Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

281

обеспечении мира между великими державами

593

. Как показывает исто-

рия, в противном случае повышается вероятность втягивания США в

войну. Крупные конфликты дестабилизируют мировую торговлю и

подрывают усилия по нераспространению ОМП. В–третьих, об устой-

чивом доступе США к нефти, что означает главным образом стабиль-

ные мировые цены на нефть. Лучшее средство для этого — способство-

вать тому, чтобы запасы сырья оставались распределенными между не-

сколькими странами Персидского залива

594

Как и в случае неоизоляционизма, ядерное оружие способствует

поддержанию статус–кво на международной арене. Политика баланса

сил не всегда гарантирует безопасность из–за определенной инертности

политики, ошибок политических деятелей и других причин. Выступая в

качестве наиболее эффективного системного «балансира», США долж-

ны вмешиваться для того, чтобы не допускать перерастания конфликта

в военную фазу. Стратегические ядерные силы США становятся допол-

нительным гарантом стабильности. Это должно исключить для потен-

циального агрессора саму мысль о достижении политических преиму-

ществ с помощью военной силы.

Использование силы Соединенным Штатами возможно для обеспе-

чения региональной безопасности в случаях, когда есть угроза вовлече-

ния в военный конфликт крупных держав. Наиболее важными региона-

ми остаются Европа, Восточная Азия, Средний Восток и Юго–Западная

Азия.

В концептуальном плане избирательное вмешательство содержит

некоторые принципы либерализма, так как включает в национальные

интересы поддержание открытости мировой экономики, меры по гло-

бальной защите окружающей среды, заботу о распространении демо-

кратии, уважения к правам человека, препятствие геноциду. Но, к при-

меру, вовлечение в США в этнические конфликты допускается в зави-

симости от их влияния на великие державы. В Евразии американские

эксперты относят к опасным лишь потенциальный русско–украинский

конфликт, а все остальные, включая бывшую Югославию, не представ-

ляют стратегического интереса. Участие в гуманитарных интервенциях

не имеет ясных критериев, а потому вопрос будет решаться с точки зре-

593

К наиболее значимым относят Германию, Францию, Великобританию, Китай,

Японию и Россию.

594

Art R. Geopolitics updated: the strategy of selective engagement// Brown M., Cote O.,

Lynn–Jones S., Miller S. (eds.) America’s strategic choices. P.146–157.

282

ния издержек и внутриполитической ситуации в США. Для обеспечения

интересов в важнейших регионах вооруженные силы должны иметь

возможность вести две региональные войны

595

. Стратегия не делает же-

сткой привязки интересов и критериев использования военной силы

(кроме случаев защиты жизненно важных интересов), но в то же время

предполагает упреждающие действия в случае неблагоприятного для

США развития событий.

Во внешней политике следует опираться на традиционных союзни-

ков, сохранять военное присутствие за рубежом, поддерживать НАТО,

но не делать ставку на непременное расширение этой организации. Во-

енная сила и военное присутствие становятся инструментами поддерж-

ки внешней политики. Они помогают предупреждать конфликты между

великими державами, косвенно и прямо укреплять мир и демократию

через миротворческие операции, развивать военно–политические связи

с различными странами, в том числе с Россией

596

. Военное сотрудниче-

ство помогает вовлечь в орбиту влияния некоторые страны, делая их

союзниками в той мере, в которой это необходимо США

597

Стратегия превосходства (primacy), как и избирательное участие,

предполагает активную внешнюю политику государства. Она основана

на уверенности, что США обладают достаточными ресурсами для без-

раздельного лидерства

598

. Великие державы не пытаются проводить по-

литику балансирования против США, о чем говорит снижение военных

расходов на протяжении 1990-х гг. Балансирование стало невыгодным в

силу подавляющего превосходства США. Это дает Америке полную

стратегическую свободу действий

599

. Такой стратегии придерживалась

595

Posen B., Ross A. Competing visions for U.S. grand strategy. P.15–19; Art R. A defen-

sible defense: American grand strategy after the cold war// International security. 1991.

