Лапина С.В. (ред.) Культурология

Подождите немного. Документ загружается.

превратились в цепочки черточек, каждая из которых имела клинооб-

разный вид. Различные сочетания этих клиньев обозначали различные

письменные знаки. Таких знаков было свыше 500. Подобное письмо

стало называться клинописью. На клинописи писали

письма,

деловые

бумаги, целые сочинения многие восточные народы, такие, как вавилоня-

не, персы, хетты, ассирийцы; от последних письмо заимствовали и жители

Урарту-древнейшего

из государственных образований, некогда сущест-

вовавших на территории СССР. Но хотя клинопись в древности была ши-

роко

известна,

позднее умение читать клинописные тексты было на-

долго забыто.

Ученые научились расшифровывать клинопись далеко не сразу. Наука

обязана умению читать это письмо двум замечательным людям: в Гер-

мании - преподавателю греческого языка в Геттингенском лицее - Геор-

гу Фридриху Гротефенду (1775-1854), в Англии - военному атташе в

Персии Генри

Роулинсону

(1810-1895).

Прежде чем расшифровать значение клинописных знаков, надо бы-

ло найти побольше надписей, которые можно было бы сравнить друг с

другом. С этой целью начали снаряжаться на Восток специальные экс-

педиции. В

1761

г. Дания снарядила первую научную экспедицию в

Аравию, которая окончилась неудачей. Почти все ее участники погибли

там он разных болезней. Остался в живых только один - историк и фи-

лолог Нибур. После пяти лет странствий он решил вернуться на родину

через Персию. Еще до отъезда он заинтересовался загадочными надпи-

сями, о которых сообщали путешественники, посетившие

Чель-Минар,

развалины персидского

дворца,

сожженного воинами Александра Маке-

донского. Путешественники, и Нибур в том числе, уже догадывались, что

многочисленные надписи, найденные в Персии, были написаны на трех

различных языках: древнеперсидском, вавилонском и эламском. Во

всех трех случаях письмо было клинообразным, т. е. знаки состояли

из различных комбинаций клиньев. Но что они значат, никто не мог

тогда сказать. В

1777

г. Нибур решил издать тщательно списанные им

в Чель-Минаре надписи в своем "Путешествии". Появление этой книги

способствовало дальнейшей работе ученых над расшифровкой клинопи-

си. Над этими надписями, изданными Нибуром, продолжали трудиться

Тиксен, преподаватель древнееврейского языка в маленьком немецком

университете, и епископ Мюнтер. Но их усилия не увенчались успехом.

С большим усердием в течение всей своей жизни пытался прочи-

тать чель-минарские надписи Гротефенд. Он изучил все, что было сде-

лано до него, и начал пробовать переводить надписи. Из сочинений ан-

тичных авторов он знал, что надписи поздних персидских царей начи-

наются одинаково: "такой-то великий царь, царь царей, сын такого-то". В

одной из клинообразных надписей из Чель-Минара Гротефенд нашел

группу сходных знаков, часто повторяющихся в тексте, по одиночке и

300

дважды, и предположил, что эти знаки как раз и означают "царь"

или "царь царей". Он начал подбирать имя царя, которое в древнепер-

сидском прочтении содержало бы столько звуков, сколько было зна-

ков в надписи. Таким именем, по его мнению, могло быть только имя

"Дарий". Гротефенд смог теперь без труда прочитать надпись. Некото-

рые слова он прочел предположительно, однако потом выяснилось, что

прочел он правильно: "Дарий, царь великий, царь царей, царь стран,

Гистаспа

сын, Ахеменид..."

Гротефенд положил начало разгадке клинописи. Для ее полной раз-

гадки нужны были надписи большего размера, в которых было бы

большее количество личных имен, для сопоставления. И такие надписи

были найдены. Этим наука обязана прежде всего англичанину Генри

Роулинсону.

