-

метьте сына Стефании де Шатоверден, тиранящего свою старую

мать... Однако свидетельства многочисленных текстов достаточно

определенно указывают, что в Монтайю около 1300—1320 годов

бытовал классический, дорогой средиземноморским цивилизациям

переход от юной жены, угнетаемой мужем менее нежного возра-

ста, к матери зрелых или преклонных лет, обожаемой и уважае-

мой детьми мужского пола. И дочери окружают мать любовью

дочерней: Ава, Филиппа, Эсклармонда и Кондора, дочери Беат-

рисы де Планиссоль, заливаются слезами (I, 257) при мысли об

опасностях ареста, угрожающих этой даме. Так вознаграждается

ее постоянная нежная привязанность к потомству (I, 246).

В крестьянской среде дочери по отношению к матерям про-

являют почтительность. Впрочем, такое поведение объясняется

материальной поддержкой, которую матери продолжают оказы-

вать своим дочерям, даже если те уже взрослые и замужние. Од-

нажды,— рассказывает Гийеметта Клерг, которая оказалась тогда

во власти склонного к буйству мужа,— понадобилось мне поза-

имствовать чесалку для чесания конопли. С тем и пошла я

в отцовский дом. Подле дверей того дома попался мне брат,

он как раз выносил навоз. Я и спроси брата:

— Где госпожа моя матушка?

— А что вам от нее надобно? — отозвался он.

— Чесалку мне надо,— говорю я.

— Матушки нет дома,— отрезал брат.— По воду по-

шла. И надолго.

Я не поверила брату и попробовала пройти в дом. Тут

брат загородил дверь рукой и не дал мне пройти (I, 337).

Текст примечательный! Дверь узка, ее запросто можно заго-

родить мужской рукой; пахнет навозом; мать, Алазайса Рив,

обеспечивает водой domus мужа, как это заведено везде. Это не

мешает вполне заурядной матушке иметь право на титулование

Madame (моя «госпожа»!) со стороны взрослой дочери, Гийеметты

Клерг. С другой стороны, хотя семья похожа на гнездо скорпио-

нов, отношения здесь подчинены определенному ритуалу. Брат

обращается к сестре на «вы», что не мешает быть с нею грубым.

Что касается брата по материнской линии, Прада Тавернье, он

требует еще большего почтения, чем то, которого без особых уси-

лий добивается Алазайса от Гийеметты, от своей внебрачной до-

Часть вторая Археология Монтайю: от жеста к мифу 236

* II, 64, 75. По поводу

упомянутого примера и

последующего Боннасси

(см. библиографию) подчер-

кивает важность периода

зрелости в жизни каталонс-

кой женщины в Средние

века. Джон Демос, касаясь

женского чародейства,

настаивает на контрасте

зрелость /юность (см.:

Besançon A. L'histoire

psychanalytique...).

чери Брюны Пурсель. «Совершенный» Прад Тавернье требует,

как уже отмечалось, чтобы его внебрачная дочь Брюна кланялась

ему, встав на колени! Ни больше, ни меньше.

Еще одна почитаемая, и даже чрезмерно, мать — мать Вю-

иссаны Тестаньер. Будучи по молодости любовницей Бернара

Бело, Вюиссана практически отрекается от катарских воззрений

после нервного шока, который испытала во время попытки изна-

силования, предпринятой по отношению к ней Арно Виталем. Но

Вюиссана непременно добавляет, что ее повторное обращение в

строгий католицизм обусловлено, к тому же, большим и доб-

рым влиянием, оказываемым на нее матерью. Речи старухи про-

тив «добрых людей» огненными буквами запечатлелись в ее со-

знании (I, 461).

К этим доверительным речам матери, обращенным к люби-

мой дочери, можно присовокупить не менее убедительные слова

тетки к племяннику: действительно, Жан Пелисье сделался при-

верженцем катарских идей в силу властного влияния, которое

оказывала на сознание молодого пастуха его тетка по материнс-

кой линии Моров (III, 79). Именно так еретические речи, кото-

рые она вела в овсяном сарае, где оказалась вместе с юным Жа-

ном, перевернули, как он говорит, его сознание, до того предан-

ное римской вере.

