Коэн Д.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория

Подождите немного. Документ загружается.

- ТЕМА-

ДЖИН л. КОЭН, ЭНДРЮ АРАТО

ГРАЖДАНСКОЕ

ОБЩЕСТВО

И ПОЛИТИЧЕСКАЯ

ТЕОРИЯ

,].�� ':;�� .

-"'��k' $J: " ВЕСЬ

'.: '';',��, '. . .  мир

�

.�

�.;� "�':�( �

'�

' , '

CIVIL SOCIETY

AND POLITICAL

THEORY

J е

п L. Cohen

and Andrew Arato

ТЬе MIТ Press, Cambridge, Massachusetts,

and London, England

- ТЕМА

Джин л. Коэн,

Эндрю Ар

то

ГРАЖДАНСКОЕ

ОБЩЕСТВО' И

ПОЛИТИЧЕСКАЯ

ТЕОРИЯ

Перев

д с анийского

ВЕСЬ

мир

ИЗТЬСТВО

осква

2003

УДК 321.7

ББК 66.1(0)

К 76

Общая реда

ция Мюрберг и.и.

Переводчики: Мюрберг и.и., Седов д'А., Сnичкин в.А.,

Олейник В. Т, Шmейнман м.А.

Издание осуществлено при содействии

Отдела по вопросам печати и культуры Посольства США

Данное издание выпущено в рамках проекта «Тгапslаtiоп Project,)

при поддержке Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) - Россия

и Института «Открытое общество» - Будапешт

 � т

�

CEU

 

�

ИН л. КОЭН, Эрю Арато

к 76

Гражданское общество и политическая теория. Пер. с

англ. / Общ. ред. И.И. МlOрберг. - М.: Издательство

«Весь

Мир»,

2003. - 784 с.

rSBN 5-7777-0176-0

Эта книга принадлежит перу двух американских профессоров Колум

бийского университста - политолога ДН Л. Коэн и социолога Эндрю

Арато. Авторы, рассматривая концепцию гражданского общества в кон

тексте современной политической теории, стремятся показать, как соот

носятся различные нормативные модели демократии со структурами,

инститами и динамикой развития гражданского общества. При этом

анализируются теории гражданского общества, возниие в XIX-XX вв.,

и основные направления критики данных т

�

орий; сопос

авляются взгля

ды и концепции крупнейших представителеи социальнои и политическои

мысли: К. Шмидта, Х. Арендт, Ю. Хабермаса, М. Фуко идр. Книга пред

ставляет собой важнейший вклад в разработку современной теории

гражданского общества.

Исследование Коэн и Арато особенно актуально  России. Рекомен

дуется  использования в процессе преподавания и изучения политиче

ской науки. Представляет большой интерес Я политиков и активистов

неправительственных органаций.

ISBN 5-7777-0176-0

УДК 321.7

ББК66.1(О)

«Весь

Мир»,

2003

Перевод на русский язык осуществлен по тексту американского издания 1997 

Отп

атано в России

Предис

лов

ие

Данная книга представляет собой труд по теории демократии. Однако в

отличие от всего ранее написанного на данную тему, она не сосредоточе

на непосредственно на исследовании политических институтов и не ог

раничивается областью нормативной политической философии, хотя и

то и другое занимает на ее страницах достойное место. У авторов иная,

двоякая цель: продемонстрировать, что понятие граанского общества

имеет прямое отношение к современной политической теории, и предло

жить хотя бы общие рамки теории граанского обшества, применимой

к анализу сегодняшней ситуации. Тем самым авторы надеются заполнить

зияющий пробел в современных исследованиях по теории демократии.

Любая теория демократии исходит из той или иной модели общества, но

никто еще не поставил вопроса о том, какой тип гражданского общества

наиболее соответствует современному демократическому государствен

ному устроЙствуl. Иными словами, до сих пор остается неясным, как со

относятся различные нормативные модели демократии (или различные

проекты демократизации) со структурами, институтами и динамикой

развития гражданского общества; одной из причин тому является недо

статочная разработанность современной теории гражданского обшества.

Задача настоящего исследования как раз и состоит в том, чтобы присту

пить к разработке такой теории.

Понятие гражданского общества, которое допускает целый ряд опре

делений и может употребляться в различных значениях, стало ныне весь

ма популярным благодаря той борьбе, которая ведется во многих частях

света с коммунистическими и военными диктатурами. В то же время ста

тус этого понятия применительно к условиям либеральных демократий

остается весьма неопределенным. Одни отождествляют гражданское об-

ш СТО С фактичс кими Д СТИЖСIIИЯМИ Запада, исключая тем самым вся

КУI 13

М ЖIIO ть использовать концепцию гражданского общества для

критиче к г и слсдования дисфункций и несправеивостей, прису

щих нашему типу обществ. Другие видят в ней разновидность раннесов

ременной политической философии, совершенно не соответствующую

многосложным реалиям нынешнего общества. Мы же утверждаем, что

само понятие гражданского общества обозначает как раз ту область со

временной жизни Запада, для которой логика административных и эко

номических механизмов создает наибольшие опасности; но вместе с тем

именно в этой «зоне» заложен потенциал дальнейшего развития демо

кратии в условиях «реальных либерально-демократических режимов»*.

