Кривогуз И.М. (ред.). Новая история стран Европы и Америки

Подождите немного. Документ загружается.

тателей он утверждал универсальный характер формулируе-

мых наукой законов Вселенной. Он же нашел эксперименталь-

ное подтверждение теории Коперника о движении планет

вокруг Солнца. Введя принцип инерциального движения, Га-

лилей заложил основы современной механики. Все эти идеи

пришли в противоречие с религиозными догматами, были

осуждены судом инквизиции. Галилей по ее требованию пока-

ялся, сохранив тем самым себе жизнь и дальнейшую возмож-

ность заниматься научными изысканиями.

Введя эксперимент в механику и астрономию, что позволи-

ло однозначно трактовать соответствующий опыт веков, а за-

одно и отделить науку (знание, подтверждаемое эксперимен-

том) от ненауки, Галилей практически стал родоначальником

этих наук. Отныне у астрономии и астрологии появились свои

сферы деятельности, не позволяющие их спутать. А механика

стала эталоном естествознания, гипостазирование чего (меха-

ницизм) на протяжении более двух веков физиками и филосо-

фами сначала способствовало развитию науки, а к середине

XIX в. стало тормозом этому, преодоленным научной револю-

цией конца XIX — начала XX в.

Современник Галилея, философ Р. Декарт (1596—1650),

физик и математик, воспитанник иезуитского колледжа

Ля-Флеш во Франции, целью своей деятельности ставил на-

хождение принципов теоретического научного мышления,

считая основным из них право на сомнение в истинности са-

мых авторитетных знаний, что оказалось достаточно для

конфликта с церковью этого оснорожного человека. Путешест-

вуя по Италии, он предпочел не встречаться с Галилеем. Он

долго жил в Голландии, отличавшейся тогда относительным

свободомыслием, затем переехал в Стокгольм по приглашению

королевы Христины для основания там Академии наук.

Таким образом, Галилей и Декарт заложили основные

принципы науки нового времени — получение знания, доступ-

ного экспериментальной проверке и математической формули-

ровке, знания, подлежавшего критическому к себе отноше-

нию, — необходимому условию саморазвития.

Развитие науки, рост внимания общественности к ее воз-

можностям привели к созданию первых научных сообществ

нового типа. К их числу относятся Лондонское королевское об-

щество (1662), идею которого выдвигал еще Ф. Бэкон, Фран-

цузская королевская академия наук (1666). Они функциони-

руют до настоящего времени. Начало им положили собрания

460

друзей, интересовавшихся наукой. Как писал Спрат, историк

Лондонского королевского общества, «первоначально они ста-

вили себе только одну цель — удовлетворить желание дышать

более свежим воздухом и спокойно беседовать друг с другом,

не опасаясь быть втянутыми в страсти и безумства этого мрач-

ного века». Свобода общения талантливых людей сделала свое

дело — наука утвердилась как важнейший институт нового

времени.

В это же время менялось взаимодействие науки и техники,

как и сама роль техники в общественном бытии. Формирова-

лось представление о человеке как господине в мире природы.

Отношение к технике как к фактору, определяющему могуще-

ство государства, стало устанавливаться с начала XVIII в. Ко

второй половине века относится появление техники промыш-

ленной революции с использованием достижений науки. Рабо-

чие машины и универсальные паровые двигатели позволяли

передавать им функции, осуществлявшиеся до этого непосред-

ственно рабочими. В XIX в. развивалась техника крупного ма-

шинного производства с системой рабочих машин, приводи-

мых в действие паровым двигателем. Наука все более станови-

лась производительной силой общества. В свою очередь, в ней

появлялись идеи, которые использовались для создания но-

вых типов машин, двигателей, новых отраслей производства

(химических, электротехнических и др.).

Развитие науки поставило перед человечеством три взаимо-

связанные проблемы: а) характер научного мышления;

б) функционирование науки как социального института; в) ха-

рактер общественных отношений в связи с фактом существо-

вания науки. Этими проблемами занималась философия и по-

зднее социология.

Философия в XVII — первой половине XVIII в. развивалась

как натурфилософия, «наука наук», дающая объяснения ре-

зультатам естественно-научных исследований, а также выра-

батывающая методы научного познания, пригодные для пони-

мания сначала явлений природы, а затем структуры человече-

ского общества, отношений людей, морали, права, политики.

В XVIII в. прогрессивно мыслящие промышленники все более

начинали понимать важное значение науки для развития

хозяйства. Предприниматели, ученые, техники-професси-

оналы часто общались между собой, обсуждая широкий круг

вопросов — от технических усовершенствований на фабриках

до социального обустройства общества. Так было, например,

461

в «Лунном обществе», собиравшемся в период полнолуния в

Бирмингеме (Англия). В него входили фабрикант железных

изделий Д, Уилкинсон, горшечных — Веджвуд, доктор

Э. Дарвин (дед Ч. Дарвина), священник и химик Д. Пристли,

социальный «фантазер» из Ирландии Эджверт, фабрикант

пуговиц, ставший затем производителем паровых машин,

М. Болтон. Друзьями этого общества были философ и историк

Д. Юм, экономист А. Смит, основатель современной геологии

Д. Геттон. Предметом их общения были конкретно-практиче-

ская польза науки, реформа системы образования и т. д.

В конце XVIII — начале XIX в. происходили промыш-

ленная революция в Англии, политические преобразования в

Америке, Франции. Обществу становилась все более ясной

практическая польза естествознания, как и заинтересован-

ность ученых в новых общественных отношениях. Появились

первые научно-исследовательские институты, где формирова-

лись технические науки — посредники между естествознани-

ем и производством, важнейшим лицом которого стал инже-

нер — человек, умеющий применять технические знания на

производстве.

Единая система наук сформировалась к середине XIX в.

Предметом внимания науки стала вся природа и человек в ней.

