Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

311

за контроль над ними еще не носят регулярного характера. Но в недале-

ком будущем вероятны три типа подобных войн.

Войны первого типа вполне объяснимы в рамках структурного реа-

лизма. Их целью будет контроль над некоторыми важными возобнов-

ляемыми ресурсами: речной водой, рыбными запасами и плодородными

землями. Подобный конфликт назревает между Турцией и Сирией по

поводу строительства дамб в верховьях Евфрата. В результате Сирия,

испытывающая недостаток чистой воды, помимо уменьшения ее коли-

чества почти на треть, получает еще и загрязнение воды, прошедшей

через ирригационные системы Турции. В ответ Сирия поддерживает

курдские террористические организации, действующие на территории

Турции. Израиль, Иордания и Сирия делят воды бассейна Иордана, а

Египет, Эфиопия и Судан — воды Нила.

Другой тип войн связан с тем, что конкуренция за ресурсы породит

этнические конфликты, как внутренние, так и трансграничные. В ре-

зультате неуправляемые миграции населения направятся не только в

соседние развивающиеся страны, но также в Северную Америку и Ев-

ропу.

Наконец, в менее развитых странах возможно увеличение разрыва в

благосостоянии элит, получающих прибыль от эксплуатации естествен-

ных ресурсов, и остальной части населения. При общем экономическом

спаде этот разрыв, скорее всего, будет увеличиваться, что может поста-

вить государство на грань междоусобной войны

667

. Наглядной иллюст-

рацией этому тезису служит приватизация естественных монополий в

современной России, когда доход частных лиц, управляющих целыми

отраслями, в десятки и сотни раз превосходит средние доходы по стра-

не. Веерные отключения электричества на Дальнем Востоке в 1990-х

затронули системы жизнеобеспечения и военные объекты, создавая ус-

ловия экономической и политической нестабильности во всем регионе.

Как и во все времена, невозобновляемые ресурсы, относимые к эле-

ментам национальной мощи, остаются в фокусе внимания великих дер-

жав. Включение их в категорию жизненно важных интересов предпола-

гает, что при необходимости для их защиты будет применена военная

сила. После окончания холодной войны американская стратегия наце-

лена на обеспечение доступа к сырьевым регионам, среди которых Пер-

сидский залив, зона Каспия и Центральная Азия. Помимо геополитиче-

667

Ibid. P.73–76.

312

ских соображений по закреплению в сердце Евразии, подоплека актив-

ности США в этих регионах — стремление все более диверсифициро-

вать собственные источники нефти и газа. В частности, план состоит в

строительстве транспортного коридора в Турцию или Китай

668

Сдвиг мировой политики от военного противостояния супердержав

к экономическому соревнованию делает проблему доступа к ресурсам

первостепенной, и в первую очередь это касается нефти и газа как осно-

вы для экономики. Специалисты министерства энергетики США счи-

тают, что к 2020 г. увеличится потребление нефти в глобальном мас-

штабе. При этом в развивающихся странах рост будет в два–три раза

больше, чем в развитых. В Китае и Индии потребление будет расти на

3,8% в год, а в странах Запада на 1%

669

. Основными источниками угле-

водородного сырья останутся Персидский залив, Каспий и Южно–Ки-

тайское море. В каждом регионе этого «стратегического треугольника»

сталкиваются интересы многих стран, в каждом из них нет политичес-

кой стабильности и надежных транспортных путей. Все это делает их

зонами потенциальных военных конфликтов с участием США.

По мнению Микаэла Клэра, в настоящее время принципиально ме-

няется содержание глобальной безопасности. Деление на военно–

политические блоки уходит в прошлое. Идеологизированное противо-

стояние «Восток–Запад» в Европе потеряло смысл, и мировая политика

в некотором смысле возвращается к традиционной геополитике

670

. От-

личие в том, что для контроля над ресурсами захват территории в эпоху

глобализации не столь обязателен, как во времена Британской империи.

Сегодня к условиям, требующим особого внимания и силового вмеша-

тельства со стороны США, американские эксперты относят:

• Попытки государств–изгоев так или иначе получить контроль

над нефтяными ресурсами других стран. В первую очередь это

относится к странам Персидского залива.

• Расположение энергоресурсов в нестабильных государствах или

доступ к ним только через недружественные территории, что

может привести к угрозе транспортным путям или повышению

тарифов. Примером являются ресурсы Каспийского бассейна.

668

Strategic assessment 1999. P.53.

