Коэн Д.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория
Подождите немного. Документ загружается.
80
ГЛАВА 1
ку же данная критика в действительности направлена против центра
лизованных форм правления большинства, воплощением которых яв
ляется либерально-демократическое национальное государство, Оффе
преагает дополнить правление большинства не столько классически
либеральными формами защиты меньшинств, сколько различными
федеральными, децентризованными, квази-аристократическими (в
смысле институтов самоизбираемости непосредственно вовлеченных
лиц), а в другом месте тае и представительными формами. Конечно,
все эти дополняющие формы демократии должны были бы основы
ваться на определенной форме правления большинства. Неясным в его
анализе остается все та же проблема соотношения двух политических
обществ, в данном случае централизованного и дополняющего - и,
в частности, того, каким образом можно трансформировать официаль
ную, институциональную, централизованную форму или, по крайней
мере сделать ее более восприимчивой, податливой для влияния других
форм. Предложение (все еще неясное и, вероятно, неосуществимое)
заставить правление большинства выяснить собственные границы с
помощью реинституционализации pouvoir constituant
*
, при всей своей
важности, обходит стороной вопрос о структуре парламента, партий
ной демократии. В результате создается впечатление (к слову, такое
впечатление оставляют и некоторые другие из представленных выше
аналитических изысканий), что, хотя либеральная демократия в силу
своей деполитизирующей направленности, кажется, и представляет
опасность для автономии гражданского общества в его политической
разновидности, но, в конечном счете, институционализация граждан
ского общества невозможна без наличия в его распоряжении некото
рых структурных возможностей, носителем которых, по крайней мере
на Западе, является либеральная демократия.
От латиноамериканских диатур
к
г
ра
анскому обществу
Понятие гражданского общества возникло тае и в лоне нескольких
«авторитарно-бюрократических»
режимов в качестве ключевого термина
в контексте самосознания субъектов демократического действия, а так
же в качестве важного элемента анализа перехода к демократии47. Из
всех дискуссий, описывающихся здесь, данная дискуссия была наиболее
содержательной, открытой и синтезирующей. Конечно, все, что мы мо
жем, это лишь наметить контуры данного дискурса, ознаменовавшего,
как нам представляется, зарождение новой политической культуры; что
•
У
чред
и
тель
н
ая
в
ласть
(ф
ра
нц.).
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО ОБЩЕСТВА
81
же до интеграции данной дискуссии в состав разнообразных относящих
ся сюда политических и социальных контекстов, то эта задача лежит вне
нашей компетенции. Те м не менее нас впечатляет поразительно единый
характер дискуссии и обнаруживающиеся в ней параллели с событиями
в других местах.
.
Основное внимание латиноамериканских теоретиков и их союзников
приковано к теме трансформации военно-бюрократического авторитар
ного правления нового типа, включающей, во-первых, период «либера
лизации»
(понимаемой как реставрация и/или расширение прав инди
видов и групп); и, во-вторых, стадию демократизации (понимаемой в
плане установления принципа гражданства, основанного, по меньшей
мере, на «процедурном
минимуме»
участия). Но подобные переходы
рассматриваются как в значительной мере зависящие от «воскрешения
гражданского общества»48. Гражданское общество понимается здесь как
сеть групп и ассоциаций, промежуточная между (в некоторых версиях
эта сеть не
«меу»,
а «включающая В
себя»), с одной стороны, семьями
и группами типа «лицом К
лицу», а с другой, собственно государственны
ми организациями, - сеть, играющая роль посредника между индивиду
умом и государством, сферой частного и сферой публичного. В отличие
от клана, клики, камарильи и клиентелы, ассоциации гражданского об
щества сами по себе обладают качеством публичности, гражданственно
сти, что связано с их «признанным правом на существование»
и с их спо
собностью «открыто рассуждать об ... общих делах и публично выступать
в защиту обоснованных интересов»4
9
. Другие многозначительно добав
ляют к понятию представления интересов понятие самовыражения и
предлагают включить в это понятие, наряду с признанными ассоциаци
ями, и движения50. Часто высказывается мысль о том, что завершающим
моментом «воскрешения» гражданского общества становится возникно
вение высокомобилизованной и концентрированной формы «массовой
мобилизацию) и «народного
восстания»,
в ходе которого различные слои
гражданск
о
го общества, пусть на время, но все же вырабатывают единую
коллективную идентичность.
спользуемая здесь категория масса вводит в заблуждение по двум
причи м. Во-первых, представленный анализ свидетельствует о том, что
в либер
�OBaHHЫX авторитарных государствах гражданское общество
приходит в вение не все сразу, а слой за слоем, и слои эти обладают
выраженны и оичиями и мобилизуются друг за другом: группы интел
лектуалов, о ганизации среднего класса, организации по защите прав че
ловека, профессиональные ассоциации, движения промышленных рабо
чих и т. д. (очередность может быть и иной)51. Даже в условиях высокой
степени мобилизации в рамках последних переходов к демократии раз
личные группы, ассоциации и организации не сливались в единую мас-
82
ГЛАВА 1
су, как это случал ось в предшествующий «популистский» период, зачас
тую приводя к диктатуре. Во-вторых, форумы воскрешенного граждан
ского общества, как правило, являются не «массовыми», а «публичны
ми»,
включая в себя все разновидности собраний - от интеллектуальных
дискуссий в университетах, книжных магазинах, кафе и пр. до народных
форм ассоциаций и собраний, - составляя в совокупности новую среду,
в которой «В ходе размышлений на повседневные темы может происхо
дить обучение гражданству, "тренировка на
гражданина"»52.
Характерно,
что эти публичные формы, как правило, воспринимались, а не были
обойдены стороной в высокой степени мобилизованными движениями,
противостоящими новым диктатурам. И это понятно, ибо после того как
публичные дискуссии были низведены авторитаризмом до положения
контролируемых государством, ограниченных «кодексов И условий»,
восстановление данной сферы приобрело большое значение, пусть на
время, но снижая привлекательность используемых в рамках популист
ского дискурса упрощений. Тем не менее применительно к понятию
гражданского общества различие между высоким и низким уровнями
мобилизации, а также между единой коллективной идентичностью и
идентичностями более частного порядка сохраняет свое значение.