Конечно, бывают такие дамы преклонного возраста или зре-

лых лет, с которыми вступают в решительные пререкания более

молодые женщины вплоть до (и включительно) их собственных

дочерей. Свары, доходящие до рукоприкладства и применения

холодного оружия происходят между Жанной Бефай и ее мате-

рью, Эмерсандой Марти. Но схватка мегер, старой еретички

Эмерсанды и молодой католички Жанны, объясняется именно

атмосферой культурной дезинтеграции, в которой находится мон-

тайонская эмиграция в каталонском изгнании, что на сто или около

того процентов укрепляет римскую веру.

Напротив, в Монтайю до бегства Эмерсанда пользовалась

уважением своей дочери Жанны. Во всяком случае старая дама

даже оставив претензию на роль пророка в собственном доме,

смогла сохранить большой престиж среди прочих членов малень-

кого клуба Белибаста. Сам Белибаст высоко ценил ее по причине

большого опыта старой женщины: она многое узнала, пережила,

запомнила. Она повидала более двух десятков еретиков,—

говорит святой муж о матери Жанны Бефай.. .* — Она знала и

видела много лучших, чем мы. В Монтайю женщина в летах,

наподобие Гийеметты «Белоты», поседевшая в катарской ереси,

весьма ценима среди единоверцев, среди склонных к ереси и во-

обще среди односельчан обоих полов и всех возрастов.

Не только пожилым или зрелым женщинам удается одолеть

стену мужской дискриминации. Против возможного или действи-

Глава XII Брак и положение женщины

237

* I, 325; III, 143 (свара

между еретичками); III, 268

(«бабий вздор»).

* Таков случай жителя

Памье Бертрана де Тэ,

которым помыкают и мать,

и жена (III, 312-313, 328).

тельного насилия со стороны мужей молодые крестьянки тоже

имеют некоторые козыри. Среди них немало задир, драчуний,

умеющих неплохо защититься, припугнуть агрессора. Обратите

внимание на сестру Пьера Мори, которая дважды убегала из суп-

ружеского дома, второй раз — окончательно. Еретики, с которы-

ми она будет поддерживать отношения впоследствии, оценят ее ер-

шистость, задиристость, всегдашнюю остроту языка и готовность

сцепиться (III, 155). Они будут поражены этим, несмотря на ее

услужливость по отношению к ним, несмотря на проявляемые ею

идейные предпочтения. В деревне Буан (совр. Арьеж) Мэтр Са-

лакру кричит, вопит и орет, когда еретики оказываются в его

доме (II, 425). Эти вопли, быть может, вполне соответствуют ти-

пичному поведению средиземноморцев, в частности арьежан, по

отношению к внешнему миру. Они абсолютно не впечатляют ни

жену, ни дочь (по имени Бланш) хозяина domus. Как добрые

катарки, эти две женщины, несмотря на громкие крики хозяина,

настаивают на том, чтобы принять «совершенных» в своем остале.

В общем, подобные женщины в тогдашней культуре графства Фуа

рассматривались как сварливые; выражение «бабья свара» вош-

ло в пословицу у таких как Пьер Мори и Белибаст (III, 191): в

данном случае речь идет не о схватках между дамами, а о при-

дирках к мужчине... Более того, и между женщинами перебран-

ки считались нормальными! Обратите внимание на показания

Фабриссы Рив, кабатчицы из Монтайю*: Было время, мы ча-

сто ссорились с Алазайсой Рив. Мы перестали ссориться,

как только прознали до мелочи еретические тайны друг друга,

ведь пожелай одна — другая взвыла бы в руках инквизито-

ров. Тут мы и перестали ссориться. Все выглядит так, как если

бы арьежская культура требовала покорности женщин в силу

преобладания патриархальности, порожденной системой domus,

и как если бы женщины, тем не менее, в подавляющем большин-

стве случаев отказывались покорно склоняться перед требовани-

ем системы. Женская вздорность могла не нравиться, могло воз-

никать желание поумерить ее. Но приходилось приспосабливаться

к ее повседневному существованию.