Родился он в Индии, в

1835

г. был назначен военным атташе в

Караманшах, в Персию, а затем в

1843

г. - английским политическим

агентом в Багдад. Знакомясь с персидской местностью, он случайно обра-

тил внимание на надпись, высеченную высоко на горе Эльванд. Жители

называли ее "книгой сокровищ" и считали, что в ней содержатся ука-

зания, где зарыты сокровища древнего царя. Эту надпись Г. Роулинсон

скопировал, так же как и надпись на Бехистунской скале. В

1838

г. он

даже сделал попытку перевести начало древнеперсидской надписи, в ко-

торой содержался титул и родословная царя. Бехистунская надпись со-

держала до 80 собственных имен, т.е. вчетверо больше, чем было известно

тогда европейским ученым. В

1844

г. он снарядил собственную экспеди-

цию в Бехистун, чтобы списать верхние части надписи. При этом Роулин-

сон чуть не погиб, пытаясь добраться до цели. Только его помощник,

ловкий мальчик из персов, с помощью разных веревок сумел добраться

до цели и снять влажной бумагой оттиск надписи. Так, в течение

1835-

1847

гг. была скопирована знаменитая Бехистунская надпись, которая по-

служила ключом к дешифровке всей клинописи. Она

знаменита,

во-

первых, тем, что была написана на трех языках и, следовательно, созда-

вала возможность для сопоставления, во-вторых, тем, что каждая ее

часть состояла более чем из 500 строк, что также создавало простор

для сравнения и сопоставления. Это было действительно сокровище, и

Роулинсон умело воспользовался им. Он прочел эту надпись, расшифро-

вал десятки клинописных знаков. Наконец, работа была закончена Она

составила целый том журнала Азиатского общества в Лондоне и встре-

чена была с большим

воодушевлением.

Опубликование Бехистунской надписи позволило не только оконча-

тельно понять древнеперсидскую клинопись, но и приступить к расшиф-

ровке вавилонской клинописи. Этой клинописью был написан перевод

Бехистунской надписи на той же скале. Язык этого перевода был семит-

ский, то есть родственный древнееврейскому, поскольку сама Вавилония

301

была центром семитской культуры. Это

обстоятельство

позволило уга-

дать произношение слов, смысл которых можно было предположить из

параллельного древнеперсидского текста надписи.

Позднее археологические раскопки доставляли нам все новые и

новые клинописные тексты. В некоторых местах находили целые биб-

лиотеки глиняных табличек. Значение клинописи для науки теперь про-

должает возрастать, а вместе с этим мир Древнего Востока становится

все лучше известен людям нашего

времени.. .

ВАРНОВЫЙ СТРОЙ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ

Богатейшим источником для знакомства с общественно-

политическим строем древней Индии являются дошедшие до нас "За-

коны

Ману",

которые были созданы жрецами-брахманами, вероятно, не

ранее IX в. до н. э. Они ставили себе целью углубить далеко зашедшее

общественное неравенство, закрепить при помощи религии положение

господствующего

класса.

По этим законам общество

было

разделено на отдельные, строго

замкнутые социальные группы, принадлежность к которым передава-

лась по наследству. Таких групп или

варн

было четыре: первая варна

брахманов (жрецы), вторая варна кшатриев (воины), третья варна вай-

шьев (земледельцы, ремесленники и купцы) и четвертая варна шудр

(подневольное население). Господствующими из этих варн были пер-

вые две - жрецы и воины. И даже между ними шла борьба за власть.

Брахманы старались укрепить свое влияние на остальное население не

только оружием, но и при помощи религиозной идеологии. Они созда-

ли религиозное учение, которое определяло как происхождение варн,

так и их обязанности. Они учили, что варны созданы самим верховным

божеством Брахмой и поэтому в них ничего нельзя изменять. При этом

брахманы созданы из самих уст Брахмы, кшатрии из его рук, вайшьи из

его бедер, а шудры из его ног, соприкасающихся с землей и грязью.

Отсюда разница этих варн. Брахманы, созданные из уст Брахмы, полу-

чили святость и истину; кшатрии, созданные из его рук, получили силу

и крепость; вайшьям, происходившим из бедер бога, достались богатст-

ва.

Шудры, появившиеся из ног, предназначены служить высшим вар-

нам, не оценивая своих заслуг. Брахманы не платили налоги, торговали

беспошлинно и бесконтрольно распоряжались трудом рабов. За все эти

привилегии и преимущества брахманы обязаны были изучать и пропо-

ведовать религию, совершать жертвоприношения и под конец жизни

удаляться в леса в качестве отшельников.

Второй привилегированной

Варной

были кшатрии-воины, в обязан-

ности которых входила защита государства. В период войны на них

302

падала основная тяжесть военного бремени. Но в мирное время они

пользовались всеми благами жизни. Они являлись, главным образом,

потребителями многочисленных товаров, привозимых купцами. Они

пользовались налогами, полученными из сельских общин, и государст-

венными рабами. Они, наконец, составляли придворный штат царя и

жили при его дворе.