Но апогей любого события всегда является началом его дегра-

дации. Первые сомнения в универсальности механицизма по-

явились в конце XVIII в., когда естествознание стало всерьез

интересоваться необратимыми явлениями, недоступными для

экспериментирования с ними. Формировался спектр естест-

венно-исторических наук — геология, палеонтология, биоло-

гия, эмбриология и т. д., в рамках которых шла интенсивная

полемика о возможностях использования знания о настоящем

для понимания прошлого. К середине века идея необратимос-

ти процессов живой и неживой природы, как и человеческого

общества, стала признанной. Эта идея позволяла сомневаться

в достоверности любых научных знаний настолько, что аполо-

гет механицизма П. Лаплас (1749—1827), став одним из авто-

ров теории вероятностей, обосновывал возможность ее при-

менения в таких случаях. К тому же развитие физико-матема-

тических наук — термодинамики, теории электричества,

электромагнетизма — подорвало веру в универсальность прин-

ципов построения знаний в механике (механическая картина

мира) для понимания всех природных явлений, заложило ос-

462

нование для формулирования альтернативных механицизму

картин мира (электромагнитной и т. д.).

Успехи научного познания вели к размышлениям об отно-

сительности религиозного обоснования моральных ценностей.

Начались поиски светских нравственных ценностей, развива-

лись идеи безрелигиозного просвещения общества как условия

его благополучия. Деятельность просветителей стала основой

развития современных наук о государстве и праве, идеологиче-

ской базой Французской революции с требованием свободы,

равенства и братства.

Общественные науки в XIX в. развивались достаточно ин-

тенсивно, что было связано с резкими изменениями самой дей-

ствительности, большим количеством нового, открывшегося

исследователям эмпирического материала, накопленным опы-

том в самих общественных науках. Противоречия социального

бытия людей потребовали как интенсивного созидания теоре-

тических моделей этих процессов (политэкономии, теории го-

сударства и права, социологии и т. д.), так и идеологического

выражения борющихся за власть групп, в том числе создания

моделей общества социальной справедливости.

Стремительное развитие общественных отношений в новое

время, дестабилизация существующих порядков и одновре-

менно неудовлетворенность людей вновь возникающими

структурами, тем, что обещанные реорганизаторами «златые

горы» оборачивались новыми лишениями и порядками, к ко-

торым еще надо привыкать, ломать собственные ценности, —

все это создавало атмосферу недовольства таким развитием,

вызывало желание устойчивого спокойного бытия. На этой

волне появились в эпоху Возрождения «Город Солнца»

Т. Кампанеллы и «Утопия» Т. Мора. После капитализации

отношений в Европе, а особенно после Французской револю-

ции 1789 г. утопические ожидания усилились. Так возник

утопизм в форме социализма (термин «социализм» стал ши-

роко употребляться с 30-х годов XIX в.); предпринимались по-

пытки реального переустройства общества на принципах соци-

альной справедливости: движение бабу вистов, «Союз комму-

нистов», колонии социалистов в США, движение анархистов.

В середине XIX в. К. Маркс (1818—1883) и Ф. Энгельс

(1820—1895) придали этим идеям революционно-преобразую-

щую направленность, соединив в одной концепции выводы из

философии Г. Гегеля (1770—1831), экономическое учение

А. Смита и социалистические идеи своего времени. Они пре-

463

вратили свое учение в идеологию борьбы за справедливость и

заявили о необходимости партийного руководства ею. В пря-

мом противоречии с этими идеями, по их мнению, находится

религия, христианское учение о свободе человеческой личнос-

ти. Естествен в связи с этим активный демарш К. Маркса про-

тив этого учения: «Религия — опиум для народа!»

Наряду с многочисленными попытками дать рационалис-

тическую картину человеческого бытия (и даже его революци-

онного преобразования) с начала XIX в. возрастал интерес к

таким началам личности, как ее вера, воля, свобода. Были за-

ложены основы либерализма. На смену атеистическому отри-

цанию религии пришли серьезные труды по религиоведению.

Религиозность вновь проявила себя неустранимой сущностью

человеческой культуры.

Таким образом, теоретическая мысль в рассматриваемый

нами период прошла путь от создания естествознания до рево-

люции в его основах. Наука как форма теоретического мышле-

ния превратилась как в интеллектуальную, так и производи-

тельную силу общества.

Достижения естествознания и развитие

машинной техники. Развитию науки, возрастанию ее роли

в производстве, становлению технических наук в решающей

степени способствовало совершенствование математики, ее все

более интенсивное использование в формулировании научных

знаний. Введение буквенной символики в алгебраические до-

казательства, создание таблиц логарифмов, аналитической

геометрии, дифференциального и интегрального исчисления

позволили сделать механику, а затем и другие науки точными,

а их результаты — доступными для практического примене-

ния. Математика стала стимулирующим фактором науки, а с

середины XIX в. — методом получения научных знаний.

В XVIII в. занятие математикой становится профессией,

приобретает интернациональный характер. Так, швейцарец,

петербургский академик Л. Эйлер (1707—1783) и француз,

президент Берлинской академии наук Ж. Лагранж (1736—

1816) существенно продвинули вперед математический ана-

лиз, теорию чисел. На рубеже следующего века развитию

математики способствовал Наполеон Бонапарт: он интересо-

вался исследованиями Лапласа, по его инициативе ученые за-

нялись составлением метрической Р^ОТРМЫ мер и новых триго-

464

нометрических таблиц. В XIX в. математика применяется для

объяснения явлений теплоты, электричества, магнетизма.