Vol.15. №4. P.5–53; van Evera S. Why Europe matters, why the Third World doesn’t: Ameri-

can grand strategy after the cold war// Journal of strategic studies. 1990. Vol.13. №2. P.1–51;

Clarke J. Leaders and followers// Foreign affairs. 1995/96. №101. P.37–51.

596

Например, Основополагающий акт Россия–НАТО.

597

Программа «Партнерство ради мира» послужила инструментом для втягивания в

НАТО стран Восточной Европы и важным этапом в усилении влияния и затем военного

присутствия США в Средней Азии и на Кавказе.

598

Jervis R. International primacy: is the game worth the candle? // Lynn–Jones S., Mill-

er S. (eds.) The cold war and after: prospects for peace. Cambridge: MIT Press, 1993. P.291–

292.

599

Wohlforth W. U.S. strategy in a unipolar world// Ikenberry G. (ed.) America unrivaled:

the future of the balance of power. Ithaca, London: Cornell University Press, 2002. P.117.

283

администрация Джорджа Буша–младшего. Ключом к международной

безопасности становится забота о поддержании всеобъемлющего пре-

восходства США над другими государствами. Стратегия избирательно-

го участия, которую практиковал Клинтон, признана недостаточной.

Общим условием реализации превосходства является поддержание од-

нополярного мироустройства. Так же как при избирательном участии,

главным приоритетом остается предотвращение войны между великими

державами. Стратегия переносит основное внимание на динамику раз-

вития потенциальных конкурентов, то есть государств, которые спо-

собны достичь статуса великой державы в обозримые сроки

600

. Поэтому

острие политики направлено не столько на поддержание мира, сколько

на блокирование будущих конкурентов, которые несут угрозу однопо-

лярной стабильности во главе с США. Для этого используется весь ар-

сенал средств — политические, экономические и военные.

В соответствии с доктриной, участие в международных организаци-

ях определяется ровно тем, насколько они полезны американским инте-

ресам. В частности, НАТО следует расширять, поскольку эта организа-

ция сохраняет роль оплота американского влияния на континенте и

главного инструмента по обеспечению безопасности. США должны

препятствовать любым попыткам как–либо принизить или пересмот-

реть значимость военного блока. В Восточной Азии, на Среднем Восто-

ке и в Юго–Западной Азии США сохранят значительное военное при-

сутствие, чтобы предотвратить появление регионального соперника. В

этом смысле определенное сдерживание требуется в отношении Индии.

Сторонники превосходства склонны рассматривать Россию и Китай как

отсроченные, или «скрытые (latent) угрозы»

601

. Однако в настоящее

время их военные возможности не представляют серьезной военной

опасности. По американским оценкам, Россия может выставить не бо-

лее 25 дивизий и 800 самолетов против 58 дивизий и 3800 самолетов

НАТО. Китай с его устаревшим вооружением и системой управления не

600

Jervis R. International primacy. P.298–301.

601

Khalilzad Z. From containment to global leadership? America and the world after the

cold war. Santa Monica: RAND, 1995. P.30; Kissinger H. Expand NATO now// Washignton

post. 1994. December 19; Brzezinski Z. The premature partnership// Foreign affairs. 1994.

Vol.73. №2.

284

способен атаковать Тайвань или Японию. Только к 2020 г. Пекин будет

иметь сравнимую с ними военную мощь

602

Эксперты Университета национальной обороны считают, что вряд

ли Россия в ближайшие годы достигнет статуса великой державы.