Покорность супруги в пределах одной четы не является, та-

ким образом, ни полной, ни исчерпывающей, ни безмятежной, ни

безответной. В графстве Фуа даже встречаются мужья, пляшу-

щие под дудочку и матери, и жены одновременно

. Я бы доба-

вил, что женская покорность, будучи фактом, далеко не полнос-

тью объясняется повиновением возможным угрозам со стороны

супруга. Порядок в семьях Монтайю обеспечивает не одно толь-

ко мужское принуждение. Более того, государственное насилие

Часть вторая

Археология Монтайю: от жеста к мифу

238

* Pitt-R'wers. People of the

sierra. См. также: Bourdieu.

Esquisse d'une the'orie и

Sociologie de l'Algérie...

(разделы о кабильской

чести).

' I, 221, 238; строка Map-

кабрю (XLIV, XXXIV)

цит. по: Nelli R., p. 117.

тоже далеко не единственный фактор, которым может объясняться

бесперебойное функционирование тогдашнего общества. Рассмат-

ривая именно социальные и семейные отношения в традицион-

ных цивилизациях Западного Средиземноморья, социологи —

например, Пьер Бурдье в исследовании о кабилах — настаивают

на важности кодекса чести в качестве регулятора человеческих

групп. В работах по Андалусии Питт-Риверс подчеркнул фунда-

ментальную роль, которую играет vergùenza, соединяющая стыд,

целомудрие, заботу о репутации и вопрос женской чести: это слож-

ное чувство оберегает добродетель женщин, которой мужья до-

рожат как зеницей ока. Дается, пишет Питт-Риверс *, «опреде-

ленное количество vergùenza; единожды утраченная, она не во-

зобновляется; наличное количество vergùenza у одной женщины

может только убывать, но никогда — возрастать; это ценность,

ориентированная вовне, а не внутрь; она наследуется от предков

к потомкам; она принадлежит женскому полу». У женщин из мел-

кого дворянства, встречающихся, например, в Монтайю, иберо-

дворянское чувство vergùenza весьма развито. Оно вносит свой

вклад в непростое дело профилактики супружеской верности на-

ряду со страхом перед мужней палкой. Беатриса де Планиссоль,

например, хочет избежать даже подозрения, пусть безоснователь-

ного, в интрижке с управителем, из страха, как бы муж не поду-

мал, что она совершила что-то позорное (бесчестное) (I, 222).

Речь идет о «экстернализованном»

вопросе чести, понимаемом

больше в зависимости от мнения других, исходящего от мужа, род-

ственников, деревни, нежели в соответствии с вердиктом собствен-

ной совести. Общинная молва, нечто вроде коллективного фору-

ма, который улавливает и передает слухи о поведении женщин,—

вот что больше всего заботит Беатрису. Если я пойду с вами в

Ломбардию,— заявляет она управителю,— люди будут гово-

рить, что мы бежали ради удовлетворения сластолюбия.

В другом месте Беатриса заявляет еще, что боится поношения со

стороны каждого из своих двоих возможных любовников, если,

сделавшись вдовой, она распространит свою благосклонность на

более чем одного мужчину одновременно. Разве окситанская куль-

тура не утвердила раз и навсегда, что женщина, афиширующая

двоих любовников одновременно, есть всего лишь шлюха, испе-

пеляюще пылкая шлюха}

Снова страх о том, что будут гово-

рить, снова экстернализованная этика. И, наконец, снова вдовая,

в компании любовника она без затруднений вообразит себе по-

зор, который пал бы на ее род, в частности на отца, Филиппа де

Планиссоль, если бы у нее случилась внебрачная беременность.

На всю семью ложится тень дурного поведения одной из жен-

щин. Не только по линии отец—дочь. Брат по отношению к се-

стре выступает хранителем женской репутации, поскольку сестра

эта, опираясь лишь на свое «я», не сможет остаться неприступно

Брак и положение женщины 239

* В ЧИСЛО ЭТИХ 12 ВДОВ

входят: Брюна Пурсель,

Беатриса де Планиссоль

(дважды вдова), Раймонда

Бело (дважды вдова),

Грацида Лизье, молодая

вдова, Алазайса Азема,

Раймонда Арсан, Алазайса

Форе, Аллеманда Гилабер,

Гийеметта Бене, Мангарда

Бюскай, Мангарда Савинь-

ян, Раймона Гийу. Семеро

замужних: Фабрисса Рив,

Алазайса Форе, Гийеметта

Клерг, Раймонда Тестаньер,

Гийеметта Аржелье, Рай-

монда Марти и Гозья Клерг.

