Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
331
Этнические аспекты имперской идентичности
Но если это так, то нынешняя территория России много меньше зоны
влияния и жизнедеятельности русского суперэтноса. Значит ли это, что
российская идентичность может сложиться лишь при условии реинтег
рации русского суперэтноса в единое государство?
Внятного ответа на этот вопрос нет. Ясно, однако, что «россиянин» —
это продукт дурного и безосновательного политического мифа, лишь
подчеркивающий искусственность границ, в которых оказалась Россий
ская Федерация после распада СССР. Никакой «российской нации» нет
и быть не может (как не может быть «индийской», «сенегальской», «юж
ноафриканской» и прочих наций). Это такая же химера, как и «новая
историческая общность — советский народ».
Что же из этого следует? Только одно: восстановление России в гра
ницах суперэтноса и есть национальная идея новой России. Это и цель,
и естественный культурноисторический процесс, который рано или
поздно, но неизбежно произойдет, как это произошло в Германии, как
это происходит в Китае. Только на этом пути и возможно формирова
ние всеобъемлющей и подлинной российской идентичности. Начало
движения к этой цели и есть начало обретения национальной идентич
ности. И движение это, кстати говоря, может быть инициировано не
обязательно Москвой, а, вполне вероятно, Киевом или Минском.
В этом вопросе автор солидаризируется с точкой зрения российско
го политолога А. Ципко: современная Россия не только своим геополи
тическим положением, но и этническим составом качественно отлича
ется и от СССР, и от Российской империи. Она сейчас является не
союзом православных славян, союзом великороссов, малороссов и бе
лорусов, который раньше образовывал ядро государства, а союзом ве
ликороссов с тюркскими и угрофинскими народами. Строго говоря,
понятие «Россия» нельзя применять к новому государственному обра
зованию, ибо Россия появилась в результате воссоединения всех быв
ших русских земель. Без Украины и Белоруссии Россия уже не являет
ся Россией в точном смысле этого слова. При этом основные
православные святыни и многие территории, лежащие в основе древне
русской идентификации, находятся за пределами Российской Федера
ции, в Киеве — столице новой независимой Украины. Идентификация
русскости, таким образом, намертво связана с киевскими корнями и
киевским началом российской национальной государственности.
В этом состоит главная сложность национальной идентификации
новой России. В отличие от украинцев и белорусов великороссы не мо
гут перейти к этнической национальной идентификации, поскольку
новая Россия не является только национальным государством велико
россов, она является одновременно государством и татар, башкир, ады
332
Глава 6. Имперское и национальное
гейцев, тувинцев, якутов, чувашей и многих других народов. Все они
живут столетиями на своих исконных землях, которые составляют по
ловину территории Российской Федерации. Поэтому попытка строить
здесь национальное государство великороссов может лишь взорвать
государство. Следовательно, на территории Российской Федерации воз
можна сегодня не этническая, а лишь традиционная государственная и
культурная русская идентификация. Помимо всего прочего, это означа
ет, что носителем такой идентификации может быть наднациональная
элита при стержневой роли великороссов. Впрочем, то же самое было и
в СССР, и в Российской империи.
Русское национальное самосознание на протяжении веков склады
валось как имперское, привязанное к религии, государству и языку. В силу
этого русская культура не является культурой только великороссов, ибо
она создавалась всеми без исключения народами, входящими в состав
империи, — малороссами, белорусами, татарами, евреями и др. И здесь
просматривается коренное противоречие новой русской идентичности,
поскольку сама новая Россия по своей природе явилась протестом про
тив всей российской истории, против всех ее исторических результатов.