669

Данные приводятся по: Klare M. Resource wars: the new landscape of global con-

flict. New York: Metropolitain Books, 2001. P.39.

670

Ibid. P.213–215.

313

• Привлечение поддержки США для защиты своих интересов. Та-

ким способом арабские страны стремятся ослабить американ-

скую помощь Израиля.

• Возможные противоречия между США и великими державами,

которые зависят от импорта сырья из нестабильных регионов.

Считается, что Китай может оказывать военно–техническую по-

мощь странам Персидского залива, которые недружественны

США, или даже государствам–изгоям

671

Личность и война

Проблема военного насилия в международных отношениях без ее

рассмотрения на уровне личности была бы неполной, потому что исто-

рия делается людьми. Несмотря на высокую степень отчуждения,

власть все равно не может совершенно игнорировать общество в целом

и отдельных его граждан. Роль личности особенно важна в связи с тем,

что политические решения от имени государства принимаются кон-

кретными людьми. Они содержат выбор целей и соответствующих

средств достижения. При этом поведение политического лидера далеко

не полностью определяется рациональными доводами и структурными

воздействиями в духе Кеннета Уолтса. На процесс принятия решений

влияет личностная система ценностей, идеологические и религиозные

предпочтения, жизненный и политический опыт. Одним словом, все,

что выражается в личном стиле руководства. В американской научной

литературе синонимично личному стилю иногда используется термин

«операционный код», который означает «способ превращения фунда-

ментальных моральных и политических убеждений в политические

решения»

672

Тезис о склонности человека к насилию является существенным для

неореалистов. Объясняя этот феномен, они не только развивают част-

ные гипотезы в рамках ТМО, но и обращаются к теориям других наук:

биологическим, психологическим, психоаналитическим, социологиче-

ским, антропологическим. Последние сами по себе, конечно, нельзя от-

носить к неореализму из–за того, что предметом исследования является

671

Strategic assessment 1999. P.40–41.

672

Spiegel S., Wehling F. World politics in a new era. New York: Harcourt Brace College

Publishers, 1999. P.588.

314

не столько человек в международной политике, сколько личность в об-

ществе или человек как биологическое существо. Политическое пове-

дение личности попадает в фокус внимания в упрощенном виде, напри-

мер, как аналогия с поведением животных или в связи с патологиями

личности. И все же эти работы вполне созвучны реалистической тради-

ции по базовому положению о конфликтности человека, общества и

мира в целом. Неореалисты явно или неявно опираются на достижения

смежных наук, вводя в оборот их концепции по линии меж-

дисциплинарных исследований.

Неореалисты о связи человеческих качеств и войны. Анализ ме-

ждународной политики на уровне личности относится к наименее раз-

работанной части теории. Во многом это объясняется эволюцией нео-

реализма с его акцентом на поиски системной причинности, начиная с

Кеннета Уолтса. Он признает определенную связь между личностью и

войной, но в свете структурной теории эта связь оказывается второсте-

пенной. Поведение человека обусловлено главным образом теми рам-

ками, которые задают внешние, структурные отношения. Этот уровень

анализа обращен на изучение природы человека и его инстинктивного

поведения, на принятие решений политическими лидерами, на психоло-

гические особенности человека и систему его ценностей. Исходным

пунктом рассуждений Уолтса является представление о политическом

поведении человека, сложившееся во многом до него. Уолтс опирается

на идеи Святого Августина, Баруха Спинозы, Эмиля Дюркгейма, Рейн-

хольда Нибура и Ганса Моргентау о том, что человек далек от идеала.

Они указывали на неспособность человека всегда следовать природе

вещей, изначальную греховность, эгоизм и другие негативные свойства

личности, а также на естественное стремление к власти.

Поведение человека включает в себя рациональную компоненту, ко-

торая предполагает опору на достоверное знание об окружающем мире.

В политике человек преследует свой собственный интерес, имеющий

корни в инстинкте самосохранения. Чтобы выжить, он должен обладать

необходимыми вещами. Из этого рождается состояние конкуренции и

вырастает стремление человека к власти, недоверие к окружающим,

опасение за свою безопасность, что заставляет в числе других средств

рассчитывать на силу.

Поведение усложняется тем, что человек вынужден одновременно

учитывать интересы общества, без которого он тоже существовать не

может. Кроме того, на практике человек далеко не всегда рационален и

315

обладает не только политическим измерением, что еще более затрудня-

ет достижение общественной гармонии и способствует социальным

конфликтам. На человека влияют моральные и ценностные установки,

различные мотивации на уровне подсознания, а также темные страсти:

эгоизм, жадность, злая воля.