Развивая данный тезис, мы продемонстрируем современность концеп

ции гражданского общества, равно как и применимость его нормативно

критического инструментария ко всем типам нынешних обществ.

В зашиту каждой из трех охарактеризованных выше позиций часто

приводятся вполне серьезные аргументы, и мы намерены подробно оста

новиться на них. Так, мы ПОПblтаемся показать, что аргументы в пользу

первых двух позиций обязаны своей популярностью неадекватным трак

товкам концепции гражданского общества, до сих пор бездумно возрож

даемым в дискуссиях, ведущихся в странах Латинской Америки, Восточ

ной Европы и Запада. Все эти аргументы отличает отсутствие четких

представлений о том, как соотносятся меу собой понятия «граждан

ское»

«буржуазное»

общество: ведь в немецком словосочетании irger

liche Gesellscha и в некоторых восточноевропейских языках эти теРМИНl

неразличимы. Здесь перед нами не просто терминологическая проблема,

так как программа, построенная на провозглашении бинарной оппози

ции «гражданское

обще07во-государство»

и нацеленная на противодей

ствие этатистским диктатурам, которые проникают во все сферы эконо

мики и независимой социальной жизни, подчиняя их себе, отстаивает,

как нам представляется, автономию и гражданского, и буржуазного. Бе

зусловно, демократические движения Восточной Европы уповают на си

лу новых автономных форм дискурса, ассоциаций и солидарности, Т.е.

11 лементы гражданского общества. Но при этом они не разграничива

ют 13 достаточной степени задачу установления жизнеспособной рыноч

IIОЙ экономики (безотносительно к тому, какая именно форма собст

венности заменяет государственную собственность и государственный

• Молод

ые читатели могу

не понят

иронической а

ллюзии,

закл

юченной в авторском

лоооупотреблении «<real-existing» liberal-democratic regimes) - аналоги

реальным со

I(И

ли

мом» -

понят

ием,

широ

о распространенны

м в советской официал

ной проп

аган



Д и общественно

научной

ературе 70-х-первой половины 80-х г - Зд

сь u д

ее

nр и-

I Ч. "

ер.

ре

ПР



ИСЛОВИЕ

контроль) и проект укрепления гражданского общества по отношению к

государству и высвободившимся рыночным силам. Но, как нам известно

из истории стран Запада, стихийные силы капиталистической рыночной

экономики способны являть собой не меньшую угрозу для социальной

солидарности, социальной справедливости и даже .' автономности

[различных сфер общества и социальной жизни - Пер.], чем админист

ративная власть современного государства. Наша мысль состоит в том,

что в обществах, где функционирование рыночной экономики уже обре

ло или обретает собственную независимую логику, только концепция

гражданского общества, надлежащим образом дифференцированного от

экономических структур (а значит, и от «буржуазного

общества»),

спо

собна составить ядро критической политической и социальной теории.

В противном случае после успешного перехода от диктатуры к демокра

тии недифференцированное представление о гражданском обществе

(воплощенное в лозунге «общество против государства») быстро утратит

свой критический потенциал. Таким образом, только реконструкция по

нятия граанского общества в рамках трехчастной модели (отделяю

щей граанское общество как от государства, так и от экономических

структур) позволяет этому понятию не только играть оппозиционную

роль в условиях авторитарных режимов, но и возрождать свой критичес

кий потенциал в условиях либеральной демократии.

Начнем с рабочего определения. Под «аанским обществом»2 мы

понимаем сферу социальной интеракции между экономикой и государст

вом, состоящую, в первую очередь, из сфер наиболее близкого общения (в

частности, семью), объединений (в частности, добровольных), социаль

ных двений и различных форм публичной коммуникации. Современ

ное граанское общество создается с помощью определенных форм са

моконституирования и самомобилизации. Оно институционализируется

и генерализируется посредством законов и, в особенности, субъективных

прав, стабилизирующих социальную дифференциацию. Самосозидание

(независимая деятельность) и институционализация3 не обязательно под

разумевают друг друга, они могут осуществляться независимо друг от дру

га, но в долгосрочной перспективе оба этих процесса составляют неотъем

лемое условие воспроизводства гражданского общества.