Выделение РСФСР из СССР воистину означало, что «Россия вышла
из России». Это событие существенно отличалось от распада класси
ческих великих империй. В случае британской, австровенгерской и
других западных империй в основе распада лежал сепаратизм колоний,
их стремление приобрести государственную независимость. В случае
СССР было все наоборот. Основным инициатором его распада были не
порабощенные народы, не национальная элита колониальных стран, а,
напротив, русские, население метрополии. Среди русского населения
РСФСР с середины 1980х годов крепло желание сбросить с себя «им
перское бремя», «мелкие» территории СССР, в первую очередь Сред
нюю Азию и Закавказье. Подавляющая же часть других народов СССР,
и прежде всего казахи, туркмены, узбеки, все народы Северного Кавка
за, включая чеченцев, были противниками распада СССР. Даже латы
ши, литовцы и эстонцы вплоть до 1990 г., т.е. до того момента, как Б. Ель
цин объявил войну союзному Центру, добивались лишь экономической
самостоятельности. Распад Союза, таким образом, произошел вопреки
воле нерусских народов. Именно великороссы буквально вытолкнули
из него не только прибалтов и народы Средней Азии, но и своих кров
ных братьевукраинцев и белорусов.
Таким образом, за распадом СССР стоял не только добровольный
отказ от колониальных захватов Российской империи, но и отказ от сво
ей национальной истории, от своих исторических корней, отказ от того,
что объединяло русских на протяжении последней тысячи лет. Это было
333
Этнические аспекты имперской идентичности
следствием кризиса национального самосознания русского суперэтно
са, национального беспамятства, порожденных советским режимом,
73 года вдалбливающего в сознание русских, что их родина — не исто
рическая Россия, а пролетарская революция.
Большевистская стерилизация национального самосознания, из
которого постепенно были вытравлены Киев с его святынями, многие
другие города русской славы, превращение русского менталитета в со
ветский как раз и способствовали спокойному восприятию значитель
ной частью населения РСФСР распада государства. Политическая элита
РСФСР, столь же дерусифицированная, как и элита СССР, оседлала
лозунг суверенизации лишь с тем, чтобы вырвать власть у последней.
Она не думала ни о демографических ресурсах, ни об экономическом
потенциале, ни о геополитическом положении нового государства. К со
жалению, в России до сих пор не сложилась ответственная национальная
элита, способная защищать национальные интересы России.
По мнению А. Ципко, у нашей страны есть будущее лишь в том слу
чае, если национальная элита переосмыслит русскую историю и вер
нется к своим историческим корням, если умирающую советскую иден
тичность заменит традиционная, т.е. имперская, русская идентичность,
которая как раз и связывает Россию с Европой. Формирование новой
российской идентичности должно происходить прежде всего за счет воз
рождения общерусских начал, осознания того, что всех русских связы
вает одна историческая судьба, осознания русскими своей ответствен
ности за сохранение непрерывности и преемственности русской истории.
При этом определение «русскости» через православие, а в более широ
ком плане — через русскую православную культуру в целом — сохраня
ет свое значение.
К сожалению, однако, все эти инвективы А. Ципко относятся сегод
ня к разряду благих пожеланий, не имеющих никакого отношения к
реальности. И украинцы, и белорусы настаивают на том, что у них своя,
отличная от русских, историческая судьба. Да и современное русское
православие, как уже говорилось во второй главе настоящей моногра
фии, явно не готово к тому, чтобы стать носителем русской историче
ской судьбы и преемственности русской истории, что не позволяет оп
ределить «русскость» через православие.
Одновременно, продолжает А. Ципко, новая «русскость» предпола
гает осознание своих евразийских корней, которые, собственно, и дела
ют ее «имперской». Новое русское национальное самосознание должно
представлять органический сплав «общерусскости» с «евразийством»,
что обусловлено географическим положением нашего государства.
В этом смысле слова оно должно стать продолжением русского импер
334
Глава 6. Имперское и национальное
ского сознания, которое, как многонациональное, было более прогрес
сивным и демократичным, чем нынешний русский этноцентризм. Для
формирования новой российской идентичности необходимо возрожде
ние той имперской элиты, которая существовала до 1917 г. и умела со
четать и преданность российской православной культуре, и осознание
России как составной части Европы, и понимание евразийских реалий
нашей имперской истории
18
.
Что ж, когда такая элита и появится в новой России, то можно будет
с уверенностью сказать, что русская история имеет свое продолжение.
Да только формирование такой элиты потребовало многих столетий,
причем в совершенно иных исторических условиях. Горько сознавать,
но и этот тезис А. Ципко сегодня является полной утопией.