В математике, как и в любой науке, существуют темы, раз-

работка которых продолжается в течение веков. Так, введение

мнимых чисел в XVIII в. позволило французскому математику

О. Коти (1789—1837) заложить основы теории функций комп-

лексного переменного — эта теория широко используется сов-

ременной наукой. Два тысячелетия ученые-математики тщет-

но пытались обосновать пятый постулат Евклида, а к концу

XVIII в. появились интуитивные мысли о возможности созда-

ния геометрии, в которой был бы использован постулат проти-

воположного содержания. Профессор Казанского университе-

та Н. И. Лобачевский (1792—1856) создал вариант неевклидо-

вой геометрии. В 1856 г. немецкий математик Б. Риман

(1826—1866) доказал, что могут существовать и другие вари-

анты (римановы) геометрии. Таковые широко используются

в современной науке.

Как отмечалось выше, эталоном научности в XVIII в. была

механика. Для нее прежде всего создавались новые экспери-

ментальные приборы и оборудование, что вело к развитию от-

раслей механики — гидромеханики (науки о равновесии и

движении в жидкостях), пневматики (науки о движении га-

зов), баллистики (о свободно движущихся в газообразных сре-

дах твердых телах). Развитию механики способствовало и воз-

рождение провансальским священником П. Гассенди (1592—

1655) античного учения об атомах как частицах, движущихся

в пустоте. Атомам были приписаны свойства иметь инерцию и

тяжесть. Идеи атомизма были использованы И. Ньютоном

(1643—1727). Затем на атомарном принципе создал учение

о строении вещества Д. Дальтон (1766—1844).

Авторитет механики, успехи производства, использующего

ее достижения, философские работы по этому поводу способст-

вовали развитию других наук. Так произошло с термодина-

микой. Открытия в XVII в. в области пневматики позволили

ориентировать ее на практику. В 1690 г. французский физик

Д. Папен (1647—1714) описал принцип работы пароатмос-

ферного двигателя. Его разработкой занялись Т. Севери,

Т. Нъюкомен, Д. Уатт. В результате этот двигатель стал важ-

нейшей составной частью производства. А теоретический

анализ принципов его работы французским инженером С. Кар-

но в XIX в. положил начало теоретической термодинамике,

которая после открытия принципа сохранения энергии стала

465

влиять на формирование научного мировоззрения. Формулиро-

вание идеи необратимости энергетических процессов (рост энт-

ропии) способствовало выдвижению концепции «тепловой смер-

ти Вселенной». Была сделана попытка создать энергетическую

(антитеза механической) картину мира.

Еще в начале XVII в. англичанин У. Гильберт начал изу-

чать электричество и магнетизм, который он считал причи-

ной, удерживающей планеты на орбитах. Идеи Гильберта ста-

ли предметом внимания через сто лет. К концу XVIII в. сфор-

мировалась наука об электричестве, делались попытки ее

механистического обоснования. Американский философ и фи-

зик Б. Франклин (1706—1790) предложил понимать электри-

чество как жидкость, существующую во всех телах. Француз

Ш. Кулон (1736—1806) написал формулы математических со-

отношений для этой жидкости, позволяющие до сих пор про-

изводить количественное описание явлений электричества.

Похожесть уравнений математики для описания взаимодей-

ствия зарядов электричества и полюсов магнитов побудила

ученых к мысли о связи этих явлений. В 1820 г. случай помог

датскому ученому X. Эрстеду (1777—1851) установить факт

отклонения магнитной стрелки под влиянием электрического

тока. В 1831 г. английский физик-самоучка М. Фарадей

(1791—1867) подтвердил факт возникновения электрического

тока под влиянием магнита. Он же предвидел существование

электромагнитного поля, теорию которого разработал тоже

англичанин Дж. Максвелл (1831—1879). Появилась возмож-

ность создания электромагнитной картины мира. Практиче-

ское использование работ по электромагнетизму и электриче-

ству привело к созданию электротехники и радиотехники, ус-

пехи которой — дело следующего века.

Физические знания способствовали развитию химии, кото-

рая сложилась как наука в XVII в. в результате синтеза прак-

тического опыта по получению новых веществ и тысячелетних

исследований алхимиков. Один из основателей Лондонского

королевского общества физик и химик Р. Бейль (1626—1691)

сформулировал достаточно точное определение химического

элемента и заложил основу количественного изучения вещест-

ва. Было введено понятие «флогистон» для определения горю-

чести вещества (флогистон как составная часть веществ, кото-

рую они теряют при горении). Многочисленные опыты приве-

ли Дж. Пристли в 1774 г. к выделению флогистона, который

впоследствии был назван кислородом. Совершенствованию ко-

466

личественного анализа в химии способствовали идеи Дальтона

об атомарном строении вещества. Определенным завершением

усилий химиков по упорядочению знаний химических элемен-

тов следует считать открытие Д. И. Менделеевым в 1869 г. пе-

риодического закона химических элементов.

В XIX в. химия развивалась в значительной мере под влия-

нием потребностей промышленности и сельского хозяйства.

Открытие новых веществ, их искусственный синтез способ-

ствовали развитию химической промышленности, особенно в

Германии. Практические потребности в новых красителях, а

также интенсификация сельского хозяйства потребовали раз-

вития органической химии. Встала проблема количественного

анализа новых веществ. Работы немецкого химика Ю. фон Ли-

биха (1803—1873) и французского биохимика Л. Пастера

(1825—1895) позволили прийти к выводу о существовании

специальных молекулярных структур этих веществ. Таковая

(бензольное кольцо) была предложена немецким химиком Ке-

куле в 1865 г. Ю. фон Либих выяснял роль азота, фосфатов, со-

лей в жизни растений, заложив тем самым основы биохимии —

науки о едином процессе взаимопревращения веществ в природе.

Обратимся теперь к некоторым техническим изобретениям

и открытиям, чтобы полнее раскрыть практический эффект,

полученный от науки. В результате создания многих рабочих

машин и парового двигателя в конце XVIII в. в Англии, а в на-

чале XIX в. и в других странах началась промышленная рево-

люция — крупнейшее социальное явление, поставившее серь-

езные задачи и перед естествознанием, и перед общественны-

ми науками, и перед политиками.