Было бы ошибкой отождествлять гражданское общество с социаль

ной жизнью в целом, протекающей вне узко понимаемых государствен

ных и экономических процессов. Во-первых, необходимо и важно отли

чать гражданское общество от политического общества, являющегося

сферой жизни партий, политических организаций и органов публичной

политики (в частности, парламентов), а тае от экономического обще

ства, состоящего из организаций, занятых производством и распределе

нием - обычно это фирмы, кооперативы, партнерства и т. д. Как полити-

ПРЕДИСЛОВИЕ

чес кое так и экономическое общество возникает на основе гражданско

го обества, и их объединяет с ним ряд общих организационных и ком

муникативных форм; институционализируются они посредством прав

(в частности, политических прав и прав собственности), являющихся ор

ганичным продолжением тех прав, что стоят на страже гражданского об

щества. Но акторы политическог и экономического обществ являются

непосредственными участниками осуществления государственной влас

ти и экономического производства, задача их - контролировать соот

ветствующую сферу, управлять ею. Они не могут позволить себе поста

вить стратегические и инструментальные критерии в зависимость от ха

рактерных для гражданского общества типов нормативной интеграции и

открытой коммуникации. Даже в своем парламентском воплощении

публичная сфера политического общества предполагает наличие важных

формальных и временных ограничений, налагаемых на процесс комму

никации. В свою очередь, политическая роль гражданского общества не

посредственно связана не с контролем или захватом власти, а с влияни

ем, проводником которого являются демократические ассоциации и

свободная дискуссия в интеллектуальных кругах. Подобная политичес

кая роль неизбежно сопряжена с распыленностью и неэффективностью

воздействия. Таким образом, без политического общества как некоего

посредника между гражданским обществом и государством не обойтись,

как не обойтись и без жесткой увязки политического общества с общест

вом гражданским. В принципе то же можно сказать и о взаимоотнощени

ях между гражданским и экономическим обществом, даже если истори

чески, при капитализме, экономическое общество бьmо более надежно

изолировано от влияния гражданского общества, чем общество полити

ческое, несмотря на все '11ритязания элитарных теорий демократии. Вме

сте с тем легализация профсоюзов, коллективных договоров, совмест

ного определения экономической политики и т.д. свидетельствует о вли

янии гражданского общества на общество экономическое и позволяет

последнему играть роль посредника между гражданским обществом и

рыночной системой.

Во-вторых, дифференциация гражданского общества как от экономи-

ческого, так и от политического общества позволяет предположить, что

данная категория должна так или иначе включать в себя все те общест

венные явления, которые не являются непосредственно связанными с го

сударством и экономикой, или хотя бы иметь отношение к этим явлени

ям. Но это справедливо лищь применительно к сознательно создаваемым

ассоциациям, к случаям самоорганизации и организованной коммуника

ции. Фактически гражданское общество являет собой только один из ас

пектов запечатленного в социологии мира норм, ролей, образов поведе

ния, отношений, сфер компетенции и форм зависимости; иначе говоря,

ПР



ИСЛОВИЕ

оно есть особый угол зрения, позволяющий нам видеть этот мир как

сознательное создание ассоциаций и как жизнь в ассоциациях. Достичь

подобного ограниченного подхода к понятию гражданского общества

значит очертить его отличие от социокультурного жизненного мира, ко

торый как более широкая категория «социального» вклю4ает и граждан

ское общество. Соответственно, под гражданским обществом понима

ются такие структуры, как социализация, ассоциация и организованные

формы в той мере, в какой они институционализированы или находятся

в процессе институционализации.

И наконец, мы хотели бы подчеркнуть, что в условиях либерально-де

мократического правления бь бы ошибкой считать граанское обще

ство по определению противостоящим экономике и государству. Наши

представления об экономическом и политическом обществах (которые,

нужно признать, усложняют нашу трехчастную модель) относятся к чис

лу сфер-посредников, через которые гражданское общество способно

влиять на политико-административные и экономические процессы. Ан

тагонистическим отношение гражданского общества или его акторов к

экономике или государству становится лишь тогда, когда эти последние

не справляются с ролью посредников или когда институты экономичес

кого и политического общества начинают изолировать процессы приня

тия решений и тех, кто эти решения принимает, от воздействия со сторо

ны социальных организаций, инициатив и публичного обсуждения.

Струу

ра

книг

Мы намерены доказать, что главный смысл дебатов, приведших к ожив

лению политической и социальной теории как на Востоке, так и на За

паде4, состоит не просто в защите общества от государства и экономики,

а в выяснении того, какой из разновидностей гражданского общества

следует ртдать предпочтение. Однако у этого вопроса есть и свой «второй

план». Ныне, как никогда ранее, актуальна тема разочарования, привне

сенная высказыванием Макса Вебера о том, что мы, современные люди,

живем в век утраты иллюзий. Секулярные политические утопии стали,

как нам представляется, продолжением великих мобилизующих религи

озных мировоззрений прошлого столетия. Крушение марксизма как са

мой значительной из радикально-демократических и социалистических

утопий нашего времени уже заставило некоторых мыслителей про воз

гласить конец истории и повсеместную победу весьма баньной раз

новидности либерализма. Теперь, когда революционная риторика ком

мунизма потерпела окончательное (и заслуженное) поражение, перед по

литологами встал вопрос о том, имеет ли вообще право на существование

утопический образ мышления как таковой, а также все соответству-

ПРЕДИСЛО

ВИЕ

I !дие ему радикальные политические проекты. Верно ли, что мобилизу

I им идеалам эпохи раннего утопизма нет в наши дни иного места,

кроме как на свалке истории?

