Кроз М.В., Ратинова Н.А., Онищенко О.Р. Криминальное психологическое воздействие

Подождите немного. Документ загружается.

которые он ставил, подготавливая и распространяя сообщение,

авторском замысле, который он стремился донести до аудитории (т.е. о

субъективной стороне преступления), а также о тех приемах и способах,

которые он использовал для реализации поставленных целей. Наконец, в-

третьих, консультант или эксперт в отдельных случаях может определить,

каким образом будет восприниматься данное сообщение той или иной

частью аудитории. Однако для этого обычно необходимо проводить

специальные исследования представителей потенциальной аудитории

сообщения.

К настоящему времени наиболее детально разработано первое

направление судебно-экспертных исследований. Так, проблема оценки

смысловой направленности спорных материалов СМИ, публичных

выступлений изучалась учеными отдела юридической психологии НИИ

проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной

прокуратуре РФ с начала 90-х годов XX века. Еще в 1995 году основы

предложенного подхода к экспертной оценке ксенофобских материалов

были сформулированы А.Р. Ратиновым, М.М. Коченовым и Л.П.

Конышевой в Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры

РФ

260

. После принятия в 1996 г. Уголовного кодекса РФ была подготовлена

новая редакция этих рекомендаций

261

. К настоящему времени с участием

авторов данной книги разработана теория, методология и методика

анализа подобных материалов в рамках судебной экспертизы,

внепроцессуального консультирования правоприменителей.

Мы не будем подробно останавливаться на описании этого подхода

262

а лишь кратко отметим его базовые положения. Так, объектом

экспертного исследования здесь выступает сообщение СМИ, материалы

публичного выступления, а предметом – смысловая направленность этого

материала.

Следующим шагом при создании методики экспертной оценки

ксенофобских материалов послужила разработка системы общих

критериев оценки, позволяющих выявить смысловую направленность

таких текстов, а также унифицировать результаты анализа, проведенного

различными исследователями. Так, еще около пятнадцати лет назад А.Р.

260

Методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ «Об использовании специальных

познаний по делам и материалам о нарушении средствами массовой информации национального,

расового и религиозного равноправия» (№ 7/4-1-1557/95 от 09.12.95).

261

Методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ «Об использовании специальных

познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды» (№

27-19-99 от 29.06.99).

262

См. об этом подробнее: Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Указ. соч.; Кроз М.В., Ратинова Н.А.

Участие психолога в прокурорских проверках и расследовании преступлений о возбуждении

национальной, расовой, религиозной, социальной вражды. Научно-методическое пособие. М., 2006; Кроз

М.В., Ратинова Н.А. Экспертная оценка материалов, направленных на возбуждение вражды и

ненависти // Цена ненависти. Национализм в России и противодействие расистским преступлениям /

Составитель А. Верховский. М., 2005. С. 75-91; Кроз М.В., Ратинова Н.А. Психолингвистическая

экспертиза смысловой направленности экстремистских материалов // Вестник Академии Генеральной

прокуратуры РФ. 2007. № 2. С. 18-22.

151

Ратиновым была предложена система признаков возбуждения

национальной, расовой и религиозной вражды и нетерпимости

263

включающая три группы таких признаков:

 ложная идентификация – формирование и подкрепление

негативного этнического стереотипа, отрицательного образа нации, расы,

религии;

 ложная атрибуция – приписывание враждебных действий и

опасных намерений представителям какой-либо нации, расы, религии по

отношению к другим;

 мнимая оборона – побуждение к действиям против какой-либо

нации, расы, религии.

При проведении исследования смысловой направленности конкретной

публикации СМИ, материала публичного выступления данные признаки

используются в качестве критериев оценки.

Эта классификация в последние годы активно применяется на

практике при проведении исследований материалов СМИ, направленных

на возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды, она

зарекомендовала себя как валидный и надежный инструмент для

выявления смысловой направленности продукции масс-медиа подобного

рода. Данные критерии могут быть использованы и для оценки смысловой

направленности сообщения СМИ, публичного выступления на унижение

национального, расового или религиозного достоинства человека. Кроме

того, большая часть признаков применима и для определения смысловой

направленности текстов, возбуждающих вражду к различным социальным

группам.