Машины стали применяться прежде всего в легкой про-

мышленности — первой «ласточке» капиталистического про-

изводства. Оно заинтересовано в прибыли, а значит, в потреби-

теле, покупателе своей продукции — тканей, обуви, одежды,

а не станков и машин. Да и стоимость основного капитала на

единицу продукции здесь ниже, чем в машиностроении. Ко-

нечно, для развития легкой промышленности требовалась

сырьевая база. Она возникла раньше всего в Англии начала

XVIII в., где усовершенствования в земледелии резко повы-

сили доходность товарного производства необходимого сырья.

А быстрый рост городов обеспечивал рынки сбыта для хлеба,

мяса, тканей и пр. К 1750 г. промышленность научилась обра-

батывать ввозимый из колоний хлопок (до этого экспортирова-

лись ткани), что существенно увеличило и разнообразило рын-

467-

ки сбыта, а значит, и область применения техники. Традиции

мануфактурного производства, основанного на разделении

труда, опыт мастеровых, рост сырьевых ресурсов и потребнос-

тей побудили английских изобретателей в XVIII в. создать не-

обходимое ткацкое, прядильное, швейное оборудование (прав-

да, первая швейная машина появилась в Вене, но первый па-

тент на такую машину был получен в Англии в 1755 г.). Все

это оборудование приводилось в действие сначала водяными,

а затем паровыми двигателями, что делало его достаточно про-

изводительным , освобождало рабочие руки. Некоторые изо-

бретения Харгривса, Аркрайта, Вуда можно встретить и в сов-

ременных машинах.

Погоня за прибылью и конкуренция в следующем веке тре-

бовали от владельцев предприятий использования достижений

науки на производстве. Одного мастерства умельцев-изобре-

тателей уже не хватало. Возрастала нужда в технических

изобретениях, применение которых не требовало бы рабочих

высоких квалификаций. Соединение изобретательства с науч-

ными знаниями позволило в XIX в. увеличить производи-

тельность станков в легкой промышленности в несколько раз

при расширении ассортимента и качества выпускаемой про-

дукции.

Мореплавание, развитие сельского хозяйства и легкой про-

мышленности, а также потребности армии интенсифицирова-

ли металлургическую и машиностроительную промышлен-

ность. В начале XVIII столетия с помощью физических и хи-

мических знаний был создан кокс, давший возможность

получения дешевого чугуна. Но была необходима сталь, про-

изводство которой было засекречено на Востоке. Путем долгих

экспериментов французскому естествоиспытателю А. Реомюру

удалось доказать родство железа, стали и чугуна и открыть

секрет производства стали и железа (1722). Но рецепты Ре-

омюра долгое время казались неосуществимыми, пока англий-

ский изобретатель Г. Бессемер (1813—1898) не нашел в 1856 г.

способ продувания воздуха через горячий чугун с целью выго-

рания из него излишнего кислорода и превращения в сталь.

Почти одновременно братья Э. и 17. Мартены (Франция) со-

здали специальную печь для восстановления стали из чугуна,

названную их именем. Дешевая сталь существенно повлияла

на развитие техники, в том числе и оружия, а значит, проло-

жила дорогу к будущей «войне моторов».

468

Препятствием для соединения механики с машиностроени-

ем было вначале как отсутствие в науке практически примени-

мых конкретных формул, таблиц, схем, так и отсутствие в ма-

шиностроительной практике методов точного металлорезания

и других способов обработки металла, соответствующих пред-

лагаемым схемам, формулам. Лишь к XIX в. была создана тех-

ническая наука о машиностроении, а также соответствующие

способы обработки металла. Естественно, что применение ма-

шин меняло многие жизненные ценности, в чем-то осложняло

жизнь человека. Поэтому были не только восторги, но и в

XVII—XVIII вв. попытки избавиться от машин (например, по-

ломки машин вытесняемыми с производства рабочими — луд-

дизм)

а также запрещения властей применять высокопроиз-

водительные машины. Так, в 1653 г. в Утрехте появилась ма-

шина для изготовления веревок с их полуавтоматическим

скручиванием, ее производительность оказалась в пять раз вы-

ше ранее действовавшего оборудования — машину запретили

городские власти. В 1639 и 1648 гг. в Голландии была запре-

щена ленточная машина, а в 1685 г. ее публично сожгли в Гам-

бурге. Но, вероятно, этой машиной все же пользовались, так

как запрет вновь повторил Карл VI. В 1620 г. курфюрст Сак-

сонский принял закон, запрещавший целый ряд станков. Од-

нако запреты постепенно ослаблялись, ибо становилось яс-

ным, что без машин и без применения научных знаний уже не

обойтись; между наукой и производством потребовался по-

средник — инженер. К числу первых инженеров можно отнес-

ти рабочих, обладавших большим умением и смекалкой. Это

были самоучки по изготовлению инструмента, горного и ткац-

кого оборудования, двигателей и др. Лишь в 1850 г. сформиро-

валась целенаправленная система подготовки инженеров в

учебных заведениях.

Большое значение в новое время имело развитие транс-

портной техники и средств связи. В XIX в. на помощь пришла

наука. Честь решения проблемы парового железнодорожного

транспорта принадлежит Дж. Стефенсону — самоучке, сыну

рудничного кочегара. Первым потребителем такого транспор-

та были угольные бассейны. В 1814—1829 гг. Стефенсону уда-

лось создать серию все более совершенных паровозов, способ-

ных передвигать составы весом до 90 т. Техника была призна-

на пригодной для дела, когда удалось обогнать лошадь —

традиционного возчика угля в шахтах. Вплоть до середины

XX в., когда тепловозы и электровозы вытеснили паровозы с

469

железных дорог, все типы паровозов создавались на базе сте-

фенсоновской «Ракеты». Массовое железнодорожное стро-

ительство в Европе и Америке развернулось к середине XIX в.

