Книга Шакури. Пантуркизм ва сарнавишти таърихии точикон
Подождите немного. Документ загружается.
Пантуркизм ва сарнавишти таърихии тољикон
135
1916 - 59.901, 1920 - 44.768, 1926 - 10.700. За первую половину 20-х
годов численность таджиков в Самарканде сократилось в шесть
раз, в Бухарской области почти в восемь раз (см. Приложение №
2).
Результаты переписи 1926 года вызвали бурную реакцию. В
Бухаре и Самарканде прошли демонстрации протеста. Была
организована комиссия по проверке данных переписи. В проверке
участвовали даже медицинские комиссии. Работа комиссий
показала, что кое-где люди смирились с жестокими требованиями
беспощадной узбекизации. Так, врачем М.Габриэлян было отмечено,
что при обследовании «иногда на вопрос о национальной
принадлежности отвечали: «Раньше мы были таджиками, а
теперь стали узбеками». При этом нередко женская половина
семьи относила себя к таджикам, а мужская - к узбекам» (О. А.
Сухарева. Бухара. XIX - начало XX вв. М.: Наука, 1966, с. 122).
Нет сомнения, что такое смирение, признание, что «теперь
стали узбеками», - результат незаконных насильственных
действий, названных тогда «пропагандой» и «разъяснительной
работой».
До Октябрьской революции в Бухарском эмирате
господствовали феодально-патриархальные отношения, а
Туркестанский край только вступал на капиталистический путь
развития. По этой причине у местного населения Средней Азии
еще не сформировалось зрелое национальное самосознание.
Только входило в обиход само понятие «нация», подлинный
смысл которого для многих еще оставался неясным. Этим
воспользовались идеологи узбекского шовинизма, навязчивая
пропаганда которых была рассчитана на неразвитость социаль-
ного и национального сознания трудящихся масс. Многие и
приняли ее за чистую монету.
В обстановке обмана, беззакония и полного своеволия
административно-политических кругов было проведено
национальное размежевание. И, естественно, для таджиков оно во
многом не стало подлинным актом свободного волеизъявления и
самоопределения. Им досталось только то, что согласились дать
ассимиляторы – Горная Бухара. Самостоятельность получила
лишь третья часть таджиков - 738.503 человек из 2. 100.000. Две
трети остались за пределами Таджикской АССР. В пределах
Муњаммадљони Шакурии Бухорої
136
Узбекистана оказались все древнейшие культурные центры
таджиков - Бухара, Самарканд, Ходжент (ныне Ленинабад).
Последний был присоединен к Таджикской республике лишь в 1929 г.
– после ее преобразования в союзную.
Понятно, будучи для таджиков больше навязанным актом
администрирования и волюнтаризма, чем истинного
национального самоопределения, размежевание не смогло
сыграть свою историческую роль - стать серьезным фактором
обеспечения целостности нации, объединения всего ее
экономического и духовного потенциала. Размежевание не
только не привело к предотвращению агрессивной политики
узбекизации, наоборот, создало все условия для ее
форсированной реализации по отношению к двум третям
советских таджиков, причем в районах, экономически и
культурно наиболее развитых. Все эти вновь обретенные
возможности ассимиляторской практики в последующие годы
были полностью использованы, приобретя особенно грубые
формы в Бухаре и Самарканде.
Когда впервые возник вопрос о необходимости национального
размежевания Средней Азии, еще не имелось в виду выделение
территориально-административной единицы для таджиков -
тогда еще в полную силу действовало официальное отрицание их
существования. Затем было решено создать в Восточной Бухаре
Таджикскую автономную область, входящую в состав Уз ССР.
Только на последней стадии, благодаря решительным действиям
таких патриотов, как Абдукадыр Мухиддинов, Шириншо
Шотемор и другие, благодаря поддержке Г. В. Чичерина и позиции
ЦК РКП(б), было принято решение об образовании Таджикской
АССР.
Уже тогда существовали все условия,чтобы Таджикистан
получил статус союзкой республики. На этом с полным
основанием настаивали представители таджикского народа
(например, Приложение № 4). Но этому помешала позиция
некоторых руководителей Туркестанской АССР и Бухарской
Народной Советской Республики, прежде всего председателя ЦК
КП Туркестана Абдуллы Рахимбаева, председателя СНК БНСР
Файзуллы Ходжаева и их окружения, упорно отрицавших
существование таджиков в долинной Средней Азии, особенно в
Пантуркизм ва сарнавишти таърихии тољикон
137
Бухаре и Самарканде. Абдулла Рахимбаев, например, в период
нацразмежевания настаивал на том, что «Средняя Азия по
национальному составу является страной, где преобладающей
национальностью являются узбеки, киргизы и туркмены, а затем,
значит, отдельные мелкие народности» (ЦПА ИМЛ, ф. 62, оп. 2, д.