Указанный предмет экспертного исследования определяет и

профессиональную компетенцию специалистов, привлекаемых для ее

производства. Подобные экспертизы должны проводиться специалистами-

психолингвистами, лингвистами и социальными психологами,

специализирующимися в области изучения средств массовой информации.

Экспертизу может проводить как единолично специалист,

профессионально владеющий знаниями и методами психолингвистики и

социальной психологии, так и комиссия из специалистов в области

социальной психологии и лингвистики. В этом случае назначается

проведение комплексной экспертизы.

Учитывая малочисленность ученых, обладающих специальными

познаниями одновременно и в социальной психологии, и в

психолингвистике, и отсутствие у многих из них опыта производства

судебных экспертиз по делам указанной категории, более целесообразным

представляется проводить именно комплексные психолого-

лингвистические экспертизы, привлекать для совместного исследования, с

263

См.: Методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ «Об использовании специальных

познаний по делам и материалам о возбуждении …». С. 4-5.

152

одной стороны, специалистов по социальной психологии, имеющих

достаточную подготовку в области изучения массовых коммуникаций,

психологии пропаганды, межгрупповых, в частности, межнациональных,

отношений, а с другой стороны – лингвистов, владеющих специальными

методами исследования продуктов речевой деятельности.

Применяемый при проведении судебных психолингвистических

экспертиз или научных консультаций основной метод исследования –

качественный критериально ориентированный социально-

психологический и психолингвистический анализ сообщения СМИ (его

содержания, структуры, языка, невербальных компонентов, и др.) При

этом признаки возбуждения вражды и ненависти, как уже отмечалось,

выступают в качестве ведущих критериев оценки смысловой

направленности материала. При необходимости в качестве

дополнительного метода может использоваться качественно-

количественный анализ (контент-анализ) материалов СМИ и публичных

выступлений.

Учитывая изложенное, представляется целесообразным в общем виде

определить данный вид экспертиз как психолингвистическую экспертизу

смысловой направленности материалов СМИ и публичных выступлений.

Центральное место в постановлении о назначении судебной

психолингвистической экспертизы занимают вопросы, поставленные

перед экспертами. Именно они определяют содержательную

направленность психолингвистической экспертизы, ракурс анализа

экспертами представленного материала. По делам данной категории перед

экспертами целесообразно ставить следующие вопросы

264

1. Выражают ли использованные в данном материале словесные

(изобразительные) средства унизительные характеристики, отрицательные

эмоциональные оценки и негативные установки в отношении какой-либо

этнической, расовой, религиозной, социальной группы (какой именно) или

отдельных лиц как ее представителей?

2. Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к

действиям против какой-либо нации, расы, религии, социальной группы

(какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?

3. Использованы ли в данном материале специальные языковые

или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи

оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок,

негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо

нации, расы, религии, социальной группы или отдельных лиц как ее

представителей?

Следует отметить, что исследователи предлагали и другие модели

судебно-экспертной оценки спорной продукции СМИ, публичных

264

См.: Методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ «Об использовании специальных

познаний по делам и материалам о возбуждении …». С. 7.

153

выступлений. Оригинальные подходы были разработаны как

психологами

265

, так и представителями других специальностей

266

Большое внимание данной проблеме уделяют лингвисты. Однако до

последнего времени в их работах лишь постулировалась необходимость

проведения соответствующих судебно-лингвистических экспертиз,

описывались процессуальные требования к подобным исследованиям и

публиковались отдельные проведенные ранее экспертизы

267

. Лишь в 2007

году вышли в свет две работы, в которых подробно описаны методики

лингвистического анализа, используемые для изучения экстремистских

материалов в рамках судебной экспертизы

268

Интерес ученых к данной проблеме во многом обусловлен

потребностями практики, запросами правоприменителей, которые, как уже

отмечалось, остро нуждаются в помощи специалистов при анализе

спорных текстов. Сказанное относится не только к материалам,

возбуждающим в обществе национальную, расовую, религиозную вражду,

но и к другим видам экстремистской продукции, о которых пойдет речь в

следующем параграфе.