Опасность состоит в том, что «Россия и Новые независимые государст-

ва могут стать геополитическим гетто, отмеченным экономическим

хаосом, слабыми правительствами, организованной преступностью, со-

циальной нестабильностью и остаточной военной силой. Такой регио-

нальный хаос может быть новой угрозой Европе, также как и естест-

венной почвой для авторитаризма и даже фашизма»

603

. Некоторые адеп-

ты превосходства, как Бжезинский, оперируют категориями неприкры-

той русофобии, находя «семена экспансионизма» даже в русской куль-

туре. Они настаивают на более наступательной политике США в быв-

ших союзных республиках и по границам России. Для этой цели ока-

жется полезной НАТО. Кроме того, многие эксперты видят в расшире-

нии НАТО залог американского политического влияния в Европе и за-

пасной козырь на случай слишком независимого поведения Германии в

будущем

604

Варианты вовлечения США в этнические, гуманитарные и другие

конфликты локального масштаба остаются теми же, что в стратегии из-

бирательного участия, то есть зависят от последствий для великих дер-

жав и от получаемых Соединенными Штатами выгод. С точки зрения

военного строительства, особое внимание уделяется модернизации воо-

руженных сил и существенному увеличению военных расходов с ко-

нечной целью достичь отрыва главным образом в качестве вооружений,

систем управления, разведки и связи, а также в подготовке кадров

605

Данный подход в военно–доктринальном виде впервые появился за-

долго до терактов 11 сентября 2001 г. — в руководстве по оборонному

планированию (Defense Planning Guidance), разработанном в начале

1990-х гг. На основе этого базового документа в течение десятилетия

602

Strategic assessment 1999: priorities for a turbulent world. Washington: National De-

fense University, 1999. P.61–63; Carter A., Perry W. Preventive defense: a new security strat-

egy for America. Washington: Brookings Institution Press, 1999. P.14–15.

603

Strategic assessment 1999. P.5.

604

Asmus R., Kugler R., Larrabee S. Building a new NATO// Foreign affairs. 1993.

Vol.72. №4. P.34.

605

Posen B., Ross A. Competing visions for U.S. grand strategy. P.30–40.

285

готовился ежегодный бюджет министерства обороны

606

. Видимо, США

ожидали, что на тот момент их уже воспринимают как «доброго геге-

мона», поэтому документ должен был скорее найти поддержку других

стран, чем осуждение.

Регионами, где возможно появление недружественной великой дер-

жавы, в документе названы территория бывшего СССР, Западная Евро-

па и Юго–Западная Азия. Отношение к перспективам возрождения Рос-

сии, в частности, хорошо видно из следующего отрывка: «Наша первая

цель в том, чтобы предотвратить восстановления нового соперника…

это создает угрозу порядку, которая прежде исходила от Советского

Союза. Это … требует, чтобы мы стремились не допустить доминиро-

вание любого враждебного государства в регионе, ресурсы которого в

случае их объединения, будут достаточны для формирования глобаль-

ной державы»

607

. Возможных региональных конкурентов, Германию и

Японию, лучше поощрять к тому, чтобы они не имели собственного

ядерного оружия и возможности вести экспедиционные войны. В част-

ности, для этого США следует по–прежнему брать на себя гарантии по

защите их интересов, включая «ядерный зонтик», иначе эти страны бу-

дут стремиться к стратегической независимости.

Концепция превосходства нашла также воплощение в военной стра-

тегии превентивной обороны (preventive defense) конца 1990-х. В ее ос-

нове лежит убеждение, что пассивная внешняя политика США после

Первой мировой войны привела к новой мировой войне, создав условия

для немецкого реванша. Между прочим, этот же стереотип переносится

на современную Россию, которую постоянно предостерегают от воз-

вращения к имперским амбициям. Поэтому военная стратегия США в

XXI в. должна ориентироваться на применение военной силы для пре-

дотвращения даже не угроз, а потенциальных опасностей и вызовов,

которые в будущем могут породить причины крупномасштабной вой-

ны. К ним относятся тенденция к хаосу и последующей агрессивности

России; потеря Россией и другими государствами контроля над ядер-

606

Видимо, сведения о документе и часть его содержания с ведома властей «просо-

чились» в прессу для зондирования общественного мнения других стран. См. отрывки

из документа в: Excerpts from Pentagon’s plan: prevent the emergence of a new rival// New

York Times. 1992. March 8. P.14.

607

Ibid.

