Все наши дети, кроме Гордона, играли и плавали в воде, словно
морские выдры, намного превосходя своим искусством (так, по край-
ней мере, считал их отец) детей всех других национальностей. Мы
хохотали, но втайне гордились ловкостью своих деток. Это чувство
гордости взрослых было не чуждо всем нашим соотечественникам,
которые там жили, в том числе и мне. Нам доставляло удовольствие
наблюдать, как прыгают дети с вышки, и при этом отгадывать, к ка-
кой национальности они принадлежат. Вот Джон Буль, взобравшись
по лестнице на вышку, отчаянно разбегается и, растопырив руки и
ноги, плюхается в воду, как бегемот. Альфонс же выйдет на вышку
и остановится. Втянет живот, выпятит грудь, взглянет на воду, на лю-
дей, сидящих на берегу, пройдется взад и вперед, а потом наконец
нырнет как-нибудь совсем неуклюже.
Работал ли я? Ни чуточки. У меня был отпуск, и я с удовольствием
им пользовался. Иногда я навещал своего талантливого друга Сэма
Барлоу, благодаря изобретательности которого и, как я полагаю, не-
малым деньгам вместо крестьянских жилищ на вершине Эзе был
выстроен замечательнейший по красоте домик. Темой наших бесед
были музыка (это его конек), искусство и текущие события: о них мы
спорили до хрипоты. Но, кроме Сэма, у меня здесь не оказалось ни
одного знакомого, которого бы я запомнил.
За год до этого мистер Вейх, владелец книжного магазина и кар-
тинной галереи, познакомил меня с «важным» немцем, неким Люд-
вигом Розелиусом; приехав в Нью-Йорк по своим делам, он желал
познакомиться с двумя американцами. Одним из них был Генри Форд,
а другим — я. Я убедился, что Розелиус — исключительно сердечный
и сведущий, действительно образованный человек. Круг его интересов
охватывал такие обширные и не связанные друг с другом области, как
кофе (Розелиус руководил всеевропейским обществом по торговле
кофе), финансы (он был банкиром), издательская деятельность (он
владел газетой и издательством), недвижимая собственность (он вы-
строил удивительно красивый квартал в Бремене на Бетхерштрассе),
искусство (он коллекционировал картины), философия и история (он
писал об этих предметах), лингвистика (он выступал в Бремене покро-
вителем Общества возрождения древнего нижнесаксонского языка).
Кроме того, как я потом узнал, Розелиус любил хорошие вина, вкус-
ную пищу и был большим хлебосолом. За всю свою жизнь в Америке
я еще не встречал и не знал о существовании капиталиста, которого
можно было бы сравнить с Людвигом Розелиусом по многообразию
интересов и глубине знаний. Вскоре после нашего знакомства Розе-
лиус выразил желание издать мою книгу «Дикий край» в Германии.
Разумеется, я с радостью согласился и быстро предпринял все необ-
ходимые практические шаги.
— Если будете за границей, — сказал мне Розелиус перед отъез-
дом, — приезжайте ко мне в Бремен.
— 408 —