Оставляя в стороне некоторые различия в работах соответствующих
авторов в том, что касается как самого содержания, так и роли концеп
ции гражданского общества, можно сказать, что в целом все это анали
тическое направление характеризуется рядом неясностей. Согласно од
ной интерпретации, типичной для рассмотрений наиболее репрессив
ных режимов, таких, как Аргентина, авторитарные режимы атомизиру-
ют, деполитизируют общество, вынуждая население к уходу в частную
жизнь и превращая публичную сферу в область манипуляций и контро
ля53. Согласно другой интерпретации, существующей лишь кое-где (на
пример, в Бразилии), гражданское общество или его участники сохраня
ются при авторитарном правлении в форме ассоциаций по интересам,
автономных организаций, местных органов управления и церковной
жизни54. Согласно третьему направлению интерпетаций, «воскрешение
гражданского общества», стимулирующее процессы демократизации,
возможно и в том, и в другом случае, и при наличии
сохраняющихся�
форм признанных ассоциаций, и в отсутствие таковых, и с воспомина
ниями о прежней мобилизации масс, и без них55. Как говорит Франси-
ско Уе ффорт из Бразилии, «мы хотим гражданского общества, нам не
обходимо защищаться от предстающего перед нашим взором государст
венного монстра. А это значит, что если такового и не существует, необ
ходимо его придумать. Если он мал, нам необходимо его преувеличить ...
Одним словом, мы хотим гражданского общества, потому что хотим сво
боды»56. Согласно этой интерпретации, перекликающейся с доводами,
СОВРЕМЕННОЕ ВО3РОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО ОБЩЕСТВА
83
звучавшими в Польше, социальные основы гражданского общества на
чина� с семьи и друзей и кончая церковью, никогда не исчезали ни
'
при
О
Д
НОИ из южных диктатур.
Данная стратегия
«придумывания»
И «преувелИtlения» представляет
ся особенно предпочтительной ввиду того, что бюрократическо-автори
тарным режимам никак не удается разрешить проблему собственной ле
гитимности57. Создание или реконструкция элементов гражданского
общества, которым косвенно способствовало как уменьшение страха
перед самостоятельной деятельностью, так и сокращение связанных с
ней издержек, становится средством решения этой проблемы58. Хотя,
как ожидается, такие действия сверху всегда осуществляются в тщатель-
но очерченных границах, задача завоевания легитимности не позволяет
превращать их в полный фарс; так что введенные таким путем элемен
ты реальной демократизации являются по определению непредсказуе
МЫ ми, и удержание их в каких-то заранее установленных рамках оказы
вается невозможным59.
Неясно, однако, как влияет степень развитости гражданского общест
ва в условиях авторитарного правления на процесс перехода или на ста
бильность и характер результата этого перехода. Представляется вероят
ным, что на характер самого мобилизованного гражданского общества
влияют альтернативные модели: оно оказывается более однородным там,
где не существовало или не сохранилось никаких предварительных струк
тур, более плюралистичным и структурированным - там, где граан-
ское общество не приходилось создавать с нуля, после высокой степени
атомизации общества. Данные различия чреваты многими следствиями.
В связи с рассмотрением вариантов переходов от бюрократическо-ав
торитарных систем полезно было бы вычленить такие процессы, как
инициация, консолидация и завершение. Вопрос о том, какую именно роль
играет гражданское общество в процессе инициации начала перехода,
остается
?
ткрытым Я обсуения. Главенствующая точка зрения, опи
рающаяся на большой объем сравнительных данных, настаивает на том
что начало процесс у клут прежде всего внутренние расхождения в ca�
мом авторитарном режиме, хотя все аналитики соглашаются в том что
o
Ь скоро такие расхождения приводят к «приоткрытсти» или Либера�
лиза ии, воскрешение гражданского общества бывает уже не так легко
удерж ь в рамках; с этого момента гражданское общество начинает иг
рать ва ую роль во всех последующих шагах6О. Однако некоторые ин
терпретаторы как будто утверают, ч:то там, где существенную роль в
крушении авторитарного режима играет мобилизация, весь процесс
«свержения»
или
«уничтожения»
С самого начала в большой мере зави
сит от связей режима с гражданским обществом61. Представление, со
гласно которому проблема легитимности является ахиллесовой пятой
84
ГЛАВА 1
авторитарных режимов периода после Второй мировой войны62, наводит
на мысль, что истоки нестабильности режимов и тяги к либерализации
следует искать в отношениях правителей к группам и мнениям, находя
щимся вне сферы управления.
Определенные черты гражданского общества играют не меньшую
роль в периоды откатов, в частности военных путчей, чем в процесс ах
инициации и ускорения перехода. В то время как некоторые аналитИ
опасаются чрезмерной мобилизации, видя в ней повод для переворота и
мотив для консолидации правящих элит, господствующая точка зрения
подчеркивает цену конфликта с мобилизованным грданским общест
вом как используемый реформаторами фактор сдерживания сторонников
жесткого курса63. К этому можно было бы добавить, что имеет значение
не только степень мобилизованности, но и струура формирований, ибо
легче подчинить себе общество, не имеющее глубоких организованных
корней и связей, даже если оно поверхностно мобилизовано, чем ХОРRШО
структурированное общество.
В равной степени важен вопрос о том, способно ли давление моби
лизованного общества довести до завершения процесс перехода к демо
кратической политике. Представляется очевидным, что эволюционная
стратегия предполагает важные процессы переговоров, торга с теми из
авторитарных правителей, кто хочет и может ограничить собственное
правление, тогда как на более продвинутой стадии любой переход к де
мократии должен включать в себя организацию выборов. Между тем и в
том, и в другом случае неясно, каким образом гражданские ассоциации,
социьные движения, низовые организации или даже средства комму
никации могут подменить собой выдвижение политических элементов,
способных мыслить стратегически. На деле, стратегия низов сама по се-
бе никогда не приводила к успеху.
�
�
Помимо различных вариантов идеологии реформы сверху, лаЮ
щие понять роль политических организаций в переходе от авторитарно-
го правления, могут ознакомиться с двумя формами дискурса, один из
которых диалектический, а другой - более аналитичен. Согласно пер
вому, так как бюрократическо-авторитарные режимы уничтожают либо
серьезно искажают все типы опосредований между частной сферой и
государством (включая общественные организации, а также институты
политического гражданства), первичной задачей демократизации явля
ется восстановление этих опосредованиЙ64. Конечно, диалектическая
версия дискурса гражданского общества часто отождествляет демокра
тизацию с восстановлением этих опосредований. Согласно этой версии,
политические акторы, способные играть роль посредников между об
ществом и государством, возникают в процессе организаций новых со
циальных ассоциаций и движений в качестве органичного продолжения
СОВРЕМЕ
Н
НОЕ ВОЗРОЕНИЕ КО
Н
ЦЕПЦИИ ГРА
Н
СКОГО ОБЩЕСТВА
85
последних. Но и сами режимы, стремясь к легитимности, зачастую ста
новятся инициаторами процесса реконструирования опосредований,
выводя их за рамки полуполитических, учрежденных государством «бю
рократических междусобойчиков или официальных выразителей соци
альных
интересов», не сумевших на деле подменить собqй социеталь
ные группы давления65. В результате члены оппозиции оказываются пе
ред выбором: проявить либо «слабоумие» и отказаться от той или иной
степени социальной автономии просто потому, что она является даро
ванной и даже принимается правительствами, либо
«оппортунизм»
слишком быстрого ПРИНия ограниченной автономии, предопределя
ющей вступление в сотрудничество без предварительного изучения то
го, каковы в данном слае реальные возможности демократизации66.