87, л. 79). Такая позиция, когда таджики не упомянуты даже в
числе «отдельных мелких народностей», во многом определяла
официальную политику.
Серьезной аргументации такого политического акта, как
передача Бухары и Самарканда Узбекистану, в документах 20-х
годов нет. Несостоятельность приводимых доводов была
очевидна еще тогда и вскоре была подтверждена самим ходом
времени. Так, одним из предлогов для оставления Самарканда и
Бухары в составе Узбекистана служило то, что эти области якобы
являются составной частью сложившегося экономического
комплекса долинной Средней Азии и их подчинение отсталому
горному Таджикистану вредно сказалось бы на экономическом
развитии региона. Такой же довод был выдвинут и по отноше-
нию к Ходжентской области, экономически тесно связанной
тогда с Ферганской долиной, по отношению к Ура-Тюбе,
Пенджикенту и другим районам. Но когда эти районы и
Ходжентская область все-таки были включены в состав
Таджикской республики, экономика Средней Азии, в частности
Ферганской долины, от этого не пострадала, а произошло
обратное: значительно возрос социально-экономический
потенциал Таджикистана, а это способствовало экономическому
развитию всего Среднеазиатского региона. Мы уверены, что если
тогда же и Самаркандско-Бухарский экономический район
оказался бы в составе Таджикской республики, то она имела бы
не меньше возможностей в своем экономическом и культурном
прогрессе.
Экономическое и культурное ослабление Таджикистана,
которое являлось целью шовинистов и которого они добились,
пошло только во вред развитию всего региона.
Несостоятельны и другие аргументы, выдвинутые тогда в
пользу оставления Самарканда и Бухары в составе Узбекистана.
Суть этой «аргументации» ярко выразил председатель
комиссии по определению границ между Таджикистаном и
Муњаммадљони Шакурии Бухорої
138
Узбекистаном, когда этот вопрос еще раз возник в 1929 г. На
заседании комиссии им было прямо заявлено: «Бухара для
таджиков не подходящий кусок» (ЦПА ИМЛ, ф. 62, оп. 2, д. 1744,
л. 36). Вот и все!
Бухара и Самарканд должны были символизировать
величие идей великодержавного шовинизма. Поэтому столицей
Узбекистана в 1924 году и стал Самарканд, который некогда был
столицей Тимура. Именно тогда стало святым все, что было
связано с именем Тимура.
Да, Бухара и Самарканд с XI века неоднократно были
столицами разных тюркских, в том числе узбекских, ханов, но по
всем параметрам этнической и историко-культурной
характеристики всегда оставались таджикскими землями.
Исторические судьбы таджикского народа и его культуры
еще с древнейших времен тесно связаны с Самаркандом и Бухарой.
Зеравшанская долина - древний Согд, который разделялся на
Самаркандский и Бухарский Согды, - родина таджиков и их
предков, колыбель их социально-исторического бытия и духовной
культуры. Чтобы подтвердить это, упомянем только об одном
факте.
В IХ-Х веках, именно в Бухаре и Самарканде сформировался на
основе местных говоров таджикский литературный язык (тогда
называемый фарси-дари), которым и поныне пользуются таджики
как в Советском Союзе, так и в Афганистане.
Тогда же в Бухаре - столице мощного феодального
централизованного таджикского государства Саманидов,
образованного в ходе борьбы народов края против арабских
завоевателей, сформировалась таджикская классическая
литература, в последующие века постепенно расширившая сферу
своего бытия на Иран, Афганистан, Индию. Она называлась
персидской литературой, а ныне в Советском Таджикистане
именуется персидско-таджикской или таджикско-персидской. В
течение тысячи лет Бухара и Самарканд были в числе основных
центров развития таджикского языка, литературы, искусства,
дали множество видных таджикских ученых, поэтов и писателей,
мастеров искусств, Один лишь библиографический указатель их
имен составил бы большую книгу (см. Приложение № 3).
