Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

ния, не имеющие отчетливой территориальной принадлежности, такие

как религиозные, этнические или классовые. По его мнению, мир дол-

жен пройти сквозь длительный период развития, сопровождающийся

интеграционными и дезинтеграционными политическими процессами,

достигая оптимального способа организации. Карр предсказывал раз-

мывание концепции суверенитета государства как основы современной

ему международной системы

. Утверждая основные принципы реали-

стического направления, Карр был далек от того, чтобы считать его

единственно верным. Очевидно, за этим стояла не концептуальная «все-

ядность», а понимание невозможности охватить практическую полити-

ку с помощью какой–то одной теории, пусть и самой убедительной.

Более систематическое изложение принципов политического реа-

лизма представлено в работах Ганса Моргентау, которые появились по-

сле окончания Второй мировой войны. Его теория была востребована

политическими элитами для обоснования роли США как супердержавы

в изменившемся мире и формирования соответствующей внешней по-

литики. Она до сих пор сохраняет научную значимость и служит руко-

водством для поколений американских ученых и политических деяте-

лей

. Моргентау сформулировал шесть принципов политического реа-

лизма.

Во–первых, международная политика управляется познаваемыми

объективными законами, которые имеют корни в динамике межгосу-

дарственных отношений, в природных свойствах человека, главное из

которых состоит в стремлении к власти. Поэтому политика должна

строиться на рациональных, а не субъективных суждениях. Такой под-

ход уменьшает ее непредсказуемость. Моргентау сводил объяснитель-

ную силу теоретического анализа к историческому критерию и с недо-

верием относился к выводам, основанным на логических конструктах.

В таком случае наука уводит в область утопии. Теория должна «прив-

носить порядок и значение в массу явлений, которые без этого останут-

ся бессвязными и непонятыми»

Во–вторых, ключевым понятием для изучения политики является

категория силы и власти (power) государства, сквозь призму которой

можно понять действительные мотивы, движущие политиками. Было

Ibid. P.292–296, 301–302; Burchill S., Devetak R., Linklater A. Op. cit. P.76–77.

Нужно оговориться, что, несмотря на большой авторитет Моргентау, не все его

идеи были восприняты политическими элитами США.

Morgenthau H. Politics among nations. P.3.

бы ошибочным искать источники политики в идеологических, мораль-

но–этических, личных предпочтениях лидеров, научно–философских

доктринах. Все они зависят от силы данного государства. Для выраже-

ния этой связи Моргентау использовал термин «национальный инте-

рес», который должен служить целью практической политики. «Нацио-

нальный интерес определяется не по капризу отдельного человека или

принадлежностью к партии, но проявляет себя как объективная дан-

ность по отношению ко всем, кто применяет рациональные способности

для управления внешней политикой»

. Государственный деятель выби-

рает разумную стратегию, учитывающую возможные выгоды и потери.

В основе национального интереса находится стремление государства к

увеличению власти и силы, чтобы выжить. Конечно, было бы упроще-

нием делать из рассуждений Моргентау вывод, что государство всегда

действует только из соображений наращивания силы. Могут быть и

иные мотивы, но они носят неполитический характер, а потому не яв-

ляются для него предметом теоретического анализа.

В–третьих, международная политика понимается как исторический

процесс. Поэтому формы власти и методы ее осуществления могут ме-

няться или получать иной вес в конкретном историческом контексте. На

них оказывают влияние стратегическое положение, политическая об-

становка, культурные и другие особенности. Хотя в современной сис-

теме международных отношений

главным субъектом политики явля-

ется государство, но, как и другие исторические формы, оно может ус-

тупить место «более крупному образованию иного характера», которое

окажется более эффективным в данных условиях. Один из таких вызо-

вов национальному государству исходит от процессов глобализации

Изменения в международной системе происходят под влиянием объек-

тивных долгосрочных тенденций, а также в результате искусной внеш-

ней политики

В–четвертых, в международной политике моральность, особенно в

ее абстрактной, или универсальной, форме (современный пример —

Цит. по: Burchill S., Devetak R., Linklater A. Op. cit. P.81.

Современной принято считать систему, сложившуюся в Европе после Вестфаль-

ского мира 1648 г. в виде суверенных национальных государств.

Morgenthau H. The intellectual and political functions of theory// Derian D. (ed.) In-

ternational theory: critical investigations. Basingstoke: Blackswill, 1995. P.30. (Эта работа

Моргентау впервые опубликована в 1970 г.)

Morgenthau H. Poltics among nations. P.9, 12.