Великие идеалы, порожденные эпохой демократических револю-

ций - свобода, политическое и социальное равенство, солидарностЬ

справедливость, - уходили своими корнями во взаимоисключаю

щие тоталитарные утопии: анархизм, либертарианство, радикальную

демократию, марксизм. Трезвый подход к истории последних полуто

ра столетий заставит всякого серьезного мыслителя отказаться от по

пыток воскресить любую из названных утопий в ее первозданном ви

де. Однако в равной степени немыслимым следует признать общест

во, лишенное норм поведения, общество, не вырабатывающее поли

тических проектов: ведь при подобном положении дел неизбежен

уход граждан в частную жизнь или в «реализм», а ЭТ.е. лишь иное на

звание для эгоизма; построенная на эгоизме политическая культура

просто не обеспечит достаточной мотивации не только для развития,

но и для сохранения существующих прав, демократических институ

тов, социальной солидарности или независимосТИ.

Мы утверждаем, что возрождение дискурса гражданского общества

дает в этом смысле некоторую надежду. Ибо сам факт возникновения

этого дискурса свидетельствует о том, что коллективные акторы и сим

патизирующие им теоретики все еще продолжают ориентироваться на

утопические идеалы современности, такие, как основные права, свобо

да, равенство, демократия, солидарность и справедливость, - даже если

та, революционная

риторика, в контексте которой и были сформулиро

ваны данные идеалы, доживает последние дни. Ведь и само гражданское

общество возникло как некая новая разновидность утопии - так назы

ваемая утопия

«самоограничения»,

включающая в себя целый спектр до

полнительных форм демократии и сложную систему гражданских, соци

альных и политических прав, которые должны быть совместимы с совре

менной дифференциацией общества. Именно этот утопический идеал

сыграл фундаментальную, хотя и регулятивную, роль в построении как

данной книги в целом, так и ее отдельных частей.

первых двух частях анализируются главные теории гражданского

общества, возникшие в ХIХ-ХХ вв., и основные направления критики

данных теорий. Во введении мы даем обзор общетеоретического значе

ния проблемы гражданского общества, рассматривая ее через призм

�

трех основных дискуссий, идущих внутри современной политическои

теории: мы имеем в виду дискуссии между элитарной демократией и де

мократией участия, между либерализмом и коммунитаризмом, а тае

между критиками и защитниками государства всеобщего благосостоя -

ния. Данное рассмотрение опирается по большей части на американские

ПР



ИСЛОВИЕ

источники. Наша цель заключается здесь не в доказательстве того что

концепция гражданского общества позволяет разрешить все относящие

ся к данной теме споры, а в том, чтобы показать, что в каждом из рас

смотренных случаев данная концепция открывает новые,. неожиданные

возможности для синтеза.

Но о какой концепции идет речь? Оставляя за скобками предложен

ную выше рабочую дефиницию, гл. 1 вводит концепцию гражданского

общества сознательно бессистемным образом, воспроизводя тем самым

всю ту неоднозначность, с которой используют это понятие интеллекту

алы, состоящие в определенных социальных или политических движе

ниях или близкие к этим движениям. Поскольку же областью наших ин

тересов является политика, то для того, чтобы внести свой вад в рас

смотрение проблемы, следует, как нам кажется, прежде всего воспользо

ваться опытом современного дискурса. Исследование соответствующих

политических мотиваций мы начинаем с рассмотрения четырех «идеаль

ных

типов»

дискурса: польского (демократическая оппозиция), фран

цузского

«<вторые левые»), немецкого (реалисты-«зеленые») и латино

американского (новые демократические левые). В каом из этих дис

курсов концепция гражданского общества и составляющие ее категории

играли центральную роль в попытках сформулировать нормативные

проекты либерализации и демократизации. Мы не считаем рассмотрен

ные нами типы дискурса полностью репрезентативными; и тем более не

считаем мы, что эти дискурсы сами по себе содержат (или заменяют) по

литический анализ тех четырех контекстов, в которых перечисленные

дискурсы возникли. Только в случае с Восточной Европой мы возвраща

емся к анализу (теперь уже основываясь на разнообразных первичных и

вторичных источниках) судеб интеллектуального проекта при наличии

многообразных и непростых ограничений. Эту часть своего анализа мы

завершаем сравнением данных четырех дискурсов гражданского общест

ва и выявлением существенных различий между ними; только после это

го мы ставим вопрос о том, возможно ли создать единую, обладающую

критической направленностью концепцию граанского общества, вы

текающую из тех интеллектуальных контекстов, которые связаны с со

временными формами деятельности. В главе показано, чем различаются

между собой эти разнородные и бессистемные попытки, что их объеди

HяeT и почему есть смысл рассматривать их во взаимосвязи.