Альтернативой и тому, и другому представляется попытка организовать
и защитить новую сферу гражданского общества не в качестве опосре
дования, а саму по себе - в качестве политической сферы: «Если поли
тике предстоит обрести новый смысл, следует выработать и новую сфе
ру свободы политической деятельности. Для политической Бразилии
такой сферой свободы явилось гражданское общество, ранее либо игно
рировавшееся, либо понимаемое как инертная
масса»67.
С этой точки
зрения, естественно относиться даже к политическим партиям и ассо
циациям как к недифференцированным частям разнородного поля са
моорганизации68. В рамках бразильского антиполитического экстре
мизма, соединяющего в себе взгляды «мирского анархизма и католиче
ской теории солидарности», партий следует более опасаться, нежели до
верять им, из-за их склонности принимать предлагаемые государством
правила игры. Поскольку же самоорганизация должна дополняться по
литическими и законодательными мероприятиями, эти последние
должны быть результатом движений за прямое астие, организуемых в
связи с конкретными вопросами, представляющими особый интерес
для их сбственных сторонников69.
Однако перед лицом непоколебленной авторитарной власти высокий
уровень неопосредованной мобилизации, символом которого является
образ гражданского общества как «политической знаменитости арепи
га \> 70, способен иметь демобилизующие последствия. Лишившись воз
можности преодолеть поляризацию, гражданское общество может пору
шить государственные инициативы, не вьщвигая собственной внятной
альтернативы. Как это было в Бразилии и Чили, страх перед режимом
может легко уступить место страху общества перед самим собой, страху
перед теми последствиями, которыми чревато бессилие его власти7l. И в
теории, и на практике вторая стратегия приходит к утверению необхо-
*
Н
ачал
о
,
о
ткрыт
ие
(л
ат
.).
86
ГЛАВА 1
димости для завершения перехода к демократии ориентации на полити
ческое сообщество. Эта стратегия является интеллектуально-аналитиче
ской, поскольку не рассматривает институты политического общества -
партии, выборные механизмы, формы ведения торга и законотворчест
ва - в качестве составных частей, либо органичного продолжения про
цесса самоорганизации гражданского общества72.
Если отождествление гражданского общества в первую очередь с ли
берализацией, а политического общества - с демократизацией пред
ставляется заблуждением, то утверждение, согласно которому «полная
демократизация должна распространяться на политическое сообщест
во»73,
является несомненно справедливым. Без политического сообще
ства невозможно ни осуществлять необходимых для перехода перегово
ров, ни устанавливать механизмы социетального контроля над постав
торитарным государством - это показал анализ выборов и политиче
ких партий. В рамках тех диктатур, при которых были сохранены, пусть
даже в резко ограниченном виде, выборные механизмы, существовала
возможность направить социальное давление в сторону существенного,
хотя и постепенного, политического изменения
«<декомпрессии»)74 -
даже в ситуации нетронутого, не ослабленного внешним воздействием
авторитарного строя. Подобное имело место в Бразилии. Аналогичным
образом, сохранение - правда, в урезанном виде - политических пар
тий являлось в некоторых странах (Бразилии, Ур угвае и, в последнее
время, в Чили) естественным центром пере говорного процесса75. И это
понятно: ведь партии и выборы дают возможность вновь мобилизовать
гражданское общество в ряде случаев, когда демобилизация явилась
следствием провала более ранних выступлений против авторитарного
правления76. Та м, где это было возможно, активизация политического
сообщества играет ключевую роль в предотвращении поляризующих,
представляющих собой игру с нулевой или даже �рицательной суммой
конфронтаций между организованными гражда кими обществами и
авторитарными режимами, сохраняющими опреде
нную преемствен-
ность с прошлым77.
�
•
Сколь
бы велика ни была потребность в политичеСК�обш!&:rв,
поворот к политическому сообществу чреват потенциально демобилизую
щими
поедствиями для гражданского общества, что неоднократно от
мечалось многими участниками и наблюдателями данного процесса.
В этой связи Кардозо справедливо обращает внимание на двойствен
ную
природу политических партий: хотя присущие им внутренние про
тиворечия между спонтанностью движения и администрированием,
участием рядовых членов и элитарностью, демократическими формами
и стратегическим расчетом создают возможность осуществления ими
посреднических функций, эти противоречия оказываютсн для них не-
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО ОБЩЕСТВА
87
преоДолимыми78. Между тем в двух случаях элитарный, административ
ный и стратегический аспекты могут приобрести главенствующее значе
ние: речь идет о пактах и выборах. Многие авторы справедливо подчер
кивают, что пакты, выступан порой в роли необходимых «недемокра
тических» полумер, являются в переходный период важньтм средством
избежания насилия и сопряженных с ним рисков79. В то же время не
вполне оправданным представляется утверждение, согласно которому
пакты между оппозиционными партиями и элементами режима там, где
они возможны, являются к тому же и желательными, особенно когда при
нято с ходу допускать, что они, как правило, являются верхушечными,
непубличными и нацеленными на решительное отстранение от сущест
вующих в политической системе конфликтов. Нарушение при заключе
нии таких пактов норм демократии8О может иметь долговременные нега
тивные последствия для политической культуры. Ко всему сказанно
следует, пожалуй, добавить, что пакты, гарантируюшие соблюдение опре
деленных интересов существующих правителей, способны иметь неодно
значные последствия для гражданского общества - здесь все зависит от
времени их заключения. Заключенные на ранних стадиях переходного
процесса, пакты способны привнести элементы либерализации, что сде
лает возможной воссоздание гражданского общества. В этом случае, в ус
ловинх появления новых действующих лиц и активизации публичных
сфер возникает высокая вероятность того, что изначальный пакт будет в
конечном счете отброшен81. Однако, если заключение пакта происходит
поздно, после восстановления, а, возможно, и подъема гражданского
общества и если данный пакт к тому же содержит гарантии сохранения
власти за заключившими его партиями, включая и представителей оп
позиции, тогда уже сама цель его заключения подразумевает исключе
ние третьих сторон и демобилизацию, и такая ситуация может оказать
ся долговременной. Резулатом такого хода событий зачастую является
не процесс дальнейшей демократизации, а возрождение популизма.