§ 2. Публичные призывы к экстремистской деятельности

(ст. 282 УК РФ).

Как уже отмечалось в начале главы, норма уголовного закона,

запрещающая публичные призывы к осуществлению экстремистской

деятельности

269

, была принята 25 июля 2002 г., одновременно с

Федеральным законом «О противодействии экстремистской

деятельности». Практика применения данной статьи еще только начинает

складываться, о чем свидетельствуют данные криминальной и судебной

статистики.

Так, в 2003 г. органами правопорядка было зарегистрировано лишь

одно преступление данной категории, в 2004 и 2005 гг. – по 8

преступлений, а в 2006 г. – 22 преступления. В 2003 г. судами не было

265

Психолингвистическая экспертиза ксенофобии в средствах массовой информации. Методические

рекомендации для работников правоохранительных органов. М., 2003; Скрытое эмоциональное

содержание текстов СМИ и методы его объективной диагностики / Под ред. А.А. Леонтьева, Д.А.

Леонтьева. М., 2004.

266

Методика расследования преступлений, совершаемых на почве национальной или расовой вражды

или ненависти / А.Я. Винников, Н.М. Гиренко, О.Н. Коршунова, А.В. Леухин, Е.Б. Серова; Под общей

ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2002; Винников А.Я., Гиренко Н.М., Коршунова О.Н., Серова Е.Б., Узунова

В.Г. Социогуманитарная экспертиза преступлений на почве ненависти. СПб., 2005; Гиренко Н.М.

Проблемы правоприменительной практики законодательства в области нарушений с признаками

преступления на почве национальной вражды и ненависти, экстремизма // Барьер. 2004. № 8. С. 37-45;

Гиренко Н.М. Методологическое обоснование экспертных заключений // Барьер. 2004. № 8. С. 47-51.

267

Цена слова…; Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и

информационных спорах: Сборник материалов научно-практического семинара. Москва, 7-8 декабря

2002 г. Часть 2. / Под ред. М.В. Горбаневского. М., 2003; Как провести лингвистическую экспертизу…;

Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам / Под ред. М.В.

Горбаневского. М., 2006.

268

Осадчий М.И. Указ. соч.; Баранов А.Н. Указ. соч.

269

Крайне лаконичная диспозиция данной нормы дословно повторяет ее название.

154

вынесено ни одного обвинительного приговора по ст. 280 УК РФ, в 2004 г.

по ней был осужден лишь один человек, в 2005 г. – 6 человек, в 2006 г. –

10 человек (в том числе трое – впервые по дополнительной квалификации).

Эти совершенно ничтожные цифры свидетельствуют о том, что

рассматриваемая норма еще не «заработала». Но даже эти данные сложно

соотносить друг с другом, поскольку летом 2006 г. содержание ст. 280

было существенно расширено.

Состав данного преступления во многом сходен с рассмотренным

нами выше (нормой, предусматривающей ответственность за возбуждение

ненависти и вражды, унижение человеческого достоинства).

Соответственно, и криминальное психологическое воздействие здесь

содержательно обладает многими сходными чертами. Как и в предыдущем

случае, уголовный запрет налагается на распространение некоторой

противоправной информации. Признак публичности здесь также означает,

что эта информация предназначена не конкретному человеку, а

неопределенно-широкому кругу лиц – аудитории, публике

270

Данное преступление, подобно рассмотренному ранее, имеет

формальный состав. Оно считается оконченным с момента выражения

публичного призыва в той или иной форме независимо от того, достиг ли

он своей цели, оказал ли воздействие на сознание и поведение аудитории

или хотя бы какой-либо ее части. Наличие формального, а не

материального состава преступления здесь, как и в ст. 282 УК РФ,

связывается с повышенной общественной опасностью деяния,

«создающего предпосылки к нанесению вреда таким правоохраняемым

благам и интересам, как государственный и общественный строй, права и

свободы человека, здоровье граждан, общественный порядок,

общественная безопасность, собственность, законные интересы

физических и (или) юридических лиц и т.д., т.е. опосредованно

посягающего на совокупность целого ряда объектов уголовно-правовой

охраны»