К вопросу о «русской нации»
Русские являются основным государствообразующим этносом Рос
сии, и на нем лежит историческая миссия обеспечить сохранение рос
сийской цивилизации. Сохранение русского народа, его духовных, нрав
ственных устоев и генетического фонда является основой и залогом
существования России. Если он исчезнет, Россия расчленится на боль
шое количество разномасштабных национальногосударственных обра
зований на огромном евразийском пространстве. Это может привести
не только к тяжелым межэтническим региональным конфликтам в борь
бе за ресурсы и землю, но и к кровавому пересмотру всеобщих границ и
началу нового передела мира. Без русского народа не может быть ни
империи, ни государства, ни демократии, ни вообще какихлибо орга
низованных форм бытия во всей Евразии.
Именно в отношении русского народа вернее всего следующее рас
суждение Н. Бердяева:
«Поистине нация не поддается никаким рациональным определениям... Бы
тие нации не определяется и не исчерпывается ни расой, ни языком, ни ре
лигией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя все эти
признаки более или менее существенны для национального бытия. Наибо
лее правы те, которые определяют нацию как единство исторической судь
бы... Но единство исторической судьбы и есть иррациональная тайна...»
19
.
Подчас, даже соглашаясь на использование термина «русская на
ция», эту нацию считают какойто рыхлой, аморфной по сравнению с
другими. С другой стороны, ясно, что нет «российской нации». Если
утверждается, что она всетаки есть, то следовало бы сказать, каким об
разом она возникла, из каких этнических общностей и в какой период
сложилась. Этого не делается, поскольку «россиянин» — еще раз это
подчеркнем — продукт безосновательного мифа. Русские в западноев
335
К вопросу о «русской нации»
ропейском смысле — не нация (или необычная нация), потому что их
надэтничность не противопоставляется этничности вообще.
Но русские являются нацией в другом смысле.
Особенность России состоит в том, что ее государственность не толь
ко все время подмывалась, разрушалась войнами и революциями, но и
трансформировалась в процессе создания и расширения империи. Ви
димо, это как раз и мешало застыванию национального процесса в nation
state по западноевропейскому образцу.
Кроме того, этнические корни русской нации достаточно хорошо
прослеживаются, чего не скажешь, например, об американской нации.
В США этническое смешение было достигнуто на политической осно
ве, прерывающей прежний цивилизационный путь коренных американ
ских государств и образующей именно политическую, а не этническую
общность. В России же имела место скорее имперская этнонация, со
хранившая архетипы Древней Руси и русский нациообразующий стер
жень, скрепляющий содружество этносов в этнонацию — носительницу
большой цивилизационной традиции, отличной от малых этнических
(этнографических, бытовых и пр.) традиций.
Говоря о «российской нации», политики ставят во главу государ
ственной проблематики межэтнические отношения (которые они на
зывают «межнациональными»), провоцируя претензии малочисленных
нерусских этносов на самостоятельную историческую роль и решение
вопроса о сосуществовании с русскими. Проблема заключается как раз
в противоположном — захотят ли русские жить совместно с этими эт
носами. Так, опросы показывают, что отношение к беженцам в русской
среде дифференцировано. Отношение к принятию в свое социальное
окружение представителей кавказских и закавказских этносов после тра
гедий в Баку, Карабахе, Абхазии, Осетии, Чечне становится преимуще
ственно отрицательным.
Совсем другой вопрос — славянское культурноисторическое един
ство России, Белоруссии и Украины. В этническом отношении народы
этих стран представляют собой части русского суперэтноса, а в куль
турном — части русской культуры.
Российская империя, как и Советский Союз, возможно, была шире
границ великорусского суперэтноса. Однако нынешняя территория
России, повторим, много меньше зоны влияния и жизнедеятельности
русского суперэтноса. Это и порождает проблему так называемого Рус
ского мира, далеко выходящего за пределы Российской Федерации.