Единственной разновидностью
«поздних»
пактов, способной избе
жать подобной участи, является та, при которой оппозиционные группы
ищут уступок не для самих себя, а для бщества в целом. Подобный ха
рактер могут иметь в первую очередь пакты, заключенные с целью орга
низации выборов и установления правил избирательной кампании. Но
выборы, даже когда они сами по себе не устанавливают жестких правил
ограничения участия, могут иметь весьма неясный резулат с точки зре
ния мобилизации гражданского общества.
Ряд аналитиков задает отчасти риторический вопрос: зачем правя
щим элитам соглашаться на выборы, грозящие положить конец их прав
лению? Ответ состоит в том, что эти элиты рассчитывают направить по
литику в сторону «от кипения гражданского
общества»,
а возможно даже
88
ГЛА
В
А 1
и
выиграть выборы, внеся раскол в оппозицию и заручившись, благода
ря этому, поддержкой электората8
2
. Когда выборы выходят из-под кон
троля лишь постепенно, как в Бразилии, элита уповает на замедление
темпов изменений, имея при этом возможность обрести процедурную
легитимность. Эти надеы на победу и обретение легитимности боль
шей частью не сбываются, в отличие от надежд на демобилизацию, а, где
можно, и на постепенность83. Переход к электоральным партиям, харак
теризующимся менее интенсивной, но более общедоступной и абстракт
ной формой политической идентификации, а тае меньшей степенью
прямого участия, способствует снижению ценности движений и ассоци
аций с их более частными в то же время более интенсивными формами
организации и участия. Тенденция современных выборов, при всей их
зависимости от специфики действующих электоральных правил, cocto
ит в снижении численности политических партий, способных эффек
тивно участвовать в выборах. В свою очередь, партии, имеющие шансы
на успех, потенциально способны - особенно в спокойный переходный
период - сдерживать движения гражданского общества, могущие по
влиять на результаты выборов или даже вовсе сорвать их проведение84.
Кроме того, основные партии объединяет общая заинтересованность в
получении силами, близкими к авторитарному режиму, большей доли
голосов, чем того требует принцип представительства; тем самым они
рассчитывают избежать подавляющей победы оппозиции8S. Таким обра
зом, назвать скрытой формой переговоров между правящими режимами
и оппозиционными партиями, оставляющих место и время для «пере
смотра роли каждой из
сторон»8
6
,
можно не только процессы, ведущие к
безудержному электоральному соперничеству, знаменующему конец
диктатуры, но и сами выборы. И в то время как недостаточная легитим
ность и плебисцитный потенциал частично ограниченных выборов дей
ствительно могут породить социетальную мобилизацию и процессы обу
чения тому, что выходит за официальные рам, либерально-демократи
ческая легитимность открытой конфронтации оставляет куда меньше
шансов для такого исхода87. Возможно, что там, е гражданское обще
ство недостаточно развито и пассивно или только зароается, выборы
способны вовлечь в организованную политику ранее не охваченные ею
слои; но при высокой степени мобилизации гражданского общества
вполне может про изойти и обратное - партии окажутся «не только И не
столько факторами мобилизации, сколько орудиями социально-полити
ческого контроля»88.
Опыт ряда стран не оставляет сомнений в ом, что наивысший уро
вень мобилизации гражданского общества не
ожет сохраняться в те
чение длительного времени89. Но можно ли ставить знак равенства
между гражданским обществом и подобной мобилизацией? Не являет-
СОВРЕМЕННОЕ
В
ОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРНСКОГО ОБЩЕСТ
В
А
89
ся ли тот факт, что в некоторых странах оно способно существовать
лишь в этой форме, свидетельством его слабости? В вопросе о том, что
наступает или может наступить вслед за демобилизацией, царит изряд
ная теоретическая неопределенность. Речь идет о том, уцелеет ли что
либо вообще от «воскресшего гражданского
общества»
после того, как
сделают свое дело и демобилизуют «народный
подъем»90
выборочные
репрессии, кооптации, манипуляции, внутренние конфликты, уста
лость, разочарование, оформление оппозиции в партийные и электо
ральные системы. Одна из существующих трактовок этого вопроса ста
вит в центр внимания деполитизацию, возвращение в частную жизнь и
возникновение политических гетто, ставящие под угрозу демократиче
скую консолидацию и ослабляющие способность общества противо
стоять возроению авторитаризма. Вывод о том, что в некоторых
странах (в число которых, что примечательно, входят Чили и Ур угвай)91
чрезмерно развитая система партий усугубляет зависимость и недо
развитость гражданского общества, более соответствует именно этому
направлению мысли, чем подчеркивание того факта, что в ряде других
стран жизнь гражданских ассоциаций продолжается даже в условиях
авторитаризма. Если отождествлять демобилизацию с атомизацией
гражданского общества, трудно понять, каким образом можно говорить
о переходе к демократии, а не о циклическом чередовании демократии и
диктатуры, при котором ни та ни другая не могут достичь стабилиза
ции - отчасти потому, что внутри каой из этих форм правления суще
ствует своя цикличность политизации и деполитизации гражданского
общества. Поэтому мысль о разрыве данного порочного круга9
2
должна
выходить за рамки данной альтернативы полностью мобилизованного
или полностью демобилизованного и ушедшего в частную жизнь граж
данского общества.
Демобилизация народного подъема необязательно (по крайней мере
с точки зрения логики) должна означать конец политически значимого
граанского общества. Необязательно тае забывается все то что бы-
,
ло усвоено в предьщущих циклах. В данном контексте важно, что неко
торые интерпретаторы усматривают в появлении новой формы диффе
ренциации между фактическим социетальным плюрализмом и плюра
лизмом демократическим смену ценностей, трансформацию коллектив
ной идентичности упп и институтов93. Плюрализм первого типа при
сутствовал в большинстве обсуждаемых обществ, плюрализм же второго
типа явился продуктом исключительно позднейших сражений с автори
тарными режимами, приведших к вытеснению образа via revolucionaria *
демократическими идеологиями94. После поражения иллюзорных рево-
•
Революuио
нны
й пь
(
исn
.).
ГЛАВА 1
люций и обретения опыта жизни при диктатуре, к демократии все чаще
стали относиться не как к средству реализации интересов отдельных сек
торов общества, а как к самоцели95. Но для того чтобы она стала самоце
лью также идля неэлитарных групп, потребовалась и действительно про
изошла переориентация на гражданское общество. «Осознание ценнос
ти демократии неразрывно связано в оппозиционной среде с открытием
гражданского общества как политического
пространства»96.