Самую многочисленную варну составляли вайшьи. Она состояла в

основном из производителей материальных благ. Обязанности вайшьев

определялись в кодексе Ману следующими словами: "Заботиться о жи-

вотных, вести торговлю, обрабатывать землю, отдавать деньги в рост,

подавать милостыню, приносить

жертвы".

И действительно, представи-

тели этой варны прекрасно умели регулировать разливы рек, добывать

металл, делать сахар из тростника, производить ручным способом шел-

ковые и шерстяные ткани и чудесные ковры. У них были скотобойни,

водочные мастерские и маслобойни. Из их среды происходили ювели-

ры, медики, астрологи, артисты.

Представители этой варны должны были платить налог царю-

магарадже. Так, земледельцы платили налог от пятой части урожая до

половины. Одну пятую часть своего дохода платили купцы, так же рас-

считывались ремесленники своими изделиями.

Таким образом, многочисленная варна вайшьев, не пользуясь при-

вилегиями первых двух варн, отдавала большую часть своей продукции

кшатриям, брахманам, царю.

Несмотря на господствовавшее неравенство между первыми тремя

варнами свободных, положение вайшьев было неизмеримо лучше, чем

положение представителей четвертой варны - шудр. В глазах брахма-

нов шудра являлся существом нечистым. Не только общение с ним

считалось осквернением для представителей высших варн, но даже од-

но его дыхание могло осквернить на расстоянии, а потому при встрече с

представителями господствующей верхушки шудра должен был ухо-

дить с дороги на

100

шагов. Свою жалкую конуру для жилья он должен

был строить далеко от людских глаз в густых кустарниках. Его жизнь

ценилась не выше жизни кошки или собаки. "Если брахман убьет соба-

ку, лягушку, ящерицу или кошку, он должен исполнить те же обряды

очищения, как если он убил шудра", - гласит закон Ману. Согласно

этим законам, шудре запрещается давать совет, уделять ему остатки

жертвы к еды, запрещается посвящать его в религиозные таинства.

"Обучавший шудру и сам погрузится в недра ада". За малейшую про-

винность щудра подвергался наказаниям.

Если

шудра говорит оскорби-

тельно о каком-либо из представителей господствующих варн, то в рот

ему нужно всунуть кусок раскаленного железа длиной в 10 пальцев.

303

Если такой человек осмелился судить о поведении жрецов, царь должен

приказать влить ему в рот и уши кипящее масло. Зато обязанности его

определялись кратко и ясно: "Одно только занятие владыка предписал

шудрам - безропотно служить высшим варнам". Законы Ману предпи-

сывают царям тщательно удерживать шудр при своих

обязанностях,

так

как представленный самому себе шудра мог бы "перевернуть мир".

Неизменность и неподвижность всех этих четырех варн охранялась

не только вооруженными силами государственной власти, но и страш-

ным религиозным гнетом. По законам Ману, варны созданы самим

богом. Отсюда определялась извечность их, обязанность хранить их

чистоту; право принадлежности к одной из таких варн передавалось

по наследству. Браки должны были совершаться только внутри каж-

дой варны в отдельности.

Законы требовали глубокого уважения к высшим варнам, сурово

карая ослушников.

Жестокими мерами рабовладельцы пытались сохранить принад-

лежащую им собственность и устои варновой системы, основанной на

эксплуатации трудовых масс

населения.. .

ПЕРВАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Под академией обычно подразумевается широко распростра-

ненное название для разнообразных, далеко не равноценных учре-

ждений и обществ научного, учебного и художественного характера.

Но вряд ли многие знают, что само слово "академия" означало лишь

местность вблизи Афин. В этой местности находился парк с оливко-

выми и платановыми деревьями, огороженный стеной. Этот участок севе-

ро-запада Афин был посвящен мифическому греческому герою Академу

и считался священным. В связи с этим даже неприятели щадили Ака-

демию. Только один римский полководец и государственный деятель

при осаде города велел срубить деревья для военных сооружений. Но

нанесенное повреждение было потом исправлено.

Здесь, в 387 г. до н.