Сейчас он оказался раздроблен на группу аморфных (руссконерусских)
государств, лидеры которых изо всех сил пытаются удержаться у влас
336
Глава 6. Имперское и национальное
ти, пустив в ход националистическую идеологию. Но вырваться изпод
державной этнической доминанты не так уж просто. Здесь можно со
слаться на мнение отца С. Булгакова:
«Даже те государства, которые в своем окончательном виде состоят из мно
гих племен и народностей, возникли в результате государственной деятель
ности одного народа, который являлся в этом смысле “господствующим”,
или державным. Можно идти как угодно далеко в признании политическо
го равенства разных наций, но их исторической равноценности в государ
стве это все равно не установит. В этом смысле Россия, конечно, останется
русским государством при всей многоплеменности даже при проведении
самого широкого национального равноправия»
20
.
Русскому народу нет надобности восстанавливать свою национальную
идентичность какимто искусственным способом. Она всегда присутству
ет на архетипическом уровне. Вопрос о национальном самоопределении,
об отождествлении себя с русскими стоит у образованных слоев, у рос
сийской номенклатуры и российской интеллигенции, которые пока не
отвечают культурной программе, заложенной в русском народе. Лозунг
строительства национального государства русских как «политической
нации россиян», который многими из них часто провозглашается, не пре
дусматривает «русскости» России и противостоит русскому националь
ному самосознанию, которое пока остается «имперским».
Расчет некоторой их части на русский национализм, на Русскую
республику опасен. Последствия такого рода национального самоопре
деления обернутся трагедией для всех, в том числе и для русских. К мо
менту возможного взрыва русского национализма сопредельные стра
ны, да и некоторые «суверенные республики» в России будут включены
в систему международных отношений. Движение русских за воссоеди
нение их, конечно, не устроит. При этом отнюдь не боязнь русского им
периализма страшит лидеров сопредельных стран, но именно ирреден>
та как реальность, которая конечно же, даже вопреки воле нынешних
лидеров России, найдет поддержку у населения. Потому что все пре
красно понимают искусственность положения, в котором оказались рус
ские в республиках СНГ, и противоречивость внутреннего националь
ногосударственного устройства России. Шансов на их скорую
ассимиляцию практически нет.
Очевидно, что такой ход событий может принять самые различные
формы, вплоть до вооруженной борьбы, как это было в Югославии. Для
новой России это будет означать в лучшем случае длительный период
международной изоляции, в худшем — войну. И каковы бы ни были ее
итоги, последствия и для сопредельных стран, и для бывших автоно
мий, и для самой Российской Федерации будут чудовищными.
337
Почему Америка — не империя
Конечно, этот путь русского самоопределения пока существует лишь
как возможность. Не исчерпаны еще средства консолидации нацииго
сударства на политической основе: переход к территориальному феде
рализму, даже при сохранении существующих республик со всей их сим
воликой, обеспечение единства законов на всей территории страны,
фактическое, а не декларируемое равенство граждан России. Однако и
такой вариант будет неизбежно «имперским» в том смысле, что при боль
шой автономии регионов он может быть основан только на консолиди
рованном сильном государстве с жесткой горизонтальной федеральной
властью и полномочиями.
Имперская идея сегодня — это идея политического союза многона
ционального населения России, но в новых исторических формах. Рос
сийское государство было и остается наднациональным. Попытки впи
сать проблему безопасности России в схемы сугубо национальной
государственности не адекватны ее историческим традициям и сложив
шимся реальностям. История Российского государства — это история
политического союза многонационального населения при государство
образующей роли русского народа. В такой конфигурации в России воз
можно формирование российской нации как сообщества всех прожива
ющих на территории России этносов. Но не типа «советского народа», а
такой общности и такого национального самосознания народов, при
которых чувство принадлежности к единому государству играет важ
нейшую роль в его сохранении и развитии. Путь к действительно рав
ноправному союзу всех народов в России лежит не через наделение их
всех своей отдельной государственностью, а через признание основным
законом Российской Федерации факта многонациональности всех вхо
дящих в него субъектов, через реальное обеспечение равноправия раз
личных национальных групп во всех областях жизни, на всех уровнях,
повсеместно. Утверждение на деле принципа равноправия нацио
нальных групп делает бессмысленными споры о принадлежности тер
ритории той или иной национальности и, более того, открывает путь
восстановления пространства исторической России
21
.