В связи с
этим с неизбежностью возникает вопрос: что про изойдет с ценность
демократии, когда пространство гражданского общества сократится за
счет расширения политического сообщества?
Практически, здесь различимы три возможности: 1) с восстановлени
ем демократии (а в этом процессе главную роль будет играть поли;rичес
кое сообщество) граанское общество утратит свою ценность для
'
соци
альных действующих сил; 2) возникнет чрезмерно политизированное
гражданское общество, которое будет подспудно, от лица своих отдель
ных секторов стремиться уничтожить само социетальное многообразие
и/или обесценивать опосредования между самим собой и государством;
3) возникнет саморефлексивное гражданское общество, которое пробле
матизирует и нормативизирует само себя, а также ограничивает себя в
своих отношениях с политическим сообществом.
Саморефлексивная модель граанского общества предполагает ею
не только самоограничения, но и самоусиления гражданского общества.
А это влечет за собой определенные последствия как для гражданского,
так и для политического общества. Данная модель несовместима с либе
рально-индивидуалистической концепцией гражданского общества,
предполагающей как полную деполитизацию, так и зависимость его от
сил рыночной экономики: «социальное неравенство и слабость индивида
перед лицом бизнеса и бюрократии». Кардозо выдвигает альтернативу,
объединяющую радикально-демократическое упование на коллективную
субъективность и самоорганизацию (не отказывающуюся, однако, от
прав индивида) с демократически-реформистским признанием необхо
димости государства. Этот «дуалистический» синтез служит первым под
ступом (конечно же, нуждающимся в дальнейшем развитии) к идее рас
ширения социальной ответственности со стороны управленческих орга
низаций и бюрократии при возрастании общественного контроля за их
деятельностью. Без этого граанское общество останется беззащитным
и «частным В строгом смысле этого
слова»97.
Подобный пересмотр взаимоотношений государства и гражданского
общества в рамках демократии, т� стоит осуществить, из
менит
и саму модель политического общества, а в есте с ней и модель
политических партий. Те перь их задачей станет наве ение «подвиых
мостов
С обеих сторон антиномии»98. Эту идею трудн объяснить, если
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРСКОГО ОБЩЕСА
91
трактовать ее как «противопоставление широко распространенным
представлениям о том, что партии неаутентичны и не могут служить ме
ханизмом отбора чаяний
избирателей»99.
Скорее, здесь уместней гово
рить об отказе от выбора между элитарным и радикально-демократичес
ким, между стратегическим и нормативно-демократическ
�
аспектами
двойственности современных партий. Напротив, видимо, сама эта двой
ственность, будучи осознана, позволяет сделать гражданское общество
более восприимчивым к необходимости обдумывания стратегии, равно
как и при внести в государство и на предприятия элементы демократиче
ского способа принятия решениЙ1ОО•
Сделанные Кардозо наброс развития демократической теории об
ладают, при всей их отрывочности, рядом достоинств. Он смоделировал
цель перехода, не теряющую из виду предпосылок консолидации демо
кратии и ремобилизации на ее защит Она хорошо сочетается с институ
циональными аспектами выдвигаемой О'Доннеллом идеи о создании
основанной на гражданском обществе демократической политической
культуры. И наконец, эта модель не ограничивает демократию только
лишь политической сферой (т.е. выходит за рамки элитарной демокра
тии или элитарного плюрализма), указывая возможность вырваться из
исторического цикла, причем таким образом, чтобы лозг «больше де
мократии»
не превратился в уловку диктатуры левых или в предлог для
диктатуры правых.
В
озвращение в
В
осточную
Е
вропу конца
80
-
х
ГГ.
Как указывалось выше, повторное открытие в Польше гражданского об
щества произошло в результате усвоения опыта двух негативных собы
тий: провала попытки изменить все революционным путем снизу (Венг
рия, 1956 ) и провала всеохватывающих реформ сверху (Чехословакия,
1968 г.). Польские реформаторы сочли радикальное изменение общества
все еще
в
озможным при условии выбора некоего третьего пути. Таковой
должен был включать в себя два момента: движушая сила перемен долж
на БQIЛа организовываться
«снизу» ,
а объектом перемен должно быть не
государство, а гражданское общество, рассмотренное в контексте про
граммы самоограничения. Заметим, что новая стратегия, согласно соб
ственным ее установкам, была открыта для опробования нового опыта.
После того как в декабре 1981
«Солидарность»
сделал ась объектом ре
прессий, с неизбежностью встал вопрос о том, не является ли данный
третий - и, по-видимому, последний - путь тае невозможным для
обществ советского типа. (Очевидно, это был последний из путей, опи
рающихся на дуалистическую концепцию, жестко противопоставляв
шую друг другу государство и гражданское общество.)
92
ГЛА
В
А 1
В Польше данная дуалистическая формулировка была подверута
уничтожаюшей критике со стороны Ядвиги Станишкис. Ниже мы при
ведем основные положения ее критики:
1. Поляризация общества и государства в Польше связана с политичес
кой историей этой страны, в которой государство олицетворялось
тремя иностранными имперскими правительствами.
2. Польская культура уцелела несмотря на все разделы, сохраняя неза
висимыми от государства собственные традиции и обычаи, собствен
ный менталитет, свою систему образования и вероисповедания.
3. Между тем ее стратегия всегда носила чисто оборонительный характер
и была неприспособлеRНОЙ для настоящих социальных изменений.
4. Постrоталитарное государство более изощренно и всепроникающе,
более незаметно и разлагающе по своему воздействию, чем открыто
репрессивные государства прошлого. Поэтому изоляция государства
от общества в принципе невозможна.
5. На эмпирическом уровне единство общества иллюзорно, и навязыва
емое обществу популистско-солидаристское единообразие (таковым
объявляется шестнадцатимесячный опыт деятельности «Солидарно
сти») нежелательно.
6. Единство государства и партии тае иллюзорно и, со стратегичес
кой точки зрения, едва ли желательно. Понятие неизбежной проти
воположности государства и общества не позволяет воспользоваться
внутренними трещинами и противоречиями в государстве и в партии.
Попытки реформизма сверху, ограничивающегося правящими струк
турами, должны, следовательно, рассматриваться как заведомо иллю
зорные, а компромисс с ними моо воспринимать только как стра
тегический, Т. е. в принципе неустоЙчивыЙ. Оппозиционные группы,
по кинувшие партию, неизменно в нее возвращаются.