271

Наконец, и в этом случае правонарушителя с психологической точки

зрения можно рассматривать как коммуникатора (индивидуального или

коллективного), создающего сообщение противоправного содержания и

передающего его аудитории (рецепиентам) для того, чтобы склонить их к

осуществлению определенных действий. Субъект совершает это

противоправное деяние также с прямым умыслом: он осознает публичный

характер, содержательную направленность высказываемых призывов и

270

«Этимология слова «призыв» означает обращение с информацией, побуждающей к совершению

определенных действий. Это всегда действие, имеющее адресный характер, но обязательно не

персонифицированный. … Публичность призывов означает, что лицо, их распространяющее, адресует их

не одному субъекту, а неограниченному числу граждан» (Боголюбова Т.А. Расследование и

предупреждение преступлений, предусмотренных статьей 280 УК РФ. Методическое пособие. М., 2004.

С. 4-5).

271

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.И. Радченко, А.С. Михлина.

С. 584.

155

желает действовать именно подобным образом. По поводу же мотивов и

целей действий правонарушителя исследователи-правоведы высказывают

самые разные точки зрения, что также сближает данное преступление с

деянием, предусмотренным ст. 282 УК РФ.

Вместе с тем между данными преступлениями есть и существенные

различия, в том числе и в психологическом плане. Они связаны с

содержанием противоправной информации и формой ее распространения.

Так, в ст. 282 УК РФ запрет налагается на возбуждение ненависти и

вражды, унижение человеческого достоинства по ряду признаков. В ст. 280

УК РФ этот запрет содержательно значительно шире, он распространяется

на призывы к осуществлению экстремистской деятельности во всех ее

формах и разновидностях.

Понятие экстремистской деятельности сформулировано в ч. 1 ст. 1

Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».

С каждой последующей редакцией (от 27 июля 2006 г. и от 24 июля 2007

г.) это понятие, изначально и так недостаточно четкое, расширялось путем

увеличения списка видов экстремистской деятельности, включения в него

все новых ее разновидностей. В действующей редакции этот перечень

выглядит следующим образом:

«1) экстремистская деятельность (экстремизм):

насильственное изменение основ конституционного строя и

нарушение целостности Российской Федерации;

публичное оправдание терроризма и иная террористическая

деятельность;

возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной

розни;

пропаганда исключительности, превосходства либо

неполноценности человека по признаку его социальной, расовой,

национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения

к религии;

нарушение прав, свобод и законных интересов человека и

гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной,

религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных

прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования,

соединенные с насилием либо угрозой его применения;

воспрепятствование законной деятельности государственных

органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий,

общественных и религиозных объединений или иных организаций,

соединенное с насилием либо угрозой его применения;

совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте "е"

части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;

156

пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики

или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской

атрибутикой или символикой до степени смешения;

публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо

массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а

равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего

государственную должность Российской Федерации или государственную

должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период

исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в

настоящей статье и являющихся преступлением;

организация и подготовка указанных деяний, а также

подстрекательство к их осуществлению;

финансирование указанных деяний либо иное содействие в их

организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем

предоставления учебной, полиграфической и материально-технической

базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных

услуг».

Таким образом, «публичные призывы к осуществлению указанных

деяний», с одной стороны, являются самостоятельной разновидностью

экстремистской деятельности, а с другой – «исходя из логики

законодателя, с содержательной стороны эти призывы могут касаться

осуществления любой из перечисленных в законе форм экстремистской

деятельности»

272

, то есть они тесно связаны с другими ее видами.

К сожалению, приходится констатировать, что в результате

многократных доработок нормы законодатели явно запутались в

грамматических конструкциях. Так, очевидным нонсенсом выглядят

формулировки типа «публичные призывы к пропаганде исключительности

… человека…» (тем более, «публичные призывы к осуществлению

пропаганды…») или публичные призывы к возбуждению … розни».

Буквально они должны были бы звучать примерно следующим образом:

«Соратники! Давайте пропагандировать превосходство нашей нации и

неполноценность всех остальных!».