Этот список отнюдь не

является исчерпывающим,

поскольку включает только

тех женщин, вдовых или

нет, детальными показания-

ми которых, благодаря их

привлечению к суду Жака

Фурнье, мы располагаем.

добродетельной. Братья Беатрисы де Планиссоль напоминают

ей о долге, когда она вступает в связь с Бартелеми Амилья-

ком. Вплоть до того, что ей приходится покинуть деревню, из-

бранную в качестве временного местожительства. Того же рода

братское вразумление обнаруживается среди низших классов

в Монтайю. Пьер Мори доверяет охрану чести своей сестры

Гийеметты Гийому и Бернару Белибастам:

После обеда Бернар и Гийом говорят Пьеру:

— Мы будем следить за твоей сестрой, как за самими

собой. Она сама будет поступать так, чтобы мы окружили

ее любовью и уважением.

И сестра, в свою очередь, обещает:

— Я буду вести себя как подобает (III, 155).

Среди простонародья женская репутация может страдать

гораздо меньше, чем среди благородных. Тем не менее ощущение

некоторой связи бесчестия с внебрачными похождениями можно

уловить. У меня была бесчестная связь с Арно Виталем,—

говорит Алазайса Гилабер, крестьянка из Монтайю (I, 410—413).

В параграфе, посвященном этике, мы более подробно рассмотрим

понятия бесчестие и, особенно, позор. Они занимают централь-

ное положение в деревенской морали верхней Арьежи.

Эти разрозненные заметки о браке и женщине в брачном

союзе требуют, для завершения, освещения последнего вопроса:

что является концом брака?

Разумеется, он прекращается в большинстве (но не в ста про-

центах) случаев смертью одного из супругов. Чаще всего речь идет

о муже. Действительно, в традиционных обществах вдовы почти

всегда более многочисленны, чем вдовцы. Либо потому, что пос-

ледним стать «труднее» по причине повышенной мужской смер-

тности, либо потому, что мужчинам легче вновь жениться. Такое

численное преобладание вдов особенно заметно в Айонском крае,

идет ли речь о Праде или о Монтайю. Причину тому надо искать

еще и в разнице возраста между супругами. Более молодая суп-

руга имеет больше шансов пережить мужа, нежели последний —

возможностей проводить ее в последний путь. В Праде и Мон-

тайю Жак Фурнье привлек к дознанию девятнадцать женщин.

Из них семь состоящих в браке, мужья которых еще не оставили

сей мир, и двенадцать вдовых*. Итак, в Монтайю, как и в Пра-

де, имеется значительный контингент вдов, не обязательно бед-

ных, ибо многие из них проживают вместе со своими взрослыми

сыновьями-холостяками и/или с семьей одного из сыновей, та-

ков, например, случай «мамаши Мор» и «мамаши Бело», иначе

говоря, Гийеметты Мор и Гийеметты «Белоты» (III, 161—162).

Часть вторая Археология Монтайю: от жеста к мифу 240

Некоторые вдовы пользуются подлинным духовным и семейным

авторитетом в группе крестьян-катаров, мужчин и женщин. Та-

ковы три монтайонских парки \ весьма дружные между собой:

На Рока, Гийеметта Клерг и Гийеметта «Белота». Все трое поте-

ряли мужей, все трое выступают при случае в роли духовных на-

ставниц того или иного из односельчан. Их компания образует

главный элемент системы социальных связей женщин деревни.

Такое же идеологическое влияние имеют в каталонском изгнании

вдовые Эмерсанда Марти и Гийеметта Мори.

Выходят ли вдовы вторично замуж? Во многих случаях, да.

Беатриса де Планиссоль, прекрасная благородная партия, и Рай-

монда Лизье, первый муж которой был убит, вскоре вновь соче-

тались законным браком: одна — с мелким помещиком, другая —

с бедным землепашцем. В иных случаях все не так просто, и тог-

да для женщин Монтайю, лишившихся законного мужа, конку-

бинат становится решением не вполне удовлетворительным, «бес-

честным», но заманчивым. Однако надо еще раздобыть любов-

ника, который, быть может, редкая птица.