7. Под эгидой дуалистической концепции народная мобилизация и
конфликт способны вылиться лишь в ритуализированные формы
обуздания оппозиции: они не смогут реализовать никакие серьезные
перемены в существующей системе
1
О
1
•
Станишкис бьша не права относительно мобилизующих возможнос
тей дихотомической концепции противопоставления общества и госу
дарства. Ведь во многих отношениях эта концепция самореализовалась:
в период, когда легально существова «Солидарность»
(1980-1981),
польское общество было, по крайн�меИИ, организован
ным по ложным линиям противопоставления граждаНСОГО общества и
(однопартийного) государства, несмотря на то что на кам из этих по
люсов происходили свои конфликты. Однако, оглядываясь назад, мож-
СО
ВРЕМЕННОЕ
В
ОЗРО
ЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРНСКОГО ОБЩЕСТВА 93
но сказать, что одно следствие анализа Станишкис реализовось: дихо
томическая концепция усугубила тот тип поляризации, который обусло
вил невозможность какого-либо компромиссного решения, как бы ни
желала его та часть
«Солидарности»,
которую возглавлял Лех Валенса.
Для компромисса нужны партнеры, и, видимо, они должнр, быть рефор
мистами; и еще нужны институты, способные сыграть роль (политичес
ких) посредников. В ситуации же радикальной поляризации, активно
подавляемой структурами режима, но приветствуемой идеологами «Со
лидарности»,
не могло возникнуть ни того, ни другого. Таким образом,
выигрышная в нормативном и эмоциональном плане дуалистическая
концепция изначального проекта самоосвобождения гражданского об
щества являлась частью такого построения, которое привело к стратеги
ческому краху.
П
оразительно то, что в 80-х гг. данный проект не только не был от
брошен, но и был распространен на две другие страны: Венгрию и Со
ветский Союз. Это обусловливал ось, помимо присущей основным иде
ям этого проекта нормативной полноценности, еще двумя причинами.
Одна из них носила геополитический характер: в международной эко
номике и политическом климате, в рамках которого данный проект из
начально привел к патовой ситуации, произошли важные перемены.
Другая причина была теоретической, связанной с расширением перво
начальной схемы за счет включения в нее категории политического со
общества.
Изменение международной обстановки явил ось следствием кризиса
советской модели экономического развития не только на периферии,
но и в центре имперской системы. Советский Союз исчерпал возмож
ности экстенсивного развития, основанного на постоянном расшире
нии базы добычи полезных ископаемых и изыскании новых трудовых
ресурсов; решающим вызовом ему служила угроза беспредельного воен
но-технологического соревнования с Соединенными Штатами, выиг
рать ко
;
орое Советский Союз был не в состоянии
1
О2
•
П
омимо перемен в
экономике, указанная ситуация характеризовалась тремя новыми про
цессами: провалом нормализации в Польше, появлением в Советском
Союзе реформаторов наверху и началом кризиса кадаровской консоли
дации в Венгрии.
Ссылка на Советский Союз сама по себе говорит о том, что, ввиду
изменения общей ситуации, стратегия реформ снизу, так же как и свер
ху, возродилась, несмотря на пессимистические ожидания польских
оппозиционеров конца 70-х, находившихся под впечатлением от чеш
ского опыта и атмосферы брежневской эпохи. Примечательно, что
стратегию реформ сверху, инициированную некоторыми слоями пра
вящей партии, теперь дополнили и стратегией реконструкции незави-
94
ГЛАВА 1
симого гражданского общества. И именно в этом дополнении часто ус
матривали различие между радикальной реформой и просто реформой.
Согласно этому направлению мысли, в прошлом попытки изменений в
советской экономике постигала неудача, потому что: 1) они затрагивали
только экономику, 2) они были неглубокими даже в чисто экономичес
кой сфере, 3) единственной их движущей силой был правящий класс
наверху, исключающий все низовые силы 103. Все эти факторы связаны
друг с другом. Соглашаясь с тем, что наиглавнейшей целью являлась
экономическая реформа, достаточно «далекоидущая» для того, чтобы
дать реальные результаты, элитарные реформисты теперь утверждали,
что
таковая возможна TO�ЬKO в условиях трансформации и других
сфер
жи
u
зни с участием, помимо партийно-государственной элиты, и других
деиствующих лиц. На деле это утверждение означало, что граанское
общество является частью той среды, которая необходима для нового
типа экономической координации, и создать таковую без движений за
возрождение гражданского общества и в самом этом обществе невоз
можно.
Данное утверение применимо не только к системе, унаследован
ной ко
�
андой Го рбачева от консервативной брежневской эпохи, при
которои даже формальное устранение командной структуры требовало
мобилизации сил, действующих извне руководящего аппарата. Оно при
менимо также и к реформированной системе Кадара, успех которой
объяснялся не столько трансформацией командной системы в систему
неформального бюрократического контроля, сколько частичной прива
тизациеЙIО4. Из работ венгерских экономистов, легальных ученых, по
литологов и социологов становится ясно, почему гражданское общест
во включается в два уровня предпосылок, необходимых для «радикь
ных
реформ».
Во-первых, мы выяснили, что проведение реформ исключительно
сверху из-за консервативно-бюрократического сопротивления не может
быть распланировано и проведено с достаточной последовательнос
тьюlО5. Не застрахован этот процесс и от откатов назад, причиной кото
рых могут быть бюрократические контратаки в ситуации даже второсте
пенной по важности перегруппировки руководства. Таким образом, для
проведения наиболее последовательной и решительной экономической
реформы нужны независимые движущие силы. Однако, поскольку соци
альные движения вряд ли способны играть роль факторов экономичес
ких реформ (из-за тех жертв, которые такие реформы влекут за собой),
необходимы политические уступки
движеНЛRОфСОЮЗЫ,
формы ин
дустриальной демократии, право на забавки),
а
�
.
�
ституциона
лизация коллективных экономических действующих сил егальность
представительств по интересам, новые формы собственности
1
06.
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО ОБЩЕСТВА
95
Во-вторых, и соответствующие уступки, и инститионизация дей
ствующих сил требуют законов, прав и организаций по защите интере
сов. Эти черты гражданского общества тае необходимы и для того,
чтобы противостоять стихийному вмешательству в экономику, освобож
денную уже от командно-административного стиля с его прерогативами,
со стороны неофициальных, внезаконных видов бюрократического регу
лирования, усугубляющих слабости унаследованной от прошлого «эко
номики
дефицита»IО7.
