Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

331

жали враждебности СССР, а лишь подтверждали его собственный не-

примиримый антикоммунизм

705

. Социальные психологи подчеркивают,

что между народами, находящимися долгое время в отношениях кон-

фронтации, укрепляется стереотип, названный зеркальным отражением.

Согласно этой концепции, каждый из них склонен приписывать поло-

жительные качества себе, а отрицательные — оппоненту. Поэтому жес-

ты доброй воли способны смягчить отношения на межличностном

уровне, но в международной политике они, скорее всего, будут воспри-

ниматься как хитрая уловка

706

. Такой эффект и даже чувство некоторой

растерянности произвело на американское руководство решение по-

следнего президента СССР Михаила Горбачева о выводе советских

войск из Восточной Германии. Они никак не могли понять, какие выго-

ды и каким способом Горбачев собирается из этого извлечь.

705

Pruitt D., Rubin J. Social conflict. New York: McGraw–Hill, 1986. P.112–119.

706

Dougherty J., Pfaltzgraff R. Contending theories. P.282–283.

332

Заключение

Неореализм как парадигма ТМО — явление неоднородное. Главные

направления неореализма, помимо концептуальных особенностей, от-

личаются спецификой в понимании системности политики. Структур-

ный реализм опирается на структурализм; теория гегемонистской ста-

бильности, теория циклов (и развивающаяся из нее эволюционная тео-

рия), историко–системное направление используют элементы структур-

но–функционального подхода; нелинейный анализ политики имеет в

основе теорию сложных систем, теорию динамического хаоса и другие,

обозначаемые зонтичным понятием нелинейности. В рамках неореа-

лизма развиваются также частные теории, не претендующие на доста-

точно полный охват международной политики. Они могут быть клас-

сифицированы по проблемному принципу, так как направлены на изу-

чение отдельных теоретических аспектов.

Между основными направлениями неореализма существуют замет-

ные различия. Ярким примером служат расхождения в трактовке усло-

вий стабильности международной системы: если для структурного реа-

лизма она воплощена в биполярной конфигурации, то для теории геге-

монистской стабильности — в устойчивом господстве одной супердер-

жавы. Тем не менее, можно говорить о единой научно–мировоззрен-

ческой платформе неореализма: системный подход в методологии,

анархичность международной системы, суверенное государство как

главный ее элемент и действующий субъект, концепция баланса сил в

качестве ядра международной политики.

Важно отметить, что по сравнению с теорией циклов и теорией ге-

гемонистской стабильности структурная теория Уолтса носит характер

более философии политики, чем инструмента для прогноза или кон-

кретно–исторического анализа. Последнюю задачу наиболее адекватно

способно решать историко–системное направление, которое ориентиро-

вано на реконструкцию исторического прошлого. Нелинейный анализ

предлагает имитационное моделирование реальных политических про-

цессов.

Структурный реализм сохраняет эвристический потенциал в усло-

виях изменений международной системы, наступивших после оконча-

ния холодной войны. Международная структура по–прежнему может

рассматриваться сквозь призму распределения силы. Сила государства

является многовекторной составляющей, которая проецируется в воен-

333

ную или иную форму в зависимости от конкретно–исторических усло-

вий. Однако это не меняет существо современной политики. В опреде-

ленных обстоятельствах государствам нет необходимости обеспечивать

свои интересы военной силой, так как это достигается иными средства-

ми: дипломатическими, экономическими, демонстрацией силы или уг-

розами. Но невоенные формы влияния действенны ровно настолько,

насколько сильно государство в широком смысле этого слова.

В дополнение к обсуждавшимся выше концептуальным недостат-

кам, структурный реализм Уолтса обладает и определенной незавер-

шенностью, которая связана с преимущественным вниманием к систем-

ному уровню анализа международной политики. Едва ли можно гово-

рить о развитии последовательной «линии Уолтса», если иметь в виду

его наиболее близких преемников. Хотя их работы развивают отдель-

ные положения структурной теории, они зачастую входят в противоре-

чие с базовыми принципами Уолтса. Среди них важнейшее видится в

смешении теории международной и внешней политики.