В книге доказывается, что, несмотря на возрождение концепций

гражданского общества, изменения, произошедшие в ХХ в., лишают си

лы основные положения этой концепции. Нормы гражданского обшест

ва - права личности, право на неприкосновенность личной жизни на

создание добровольных ассоциаций, формализованная законно�ть,

плюрализм, публичность, свобода предпринимательства - все это в за-

ПРЕДИСЛОВИЕ

падном обществе институционализировалось противоречивым и разно

родным образом. Логика капиталистической частной собственности и

рынка часто вступает в конфликт с плюрализмом и свободой ассоциа

ций, а логика бюрократизации - с логикой парламентского формирова

ния общей воли. Принципы репрезентативного, всеобъемлющего поли

тического процесса законотворчества под общественным контролем

противоречат новым формам маргинализации и господства, сложив

шимся в обществе, в экономике, в государстве. Кроме того, ввиду про

изошедших за последний век структурных изменений любая попытка

ОТОествить «государство» С «политическим обществом>) или «граждан

ское общество>) с «частным»

представляются анахронизмом. А если так,

то может ли какая-либо категория раннесовременной философии поли

тики сохранять свое значение в современном мире?

В гл. 2 мы вкратце излагаем концептуальную историю раннесовремен

ных версий гражданского общества и проводим теоретический анализ

мастерски осуществленного Гегелем синтеза. Все эти шаги относятся, так

сказать, к необходимым пролегоменам теории гражданского общества на

историко-теоретическом уровне. Ведь позиция Гегеля как наиболее зна

чительного из вших в XIX в. предшественников и вдохновителей со

временного анализа гражданского общества оставалась неоспоримой.

Восстановить категориальное богатство понятия гражданского общества

возможно лишь через анализ гегелевской концепции, вобравшей в себя

все имеющиеся интерпретации данного понятия. Конечно, мы не можем

претендовать на представление целостного анализа эволюции гегелев

ской политичесю�й философии, предполагающего учет не только всех

его работ, имеющих отношение к данной теме, но, возможно, даже и

полного спектра вторичной литературы, посвященной самому важному

для нас сочинению - Философии права. Тем не менее гегелевская теория

имеет решающее значение, потому что в ней реконструкция гражданско

го общества �существляется на трех уровнях (на уровне законности,

плюрализма и ассоциаций, публичности), а также потому, что связь меж

ду гражданским обществом и государством Гегель мыслит в терминах

опосредования и взаимопроникновения. Как показано в гл. 1, современ

ный дискурс не добав ни одной фундаментальной категории к таким

категориям, как легальность, частное, множественное, ассоциация, пуб

личность и опосредование (единственное новшество составляет катего

рия социальных движений); и наиболее продвинутые из современных

авторов (например, Михник, О'Доннел и Кардозо) работают со всеми

этими категориями.

Неясности, присутствующие в собственно гегелевской концепции

гражданского общества (как, пожалуй, и тот факт, что проблему отчуж

дения системы потребностей Гегель постоянно пытается разрешить на

ПР



ИСЛОВИЕ

путях этатизма), проистекают из включения им экономики в граждан

ское Qбщество в качестве одного из уровней последнего. Привлечение к

нашим рассениям концепций Грамши и Парсонса позволяет пока

зать, что фУндаментальную гегелевскую концепцию можно усовершен

ствовать, введя трехчастную модель ДИфференциации, станавливаю

щую разграничение как между граанским обществом

и экономикой

так и меу гражданским обществом и государством. Однако в гл. 3 мь;

утвераем, что на разработках как Грамши, так и Парсонса отрицатель

но сказался тот факт, что в теоретическом плане данные три сферы рас

сматриваются ими исключительно с позиций монизма и фунионализ

ма. Подобный подход привел Грамши к глубоко неоднозначной оценке

современного граанского общества и перспектив его развития в кон

тексте свободного социалистического общества. Что же касается Пар

сон са, то комбинация нормативного и функционалистского подходов

(проведенная им весьма безыскусно) оборачивается открытой апологе

тикой современной американской разновидности гражданского общест

ва. Мы хотели обратить внимание читателей на то, какие опасности за

ложены в обеих разновидностях функционализма.

В первых трех главах показано, что концепция гражданского обще

ства продолжает оказывать существенное влияние на главные социаль

но-политические теории современности. В частности, в гл. 3 доказыва

ется, что решение тех теоретических задач, осуществить которые был

при:ван гегелевский синтез, только выиграет, если мы откажемся от

своиственного Гегелю этатистского настроя и введем дифференциацию,

пр:дполагающую более четкое, чем у него, разграничение меу, с од

нои стороны, гражданским обществом, а с другой, системой потребно

стей. Таким образом, теории Грамши и Парсонса представляют собой

преодоление экономизма и этатизма, свойственных гегелевской поли

тической философии.