Это второе «решение» ставит, во всяком случае, несколько

проблем. Известно, что замужество вдов, как таковое, во многих

общинах старого типа наталкивается на препятствия. Приходит-

ся преодолевать табу. Вдова, выходя замуж вторично, в сущнос-

ти изымает одну мужскую особь из группы потенциальных же-

нихов, которой располагают девушки. Значит, не исключено

шаривари

в качестве способа наказания с немедленным проще-

нием подобного грабежа. В Монтайю признаков шаривари не на-

блюдается. Но вдовы выступают как объект чего-то вроде сексу-

ального табу, которое, впрочем, при желании легко обойти. В ответ

на не слишком пристойные предложения Пьера Клерга Ман-

гарда Бюскай, вдова, проживающая в Праде, выражает воз-

мущение:

— Ну уж нет. Это был бы великий грех. В самом деле,

не забывай, что я вдова! (I, 491).

Жан Дювернуа, цитируя это утверждение Мангарды *, счи-

тает такой «пережиток немилости к повторному браку» чертой

первоначального христианства. Не лучше ли усмотреть в этом

сельское фольклорное явление, подобное в принципе, но не по

форме, обычаю шаривари

В рассматриваемую эпоху преимущественно смерть одного

из супругов опустошает брачное ложе. Но развод или, по мень-

шей мере, жизнь врозь теоретически представляет собой еще один

Duvemoy

J L'Inquisition способ расторжения брака. В той же Монтайю женщины слиш-

р. 140, п. 4. ком забиты, слишком зажаты жестокой системой domus, чтобы

Глава XII Брак и положение женщины 241

послать подальше своего сеньора и хозяина. Но некоторые му-

жья сами не стесняются угрожать жене изгнанием или даже дей-

ствительно изгнать ее. И все это в силу того факта, что по праву

наследования хозяевами осталя являются они.

Пример полного изгнания — Фабрисса Рив. Вначале эта

женщина ведет совместное хозяйство с мужем, землепашцем Пон-

сом Ривом, а также, любопытный случай, с отцом и матерью пос-

леднего, носящими имя Бернар и Алазайса Рив (I, 339—340).

Бернар Рив — личность бесцветная, пляшущая под дудку своего

сына Понса, который de jure или de facto возглавляет domus. Пра-

вящую верхушку осталя образует дуэт Понса Рива и его мате-

ри, властной и обходительной Алазайсы. Катарский дуэт — ка-

ково! Все смешалось в этом доме с появлением Фабриссы в по-

стели Понса. Фабрисса не еретичка. Вплоть до того, что доносит

кюре Клергу (который плевал на это с колокольни) о пребыва-

нии «добрых людей» в деревне (I, 324). Муж и свекровь вскоре

пришли к выводу, что молодая жена мешает им служить катаре-

кой ереси как полагается. Дьявол привел тебя в наш дом,—

говорит Понс Фабриссе.

Итак, он изгоняет ее из осталя. Отвергнутая, ни мало не ра-

стерявшись, она начинает после этого карьеру независимой жен-

щины в качестве деревенской кабатчицы. Воспитывает, как мо-

жет, дочь Грациду. Обе, однако, вскоре попадут в орбиту domus

Клергов. Фабрисса — в силу зависимости от осталя Бернара

Клерга, оказывающего ей некоторые услуги; Грацида — в каче-

стве любовницы кюре.

Итак, Фабрисса Рив была изгнана из дома мужа, поскольку

не была еретичкой. Аналогичная напасть (только в обратном смыс-

ле!) едва не приключилась с ее золовкой: Гийеметта Рив, дочь

Бернара Рива и сестра Понса Рива, вышла замуж за Пьера Клер-

га, однофамильца и более-менее близкого родственника кюре. Дом

этого Пьера открыл двери раздору, что отметил Пьер Мори (III,

162). Гийеметта близка еретикам. Супруг к ним враждебен.

В семейной жизни ей приходится, как огня, остерегаться своих

прежних катарских связей. В противном случае Гийеметта Клерг

была бы действительно суждена смерть или развод:

— Однажды,— рассказывает она,— муж пригрозил мне:

— Если будешь шляться в дома, где принимают добрых

людей, я или убью тебя, или прогоню прочь! (I, 346).