Особенность позиции Уолтса в том, что для него ссылки на нега-

тивные стороны человеческой натуры мало что объясняют в проблеме

войны. Человеческое поведение слишком сложно и неоднозначно: в нем

есть злое и доброе начало, да и сами понятия добра и зла относительны

из-за их социальной обусловленности. Только психологические факто-

ры не могут претендовать на полный охват социальных явлений. Более

того, качества человека в большей степени формируются под влиянием

социально–политических условий, а не даются от природы, поэтому

теоретический интерес представляет изучение того, как эти условия ме-

няют в природе человека то, что можно называть источниками насилия.

Например, Вудро Вильсон полагал, что если руководители госу-

дарств договорятся по существующим проблемам, войн можно избе-

жать. Но на практике невозможно определить однозначно, какие наме-

рения есть добро, а какие зло. Когда приходит время социальных рево-

люций, сталкиваются понятия о добре и справедливости по крайней ме-

ре двух социальных групп: уходящих и тех, кто хочет получить более

высокий общественный статус. Во времена спокойствия кажется оче-

видным, что нет ничего лучше справедливости и свободы. Но во време-

на смуты и возникает противоположный вопрос, зачем нужна свобода

без власти, способной обеспечить безопасность граждан? Прямое след-

ствие из социальной обусловленности добра и зла состоит в том, что

политик не может руководствоваться некими общими моральными со-

ображениями в качестве определяющих.

Проблема войны должна решаться с помощью объединения соци-

альных и психологических наук, направленных на человека (социальная

психология, психология личности, историческая психология, политиче-

ская и культурная антропология), в системный анализ международной

политики. Иначе их выводы становятся неадекватными, сводя вопросы

международной политики к изъянам политиков, межличностных отно-

шений, взаимопонимания, принятия решений

673

Waltz K. Man, the state and war. P.16–79.

316

В целом Уолтс предостерегает от преувеличения роли личностного

уровня в анализе проблемы войны, сводя дело к невозможности строго-

го анализа. «Важность человеческой природы как фактора в анализе

причин общественных событий снижается тем фактом, что эта самая

природа должна бы объяснить бесконечное многообразие обществен-

ных событий»

674

. Вопреки пессимизму Уолтса, в последние годы замет-

но возрос интерес к выяснению положительного содержания взаимо-

связи и взаимовлияния человека и политики.

Некоторые попытки дополнить неореализм на уровне анализа лич-

ности опираются на индуктивные обобщения. Это противоречит прин-

ципам структурного реализма и методологически ближе классической

традиции реализма. Поэтому, учитывая аргументы Уолтса, на которые

им сложно возразить, авторы предлагают отказаться от строгих крите-

риев научности теории, связанных с требованием небольшого количес-

тва базовых посылок и понятий. В противном случае теория не прило-

жима к многообразию международной политики. Несмотря на то, что

государства имеют одну и ту же главную функцию (обеспечение безо-

пасности), их конкретные намерения и действия весьма различаются.

Важная роль личности проявляется как раз в том, что таланты и недос-

татки политических лидеров существенно влияют на оценку возможно-

стей, формулирование намерений и стратегию государства

675

Характерным примером является исследование Дэниэла Бимена и

Кеннета Поллака, которые пошли по пути обобщения политических

биографий выдающихся государственных деятелей, чтобы показать

значимость роли личности в международной политике. Пафос авторов

направлен в основном против коллег по политическим наукам, претен-

дующих на выведение универсальных законов политики. Бимен и Пол-

лак делают акцент на том, что лидер государства может определять

важнейшие цели и стратегию вопреки действию структурных сил Уолт-

са.

Авторы считают, что непримиримый характер и само начало Второй

мировой войны на два фронта были связаны с личным стилем руково-

дства Адольфа Гитлера. Он настоял не просто на реванше за несправед-

ливость Версальского мира, но на порабощении Европы. Франция и

674

Ibid. P.27.

675

Byman D., Pollack K. Let us non praise great men// International security. 2001.

Vol.25. №4. P.112–113.

317

Британия, хотевшие примирения с Гитлером путем уступок, вынужде-

ны были объединиться с СССР и вступить в войну. Многие военно–

политические решения также принимались без учета мнения немецкого

генералитета, что в совокупности и привело к гибели рейха.