Не о?ошлось и без критики возникших в ХХ в. траовок ажданского

общества. Мное посчитали, что эти трактовки садают анахронизмом

нормативной непроработанностью, либо и тем и другим одновременно:

Соответственно во втором разделе книги мы воспроизводим и оцеваем

четыре основных типа критики, потенциальными объектами которой по

нашему мнению, в той и иной степени являются все ныне существ�

щие концепции граанского общества. Конечно, возмоы и другие спо

собы концептуализации имеющихся критическ подходов; кроме того,

мы наверняка назвали не всех критиков концепции граанского общест

ва

- любой анализ предполагает отбор материала. Мы же реши вьще

лить четыре модели критики: нормативную (гл. 4), историцистскую (гл. 5),

генеалогическую (гл. 6) и критику с позиций теории систем (гл. 7).

а ис

ключением историцистской модели, которую мы отоествляем с работа-

ПР



ИСЛОВИЕ

ми трех авторов, каый из подходов описывается нами на примере работ

какого-либо одного теоретика, благодаря чему достигается максимальная

целостность и единство изложения. По той же причине в каждом из случа

ев сами мы ограничиваемся имманентной критикой, оставляя изложение

собственной позиции на потом. Однако по ходу иожения мы отмечаем,

что некоторые критики реконструировали один из аспектов классической

(гегелевской) концепции гражданского общества, даже если в целом дан

ная концепция оспаривалась ими. К тому же каждый из критиков сумел

поставить под сомнение по краей мере одну из соперничающих концеп

ций. Так, Ханне Арет удалось (в отличие от Шмидта) представить поня

тие публичной сферы как истинно политическую концепцию, а Хабермас

(в противовес Арендт) смог·восстановить в рамках модели опосредования

бифуркацию понятия публичного; разработанная Фуко генеалог совре

менных властных отношений явилась противоположностью всем функци

оналистским моделям, а понятие дифференциации У Лумана противостоит

аналогичным понятиям Шмидта и Хабермаса.

Третий раздел отличается от двух предьщущих большей систематичнос

тью и меньшей повествовательностью. Ввиду тех затруднений, что выяви

лись В cOBpeMe политических дискуссиях, а тае принимая во вни

мание четыре описанных типа крити концепц гражданского общест

ва, мы проделали исследования по четырем теоретичесм направленм.

В них содержатся наши ответы на наиболее ваые возражения, вьщвину

тые в ходе столкновения взов названных критиков; кроме того, мы 

лоли основные направления реконструкции теории ажданского об

щества и восrтановили - при помощи анализа социальных движений и

гражданского неповиновения - связь этой теории с политикой.

Гл. 8 начинается с разработки нормативных основ теории граждан

ского общества с использованием созданной Хабермасом и его коллега

ми дискурсивной этики. Изложение дискурсивной этики выполняет

двойную функцию. Bo-первых, оно служит ответом на нормативную и

генеалогическую критику, предлагая убедительное обоснование тезиса о

возможности создания гражданского общества уже в наше время. Во

вторых, оно показывает, что проект институционализации дискурсов

осуществим только в контексте современного гражданского общества.

Именно в данном контексте мы надеемся найти более полное разреше

ние рассмотренной во введении антиномии ориентированного на права

либерализма и коммунитаризма; при этом мы намерены учесть тае и

требования, выдвигаемые демократической теорией участия. Централь

ным тезисом гл. 8 является утверждение о том, что осуществимость прав

и демократии зависит от их концептуальной и нормативной взаимосвя

зи, устанавливаемой несмотря на явно антитетический характер тех тео

ретических парадигм, которые оформляют и обосновывают то и другое.

ПР



ИСЛОВИЕ

Поскольку каая нормативная теория демократии и каждая либе

ральная теория предполагает наличие определенной модели общества,

задачей политологов является обогащение нормативной политической

философии возможностями социально-структурного анализа. Конечно,

тем, кто убежден в универсальности герменевтической м�rодологии, для

доказательства правомерности использования современной теоретичес

кой концепции гражданского общества потребуется всего лишь преобра

зовать сегодняшние дискурсы в когерентную в нормативном плане тео

рию. Согласно их пониманию, уже того факта, что концепция граждан

ского общества пронизывает самосознание социальных движений, до

статочно для признания гражданского общества адекватной основой для

символической ориентации коллективной деятельности. Но данный

«дискурс гражданского общества», даже будучи философски переосмыс

лен наиболее оптимальным образом, может носить чисто идеологичес

кий характер. Каковы бы ни были намерения социальных акторов,

функциональные потребности современных экономических и полити

ческих систем способны сделать проекты, основанные на концепции

гранского общества, ненужными, соответствующие этой концепции

идентичности - неустойчивыми, а предлагаемые ею интерпретации -

односторонними. Ввиду того, что сама модель дифференциации (состав

ляющая суть дискурса гражданского общества) становится объектом

критики, первостепенную важность при обретает задача систематичес

кой реконструкции ее структурных исходных допущений. Не проанали

зировав с точки зрения знаний, накопленных социальными науками,

структуры и динамики развития современного общества, мы не получим

возможности познания того, насколько общий характер имеет заданная

идентичность, а тае того, какие глобальные ограничения подспудно

влияют на действия социальных акторов.