Пантуркизм ва сарнавишти таърихии тољикон
139
А можно ли назвать, например, представителей узбекской
литературы, которых дали Бухара и Самарканд? Нет, такого
списка не составишь. Это мы считаем существенным фактом,
красноречиво говорящим о том, к какой народной почве
культуры относятся эти области.
Крайне важно подчеркнуть, что классическая литература, ос-
новы которой заложены в IХ-Х веках, остается живым элементом
современной культуры таджиков, легко доступной им поныне и
по языку, и по образной структуре.
Подчеркнем и такой факт. Через тысячу лет, уже в наше
время, в 30-е годы процесс демократизации таджикского
литературного языка завершился опять-таки главным образом на
основе бухарско-самаркандских говоров, а впоследствии расширил
свой фонд за счет диалектов и говоров других районов.
И еще: основоположник таджикской советской литературы
Садриддин Айни (1878-1954) - сын Бухары и с 1917 г. до конца
жизни жил в Самарканде, что отражает в себе историческую
закономерность: не только формирование таджикского
литературного языка и классической литературы в X веке, но и
зарождение таджикской литературы социалистического реализма
также связано с Бухарой и Самаркандом. Будучи большим
знатоком народной жизни, истории, литературы и языка, С.Айни
завершил процесс демократизации таджикского литературного
языка.
Возмутительно, что ныне на родине С.Айни - кишлаке
Соктаре под Бухарой уже давно нет таджикской школы.
С потерей Бухары и Самарканда в 1924 году таджики
утратили: значительную, можно сказать, основную часть
собственных исторических корней. Это было потерей того, без
чего таджики на протяжении многих столетий не мыслили себя.
Образование Таджикской автономии в Горной Бухаре означало,
что таджики получили свою государственность лишь на далекой,
экономически и культурно отсталой окраине своей родины. У них
были отняты сердцевина их родины, колыбель их языка,
литературы, искусства, духовные основы их бытия. Это до сих
пор остро ощущается и в экономическом развитии Тад-
жикистана, и в формировании национального самосознания
таджиков, и в их духовном росте.
Муњаммадљони Шакурии Бухорої
140
Газета «Известия» в 1924 г. писала об итогах размежевания,
что Таджикистан - единственная советская республика, не
имеющая ни одного города. Ведь тогда и Ходжент оказался в
Узбекистане. Настойчивое стремление лишить таджикский народ
его прославленных городов имело целью лишить его «главных
двигателей прогресса», окончательно «загнать его в высокие
горы».
То, что к таджикам была допущена вопиющая национальная
несправедливость, известно было еще тогда, в 20-х годах. Тогда
же многое в размежевании было признано ошибочным. В
частности, председатель Средазбюро ЦК РКП(б) И.А.Зеленский
в 1924 г. подчеркивал, что «здесь еще много недоделанного, эта
работа проделана топором» (ЦПА ИМЛ, ф. 62, оп. 2, д. 177, л.
41).
Кое-что из «проделанного топором» впоследствии было
исправлено. Но в главном не последовало изменений: решение
вопроса о Самарканде и Бухаре все откладывалось, так
беспрепятственно продолжалась там политика узбекизации.
Руководители Таджикской республики (например,
Нусратулла Максум Лутфуллаев, Шотемор, Абдукадыр
Мухиддинов и другие), начиная с 1924 года, в разное время
неоднократно письменно обращались к Сталину по поводу неверной
организации нацразмежевания, о положении таджиков в
Узбекистане, о Бухаре и Самарканде (см. Приложение № 4), но
никаких ощутимых мер не было предпринято.
Еще 15 ноября 1924 г. «Правда» писала о слабости вновь
образованной Таджикской АССР, о неимоверной трудности ее
задачи «приступить к самостоятельной государственной жизни»,
о том, что «своими силами с этой задачей таджики не справятся»,
и поэтому «необходимо оказать им в этом реальную помощь», в
частности «во всех местностях, населенных таджиками, школы
открывать на таджикском языке».
Тогда Узбекистан обязался всемерно помочь Таджикистану,
содействовать развитию его экономики, культуры, народного
образования, подготовке высококвалифицированных кадров.