В 1803 г. на реке Сене в Париже проходил испытание пер-

вый, еще не совершенный пароход, построенный Р. Фулто-

ном. С созданного им второго парохода, опробованного в Гудзо-

не (США), началась история пароходостроения. «Клермонт»

(так назвал свое детище Р. Фултон) имел в длину 43 м, водоиз-

мещение — 15 т. На нем была установлена паровая машина

Уатта мощностью 20 лошадиных сил. Путь от Нью-Йорка в

270 км он прошел за 32 часа. В 1819 г. морской пароход «Са-

ванна» добрался из Европы в Америку за 26 дней. Но парохо-

достроение в XIX в. развивалось медленно из-за трудноразре-

шимой проблемы экономного использования топлива.

Важное открытие совершил в 1785 г. испанский изобрета-

тель Ф. Сильва. Используя статическое электричество, он со-

здал первую телеграфную линию между Мадридом и Аранха-

уэсом. В 1835 г. американец С. Морзе придумал первый пишу-

щий аппарат, передающий короткие и длинные импульсы,

которые на приемном устройстве воспринимались как точки и

тире. В 1844 г. этот аппарат был использован на линии Ва-

шингтон — Балтимор, а затем он получил широчайшее рас-

пространение. К 1870 г. была установлена межконтиненталь-

ная телеграфная связь. Можно утверждать, что наука об

электричестве была первой, на базе которой возникла новая

промышленность без опоры на донаучный опыт.

Химическое мастерство известно задолго до создания хи-

мии как науки. Но к началу XVIII в. появились предпосылки

для ее применения на практике, что явилось существенным

фактором создания новых отраслей промышленности. Выше

уже говорилось о получении кокса из каменного угля в 1640 г.

Через 80 лет из него искусственно был выделен горючий газ,

который в 1765 г. применялся для освещения улиц. В XVII в.

путем химических реакций научились получать искусствен-

ный холод, о необходимости которого в хозяйстве говорил еще

Ф. Бэкон. В 1727 г. Г. Шулъцем была открыта фотохимиче-

ская реакция — основа изобретения Даггером и Арчером фото-

графии. Развитие химии, а также потребности войны привели

к созданию пироксилина (1846) и нитроглицерина (1847).

Применять химию начали и в сельском хозяйстве.

Отметим, что есть научные открытия, как и технические

изобретения, чей расцвет наступает не сразу, время которых

470

впереди. Так случилось в XIX в. с электротехникой, двигате-

лями внутреннего сгорания, некоторыми видами техники свя-

зи, с радиотехникой, определившими направление развития

технических наук и производств в XX в. Непросто складыва-

лась судьба наук, имевших дело с необратимыми изменениями

в природе — биологическими и геологическими, которые пол-

ностью экспериментом не проверишь. Конечно, потребность в

полезных ископаемых, в сельскохозяйственных продуктах,

необходимость лечения человека и животных, результаты на-

блюдений за природой, накопленные в путешествиях, способст-

вовали все возраставшему интересу к таким явлениям, стрем-

лению превратить этот интерес в научное знание.

Можно назвать три причины, тормозившие интенсифика-

цию естественно-исторических наук. Во-первых, это их втор-

жение в теологическую сферу, конкуренция с идеей о божест-

венном творении всех видов живой и неживой природы.

Во-вторых, сложность явлений, изучаемых этими науками.

Необратимость изменений позволяет лишь ограниченное при-

менение экспериментов для их изучения. И в-третьих, это же

обстоятельство делает сложным представление биологических и

геологических знаний в форме, практически полезной для мате-

риального производства (это стало доступным лишь в XX в.).

С помощью изобретенного микроскопа Левенгук (1632—

1723) и другие естествоиспытатели исследовали структуру жи-

вых организмов. Были получены некоторые сведения по ана-

томии. Но все же это было скорее удовлетворение любопытства

или предмет для натурфилософских конструкций, чем база

для практического применения этих данных.

Лишь постепенно происходило становление самого поня-

тия «развитие» в знаниях о необратимых явлениях природы и

общества. До сих пор в геологии, биологии, да и в обществен-

ных науках уживаются научные, натурфилософские и теоло-

гические объяснения полученных в наблюдениях данных.

Биологи века изучали как внутреннюю структуру живого, так

и его органическую эволюцию. Швед К. Линней (1709—1778)

создал классификацию всех животных, растительных орга-

низмов и минералов, исходя из идеи неизменности всего су-

ществующего. «Видов столько, сколько их вначале сделало

безначальное существо!» Предложенная Линнеем классифика-

ция существует до настоящего времени.

Ботаник Жорж Луи де Бюффон (1707—1788) пытался обо-

сновать признаки, по которым Линней квалифицировал орга-

471

низмы, а Э. Дарвин (дед Ч. Дарвина) на основании идей Бюф-

фона стремился проследить возникновение и развитие всего

живого от исходного организма, т. е. ввести идею необратимос-

ти изменений. Отсутствие необходимых данных, даже небре-

жение ими, сделали его идеи неубедительными в глазах уче-

ных. Но сама мысль об эволюции оказалась живучей. Ж. Ла-

марк (1744—1829) выдвинул идею о зависимости эволюции

организмов от приспособляемости их к окружающей среде: это

был крупный шаг к дарвинизму.

Развитие эволюционной теории упиралось в ограничен-

ность геологических представлений об изменениях в земной

коре. Геологические знания существовали еще с античных

времен, но до XVIII в. либо они носили узкопрактический ха-

рактер, либо к ним примешивались религиозные или натурфи-

лософские обоснования (не было и такой профессии — геолог).

Суждения об изменениях в земной коре можно было найти у

Д. Бруно, Р. Декарта, И. Ньютона, В. Лейбница в духе их ми-

ровоззренческих установок. Лишь во второй половине XVIII в.