э.,

философ Платон основал свою научную

школу, получившую по месту расположения название Академии. Вскоре

вокруг ее основателя собрались его ученики, которые стали называться

академиками. Они были различного возраста и не менее различного

интеллектуального развития и знаний. Старшие и наиболее зрелые чле-

ны Академии брали на себя часть занятий с молодежью. Такая преемст-

венность способствовала превращению учеников в учителей. Учителем

учителей оставался в течение 40 лет Платон - один из выдающихся

ученых античности. Вместе со своими учениками он изучал не только

философские проблемы, но и специальные вопросы математики, астро-

номии (космогонии), музыкальной акустики. Школа Платона - одна из

304

школ античной математики. По легенде, над аркой у входа в это учеб-

ное заведение имелась надпись: "Пусть никто не входит

сюда,

кто не изу-

чал геометрии". Это свидетельствует о том, что для приема в плато-

новскую школу требовались определенные математические

знания .

Вскоре Академия Платона становится центром научных, философ-

ских, математических исследований. В ее составе работали крупнейшие

философы и математики. В умственной атмосфере этой Академии вы-

рос и созрел гений величайшего ученика Платона - Аристотеля. Послед-

ний пробыл в Академии целых 20 лет.

Руководство Академией, ее организация и деятельность остава-

лись истинным содержанием жизни Платона. Академия ему заменила

семейный очаг, которым он так и не обзавелся. В кругу своей Ака-

демии, окруженный заботой, любовью и преклонением, он завершил

свою жизнь. Согласно преданию, смерть застигла его на 80 году

жизни на свадебном пиру. Он был похоронен здесь же, вблизи Ака-

демии. Основанная им Академия продолжала и после него существо-

вать и развиваться. Руководил ею после Платона его племянник Спев-

сипп. Однако вследствие слабого здоровья он вскоре отдал бразды

правления знаменитому философу и дипломату Ксенократу из Халке-

дона,

который выполнял обязанности главы Академии в течение 25 лет.

Им завершается период Древней Академии. Руководителем Средней

Академии был Аркесилай, а Новой - Карнеад.

Параллельно с Академией, основанной Платоном, расцветала свое-

образная "академия наук" на Ближнем Востоке - в Александрийском

Мусейоне, который стал центром научной жизни египетской столицы.

Сюда со всех сторон стекались ученые и поэты. Они встречались за

совместными трапезами и на прогулках в великолепных садах

Му-

сейона, беседовали, обменивались опытом, вели научные споры. Такое

общение оказалось чрезвычайно важным для развития эллинистической

науки и техники. Там собирались научные материалы, изготовлялись

специальные инструменты, различные приборы, проводились многочис-

ленные научные экспедиции. Богатая Александрийская библиотека спо-

собствовала научным исследованиям.

Сосредоточение крупных научных сил в одном месте давало уче-

ным возможность общаться между собой, будило их творческую мысль.

Особенно вперед шагнули в своем развитии математика и механика

(Евклид,

Герон

Александрийский и др.).

Шофман

А. С. Древний мир в лицах

и образах. Казань,

J990.

С. 14-17,

60-65,

128-129.

305

МЕНТАЛЬНОСТЬ,

МИР ЭМОЦИЙ. ФОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ

(Х-XIII

вв.)

увство неуверенности - вот что влияло на умы и души

людей Средневековья и определяло их поведение. Неуве-

ренность в материальной обеспеченности и неуверен-

ность духовная; церковь видела спасение от этой неуверенности

лишь в одном: в солидарности членов каждой общественной группы,

в предотвращении разрыва связей внутри этих групп вследствие

возвышения или падения того или иного из них. Эта лежавшая в ос-

нове всего неуверенность в конечном счете была неуверенностью в

будущей жизни, блаженство в которой никому не было обещано на-

верняка и не гарантировалось в полной мере ни добрыми делами, ни

благоразумным поведением. Творимые дьяволом опасности погибе-

ли казались столь многочисленными, а шансы на спасение столь ни-

чтожными, что страх неизбежно преобладал над надеждой.

...Именно в природных бедствиях средневековый человек нахо-

дил образы для выражения и оценки духовных реальностей, и исто-

рик имеет основания говорить, что продуктивность умственной дея-

тельности казалась средневековому человечеству такой же низкой,

что и продуктивность его сельскохозяйственной деятельности. Итак,

ментальность, эмоции, поведение формировались в первую очередь

в связи с потребностью в самоуспокоении.