Заметные тенденции современного мира, связанные с трансформа-

цией международной структуры, размыванием суверенитета и влия-

тельности государств, глобализацией экономической и других сфер ме-

ждународных отношений, появлением новых угроз — в том числе меж-

дународного терроризма — не привели к радикальному пересмотру ба-

зовых постулатов структурного реализма. Большинство неореалистов,

продолжающих традицию Кеннета Уолтса, считает, что эти тенденции

либо временны, либо преувеличены, но, во всяком случае, они не озна-

чают принципиального изменения международной структуры. С их точ-

ки зрения, главным субъектом международной политики остается суве-

ренное государство.

Природа военных конфликтов связывается Уолтсом в первую оче-

редь с неравным распределением силы в международной системе, что

соответствует системному уровню анализа. Внимание к нему основано

на известном тезисе реализма о существовании долгосрочных универ-

сальных законов, которые управляют историей. Системный уровень

анализа способен дать знание именно о такого рода законах, объяс-

няющих войну как общее явление международной политики. Объясне-

ние причин конкретных войн предполагает выход за пределы структур-

ной теории и включение других дисциплин, в первую очередь, анализа

внешней политики государства. Однако структурная теория должна ос-

таваться той мировоззренческой рамкой, за которую историческому

334

анализу выходить не стоит. В этом состоит наиболее спорный момент в

теории Кеннета Уолтса.

Проблема сочетания теории международной и внешней политики в

значительной мере является следствием того, что теория структурного

реализма не содержит развернутого изложения, как государства в каче-

стве элементов структуры влияют на систему в целом и как нужно рас-

сматривать взаимодействие государств. Кеннет Уолтс уделил основное

внимание определению структуры, ее свойств и ограничений, которые

накладываются на государство. Таким образом, изучение природы вой-

ны на уровне государства связано с более общей проблемой структур-

ного реализма — неразработанностью элементного уровня анализа. В

результате недоговоренностей в структурной теории выводы предста-

вителей «линии Уолтса» часто опираются не на его теорию, а на обоб-

щения эмпирического материала, что входит в противоречие с методо-

логией структурного реализма. В их работах стирается грань между

войной как общим и конкретным явлением, между главными и вторич-

ными причинами, между причинами и следствиями. Поэтому природа

войн на уровне государства превращается в формулирование отдельных

частных гипотез. Отсюда же и неспособность найти теоретически по-

следовательные объяснения причин малых войн в «третьем мире», так

как они выпадают из методологии системных подходов, ориентирован-

ных на великие державы.

Рассуждения о «третьем мире» не согласуются или даже превраща-

ют в парадоксы важные положения структурного реализма. Анархия

международной системы с точки зрения развивающегося государства

выступает как иерархия, установленная региональными или глобаль-

ными лидерами. Принцип суверенитета не играл здесь такой роли, как в

Европе, и поэтому государство традиционно менее значимо, чем него-

сударственные субъекты политики в виде политических или этно–

религиозных движений и партий. Государства часто не имеют легитим-

ности, экономической и политической независимости, не обладают дос-

таточной силой для политического контроля над собственной террито-

рией. В итоге поведение государства «третьего мира» гораздо более за-

висит от внутриполитических факторов, чем предполагает теория нео-

реализма, и оказывается «нетипичным».

Уровень личности в теоретическом объяснении природы войны

представляется еще более аморфным и развивается по линии междис-

циплинарных исследований. Он слабо разработан в рамках структурной

335

теории, но в других направлениях неореализма, за исключением исто-

рико–системного, ему уделяется внимания еще меньше. Частные тео-

рии о связи личности и войны подчеркивают различные аспекты приро-

ды человека, ведущие к агрессивному общественному поведению. Они

опираются на достижения биологических и психологических наук, ан-

тропологии, истории и создают своего рода идейную подпорку для по-

стулата о природной склонности человека к насилию, берущего начало

от классического реализма.

Альтернативные направления неореализма в какой–то мере стреми-

лись компенсировать недостатки структурного реализма. Внимание к

динамике политических процессов и отношений, уход от антиисториз-

ма с его статическим взглядом на международную структуру, нашли

отражение в теории циклов (и эволюционной теории), гегемонистской

стабильности, нелинейном анализе политики. В них прослеживается

тенденция к междисциплинарному подходу, отказ от фокуса, который

диктует принадлежность к одной парадигме, в пользу универсализации

базовых постулатов. Хотя историко–системный анализ продвинулся

дальше всех на пути преодоления антиисторизма, все же следует заме-

тить, что ни одно направление неореализма не преодолело до конца

этот недостаток. В теории гегемонистской стабильности и теории цик-

лов наиболее заметно движение в сторону парадигмы глобализма.