«права человека»), не имеет самостоятельного значения. Государство,

считаясь с моральностью до определенной степени, все же не может

жертвовать своими национальными интересами. Моральные соображе-

ния «должны быть отфильтрованы по обстоятельствам, с учетом места

и времени»

В–пятых, Моргентау утверждал, что универсальные моральные и

этические принципы одного государства не могут иметь одинаковое

значение для всех остальных. Провозглашение их знаменем междуна-

родной политики в действительности служит способом для того, чтобы

придать легитимность своим действиям и получить преимущества. То-

гда универсальные принципы на деле служат защите национальных ин-

тересов конкретного государства, а не всего международного сообщест-

ва.

Очевидно, под глубокими личными впечатлениями от жизни в на-

цистской Германии 1930-х

Моргентау продолжает так: «необоснован-

ное уравнивание конкретного национализма и намерений Провидения

является морально недоказуемым, так как оно противоречит тому, о чем

предупреждали правителей и греческие трагики, и библейские проро-

ки… Это уравнивание политически вредно, потому что оно ведет к ис-

кажению в оценках, ослепленных безумием крестового похода, разру-

шает народы и цивилизации — во имя морального принципа, идеала

или самого Бога»

. Внешняя политика должна быть умеренной, то есть

в какой–то мере учитывать интересы других государств.

В–шестых, международная политика достаточно независима от эко-

номической, юридической и культурной сферы деятельности, чтобы

выделить изучающую ее науку в самостоятельную дисциплину. К важ-

нейшим политическим понятиям Моргентау относит государство, суве-

ренитет и анархичный характер международной системы.

Кстати, на практике внешняя политика США соответствовала упо-

мянутым выше принципам лишь отчасти, приняв гораздо более прагма-

тичные формы. Отношения между универсальной моралью и политикой

Ibid. P.10.

Подробнее о влиянии на формирование взглядов Моргентау германского периода

жизни и немецкой политической мысли см.: Honig J. Totalitarianism and realism: Hans

Morgenthau’s German years// Frankel B. (ed.) Roots of realism. Portland, London: Frank

Cass, 1996. P.283–313.

Ibid.

трактовались по–разному для внутреннего и внешнего потребления.

Если собственная внешняя политика никогда не теряла из виду нацио-

нальные интересы США, политическому оппоненту предлагалась про-

тивоположная логика, направленная на подмену его национальных ин-

тересов абстрактными принципами и ценностями.

Например, лозунг защиты прав человека служил для США инстру-

ментом борьбы с СССР со времен президента Джимми Картера и нико-

гда не был самоцелью. «Защита прав человека» использовалась не толь-

ко для вполне заслуженной критики тоталитарного режима, но главным

образом для ослабления своего политического противника путем разва-

ла идейно–политического единства советского общества и всего госу-

дарства. В 1990-е гг. Соединенные Штаты поддерживали чеченских се-

паратистов по линии правозащитных организаций, в том числе москов-

ских

. В основном это делалось для усиления политического влияния

на Россию. Как только сами США пострадали от атаки международных

террористов 11 сентября 2001 г., приведшей в одночасье к гибели не-

скольких тысяч американских граждан, они признали правомерность

силовых действий России на Кавказе, а действия чеченских боевиков

вскоре квалифицировали как терроризм, а не борьбу за права и полити-

ческое самоопределение.

К отличительным чертам классического реализма относят положе-

ние о конфликтности международной системы, в которой все государ-

ства вынуждены решать основную задачу — выживание в расчете на

собственные возможности. Конфликтность вызвана тем, что, с одной

стороны, интересы государств не совпадают, а с другой, для суверенно-

го государства не существует серьезных ограничителей в проведении

внешней политики. В отличие от государства, в международной систе-

ме отсутствует верховная власть и соответствующие институты для ее

поддержания. Борьба государств за национальные интересы, которая в

крайнем выражении принимает форму войны, становится закономерной

и неизбежной. Отсюда возникает так называемая «дилемма безопасно-

сти»: там, где государство рассчитывает только на себя, оно никогда не

чувствует себя в совершенной безопасности и поэтому вынуждено бу-

дет наращивать свои силы. Но тем самым уменьшается безопасность

Выступление вдовы Андрея Сахарова Елены Боннэр на слушаниях в конгрессе

США см.: Congressional record. House. November 16, 1999. Vol.145. P.H12031.

соседей, что постоянно стимулирует гонку вооружений, недоверие и

враждебные действия.