В общем, Фабрисса Рив была изгнана из domus и супружес-

кой постели, поскольку не оказалась доброй катаркой. Зато ее зо-

ловка Гийеметта Клерг тоже едва не изведала изгнания, посколь-

ку оказалась слишком катаркой!

Итак, только два или, скорее, «полтора» случая развода.

Развал семьи был большой редкостью в Монтайю благодаря при-

сущей народу гор прочности семейных структур. Потребовалась

Часть вторая

Археология Монтайю: от жеста к мифу

242

* I, 418. Отметим, что

Раймонда Клеман покидает

супруга, поскольку, если

выражаться языком неспра-

ведливым и простонарод-

ным, «он оказался не насто-

ящим мужчиной» (импотен-

ция, вероятно). Этот эпизод

не противоречит, как можно

подумать, монтайонской

норме, весьма редкие случаи

изгнания из супружеского

domus, которые фиксируют-

ся или просматриваются по

нашим текстам, имеют

истоком мужскую инициа-

тиву по отношению к женам.

Более того, и в этом случае

именно «супруга» (не деф-

лорированная), а не супруг

покидает общий дом.

' Еще один случай факти-

ческого расторжения брака

вызван бегством в Катало-

нию: II, 454.

вся взрывная сила идеологических разногласий, чтобы дело дош-

ло до подобной крайности, отмеченной в наших документах всего

два раза и только единожды доведенной до конца. Один случай

развода и одна угроза разводом на пятьдесят пар, старых и моло-

дых, реально существовавших в нашем приходе,— это, в конеч-

ном счете, не так уж много. Надо бы добавить к этому несколько

специфическое досье Раймонды Клеман, жены Пьера Форе: она

покидает domus своего мужа, страдающего импотенцией, и воз-

вращается в родительский domus, чтобы жить своей жизнью*.

Я отметил, что, как бы то ни было, ввиду мужского шови-

низма, царившего в деревне желтых крестов, изгнание или угро-

за оного были действием мужа по отношению к жене, но не на-

оборот. В крайних случаях, если женщина сама покидает супру-

га, она покидает одновременно и супружеский domus.

Зато за пределами Монтайю, в маленьких арьежских город-

ках, которым знакомы начала свободного ремесла и городской

вольности, а также за Пиренеями в эмансипированной Катало-

нии можно встретить арьежанок, принимающих на себя инициа-

тиву развода с мужем, что, возможно, вдохновлено матриарха-

том. И в этих случаях причины, ведущие к супружескому разры-

ву, носят религиозно-идеологический и конъюнктурный характер.

Но плоскости расслоения, порожденные этими разрывами, ори-

ентированы вполне современно: они иные, нежели те, что можно

видеть в горной деревне наподобие Монтайю. За пределами мон-

тайонской общины разрыв, действительно, совершается не толь-

ко по мужской, но и по женской инициативе. В Акс-ле-Терме,

как уже отмечалось, Сибилла Бай, катарка, изгоняет мужа Арно

Сикра, молодого нотариуса-католика. В городке ярмарок и рын-

ка Ларок д'Ольмесе Гийеметта Мори (сестра доброго пастыря)

дважды устраивает побег из семейного гнезда, в котором свиреп-

ствует ее супруг, плотник Бертран Пикье. И здесь мотивы побе-

га религиозные, но в обратном относительно дела Бай—Сикр

смысле. Гийеметта исповедует катарскую ересь, а ее супруг — ка-

толик. И третий разрыв, который на сей раз совершается скорее

на основе продуманного решения, происходит в каталонском из-

гнании: Раймонда Марти, дочь кузнеца из Жюнака, констати-

рует, что обстоятельства исхода окончательно отделили ее от судь-

бы мужа, Арно Пикье, тарасконского ловца форели. А посему ре-

шает завязать нежный роман с Белибастом. Забыв прежний брак!

«Фиктивная вдова», она ограничивается констатацией

Эти несколько весьма конкретных — ив этом их ценность —

случаев статистики не делают. У них, мне кажется, другое досто-

инство: способность, если надо, a contrario

доказать примени-

тельно к Монтайю специфически мужское происхождение фено-

мена расторжения брака, если это обдуманная инициатива. Впро-

чем, это крайне редкое явление. Но тем более интересное и