Личность может стать значительным фактором военной мощи и ди-

пломатического влияния государства. Если таланту Наполеона Франция

обязана победами над превосходящими по силе противниками, то Гит-

лер привел страну к поражению. Наконец, от лидера зависят действия

других государств. Такие харизматические деятели как Иосиф Сталин,

Аятолла Хомейни, Саддам Хусейн вызывали страх и обостренную ре-

акцию политических оппонентов

676

На основе этих утверждений Бимен и Поллак строят индуктивные

гипотезы о связи личности и войны, которые претендуют на дополне-

ние теории международной политики. Во–первых, склонность полити-

ческого лидера к риску повышает риск развязывания войны. Во–вто-

рых, неадекватность мировоззрения лидеров, вызванная патологиями

личности или ошибочными представлениями, не только ведет к войне,

но и укрепляют тенденцию к ее бесконечному продолжению. Поэтому

не только анархичность системы международных отношений, но и не-

адекватность лидера способствуют ее дестабилизации. В–третьих, гло-

бальный масштаб политических замыслов глав государств, нарушаю-

щих международное статус–кво, также повышает вероятность войны.

Конечно, роль личности проявляется не всегда столь ярко, а лишь в оп-

ределенных обстоятельствах. Среди них сосредоточение власти в одних

руках, возникновение конфликта, ситуация крайней неопределенности в

отношениях между институтами власти, эпоха значительных пере-

мен

677

Другое направление развития неореализма, рожденное под влияни-

ем волны бихевиоризма в 1960-х гг.

678

, связано с изучением рациональ-

ного содержания в принятии лидерами политических решений. Научно

обоснованный рациональный выбор призван дополнить положения

структурного реализма Уолтса о системных причинах войны гипотеза-

ми на уровне личности. Джеймс Ферон видит задачу подобного иссле-

дования в том, чтобы показать, когда и почему государству в лице по-

676

Ibid. P.133–135.

677

Ibid. P.136–143.

678

См., например: Blainey G. The causes of war. New York: Free Press, 1973.

318

литического лидера не остается другого пути решения проблем, кроме

войны. Война всегда связана с непредсказуемыми потерями, несмотря

на все планируемые выгоды. Отсюда возникает дилемма выбора между

войной и иными политическими инструментами, не требующими жертв

и потому более эффективными

679

Особенность различных вариантов теории рационального выбора в

том, что они выхолащивают личностное начало до «человека логиче-

ского», который стремится извлечь максимальную политическую поль-

зу из сложившейся ситуации. Кроме очевидного упрощения это означа-

ет и другую важную посылку: все политические лидеры априорно счи-

таются действующими рационально. Их решения подчиняются прави-

лам, которые подкрепляются с помощью формальной (математической)

логики, элементов теории вероятности и теории игр. Сторонники дан-

ного подхода стремятся выявить и систематизировать рациональные

формулы из реальных политических процессов. Нерациональное пове-

дение считается маловероятным исключением из правила

680

Один из сценариев рационального выбора войны как политического

средства состоит в том, что оба государства рассчитывают на получение

преимуществ относительно больших, чем в условиях сохранения ми-

ра

681

. Отказ от дипломатического урегулирования создают главным об-

разом ошибочные оценки распределения сил и намерений противника

воевать. Они связаны с тем, что государственные лидеры могут иметь

тайную информацию о противнике, которая может отличаться от дан-

ных, которыми владеет политический оппонент. Это могут быть сведе-

ния о своих и чужих военных возможностях, стратегических замыслах

и тактике, о готовности населения к войне, о намерениях третьей сторо-

ны. Препятствием к обоюдной информационной прозрачности служит

слишком большое желание получить одностороннюю выгоду, которое

приводит к завышенной оценке своей силы. Другой фактор — опасение,

что предоставление реальных сведений политическому противнику

сделает собственное государство более уязвимым. Отсюда возникают

неадекватные намерения и ложные оценки исхода войны. Иначе рацио-

679

Fearon J. Rationalist explanations for war// International organization. 1995. Vol.49.

Issue 3. P.380, 383–384.

680

de Mesquita B. The war trap. New Haven, London: Yale University Press, 1981.

P.186.

681

Ibid. P.19–23.

319

нальные акторы, владеющие одной и той же информацией, должны бы

прийти к обоюдному согласию.