Прежде всего хотелось опереться на прошлое, на опыт предшест-

венников. Подобно тому как Ветхий завет предшествует Новому и

служит основанием для него, поведение древних должно было обосно-

вывать поведение людей нынешних. Если и можно было предположить

что-то определенное, так только то, что могло найти подтверждение в

прошлом. Особенное значение придавалось тем, кого считали автори-

тетами. Конечно, именно в теологии, наивысшей из наук, практика

ссылок на авторитеты нашла свое наивысшее воплощение, но и она,

став основой всей духовной и интеллектуальной жизни, была строго

регламентирована. Высшим авторитетом являлось Писание; к нему

прибавлялся авторитет отцов церкви. На практике этот всеобщий авто-

ритет воплощался в цитатах, которые как бы превращались в "досто-

верные" точки зрения и сами начинали в конце концов играть роль "ав-

торитетов". Поскольку суждения авторитетов часто были темны и не-

ясны, они прояснялись глоссами, толкованиями, которые в свою оче-

редь должны были исходить от "достоверного

автора"...

306

...даже в "Сумме теологии" св. Фомы Аквинского обнаружива-

ется довольно много считающихся авторитетными текстов, проис-

хождение которых в действительности можно установить, лишь об-

ратившись к деформациям в

"glossae"...

Как бы то ни было, ссылка на то, что то или иное высказывание

заимствовано из прошлого, была в средние века почти обязательна.

Новшество считалось грехом. Церковь спешила осудить novitates

(старофранцузское "novelletes"). Это касалось и технического про-

гресса,

и интеллектуального прогресса. Изобретать считалось без-

нравственным...

К доказательству авторитетом, то есть доказанной древностью,

прибавлялось доказательство чудом. Средневековые умы привлека-

ло совсем не то, что можно было наблюдать и подтвердить естест-

венным законом, регулярно происходящим повторением, а как раз,

наоборот, то, что было необычно, сверхъестественно или, уж во вся-

ком случае, ненормально. Даже наука более охотно избирала своим

предметом что-то исключительное, чудеса

(mirabilia).

Землетрясе-

ния, кометы, затмения - вот сюжеты, достойные удивления и иссле-

дования. Средневековые искусство и наука шли к человеку стран-

ным путем, изобиловавшим чудовищами.

По всей вероятности, доказательство чудом стало сначала упот-

ребляться для определения святости, которая сама по себе исключи-

тельна. Здесь встретились народная вера и доктрина церкви. Когда с

конца

ХП

в. папы стали претендовать на исключительное право ка-

нонизации святых, которых раньше причисляли к таковым "волей

народа" (vox populi), то они провозгласили совершение чудес одним

из обязательных условий для признания святости. Когда в начале

XIVB.

регламентировалась процедура канонизации, в нее включили

обязательное требование наличия специальных записей о чудесах,

совершенных кандидатом: capitula miraculorum. Но Бог ведь творит

чудеса не только через посредство святых.

Чудеса могли случиться в жизни каждого - вернее, в критиче-

ские моменты жизни всякого, кто в силу той или иной причины спо-

добился вмешательства сверхъестественных

сил.. .

Однако главным доказательством истины посредством чуда

служил так наз. Божий Суд. "Бог на стороне правого" - эта прекрас-

ная формула узаконивала один из самых варварских обычаев Сред-

невековья. По-видимому, для того, чтобы шансы не были слишком

уж неравными с земной точки зрения, слабым, в особенности жен-

щинам, разрешалось находить себе замену. Борцы-профессионалы,

которых моралисты осуждали как наихудших наемников, подверга-

лись испытанию вместо

них...

307

Достаточно задуматься об этимологии слова "символ", чтобы

понять, какое большое место занимало мышление символами не

только в теологии, в литературе и в искусстве средневекового Запа-

да, но и во всем его ментальном оснащении. У греков "цимболон"

означало знак благодарности, представлявший собой две половинки

предмета, разделенного между двумя людьми. Итак, символ - это

знак договора. Он был намеком на утраченное единство; он напоми-

нал и взывал к высшей и скрытой реальности. Однако в средневеко-

вой мысли "каждый материальный предмет рассматривался как изо-

бражение чего-то ему соответствовавшего в сфере более высокого и,

таким образом, становившегося его символом".