Почему Америка — не империя
С некоторых пор в мировой политологический дискурс был вброшен
тезис о том, что США являются «новой империей». И хотя Вашингтон
официально об этом никогда не объявлял, эта идеологема прочно вошла в
сознание как политического класса США, так и рядовых американцев.
Такому пониманию, конечно, во многом способствовало завершение хо
лодной войны, которую, как многие полагают, Америка «выиграла».
338
Глава 6. Имперское и национальное
Само по себе это явление весьма примечательно. Оно еще раз убеди
тельно говорит о ложности упомянутого в начале этой главы расхожего
утверждения о том, что империи — это абсолютное зло, раз уж «новой им
перией» — в положительном смысле слова — хотят быть США. И тем, кто
приписывает России «имперские амбиции», не худо бы вспомнить ста
рую библейскую истину: «Видишь соринку в глазу брата своего, а бревна
в своем глазу не чувствуешь». Не проявляются ли такие амбиции в поли
тике той страны, которая делает заявку на «мировое лидерство» в ХХI в.,
объявляя зоной своих «жизненно важных интересов» все новые и новые
регионы земного шара, включая части бывшего СССР? Которая без вся
кой военной необходимости расширяет границы в восточном направле
нии самого мощного в истории человечества военного блока? Наконец,
которая проецирует военную мощь почти на все страны мира и весь миро
вой океан? И не означает ли это, что после окончания холодной войны на
смену обанкротившемуся советскому мессианству, принесшему массу не
приятностей и России, и другим странам, пришел американский?
Раскроем опубликованный еще при Б. Клинтоне доклад с амбици
озным названием «Стратегия национальной безопасности США в сле
дующем столетии». В нем на пятидесяти страницах около двадцати раз
навязчиво говорится об «американском глобальном лидерстве», около
десяти раз — об американском военном превосходстве и необходимос
ти его сохранения, неоднократно — о намерении США распространять
свои ценности повсюду в мире. Вот некоторые выдержки из документа:
«Наша военная мощь не имеет себе равной в мире»; «Мы можем и мы дол
жны использовать лидирующую роль США для придания нужного направ
ления интеграционным тенденциям в мире, внесения корректив в существу
ющие политические и экономические институты и структуры безопасности,
а также для формирования новых организаций, которые помогут создать
условия, необходимые для продвижения наших интересов и ценностей»;
«США намерены продолжать вести за собой мир»; «администрация США
намерена... реализовывать наше лидерство в мире таким образом, чтобы оно
отражало наши лучшие национальные ценности»
22
.
Все эти заклинания повторялись и в последующих изданиях «Стра
тегии национальной безопасности США», а также в ежегодно выпуска
емых в США президентских посланиях конгрессу.
Подобное идеологическое мессианство представляет собой разно
видность провиденциализма и до карикатурности похоже на прежнее
идеологическое мессианство КПСС. А ведь холодная война началась не
в последнюю очередь изза желания большевиков распространить со
ветскую коммунистическую систему на весь мир. Сегодня же мы явля
емся свидетелями того, как напористое стремление «ускорить победу
американских демократических ценностей во всем мире», т.е. по суще
339
Почему Америка — не империя
ству навязать «миру миров», вмещающему различные цивилизации,
своего рода «Четвертый Демократический Интернационал с американ
ским лицом», начинает провоцировать новые конфликты, в том числе
замешанные на транснациональном терроризме, новое отчуждение меж
ду народами и новую идеологизацию международных отношений. Из
исторического опыта ХХ в. известно, что рано или поздно идеологичес
кое противостояние перерастает в политическое, а политическое неред
ко приводит к военному.
Вместе с тем, как убедительно показали события начала ХХI в., вы
вод о рождении «новой империи» оказался не более чем безоснователь
ным мифом. И в пользу реальности этого мифа сегодня уже нет реши
тельно никаких серьезных аргументов, хотя в плену у него попрежнему
находится немало не только американских и европейских историков и
политологов, но российских ученых, в числе которых оказался извест
ный российский американист А. Уткин
23
.
Исходя из исторического опыта возникновения, существования и
заката полноценных империй можно сформулировать следующие их
признаки, или, если угодно, «родовые отличия».