Преувеличенные ожидания об агрессивных намерениях другого го-

сударства вызывают контрмеры. Если они и не заканчиваются военны-

ми действиями, то в долгосрочном плане приводят к гонке вооружений

и перегруппировке международных альянсов. Недооценка противника

тоже имеет негативные последствия, так как способствует возникнове-

нию дисбаланса сил. При уменьшении сдерживающего потенциала у

одной стороны, у противника растет соблазн решать проблемы в наде-

жде использовать появившееся превосходство. Эксперты уделяют это-

му случаю повышенное внимание в связи с доступностью и огромной

разрушительной силой современного оружия, повышением ответст-

венности политиков за судьбы мира, а также распространением терро-

ризма и различных форм экстремизма.

Согласно приведенной логике, втягивание США в войну во Вьетна-

ме объясняется тем, что в Вашингтоне недооценили издержки военной

кампании. Там слишком не хотели допустить расширения влияния

СССР в Юго–Восточной Азии в долгосрочном плане и стремились под-

твердить свою репутацию супердержавы. Небольшие государства ре-

шаются воевать против более сильных, чтобы доказать, что их трудно

подчинить

682

Следующая концепция опирается синтез идей современной антро-

пологии и нелинейного анализа применительно к международной поли-

тике

683

. В центре споров сторонников различных парадигм про-

тивопоставляются две популярные точки зрения. Согласно одной, вой-

ны в значительной мере зависят от изменений в культурном развитии

684

в другом случае все определяется анархичным характером отношений.

Джэк Снайдер, обращаясь к антропологическому взгляду на природу

войны, предлагает соединить оба фактора в одну сложную систему. Так

он стремится примирить взгляд конструктивистов и неореалистов на

существо анархии. Для общества и для отдельной личности она имеет

несколько взаимодействующих измерений — материальное, институ-

циональное и культурное. Эффект обратной связи регулирует поведе-

ние анархичной системы в целом, которое не является суммой отдель-

682

Fearon J. Rationalist explanations for war. P.392, 395–396, 400–401.

683

В частности, книгой Jervis R. System effects. Princeton: Princeton University Press,

1997.

684

Точка зрения конструктивистов, активных критиков неореализма.

320

ных взаимодействий. Поэтому политические процессы не могут опре-

деляться каким–то одним измерением, а будут зависеть от «системного

контекста», который формируется недетерминированным потоком

взаимодействий разных уровней

685

. К примеру, экологический фактор,

как и любой другой, может стать источником войны или стимулировать

торговлю и сотрудничество в данном сообществе — в зависимости от

связи с другими условиями.

Биопсихологические аспекты личности и война. К неореализму

близки по своему духу другие теории, которые тоже обращаются к об-

щественному поведению человека.

Биологические теории, изучающие политическое поведение, осно-

ваны на том, что человек вышел из мира природы и сохраняет многие

черты, присущие животным. В мире животных агрессивность биологи-

чески целесообразна для конкуренции за самку, для защиты от врагов и

для успешной охоты. Среди приматов, наиболее биологически близких

человеку существ, самцы, заботясь и охраняя семью, вполне естествен-

но склонны к насилию. Однако выживание каждой особи связано с вы-

живанием всей стаи, тем самым предполагается взаимное сотрудничес-

тво и терпимость внутри семьи и видовой популяции. Поэтому в про-

цессе эволюции человека естественный отбор развивал в нем интеллект

и способность к борьбе

686

. Некоторые ученые считают агрессией не ту,

которая направлена во внешнюю среду, а только внутриродовую, на-

пример, защиту своей территории от соплеменников. Агрессия рас-

сматривается как один из способов выживания рода (популяции) через

саморегуляцию, потому что предохраняет от перенаселения регион

обитания. Подобные рассуждения переносятся в упрощенном виде на

человеческую историю для доказательства естественности и полезности

войн

687

Конечно, в человеческом обществе сложность и взаимозависимость

отношений во много раз возрастает благодаря разделению труда и раз-

нообразию форм общественной жизни. В то же время считается, что

роль насилия и сотрудничества осталась той же, что в мире животных.

Отсюда сторонники биологического детерминизма делают вывод, что

685

Snyder J. Anarchy and culture: insights from the anthropology of war// International

organization. 2002. Vol.56. Issue.1. P.7–9, 36.

686

Eibl–Eibesfeldt I. The biology of peace and war. New York: Viking, 1979.

687

Dougherty J., Pfaltzgraff R. Contending theories of international relations. New York:

Harper and Row Publishers, 1981. P.261–262.