Необходимы связно сформулированные и полно
стью публичные законы и права, равно как и независимые суды и юри
дические процедуры, обеспечивающие предсказуемость и регулярность
деятельности экономических субъектов и защищающие их от произвола
действующего аппарата, пользующегося наличием правовых неувязок и
пробелов и «дыр В законах»IО8. Но одни только законы и права были бы
бессильны перед лицом администраторов, привыкших обходить все
формальные установления в силу того, что в их руках находится кон
троль за применением и исполнением законов. Права и законы должны
подкрепляться наличием ассоциаций по защите интересов, а также от
крытой публичной сферы. Эти ассоциации и эта публичная сфера необ
ходимы также я создания противовеса ранее существовавшим моно
полистическим лобби (берущим свое начало отчасти в управленческом
аппарате, а отчасти в умеренно децентрализованных структурах промы
шленности), взявшим теперь под свой контроль процессы торга во
круг инвестиций, субсидий, налоговых льгот и даже цен, а это усугубля
ло при сущие экономике дефицита нехватку ресурсов и расточительность
их использования.
Когда реконструкция гражданского общества осуществлялась в каче
стве составной части осуществляемых сверху реформ (так, в частности,
было в Советском Союзе), ожидалось, что она будет происходить в строго
очерченных границах. инственными подлежащими реконструкции эле
ментами гражданского общества были те, от которых напрямую зависела
экономеская рациональность; независимым действующим лицам над
лежало выполнять лишь строго определенные необходимые задачи. Но
обе поставленные задачи обладали внутренней противоревостью. Эко
номические законы и права являются таковыми лишь в контексте
Rechtsstaatlichkeit
'
(конституционализма), что значительно расширяет их
смысл. Ассоциации, чья компетентность в оказании открытого экономи
ческого давления не вызывает сомнений, обладают к тому же способнос
тью и необходимыми мотивами для того, чтобы решать и другие социаль
но-политические проблемы. Тае непросто предотвратить вторжения в
самые разные проблемные области со сторо публичной сферы, которой
•
Правовая
государст
венность
(н
ем. )
.
ГЛАВА 1
в данной ситуации отводил ась узкая роль критического оружия, направ
ленного против экономической расточительности, коррупции и со про
ления переменам. Все отклонения от заданного курса предполагали
постепенное освобождение общества от страхов, а освобождение от стра
хов, в свою очередь, становилось стимулом к новым отклонениям. Нако
нец, те двения, которые легко «ввести В берега», не способны играть
важную роль в преодолении сопротивления реформам, а те, что способны
играть такую роль, являются непредсказуемыми и неконтролируемыми.
Этим лучше всего объясняются постоянные метания Советского Союза
между мерами, обеспечивающими движение вперед, и мерами, воскреша
ющими прошлые обычаи, между демократизацией и авторитарным цент
рализмом. Режим желает радикальной реформы, которая дает возмож
ность возродить граанское общество и даже спосо?ствует такому воз
рождению, но в то же время он желает сохранить за собой прерогативу оп
ределения границ того, что можно или нельзя менять, оеляющих воз
можное, включая структуру и динамику самого гражданского общества.
Те м не менее и в контексте такого метания продолжается процесс со
циальной мобилизации и создания по крайней мере некоторых элемен
тов того, что сами акторы охарактеризовали как гражданское общество.
Уровень достигнутой к настоящему моменту самоорганизации общества
несколько лет назад считался бы чем-то совершенно немыслимым. Но
отнюдь не ясно, к чему все это приведет: к рикальной реформе или к
безнадежной поляризации и созданию тупиковой ситуации
1
09. Если из
вращенный характер реформ сверху состоит в том, что они заменяют
официальную командную систему системой неофициального бюрокра
тического регулирования, то двение к гражданскому обществу являет
ся необходимым, но недостаточным условием излечения от этого недуга.
Как показал польский опыт, даже организованное и мобилизованное
гражданское общество не способно - особенно в контексте самоограни
чения - непосредственно воздействовать на остающееся неизменным
однопартийное государство и преодолевать сопротивление аппарата по
шпико-экономического управления, последним оплотом которого ста
новится нереконструированная бюрократическая экономика.
Этот урок вдохновил некоторых на перенос польского проекта ради
кальной реформы в Венгрию, особенно после введения в
П
ольше воен
ного положения. Ключевые представители венгерской оппозиции
1
10 пе
ресмотрели данную программу в духе радикального минимализма, пре
дусматривавшего, однако, что изменения в обществе должны сопровож
даться непременными, правда, не столь радикальными, переменами в
партийно-государственной сфере. На
пеР
�
I-
�
ОЗ
�
ало прида
ние статуса прав уже отвоеванным элементам открытости и
�
ферен
цированности венгерского общества и перевод
государства,
Д
ствую-
СОВРЕМЕННОЕ
ВОЗЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО
ОБЩЕСТВА
97
щего по собственному произволу (Massnahmenstaat*) в статус авторитар
нправового (Rechtsstaat"), Т. е. самоограничивающего, по крайней мере
в том, что касается предоставляемых им прав. Второй вариант, разрабо
танньrй в период усугубления кризиса и достижения некотор
?
го успеха в
плане вовлечения интеллектуалов в оппозиционную деятельность, пред
ложил независимым социальным силам потребовать. плюрализма в сфе
ре частного права (гражданского общества) и полного развития
Rechtsstaatlichkeit в сфере публичного праваll
1
. В конце коов, в 1987 ,
когда уже зашатались основы кадаровской системы, была выдвинута де
тальная модель рикальной реформы. Она появилась под названием
«Общественный
договор»,
подразумевая необходимость реставрации
всех аспектов граанского общества, а тае такую реформу политиче
ской системы. которая включала бы в себя элементьr истинного парла
ментаризма, наличие ответственного правительства и изменение места и
роли коммунистической партии, за которой сохранялись некоторые из
ее прерогатив - но лишь в контексте конституционной легальности. Для
нас же имеют значение не столько эти положения в их точной формули
ровке, сколько структура события, ибо она представляла собой призыв к
дискуссии, пере говорам и компромиссам. Сторонники выдвинутого в
«Общественном договоре» подхода попытались перевести дуалистичес
кий проект, полученный в наследство от
П
ольши, на язык модели, свя
зывающей радикальную реконструкцию граанского общества с менее
радикальной, но тем не менее принципиальной реформой политической
сферы. Идея состояла не в том, чтобы отказаться от цели установления
парламентской демократии, а в том, чтобы объединить два различных
уровня изменений - изменения в гражданском обществе и изменения в
государственной сфере - так, чтобы произошло их взаимоусиление и
одновременно создались условия для необходимой смены
«среды»
про
текания институционализации истинно рыночной экономики.