Кроме того, в дальнейшей разработке нуждается тема соотношения

граждаского общества, экономики и государства. Решению этой задачи

посвящена гл. 9, открывающаяся изложением (с точки зрения хаберма

совского различения между жизненным миром и экономическими и по

литическими подсистемами) введенной Грамши трехчастной модели

гражданского общества. Затем мы предпринимаем попытку продемонст

рировать современность этой конструкции. Гл. 9 следует воспринимать

как своего рода благожелательный пересмотр идей Хабермаса. Наш соб

ственный вклад главным образом состоит здесь в интеграции концепции

гражданского общества в хабермасовскую модель со всеми необходимы

ми преобразованиями последней, продиктованными подобной интегра

цией. Исходя из убеждения, что теория коммуникативного действия

представляет на сегодняшний день наиболее продвинутый тип критиче

ской социальной теории, мы пытаемся выявить импликации данной

ПР



ИСЛОВИЕ

концепции в целом на уровне политической теории. Ведь представлен

ную нами реконструкцию гражданского общества следует рассматривать

и как перевод критической теории Хабермаса на язык политики; на по

добный

«перевод» вдохновляют драматические сражения нашего време

ни, ведущиеся под знаменем его собственных (а также и наших) ценно

стей, таких, как свобода и солидарность. В противовес Луману мы ут

верждаем, что модель дифференциации и модернизации немыслима без

ничия некой, в долгосрочной перспективе, культурной подосновы, на

уровне которой осуществляется рационализация координирования нор

мативных действий. Кроме того, мы показываем, что преимуществом на

шей модели является ее способность учитывать и негативные явления,

связываемые в генеогической критике с современным граансм

обществом, а также многое другое. Объектом нашего рассмотрения ста

новится противоречивая институционализация норм гражданского об

щества; в то же время мы подчеркиваем как утопические характеристи

ки данной модели, так и наличие альтернативных форм ее развития. Гл. 9

заключает это рассмотрение формулировкой предложения, исходящего

из принятия вышеупомянутой трехчастной модели; данное предложение

состоит в том, чтобы обеспечить рефлексивное продолжение как государ

ства всеобщего благосостояния, так и демократической революции.

Последние две главы формулируют описанную политику с точки зре

ния социальных движений и, в частности, с точки зрения одной из спор

ных ключевых форм этих движений, а именно гражданского неповино

вения. Тем самым мы не хотим сказать, что политика гражданского об

щества способна сушествовать лишь в форме социальных движений.

Нормальные институционьные формы политического участия - голо

сование, участие в работе политических партий, формирование групп

интересов или лобби - также являются составными частями данной по

литики. Но только на уровне коллективного действия обнаруживается

утопизм радикальной политики. Поэтому в . 10 мы рассматриваем со

отношение коллективного действия и граанского общества в несколь

ко ином аспекте, чем делали это в гл. 1. Здесь центром внимания являет

ся для нас уже не дискурс активистов, а основные теоретические пара

дигмы, сложившиеся начиная.с 60-х гг. как средство анализа социальных

движений; мы показываем, что каждая из этих парадигм явным или

скрытым образом предполагает существование концепции гражданского

общества. Кроме того, мы доказываем, что, оставляя в стороне все

функционалистские и плюралистические модели, граанское общест

во следует рассматривать не только в пассивном смысле - как сеть ин

ститутов, - но и активно - как контекст само конституирования кол

лективных акторов и как продукт их самоконституирования. Затем мы

предпринимаем попытку доказать, что наша трехчастная структурная

ПР



ИСЛОВИЕ

модель лучше всего способна служить отправной точкой анализа «но

вых» И старых форм коллективного действия.

В заключение мы размышляем над вопросом о том, какими должны и

какими не должны быть взаимоотношения меу социетальным многооб

разием и индивидуальной автономией, социальными дв�ениями и либе

ральной демократической политической системой, а тае над тем, како

вы эти взаимоотношения на деле. Социальные движения не всегда харак

теризуются внутренним демократизмом; зачастую их действия являются

нарушением демократических процедур и законов, выработанных все еще

легитимным политическим строем. Какой же тип политической речи, по

литического действия и политической репрезентации является легитим

ным для акторов в контексте как общества, так и государства? Что являет

ся истинной сферой политической деятельности и где следует провести

границу между публичным и частным? Как избежать опасности постоян

ной мобилизации? Ответы на все эти вопросы даются нами в гл. 11 при

рассмотрении темы гражданского неповиновения. Прежде всего целью

наших рассуений о гражданском неповиновении является доказатель

ство того, что социальные движения и гражданские инициативы способ

ны влиять на политику и формировать политическую культуру, не вступая

при этом в силовое политическое единоборство и не подвергая ненужной

, опасности либеральные или демократические институты. Тем самым (ко

свенно возвращаясь к первой из упомянутых выше дискуссий) мы отвеча

ем на вопрос о том, что должно быть основой демократизации в контекс

те элитарных демократий; при этом мы избегаем ловушек, расставляемых

на нашем пути фундаменталистскими теориями участия. К тому же мы

снова возвращаемся к дискуссии меу ориентированными на права ли

бералами и демократами, отстаивающими теорию участия; на этот раз мы

проанализировали данную дискуссию с точки зрения соответствующих

форм неинституционализированной полити гражданского общества.