286

ным вооружением; рост враждебности Китая; распространение ОМП и

«терроризм катастроф»

608

Существование государств–империй. Империи изучались разны-

ми общественными науками. Они находились в фокусе внимания исто-

рии и компартивистики

609

, геополитики

610

, политэкономии

611

, марксиз-

ма–ленинизма и неомарксизма

612

, поэтому к моменту формирования

неореализма уже существовало множество аспектов и точек зрения на

этот предмет. Как отмечает Доминик Ливен, в понятие империи вкла-

дывали различный смысл в разных странах и в разные времена. В сред-

невековой Европе как нечто положительное и универсальное, в конце

XIX в. как символ процветания, а в XVIII в. и во второй половине XX в.

как негативное явление, несущее угнетение и авторитаризм. В Велико-

британии «империя» ассоциируется с героической страницей собствен-

ной истории; в современных США фиксируется негативное значение

типа «мировое зло», применимое и к межгалактическим фантастиче-

ским войнам, и к враждебным государствам. В условиях советско–аме-

риканского противостояния в годы холодной войны в понятие империи

часто вкладывался заведомо негативный идеологизированный смысл

613

Показательно, что до сих пор большинство американских ученых

выступает против того, чтобы считать современные США империей.

Если они и употребляют этот термин, то в метафоричном значении,

подчеркивая масштаб превосходства. В качестве довода указывают на

608

Carter A., Perry W. Op. cit. P.9, 14–15.

609

Eisenstadt S. The political systems of empires. New York, London: Free Press of

Glencoe, 1963; Doyle M. Empires. Ithaca: Cornell University Press, 1986; Pagden A. Lords of

all the world: ideologies of empire in Spain, Britain and France 1500–1800. New Haven: Yale

University Press, 1995; Muldoon J. Empire and order: the concept of empire, 800–1800. New

York: S.Martin’s Press, 1999; Lieven D. Empire: the Russian empire and its rivals. New Ha-

ven: Yale University Press, 2001.

610

Mahan A. The influence of sea power upon history. London: Hill and Wang, 1892;

Mackinder H. Democratic ideals and reality: a study of politics of Reconstruction. London:

Constable, 1919.

611

Smith A., Hume D. An inquiry concerning human understanding and selections from a

treatise of human nature. Lasalle: Open Court Publishing Co., 1907; Hobson J. Imperialism.

London: G.Allen and Unwin Ltd., 1938; Schumpeter J. Imperialism and social classes. Ox-

ford: Blackwell, 1951.

612

Wallerstein I. The modern world system. In 3 Vol. San Giego: Academic Press, 1974.

Анализ марксизма в западной литературе см., например: Brewer A. Marxism theories of

imperialism: a critical survey. London: Routledge, 1980.

613

Lieven D. Empire. P.3–8.

287

то, что страна образовалась в ходе колониальной войны за независи-

мость, а также на демократизм политической власти. Однако если счи-

тать империей в самом общем виде некую систему влияния, которая

основана на процветании, могуществе и культурной привлекательности,

то США вполне подпадают под определение империи. Большинство

современных работ исторического жанра условно делят на две группы.

Одна из них сосредоточена на европейских морских империях, их коло-

ниальном опыте, экономической и культурной агрессии. Другая — на

материковых империях, которые отличает абсолютизм, военная мощь,

иногда религиозный универсализм

614

Неореализм не внес концептуальной новизны в изучение империй,

оставшись преимущественно эклектичным. Термины «империя» «геге-

мон», «мировой лидер» использовали сторонники циклических теорий,

гегемонистской стабильности и историко–системного направления, не

особенно вдаваясь в проблему определений. В этих работах влияние

империи или гегемона рассматривалось главным образом сквозь призму

их системной роли. В большинстве случаев имеется в виду преоблада-

ние в международной системе с точки зрения распределения силы, а не

специфика и формы влияния.