врач из Эдинбурга Д. Геттон (1726—1797) первым пытался

назвать «естественные причины» возникновения земных слоев

как результат действия сил, которые существуют и поныне,

важнейшей же из них является огонь. Сторонников Геттона

стали звать плутонистами. Их оппонентами были нептунис-

ты — последователи профессора геогнезии, минералогии и

горного дела из Фрайбурга А. Г. Вернера (1750—1817): не-

сколько ранее он высказал мысль о воде как причине, порож-

дающей горные породы. Эмпирических свидетельств и у того,

и у другого было достаточно.

Позже французский палеонтолог и зоолог Ж. Кювье

(1769—1832), вновь опираясь на опытные данные, показал,

что ныне действующих причин для объяснения строения зем-

ной коры недостаточно. Для доказательства связи между ныне

живущими и ископаемыми организмами необходимо предпо-

ложить неоднократные катастрофы в истории Земли, а они не

сводятся к ныне действующим причинам. В ходе дискуссий

оппоненты стали терпимее относиться друг к другу. Оценивая

процесс становления научных знаний в европейской науке,

можно сказать, что это не только процесс получения нового

знания, но и постепенное формирование того, что мы сегодня

называем плюрализмом мышления.

В 1832 г. появилась книга Ч. Лайелля (1795—1875) «Осно-

вы геологии», в которой была описана история образования

472

земных пластов в зависимости от сил природы (а не внепри-

родных катастроф). Лайелль объяснил многое, но он не смог

примирить свою концепцию (униформизм) с идеей неизмен-

ности органического мира, ибо остатки животных организмов,

найденные в различных земных слоях, свидетельствовали об

изменении видов. Предлагался вывод: в каждую эпоху фауна

вымирала и создавалась новая, соответствующая изменив-

шимся внешним условиям. Это было отступлением от «внеес-

тественного источника» творения, но оно не могло удовлетво-

рить естествоиспытателей, самого Лайелля. Его друг Ч. Дар-

вин (1809—1882) нашел выход, создав учение о естественном

отборе, обусловливающем эволюцию видов. Крайне осторож-

ный в своих выводах, он в течение 20 лет собирал материал

для их обоснования и чуть было не упустил приоритет откры-

тия. Молодой путешественник А. Уоллес (1823—1913) само-

стоятельно пришел к эволюционным идеям в результате на-

блюдения за распространением живого мира в Ост-Индии.

Книга Ч. Дарвина «Происхождение видов» вышла в свет под

нажимом друзей Дарвина одновременно со статьей Уоллеса,

ибо сам Дарвин не хотел публиковать свои результаты, ознако-

мившись с текстом статьи. Ч. Лайелль в 12-м издании «Основ

геологии» учел результаты, полученные Дарвином.

Учение о естественном отборе оказалось в центре внимания

естествоиспытателей, теологов, философов, политиков, даже

писателей-сатириков, принеся душевный дискомфорт его ав-

тору, привыкшему к тиши кабинета. Дарвин был не вполне

удовлетворен собственным объяснением причин изменчивости

видов, лежащей в основе эволюции (они носили «гадательный

характер»). Эти причины описал на языке эксперимента и ма-

тематики чешский монах и естествоиспытатель Г. Мендель

(1822—1884). Начался новый этап развития биологии.

Общественные науки. Начнем с истории

философии, ибо она в значительной мере определяла развитие

других наук, даже естествознания. Да и сама философия обра-

тила свое внимание прежде всего на природу научного позна-

ния.

Противостояние эмпиризма (научное познание начинается

с показаний органов чувств и является их обобщением) и раци-

онализма (основой познания являются научные понятия, уче-

ный видит в предмете то, что он знает о нем) определило суть

полемики философов XVII — начала XIX в. Такое противос-

473

тояние философских принципов не принесло победы ни одной

из сторон, зато дало много положительных результатов в раз-

витии методов научного познания, в создании новых общест-

венных наук — психологии, этики, эстетики. Синтез эмпириз-

ма и рационализма пытался осуществить И. Кант (1724—

1804), пришедший к выводу о непознаваемости сущности ве-

щей: на основе эмпирического опыта научное познание лишь

получает возможность теоретически конструировать объект,

а не познавать сущность предмета.

Новое время требовало и изменений в морали, лежащей в

основе общения людей. На закате Возрождения эмпирически

настроенные мыслители также предлагали свои моральные

максимы, исходя из наблюдения за реально меняющимися от-

ношениями людей. В этих рекомендациях часто перемешива-

лись светские и религиозные начала. Особое место здесь зани-

мают французские моралисты Ф. де Ларошфуко (1613—1680)

и Б. Паскаль (1623—1662). Последний был и крупным есте-

ствоиспытателем. Они не рассуждали о морали отвлеченно,

а предлагали моральные афоризмы в духе своего предшествен-

ника М. Монтеня, стремясь придать им парадоксальность,

изящество, некоторую долю иронии, таким образом подчерки-

вая свое презрение к нудному морализаторству и предпочитая

ему реальное поведение в быту. «Мысли» Паскаля выглядят

серьезнее, нежели легкие, порхающие, как бабочки, и жаля-

щие, как оса, «Максимы» Ларошфуко. Паскаль — ученый; од-

ним из первых в новое время он разочаровался в возможностях

науки принести счастье человечеству и стремился найти выс-

шую истину и смысл бытия в Боге. Религиозность Ларошфуко —

скорее привычка. Отсюда его следующий афоризм: «Наши

добродетели — это чаще всего переряженные пороки».

Б. Паскаль о том же: «Люди делятся на праведников, которые

считают себя грешниками, и грешников, которые считают се-

бя праведниками». Ларошфуко о любви: «Как ни приятна лю-

бовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше

радости, чем она сама». Афоризм Паскаля на ту же тему:

«Чувство так же легко развратить, как и ум». А вот советы по-

литикам: «Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас мень-

ше ненависти и преследований, чем наши достоинства» (Ла-

рошфуко). «Нет беды страшнее, чем гражданская смута. Она

неизбежна, если попытаться всем воздать по заслугам, потому

что каждый тогда скажет, что он-то и заслужил награду» (Пас-

каль).