Понятно, что в данных случаях под разновидностями экстремистской

деятельности законодатели имели в виду «публичные призывы к

социальной, расовой, … розни», «пропаганду исключительности…

человека по признаку…, выраженную в форме призывов», и т.д. Однако

они не сумели четко сформулировать свои мысли в норме закона.

В целом можно заключить, что содержание информации, которая

передается в процессе деструктивного психологического воздействия,

оказываемого при совершении данного преступления, весьма широко и не

вполне ясно определено законодателем.

272

Боголюбова Т.А. Указ. соч. С. 6.

157

Второе психологическое различие между деяниями,

предусмотренными ст.ст. 280 и 282 УК РФ, связано уже не с содержанием,

а с формой проявления противоправной информации. В ст. 282 уголовный

запрет налагается на любые действия, направленные на возбуждение

ненависти и вражды, унижение человеческого достоинства. В ст. 280 этот

запрет существенно ýже, он касается лишь такой формы распространения

информации, оказывающей влияние на людей, как призывы.

В наиболее общем виде призывы можно рассматривать как

«воздействие на сознание, волю и поведение людей с целью побудить их к

совершению соответствующих действий или воздержанию от

определенных действий»

273

. Правоведы, рассматривая данное понятие,

отмечали такие существенные особенности призывов к экстремистской

деятельности, как их целенаправленность (чем они «отличаются от

различного рода высказываний, не имеющих побуждающей цели и,

следовательно, уголовно не наказуемых»

274

), конкретность («виновный

побуждает именно к насильственному захвату или удержанию власти,

насильственному изменению конституционного строя»

275

и т.д.),

понятность смысла призыва для адресатов

276

. Указывалось также на то, что

призывы, будучи способом информационного воздействия на субъекта,

могут иметь различную форму: устную письменную, изобразительную и

т.п.

Вместе с тем авторы комментариев к норме отразили далеко не все

сущностные характеристики призывов. Как справедливо отмечает В.А.

Бурковская, возникает вопрос о форме выражения призывов, а именно о

том, в каких грамматических конструкциях они могут заключаться, какие

лексические средства используются для их выражения, наконец, как

отличить призыв от просьбы, пожелания, напутствия

277

Известно, что в наиболее очевидных случаях призывы выражаются с

помощью глаголов повелительного наклонения («Стой! Ни с места!»,

«Бей!» и пр.) Вместе с тем лингвисты в своих исследованиях выделяют

большое число их не столь явных форм и разновидностей.

Так, М.А. Осадчий описывает две основные группы призывов: явные

(отрытые) и скрытые. Первая, в свою очередь, разделяется на прямые и

косвенные призывы.

Именно явные, прямые призывы представляют собой словесные

конструкции, содержащие глаголы в форме повелительного наклонения

или эквивалентные данному наклонению формы («Дадим отпор!»,

«Поборемся!» и пр.) Кроме того, обязательным компонентом явного

273

Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом: уголовно-правовой и криминологический аспекты. Ростов-

на-Дону, 2004. С. 84.

274

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.А. Чекалин.

275

Дуюнов В.К. и др. Указ. соч.

276

Там же.

277

Бурковская В.А. Криминальный религиозный экстремизм... С. 111.

158

призыва является образ адресата речи – субъекта, который должен

выполнить требуемые действия. Адресат речи может быть либо открыто

заявлен в виде обращения («Братья!», «Граждане!»), либо скрыт,

замаскирован. В этом случае под адресатом речи подразумевается каждый

потенциальный читатель.

Явный, косвенный призыв – это форма открытого побуждения без

использования глагола с побудительным значением. Косвенный призыв

может быть также лишен прямого указания на адресата речи (в этом

случае используются только модальные глаголы без личных местоимений:

«Надо спасать Россию!», «Следует избавляться от инородцев!»). К разряду

косвенных призывов автор относит и побудительные предложения,

оформленные как вопрос («Русский, ты и дальше будешь сидеть, сложа

руки?»). Кроме того, к косвенным призывам М.А. Осадчий причисляет и

случаи побуждения к действиям, опосредованно связанным с другими

действиями, например, призыв вступить в партию, ставящую своей

задачей насильственное изменение конституционного строя.