Некоторые авторы вкладывали в эти термины несовпадающие зна-

чения, иногда противопоставляя их между собой. Например, Джон

Миршаймер называет гегемоном «такое государство, которое домини-

рует над всеми государствами системы»

615

. По его мнению, Британскую

империю XIX в. не следует считать гегемоном, так как она имела серь-

езных соперников в лице России, Франции, Пруссии. Джордж Модел-

ски, представитель теории циклов, делает акцент не на превосходство

лидера, а на его инновационную активность и способность конструк-

тивно влиять на международную систему. В отличие от Миршаймера,

он причисляет Британию XIX в. к гегемонам

616

614

Ibid. P.24–25.

615

Mearsheimer J. The tragedy of great power politics. New York: W.W. Norton,

2001. P.40. По сути то же самое находим в: Gilpin R. War and change in world politics.

New York, Cambridge: Cambridge University Press, 1981. P.29; Wohlforth W. The elusive

balance: power and perceptions during the cold war. Ithaca, London: Cornell University Press,

1993. P.12–14.

616

Modelski G. (ed.) Exploring long cycles. Boulder: Lynne Rienner Publishers,

1987. P.4.

288

На уровне анализа взаимодействий государств неореалисты уделяют

основное внимание связи военной экспансии с внутриполитическими

атрибутами государства–империи. В работах такого рода империя тоже

трактуется широко и неопределенно, по сравнению с исследованиями

исторического жанра: как некий конгломерат народов, управляемый

доминирующим этносом. Чаще всего не различаются формы объедине-

ния, степень зависимости, форма правления и политический строй. В

результате в одном ряду оказываются империи Древнего мира; колони-

альные империи с заморскими владениями по типу Великобритании и

Франции; протектораты, возникшие после распада колониальных сис-

тем; Оттоманская и Австро–Венгерская империи; царская Россия; тота-

литарный СССР вместе со странами Восточной Европы; фашистская

Германия

617

. Расплывчатый критерий принадлежности к империи при-

водит к тому, что у современных американских авторов СССР считает-

ся империей, а Китай, Индия и Индонезия — полиэтничными общест-

вами

618

. Но в полиэтничных государствах тоже есть доминирующая эт-

ническая группа. В чем тогда состоит отличие империи от многонацио-

нального государства, остается неясным.

Джэк Снайдер видит особенность империй в том, что при существо-

вании сплоченных элит экспансионизм государства превосходит тот

уровень, который необходим для разрешения внутренних экономичес-

ких и политических проблем. Под империей он понимает периоды экс-

пансии в истории великих держав: Германии, Британии, СССР, Японии,

США. Захватническая политика этих государств диктовалась интереса-

ми элит. Каждая из элит отличается по интересам и предлагаемым сред-

ствам для их достижения. Одни отдают предпочтение экспансии, дру-

гие стремится к достижению полного контроля над экономикой. Элиты

образуют долгосрочный союз и добиваются контроля над идеологией и

средствами пропаганды.

Для укрепления своей власти правящая коалиция создает «стратеги-

ческие мифы», маскируемые под национальные интересы, которые го-

товят рациональную базу агрессивной политики. Мифы, на которых

останавливается Снайдер, связывают необходимость военной экспан-

сии с проблемой безопасности. «Теория домино», популярная в годы

617

См., например: Katz M. Collapsed empires// Crocker Ch., Hampson F., Aall P. (eds.)

Managing global chaos: sources of and responses to international conflict. Washington: U.S.

Institute of Peace Press, 1997. P.25–28.

618

Katz M. Collapsed empires. P.33.

289

холодной войны, говорит о кумулятивном эффекте при потере влияния

над периферийными странами. В итоге империя лишается источников

мощи для успешной борьбы с конкурентами.

Другой миф убеждает в преимуществах нападения перед обороной,

например, когда речь идет о нестабильной границе. Третий сводится к

навязыванию политики устрашения, чтобы политический оппонент пе-

решел от стратегии балансирования к стратегии следования в фарватере

лидера. Снайдер считает, что в истории достижение безопасности через

экспансионизм редко приводило к успеху. Это связано с тем, что по-

добная практика противоречит двум принципам международной поли-

тики: балансу сил и постоянному росту стоимости военных расходов. В

результате империя перенапрягает силы и терпит поражение.