474

Постепенное проникновение философов во все сферы жиз-

ни человека привело их к убеждению, что мораль также долж-

на быть научно обоснована. Этику как геометрию, в рамках

которой свобода индивида становилась лишь «осознанием не-

обходимости» объективного бытия, предложил голландский

философ Б. Спиноза (1632—1677) во второй половине XVII в.

Традиции моралистов в следующем веке продолжили во

Франции просветители, труды которых способствовали посте-

пенному формированию национального характера. Послед-

ний, как и накапливаемый опыт материального производства

и организации форм управления, стал более основательным

фундаментом образа жизни Франции и французов (это можно

проследить и на примере других стран и народов), нежели ре-

волюционные пертурбации, хотя события 1789—1794 гг. осно-

вательно потрясли ценности французов.

Просветители теоретически подготовили революцию, тем

самым изменив интеллектуальный климат в Европе и Амери-

ке. Философ, писатель, поэт, историк Вольтер (1694—1778) в

течение всей сознательной жизни боролся против воинствую-

щего невежества обладавших социальными привилегиями

клерикалов («Раздавите гадину!»). Цо он не был атеистом.

«Здравая философия свидетельствует о существовании Твор-

ца... большого мастера». Мало того, «в интересах всего челове-

чества, чтобы существовал Бог, который бы карал за то, что не

в состоянии подавить человеческое правосудие». Созиданию

новых убеждений способствовал уроженец Женевы, политик,

моралист, психолог, педагог Жан Жак Руссо (1712—1778).

Основное противоречие современной ему жизни он представил

как противоречие между природой и культурой. Источники

неравенства он искал в частной собственности. Родился чело-

век, который сказал: «Это мое!» — и нашлись люди, которые

ему поверили. В результате — разделение труда, социальное

неравенство, разрушение целостности личности, разрыв ее

связи с природой.

Развитие общественных наук, философского материализма

и атеизма, подготовка революции в значительной степени свя-

заны с создателями «Энциклопедии, или Толкового словаря по

наукам, искусствам и религии» Д'Аламбером (1717—1783) и

Д.Дидро (1713—1784). Вместе с П. Гольбахом (1723—1789),

который с гордостью называл себя «личным врагом Господа

Бога», они стояли за отказ от религиозной идеологии, прино-

сящей, по их мнению, вред человечеству, сдерживающей его

475

социальную активность, увековечивающей сословное неравен-

ство. Французские просветители оказались наивными опти-

мистами, предполагая, что светская мораль может регулиро-

вать отношения людей к их общему удовлетворению. Отказав-

шись от библейского «Мне отмщение и аз воздам!», можно

легко прийти к «революционной морали» (Робеспьер), когда

человека можно осудить на казнь лишь за его принадлежность

к контрреволюционному сословию при радостном одобрении

победителей. Это и продемонстрировала революция конца

XVIII в. Не был услышан И. Кант, который считал создание

морали на рационалистической основе невозможным. Лишь

вера в необходимость самоограничения своих потребностей

является условием морального поведения. Принципом такого

самоограничения («кате гори ческого императива») должно

быть: «Поступай так, чтобы ты относился всегда к человечест-

ву как к цели и никогда не относился бы к нему как только к

средству для достижения своих целей».

И. Кант показал ограниченность возможностей научного

познания. Этого в эпоху научной эйфории терпеть было нель-

зя. За восстановление целостной философии как научного ми-

ровоззрения и методологии взялись всерьез немецкие филосо-

фы Фихте, Шеллинг и Гегель. Если первые двое уповали

прежде всего на личные творческие способности человека

(а Шеллинг к концу жизни пришел к мысли, что истинно

творческое начало должно быть связано с убеждением в су-

ществовании Бога), то Г. Гегель (1770—1831) верил в способ-

ность абсолютного разума творить самого себя путем создания

разумного мира. Он построил систему абсолютного идеализма

и рационализма. Все формы жизни, по Гегелю, являются

лишь ступеньками себя развивающего разума (государство, ре-

лигия, предпринимательство, мораль и т. д.), отчужденным

временным состоянием этого разума, которые он преодолевает

дальнейшим своим движением к самопознанию. Система Геге-

ля была достаточно привлекательна для революционеров сво-

им решительным снятием отживших форм бытия («Все дейст-

вительное достойно смерти!»), утверждением неминуемости

нового, понятого разумом. Но она устраивала и консерваторов,

ибо «все действительное разумно!» и потому подлежит сохра-

нению. И даже каждое правительство имеет право на суще-

ствование, ибо «каждый народ достоин своего правительства».

И всякую гадость можно оправдать: «Все, что испорчено, ис-

порчено на хороших основаниях!»

476

Система Гегеля оказалась рационализированной бесчело-

вечной магией, а то, что удел личности — быть игрушкой в ру-

ках духа, понял его ученик Л. Фейербах (1804—1872). Еще до

него доцент из Франкфурта-на-Майне А. Шопенгауэр (1788—

1860) показал ограниченность чисто рационалистического по-

нимания человеческого бытия. Он считал, что жизнь и де-

ятельность человека есть проявление всеобщей сущности бы-

тия — воли к жизни, которая недоступна для понимания его

(человека) рассудком. Эта воля и есть условие той свободы че-

ловека, о которой говорил И. Кант и которую свел к «осознан-

ной необходимости» Гегель, — свободы внутренней, недоступ-

ной рассудку. Проявление воли к жизни во внешних поступ-

ках людей разъединяет их, противопоставляет друг другу.

Одновременно с Шопенгауэром о проблемах воли и свободы че-

ловека размышляли российские славянофилы, говоря об их

религиозном характере и о том, что и воля, и свобода есть

единственное условие целостности, объединенности как чело-

века, так и человечества.