Надее�ся, что нам удалось найти если не разрешение антиномий совре

менной политической и социальной теории, то, по крайней мере, пра

вильное направление их переосмысления.

Примечания

Исключение составляет, конечно, плюралистическая традиция политичес

кой теории. Оценку осуществляемого этой традицией подхода см. во вступлении.

В числе последних работ, посвященных демократической теории, назовем: David

He1d, Models о/ пеп;осгасу (Stanford: Stanford University Press, 1987), Robert Dahi,

пеmосгасу and Jts Critics (New Науеп: Уа1е University Press, 1989), и Giovanni Sartori,

Th e Th eory о/ пеmосгасу Revisiled, 2 vo1s. (Chatham, NJ: Chatham House, 1987).

ПР



ИСЛОВИЕ

2 Мы отдаем себе отчет в слабостях и недостатках любых попыток дать еди

ное определение термину, употребляемому в самых разных контекстах; у подоб

ных попыток длинная и еще не завершенная история. Кроме того, мы полагаем,

что, вырабатывая дефиницию, лучше всего показать последовательные этапы ее

становления. (В предлагаемом тексте наша собственная концепция гражданско

го общества оформляется через политико-герменевтическое, интеллектуально

историческое и системное рассмотрение.) Но сушествует еще и опасность быть

неправильно понятыми в случае, если в самом начале исследования не дается, по

крайней мере, рабочая дефиниция. См., например: А. Kuhlmann, We st-osch. Der

Begri «civil society,) Frank[urter Agemeine, January 9, 199], - автор несколько ис

кусственно противопоставляет взгляды восточноевропейских теоретиков

J. Szacki и М. Szabo взглядам «американского социолога,) Э. Арато. Автор статьи

утверждает, что названные восточноевропейские теоретики мыслят «граждан

ское общество,) с точки зрения юридической защиты частной сферы, неизбежно

находящейся в зависимости от государственного законодательства, в то время

как последний конструирует его в терминах внеполитических движений и форм

воздействия на само государство. В действительности же наша концепция охва

тывает оба эти уровня, а различия между этими двумя интерпретациями относят

ся лишь к вопросу сушествования граанского общества в Восточной Европе и

той роли, которую оно там играло; по нашему мнению, оно существовало там

скорее в ВИде движений или зачаточных движений , а также независимых иници

атив снизу, а не в виде установленных институтов, защищенных правами и зако

ном. Отрицание роли гражданских обществ в процессах, приведших к трансфор

мациям 1989 Г., отражает некоторые вполне реальные олигархические тенденции

в новых политических обществах (а в некоторых случаях и служит для оправда

ния подобных тенденций).

3 Рассмотрение этих понятий дано в: Cornelius Castoriadis, Th e lmagina

lnstitution о[ So ciety (Cambridge: MIТ Press, ]986).

4 На Юге дебаты также набирают силу: об этом см. гл. 1. Рассмотрение теку

 дебатов вокруг понятия гражданского общества см. во введении.

ав

торо

Еще до написания самых первых вариантов глав данной книги каждая из

них активно обсуал ась обоими авторами. Автором предисловия, вве

дения и гл. 6, 8, 10 и 11 является главным образом ДЖИН Л. Коэн; . 1, 2,

3 и 7 написаны в основном Эндрю Арато; гл. 4, 5 и 9 являются плодом

срместных усилий.

осуществлении данного проекта каый из авторов опирался на

помощь такого значительного числа отдельных лиц и целых институтов,

что перечислить здесь всех просто не представляется возможным. Для

начала следует назвать тех, кому мы желали бы выразить особую призна

тельность.

ДЖИН Л. Коэн благодарит «Рассел Сейдж

Фаундейшн»

за оказанную

ей интеллектуальную и институциональную поержку, когда она была

постоянным сотрудником этого фонда в 1986-1987 гг.: «Я желала бы так

же поблаrодарить отделение политических наук Колумбийского универ

ситета за предоставленный мне отпуск, позволивший осуществить необ

ходимые исследования. Особая благодарность факультету по исследова

ниям в области гуманитарных дисциплин и социальных наук Колумбий

ского университета за получение летних стипендий в 1987 и 1988 г, что

позволило мне провести исследования за границей. Особого упомина

ния заслуживают также Высшая школа исследований в области социаль

ных наук и лично Клод Лефор и Пьер Розенваллон, возложившие на

меня в 1989 г. руководство проектом по исследованиям в области соци

ально-политической теории. В Париже я выступила с рядом лекций по

материалам данной книги и получила полезные критические замечания.

Приношу глубочайшую благодарность Юргену Хабермасу, который

помог мне получить двухмесячн исследовательскую стипендию в Ин-