Однако анархия международных отношений не означает, что мир

постоянно находится в состоянии «войны всех против всех». Государ-

ства вступают в различные союзы, чтобы по возможности стабилизиро-

вать международную обстановку. Так устанавливается баланс сил, ко-

торый означает примерно равное распределение сил между крупней-

шими коалициями. У Моргентау есть следующее определение этого

термина: «стремление к власти нескольких государств, каждое из кото-

рых хочет установить или сохранить статус–кво, ведет с необходимо-

стью к конфигурации, называемой балансом сил»

. Баланс сил склады-

вается как диалектическое единство состояния международной системы

и политики отдельных государств.

Критики реалистической парадигмы указывают на ряд недостатков

«классического периода». Прежде всего, понятие международной поли-

тики сужается до внешней политики государства, а все многообразие ее

форм сводится к борьбе за власть. Моргентау подчеркивал, что в поли-

тике преимущественное влияние имеют объективные законы, перед ко-

торыми бессильны политики. Она объясняется сквозь призму негатив-

ных сторон человеческой натуры, что носит односторонний характер.

Моральные соображения для реализма не имеют самостоятельного зна-

чения, а это не соответствует традиции гуманизма, характерной для об-

щественных наук. Стремление выделить международную политику в

качестве автономной сферы привело к тому, что не учитывается ее

связь с внутренней политикой. Утверждение об унитарности государст-

ва игнорирует роль политических элит, негосударственных организа-

ций, экономических факторов национального и международного уров-

ня. Другой недостаток критики усматривают в механистичности подхо-

да к международной системе. Государства понимаются как взаимозаме-

няемые единицы анализа, которые отличаются только в меру своей си-

лы или слабости. Недостаточно учитываются такие признаки, как ду-

ховные ценности, традиции, взаимная зависимость, активность негосу-

дарственных субъектов политики. Ключевые понятия «власть» и «сила»

не имеют в рамках реализма четких определений, как, впрочем, и в дру-

гих парадигмах.

Morgenthau H. Politics among nations. P.173.

Несмотря на приверженность к рациональному анализу и признание

познаваемости политики, Моргентау скептически относился к возмож-

ности построить законченную теорию внешней политики. Его последо-

ватель Кеннет Уолтс заметил, что Моргентау смешал две несовпадаю-

щие проблемы: объяснение внешней политики государства и построе-

ние теории международной политики. Трудности, возникающие при

изучении конкретных событий, часто связаны с необходимостью учи-

тывать множество случайных обстоятельств, чтобы выявить причинно–

следственные связи. Моргентау вслед за Блезом Паскалем любил по-

вторять: «что стало бы с мировой историей, если бы нос Клеопатры

оказался немного короче?» Из этого он заключал, что не стоит говорить

о создании теории, если нельзя систематизировать фактор случайности

типа «нос Клеопатры». На это Уолтс возразил, что теория и не должна

заниматься случайным, сосредотачиваясь на существенном, то есть на

повторяющихся явлениях и процессах

. Кроме того, ни одна научная

теория не объясняет абсолютно всех эмпирических фактов.

Для классического реализма характерно скептическое отношение к

проверке суждений (гипотез) с помощью логических конструктов или

привлечения методов других наук. Моргентау строит свой анализ с

опорой на исторический опыт человечества, философию, право и авто-

ритетные суждения предшественников, уподобляя дипломатию и госу-

дарственную деятельность искусству. Ограниченность методологиче-

ского подхода Моргентау получила название «традиционализма». По

этой причине реализм вполне оправданно подвергался критике за ин-

туитивизм и описательность

Еще один источник неореализма, структурализм, сложился за пре-

делами ТМО. Его возникновение относят к первой трети XX в. Конеч-

но, к этому времени в общественных науках уже существовало понятие

о сложных объектах, о структуре изучаемого объекта и связи состав-

ляющих его элементов. Структуралисты предложили оригинальную

трактовку этих понятий и свою методологию.

Структурализм как интеллектуальное течение весьма разнообразен.

Его сторонников можно найти среди представителей самых разных от-

Waltz K. Realist thought and neorealist theory// Kegley Ch. (ed.) Controversies in inter-

national relations theory: realism and the neoliberal challenge. New York: St.Martin’s Press,

1995. P.71.

Критику Моргентау см. подробнее: Цыганков П.А. Международные отношения.

М.: Новая школа, 1996. С.23–25; Malhotra V. International relations. P.172–175.

раслей знаний: лингвистики, антропологии, литературоведении, фило-

софии, психоанализе, истории и математики. Едва ли можно говорить о

существовании единой и ясной терминологии структурализма, так же

как и о трактовке самого понятия в разных науках. Он выступает и как

методология, и как теория, и как мировоззрение. Так или иначе, весь

калейдоскоп мнений оказал влияние на интерпретацию структурализма

в рамках общественных наук, в том числе в ТМО.