Из всех других направлений неореализма нелинейный анализ поли-

тики отличается относительно большей концептуальной размытостью.

В то же время это наиболее интересное направление с точки зрения

возможностей моделирования политики. Нелинейные модели представ-

ляют собой не упрощенные статичные конструкты, получаемые, на-

пример, на основе теории игр, а динамичные системы, способные к оп-

ределенному «саморазвитию»

707

. В их основе — имитация взаи-

модействий государств и других субъектов политики в виде циркуля-

ции информационных потоков. Конечно, остается проблема не только в

том, насколько модели близки к действительности, но и в сложности

методов нелинейного анализа для овладения широкой научной

аудиторией.

707

Имеется в виду заложенная в них возможность недерминированного поведения,

самостоятельного изменения внутренних связей и формирования новых структурных

элементов.

336

Сторонники наиболее крупных направлений неореализма выдвига-

ют различные гипотезы об общих причинах войн из–за различий в по-

нимании системности, роли экономического, политического и других

факторов, а также условий стабильности международной системы. Для

теории гегемонистской стабильности в основе войн лежит закон нерав-

номерного экономического развития государства–гегемона, предпола-

гающий периодические спады. В определенный период происходит

объективный и неизбежный процесс выравнивания силы в междуна-

родной системе в пользу ближайшего соперника. Кризис нарастает и

заканчивается войной по мере углубления несоответствия между систе-

мой сложившихся институтов и балансом сил. Теория циклов также об-

ращается к экономическому фактору, делая другой акцент — на неиз-

бежности периодических системных кризисов. Поскольку важнейшим

звеном мировой системы является государство–лидер, общий кризис

порождается не только его внутренними проблемами, но и проблемами

глобального развития. При этом обе теории предполагают, что челове-

чество может выработать иной, чем война, механизм разрешения сис-

темных противоречий. Историко–системные исследования описывают

не столько причины, сколько наиболее общие условия глобальных

войн. Они представляют собой не универсальный, а исторически обу-

словленный комплекс причин, среди которых важнейшая до сих пор

принадлежала экономическому фактору. В разные эпохи он проявлял

себя в различных формах, будь то преимущественно внутриполитиче-

ские проблемы или геополитическое соперничество за рынки. Истори-

ко–системный подход также обращает внимание на тесную связь при-

чин разных уровней, от системного до личностного. Сторонники нели-

нейного анализа говорят не о причинах, а об определении с помощью

имитационной модели кануна перехода международной системы в со-

стояния хаоса, то есть к утрате глобального равновесия. Тогда система,

обладающая механизмом самоорганизации, способна к радикальным

переменам от воздействия малозначимых событий и к переходу в не-

контролируемое состояние в виде глобальной войны.

Пессимизм неореалистов о неизбежности военного насилия и до, и

после окончания холодной войны, находит свое практическое оправда-

ние. Тезис либералов об устаревании войны как средства политики по-

вторялся в истории неоднократно и в разной связи, но каждый раз не

оправдывался: образование Лиги наций, изобретение ядерного оружия,

усиление взаимозависимости и глобализация экономики, эффектная

337

победа политических и экономических рецептов либеральной демокра-

тии. С другой стороны, до сих пор идут споры об изменении природы

войны и необходимости пересмотра учения Клаузевица. Представляется

верной точка зрения, согласно которой изменилась не сущность войны,

а ее формы, что продиктовано отличительными чертами современной

международной системы, новыми угрозами безопасности, развитием

экономических отношений, технологий, коммуникаций и военного де-

ла. В связи с экономическим отрывом наиболее развитых стран пробле-

ма войны сдвинулась на периферию; ее формы видоизменяются и при-

спосабливаются к новым условиям. Ярче проявились прежде менее за-

метные факторы и причины войн, такие как национализм и этно–ре-

лигиозные противоречия. В целом можно утверждать, что наиболее

убедительно неореализм показал лишь самую общую, системную при-

роду войн. Однако эти довольно разрозненные концепции пока не офор-

мились в цельную теорию войны.