Как и следовало ожидать, эти обязательства выполнялись крайне
неудовлетворительно. Так, в 30-е годы и последующие
десятилетия в Узбекистане делалось все, чтобы довести до
Пантуркизм ва сарнавишти таърихии тољикон
141
минимума связи таджикского населения с Таджикистаном, чтобы
оно не знало истины о самом себе, о своей национальной
принадлежности и забыло свои социально-исторические истоки,
чтобы у него формировалось неверно ориентированная
историческая память.
Для этого было мобилизовано все, и прежде всего школа. В
30-е годы был введен в обиход антинаучный термин
«таджикоязычные узбеки», к которым причислялись таджики
Узбекистана. Так был «научно обоснован» перевод открытых в
Самарканде и Бухаре в конце 20-х годов таджикских школ на
узбекский язык обучения. Как в 30-е, так и в 40-е и 50-е годы
количество таджикских школ в Бухаре и Самарканде иногда
несколько увеличивалось, что явилось результатом упорной
борьбы некоторой части населения и отдельных лиц (некоторое
из них впоследствии поплатились за это), а потом постепенно
падало.
Резко сократилось количество таджикских школ в период
застоя, в годы господства рашидовщины:
Бухара:
1966-1967 учебный год: в области 36 таджикских школ, в том
числе в гор. Бухаре - 6.
1987 год: в области - 11, в городе ни одной.
Самарканд:
1964-1965 учебный год: в области - 32 таджикские школы, в
том числе в гор. Самарканде - 20.
1987 год: фактически все школы переведены на узбекский
язык или стали смешанными. Из 236 таджикских классов 1964-
1965 учебного года в 1987 году осталось только 114, т.е.
количественно сократились вдвое.
Поводом для закрытия таджикских школ и классов часто
служит «нежелание» родителей отдавать своих детей в
таджикскую школу. Что можно сказать по этому поводу?
Конечно, этому можно поверить. Ведь в Узбекистане созданы
такие условия, что невыгодно отдавать детей в таджикскую
школу. Человек с таджикским образованием нигде не сможет
работать, будет лишен перспективы, даже не будет иметь
возможности поступить в вуз: в Бухарских вузах нет таджикских
групп, из Самаркандских вузов только два факультета
Муњаммадљони Шакурии Бухорої
142
пединститута и филологический факультет университета имели
таджикские группы. Выпускников таджикских школ Узбекистана
не принимали в вузы Таджикистана: нет мест для приезжих из
других республик.
И вот детям приходится «добровольно» идти в узбекскую
школу. Ученики и учителя - таджики, а урок ведется на узбекском
языке, причем ломаном. Семилетнего ребенка в I классе учат
грамоте на узбекском, которого он еще не знает (ведь двуязычие
приходит гораздо позже). Такая практика обучения противоречит
принципам педагогики и психологии, замедляет
интеллектуальный рост детей, задерживает развитие их
мышления. В результате они фактически не знают ни родного
языка, ни узбекского (учитель Бухарского района констатирует:
«Заканчивающие наши школы не умеют правильно и без ошибок
говорить ни на узбекском, ни на таджикском литературном
языке» - газ. «Бухоро хакикати», 11 марта 1988 г.). Главный
результат узбекизации образования - интеллектуальная
ущербность молодого человека.
Необходимо подчеркнуть, что подобной проблемы нет у
узбекского населения Таджикистана. Перед узбеками
Таджикистана обычно не встает вопрос, например, о том, как их
ребенок потом будет жить и работать в Таджикистане, если его
отдать в узбекскую школу. В Таджикистане, как и во многих
других наших республиках, для дальнейшей учебы - получения
высшего образования, вообще для жизни и работы не имеет
значения, на каком языке - таджикском, русском или узбекском -
человек получил среднее образование. Значит, можно создать такие
условия, когда представители братских народов для нормальной
жизни и деятельности имели бы равные возможности, не
зависящие от их национальной принадлежности или языка
обучения. А в Узбекистане для таджиков нет таких условий,
вернее эти условия намеренно ликвидированы.
Ярким проявлением здорового сосуществования
таджикского и узбекского народов является традиционное
(конечно, добровольное) двуязычие таджиков в местах
совместного проживания, о котором мы не раз упоминали.
В вузах Таджикистана функционируют узбекские группы. В
Таджикистане, кроме республиканской ежедневной узбекской
Пантуркизм ва сарнавишти таърихии тољикон
143
газеты «Совет Тожикистони», выходят полностью или частично
на узбекском языке девятнадцать областных и районных газет,
действуют узбекский театр, узбекские самодеятельные
коллективы и т.д.