В самом общем виде структурализм ориентирован на объединяю-

щий охват всех сфер общественной деятельности человека независимо

от их формы. Структурализм претендует на то, чтобы найти и показать

те общие условия, которые влияют на поведение человека через форми-

рование обычно неосознаваемых мотиваций. По отношению к человеку

эти условия выступают объективными факторами.

Если прежде структура использовалась для разложения изучаемого

на элементарные части, структуралисты понимают ее как целое, кото-

рое может быть объяснено лишь через изучение комплекса отношений

между элементами. Социальные структуры непосредственно не обна-

руживаются в опыте, а являются некими конструктами, рационально

выводимыми из опыта. Однако это не фантазия или игра ума — струк-

туры существуют в «глубине» социальной действительности. Под ними

подразумеваются универсальные отношения. Выявление структур не

требует привлечения каких–то внешних доводов. В этом смысле данная

категория признается самодостаточной, и структуралисты не рассмат-

ривают влияние на нее внешних условий.

Важной особенностью структурализма является акцент на синхрон-

ном понимании своего предмета. История — уже особый способ разви-

тия конкретной системы, который может изучаться лишь после анализа

данных структурных отношений. Отсюда возникает антиисторичность

структурализма. Он имеет ограниченные возможности обнаруживать

причинно–следственные связи: вместо влияния одних факторов на дру-

гие речь идет о трансформации структуры из одного состояния в другое

в соответствии со своей внутренней логикой. В промежутках между

трансформациями внутренние изменения не существенны, так как

структура пребывает в состоянии относительной стабильности (саморе-

гуляции). Последнее обеспечивается через механизм обратной связи

или иным «компенсатором изменений»

. Таким образом, ключевые по-

зиции структурализма: целостность, внеисторичность, трансформация и

саморегулирование структуры.

Структурализм долгое время развивался преимущественно в Евро-

пе, в основном привлекая внимание американских антропологов и фи-

лологов. Впервые понятие структурализма было выдвинуто языковеда-

ми Пражского лингвистического кружка (1926 г.) под влиянием работ

француза Фердинанда де Соссюра

и Московской формальной школы

(1915 г.) во главе с Романом Якобсоном. Их взгляды на систему и

структуру языка сначала были позаимствованы французским антропо-

логом Клодом Леви–Строссом и перенесены на культуру, а затем уже

перекочевали в структурный реализм Кеннета Уолтса.

Соссюр предложил рассматривать язык как систему и структуру

знаков

. Система и структура — это некие абстракции, не данные в не-

посредственном речевом опыте, но доступные для рационального по-

знания с помощью дедуктивных умозаключений

. Язык дается челове-

ку как уже готовый механизм. В этом отношении он есть нечто неиз-

менное, консервативное и универсальное, ибо только так обеспечивает-

ся выполнение функции общения. С другой стороны, со временем рече-

вые процессы приводят к изменениям языковой системы. Этот процесс

связан с влиянием экстралингвистических факторов, меняющих соци-

альную среду

. Здесь важно, что изменения, происходящие непрерывно

в речи, не меняют структуру языка до определенного момента, когда

происходит своего рода переход количества в качество. То есть функ-

циональные вариации сосуществуют с относительной стабильностью

структуры языка.

Структурой языка последователи Соссюра стали называть отноше-

ния или способ упорядочивания базовых элементов — знаков. Среди

них важнейшее значение придавалось отношению противоположности

Lane M. (ed.) Structuralism: a reader. London: Jonathan Cape, 1970. P.11–17; Piaget J.

Structuralism. New York: Basic Books, 1970. P.3–16.

Saussure de F. Cour de linguistique de generale. Paris, 1916. Большая заслуга в раз-

работке новой концепции языка принадлежит также русскому ученому Бодуэну де Кур-

тене. Его главная работа: Courtenay de B.Versuch einer Theorie Alternationen. Strasbourg,

1895.

Знак — единство значения, обозначаемого предмета/явления и звуковой оболоч-

ки.

Человек может владеть речью и не иметь понятия о грамматике языка.

Saussure de F. On the nature of language// Lane M. (ed.) Structuralism. P.45–54.

(использовался термин «оппозиция»). Значения базовых языковых эле-

ментов, например, фонем, существуют лишь в контексте противопо-

ложности гласных звуков согласным, глухих — звонким и т.д.