Принцип рациональности, пронизывающий парадигму неореализма,

накладывает на него определенные ограничения в анализе причин войн

в международной политике. Неореализм опирается на принцип рацио-

нальной познаваемости и рационального содержания политики. Но на

практике политические действия не детерминированы до такой степени,

как подразумевает теория, что и ставит предел на применимость ее об-

щих утверждений и прогнозов. Это наиболее уязвимый пункт с точки

зрения внешней критики, но сами неореалисты отдают себе в этом от-

чет, говоря о частичном знании, которые предлагают общие теории.

Имея в виду соотношение теории и практической политики, важно учи-

тывать, что, во–первых, многие военные конфликты происходят как раз

в силу «нерационального» с американской точки зрения поведения дру-

гих государств или их лидеров. Более того, поведение некоторых поли-

тических лидеров или маргинальных социальных групп (например, тер-

рористов) может быть иррациональным, противоречащим самим осно-

вам жизни. Во–вторых, в элементах силы в широком и в более узком,

военном смысле, а также в самом характере войны всегда присутствуют

факторы, связанные с моралью, ценностями и традициями, которые

имеют глубокие национальные корни и преломляются в личностном

поведении политических и военных лидеров. Теория, делающая столь

сильный акцент на рациональности субъектов политики, рискует ока-

заться бесполезной именно тогда, когда политические события идут к

войне и экспертное мнение особенно полезно политикам–практикам.

338

Для неореализма во всех его разновидностях характерна недоста-

точная разработанность понятийного аппарата. Это касается в первую

очередь категорий, связанных с природой и атрибутами государства.

Такое положение объясняется не только сложностью типологического

анализа исторических объектов, которые меняются во времени и про-

странстве. Для неореализма с самого начала характерны разделение

внутренней и внешней политики как относительно автономных сфер,

что наиболее ярко представлено в теории Уолтса. В таком случае госу-

дарство берется в виде некой априорной данности, которую и невоз-

можно познать в научной логике неореализма, отталкивающейся пре-

имущественно от системных представлений о международной полити-

ке. Сам Уолтс прямо заявляет, что структурный реализм не нуждается в

теории государства. В итоге, как ни странно, в рамках неореалистиче-

ской парадигмы главный субъект международной политики остался не-

достаточно разработанным как научная категория.

Часть представителей неореализма, критикуя Уолтса, пытается об-

ратиться к внутриполитическим факторам для объяснения международ-

ной политики государства. Но они остаются на позициях частных тео-

рий, не претендующих на место общей теории, которое занимает струк-

турный реализм. С другой стороны, пока не предложено убедительных

и последовательных концепций, которые бы органично ввели катего-

рию государства в структурную теорию. Работы историков остаются

невостребованными, хотя отчасти эту проблему решает развитие исто-

рико–системного направления неореализма.

Термины силы, получившие дальнейшее развитие в рамках неореа-

лизма на пути дифференциации влияния, власти, силы, мощи, все же не

позволяют говорить о формировании достаточно цельной и последова-

тельной системы понятий. В одном случае сила считается атрибутом

власти и имеет тенденцию к предельно широкому толкованию и сме-

шению с влиянием вообще. В другом случае она рассматривается как

результат действия (реализация мощи). Но тогда не ясно, как учесть то

обстоятельство, что сила как действие и как результат далеко не всегда

соответствует мощи. Проблема измерения силы государств также оста-

ется нерешенной, и не только из–за поиска адекватной шкалы для

асимметричных ресурсов, но и потому, что трудно найти меру для иде-

альных факторов. Учитывая эти сложности, Кеннет Уолтс преимущест-

венное внимание уделяет не силе государства как исчисляемой величи-

не, а распределению сил как отношению и атрибуту системы в целом.

339

Другие авторы продолжают обращаться к количественным методикам в

поисках меры силы, отдавая себе отчет в их ограниченности.