Первое. Сверхнациональное идеократическое государство, объеди
ненное идеей общего блага.
Второе. Наличие универсального, единого исторического проекта,
базирующегося на религиозных ценностях, включающих в себя, поми
мо всего прочего, универсальный тип спасения и благодати для всех —
«и эллинов, и иудеев». При этом общепланетарный, даже вселенский,
космический идеал империи неизбежно порождал идею служения им
перии в качестве абсолютного моральнонравственного императива не
только в политической, но и в личной жизни. (По этой причине не мо
жет быть, например, «либеральной империи», ибо либерализм — это
антиимперский вектор развития в указанном смысле.)
Третье. Терпимость (если угодно, «толерантность») к другим куль
турам и цивилизациям, жизненным укладам, этносам, в особенности
входящим в ареал империи. Такую «имперскую» терпимость блестяще
демонстрировала, в частности, Римская империя, а еще нагляднее — Рос
сийская империя, которой была полностью чужда идея превращения всех
подданных в русских. И даже кочевников, как показала история, она умуд
рилась включить в свой ареал (это, впрочем, делал и Китай).
Четвертое. Ответственность имперского государства за всех живущих
в империи, из которой вытекали такие чисто имперские проекты, как стро
ительство дорог, почты, водопровода, мостов и т.д. При этом у такого госу
дарства не могло быть ни малейшего оттенка самодовольства (а тем более
«самонадеянности силы»). Это государство всегда сознавало всю огром
340
Глава 6. Имперское и национальное
ную тяжесть «имперского бремени». В Российской империи такое осо
знание воплотилось в идее «Москва — Третий Рим», которая означала всего
лишь понимание московскими государями того обстоятельства, что пос
ле падения Константинополя другого, кроме Москвы, защитника восточ
нохристианской цивилизации и культуры в мире нет.
Пятое. Опора на стержневой, т.е. имперский, этнос. И здесь важно
понять, что есть имперские и неимперские народы. Например, славяно
руссы Киевской Руси не были имперским народом, а великороссы ста
ли таковым.
Как же с точки зрения этих имперских критериев смотрятся США?
Вряд ли общим благом можно считать провозглашаемые Вашинг
тоном идеалы демократии, права человека, свобода и пр. Вопервых, эти
ценности относятся к разряду универсальных и американским изобре
тением уж никак не являются. Вовторых, они являются либеральны
ми: во главу угла здесь положен индивидуализм, что никак не резони
рует с имперскими идеалами общего блага. Индивидуальные ценности —
это, вне всякого сомнения, хорошо, но империя — это всетаки «немно
го» больше. Ценности же потребительского общества для любой импе
рии смерти подобны. Именно они, как ржавчина, разъедали имперские
конструкции, созданные, казалось бы, на века.
Имеют ли США универсальный исторический проект? Некоторые
американцы (и не только они) говорят, что имеют. Да только почти никто
в мире так не считает. Напротив, попытки Вашингтона силой навязать
американские представления о добре и зле повсеместно вызывают все
большее отторжение не только у представителей других цивилизаций,
но теперь уже и у союзников США, находящихся с ними внутри одной
(назовем ее евроатлантической) цивилизации.
Про американскую «толерантность» сегодня долго говорить не при
ходится. Примеры такой толерантности мы ежедневно наблюдаем в Ира
ке, реже — в репортажах об американских тюрьмах (например, в Гуанта
намо и АбуГрэйб), организованных ЦРУ повсюду в мире, в том числе и в
странах Центральной и Восточной Европы, весьма часто — в воинствен
ной риторике высшего руководства США, включая президента.
Об американской «самонадеянности силы» сказано очень много,
прежде всего самими американцами.
И, наконец, можно ли говорить о существовании американского им
перского этноса? При всем уважении к американцам — навряд ли. Их
бесспорным достижением является другое — создание уникальной в ис
тории человечества политической нации. В реализации этого проекта,
кстати говоря, принимали участие чуть ли не все народы мира, но прежде
всего англичане, ирландцы, французы, немцы, евреи и, не в последнюю