. По-

добные рассуждения верны для разных уровней языка, что позволяет

говорить о структуре разных уровней: синтаксиса, лексики и словооб-

разования. Заметим, что в неореализме Уолтса можно увидеть те же са-

мые идеи о структуре как отношении, о достаточности немногих базо-

вых категорий для создания теории, об иерархии уровней анализа. Ана-

логично идеям языковедов об отношениях между языковой структурой

и речью Уолтс рассуждает об относительной устойчивости междуна-

родной структуры при постоянных изменениях, которые порождают

взаимодействия государств.

В научном обороте постепенно сложилось два значения, которые

вкладывают в понятие структурализма. Более широкое подразумевало,

что структурализм станет общенаучным методом исследования. В этом

направлении стала развиваться наука о знаковых системах в обществе

— общая семиология, позже переименованная в семиотику. Второе зна-

чение гораздо уже, оно связано с лингвистикой и во многом обязано

дальнейшим переносом в политические дисциплины Леви–Строссу

С помощью структурализма он решил найти ответ на традиционные

для антропологии вопросы: как можно описывать поведение любой со-

циальной группы; как различные феномены общественной жизни свя-

заны между собой и в единое целое; какие устойчивые связи существу-

ют между группами людей, независимо от того, идет ли речь о прими-

тивном племени, феодальном государстве или развитом индустриаль-

ном обществе.

Стросс сделал следующее предположение: теории и методы струк-

турной лингвистики Соссюра прямо или косвенно приложимы к анали-

зу всех аспектов человеческой культуры. Проявления культуры в лю-

бом обществе структурированы и представляют собой знаковую систе-

му, подобную языковой. Антропологи стали искать структуры, объек-

тивно влияющие на общественное поведение, и анализировать культуру

В англ. яз.: an identity of pattern.

Одна из первых работ: Levi–Strauss C. L’analyse structurale en linguistique et en an-

thropologie// Word. Journal of the Linguistic Circle. New York. 1945. №1; см. его же: Struc-

tural anthropology. Harmondsworth: Pengium, 1958; The scope of anthropology. London:

Cape, 1960; Totemism. Boston: Beason Press, 1963; The raw and the cooked. London: Cape,

1970.

как феномен общения. По словам Стросса, формы общественной жизни

«состоят из систем поведения, которые на уровне осознанных и социа-

лизированных мыслей представляют собой проекцию универсальных

законов, регулирующих бессознательную деятельность человека»

Классическим примером использования структурализма считается

работа «Структурная антропология». Сначала отбирались различные

варианты одного мифа, сохранившиеся у разных общественных групп и

народов. Затем Стросс извлекал из текстов ключевые элементы (образы,

микросюжеты). Поскольку ни один оригинальный миф не содержал все

ключевые элементы, Стросс систематизировал и обобщал возможные

сочетания оппозиционных ключевых элементов, реконструируя искус-

ственный «полный» миф, который отражал существенное в многообра-

зии. Так выводились структуры, которые он называл «логически чис-

тыми формами» — теоретические знания об отношениях, не данных

непосредственно в эмпирическом материале. Теория должна иметь дело

главным образом с «полными мифами» и «чистыми формами».

Строссу удалось показать, что мифология представляет собой струк-

туру, подобную языковой, в которой роль знаков выполняют микросю-

жеты–«мифемы» (аналоги фонем в структуре языка), которые не имеют

значения сами по себе. Оно проявляется лишь в противопоставлении к

другим мифемам

. Конечно, в строгом смысле мифология не является

полным аналогом языку, с чем позже согласился и сам Стросс. Нельзя

говорить о «языке мифа», потому что значения не «кодируются» в са-

мом мифе, а приходят из естественного языка, формируемого его носи-

телями в определенной исторической среде. Но эта ошибка не отменяет

научных достижений Стросса в антропологии.

Итак, антропология, заимствуя структурализм из лингвистики, рас-

ширила понятие коммуникации за пределы вербально–языкового, заме-

нив его на взаимодополняющее сочетание языка, мифотворчества, му-

зыки и математики, а затем вообще отождествила культуру и язык

Термин «язык» стал употребляться в более широком значении и отно-

ситься ко всякому общению и взаимодействию, какие бы формы оно не

Цит. по: Robey D. Structuralism: an introduction. Oxford: Claredon Press, 1979.

P.107.

Merquior J. From Prague to Paris: a critique of structuralist and post–structuralist

thought. London, New York: Verso, 1986. P.53–55.

Leach E. Structuralism in social anthropology// Robey D. Structuralism: an introduc-

tion. P.37–41; Skinner Q. Op. cit. P.171.