Скрытый призыв, как утверждает исследователь, отличается от

явного отсутствием императивной формы глагола. Скрытым призывом

является информация, подстрекающая к каким-либо действиям, подспудно

формирующая у адресата желание действовать определенным образом.

М.А. Осадчий полагает, что в этом случае автор (коммуникатор)

фактически программирует поведение адресата речи, используя

специальные приемы психологического воздействия.

Он отмечает, что скрытые призывы могут быть опаснее, чем явные.

Последние являются в некотором смысле более «честным» способом

воздействия на поведение адресата. Реципиент здесь понимает, что на него

пытаются оказать влияние, поэтому он может своевременно принять меры

по противодействию (например, выключить телевизор, уйти с митинга и

т.д.). При скрытом же призыве адресат далеко не сразу понимает, что цель

автора – призвать читателя к определенным действиям

278

Строго говоря, понятие «скрытого призыва» не отвечает требованию

понятности его для адресата. Как отмечалось выше, на данное требование

указывали некоторые юристы, анализируя понятие призыва и выделяя его

существенные особенности.

С психологической точки зрения это требование является

избыточным, необязательным, поскольку криминальное психологическое

воздействие в любой форме, в том числе и призыва, может оказываться не

только на сознание, но и на бессознательную сферу субъекта, на что мы

уже неоднократно указывали. В этом случае внешнее «программирование»

поведения индивида им самим никак не осознается и не контролируется.

Именно в этом заключается повышенная опасность подобного

278

Осадчий М.И. Указ. соч. С. 57-59, 62.

159

воздействия, в том числе и в форме призывов, особенно на психику

молодежи.

Более детально понятие призыва проанализировано в работе А.Н.

Баранова

279

. Автор рассматривает его с позиции теории речевых актов. В

этом случае призыв, отражая определенное коммуникативное намерение

автора, является особым видом побудительных речевых актов,

отличающимся от других, например, таких как приказ, просьба, угроза,

предложение, предупреждение и др.

280

Исследователь выявляет основные характерологические особенности

призыва, что позволяет сформулировать его определение: «речевой акт,

обращенный к адресату с целью побудить его выполнить некоторое

действие или совокупность действий, осмысляемых как важная часть

общественно значимой деятельности, способствующей достижению

некоторых идеалов, или побудить адресата учитывать в своем

повседневном поведении эти идеалы, причем говорящий и адресат

являются политическими субъектами или их представителями, а сам

речевой акт рассматривается как часть общественно-политической

коммуникации»

281

Проведенный анализ позволяет А.Н. Баранову выделить основные

содержательные виды призывов. К более простым из них он относит

призывы-лозунги и призывы-апелляции. Более сложными по структуре

являются призывы-обращения и призывы-воззвания. Кроме того, в

зависимости от того, включает ли автор призыва самого себя в число тех

адресатов, к кому обращен призыв, исследователь выделяет еще две

формы. Призыв, не исключающий говорящего из будущей деятельности,

он называет призывом инклюзивного действия, а призыв, исключающий

говорящего из числа адресатов – призывом эксклюзивного действия

282

Анализируя грамматические формы призывов, ученый приходит к

выводу, что самые распространенные из них одновременно являются и

формами побуждения других типов. Тем самым речевые акты призыва с

грамматической точки зрения трудно дифференцировать от других

побуждений.

Так, исследование формальных характеристик речевых актов,

грамматических форм, по мнению А.Н. Баранова, позволяет сделать

правдоподобные предположения о наличии в текстах призывов, однако

лишь в отношении явных, эксплицитных призывов. В то же время многие

типы речевых актов имеют косвенные формы выражения, которые

невозможно определить по формальным грамматическим характеристикам

слов. Дифференциация между призывами и другими побуждениями в этом

279

Баранов А.Н. Указ. соч. С. 412-474. (Глава «Речевой акт призыва в лингвистической экспертизе

текста»).

280

Там же. С. 412.

281

Там же. С. 420.

282

Там же. С. 421-432.

160