Символизм был универсален, мыслить - означало вечно откры-

вать скрытые значения, непрерывно "священнодействовать". Ибо

скрытый мир был священен, а мышление символами было лишь раз-

работкой и прояснением учеными людьми мышления магическими

образами, присущего ментальности людей непросвещенных. И мож-

но, наверное, сказать, что приворотные зелья, амулеты, магические

заклинания, столь широко распространенные и так хорошо прода-

вавшиеся, были не более чем грубым проявлением все тех же веро-

ваний и обычаев. А мощи, таинства и молитвы были для массы их

разрешенными эквивалентами. И там, и тут речь шла о поиске клю-

чей от дверей в скрытый мир, мир истинный и вечный, мир, который

был спасением. Акты благочестия носили символический характер,

они должны были заставить Бога признать человека и соблюдать

заключенный с ним договор. Этот магический торг хорошо виден в

формулах дарений, содержащих намеки на желание дарителей спа-

сти таким образом свою душу. Бога обязывали, вынуждали даровать

спасение. А мысль точно так же должна была найти ключи от дверей

в мир идей.

Средневековая символика начиналась, следовательно, на уровне

слов. Назвать вещь уже значило ее объяснить. Так сказал Исидор

Севильский, и после него средневековая этимология расцвела как

фундаментальная наука. Понимание есть знание и овладение веща-

ми, реальностями. В медицине поставленный диагноз означал уже

исцеление, оно должно было наступить вследствие произнесения

названия болезни. Когда епископ или инквизитор мог сказать о по-

дозреваемом: "еретик", то главная цель была достигнута - враг на-

зван, разоблачен. Res и verba не противоречили друг другу, одни

являлись символами других. Если язык был для средневековых ин-

теллектуалов покровом реальности, то он также являлся ключом к

этой реальности, соответствующим ей инструментом. "Язык, - гово-

рил Ален Лилльский, - есть инструмент ума". А для Данте слово

было всеобщим знаком, раскрывавшим смысл, познаваемый и разу-

мом и ощущением (rationale

signum

etj sensuale).

308

Становится понятным, таким образом, значение

спора,

в кото-

рый с XI в. и до конца средних веков оказались вовлечены практиче-

ски все мыслители, спора об истинной природе взаимоотношений

между verba и res. Оно было столь велико, что традиционные исто-

рики мысли, упрощая интеллектуальную историю Средневековья,

подчас сводили ее к столкновению

"реалистов"

и "номиналистов".

Итак, фундаментом средневековой педагогики было изучение

слов и языка. Грамматика, риторика, диалектика -

trivium

- таков

первый цикл из семи свободных искусств. Основу любого препода-

вания, по крайней мере до конца

ХП

в., составляла грамматика. Уже

от нее переходили к другим наукам и особое внимание уделяли этике,

которая дополняла свободные искусства и даже как-бы венчала

их...

Природа виделась огромным хранилищем символов. Элементы

различных природных классов - деревья в лесу символов. Минера-

лы, растения, животные - все символично, и традиция довольство-

валась тем, что некоторым из них давала преимущество перед дру-

гими. Среди минералов это были драгоценные камни, вид которых

поражал зрение, воскрешая миф богатства. Среди растительности

это те растения и цветы, которые упоминаются в Библии, среди жи-

вотных это экзотические, легендарные существа, звери-чудовища,

удовлетворявшие тягу средневековых людей к экстравагантному.

Лапидарии, флорарии, бестиарии в идеальной библиотеке средних

веков стояли на почетном месте.

У камней и цветов символический смысл совмещался с их бла-

готворными или пагубными свойствами. Цветовая гомеопатия жел-

тых и зеленых камней лечила желтуху и болезни печени, а красных

кровотечения и геморрагию. Красный сардоникс означал Христа,

проливающего свою кровь на кресте за людей. Прозрачный берилл,

пропускающий свет, — это был образ христианина, озаренного све-

том Христа. Флорарии - это что-то родственное травникам, они зна-

комили средневековую мысль с миром "простецов", с рецептами

добрых женщин и секретами монастырских хранилищ лекарствен-

ных трав. Гроздь винограда в символическом изображении мистиче-

ской давильни - это был Христос, проливший кровь за людей. Обра-

зом Девы могли служить олива, лилия, ландыш, фиалка, роза. Св.

Бернар подчеркивал, что символом Девы является как белая роза,

означающая девственность, так и алая

роза,

говорящая о ее милосер-

дии. Васильком, у которого четырехугольный стебелек, лечили пе-

ремежающуюся четырехдневную лихорадку, а вот яблоко было сим-

волом зла. Мандрагора, как считалось, возбуждает чувственность, а

также одержимость. Когда ее вырывают, она кричит, и тот, кто слы-

шит крик, умирает или сходит с ума. В последних двух случаях

средневековые люди определяли смысл этимологией: яблоко по-

309