Философия нового времени, зародившись как теория науч-

ного познания мира, и в начале XIX в. стремилась сохранить

свою натурфилософскую направленность — быть «наукой на-

ук», чем часто тормозила развитие естествознания. А у естест-

воиспытателей к этому времени появились идеи о возможнос-

ти обойтись без натурфилософии. «Наука сама себе филосо-

фия», — утверждал французский философ и социолог О. Конт

(1798—1857). Как прежде эпоха религиозная в теоретическом

мышлении сменилась эпохой метафизической (философской),

так и теперь последняя эпоха сменяется научной (позитивной)

эпохой, которая будет лишена присущих метафизике противо-

речий. Философское понимание общественных явлений дол-

жно быть заменено научным — социологией.

Все философы так или иначе были историками, рассматри-

вая общественные отношения в их движении, разыскивая его

причины в географической среде, политике, религии, в дейст-

виях сильных личностей. Предпринимались попытки созда-

ния светской историографии, хотя идея рассматривать исто-

рию человечества как историю религий сохранялась еще до-

вольно долго.

Много внимания истории уделяли энциклопедисты. Ими

были опубликованы статьи о государстве, обществе, народе,

революции, демократии, республике, религии и т. д. В статье

«История» мысли человека связывались с окружающей его

477

средой, развитием общественных отношений. Естественно, что

в стране, где складывавшиеся буржуазные отношения вступа-

ли в противоречие с государственным устройством, закрепляв-

шим сословное деление, энциклопедисты обратились к правам

человека. Книги Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо, Г. Б. Мабли и др. от-

разили это противоречие и стали фактором формирования но-

вого правосознания людей. Труд Монтескье «Дух законов»

был основанием Конституции 1793 г., а мысли Морелли из

«Кодекса природы»: «От каждого — по его силам, каждому —

по его потребностям» — закладывали основы социалистиче-

ской идеологии.

После бурного периода революционных перемен конца

XVIII в., когда на арене истории появились новые действую-

щие силы, французский историк и государственный деятель

Ф. Гизо (1787—1874) увидел основу общества в его классовом

составе, столкновении интересов классов по поводу собствен-

ности, особенно земельной. Таких же взглядов придерживался

Ф. Минъе (1796—1884), рассматривавший историю револю-

ции как результат столкновения различных классов.

Ориентация историографии того периода на практические

интересы, на оправдание существующего и того, что впослед-

ствии может возникнуть, определяла ее тесную связь с теорией

государства и права. Еще эпоха Возрождения возбудила инте-

рес к учениям Платона и Аристотеля о государстве, к римско-

му праву, Голландец Г. Гроций (1583—1645) положил начало

науке о международном праве. Английский философ и право-

вед Т. Гоббс (1588—1679) утверждал, что создание государства

есть результат сознательного договора людей, отказывающих-

ся от своих неограниченных прав в пользу одного — верховной

власти государства, желательно авторитарного (теоретическое

оправдание английской монархии). Такой договор кладет ко-

нец войне «всех против всех». У Ж. Ж. Руссо был противопо-

ложный взгляд: «Свобода неотчуждаема», — считал он, и по-

тому договор есть добровольное соглашение на уважение прав

другого на свободу. Д. Локк (1632—1704) также утверждал су-

ществование ряда прав у человека в его естественном состоя-

нии (свобода, собственность), которые договор о государстве

должен обеспечивать.

Существенным моментом в теории государства и права яв-

ляется вопрос о нравственности права, который ставили еще

Аристотель, а затем Н. Макиавелли. Крайние точки зрения на

него выражены И. Кантом и Г. Гегелем. Для первого право —

478

сфера чистого разума, а морально-этические побуждения в

формировании норм права ведут к деспотизму и кровавому

ужасу. Гегель же видел необходимость в воспитательных

функциях государства, таким образом как бы обосновывая

теорию «просвещенного абсолютизма», возникшую в пред-

шествовавшем веке во Франции, в соответствии с которой вы-

полнение основной цели государства — «благополучие всех» —

требует для него неограниченных полномочий и в сфере воспи-

тания.

Решительный шаг в соединении теории государства и пра-

ва с практикой государственной власти был осуществлен в

США и Франции. В 1776 г. вторым Континентальным конгрес-

сом была принята Декларация независимости США — одна из

первых государственных деклараций прав человека. Комис-

сия, образованная Наполеоном, под его руководством создала

Французский гражданский кодекс («Кодекс Наполеона»; 1804),

в котором были закреплены нормы гражданского, семейного,

процессуального и частично трудового права, провозглашена

«священной и неприкосновенной» частная собственность как

основа прав и свобод человека.

Дальнейшее развитие политической жизни привело к воз-

растанию роли борющихся за власть партий, представляющих

интересы различных социальных групп и, естественно, свои

собственные. Категорией, объединившей философию и полит-

экономию, стало понятие «собственность». Философов оно

интересует как необходимое условие свободы, нравственного

достоинства личности, а также, при отчуждении собственнос-

ти, как столь же необходимое условие ее эксплуатации. Для

экономистов собственность суть экономической устойчивости

и прогресса общества. Экономическая наука начала развивать-

ся прежде всего в Англии, стране рано возникших буржуаз-

ных отношений. Термин «политическая экономия» впервые

ввел в обиход в 1615 г. побывавший в Англии и ставший там

меркантилистом французский дворянин А де Монкретьен —

поэт, приближенный Людовика XIII, затем убитый как один

из руководителей восстания гугенотов. Этим термином он на-

звал науку о государственном управлении хозяйством, проти-

вопоставив ее экономии, или экономике, — знанию об управ-

лении домашним хозяйством. В таком смысле термин и упот-

реблялся до классического труда А. Смита «Богатство

народов», после появления которого им стали часто называть

экономическую науку в полном ее объеме.

479