«общес:гвенныIй договор» сохранил в себе важные связи с польской
политикой «нового
эволюционизма», утверждая - вопреки многим тог
дашним подходам, все еще апеллировавшим к режиму и имевшимся в
нем реформистсм силам
11
2, - что ПРОжение реформ ложится преж
де всего на плечи групп, ассоциаций и, по сути своей, движений, находя
щихся вне официальных институтов. В Венгрии, однако, эта идея звуча
ла парадоксально ввиду отсутствия там чего-либо, хотя бы отдаленно на
поминающего польский уровень общественной самоорганизацииllЗ.
Как ни странно, политические результаты в Венгрии оказались более
радикальньrми, чем в Польше. Ведь после смещения Кадара в мае 1988
• Го суд
а
р
ст
в
о, п
риним
ающее
р
азличные меры (нем
.
) .
•• П
р
а
в
о
в
ое госуд
а
р
ст
в
о (нем.).
4. Заказ 832.
98
ГЛАВА
1
Венгерская коммунистическая партия пошла на ряд быстрых усток: ус
тановление фактической открытости публичной сферы, принятие закона
об ассоциациях и о праве на забастовку, а тае закона, разрешающего
создание партий, первоначально, однако, не как электоральных органи
заций. Дальше больше, и к февралю 1989 партия согласилась с необхо
димостью проведения ничем не ограниченных выборов на многопартий
ной основе, а в июне 1989 г. вступила в переговоры на тему электоральных
правил и процедур с восемью или девятью зачаточными партийными
формированиями, объединенными в «круглый стол
оппозиции».
Существуют два ва понимания логики этих перемен. Первый (Ф. Ке
сег) представляет собой TO
зрения оперяющихся организаций независи
мого общества, делающих упор на внутренний распад правящей партии
(явившийся следствием экономического кризиса, а те дестабилизиру
ющего воздействия на нее про водимой Советским Союзом политики не
вмешательства), из-за которого у нее не хватило сил даже на противостоя
ние относительно незначительному социальному давлению. Это утвере
ние, кажется, и впрямь подтверждается историей нескольких ючевых ус
тупок, когда все начиналось с простого предложения о кооптации, которое
переросло в бурю общественной критики и завершил ось капитуляцией ре
жимаl14. Но подобное прочтение не отводит достаточного места для столь
важного стоящего вне оппозиции субъекта действия, каким являлись ре
форматорские группиров внугри партии, сыгравшие активную роль в
«проталкивании»
со своей стороны нескольх из этих уступок.
Второе прочтение (Й. Киш) стремилось устранить эту недооценку, об
ращая внимание на попытки набирающей влияние реформистской фрак
ции найти легитимных, энергичных партнеров внутри общества, с помо
щью которых можно было бы двинуть экономические реформы, реализуя
новую программу жесткой экономии. Сам по себе этот поиск партнеров
мог привести только к попыткам кооптации в свой состав определенных
социальных сил, находящихся в процессе формирования; но в условиях
снижения легитимности режима настоятельная потребность нахождения
жизнеспособных партнеров оборачивалась необходимостью существова
ния истинно независимых формирований, действующих в открытом,
конкурентном политическом пространствеl15. Согласно этому анализу,
поиск партнеров подвел режим или его господствующую фракцию к от
крытию этого пространства для возникновения политического общества.
Полезно сравнить эту ситуацию с периодом 1980-1981 г в Польше.
Тогда именно «Солидарность» искала «исторического
компромисса»
с ре
жимом, но безуспешно, особенно в части создания посреднических ин
ститутовl16. Ее собственная поляризующая концепция и вера режима в
возможность «нормализации» И В собственную спосо .о�ествить
экономическую реформу, сыграли решающую
ль в провале компро-
СОВРЕМЕННОЕ ВОЗРОЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ГРАНСКОГО ОБЩЕСТВА
99
мисса. Видимо, тогда, в отличие от 1988 , «Соларность», опираясь на
поддержку всего общества, оказалась настолько сильна, что режим не
смог позволить ей принять действительное участие в формировании по
литики. К 1990 имеющие вес представители прежнего режима, как в
Венгрии, так и в Польше, сами согласились с идеей далеко·ущего ком
промисса с относительно более слабыми оппонентами, за чем последова
ло создание посреднических институтов, потребовавших участия незави
симых действующих лиц. Поэтому они и обратились к деятелям граждан
cKoгo общества, активно стремясь их преобразовать и по ходу этого пре
образования стимулировать роение и консолидацию политических
движущих сил (как они надеялись), не имеющих никаких корней в граж
данском обществе (или только лишь ослабленные корни). Для того чтобы
подобная перемена в рамках существующего устройства оппозиционной
политики оправдала себя, была сделана уступка в виде конкурентных по
литических процедур, ведущих к выборам. Ввиду того риска, каким явля
лось проведение выборов для выживания установленных режимов, эли
ты, неохотно согласившиеся на данный процесс, стремились обеспечить
собственное выживание путем внесения в компромисс ограничительных
элементов (Польша) или путем превращения в членов находящегося в
процесс е становления нового политического сообщества (Венгрия)
ll
7
.
Нас интересует не правильность подобных оценок, а воздействие на
граанское общество поворота к политическому сообществ В настоящее
время в Восточной Европе отмечено четыре идеальных типа существенных
перемен: реформа, радикальная реформа снизу (или «новая
эволюция»),
политический переход к новой системе и то, что в последнее время назы
вают
«революциеЙ»ll8.
В каждом из этих типов имеются свои акторы, соб
ственные патологии и собственные формы потенциальной самокорректи
ровки. Каждому присущ свой выбор какой-то из сторон проблемы граж
данского общества. Стратегия реформ, по-прежнему доминирующая в
COBeTCK0l Союзе, имеет свои движущие сы в лице осуществляющих мо
дернизацию деятелей государства. Патология этого пути состоит в замене
им формально-бюрократического, ориентированного на собственное ус
мотрение правления его неформальными вариантами, которые вообще не
способны ул учшить функционирование эконо, а в ситуации, сущест
вующей ныне в Советском Союзе, они могут ее даже ослабить. Вообража
емая корректировка положения дел состоит в повороте к гражданскому об
ществу, который вовлечет в процесс реформирования коллективных субъ
ектов действия (группы, ассоциации, двения и общественность), нахо
дящихся вне государственной сферы. В Советском Союзе даже переход к
характерным для политического общества элеоральным механизмам
прошел без вознновения независимых политическ субъектов и даже
воспрепятствовал появлению, хотя и способствовал самоорганизации и
4*