Весьма актуален тезис сторонников циклической теории и теории

гегемонистской стабильности о том, что сила зависит не только от мно-

гообразия ресурсов государства и сопутствующих условий. Опреде-

ляющим является умение политического руководства страны мобили-

зовать общество на создание и поддержание всех необходимых состав-

ляющих мощи, а также обеспечить своевременное преобразование ре-

сурсов мощи в военную силу. Это значит, что государство обязано про-

водить активную экономическую политику. Оно должно иметь дейст-

венные рычаги влияния, во–первых, на деятельность военно–промы-

шленного комплекса, на те гражданские секторы экономики, которые

имеют «технологии прорыва», обеспечивая мощь государства в широ-

ком смысле; во–вторых, на поддержание высоких темпов инноваций.

В эволюции неореализма очевидны несколько тенденций, связанных

с расширением исследовательской проблематики. Среди них отметим:

перенос внимания от войны к условиям сотрудничества государств; ин-

терес не только к системным (глобальным), но и локальным войнам;

изучение взаимовлияния экономического и политического развития го-

сударств и международной системы; расширение понятия безопасности

за счет невоенных аспектов и глобальных проблем; переосмысление

составляющих силы государства; отказ от разделения внутриполитиче-

ских и внешнеполитических факторов международной политики; вклю-

чение в теоретический анализ не только великих держав, но и стран так

называемого «третьего мира». Последний все более воспринимается как

главный источник системной нестабильности. Примечательно, что го-

сударства–неудачники и государства–изгои устойчиво воспроизводятся

процессом глобализации, которая считается условием дальнейшего раз-

вития не только США, но и мировой системы.

Окончание холодной войны оказало заметное влияние на развитие

неореализма в целом. Как и другие парадигмы, он не избежал опреде-

ленного идейного кризиса, связанного с тем, что теория оказалась бес-

сильной предсказать падение советской супердержавы. Однако кризис

выразился не в отказе неореалистов от базовых принципов, а в новом

импульсе его внутреннего развития, направленном на изучение измене-

ний в международной политике. Это нашло отражение не только в об-

суждении нетрадиционных для неореалистов тем, но и в формировании

новых методологических подходов, развивающихся преимущественно

340

как междисциплинарные. Из теории циклов появилась эволюционная

теория, которая направлена на преодоление антиисторизма, столь ха-

рактерного для многих неореалистов. Привлечение концепций общей

теории систем и нелинейного анализа также призвано отражать дина-

мику исторического процесса, а не просто подгонять события под апри-

орную схему. В русле междисциплинарности происходит и возрастание

интереса к историко–системному направлению неореализма. Можно

добавить, что тенденция к синтезу соответствует позиции Уолтса, вы-

сказанной в его «Теории международной политики»: полное знание о

политике достигается дополнением теории международной политики

теорией внешней политики государства (в терминологии Уолтса). Еще

большую значимость идея междисциплинарного подхода приобретает

для анализа политики на уровне личности.

Следует отметить заметную политическую ангажированность

неореализма идеей американского превосходства. Мировое лидерство в

XX в. и в обозримом будущем связывается с США, причем это выдает-

ся за объективную тенденцию глобального развития во всех аспектах:

экономическом, политическом и культурном. Всякий иной, неамери-

канский путь, якобы чреват глобальной нестабильностью. Логика рас-

суждений американских авторов приводит к мысли, что все государства

должны соглашаться с ролью США как совершенно необходимого ми-

рового лидера, который, защищая собственные национальные интере-

сы, работает одновременно и на всеобщее благо. Все, что не укладыва-

ется в такие рассуждения, и те, кто не согласен, рискуют попасть в кате-

горию нерациональной политики и нерациональных политиков, в от-

ношении которых США и другие «цивилизованные» страны могут не

придерживаться демократических, международно–правовых и мораль-

ных норм. Для таких «аномалий» в теории и на военно–доктринальном

уровне уже выделены особые формы государств (государства–изгои,

государства–спонсоры терроризма) и соответствующие виды интервен-

ций (гуманитарные, принуждение к миру, восстановление государст-

венности, операции по борьбе с международным терроризмом), созданы

прецеденты нарушения мировым лидером основополагающих норм

международного права.

В то же время неореализм в лице теории циклов, гегемонистской

стабильности и историко–системного направления считает, что мировое

лидерство подразумевает конструктивное решение проблем глобально-

го развития, а не просто навязывание своей воли, как это наблюдалось