По Снайдеру, чрезмерная экспансия в большей мере характерна для

государств с консолидированными элитами и в меньшей — для демо-

кратических. В последних труднее навязать мифы, потому что нет мо-

нополии на средства массовой информации, а интересы различных элит

сложно согласовать

619

. Снайдер считает, что трактовка неореалистами

военной экспансии империй выглядит неполной, а порой она близка к

неолиберализму. Объясняя экспансию, он делает акцент на внутриполи-

тические факторы: интересы элит и навязывание агрессивной идеоло-

гии и стратегии. Правда, тезис о том, что при демократии элите гораздо

труднее навязывать обществу выгодные мифы, в общем–то, сам являет-

ся мифом, как показали хотя бы кампании в Великобритании и США по

подготовке общественного мнения к интервенции против Ирака в

2003 г.

Распад империи также может приводить к росту насилия как внутри

бывших владений, так и во внешней политике новых государств. Пока

империя существует, она обеспечивает безопасность от внешнего про-

тивника и разрешает внутренние противоречия между народами. Крах

верховной власти сопровождается тем, что для новых субъектов меж-

дународной политики исчезают гарантии безопасности. Плюс к этому

семена конфликтов заложены в принципе и средствах, которые были в

основании империи: жестокое завоевание или подавление сопротивле-

ния, создание искусственных внутренних границ между этносами, на-

619

Snyder J. Myths of empire: domestic policy and international ambition. Ithaca: Cornell

University Press, 1991. P.1–6, 17–19, 31–32, 310–311.

290

саждение противоречий между ними для отвлечения от борьбы с цен-

тральной властью.

Коллапс империй способен провоцировать цепную реакцию неста-

бильности в других полиэтничных государствах. Еще до распада СССР

Пол Кеннеди отмечал, что дезинтеграция такой страны чревата воен-

ными конфликтами. «Нет ничего в характере или традициях государст-

ва русских, чтобы утверждать, что оно может когда–нибудь легко при-

нять упадок империи. Из истории очевидно, что ни одна из чрезмерно

больших, многонациональных империй… — Оттоманская, Испанская,

Наполеоновская, Британская — не возвращалась к начальной этниче-

ской базе до тех пор, пока не терпели поражение в войне с великой

державой или были ослаблены войной, так что уход империи становил-

ся неизбежным»

620

. Марк Кац считает, что по примеру СССР возможно

оживление сепаратизма в Китае, Индонезии, Индии. Тенденция к фраг-

ментации может стать самым серьезным вызовом безопасности между-

народной системе в начале третьего тысячелетия

621

Народы, получившие суверенитет в результате развала империй,

часто создают лишь неполноценные государства, провоцирующие кон-

фликты и нестабильность самим фактом своего существования. Именно

так произошло с некоторыми бывшими союзными республиками в со-

ставе СССР или бывшей Югославии. Одни псевдо–государства дли-

тельное время вынуждены решать проблемы спорных территорий, ра-

венства в многонациональном обществе, доказывать собственную леги-

тимность. В процессе государственного строительства многие этни-

ческие группы зачастую оказываются в ущемленном положении

622

Другие государственные новообразования не имеют ресурсов для неза-

висимого существования. Третьи в прошлом были частью нескольких

государств, что умножает обозначенные проблемы.

Ситуация усугубляется тем, что великие державы способствуют или

препятствуют развалу империй исходя из своих политических интере-

сов. Кувейт долгое время был провинцией Ирака внутри Оттоманской

империи, а затем получил статус независимого государства. Поэтому

имели свои основания как претензия Саддама Хусейна на присоедине-

620

Kennedy P. The rise and fall of the great powers: economic change and military con-

flict from 1500 to 2000. New York: Random House, 1987. P.514.

621

Katz M. Collapsed empires. P.33.

622

Gurr T. Minoroties, nationalists, and ethnopolitical conflict// Crocker Ch, Hamp-

son F., Aall P. (eds.) Op. cit. P.62.