Абсолютно другую картину мы видим в Узбекистане. Там
выходит единственная таджикская газета «Њаќиќати
Узбекистон», и то три раза в неделю. В областях и районах в
последние пятьдесят лет - до 1988 года не выходило ни одной
таджикской газеты. Самаркандский и Бухарский театры ставят
спектакли только на узбекском языке (за всю свою историю
Бухарский драмтеатр осуществил постановку лишь одной пьесы
на таджикском языке, и то в связи с его гастролями в
Афганистане). В Самарканде, Бухаре и других районах, где живут
таджики, не увидишь лозунга или надписи на таджикском языке.
Корейцы, уйгуры, крымские татары и другие народы в
Узбекистане имеют свои самодеятельные и профессиональные
художественные коллективы, а у таджиков таковых нет.
Лишены таджики всего этого в Узбекистане, особенно в
Бухаре и Самарканде по той причине, что они там считаются
узбеками, что официально зафиксировано в их паспортах.
Еще в 1929 году инструктор ЦК ВКП(б) Амосов на
заседании ЦК о положении таджиков в Узбекистане сказал: «Мы
наблюдаем процесс насильственной ассимиляции национальных
меньшинств путем скрытия их национальности и превращения их в
узбеков. Даже партийцы боятся, скрывают свое национальное
происхождение и непременно записываются узбеками» (ЦПА
ИМЛ, ф.62, оп. 2, д. 1744, л. 10),
Широкое развитие получило это позорное репрессивное
явление в 30-е и 40-е, особенно в 60-70-е годы. А. Каримов, когда
стал первым секретарем Бухарского обкома партии, на одном из
первых заседаний бюро обкома со всей категоричностью
поставил задачу: «Изжить в Бухаре таджикский дух, добиться
этого во что бы то ни стало». Политика «изживания таджикского
духа» - насаждения всего узбекского открыто проводилась всюду
и во всех сферах жизни - в языке, литературе, искусстве, народном
образовании, паспортизации.
Получить в Бухаре и Самарканде паспорт, где было бы
указано, что владелец - таджик, почти невозможно. Во времена
Муњаммадљони Шакурии Бухорої
144
Рашидова были «исправлены» некоторые «недоработки» в этом
деле: многие из тех, кто имел паспорт таджика, вдруг стали
документально числиться узбеками. Группа жителей
Шафирканского района Бухарской области (40 человек) в письме
от 31 декабря 1987 г., отправленном в ЦК КП Таджикистана,
пишут: «До 50-х годов наши отцы и деды по документам числились
таджиками. Потом их документы (свидетельства о рождении)
заменили на новые. В результате и мы оказались узбеками. Теперь в
Бухаре якобы нет таджиков».
В условиях столь вопиющего беззакония люди и не хотят
иметь паспорт таджиков. И можно ли после этого удивляться
тому, что в годы застоя процветали такие явления, как
рашидовщина и адиловщина? Сами они, эти явления, во многом
порождение той вопиющей социальной несправедливости, тех
методов террора и запугивания, которые уже давно применялись
в Узбекистане и изнутри разрушали нравственные устои
общества.
Результаты этой политики таковы: если в начале 20-х годов на
территории нынешнего Узбекистана таджиков было около 2 млн.
человек, то по переписи 1979 г. их оказалось 594.627. Если в первые
годы революции таджики по общей численности в Средней Азии,
т.е. в основном на нынешней территории Узбекистана (тогдашние
Туркестанская АССР и Бухарская НСР) занимали второе место,
то теперь они там находятся на 6-м месте и составляют лишь
около 4 процентов населения. Даже в Бухарской области таджики
по численности сейчас оказались на 5 месте и составляют 1,6
процента населения (19.728 человек) (см. Приложение № 2). В
Самаркандской области они составляют 4,1 процента.
Лжива такая статистика! Нет, не вымерли таджики в Бухаре
и Самарканде. Из года в год растет их численность, как и
численность других многодетных народов Узбекистана и всей
Средней Азии. Непосредственное ознакомление с положением в
Бухарской области показывает следующее:
в гор. Бухаре таджики составляют более 60, а узбеки не более
10 процентов населения;
в Рометанском районе из зафиксированных нами 140 селений,
таджикских - 75, узбекских - 48, смешанных таджикско-узбекских
- 9, туркменских - 6, туркмено-казахских - 2;